Аннотация: Сплошной субъективный идеализм, я беседую со своим героем и открываю ему кошмарнейшие тайны его дрянного бытия!
Я - Бог!
Никонор выглянул в окно. Привычный пейзаж открывался его взору и никак его не радовал. Глядя на этот пейзаж Никонор ощущал будто ест перловую кашу из бездонной миски. Каждый день он выглядывал из окна и каждый день видел тот же самый пейзаж: дорогу, на которой зимой подскальзывались зазевавшиеся прохожие, газон, загаженный соседскими собаками, деревья, покрытые заскорузлой корой, с вечно сидящими на них детьми, ржавые качели, скрипящие и раздражающие похмельные нервы, гаражи, с вечно пьяными, в них, автолюбителями и капризное небо, меняющее свой цвет когда ему вздумается, а не когда надо, хотя надо это никогда не наступало. Никонору никогда не было надо.
Никонор принялся чиркать спичкой об исшарпаный коробок. Спичка сломалась. Достал еще одну. Принялся чиркать спичкой об исшарпанный кор.... Спичка сломалась. Достал еще одну. Принялся чиркать ею об исшарпанный коробок. Зажглась. Сквозняк из форточки хватал пламя голыми руками. Никонор до упора повернул ручку подачи газа. Конфорка вспыхнула с соответственным для вспыхивания звуком: "ВСПЫХ". Никонор поставил чайник на горящую конфорку. Принялся искать сигареты. Со вчерашнего дня должно было остаться полпачки. Никонор шарил по всем углам своей квартиры, где только могли лежать сигареты, и всюду ему попадалась пустая пачка. Каждый раз, находя такую пустую, пачку он тряс её, поднося к уху, в надежде услышать стук сигарет, не услышав такого звука он жестоко сминал пустую пачку, бросал её на пол и принимался искать новую. Ища сигареты, он все время напевал цоевское: "Но если есть в кармане пачка сигарет..", потом вспомнил, что у него только полпачки и перестал петь. но песня пристала к нему так плотно, как пристает говно к подошве ботинок и как говно воняет, сколько его не шкрябай о край бордюра, так и песня все время напевается, независимо от того хочет того человек или нет.
Наконец он нашел еще одну пачку, как это всегда бывает в самом неожиданном месте, и потряс её возле уха и услышал желанный стук. Открыл её. Да! Около десяти сигарет лежало там. Он достал одну и пошел к горящей плите. Подкурил от нее сигарету и сел на табурет, наслаждаясь утренним куревом, как делают это все курильщики по утру. Сигаретный дым незаметно бил в голову, слегка кружа её, что будет ощущаться только после того как он встанет с табурета, чтобы выключить кипящий чайник.
Никонор курил и ждал когда же, наконец, закипит чайник. Он курил, и пейзаж за окном выглядел уже гораздо веселее. Прохожие, казалось глядели ему в окно, но это его даже радовало, потому как, куря, принял он такой серьезный вид, что глядевшим в окно прохожим, должно было казаться, считал Никонор , что думает он о чем то великом, глобальном, божественном и даже сам он хотел думать о чем то подобном, но думать никак не получалось и вид его от этого становился еще серьезней, чего прохожие, в принципе не замечали, да и вообще изначально не глядели в его окно, так что все старания Никонора были напрасны. Он заметил, что люди шли на работу, озабоченные и тоскливые от предстоящего рабочего дня. Никонор вспомнил, что сегодня у него выходной и внутри у него в тот же миг появилось ощущение будто кувшин с чем-то сладким разбился и начал растекаться по всей его нервной системе, образуя в душе какое-то приятное чувство мнимой свободы и столь же мнимой радости. Никонор вспомнил, что сегодня ему можно делать все чего он так долго хотел, он принялся вспоминать чего же он хотел всю эту рабочую неделю, затем мысли, каким-то невообразимым круговоротом, вернулись к незакипающему чайнику и чувство радости и свободы куда-то выветрилось и только сейчас он понял, что все эти чувства, свободы и радости, были мнимыми. Никонор попытался отвлечься от чайника и вернуться к мыслям о выходном, но ничего не получалось, такого ощущения уже не было, сколько Никонор ни пытался настроить свои мысли в прежнее русло.
Наконец чайник закипел, внутри застучало и ватный пар повалил из его носика. Никонор взял махровое полотенце, взял чайник за накалившуюся ручку и начал лить кипяток в кружку, держа в зубах сигарету, с норовящим ткнуть в глаза дымом. Потом кинул он в кружку несколько щепоток заварки. Сахар он никогда не клал, да и вообще терпеть не мог сладкого, от сладкого его всегда тянуло блевать.
Никонор принялся пить чай с плавающей заваркой, постоянно сплевываемой Никонором неизвестно куда. Никонор обжигал губы и
сплевывал, обжигал губы и снова сплевывал, обжигал и сплевывал. Сколько он ни прихлебывал, втягивая холодный воздух в опаленный чаем рот, чай все равно обжигал и обжигал, обжигал и обжигал, обжигал и обжигал.
- Что ж это такое - подумал Никонор - все обжигает и обжигает, обжигает и обжигает, обжигает и обжигает.
А вот "такое"!
- Кто здесь?! - всполошился Никонор, отвлекшись от обжигающего чая.
Никого, только ты.
- А кто говорит?!
Я говорю. Я всегда говорил, просто ты не слышал. Или не хотел слышать.
- То есть? Я что-то не понимаю.
А вот то и есть. Я написал тебя Никонор.
- Подожди, что значит: "написал"?
То и значит, что написал, взял вот так вот на компьютере и написал, то есть напечатал.
- Ни чего не пойму, как напечатал? Я же вот он, существую, кровь кишки, туловище, голова и орган самый важный имеется, как так написал или, то есть, напечатал? Не пойму.
Твое непонимание я тоже придумал и напечатал
- Так ты, получается - Бог?
Вроде того. Даже нет, не так, да Бог. Для тебя.
- Как это для меня? Разве Бог не один?
Для тебя один.
- А для тебя?
И для меня один.
- Тебя значит, тоже кто-то напечатал?
Вот этого я не знаю, мне с моим Богом, в отличие от тебя, разговаривать не довелось.
- Если ты Бог, то в чем смысл жизни?
Для тебя?
- Ну, другие меня не особо интересуют.
Для тебя смысл жизни в том, чтобы тебя прочитали.
- То есть все остальные не в счет?
Конечно. Наша с тобой беседа и есть смысл твоей жизни.
- Это выходит, что все эти тридцать лет моей жизни ты написал только для того, чтобы побеседовать со мной?
Вообще я не печатал этих тридцати лет твоей жизни, существовать ты начал только с сегодняшнего утра.
- Ха, но до этого ведь я существовал, я родился, учился, женился, потом жена ушла с дочкой, потом запой, потом завязка и работа на фабрике и лишь потом уже, утро это сегодняшнее.
Дело в том, что все твое прошлое я придумал только что и все что ты говоришь, придумываю тоже я.
- Получается это, говоришь ты, а не я?
Вроде того.
- Что значит вроде того?
Ну знаешь, весь этот писательский треп, про то, что герои начинаю жить своей жизнью, отдельно существовать и прочее и прочее.
- Да как же, ведь ты меня пишешь, значит, у меня вообще нет никакой воли и мыслей своих, тоже нет.
Да, но я все-таки стараюсь сделать тебя более самостоятельным.
- Хе. - усмехнулся Никонор - А обязательно комментировать, что я усмехнулся?
Конечно, это же рассказ.
-Кошмар, какой. Ты лучше этого не делай. Неприятное ощущение какое-то.
Ладно. Ты хоть понимаешь, что твоя просьба придумана мной, потому что мне самому не охота писать все эти комментарии?
-Теперь понимаю. Но ты ведь мог их просто не писать и все.
Так не интересно.
-Понятно. А вот еще вопрос: Это что же получается, что я как бы центр вселенной? В смысле, что, весь мир вокруг меня создан, то есть, напечатан, только для того, чтобы в нем существовал я и чтобы, меня прочитали?
Ну да. Только мира то вокруг тебя нет. Есть ты и все, куда бы ты ни глянул или о чем бы ни подумал, создаю я, а те предметы, которые сюжету не потребны - не существуют. Вот есть твоя квартира и вид из нее, а всего остального дома нету, и города остального нету, и страны и вселенной, есть только понятие о них, то есть ты только думаешь, что они есть, это заложил в твое сознание я.
- Зачем?
Ну, сам подумай, все, что знают люди в моем мире, должен знать и ты, иначе просто бред какой-то получится.
- То есть предметы существуют только тогда, когда я взаимодействую с ними.
Да.
-Я, кажется, это где-то уже слышал, то есть читал, то ли у Сартра, то ли у Пелевина.
Да, наверно. И, представь себе, их тоже создал я. То есть понятие о них.
- Точнее, мою мысль о том, что я это где-то уже читал.
Верно.
-Но я то получается их не читал, я лишь думаю что читал их, а на самом то деле это придумал ты, чтобы оправдать себя перед читателем, если тот замыслит обвинить тебя в плагиате.
Да.
- И мысли то все мои, только для того, чтобы выстроить последовательный диалог.
Да. И понимание всей этой ситуации тоже замыслено мной.
-Ох, зачем же ты подлец меня то выбрал, зачем мне то глаза открыл.
И роптание твое тоже мною придумано.
-Хе, вот еще вопрос, придуманный тобой, чтобы расставить все точки над i, для читателя, а что в конце?
В конце ты замкнешься в бесконечности, будешь постоянно просыпаться утром и постоянно останавливаться в одной секунде. Последняя секунда, для тебя будет длиться вечно, пока кто-то снова не прочтет тебя, "и времени больше не будет", как сказано в откровении.
-Откровение тоже ты придумал.
Конечно.
- Вот ссука! - усмехнулся Никонор.
Никонор замолчал. Он больше не слышал меня, ему и не надо было. Никонору никогда не было надо. Но на последок, раз уж бросаю я своего героя в замершей бесконечности одной секунды, создам ка я в душе его то чувство, которое родилось у него в самом начале нашего повествования, когда вспомнил он про то, что у него сегодня выходной, чувство, будто кувшин с чем то сладким разбился внутри, чувство секундного блаженства и вселенской благодати. Пусть свою бесконечную секунду проведет в блаженстве. Будь счастлив Никонор и прости меня, если что не так, нам Богам ведь тоже нелегко............