Но не выбирает. Просто хавает того, кто под руку подвернулся.
Не зря в народе говорят, что смерть дураков привечает, а умных не замечает. Однако если умный лезет на рожон, то он, считай, уже и не умник, а кандидат в покойники.
То, что такой опытный боец, как старшина Латыпов, напоролся на мохначей подобно зеленому салаге, являлось исключительно его виной. А все потому, что очень торопился. Вот и решил изменить обычный, относительно безопасный, маршрут и двинулся напрямки - мимо здания бывшей ГЭС на деривационном канале. Хотя и знал, что это логово городских нео из клана Брарга.
Старшина надеялся просочиться незаметно, потому что безалаберные мохначи днем особых караулов не выставляют. Однако "просочиться" не получилось. Зато получилось вляпаться.
Заметив в прогалине между высоких деревьев силуэт башни ГЭС, Латыпов взял правее. Форсировал ручей, обогнул густую еловую рощу и чуть не наткнулся на шайку мохначей, цепочкой шагавших по тропинке. Хорошо хоть, что находились они к старшине спиной, а то бы наверняка заметили.
Укрываясь за кустами, Латыпов добежал до вросшей в землю развалюхи и заскочил внутрь через оконный проем. Надеялся перевести там дух. Но вместо этого попал в крутую переделку.
В помещении по-хозяйски расположилась троица нео. Один из них, сидя на корточках, пытался разжечь костер с помощью огнива. Второй, с выбитым глазом, освежевывал широким тесаком хоммута. А третий, с дубиной в руке, стоял рядом, пуская слюни. В общем, пацаны готовились чефанить жареное мясо втихушку от остальных, чтобы не делиться добычей. А тут нате вам - незваный гость в образе хомо.
Первым Латыпова заметил мохнач с дубиной. Рыкнув, он рванулся вперед, не тратя времени на размышления. Рожа мутанта выражала не сколько злобу, сколько злорадство. Он не сомневался в том, что глупый хомо станет хотя и диетической, но сытной добавкой к жирному хоммуту. А удовольствие превратить "добавку" в отбивную котлету выпало именно на его долю - крутого пацана с новенькой дубиной из березового комля.
Увы! "Пацан", видимо, не знал старую истину - тот, кто первым лезет в драку, первым и огребает. Да еще и по полной. В результате Латыпов, хорошо знакомый с немудреными приемами рукопашного боя мохначей, легко уклонился от удара дубиной и в контратаке рассек противнику брюхо.
Все произошло настолько быстро, что другие нео даже не пробовали вмешаться. Спохватились они лишь тогда, когда их приятель уже корчился на земле, безуспешно пытаясь собрать выпадающие из брюха кишки. Мохнач с кресалом кинулся к стене, где валялась его дубина. И даже исхитрился схватиться за рукоять. А вот поднять дубину не сумел, потому что старшина перерубил ему палашом протянутую лапу. А затем и добил мутанта, полоснув клинком по горлу.
Более-менее ввязаться в схватку сумел только одноглазый нео с кухонным тесаком - не иначе как числился в племени штатным поваром. Он намеревался заехать Латыпову по спине своим поварским инструментом, да старшина вовремя отпрыгнул в сторону. Используя момент, нео поднял дубину погибшего приятеля и буром попер на врага. Нанося размашистые удары, он зажал Латыпова в углу и едва не врезал дубиной в лоб. Но промазал.
После чего наступила развязка. Присев, старшина ткнул "одноглазого" клинком в пах. Затем рубанул по бедру. После чего косым ударом развалил неудачливого кулинара до пояса.
Латыпову показалось, что теперь можно взять короткую передышку. Однако старшина не учел того обстоятельства, что мохначи - стадный народ, и кучкуются, как правило, большими группами. Он обтирал клинок о шкуру "одноглазого", когда в дверной проем забежала еще парочка нео. Один из них был вооружен обрезком трубы, а второй прижимал к мохнатой груди охапку сучьев для костра. И тут старшина допустил ошибку.
Решив, что мохнач с дровишками является легкой добычей, он бросился к нему. Однако "дровосек" проявил сообразительность - взял да и бросил всю охапку прямо в ноги хомо. Наступив на толстый сук, Латыпов запнулся и упал. Мохнач с трубой мгновенно использовал ситуацию - прыгнул к врагу и вмазал по предплечью. Да так удачно, что отсушил старшине руку, и тот выронил палаш.
Извернувшись змеей, Латыпов чудом избежал повторного удара и вскочил на ноги. Выбора у него не оставалось. До этого он не хотел применять автомат, чтобы не поднимать шума. Но сейчас палаш валялся на земле, правая рука висела плетью, а два разъяренных нео прямо-таки исходили желанием пустить хомо на шашлык. Поэтому старшина сдернул левой рукой с плеча автомат и выставил его перед собой.
Находись на месте мохначей менее темпераментные и более расчетливые мутанты, они бы, скорее всего, попытались ретироваться. Но все нео - горячие парни. И если уж кое-что ударило в голову, то тормоза срывает напрочь. Так произошло и в этот раз.
Мохнач с обрезком трубы дернулся первым. Латыпов рефлекторно навел ствол на него, нажал на спуск, и оружие злобно выплюнуло короткую очередь. Пули разорвали нео грудную клетку, и он завалился набок, не добежав до врага пары шагов.
Второй мутант успел к тому времени поднять с земли палаш старшины. Но осознав то, что случилось с его приятелем, видимо, одумался и решил "переобуться на ходу". Отшвырнув палаш - мол, забирай, мне такого добра не жалко - он рванулся к оконному проему и пулей вылетел вон.
Тут же раздался чавкающий звук, издаваемый предметом, падающим в густую грязь. Спустя мгновение звук перешел в отчаянный вопль, оборвавшийся через пару секунд. Складывалось впечатление, что за окном происходят неординарные и даже загадочные события. Но Латыпову было не до них. Подобрав палаш, он выбежал через другой оконный проем - тот, через который попал в помещение.
Очутившись снаружи, старшина приостановился, чтобы прикинуть дальнейшее направление движения. Однако размышлять долго не пришлось, потому что через кусты к нему уже мчалось не менее полудюжины мутантов - скорее всего, те самые, которых Латыпов заметил на тропинке. Тогда он развернулся и снова забежал в здание.
У него оставалось всего два варианта действий - добежав до противоположной стены, покинуть помещение либо через дверной проем, либо через окно, куда сиганул мохнач. Интуиция подсказала старшине, что лучше драпать через дверь, как и положено нормальным людям. И он доверился интуиции.
Через десяток секунд в комнату влетел взлохмаченный нео - первый из числа преследователей. Зыркнув по сторонам и не обнаружив хомо, он рванулся вправо и выпрыгнул из оконного проема. Где сразу угодил по колено в густую желтоватую субстанцию с розоватым отливом, напоминающую студень.
Мохнач еще не успел ничего сообразить, когда "студень" колыхнулся и вздыбился, сформировав огромную продолговатую башку с разинутой пастью. Узрев ее в непосредственной близости от себя, нео завопил. Но пасть тут же поглотила его, вопль оборвался, и через несколько мгновений на поверхности "студня" ничего не осталось, кроме расходящихся кругов.
Когда чуть позже в оконный проем выглянул другой, более осторожный и предусмотрительный, мохнач, он увидел лишь слегка колеблющуюся, студенистую массу. Внешне вроде бы безобидную. Но мутант, отпрянув, с ужасом на физиономии попятился назад. Потому что узнал самое загадочное и жуткое чудовище постъядерной Зоны Москвы.
Чудовище, называемое Полем Смерти. Или, на образном языке каликов, сказывающих у костров бесконечные былины, Полем, где живет Смерть.
Глава первая
ВЗЯТЬ ЖИВЬЕМ
Ключ в замке со скрежетом провернулся, а затем с противным скрипом распахнулась дверь. Алена, дремавшая на топчане, на звуки почти не отреагировала, раздраженно подумав: "Что у них, масла нет на смазку? Маркитанты, называется". Но глаза все-таки приоткрыла, ожидая появления работницы с пайкой - время явно перевалило за полдень, а до сих пор даже завтрака не принесли.
Понятно, что на нее маркитантам наплевать, запросто могли позабыть об арестантке в суете торгашеских буден. Но в чем она все же провинилась? Если подозреваете в преступлении, так предъявите обвинение. А голодом-то зачем морить, жлобы?
Однако на пороге стояла не работница с котелком, а ключница Марфа, перекрывая своей пышной персоной едва ли не весь дверной проем. Стояла, опираясь на костыль и тяжело дыша. Устала, видимо, хромать, пока добралась от каптерки. Или сильно торопилась?
- Привет, Марфа, - сказала Алена. - Я смотрю, ты уже ходишь?
- Хожу, - отрывисто отозвалась ключница. И, перешагнув порог, рывком затворила дверь. - При таких паршивых делах некогда рассиживать. Не болела бы нога, вприпрыжку бы уже бегала, как наскипидаренная.
Ногу Марфа повредила три дня назад, когда поскользнулась и упала на лестнице. Алена ей, собственно, и вправила вывих, а потом наложила мазь и помогла сделать тугую повязку. И с того времени ключницу не видела, потому что та отлеживалась в каптерке, а вот чужачку-лесовичку (Алену то есть) глава клана маркитантов Гермес тем же вечером велел посадить под замок. Хорошо еще, что не в каземат определил, а в обычный чулан около кухни.
Значит, подумала тогда Алена, особой вины за ней нет. Наверное, просто решили изолировать. Но вот почему и зачем, она так и не выяснила. Потому что разговаривала с того момента лишь с работницей, которая приносила еду и ничего не знала. Или делала вид, что не знает.
На следующий после ареста день Алена именно от работницы и услышала страшную весть о гибели Тима в гладиаторской схватке на арене. Мол, убил Спартака (так большинство народа в общине маркитантов называло Тима) какой-то ворм, выставленный на поединок шамами. Так что, девка, забудь про своего дружка - не поможет он теперь тебе.
Так сказала работница. После чего Алена впала в прострацию. Не плакала - давно отучилась, еще в детстве усвоив, что слезами горю не поможешь. Просто лежала молча на топчане с закрытыми глазами и лишь иногда, когда становилось совсем невмоготу, тихонько поскуливала. Даже думать было тяжело и неохота. И больно. Догадывалась - вместе с гибелью Тима из ее жизни исчезло нечто очень важное, создававшее смысл и дарившее надежду. А теперь... Как теперь дальше жить?
Примерно сутки Алена провела в таком оцепенении. А затем очнулась, потихоньку придя в себя и ощутив - жизнь-то все равно продолжается. Значит, надо выбросить прошлое из головы и бороться. Так ее приучил покойный отец - борись всегда и до самого конца. Жизнь, это борьба. А остальное приложится.
Плохо только, что прошлое не отпускало. Поговорить хотя бы с кем-то по душам, думала Алена, хоть с той же Марфой. Пусть она и маркитантка, но не злая и в этой жизни многое понимает. Глядишь, и присоветует чего-нибудь.
Но Марфа в чулан не заходила. Да и, наверное, не могла из-за больной ноги. А с тупой работницей, приносящей три раза в день еду, разве поговоришь? Особенно - по душам.
Нынче утром почему-то и работница не появилась, оставив арестантку без завтрака. Но зато теперь вместо нее...
- Что-то случилось? - спросила Алена, с напряжением глядя на взволнованное и вспотевшее лицо ключницы.
- Случилось. Такое случилось, что и в дурном кошмаре не привидится.
Марфа с усилием, опираясь на костыль, дохромала до топчана и грузно опустилась на него рядом с девушкой. После чего продолжила:
- Сегодня утром Гермеса убили.
- Ох, - вырвалось у Алены.
- Вернее, не убили, тяжело ранили. Прямо в кабинет гранату забросили, мерзавцы. Вот его и посекло осколками, старшину нашего.
- Так он погиб или выжил? - с недоумением спросила Алена. - Я чего-то не поняла.
- Нет, не выжил. Пытались его спасти, чего только не делали. Но слишком много крови потерял. Я несколько часов с ним возилась, не отходила ни на шаг. Все бесполезно. Представился Гермес. Минут десять, считай, назад. Или двадцать - запуталась я совсем.
Ключница замолчала и многозначительно, выпятив глаза, посмотрела на девушку.
- А кто гранату в старшину бросил? - спросила та.
- Неизвестно кто. Говорят, диверсанты. Капитолийцы, наверное. У нас ведь с ними, считай, война теперь... Рынок закрыли, всех, кто на Стадионе находился, до сих пор шерстят. Кое-кого из народа даже в пыточную отволокли. Но что толку теперь? Гермеса уже не вернешь.
- Да, вот уж, действительно, кошмар. - Алена вздохнула, пытаясь сообразить, какими последствиями чреваты для нее неожиданные события. И решила - надо подстроиться под настроение ключницы, чтобы вытянуть из нее больше информации. - Жалко вашего старшину. Вроде бы неплохой мужик был, добрый.
- Окстись, девка. - Марфа хмыкнула. - Нашла добряка! Между нами - засранец он был. И еще какой! Но я к нему уже привыкла. А сейчас кутерьма началась, полный дурдом. Старшины на совет собрались - будут нового главаря выбирать. Главу клана, в смысле... Но я к тебе, собственно, не из-за этого торопилась.
И она снова многозначительно посмотрела на девушку.
- Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь?
- Догадываюсь, - неопределенно отозвалась Алена. - Мне кажется, ты мне зла не желаешь.
Говоря так, она не кривила душой. Их отношения с ключницей и в самом деле неожиданно изменились к лучшему несколько дней назад. Ни о какой дружбе, разумеется, речи не велось. Но Марфа явно зауважала приблудную чужачку из племени лесных людей после случая, когда та спасла от смерти Тима. Не просто спасла - почитай, с того света вытащила.
Сообразив, что имеет дело со знахаркой и ведуньей, ключница - сама многоопытная знахарка - с большим интересом стала вызнавать у Алены "профессиональные секреты". Та отказывать не стала. Показала хитрые массажные приемы, сообщила несколько рецептов снадобий, и даже помогла Марфе одно такое снадобье изготовить. А затем еще и вывих ей вправила, заслужив дополнительную благодарность.
В общем, Алена старалась как могла, чтобы войти в доверие. Но тут все нарушил Гермес, велевший по каким-то причинам посадить лесовичку под арест. В результате Алена находилась в неведении по поводу своей судьбы трое суток.
А тут еще и Тим погиб - единственная опора и надежда. Можно сказать, единственный друг в этом враждебном и безжалостном мире. Возможно, даже больше, чем друг. Но чего сейчас об этом рассуждать, когда Тима уже нет?
Шаткая надежда оставалась лишь на брата Егора и верного киборга Кыса. Однако Алена ничего не слышала о них с того самого дня, когда сбежала вместе с Тимом из логова дампов. Может, и нет их в живых уже? Тогда совсем плохо, хоть сразу в петлю лезь.
- Да, зла я тебе не желаю. - Марфа кивнула, соглашаясь. - Знаешь, я уже подумывала, чтобы тебя в помощницы взять. Но сейчас это все впустую. Сейчас, девка, надо об одном думать - как тебе смерти избежать.
- Смерти избежать? - растеряно повторила Алена. - За что? Неужто к казни меня приговорили?
- Хуже! - воскликнула ключница. - Куда хуже. Уж сильно зол был на тебя Гермес, даже и не знаю за что. Возможно, из-за Тима это все, уговор у них там какой-то был... В общем, Гермес решил продать тебя дампам. "Мусорщики", как я понимаю, на тебя давно зубы точат. Верно?
- Ну, не знаю, - пробормотала Алена, потрясенная заявлением Марфы.
Гермес велел продать ее дампам? Ужас! Они же ее просто растерзают, а потом принесут в жертву своему плющу-удаву. Чем она прогневила Велеса?
- Прямо-таки и не знаешь? - с подозрением спросила ключница.
- Возможно, что и точат. Мы когда из их становища убегали, многих покрошили.
- Вот-вот, счеты у них с тобой, - подхватила Марфа. - Но это, собственно, детали. Главное, что Гермес распорядился отправить предложение их вожаку Бужыру. Мне сегодня так и сказал - мол, надо продать лесовичку дампам, таков мой приказ... Злопамятный он был, Гермес. Другой бы на его месте перед смертью о душе думал, а этот всё указания давал, с кем счеты свести.
- А ты не передавай никому его приказ, - сказала Алена. - Тогда меня не тронут.
- Я-то не передам. Но откуда мне знать, с кем он еще о тебе говорил? Вдруг еще кому сказал? Тогда дампы уже сегодня могут объявиться, крайний срок - завтра. И по-любому не надейся, что здесь с тобой по-людски обойдутся.
- Почему?
- Да потому что старшины сейчас злые. Не продадут тебя "мусорщикам", так в публичный дом отправят. Ты ведь здесь чужачка, а таким у нас путь один - в рабство. - Ключница вздохнула. - В общем, хреновые твои дела, девка. Куда ни кинь - всюду клин.
Алена сидела, понурив голову. Пришла беда - отворяй ворота. За что ей такое невезение? Мало того, что Тим погиб от рук паршивого ворма, так еще и "мусорщикам" ее хотят продать. Может, и вправду лучше сразу в петлю?
- Чего молчишь? - спросила Марфа.
- А чего говорить? Я не знаю... Чего мне делать?
- Да особо и нечего. Бежать тебе надо, девка, пока "мусорщики" за тобой не заявились - вот и все. Сейчас на Стадион никого не пускают, да и старшинам нашим пока не до тебя. Но времени остается немного.
- А как я сбегу?
- Не сбежишь, а просто уйдешь. Я тебя даже до ворот доведу, чтобы караульные выпустили. Если начнут тебя потом искать, скажу, что Гермес велел отпустить. Мол, перед самой смертью распорядился. Все равно не проверить. Ну?
Марфа с вопрошающим видом уставилась на Алену.
- Чего, ну? - не поняла та, по-прежнему находясь в сильной растерянности.
- Того. Чего сидишь, говорю? Поднимайся и топай за мной в каптерку. Я тебе там нормальную одежку дам. И вали отсюда, пока до тебя у старшин руки не дошли.
- А оружие дашь?
- Еще чего! У меня к оружейке доступа нет. Нож хороший дам, есть у меня. И все. Там уж сама крутись, чай, не маленькая. Справишься?
Алена пожала плечами:
- А куда деваться? Мне бы, главное, до леса добраться. Там я как-нибудь укроюсь. А потом... Потом - как Велес распорядится.
Упоминая своего лесного бога, Алена вовсе не уповала на него. Как и все люди постъядерного мира она была фаталисткой, веря в Провидение. Из чего не вытекало, что она собиралась слепо довериться судьбе. Ведь никто не знает своего будущего, и готовность его принять вовсе не означает готовности заранее смириться с обстоятельствами.
- И вообще, поживем - увидим, - заключила Алена.
- Молодец, девка, правильно мыслишь, - сказала Марфа. - Не зря Тим так на тебя запал... Эх, Тимка-Тимка. Что же все-таки с тобой случилось?
Алена вздрогнула:
- Как что? Ты о чем, Марфа? Он же погиб.
- А ты видела его труп? - прищурившись, отозвалась ключница.
- Нет. Но говорят, он же...
- Вот и я не видела. Сдается мне, девка, что Тима не так-то просто убить... Ладно, двинули, пока тебя не хватились. Я ведь сейчас словно черепаха ползаю...
Как бы не хорохорилась Алена, однако, оказавшись за воротами базы маркитантов, почувствовала сильное волнение. Аж дыхание сбилось и в животе противно задрожало. Все-таки одно дело укрываться за мощными стенами Стадиона, другое - очутиться за ними без друзей и, по сути, без оружия. Да еще и не представляя толком, что дальше делать и куда подаваться.
В своей недавней жизни, - до нападения капитолийцев на острог лесных людей - Алена никогда не выбиралась за пределы чащи, окружавшей их городище. Правда, позже, спасаясь от преследования капитолийцев и нео, она получила некоторое представление о близлежащей местности. Но тогда рядом находились брат Егор и еще несколько мужиков, которые, собственно, и прокладывали маршрут. Так что Алена толком ничего и не запомнила. А уж когда в одиночку удирала от мохначей через развалины Тушино, то и вовсе двигалась наобум - пока не попала в лапы дампов.
Стадион, как и становище дампов, находился значительно южнее Тушино. Когда "мусорщики" волокли Алену в свое логово, она почти ничего не видела - лишь позже, во время побега, немного сориентировалась. Но затем отключилась от потери крови, и до ворот крепости маркитантов ее нес на руках Тим. Все, что Алена тогда запомнила, это рощу хищной ивы-мутанта. Сейчас она собиралась укрыться в ее зарослях - на время, чтобы собраться с мыслями и наметить план действий.
Алена ругнула себя, что не уточнила месторасположение Стадиона у Марфы. Не сообразила как-то в суете и спешке спросить. А теперь уже поздно, придется самой выкручиваться.
- Где тут Волоколамское шоссе? - спросила Алена у караульного, стоявшего у приоткрытой калитки.
- Ты чего, с луны свалилась? - Маркитант хмыкнул и сплюнул шелуху от семечки. Физиономия у бойца была округлая, напоминая головку подсолнуха, и темнела конопушками на носу.
- Если и свалилась, то с телеги. - Алена с трудом изобразила игривую улыбку. - Я вообще плохо ориентируюсь, памяти нет.
- Девичья, видно. - Караульный хохотнул. - Да уж. Вы, бабы, вечно тупите. Если памяти нет, как ты сюда добралась?
- Мы с мужем приезжали торговать. Я тут оставалась, а он за новой партией товара отправился. Я его завтра ждала. А меня сегодня выгнали. Говорят - уматывай, рынок закрывается. Теперь придется как-то одной до дому добираться.
- Влипла ты, - в голосе "конопатого" прозвучали сочувственные нотки. - Одну тебя запросто муты сожрут. Но сегодня действительно всех выгоняют. Из тех, кто проверку прошел. Ну, ты же в курсе, что у нас случилось?
- В курсе. Так в какой стороне Волоколамка?
- Вон там. - Маркитант махнул рукой. - В ту сторону шагай, не ошибешься. По-любому на шоссе выйдешь. Ты, кстати, из каких мест?
- ...Из Покровского леса.
Алена ответила после короткого раздумья и не без задней мысли. Она не знала, где поблизости живут общины людей. Но слышала о Покровской чаще от Егора, потому что где-то там около Волоколамского шоссе находилась старая церковь. Она была обозначена братом как место сбора на тот случай, если придется по каким-то причинам временно расстаться. Вот Алена и подумала, что направится в ту сторону.
Шансы на то, что в церкви ее будет ждать Егор или хотя бы записка от него, были, конечно, минимальны. Но других ориентиров она попросту не знала. Не возвращаться же к разрушенному городищу лесных людей, где рыскают шайки мохначей и разведгруппы капитолийцев? Уж лучше идти вдоль шоссе на восток.
В той стороне, по слухам, находился Кремль. А по дороге, глядишь, и люди нормальные встретятся. Не все же злыдни, как капитолийцы.
- Слышал об этих местах, - сказал караульный. - Тебе надо через Канал перебраться и двигаться вдоль шоссе на восток. Отсюда лучше срезать напрямки - через лесок. Время сэкономишь. Но так, правда, опаснее... Тебя хоть как зовут, красавица?
- Ну, Алена.
- Редкое имя, у нас в крепости таких и нет. А меня Фома звать. Слушай, может мне тебя проводить через лесок? - "Конопач" подмигнул. - Если что, мутам в обиду не дам. У меня автомат. И еще кое-что есть.
Он выразительно положил ладонь на приклад АКМ и снова подмигнул.
- Ишь ты, провожатый нашелся, - в той же игривой манере отозвалась Алена. На секунду мелькнула шальная мысль - а если и на самом деле завести этого олуха в заросли? Там вырублю, обзаведусь автоматом и тесаком. Хм... - А кто на посту вместо тебя стоять будет?
- Это мы мигом решим, у меня тут напарник. - Караульный оживился. - Подежурит пока один. У нас сегодня тихо, нерыночный день. Так что, договорились?
"Нет, - подумала Алена. - Рискованно такое затевать. Напарник его быстро хватится. Если пошлют погоню с крысопсом, мне несдобровать. Куда затем бежать? Ведь я даже не знаю, где укрыться".
- Не суетись, Фома, - сказала с легкой насмешкой. - Уж больно ты, парень, храбрый и быстрый. А мне торопиться некуда. Скажи лучше, где становище дампов? Там, вроде?
Она ткнула большим пальцем себе за спину.
- Не угадала. Вон там оно, на той стороне затона. А на фига тебе "мусорщики" сдались? Они таких как ты, молодых да вкусных, сразу на шашлык пускают.
- Потому и спрашиваю, чтобы на них не напороться. Ладно, спасибо, что пояснил. Пора мне, надо засветло до нашей деревни добраться.
Теперь Алена примерно представляла, с какой стороны Стадиона находятся заросли хищной ивы - те самые, где они с Тимуром укрылись от погони "мусорщиков". Там она, по крайней мере, сможет некоторое время пересидеть и даже переночевать, если понадобится. Будет время, чтобы продумать дальнейшие планы. В заросли никто не сунется, а ее ива не тронет.
Жаль, конечно, что специальный амулет, помогающий против любых растительных мутантов, остался у Тима. С амулетом она бы чувствовала себя в полной безопасности. Но с ивой как-нибудь договорится и без него. Не зря же она всю жизнь провела в лесу, с детства обучаясь навыкам общения с дендрами?
***
Жаб не верил своим глазам. По полосе отчуждения, окружавшей Стадион, неспешно двигалась самка хомо. Она появилась из-за баррикады и направилась в сторону зарослей, пересекая полосу наискосок. Жаб, как и положено арбалетчику, в отличие от большинства подслеповатых дампов обладал острым зрением и почти сразу понял, что это именно самка. Хотя и одетая в мужскую одежду - грубую куртку из брезента, штаны и тяжелые ботинки.
Появление женщины - Жаб знал, что именно так хомо называют своих самок - дампа не столько насторожило, сколько удивило. Человеческие самки обычно по одиночке не ходили. А это одна, оружия незаметно, да еще и прет, судя по всему, прямо в чащу. Храбрая, однако. Либо дура. Самки, они, почитай, все дуры, как их не называй - самка, дампиха или женщина. Так полагал Жаб.
В последние дни арбалетчик вместе со своим септом регулярно совершал вылазки в окрестности Стадиона. Поначалу "мусорщики" тут и вовсе дневали и ночевали, расставив вокруг крепости посты. А все из-за того что двое хомо по прозвищам Тим и Алена сбежали из становища, порубав при этом в куски две дюжины дампов. В том числе убили колдуна Ашаба и его подручных Гнуша и Дрища. А это было уже полным беспределом.
Вот вождь Бужыр и велел подчиненным носом землю рыть, но найти оборзевших хомо живых или мертвых. Но все-таки лучше живых, чтобы сделать с ними то, на что они изначально и предназначались - принести их в жертву. Тим, к тому же, еще и числился в изменщиках, потому что присягнул клану дампов на верность. Но с присягой - отдельная история.
Задачу поиска вроде бы облегчало то обстоятельство, что беглецы укрылись на Стадионе - об этом "мусорщики" знали наверняка. Потому и выставили вокруг крепости усиленные посты - в надежде на то, что Тим и Алена рано или поздно куда-нибудь направятся. Однако время шло, но поймать отмороженных хомо не удавалось. А два дня назад и вовсе стало известно, что Тим погиб в схватке на арене.
С одной стороны, подобная новость Бужыра обрадовала. Но с другой - огорчила. Ведь по заветам Великого Ухухая за преступления, совершенные Тимом, полагалась мучительная казнь с соблюдением ритуала - на рассвете, после пыток на жертвенном столбе и с обязательной процедурой в виде смерти в объятиях плюща-удава. Так завещал легендарный прародитель дампов Ухухай, а с его заветами шутки плохи.
Теперь получалось, что Тим ритуальной казни избежал. А это грозило непредсказуемыми последствиями. Ухухай обид не прощает и наверняка разгневается. Так, по крайне мере, заявил сынок покойного Ашаба Ижаб, занявший по наследству вакантную должность колдуна. Ижаб умел общаться с духом Ухухая и передал слово в слово - мол, прародитель сильно злобится и требует обещанной жертвы. А не то на клан "мусорщиков" обрушится страшная кара.
Как выкручиваться? Надо любой ценой, объяснил Ижаб, добыть сообщницу Тима самку Алену и принести в жертву Ухухаю. Тогда он смилуется - ведь молодые самки хомо очень вкусные. Произнося последние слова Ижаб облизнулся и причмокнул. Еще бы ему не причмокивать! Ведь по статусу первый стакан крови, сцеженный из вены жертвы, полагался колдуну. Как и кусок печени.
Вождь Бужыр сомневался в умственных способностях Ижаба, считая его бестолковым и слишком хитрым. Поэтому решил перепроверить сообщение молодого колдуна и лично выйти на связь с Ухухаем. Но для наступления этого сакрального момента с учетом массы тела Бужыра требовалось не менее трех литров ячменной самогонки. А она, как назло, закончилась в самый неподходящий момент по той банальной причине, что до этого вождь беспробудно квасил больше недели и истребил месячные запасы крепких напитков.
Правда, оставалось много недозревшей браги, но с ее помощью выходить на контакт с великим прародителем у Бужыра не получалось. Вождь вылакал целое ведро, пытаясь достичь необходимой степени просветления, но ничего не добился, кроме жестокого поноса. После чего махнул рукой и поверил на слово Ижабу.
Вот почему "мусорщики" продолжали нести дозор около стен Стадиона даже после гибели Тима. Они надеялись выловить Алену, которая должна была умилостивить Ухухая и смыть свой вкусной кровью позор клана. Однако шансы на удачный исход падали с каждым днем, и сам Жаб не питал особых надежд на поимку лесовички. Возможно, ее и вовсе уже у маркитантов нет? Либо съели ее торгаши - они ведь тоже молодое мясо любят.
Скорее, зазевавшегося мута удастся завалить, прикидывал Жаб, лежа в кустах, чем самку. Или пьяного мужика, перебравшего настойки в трактире. Мужик, это тоже неплохо - свежего мяска давно уже не жевал.
И тут вдруг ни с того ни с чего объявилась эта самка. Женщина, то есть. Прямо подарок судьбы какой-то. Хотя и странно. Может, она тоже пьяная?
Самка между тем приблизилась к кромке зарослей, в которых скрывался Жаб с напарником. Она по-прежнему не торопилась, внимательно и настороженно вглядываясь в густую зеленовато-бурую растительность. Даже остановилась на несколько секунд. И вот тут-то Жаб обомлел.
Не может быть! Нет, и в самом деле - не бывает такого везения, не иначе как сам Ухухай решил им помочь. Арбалетчик вдруг узнал Алену. Узнал и сразу же засомневался. Но, вглядевшись, снова пришел к выводу - она! Хотя хомо и очень похожи друга на друга - можно сказать, все на одну рожу - однако Жаб был готов поклясться, что эта самка - Алена.
Он видел ее раньше несколько раз, при этом очень близко, запомнил цвет волос, родинку на щеке и длинный нос (у всех хомо, к слову, очень длинные носы), немного вздернутый кверху. И сейчас был уверен - он не ошибся.
Жаб полуобернулся и нашел взглядом напарника, копейщика Гужа. Тот лежал в траве немного в стороне и сзади от арбалетчика и, кажется, дремал. Жаб, изловчившись, лягнул напарника в плечо, а когда тот встрепенулся, прошипел, шепелявя:
- Только тихо, балбеш. Я вижу шамку хомо.
- Шамку? Где?
- Идет в нашу шторону. Быштро полжы до Убоша и доложы. Это Алена.
- Та шамая? - Гуж выпятил лягушачьи глаза, из-за чего они буквально вылезли из орбит, превратившись в маленькие шарики.
- Та шамая. Мы должны вжать ее жывьем.
Жаб был уверен - теперь самка не уйдет. В септе, как и положено, семь бойцов, и хотя остальные рассредоточены по зарослям, с задачей поимки самки они спокойно справятся втроем - при помощи командира Убоша. Один раз их септ уже ловил Алену в развалинах Тушино. Поймают и сейчас. Главное, не спугнуть жертву раньше времени, а накинуть на нее сеть или аркан - это уже дело техники.
***
Когда Егор подошел к Стадиону, солнце висело в зените. Кыса "лесной" оставил в леске со стороны Волоколамского шоссе, дабы не пугать без нужды караульных. Да и по-любому киборга не пустили бы на Стадион - даже через ворота для мутантов. Ведь посещать крепость маркитантов разрешалось только людям и человекообразным мутам, а собака Кио к этим категориям явно не относилась.
Ворота в центре баррикады охраняли двое маркитантов. Один, конопатый с АКМ, стоял, небрежно опершись спиной на ворота. Второй сидел в кузове здоровенного грузовика, некогда выполнявшего роль самосвала, а теперь встроенного в первую линию укреплений. Из-за высокого борта торчал ствол крупнокалиберного пулемета ДШКМ.
Зная процедуру, Егор сам остановился в десятке шагов от баррикады, не дожидаясь окрика. И громко произнес:
- Здорово, парни.
- И тебе не хворать, - с ленцой откликнулся конопатый маркитант у ворот. Он грыз семечки и, похоже, этот процесс ему нравился куда больше, чем исполнение служебных обязанностей. - Чего приперся?
- Да так, прикупить кой-чего по мелочи. Мне бы на рынок.
- Рынок сегодня закрыт. Так что - проваливай.
- Закрыт?
Егор растерялся. Подобного поворота событий он не ожидал, потому что рынок на Стадионе работал практически без выходных. Теперь же заранее продуманный план предстояло менять на ходу.
- Глухой, что ли? - с раздражением среагировал "конопатый". - Говорю же - рынок закрыт. Разворачивай оглобли и топай куда подальше.
- А трактир тоже закрыт? Я хотел у вас...
- Все закрыто! Вот дятел непонятливый.
- А чего случилось-то?
- Ты что, шпион? - Маркитант насупился и с угрожающим видом навел ствол автомата на "лесного". - Будешь много вопросов задавать - продырявлю к черту.
- Да понял я уже, не злись, - сказал Егор. - А с вашим старшиной я могу переговорить? С Гермесом?
"Конопатый" переглянулся с охранником, сидевшим в кузове, и вкрадчиво спросил:
- А зачем тебе Гермес?
- Дело есть к нему. Важное. И выгодное.
Подкрепляя слова, "лесной" извлек из подсумка и показал золотую монету. Прямоугольную и плоскую, с изображением двуглавого орла - из числа тех монет, что достал ночью из затопленного тоннеля метро Тимур. Таких монет в подсумке лежало пятьдесят штук, и предназначались они для выкупа Алены.
- Что это? - прищурившись, спросил караульный.
- Золотая монета, "орел" называется.
- Чего-то не похожа она на монету. И названия я такого не слышал. - "Конопатый" задумчиво поскреб пальцами скулу, заросшую темной, с буроватым оттенком, щетиной. - А ну-ка подойди, я гляну получше.
Егор неторопливо приблизился и протянул монету, держа ее на открытой ладони. Маркитант взял "золотой", покрутил перед лицом, попробовал на зуб. Потом с подозрением покосился на "лесного".
- Не сомневайся, натуральное золото высшей пробы, - сказал Егор.
- Ну, не знаю... "Орел", говоришь? - Караульный снова куснул монету. - Хм, никогда таких не видел.
- Очень древняя и ценная монета. Думаю, дороже, чем "Победоносец". Говорят, совсем недавно здесь такие появились. Вроде как из Кремля сюда попали.
- Из самого Кремля? - Маркитант ловко, быстрым движением засунул монету в карман куртки и с деловитым видом заявил: - Ну, раз уж ты заплатил за вход, скажу тебе парень кое-что. С Гермесом ты не сможешь встретиться. Никогда не сможешь. Усек?
- Почему?
- Помер он сегодня. Внезапно помер.
- Вот те на, - пробормотал Егор. - Ну и ну. Как же так?
- Да вот так. - Охранник помолчал, с прищуром поглядывая на "лесного". - А что у тебя за дело? Может, я чем помогу?
Егор задумался. Новость ошеломила его. Не потому, что смерть главы клана маркитантов была так уж удивительна - все мы смертны - а потому, что нарушала все расчеты. Как же теперь вызволять Алену?
- Вряд ли ты сможешь решить этот вопрос, - произнес он неуверенно. - А кто у вас тогда сейчас за главного?
- В том-то и дело, что сейчас никого. Старшины заседают, выберут кого-нибудь. У нас, паря, демократия.
- А когда выберут?
- Не знаю. Может, уже сегодня. А, может, и на завтра перенесут. Я ж говорю - демократия. За охрану и оборону крепости отвечает комендант. Может, тебе с ним свое дело перетереть?
Егор отрицательно мотнул головой:
- Нет, комендант мне не нужен.
Со слов Тимура он знал, что практически всеми вопросами у маркитантов занимается Гермес. Именно он всегда общался с Тимуром, начиная с первого часа пребывания того на Стадионе. И договор с Тимуром заключал, и лично распорядился о лечении Алены, и все остальное, что случилось затем с Тимуром, происходило при непосредственном участии старшины.
А о коменданте Тимур даже не упоминал. Так что, нечего зря тратить время и деньги на коменданта, подумал Егор. Надо искать другой способ.
- Тогда даже не знаю, чем тебе помочь, - вздохнув, произнес "Конопатый". - На Стадион пустить не могу - строго запрещено.
- Вообще-то... - начал Егор, - Вообще-то, я сестру свою ищу. Может, чего слышал о ней?
- Что за сестра? Как зовут?
- Алена.
- Алена?.. Хм, редкое имя. Вроде не слышал о такой. Хотя... - Охранник очень выразительно посмотрел на подсумок Егора. - Хотя... А как она выглядит?
- Да, в общем-то, обычно, - сказал "лесной", засовывая ладонь в подсумок. Но "золотой" доставать не стал. - Роста среднего. Волосы светлые, русые. Симпатичная.
- Прихрамывать может. В ногу она была ранена. Так что? Вспомнил?
- Вспомнил, - сказал маркитант, поглядывая на подсумок. - Похоже, повезло тебе, парень.
- Держи, - сказал Егор, вытаскивая монету и протягивая ее охраннику.
- Теперь точно вспомнил! - воскликнул тот, отправляя "золотой" в карман. - Только она почему-то о муже говорила, а о брате - нет. А так все сходится - Алена, роста среднего, светловолосая... Смазливая, чего уж тут. И прихрамывала.
- Так где она? На Стадионе?
- Нет. Тут тебе не повезло.
- Почему? - Внезапно охрипнув, с придыханием спросил Егор. - В каком смысле не повезло? С ней что-то случилось?
- Да вроде бы в порядке была. Просто, ушла она отсюда.
- Сама ушла? - уже спокойней произнес Егор. Значит, Алена жива. - Одна?
- Да, одна и на своих двоих.
- Когда ушла?
- Да совсем недавно. - Маркитант зачем-то посмотрел на небо. - Можно сказать, перед тобой. Минут за пять, наверное.
- Куда?
- Да вон туда, в ту сторону. Я еще удивился - зачем ее туда понесло? Вроде бы сначала говорила...
