Дождь идет. Машины гудят. Бомжи ползают. Куртки насквозь промокли,да еще и жрать охота так, что хоть стреляйся. Под ногами расплываются раскрашенные бензином лужицы, хлюпает противно. Плюс пять...а еще январь называется.
Ариша одернула плохонькую курточку, последние пару лет едва не трескавшуюся на ее худеньких запястьях и повернулась ко мне, весело помахивая билетом. Я наощупь забрал у кассирши сдачу и долго улыбался, глядя, как скатывается по длинным Ришкиным ресницам светящаяся капелька дождя.
-Ступили,- доложилась девушка, убирая в карман "взятый у кого-то в наем" студенческий,- Надо было в двух кассах по билету брать. Пять рублей бы сэкономили...Ты чего, Сержа?
Я обьяснил. Ты, Арина, красивая. Тебе дождь идет. И ресницы у тебя красивые, и даже куртка эта... Любуюсь.
-Боже мой, какой идиотизм, - она единым выдохом прервала попытку исповеди, вцепилась мертвой хваткой в рукав штормовки и утащила меня вместе со всей моей романтикой на платформу.
На платформе было так же мокро и холодно, как и везде.
Привычное все.
Я знал Аришу с пятого класса и всегда безмерно уважал ее серьезное, сосредоточенное отношение к окружающему миру. К дождю, к машинам. К бомжам, в конце концов. И к тому, что есть было нечего. Я просто констатировал факт, расстраивался,иногда строил безумные планы... Она же действовала по-другому : просила у знакомых зонт, выгоняла бомжей с чердака длинной палкой. А еще Ариша собиралась устроиться на работу, отчего мое уважение к ней все больше укреплялось.
Но главное ее отличие от меня было в другом - она была бескомпромиссным скептиком. Если на улице меня останавливал кто-нибудь странный и сообщал что-нибудь жуткое, или просто орал мне в спину, что сегодня вечером я умру, мне становилось не по себе. Просто от сочетания безумных глаз уличного попрошайки с его "приятными новостями". Я слегка притормаживал и прятался в себя, не позволяя страху выползти наружу. Когда я не успевал спрятаться, мне начинало казаться, что мне сказали правду. Но... "Боже мой, какой идиотизм,"- неизменно презрительно отчеканивала Ариша, хватала меня за руку и волокла прочь. И я был ей благодарен - сам я ни за что не решился бы даже просто ускорить шаг...
Ришка вздохнула, выпуская мою руку. Она вообще всегда вздыхала, хмурилась, любила выгибать левую бровь и поджимать губы. Но не плаксиво, а серьезно, по-взрослому. Вроде как говорила : "Ну, молодой чемодан, и как это назвать?.." Вот и чувствовал я себя этим самым чемоданом. Ничем ей не помогаю, только болтаюсь в руке, как тряпка. Но так было всегда и всех такое распределение обязанностей устраивало.
- Миронова Ариадна Васильевна!.. Тысяча девятьсот восемдесят седьмого года рождения!..
Возмущенно чиркнула зажигалка. Пламя так и не появилось, а сигарета прямо-таки запрыгала в зубах у мгновенно нахмурившейся девушки. Я тихо обалдел - кто это такой наглый? И с чего это вдруг "Ариадна", когда всю жизнь Ариной была? Хотя паспорта-то я - так и не видел...
-Повернись, пожалуйста!.. Я должен сказать тебе что-то очень важное!..
К нам, сбиваясь с ног, несся какой-то всклокоченный парень, чем-то похожий на меня, только гораздо более красивый и взрослый. А еще решительный... Ариша вскипела и повернулась по направлению к нему так резко, что я чуть не свалился с платформы. Прибывал поезд.
-Я должен объяснить тебе!.. в будущем...
Парень только пытался добраться до нас, расталкивая толпу, а я уже зажмурился и просто не знал, куда и спрятаться.
-Риша, ты его знаешь?..- слабым голосом пискнул я и зажмурился.
-Боже мой, какой идиотизм. Конечно, нет, еще чего.
Год рождения совпадал. Фамилия и отчество тоже.
Поезд останавливался. Я мысленно себя похоронил.
-А мое имя назовешь?!.
Арина вспыхнула и отобрала у меня пакет. Парень стоял рядом, пытаясь отдышаться и заговорить одновременно. Выцветшие до сизого волосы, бегающие глаза и серьезное, слишком серьезное лицо. Он напоминал мне кого-то и от этого с каждой секундой мне становилось еще хуже.
-Сергей.. Ларин... Сержа..,- выдохнул юноша и неожиданно придвинулся ко мне и почти вдохнул в ухо, - Она из-за тебя умрет!.. Из-за тебя, ты знаешь, я не вру!..
В следующую секунду Арина втолкнула меня в электричку.
В голове моей вместо мыслей включился калейдоскоп, словно взболтали мыльные пузыри. Я отказывался думать, я просто знал, что он говорил правду. Я верил ему как себе, на все сто процентов, я понимал, что будет именно так и пытался найти лучший выход. Арина молча курила и совсем не сердилась на меня, как и всегда.
Привычное все...
На следующей остановке я вышел из электрички в никуда, попросив больше никогда мне не звонить и не искать меня нигде. Я был настолько уверен в правильности своего решения, что оно просто читалось в глазах. Я сказал, что мне надоела ее опека и что я не хочу больше не видеть ее, не слышать о ней. Сказал и вышел.
Дождь идет. Машины гудят. Бомжи ползают. Куртки насквозь промокли, да еще и жрать охота так, что хоть стреляйся.
Я понял свою глупость уже тогда, когда только набирал номер, чтобы позвонить к ней в общежитие.
Под ногами расплываются раскрашенные бензином лужицы, хлюпает противно.
Утром следующего дня Арина Миронова выбросилась из окна шестнадцатого этажа.