Молодой человек в легких брюках и светлой футболке был единственным пассажиром теплохода, которому надо было сойти именно на этой маленькой пристани. Жара стояла страшенная, поэтому все попрятались по каютам. Кое-кто поглядывал с верхних палуб, но сходить не собирался, тем более что никто, кроме старушки с семечками и какими-то большими, запотевшими бидонами, ничего не предлагал. Тихая пустынная пристань.
Макс, щурясь, поднял глаза вверх: на небе ни облачка. Дождя не было уже давно. Трава пожухла, земля потрескалась. Пережить эту духотищу можно было разве что на берегу реки. Молодой человек оглянулся: да, желание искупаться велико. Но надо было еще добраться до дедовского села, а тогда уж можно будет и окунуться в небольшом озерце, которое Макс помнил еще с детства.
Деревни с пристани видно не было: она располагалась в низинке за холмом. Максим еще раз взглянул на небо и вздохнул: тащиться в духоте совсем не хотелось. Самая настоящая жарынь. Он улыбнулся смешному слову - еще один привет из детства. А сколько этих воспоминаний будет за день!
- Бабуль, семечки почем? - спросил он у старушки, которую, казалось, жара совсем не пугала.
- Да за так бери, сынок! - похоже, что она обрадовалась вниманию. - Все равно никто не возьмет. Я тебе еще и кваску налью холодненького.
- Тебе в Сосновку? - заботливо поинтересовалась старушка, насыпая семечки в максов карман.
- Нет, бабуль, в Никольское...
Семечки просыпались на землю.
- Ой, сынок, не ходи ты туды... - запричитала она (дрожащие руки все никак не могли набрать новый стаканчик). - Плохое это место, плохое...
- И что ж там такого плохого происходит? - заинтересованно произнес Макс.
- Ой, милок, и днем-то рассказывать жутко...
- А вы сами откуда? Из Сосновки?
- Я-то? Из Никольского.
- И не боитесь?
- А мне-то чего бояться? Я-то им не нужна...
- Им?
Налетел прохладный ветерок.
- Они - это... - начало было она, но остановилась и стала что-то тихо бормотать себе под нос. Максу показалось, что старушка сидит в тени, будто солнце закрылось тучей. Он поднял глаза: небо было чистое, без намека даже на клочок облака.
- Бабушка! - громко произнес он. Старушка вздрогнула и посмотрела на него.
- Мне Ивана Еремеича надо.
- А, Еремеича! - старушка заметно успокоилась и, наконец, смогла набрать стакан семечек. - На вот, еще возьми. И кваску попробуй - лучше всякой воды освежает. Еремеича-то всякий знает. Мало нас в деревне-то осталось. А тебе он зачем? Можа, купить чего хочешь? Тикварьят?
- Нет, антиквариат мне не нужен, - рассмеялся Макс. - Я - внук его. С детства здесь не был...
Старушка захлопнула бидон с квасом и исподлобья взглянула на молодого человека. Макс этого не заметил и продолжал:
- Тогда каждый год приезжал, а потом почему-то родители не стали привозить. А мне здесь нравилось. С дедом-то все хорошо?
Старушка опять начала что-то бормотать и тихонечко креститься.
- Бабушка! С дедом все хорошо? - спросил Макс погромче, решив, что бабушка глуховата. Старушка втянула голову в плечи, причитания стали глуше, а кресты все чаще. Внезапно она злобно взглянула на молодого человека и каким-то тонким голосом крикнула:
- Убирайся туда, откуда пришел!
Макс пожал плечами: видимо, день на палящем солнце не прошел для старушки бесследно. Нервная она какая-то.
- До свидания, бабушка! Может, еще увидимся1 - Макс отвернулся и пошел по дорожке в сторону Никольского. Он успел сделать только несколько шагов, когда услышал старушечий голос, который с любопытством произнес:
- А молоко-то у них сладкое?
Пахнуло холодом. Макс обернулся и встретился взглядом со старушкой. Она зажмурилась и как-то сжалась вся. Солнце опять закрыло какое-то невидимое облачко, и на бабушку упала тень. От этого она еще больше сгорбилась и принялась судорожно креститься. Макс улыбнулся: наверное, больше не свидимся.
* * *
Деревня производила тягостное впечатление. Старые деревянные дома с покосившимися крышами. Заколоченные окна и глухие заборы. Никольское, бывшее некогда большим селом, теперь переживало запустение, как и многие деревеньки. Молодежь переезжала в города, и в Никольском остались одни старики.
- Эй! - позвали Максима. Он оглянулся - только пустая улица. Второй раз за утро он пожал плечами. Ему вспомнилась картинка из детства: когда проходишь по этому месту всегда слышится, что кто-то тебя зовет. Они с мальчишками долго искали хозяина этого голоса, но так и не нашли... поговаривали, что это кузнец григорий, сгоревший в своем доме, ищет поджигателей. Будто бы у виновного глаза красные.
Между заборами видно стало озеро. Макс свернул туда. На берегу сидели какие-то женщины в длинных белых сорочках и полоскали белье. Волосы у них были распущены и касались воды. Некоторые ухватились за низкие ветви ивы и качались на них. В густой листве была видно женщина, которая бережно расчесывала свои длинные пряди.
Макс удивился: неужели деревня была так далека от цивилизации, что приходилось носить белье стирать на речку, как в старые времена. Одна из девушек увидела молодого человека и поманила его. Остальные захихикали.
- Не подскажете, где Еремеич живет?- крикнул им Макс. - говорят его здесь все знают.
- Еремеич? Подойди, ближе расскажем! - смеялись длинноволосые девушки. - Не бойся, не обидим.
Макс увидел, как одна из девушек отпустила ветви ивы и бесшумно ушла под воду. "Наверное, тяжело плыть в такой длинной одежде", - подумал он, а женщина все не выныривала.
- Вы прям как русалки! - произнес Макс. Женщин это развеселило еще больше. Сам воздух, казалось, засмеялся.
- К Еремеичу придешь - он тебе все расскажет... - захихикали из ветвей. - Елси дойдешь, конечно.
Макс почувствовал, как его кто-то сзади обнимает холодными мокрыми руками. Он обернулся: за спиной стояла та девушка, что спрыгнула в воду. Непонятно. Как она успела здесь оказаться.
- Мне деда повидать надо, - попытался освободиться Макс. - Я - внук Еремеича.
Смех замолк. Девушки бесшумно попрыгали в воду. Мокрые руки, обнимавшие его, резко разжались. Молодой человек стоял у озера уже один. На берегу осталось только выполосканное белье. Он подождал некоторое время: никто из длинноволосых не выплыл. Только было слышно кваканье лягушек.
* * *
Дед жил на краю села. Правда, у Макса было ощущение, что, когда он бывал здесь в детстве, за домом еще продолжалась деревня, и было множество дворов до самой церкви. Но сейчас почему-то все было по-другому: дедов дом с краю, и старая церковь посреди поля. Трава повысохла, и от этого оно казалось совсем черным.
Церкви давно требовалась реставрация. Штукатурка облупилась, кое-где видна была старинная кладка. Даже крест на колокольне покосился.
Внимание Макса привлекли остатки росписи: над одной из дверей был лик Христа. Вернее, должен был быть лик Христа. На самом деле с иконы смотрел кто-то одноглазый: старая штукатурка обвалилась и оставила Спасу только одно око. Макс усмехнулся: есть спас Нерукотворный, есть, говорят, Спас Ярое Око, а у нас тут Спас Одноглаз. Хотя в такой деревни может быть только осколок Бога.
Макс подмигнул написанному Христу. За холмом громыхнуло. Над полем с криком поднялась стая невидимых до того времени ворон. И опять пахнуло холодом. Макс сжал зубы и еще раз взглянул на испорченный лик.
* * *
- Дед!- крикнул Макс и постучал в глухую дверь в сплошном заборе. Во дворе было тихо. Он постучал еще раз посильнее. Молодой человек уже решил, что деда нет дома, как услышал скрип ставни. Он попытался увидеть, кто там, за окном, но ставни с шумом захлопнулись.
- Дед! - крикнул он во всю силу.
- Кто это? - проскрипел стариковский голос.
- Это я - Макс, дед! - обрадовался внук. - Погостить приехал. Давно же не был. Открой - впусти меня.
- А, внучок... - вздохнул дедовский голос, ответной радости в голосе не слышалось. - Приехал-таки... А я тебя уже давно ждал. Сейчас, сейчас. Открою.
Но дверь не открывалась. Макс забеспокоился: самому ему входить было нельзя.
- Дед, ты не уснул там? - крикнул Макс. - Я в гости приехал, впусти меня. Ночь уж скоро.
В воздухе громыхнуло.
Дверь заскрипела и отворилась. Дед очень постарел с тех пор, как Макс видел его последний раз. Перед ним стоял сухонький старичок с красными слезящимися глазами ("Бессонница у него, что ли?" - подумалось Максу). Еремеич смотрел на внука несколько растерянно. Молодой человек вошел во двор.
- Эх, дед, давно не виделись! - сказал он. Обнялись.
- Ты в дом заходи, внучок... - Дед все виновато заглядывал в глаза Максу.
Молодой человек вошел в дом. Пахло пылью и старостью. Он уселся в кресло у стены. Дед засуетился:
- После того, как старуха моя умерла, я все ждал, когда ты приедешь... Кваску хочешь? Холодненького? Я тебе постелю вон там, там попрохладнее будет.
Дед отвернулся к столу и стал наливать из банки темный напиток.
- Да не беспокойся ты. Я не надолго: завтра уже уеду...
Дед почувствовал, как внук нежно похлопал его сзади по плечу. Старик, улыбаясь, повернулся к внуку, чтобы обнять его еще раз. Макс сидел у противоположной стены и похоже вообще не поднимался с кресла. Дед нахмурился и мотнул головой:
- Тьфу ты, наваждение...
- А помнишь, как мы на рыбалку ходили? - мечтательно спросил дед. Внук молчал.
На улице как-то совсем незаметно стемнело. Старик щелкнул переключателем: света опять не было. Надо достать свечи, но он никак не мог вспомнить, куда их запрятал в последний раз.
- Ты знаешь, а я был здесь не так давно?.. - раздался голос Макса.
- Да... - выдохнул старик не то спрашивая, не то утверждая. Он пошарил по полкам буфета: свечи, кажется, лежали здесь. Да, вот и они.
- Сейчас посветлеет, внучок... - дед чиркнул спичкой: колышущееся пламя осветило комнату. Тени сразу стали очень черными. Он взглянул на часы: только пять. Почему так темно?.. В неверном свете старику показалось, что на часах что-то шевелится. Тараканьи усы - стрелки часов. Дед мотнул головой.
- У нас в озере и сейчас еще можно большущую щучку поймать... - старику опять вспомнилась рыбалка.
- Я был здесь, когда бабушка умерла... - произнес голос Макса откуда-то из-за шкафа. Пламя колыхнулось. Старик увидел, как по полу покатился клубок, каким вязала когда-то его старуха. Он посмотрел на кресло: внук сидел в нем, как ни в чем не бывало. Старик нахмурился.
- Ты кваску хлебни... А потом мы фотографии твои детские посмотрим. Бабушка их много насобирала. Да, рыбалка была у нас всегда удачная, - дед никак не мог понять, с чего к нему привязалась эта рыбалка. Скрипнула половица.
- Ты где-то в отъезде был, а я к бабушке заглянул...
- Да, бабулька у нас хорошая была всегда... - дед решил больше не говорить о рыбалке. Он пытался вслушаться в то, что говорил внук, но почему-то не получалось.
- Я к ней зашел специально, чтобы ... - Макс запнулся.
- А ты помнишь, как бабушка тебе колыбельную каждую ночь пела? - зачастил дед. - Ты без нее не засыпал!
- Помню, дед, помню.
В буфете раскололась чашка. "Старые, вот и бьются сами по себе", - подумал старик.
- А ты помнишь? Как она говорила, что поет, чтобы меня ночницы не забрали? - голос внука звучал то из кресла, то из буфета, то с потолка.
- Ночницы? - дед прищурился: да, что-то такое было. - Глупости все это! Какие еще ночницы?
- Они детей по ночам своим молоком кормят. - Отрезал Макс.
Старик нахмурился: ему показалось, что он действительно что-то вспоминает. Что-то крутилось в голове, но никак не давалось. Что-то, что вспоминать не хотелось... Что-то...
- А рыбалка у нас в этом году еще лучше стала! - дед попытался отогнать смутное чувство. - Потому что не ловит никто. Даже прикармливать не надо.
- А бабушка вспомнила... Прямо перед смертью вспомнила...
- Да, да, она замечательную уху варила... - дед наморщил лоб: еще немного и то, забытое, воспоминание выплывет наружу. Ему не хотелось этого.
- Может, еще кваску? - спросил дед, хотя заметил, что внук не выпил еще и этого. Ночницы, ночницы, ночницы - все повторялось в его голове. Старик взглянул на часы: время как будто непонятно куда торопилось. Теперь уже действительно была ночь.
- Да, бабушка любила люльку покачать... Даже когда в ней никого не было, - произнес Макс.
- Нельзя люльку без ребенка качать... - начал было дед, но остановился. В голове возник чей-то разговор... Да, он помнил, как кто-то говорит: "Пожила уж старушка... Но вот так вот умереть, как она, не хотелось бы. А он тогда к ней в гости зашел... Столько лет ждал, а тут вдруг взял да зашел. А она всегда знала, что он зайдет когда-нибудь. Все ждала его. Теперь дед ждать будет.. Сами виноваты. Не надо было пустую люльку качать... Не надо было пустую люльку качать... Не надо было..." Эти последние слова все вращались в голове старика. Не надо, не надо... На миг он увидел большую колыбель, подвешенную на веревках, и женщину с длинными отвисшими грудями... Она что-то пела и качалась на люльке. Но люлька была не пустая...
- Завтра сходим на рыбалку? - голос деда дрожал.
- Русалки не пустят, - рассмеялся Макс.
- Русалки? - лицо старика вытянулось. - Русалки - это сказки, такие же, как ночницы...
А люлька все качается... Старик вспомнил, как старуха испуганно позвала его. Он вошел в комнату... Он хотел отогнать эту женщину, сидящую на колыбельки, но увидел, что мальчик сосет ее грудь. Внук всегда плохо спал, а тут лежит смирненько и сосет грудь. А люлька все качается. Его старуха стоит в углу и крестится. А он? Что же сделал он? Старик нахмурился и взглянул на внука.
На кресле сидел Макс. В колышущемся свете свечи его лицо изменилось. Темные тени превратили его в какую-то маску. Он улыбнулся:
- Вспоминай, дед. Вспоминай... Вся деревня знает. А ты один не помнишь...
На улице загромыхало. "Неужели, к дождю? Тогда какая уж рыбалка..." - подумалось старику. "Вся деревня знает? Не может быть..."
А что же сделал он? Он? Он? Ничего... Не может быть! Ничего... Старику вспомнилось, как женщина на люльке посмотрела на него... И он убежал. Взял и просто убежал.
- Рыбалка... - всхлипнул дед, - рыбалка... А я убежал... Тебя бросил...
- Вот именно, дед! Ты меня бросил. И бабка бросила. Вы испугались. - Каждое слово Макса било старика прямо в сердце. Дед взглянул на часы: стрелки бешено крутились...
- Максимушка... Внучок мой любименький... Я же не верил тогда... А ты вот вернулся...
- Вернулся...
- Мы с бабкой тогда не знали, что и делать... В церковь тебя носили. Но ты ж не крещеный был, - причитал старик.
- Я вернулся. Потому что ты меня ждал. Ты думаешь, что холод могилы и шелковая прохлада кровати - одно и то же? - лицо Макса расползлось в зверином оскале. В неровном пламени свечи дед заметил острые зубы.
- Ты сам впустил меня... - старик почувствовал, что Макс стоит за его спиной. - И ты пойдешь со мной...
* * *
- Говорят, он за ними сам пришел... Сначала за ней, потом за ним...
- Да я сама его на пристани видела...
- Меня внучки в город зовут, переехать надо... Все никак не могла собраться, а теперь... Не так что-то в нашей деревни...
