|
|
||
На свет уличного фонаря слетаются мотыльки. Они не знают, что такое "хорошо" и "плохо", для них нет понятия "завтра". Они просто живут. И ищут свой фонарь. | ||
- ...Новый дом, новый город и никакого прошлого. Я радовалась этому, потому что не знала - будущего у нас тоже нет.
Элис Смит.
Мое утро начинается с заходом солнца. Скажете - странно? Поверьте, к этому привыкаешь быстрее, чем к сигаретам из дешевого табака. С момента пробуждения у меня есть ровно час до выхода на работу. И этот час - час после захода солнца - я стараюсь прожить насыщенно. Мой сосед - мрачный асоциальный тип (как и все в этом городе), - бесцеремонно стучит в дверь и обвиняет мою сестру в краже газеты. Он тоже встает на закате и не понимает, почему утренняя газета не дождалась его. Мы смачно ругаемся. Я не могу сказать, что сестра почти не бывает дома, а других аргументов попросту нет.
Закончив кричать на соседа, я возвращаюсь в квартиру - времени остается только на чашечку кофе. Иногда мне хочется пристрелить его за то, что отнимает мой бесценный час нормальной жизни из-за клочка бумаги. Снаружи меня уже ждет машина - я узнаю это по мерзким сине-красным бликам на стенах. В машине сидит сонный коллега и с нетерпением ждет меня - тогда он сможет пойти домой. Выхожу и аккуратно закрываю дверь на четыре замка. Сомневаюсь, что это поможет, но так...спокойнее.
Элис, что ты возишься? Все цыпочки разбегутся, пока ты копаешься! - после заката Люк делается просто невыносимым. Раньше отлавливать проституток приходилось ему и нельзя сказать, что его это тяготило. Как и остальных мужчин-полицейских. Именно поэтому я здесь. В ночные патрули полиции морали входят только женщины традиционной ориентации. Мы должны задерживать и штрафовать жриц любви, а не пользоваться бесплатными секс-услугами.
Люк, я с удовольствием уступила бы, но тогда все цыпочки наоборот - сбегутся к тебе, - боковым зрением замечаю, что сосед уже вышел из дому и направился в сторону Силвер-сити. Без машины - может, все-таки не прямо туда? Впрочем, скоро я сама узнаю это.
Эл, я не плачу за любовь. И, пожалуйста, держи свои шуточки при себе, нас могут неправильно понять, - коллега выходит из машины, обнимает меня- наш с ним тайный ритуал удачи - и уходит. Я еду в Силвер-сити!
В двух кварталах от ратуши уже вовсю кипит жизнь. Цыпочки не обращают внимания на погоду, и я завидую им - даже прогуливаясь под проливным дождем, они безупречны. Сегодня я не хочу никого ловить, сажать в машину и катать до рассвета. Я хочу поймать только одну цыпочку. Ту, которая до сих пор мне ни разу не попалась. И не только мне - никто из коллег, патрулирующих этот проклятый район, не видел Фенни. Но я найду ее.
Я облокачиваюсь на машину и стреляю у проходящей мимо шлюхи сигарету. Мне надо подумать. Спрашивать о ней бесполезно - каждая здесь знает ее лично. И все они знают Фенни лучше меня. Даже в кабаке, что подвале разрушенного дома, ее знают лучше, чем я. Но мне кажется, что этой ночью для нее все закончится. Мимо проходит сосед - когда только успел добраться? Я выбрасываю бесполезную сигарету. Может быть, он тоже знает ее лучше меня?
Простите, вы не знаете, где можно найти Фенрис?
Зачем мне говорить? Чтобы вы убрали с улиц лучшую девочку Силвера? Много хочешь, детка! - я сразу вспомнила, что ненавижу этого человека. И возненавидела его еще больше, потому что он знал, где она находится. И не собирался говорить со мной - что же, для большинства в Силвер-сити мой жетон всего лишь красивая игрушка. Я мертвой хваткой вцепляюсь в его плечо.
Фенрис моя сестра. - Даже в полумраке здешних улиц видно, как раздражение на его лице сменяется удивлением. Наверное, он думал, что моя сестра занимается чем-то другим. Например, ублажает большого босса в пластиковом кабинете дешевенького офиса, гордо именуя себя секретарем. Или толкает из-под полы запрещенные препараты в аптеке, пользуясь расположением главврача больницы. Да что угодно было бы лучше...для меня.
Вот как. Забавно, - он легко сбрасывает мою руку с плеча и внимательно смотрит на меня. У него отвратительно тяжелый взгляд и я отворачиваюсь. Мне стыдно. Невыносимо стыдно. Но он продолжает: - полиция нравов и проституция под одной крышей. Она точно не могла взять мою газету, ты права, детка. Я покажу тебе, здесь недалеко.
Я покорно плетусь за ним, боясь спугнуть улыбнувшуюся удачу неосторожным словом. Неожиданно он останавливается, чтобы спросить:
Вы из-за этого переехали в Рэйнбоу? Ты надеялась, что сестра завяжет с этим делом.
Она крупно попала. Это был наш выход - новый дом, новый город и никакого прошлого. Я радовалась этому, потому что не знала - будущего у нас тоже нет.
Все будет о'кей, детка. Пошли, поищем твою непутевую сестренку.
"Винчестер"
- Пойдем отсюда, здесь слишком шумно.
Фенрис Смит.
Свобода! Мы с девчонками решили оторваться по полной. У Джен сегодня день рождения или что-то в этом роде - неважно. Главное - у нас будет вечеринка! Виски рекой, танцы на столах и обязательный финальный выстрел в люстру. Ах, да, люстру мы уже отстрелили в прошлый раз и новую так и не купили. Зачем - все равно долго не провисит. Но как же без люстры?
Джен, у нас нет люстры, - я указываю пальцем в печально свисающие с потолка проводки. Подруга выглядывает из-под одеяла и непонимающе смотрит на нас. Венди закуривает и бросает пачку Джен. Я распахиваю окно, впуская в комнату тусклый свет фонарей и шум дождя: - девчонки, мы же договорились не курить в спальне. Клиенты жалуются!
Клиенты сами дымят, Фенрис, - подруга поправляет рыжие волосы и задумчиво смотрит в потолок. Она реально не в курсе проблемы. Грустные проводки по прежнему свисают с потолка.- А где наша люстра? И почему вас двое? И где мои подарки?
Эй, девчонки, смотрите, что у меня есть! - в комнату врывается вихрь разноцветных прядей. Эмми швыряет на тумбочку какой-то булыжник. Я перестаю понимать, что происходит. - Это же кровавик! За него дают чертову кучу денег!
Где ты его взяла? - именинница очнулась первой. Она права, если Эм просто стянула камешек, нам несдобровать. Те, кто грабит клиентов давно покоятся в канализации Рэйнбоу. И я не хочу с ними встречаться, хотя бы потому, что добрую половину уложили туда с моей подачи.
На Лэйк-роуд вчера шлепнули какого-то мажора, - я расслабленно выдыхаю. Все, что плохо лежит в Силвере - а трупы, несомненно, лежат всегда неудачно, - принадлежит цыпочкам. Эм сорвала джек-пот, булыжник реально стоит целое состояние. - А у нас нет люстры. Зато в "Винчестере" недавно был ремонт. Новый хозяин натуральный урод - он выгнал на улицу всех наших и задумал устроить там бильярд для богатеньких.
Давненько я не была в "Винчестере", - Джен недобро улыбается. Порядок в Силвер-сити держится на хрупких плечах нескольких девочек. А вышвыривание цыпочек из "Винчестера" и превращение кабака в бильярдную тянет на хорошенький погром. В лучших традициях. - Там теперь есть все, что надо для отвязной вечеринки! И столы и люстры и наверняка уйма дорого пойла! Собирайтесь быстрее, закат был полчаса назад!
Мне скучно. Невыносимо скучно участвовать в этом пьяном безумии. Хозяин заведения еще не приехал, уныло-вежливая обслуга выполняет все капризы разошедшихся девчонок - в отличие от своего хозяина, они знают местный закон. Я пью неразбавленный виски, надеясь увидеть хозяина этой забегаловки раньше подруг. Выстрел, звон бьющегося стекла...
Твою мать, Венди! Это была моя люстра! - именинница, пьяно покачиваясь на высоченных каблуках, подходит к нашей брюнетке. Спьяну они всегда дерутся. Главное, чтоб не пристрелили друг друга. Я не говорила, что раньше их было четверо?
Вам скучно, - крепкая мужская рука ложится на мое плечо. Заученным движением поворачиваюсь, томно улыбаясь. Передо мной стоит красавчик из моих грез и протягивает мне открытую пачку. - Хотите курить?
Никогда не видела вас в Силвере, вы недавно в городе? - он галантно подносит дорогую зажигалку к кончику сигареты и загадочно улыбается. Как жаль, что у меня нет времени на знакомства. Скоро придет новый владелец "Винчестера", а девочки перебрали и не могут исполнять свои обязанности. Впрочем, я ничего не имею против.
Всю жизнь, - от его улыбки по коже бегут мурашки. Вот так всегда - мужчина моей мечты стоит рядом, а думаю только о том, как бы спровадить его куда подальше. - Как тебе мой клуб? Жаль, какие-то пьяные шлюшки устроили здесь погром, а охрана слиняла. Я собирался вышвырнуть их отсюда, но, думаю, полиция сделает это гораздо лучше.
Вот черт, все гораздо хуже, чем я думала. Что ж, не в первый раз. Пора линять отсюда, а он все еще не понял, КТО здесь закон - полиция или... К тому же он может вывести на меня копов. Как же обрадуется сестренка, увидев меня за решеткой! Впрочем, к чертям сопли! Пора вспомнить, кто я, и расставить все по местам.
Пойдем отсюда, здесь слишком шумно, - он согласно кивает и мы выходим в дождь. Упругие струи придают мне сил, хотя еще минуту назад я готова была разреветься. Я уже почти люблю его тонкие сильные пальцы, его пронзительные черные глаза, запах его парфюма, смешанный с тонким ароматом дорогого табака, его хрипловатый голос. Он ведет меня куда-то и я подчиняюсь ему. Это уже не почти - я знаю, что люблю его так, как любят всего раз в жизни, я не могу дышать без него, мое сердце отчаянно рвется из груди, чтоб навсегда остаться в его ладонях. Так хочется прижаться к нему, узнать его губы на вкус, запомнить навсегда этот вкус мечты. Я останавливаюсь и прошу его: - поцелуйте меня, пожалуйста.
Я болезненно морщусь - выстрел прорезает ночную тишину и его прекрасное тело превращается в тяжелый мешок. Опускаю его на мокрый асфальт и ухожу, на ходу пряча верный "глок" в сумочку. На красном не видно крови - и я благодарю небо за то, что не дало мне изменить привычки, как бы на этом не настаивала моя правильная сестренка. Это из-за нее мы переехали в эту дождливую дыру. Из-за нее я сменила почетный статус на унизительную работу "цыпочки". Мне пора домой, в благополучный райончик, к стерильному кафелю и желтеньким занавесочкам Элис. Где-то под дождем она ищет меня в этой клоаке, а я... Ловлю такси и еду в наш дом, прихватив в круглосуточном магазине бутылку виски. Меня трясет от осознания, что я не сдержала обещание.
Закон и беспорядок.
- Красная помада на губах похожа на кровь, не так ли?
Элис Смит.
Ночь снова прошла впустую. Впрочем, теперь я знаю, где пропадает Фенни. Кажется, мой сосед влюблен в нее. Впрочем, именно ему ничего не светит. Как ни странно, сестра очень разборчива и никогда не ляжет в койку с уродом или психопатом. А Хаммер, по-моему, и то, и другое. Это не считая того, что он ужасный хам. Все-таки я ненавижу его. Всю ночь мы таскались по Силвер-сити. Но над городом занялся рассвет, я подбросила его почти к дому и поехала в участок - передавать пост выспавшемуся Люку.
Я успеваю обнять Люка, но из рации в машине раздается голос дежурного.
Клеменс, Смит, срочно зайдите в департамент, - я искренне удивлена, откуда этот гад за пультом знает, что мы еще вместе. Но мой рабочий день окончен, солнце уже встало и я, в конце-концов, хочу спать. Поэтому я опережаю Люка и ору в рацию:
Я уже сменилась и еду домой. Меня здесь нет, ясно, кретин?
Мисс Смит, на вашем участке обнаружен труп. Боюсь, даже если вас уже нет на белом свете, придется воскреснуть и идти к начальнику департамента. Он, поверьте, тоже в бешенстве, - ехидно сообщает рация и отключается. Я с ненавистью пинаю колесо, Клеменс неумело прячет сочувствующий взгляд и мы идем в здание. Медленно поднимаемся по ступеням, будто не на работу идем, а на костер. Впрочем, сейчас это одно и то же. Пока я шаталась по злачным местам на моей территории убили человека. Фактически, у меня под носом. Человека убили, а я узнаю об этом от дежурного. Судя по сочувствующим взглядам коллег - подробности дела знают все, кроме меня. Шеф дожидается нас в холле для того, чтобы рявкнуть:
В кабинет, живо! - и мы плетемся за ним, как нашкодившие дети.
Смит, ты ничего не хочешь мне сказать?
Нет, - я слишком устала для скандалов. Я хочу принять ванну, съесть пиццу и лечь спать. Еще я хочу быть уверена, что моя сестра не имеет к этому никакого отношения. Иначе в Силвере станет одним трупом больше. Я не хочу сейчас оправдываться, от крика у меня начинает дико болеть голова, но шеф продолжает орать.
У тебя! На участке! Завалили сына мэра! Считай, что это сделали у тебя на глазах, Смит! Чем ты занималась этой ночью, дрыхла в машине? - я ненавижу его. Мерзкая жирная свинья, как он смеет говорить обо мне такое? Рука сама собой ложится на кобуру и я понимаю, что в ней самый действенный способ заткнуть этого козла. Навсегда.
А ты, Клеменс, что - в белых перчатках? С первым лучом солнца ты должен сидеть в этой чертовой тачке и колесить по Силверу! И что же? Ты переходишь дорогу и ждешь возле департамента, потому что тебе лень встать пораньше и пройтись до участка, - Люк стремительно бледнеет,а моя голова болит все сильнее, перед глазами начитают плясать черные черти с лицом главы департамента. Я выхватываю пистолет, но Клеменс успевает подбить мою руку. Гремит выстрел, пуля уходит в потолок. Черти испуганно исчезают. По щекам текут слезы, я роняю ствол и прячу лицо в ладонях. В кабинете стоит тишина.
Что это было, детектив Смит? - мне самой интересно, что это было. Не говорить же ему, что стреляла в стайку чертей? Поэтому я просто плачу, а Люк тычет мне в лицо стакан с водой и гладит по голове, как маленького ребенка. Он вообще большой молодец, хоть и безнадежно женатый. Внезапно мне становится смешно, я хочу сказать, что Люк и правда в белых перчатках, это часть формы, но сквозь смех и всхлипы ничего не понятно.
Что не так с перчатками? - шеф уже не орет, но по прежнему зол.
Сэр, в департаменте все ходят в белых перчатках, так положено, - до Клеменса, наконец, доходит. Теперь смеются все. В кабинет заглядывают обеспокоенные коллеги, сокрушенно качают головой и молча уходят, а мы все смеемся, не в силах остановиться. Дрожащей рукой я достаю сигареты и мы курим, продолжая нелепо хихикать и давиться дымом.
Так что там с сыном мэра? Есть что-нибудь конкретное? - я заварила эту кашу, мне ее и расхлебывать. Чем скорее мы займемся делом, тем больше у меня шансов поспать хотя бы несколько часов. Честно говоря, я не понимаю, зачем этого мажорчика понесло в Силвер, где водятся только шлюхи и пьяные бандиты. Впрочем, шлюхи там действительно отменные, а лучшую из них зовут...
Выстрел в упор, в двух кварталах от "Винчестера". Без глушителя. На губах следы ярко-красной помады. Месяц назад он выкупил "Винчестер" и устроил там бильярдную, но вчера три шлюхи надрались и разнесли там все. Говорят, был настоящий ад - они стреляли по пустым бутылкам, перебили все светильники и заставляли официантов фехтовать киями, - я сразу понимаю о ком идет речь. Этим девочкам лучше не переходить дорогу. Они - негласная полиция Силвера, по одному их слову может начаться война. Они могли и убить...
Это не они, они были в бильярдной до самого рассвета, - иногда шеф читает мои мысли. А может настолько очевидную версию проверили в первую очередь. - Идите, работайте. Клеменс, завезешь ее домой. Только стрельбы среди бела дня нам не хватает.
Люк, это висяк. Убитые в Силвере остаются в Силвере, - говорю я, прежде чем выйти из машины. Я не хочу, чтоб он вышел на мою сестру. Помада может принадлежать кому угодно, но у Фенни тоже красная помада. Она лучшая в этой клоаке, а он был сыном мэра. Связь между ними для меня слишком очевидна. - Красная помада на губах похожа на кровь, не так ли?
Проспись, Эл, - Люк захлопывает дверцу и уезжает. От усталости подкашиваются ноги, я спотыкаюсь и падаю, проваливаясь в темноту. Больно ударяюсь головой, но боль сразу же отступает, бережно опуская меня в небытие.
Спи, моя радость.
- В этот раз я буду рядом.
Люк Клеменс.
Днем в Силвер-сити ловить нечего. Здешние обитатели либо разъехались по домам, либо прячутся в своих норах. У них была бурная ночь и, кто знает - будет ли следующая чуть спокойнее. Я бросаю машину возле "Винчестера" и иду к месту преступления, перепрыгивая лужи. Как и следовало ожидать, я не нахожу ничего. Даже пресловутого места. Хех, этот ливень смыл все следы. Каждую ночь в Силвере кого-то убивают, ничего нового. Только у мэра достаточно влияния, чтоб стереть эту язву с лица города раз и навсегда. И мне здесь ловить нечего. Я направляюсь к знакомой конуре - дверь как всегда не заперта. Конечно, у меня есть жена и даже двое детишек. Но разве это препятствие для настоящей любви?
В комнатке воняет перегаром, в тусклом свете висят сизые ленты дыма - я распахиваю окно, впуская свежий воздух. Мы так давно не говорили, но она спит. Мне остается только сидеть в кресле и охранять ее сон. Почти каждый день я прихожу сюда, но она так редко спит в этом доме. А других мест я не знаю, да и зачем? Пусть она не знает обо мне, моя Рэйнбоу, мой лучик света в этом проклятом городишке. Ее разноцветные волосы когда-то были иссиня-черными. Мы жили на одной улице и перекрикивались, когда родители не пускали нас гулять. Никто во всем городе не знает ее настоящего цвета волос. Но я храню в своей памяти образ смешной девчонки с черной косичкой. Я иду на кухню - готовить для нее завтрак из принесенных с собой продуктов. Я научился этому ради нее.
И все-таки я не могу не думать о деле. То, что парень выбрал неудачное место для бизнеса - не повод для убийства. Его могли припугнуть, разгромить бильярдную, но убивать не было смысла. Здесь всем заправляют девочки, а они слишком сентиментальны. Тем более сын мэра - красавчик, даже я это признаю. Перед смертью его кто-то целовал... Я красиво расставляю еду на столе, накрываю, чтоб не остыло, и возвращаюсь в кресло. Моя девочка спит, свернувшись калачиком. Кажется, ей опять нужен парикмахер - даже отсюда я вижу абсолютно белые корни ее волос. Рэйнбоу скрывает за яркими красками ранюю седину. Она открывает глаза и удивленно смотрит на меня, а я ругаю себя за то, что не успел уйти.
Ммм... Как вкусно пахнет... Так вот кто мой ангел-кормитель, - она морщится и трет виски. Я протягиваю ей бокал вина, поставленный у кровати. Так много надо сказать, но еще больше того, о чем я промолчу. Она пьет дорогое вино с выражением величайшего отвращения на хорошеньком личике. Я пытаюсь представить ее вдрызг пьяной, на бильярдном столе с "глоком" в руках, но получаетя плохо. В этой комнате только один ангел и он - не я. И если я ничего не сделаю, ангелов не останется совсем.
Вам надо уходить из Силвера, Рэйнбоу. Неподалеку от "Винчестера" замочили мэрского сынка. Дождь смыл все, кроме помады на губах парня, - я делаю "строгое" лицо, как на допросе. Но она только улыбается в ответ и трет ноющие виски. Почему место, в котором заправляют такие ангелы, похоже на ад? Ангел улыбается мне и достает из-под подушки "глок". Ее глаза все так же смеются, и мне кажется - я готов словить пулю грудью только для того, чтоб в посмертии видеть их всегда.
Этой ночью снова будет дождь. Здесь все время идет дождь. Прости, Лучик, но сейчас я хочу только спать, - я киваю, поднимаясь с кресла. Если ночью объявят зачистку, я наплюю на все приказы и встану рядом с ней. Дождь смоет все следы. Рэйнбоу закрывает глаза и мгновенно проваливается в сон. На прощание я легко касаюсь разноцветных волос - кто знает, когда я смогу быть к ней так близко. Тучи закрывают солнце и я спешу к Элис. Но не выдерживаю и заглядываю в окно - Эмми улыбается во сне.
Спи, мой ангел. В этот раз я буду рядом.
Грозовые тучи.
- Хороших и плохих не бывает. Есть живые... и прочие.
Джен Блэк.
Я лениво приоткрываю один глаз - не понимаю, что за тяжеленная хрень лежит на моей тушке. Твою мать, это же Венди! Ожесточенно работая конечностями, спихиваю с себя безвольное тело подруги - мне нечем дышать. Как мы оказались в этой дыре я, конечно же, не помню. Зато память сохранила кое-что другое - истошный вопль официантки. Я аж протрезвела на пару минут, когда эта дрянь кинулась к телефону. Как все пришлые, она звонила копам. Что же она говорила, перед тем, как Венди врезала ей по башке вискарем? Может, Вен помнит?
Венди стонет и неловко уворачивается от ударов, но я луплю ее подушкой до тех пор, пока она не падает с кровати. Подруга садится прямо на грязный пол и жалобно интересует охрипшим после вчерашнего голосом:
Горим? - омерзительный пофигизм. Мы вчера надрались до синих чертей, нас чуть не схватили копы (кстати, а почему не схватили?), но ее волнует только собственная шкура. И прическа - при пожаре ведь портится прическа? Я скатываюсь с кровати и вцепляюсь в ее роскошные черные локоны:
Почему та тварь звонила копам? Что она успела провизжать? Вспоминай, живо! - она отвешивает мне пощечину и мы начинаем кататься по полу, сгоняя злость. Неплохой способ подлечить раздолбанные нервы, кстати. Но я все равно одерживаю верх и сидя верхом на подруге, повторяю: - Вспоминай! Ну же, мать твою, ты всегда все помнишь!
Убили хозяина забегаловки. Кажется, его звали Клайдом Солсбери... Или Сотбери, не помню точно, - перед глазами пробегает черно-белая кинолента моей жизни. Этот кретин был сынком мэра. А мы собирались проучить его! Черт, кто-то сделал нашу работу слишком хорошо. И не прибрал за собой. Хотя это бесполезно в нашем случае. Венди закуривает и меланхолично интересуется: - все ТАК плохо?
Нет, детка, все охренительно... ПЛОХО! В Силвере грохнули сына мэра города, которого мы вчера собирались пинком под золотой зад вышвырнуть из нашего района! - тут на меня НАХОДИТ. На меня иногда НАХОДИТ, если вы знаете, о чем я. Он был вчера в "Винчестере". Мы втроем отрывались, а Фенрис сидела у стойки в своем треклятом красном платье. Мне осточертели ее красные платья, но клиенты ведутся на этот дешевый трюк. И этот мажор не мог не клюнуть на Фенри, они все клюют на нее.
О чем думаешь? - голос Венди выдергивает меня из ступора. Я устало откидываюсь на скомканную подушку и смотрю в потолок, на унылые проводки вместо люстры.
Это Фенрис его замочила, - Венди удивленно смотрит на меня своим фирменным взглядом олененка Бэмби, но я молчу. Фенрис, беззащитная лилия в красном платье, впадающая в истерику при виде ствола - кто мог подумать, что она может кого-то завалить? Но больше некому. Голубые глаза наполняются слезами, но я продолжаю: - Я видела их вместе вчера.
Она... Она оказалась плохой, да? Как ты? - мне хочется врезать ей как следует, чертова чистоплюйка свято уверена, что людей убивать нельзя. Я думаю, что по сравнению с ней я сущий ангел - ее треклятая мораль не запрещает отстреливать этим людям разные части тела и топтать пальцы острой шпилькой сапога.
Пошли отсюда, надо собирать девочек. Ночью будет жарковато, - я набрасываю на плечи куртку, чтоб не терять время, достаю из-под кровати револьвер для себя и винтовку для Венди. Я набиваю патронами все карманы и подруга делает тоже самое. Сегодня это может спасти не только наши шкуры, хотя пара-тройка дыр нам гарантирована. Я пытаюсь бодро улыбнуться, но получается только жутковатая ухмылочка оголодавшего кровососа. Подруга кивает и мы, держась за руки, выходим в дождь.
Ледяная вода течет за воротник, но я иду, мертвой хваткой вцепившись в ледяную ладошку Венди. Мы стучим во все двери особым, условным стуком, придуманным еще до нас, на случай вот такой фигни. Сильный удар - два слабых, сильный - еще два легких, и, наконец, три сильных - мое сердце выбивает этот дьявольский вальс, а матерные вопли из окон сплетаются в одну мелодию. Мы уйдем в старую шахту и дадим бой всем, кто посмеет прийти за нами - этот план тоже придумали задолго до нашего рождения и, наверное, использовали когда-то. До нас. Я смеюсь, как под кайфом, но затыкаюсь, наткнувшись на серьезный взгляд голубых глаз.
Мы все сегодня станем плохими, да? - в вопросах жизни и смерти она напоминает ребенка. Даже выражение лица такое же. Венди выросла в религиозной семье и до сих пор соблюдает заповеди. К сожалению, среди них нет "не искалечь", "не кури" и "не зли ближнего своего" - там много чего не хватает. Я тоже не хочу убивать - среди копов есть нормальные парни, но жить я хочу больше. И жить так, как хочу я, а не кучка захвативших власть уродов.
- Хороших и плохих не бывает. Есть живые... и прочие, - я пожимаю плечами и еще крепе вцепляюсь в ее ладонь. Ей страшно. Мне тоже. И тем, кто за нашей спиной тащит винтовки и автоматы - тоже. Сегодня ночью страшно всем - но мы с радостью подарим этот страх любому, кто посмеет посягнуть на Силвер.
Я замечаю Фенрис почти у самой шахты. На ней снова красное платье, но в руках она держит "Глок". Это охренительно - столько времени она просто морочила нам голову своей как бы "фобией". Это она грохнула того парня. В глазах этой стерви ни капельки раскаяния - кажется, она мочит красавчиков в темных переулках пачками. Похоже, я перестала разбираться в людях. Я пустила в Силвер это чудовище, из-за которого нам всем грозит смерть. Я хочу выставить ее перед ними и пусть стреляют по проклятому красному платью, по алым губам, по чертовым красным туфлям...
Джен, вам не надо уходить, - она спокойна, как танковая дивизия, и это невероятно Бесит. Я хочу стереть это спокойствие одним ударом, но не могу - ее слова действуют на меня, как ледяная вода за ворот: - Я выйду к ним сама. Расслабься, я по-прежнему лучшая.
Я киваю, но Венди тянет меня к шахтам. Мне кажется, что Фенн добавляет хриплое "во всем"... Мне кажется - это все шум дождя.
Не все черное - черное.
- Я убью ее, чтоб сидеть в соседних котлах даже в пекле.
Элис Смит.
Темнота отступает только для того, чтобы я снова могла чувствовать боль. Я цепляюсь за нее изо всех сил, но она утекает сквозь пальцы - такая теплая, родная, до боли любимая. Она - до боли, боль приходит следом принося с собой запах... джина.
Выпей, детка, - даже во сне сосед невыносим. Я ненавижу этого самоуверенного хама с рожей маньяка-рецидивиста. Губами чувствую прикосновение чего-то холодного - и открываю правый глаз. Рядом сидит чертов сосед и в его руках стакан с джином. Наверное, я ударилась головой и попала в ад. - Не тяни кота за... Извини, я забыл, что ты ненавидишь слово "яйца".
Что ты делаешь в моей квартире, Хаммер? - это беспокоит больше всего. Я не знаю, сколько я так провалялась, и как давно этот тип хозяйничает в моей квартире. Кстати, джина у меня отродясь не было.
Это моя квартира, пей давай. Приспичило мне выглянуть в маркет, смотрю - твоя тушка валяется на первом этаже. По щекам похлопал - даже не пискнула, ну я блузку разорвал, слышу - сердце постукивает, - о, боги Олимпа, он еще и к груди моей прижимался. Ненавижу-ненавижу-ненавижу. Но джин пью, это должно сгладить мерзкие ощущения. Я не хочу знать, что было дальше. - Я отволок тебя к себе и вызвонил приятеля из госпиталя. Он что-то тебе вколол, зашил личико - малышня снова баловалась с бутылками, весь пол в осколках, - и просил не будить.
Дай зеркало, Хаммер, - я начинаю выходить из себя. Мой сосед спас мою шкуру, вызвал врача - это все прекрасно, но почему я не могу открыть левый глаз? Я касаюсь кончиками пальцев того места, где должно быть веко, но нащупываю лишь бинт и пластыри. Мне страшно, я отдергиваю руку и кричу: - ЗЕРКАЛО!
Выпей еще, - он омерзительно спокоен, наливая очередную порцию джина. Я вскакиваю с кровати, но он легко, как куклу, подхватывает меня и сажает обратно. Мне страшно, я хочу знать, что случилось с моим лицом. Он берет мои ладони своими ручищами и тихо, как больному ребенку, сообщает: - Глаз уцелел, но вокруг все располосовано. Сейчас все равно все закрыто повязкой, детка.
Я выпиваю джин одним глотком, заливая подступающую истерику. Это самый кошмарный день в моей жизни - я всю ночь прошаталась под дождем с самым неприятным типом на свете, сестра взялась за старое и начала с сына мэра (чего мелочиться?), мое лицо изуродовано из-за недомерков, засовывающих бутылки между автоматическими дверцами лифта ради забавы, и спасает меня все тот же мерзкий тип. За окном садится солнце и в сумочке звонит телефон. Я беру его из рук Хаммера - и слышу мрачный голос Люка:
У нас тут собираются воплощать план "Зет". Наверно, труп был самым любимым сыном мэра, - я ору в трубку, что у мэра всего один сын и хватаю сумочку. Мне надо срочно попасть в свою квартиру и предупредить Фенни. Чертов сосед останавливает меня:
Сестра ушла пару часов назад, я слышал как она захлопнула дверь, - это последняя капля. Я вырываюсь, чтобы бежать к себе, ведь солнце еще не село и Фенни не могла уйти так рано. Но в квартире пусто, на обрывке салфетки накорябаны какие-то слова - я не могу разобрать из-за слез. На плечо ложится тяжелая лапища:
"Встретимся в аду". Детка, по-моему, вы с сестренкой не ладите, - я улыбаюсь сквозь слезы и зарываюсь носом в услужливо поставленное плечо. Не знаю почему, но я больше не могу его ненавидеть. Мне надо выплакаться - я стою, глотая слезы, стараясь забыть о "милой солнечной Фенрис", из-за которой мы сначала попали в Рэйнбоу, а сейчас окажемся еще...глубже.
Пока мы ее искали, она замочила мэреныша? Сильно, детка, - мы сидим в гостиной и пьем ее виски. Я с наслаждением вдыхаю едкий дым дешевых сигарет, но треклятый Хаммер затавляет меня встать: - Тебе пора идти на эту вашу супер-операцию. Почему "Зет", кстати?
Потому, что это высшая мера. Силвер будет уничтожен, все выжившие получат астрономические сроки, - я не хочу никуда идти, потому что надеюсь - Фенрис умрет, и никто так и не узнает о позоре моей семьи. Но мой сосед не считает это хорошей идеей. Он роется моем комоде, не обращая внимания на вопли протеста, переодевает меня в новую блузку, запихивает в пальто и вытаскивает за дверь:
Мы должны найти ее раньше, чем с ней что-нибудь случится. Я постараюсь просочиться в Силвер другой дорогой. Есть одно местечко, куда все бегут прятаться... Я вытащу Фенрис, если успею...
Хаммер... Если я найду ее... Я убью ее, только для того, чтоб сидеть в соседних котлах даже в пекле. Мы всегда портили жизнь друг другу.
Вообще-то я Дерил, детка, это "Хаммер" приклеилось ко мне после одного дурацкого случая... Я расскажу, когда мы вернемся, - двери лифта открываются, но я все еще не могу отпустить его руку. Дерил выталкивает меня из подъезда - а я продолжаю повторять последние слова моего не такого уж мерзкого соседа.
Когда МЫ вернемся.
Красота и мир.
- Смерть очень трудно сделать красивой...
Фенрис Смит.
Я выпиваю целую бутылку виски, бессмысленно пялясь в телевизор. Мой последний возлюбленный был сыном мэра Рэйнбоу. Шеф полиции с телеэкрана грозится стереть "язву Силвер-сити" с лица города - я верю ему. Сестра убъет меня - и будет трижды права. Она могла убить меня еще в той, прошлой жизни, но она слишком правильная, моя сестренка. Пока она писала эссе для урока литературы, я училась рисовать стрелки кончиком маминой туши. Пока она разносила бургеры в дешевой кафешке, я училась целоваться на консервированных помидорах. Пока она корпела над учебниками в колледже, я посещала ви-ай-пи-вечеринки...
Я не знаю, как так вышло, что она стала копом. У меня были более важные дела. Я болталась где-то между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком с самым крутым парнем на планете. Из блаженства меня вырвал звонок матушки - она хвалилась, что моя сестренка принесла первую зарплату. И, естественно, интересовалась, когда я принесу свой первый доллар. Впервые Элис обошла меня в игре за мамину любовь. И этого нельзя было оставлять просто так.
Эш, я хочу зарабатывать миллионы, - сказала я, лениво потягивая мартини. Самый крутой парень обеих Америк поперхнулся. Он зарабатывал миллионы, которые мы просаживали в Вегасе. Думаю, почти весь бюджет казино состоял из его денег. Я решила добить его: - Как ты. Это же так просто, получить чемодан "зелени" за вечер.
Солнце, ты даже не можешь спокойно смотреть на оружие, - он был чертовски прав, я всегда боялась этих штук. Но перед глазами живо встала картина - я возвращаюсь домой с полным чемоданом стодолларовых купюр и говорю "моя первая зарплата, мам". Ради этого стоило не только взять в руки ствол, но и перецеловать все кактусы Аризоны. К сожалению, за кактусы столько не платят.
Я справлюсь, милый, - мой крутой парень впервые в жизни засомневался в моих словах. - Если ты это делаешь, почему бы мне не попробовать.
Я подыщу тебе заказчика.
Чертов Эштон был прав, мои руки не для кольтов и парабеллумов. Я не могла попасть в бутылку с десяти шагов. И с двух тоже. Но заказ был принят и у меня не оставалось выбора. У каждого в нашей профессии есть фишка. Клеймо, по которому заказчик узнает, кто выполнил работу. Моей фишкой была неспособность выстрелить.
Мой первый клиент не мог пройти мимо. Я подмигнула ему и вышла на балкон. Алая помада и алый атлас платья выгодно подчеркивали аристократическую бледность кожи и выбеленные до платины волосы. Он не заставил себя ждать - я слегка улыбалась в ответ на избитые фразы типичного самца. В свои последние минуты он верил, что поймал жар-птицу за хвост. Мы целовались как сумасшедшие, как школьники на выпускном, как будто этот вечер был нашим последним вечером в жизни. Я была готова отправиться с ним на край света - или куда он там собирался меня увезти. Я не могла стрелять даже с двух шагов.
Часом позже я пила виски с самым крутым парнем Нового Света. Мы смеялись и пили за мой первый заказ. Через день я привезла домой первую сотню тысяч. Через месяц - еще несколько. Конечно же, раз в месяц я приезжала домой, отдавая зарплату родителям. Красные платья намертво срослись с моей кожей. Все были счастливы - и я, и заказчики, и клиенты. У меня была фишка. Но самый крутой парень США больше не пил со мной виски. Однажды он спросил, почему мне платят намного больше.
Смерть очень трудно сделать красивой, Эш. Они все говорили, что готовы умереть у моих ног. Согласись, что каждый имеет право на последнее желание, - после этого мы расстались. Через пару дней его повязали в Нью-Йорке.
На экране - мэр Рэйнбоу. Он жаждет крови, и я понимаю - из-за меня одной этот псих готов уничтожить весь Силвер. У меня есть выбор, хоть и небольшой. Я могу залечь в этой квартирке, выслушать лекции сестренки - надеюсь, она не мечтает меня прикончить, - и жить дальше. Но я не умею жить по-другому. Все, что у меня есть - платиновые волосы, красная помада и чертовы алые платья, на которых не видно крови. Все, что я умею - любить и убивать, желательно одновременно. Все, что я могу - сдохнуть сегодня от пули обезумевшего от горя мэра. Но я хочу жить.
Я стою за углом какой-то развалины и наблюдаю, как девочки в панике бегут куда-то в сторону леса. Говорят, там есть заброшенный серебряный рудник - что ж, у них есть шанс выжить, если мой план не сработает. Все, что у меня есть - платиновые волосы, помада и чертово платье, но разве этого не достаточно? Я не умею стрелять, не могу вонзить нож в глотку, в своей профессии я полное ничтожество, на самом деле. Идет дождь, как всегда в это время года. В Рэйнбоу слишком часто идет дождь, чтоб обращать на это внимание. Мне плевать, даже если с неба полетят камни. Хотя это не самый лучший вариант погоды.
Джен, вам не надо уходить, - я выхожу из-за угла, чтоб и Джен, и Венди могли хорошенько разглядеть меня напоследок. Мне уже не страшно, мне вообще на все наплевать, даже на них. Но в случае провала обо мне должна остаться хорошая память. Венни пялится на "глок" в моей руке - я ведь до поросячьего визга боюсь оружия. Я пытаюсь успокоить их, но выходит хреново: - Я выйду к ним сама. Расслабься, я по-прежнему лучшая.
Голос срывается, когда я шепчу им вслед:
Во всем и всегда, - надеюсь, они не слышат этих пафосных слов, это испортит все впечатление от нашей встречи. Я иду на звук полицейских сирен, крепко сжимая скользкий от дождя ствол, повторяя про себя каждое слово заготовленной речи. Давным-давно, в прошлой жизни мы играли в русскую рулетку с одним холостым патроном. Забавно, но я вспоминаю именно об этом сейчас, стоя перед толпой копов. Мэр выглядывает из-за плеча шефа полиции. Смерть очень трудно сделать красивой, но я делала это. Мне ничего не стоит повторить, правда ведь?
Это я убила Клайда Сотбери прошлой ночью.
Исповедь.
- Все, что бы ни было сделано, сделано во искупление.
...Элис Смит.
Дождь. В городе радуги почти всегда идет дождь. Он смывает с улиц грязь, кровь и грехи его жителей. Я чувствую на плечах сильные руки своего ненавистного соседа, но и без них я не смогла бы сдвинуться с места. Я не верю своим глазам. Я понимаю, что ничего не понимаю. И ничего не могу сделать. Отсюда мне хорошо видно горькую улыбку кроваво-красных губ. Мне кажется, что я совершенно не знаю их обладательницу, хоть и прожила с ней почти всю жизнь под одной крышей.
Она не цыпочка. И никогда, до Силвера, ею не была, - мне кажется, что Дерил не удивлен. Впрочем, даже его голос не в силах вырвать меня из оцепенения. На моих глазах рушится вся моя жизнь, точнее - то, что от нее оставила демоница в алом. Она потрясающе спокойна, когда на тонких белоснежных запястьях защелкиваются наручники. Я пытаюсь вырваться, остановить людей, что секунду назад были на моей стороне баррикад, достать пистолет и перестрелять их всех - чертов сосед удерживает меня. Мы стоим под дождем до тех пор, пока последний коп не покидает неписаных границ Силвер-сити. Город в городе будет жить. Но не я.
Только что арестовали лучшего киллера в Штатах, - даже мой голос стал чужим, глухим и бесцветным. - Я никогда не думала, что она так... просто...
Киллер? Вот уж на кого бы не подумал... - теперь Дерил тоже в ступоре. Мы стоим под проливным дождем, обнявшись. Я вцепляюсь в него изо всех сил, понимая, что завтра от его огромных лапищ будут ужасные синяки. Я держусь за него, как за единственную опору в рушащемся мире и глотаю немые слезы. Он тянет меня за собой и я подчиняюсь. Мне уже безразлично, куда идти.
Мы бредем по улицам, залитым водой. Я просто следую за тем, кто держит мою ледяную ладонь, пока воображение дорисовывает все, что должно происходить с моей сестрой. И со мной. Это был наш с Люком участок. Это я должна сидеть по ту сторону стола с папочкой, мило улыбаясь и задавая вопросы. Но я однажды провалила эту миссию. Я не смогла...
Когда мне было плохо, я пришел сюда, Эл. Ты повернута на правосудии, это должно тебе понравиться, - кажется мы пришли в церковь. Или когда-то это место было ею. Я оглядываюсь по сторонам, не понимая, зачем мы здесь. То, что мой сосед ярко выраженной преступной наружной был в этом месте, не удивляет. Последние несколько часов отняли у меня эту способность. В Силвер-сити есть церковь - окей, ничего не имею против. Дерил ведет меня к исповедальне, продолжая заговаривать мне зубы: - Детка, все время забываю сказать, что меня ищут по всему континенту. За мою голову готовы отвалить кучу зелени.
Любое преступление должно быть наказано, - говорю я, ведь его слова тоже не удивляют. И то, что мне больше всего на свете хочется спрятать лицо на его широкой груди, закрыть глаза и никогда не открывать их - не удивляет. Моя сестра всего-навсего спасла уйму людей, выполнив за меня мою работу. Если бы я набралась смелости еще в Нью-Йорке, ничего бы не произошло. Может быть, я даже была бы отмечена какой-нибудь премией.
Мы были созданы по Его образу и подобию. Но я не думаю, что это означает, что мы имеем право выполнять Его работу, - оказывается мы не одни. Священник далеко не молод, но еще держится молодцом. Он выжидающе смотрит на меня, и я направляюсь к исповедальне. Чертов Хаммер был прав, когда привел меня сюда - мне надо выговориться, а это местечко прямо-таки располагает. Я вслушиваюсь в теплый и уверенный голос святого отца, размышляя о том, что никогда в сознательном возрасте не была в церкви. Даже такая сволочь, как Дерил, додумался исповедаться. Но я ведь хорошая девочка, какие у меня могут быть грехи?
Я всегда ненавидела ее, отче. Ей все сходило с рук в то время, когда я изо всех сил выкладывалась, чтобы заслужить родительскую любовь. Я училась лучше всех в классе, я зарабатывала на учебу, я блестяще окончила колледж, - впервые в жизни я говорю то, что думаю. Когда-то мне было больно даже думать об этом. По ту сторону решетки - глаза, полные любви и понимания, которых мне не хватало всю жизнь. - Я пошла в полицию, чтобы бороться со злом и грязью на улицах. И там я тоже была лучшей.
А что делала твоя сестра?
Она... Она жила, как хотела. Когда мы пошли в школу, нас считали близняшками. Но уже в старшей школе никто не думал, что мы можем быть родственниками. Она покрасилась в блондинку, начала вызывающе одеваться, пропускать занятия и все сходило ей с рук! Конечно, она была королевой школы. Не знаю, что с ней было, пока я училась в колледже, она даже не собиралась получать профессию. Потом она начала приносить деньги... В кейсах. Сотни тысяч. А потом...
Ты завидовала ей, не так ли? - наконец-то я удивлена. Никогда не думала о Фенни с такой позиции. Я не завидовала, я ненавидела ее. Но с чего началась моя ненависть?
Я не знаю. Возможно. Но я возненавидела ее еще больше, когда узнала, откуда она брала такие деньги. Мне поручили расследование века... К несчастью, я смогла раскрыть дело. Но об этом никто не узнал, - я задыхаюсь от тяжести, навалившейся на меня. Глаза за решеткой все так же полны неподдельной любви. Мне больно от этого взгляда, он словно выжигает во мне все, чем я жила. Я знаю, почему не ходила в церковь. Ненавижу боль. Я чувствую себя слишком грязной, чтобы находиться в этом месте. - Я искала киллера, на счету которого было около тридцати душ. Ее называли лучшей... И она была моей сестрой... Я взяла с нее слово... Она обещала исправиться, завязать... Я смогла перевестись в эту глушь... А она... Она решила заняться проституцией. Ей что, трудно было найти нормальное занятие? В конце-концов эта дрянь завалила мэрского сынка и просто сдалась копам. Теперь всплывет все, и меня вышвырнут с работы. Если не закроют.
Ты взялась нести чужой крест, дочь моя. Предоставь ей самой во всем разобраться.
Почему? Почему я забочусь о ней больше, чем о себе? - я плачу, ощущая, как слезы не только разъедают корку на лице, но и смывают с меня оковы ответственности. Священник чертовски прав, я не должна платить по чужим счетам. Я считала себя умнее - от того, что решала задачи по математике без помощи красавчика с третьей парты? Или от того, что пошла в полицию, а не в успешную адвокатскую контору? Я начинаю понимать, что делало меня такой умной. - Гордыня, да? Я считала себя безгрешной... Кажется, даже в этом она меня обставила.
Святой отец отпускает мне этот грех. Но смогу ли я жить дальше, зная о нем? Простят ли там, в дождливых небесах? Простит ли Фенрис? Я сажусь рядом с Дерилом, не решаясь коснуться его теплой руки - даже на расстоянии я ощущаю исходящее от него тепло. Меня снедает любопытство - с чем он приходил в эти стены? Смыть с рук кровь? Слишком просто для полуразваленной церквушки в грешном Силвер-сити.
Сейчас ты защелкнешь на моих запястьях то, что у тебя в правом кармане. Мы пойдем в департамент, детка. Вчера ты проворонила Сотбери, выслеживая меня. Всю ночь, пока эти кретины воевали с проститутками и стриптизерами, ты гонялась за преступником номер один, - мужчина омерзительно спокоен и улыбается мне той же горькой улыбкой, что и Фенрис. Я ненавижу их обоих. Они чисты перед небесами, чисты перед своей совестью, сколько бы крови не было на их руках. Они расплачиваются за мою гордыню. Я хочу сказать "нет", но слова застревают в горле. Закусив губу я защелкиваю наручники на его запястьях. Мы беремся за руки и выходим на омытые ночным дождем улицы. Радуги играют в свете рождающегося дня.
Что бы ни было сделано, сделано во искупление, - говорит мой спутник когда я распахиваю перед ним стеклянную дверь департамента полиции Рэйнбоу. И, заметив мое замешательство, добавляет насмешливое: - Детка.