Передо мною суетливо, но в то же время без дела сновал высокий доктор. В возрасте, худощавый, с длинными руками и ногами. При этом висящий на нем незапахнутый белый халат казался ему маловатым, как будто с чужого плеча.
Он носился, словно угорелый, из стороны в сторону, все приговаривая одну и ту же фразу. И с его лица ни на секунду не сходила блаженная улыбка. Доктор подхватывал колбы, пробирки, зачастую совершенно пустые, носил их, удерживая кончиками длинных тонких пальцев. Потом, будто опомнившись, ставил на место, не зная, зачем вообще брал. При этом он их часто путал между собою, перетасовывал, но, кажется, даже не замечал.
Его радости не было предела. Это знали все кругом, попытавшись спрятаться по своим кабинетам. Наивные! Как будто запертый замок им мог чем-то помочь! Даже пластиковым дверям не сдержать яростного напора доктора, несущего людям радость! Зачастую несущего насильно.
К сожалению, у меня такой возможности, как попытаться прикинуться мышью, не было. Я тоже видел безумную радость в его глазах, вот-вот готовую сорваться именно на мою голову, но ничего не мог поделать.
С запоздалым пониманием я предчувствовал некий подвох. Как понимал и то, что мне наскучило сидеть в одном положении вот уже три четверти часа, ожидая, пока доктор пройдется по всем своим коллегам, сообщив им приятное известие, вернется в комнату, поглядит на меня некоторое время, склонив голову, а потом пройдется заново. Надо признать, никто особо его радости не разделял. Едва улыбались сквозь маску уныния. Более того, все лица здесь были хмурые и грустные, а некоторые так и вовсе норовили расплакаться.
- Антон... Валерьевич, - обратился я к нему, надеясь, что правильно запомнил имя, - поверьте, и я очень рад, вслед вашему! Но прошу Вас, давайте уже приступим к делу.
- Конечно, конечно, мой мальчик! Конечно! Но как же я рад! Как я рад!
Глупо было надеяться, что мои слова вернут его на землю. Он вновь заметался из стороны в сторону, теребя все, что попадалось ему под руку. А я откинулся в высоком полувертикальном кресле, уже практически потеряв всякую надежду успеть сегодня на автобус домой. Что ж, придется ночевать у друзей. Не впервой, зная этого человека.
Однако рано я сдался и решил поспать прямо тут - меня бесцеремонно растолкали, возмутившись моему неподобающему поведению. Моему! Неподобающему! Поведению! То есть сам доктор весь этот час вел себя подобающе! А он еще, по всей видимости, и обиделся на меня.
- Молодой человек, - начал было он, а я понял, что вот таким простым способом скатился с мальчика до человека. Или наоборот поднялся? - Я рад, что нам все же дали добро на проведение этого эксперимента, и что до него допустили не кого-нибудь, а именно Вас, но прошу, будьте посерьезней.
Я лишь молчаливо кивнул, внутренне пожимая плечами этой патовой ситуации.
- Это будет укол или капли? - Спросил я, больше пытаясь отвлечь его, переведя разговор в интересное ему русло.
А вообще укола я остерегался. Страшно даже представлять, как к глазу подносят шприц. Невольно передергивает.
- Капли и только капли! - Безапелляционно заявил он, наконец-то взяв с рабочего стола правильный предмет - плотно запечатанную стеклянную колбу. Подобрав к ней еще и пипетку, он, под не понравившийся мне интонацией напев, шагнул ко мне. - Это средство ведь своим действием так или иначе затронет и мозг. Ваше зрительное восприятие, связанное с глазами. Не хотелось бы, чтобы Вы сошли с ума или у Вас поехала крыша на второй же день эксперимента.
Какая... оказывается радость - участвовать в эксперименте... Я аж задохнулся от возмущения, что мне сразу ничего не сказали. Но потом вспомнил гонорар и мгновенно успокоился.
- А в чем, собственно, разница между...
- Сойти с ума или съехать с катушек? О-о! Это очень, очень интересная тема! Но я Вам ничего не расскажу.
Я уже устал мириться со странностями этого доктора, лаборатории, да и вообще всего корпуса исследований, поэтому молчаливо лег на спину, подставив глаза под наполненную пипетку. Ощущал я себя при этом, словно барашек на заклании.
***
Глаза жгло даже на второй день! Нет-нет, да выступали слезы, обильно смачивая белок. И щеки. Однако утешало то, что меня предупредили об этом, как и о том, чтобы я не тер глаза.
Я потер глаза, смахивая с ресниц солоноватую влагу. В третьем веке она вообще поселилась, и постоянно обитающая там капля даже не делала вид, что ей здесь не место!
Из кабинета-лаборатории меня спровадили довольно скоро. Как следует закапав оба глаза какой-то едкой гадостью, шипящей даже на воздухе, и садистски проверив, чтобы капилляры полопались все, меня напутствовали короткой фразой, магическим образом уместившей в себе все необходимые для меня можно-нельзя. И то, что на следующий день меня будут ждать в лаборатории для проверки результатов и проведения опытов. А потом вытолкали в коридор. Там я скорее догадался, чем увидел, как меня зверским взглядом буравит колобкового вида охранница, поэтому наощупь, вдоль стены, двинулся к выходу. Кажется, я пару раз зашел к кому-то на чай и один раз на проникновенные беседы. И во всех трех местах мне несказанно обрадовались.
Весь следующий день я проспал, не в силах делать что-либо, а к вечеру таки явился к злодеям и членовредителям. Антон Валерьевич встретил меня весь в предвкушении, буквально чуть ли не прыгая на месте от нетерпения.
- Ничего не видите? Слезы застилают глаза? Эх, я так и знал. Идите, пожалуй, тесты сегодня окажутся бесполезными...
И к чему я приходил, если он знал?! Ох уж это светило науки! Или светоч? А, неважно! Главное, что ярко горящее и коптящее мне в лицо!
***
На третий день стало лучше. Не сказать, чтобы я чувствовал себя превосходно, но видел я четко, а в глазах не щипало и не слезилось. Однако смотрел на мир я... несколько более объемно.
- Ну-с, как себя сегодня чувствуете, мой мальчик? - Ну вот, отлично, снова мальчик! Аж на душе как-то тепло стало. И я понял, что не зря все это терпел.
- Гораздо лучше. - Кивнул я. - Только как-то все... слишком округло, выпукло...
- А ну-ка, посмотрите на меня. Что видите?
Он приблизил ко мне свое лицо.
- Вас. Только Ваш нос, как у ястреба. Так вытянут, словно меня сейчас ткнет.
Я немного отодвинулся назад. Так, на всякий случай. Я ни в коем случае не думал, что доктор решит ткнуть. Нет.
- Отлично! Превосходно! Замечательно!
- А вы уверены? - Осторожно поинтересовался я.
- Еще бы! Несомненно! Просто у ваших глаз несколько меняется фокус. Все в пределах нормы, не волнуйтесь. Кажется, даже немного медленней, чем должно. Просто мозг еще не успел перестроиться, только и всего. Приходите завтра, приступим к серьезным тестам!
***
Я и пришел, только не особенно заметил, чтобы за эти сутки мозг хотя бы слегка сумел привыкнуть к необычности зрения. В итоге я шел, словно сова или филин, пугая всех широко раскрытыми глазами с недвижимыми зрачками.
- Присаживайтесь, мой мальчик! - Поприветствовал меня доктор, видимо учуяв еще в коридоре. Хотя подозреваю, что он все же подглядывал за подходами в щелочку двери.
Сегодня кабинет был несколько иной. Доктор выкатил из-за ширмы огромное плоское колесо картона, разделенное на круги и напоминающее собою огромную мишень. Однако на местах ее деления на очки были прямоугольные окошечки. Да и все это как вместе, так и по раздельности, крутилось.
- С помощью этого гм... устройства мы определим изменившуюся периферию зрения. Надеюсь, что изменившуюся... - Доктор намекающе взглянул на меня, как будто бы от меня что-либо зависело. - В прошлый раз результаты были... - он заглянул к себе в бумажки, что-то там долго вычитывал, хмыкал, кивал, а потом одел очки. - Ну вот! В прошлый раз мы застопорились на третьем круге во всех плоскостях. Давайте же попробуем теперь!
Доктор, указал мне на точку в центре, велев не сводить с нее взгляда, и крутанул колесо. Именно подложку, так как окошечки остались на своих местах - сверху.
- Что Вы видите? - Повернулся он ко мне, едва все остановилось.
- Трактор. - Угукнув, доктор повернул сами окошечки, так, что они оказались слева. - Цветок. - Справа. - Осел. - Снизу. - Щит.
Первый круг мало что значит, боковое зрение тут даже не приходится напрягать.
Дальше пошел второй круг, в котором я вновь без труда назвал все четыре изображения. Следом и третий.
- Замечательно! - Потер руки доктор. И почему доктор, если он возможно профессор? - Теперь вперед - к новым горизонтам!
Четвертый круг прошел на ура, я даже сам удивился, так как доподлинно помнил, как в прошлый раз мне приходилось до рези в глазах щуриться, не отводя взгляда от точки, пытаясь разобрать картинки.
- Превосходно! - С придыханием воскликнул он. - Дальше!
Пошел пятый круг.
- Роза. Шакал. Эм... Мужчина с женщиной того... спариваются?
Изогнув брови, доктор обернулся к тестирующему устройству, до этого пристально, с каким-то ярым фанатизмом в глазах наблюдая за мною. И блестящие в них искорки мне не особенно понравились.
- Ох, хм... - Он вдруг залился краской, прокручивая колесо. - Кто-то, видимо, пошутил... Ну, шутники! - Он потряс кулаком в воздухе, мыслями явно находясь в другом месте - поближе к результатам теста. - Но что за чудо! Пятый круг! Невероятно! Прекрасно! Невообразимо! Это превосходит все мои ожидания!
- Да я мог бы и дальше попробовать. - Растеряно пробормотал я. Но видно, зря это сделал.
Доктор чуть не упал в обморок от этих слов. Он побледнел, издал очень подходящий к последней картинке стон и вдруг выбежал из лаборатории. Я остался сидеть в кресле. Ничего не понимая, но уже начиная привыкать к вынужденным паузам и задержкам.
Он вернулся спустя пару минут, весь красный, с раздувающимися ноздрями. Поздравив с великолепными, замечательными, восхитительными, невероятными, умопомрачительными результатами теста, доктор выпроводил меня наружу, сообщив, чтобы не перенапрягался попусту и завтра в это же время вновь был тут. Как ему будет угодно. Все же он знающий и разбирающийся человек, определивший, что хватит на сегодня. Хотя сам я был готов поспорить, что легко разглядел бы рисунки и на десятом круге. А их на колесе было тридцать.
***
Я осчастливливал своим присутствием исследовательский корпус еще несколько дней, каждый раз шокируя и едва не доводя доктора до истерики. В конечном счете, я без проблем смог назвать все рисунки, вплоть до последнего круга, сам себе при этом удивляясь.
Спустя несколько дней действительно стало попроще. Все вокруг не кидалось так сильно в глаза и не выглядело странно объемным. Видно, мозг и правда адаптировался.
А потом Антон Валерьевич, который раз поздравив меня множественными прилагательными, велел больше не заявляться в лабораторию. Да и вообще в исследовательский корпус и весь научный комплекс. На мой непонятливый взгляд он пояснил, что просто обязан собрать заседание директоров, учредителей и ученых, чтобы представить получившийся результат. Меня же он об этом должен был уведомить за день, сообщив назначенное время по телефону.
Понятливо кивнув, я спокойно вышел, помахав трапезничающей охраннице, сегодня впервые намереваясь успеть на автобус домой. Устал уже ночевать у друзей. Которые, впрочем, дома все равно не появлялись по двадцать часов в сутки. Можно сказать, я там обитал один, но все же в чужой квартире.
Я шел, наслаждаясь погожим деньком и хорошим настроением, уставившись себе под ноги и наблюдая за окружающими. Прохожие странно таращились, но это лишь забавляло, поселив на моих губах блуждающую улыбку.
***
А спустя неделю я понял, что что-то неуловимо изменилось. Спустя неделю ожидания, во время которой доктор так и не позвонил и не назначил ни день, ни время собрания. Я вдруг с некоторой заторможенной растерянностью осознал, что могу заглянуть за угол. В прямом смысле этого слова.
Я сидел на кухне, так и не приступив к завтраку, удивленно моргая и свыкаясь со странностями. Мне доподлинно мерещилось, как кот в коридоре за дверью вылизывает свои кошачьи причиндалы. При этом непосредственно передо мной этого животного не было. Я словно заходил на пару метров в иные комнаты. И если мне не изменяет память, а она такая девица, со странностями, то подобного раньше не было.
В голове вдруг всплыли слова доктора о том, что я могу сойти с ума. Или крыша может поехать. Так неужели со мной сейчас это произошло? Одно из двух? Или оба сразу?
Я проверил телефон, но ни одного пропущенного звонка на нем не было. Может, я неправильный номер дал, и звонят куда-то в иное место? Да нет, меня бы все равно нашли, так как оба адреса, и свой и друзей, я указал верно. Возможно, стоит просто подождать, а эта небольшая странность - отклонение в пределах нормы. А может, его и вовсе нет, как и кота за дверью. Стоит, кстати говоря, его там проверить...
***
Это отклонение перешло все границы. И опять в прямом смысле! Теперь, не вставая с кровати, я видел всю квартиру! Не просто пару метров того, что было за углом, а полностью комнаты! Я следил за бедным животным, неясно чувствующим за собою глаз, большую часть дня, упиваясь его паникой. Не знаю отчего, но это меня успокаивало. Понижало уровень моей собственной паники, так как уже свыше двух недель я так и не дождался ни единого звонка. Ни на телефон, ни в дверь.
И я решил, что хватит это терпеть. Если завтра же ничего не изменится, то я сам пойду к исследовательскому корпусу. И пускай, нарушу данное мне указание.
***
Я стоял у ограды научного комплекса и не мог поверить глазам - он был пуст. Заброшен. Все вынесено, обчищено и выглядело безжизненным. Ни единого следа присутствия человека. Словно эти корпуса пустуют уже несколько лет.
Ворота плотно закрыты, окна темны и мрачны и глядят на меня, словно мертвыми проемами глазниц. Эдакий огромный монстр. Особенно с моим зрением, охватывающим все. Только мертвый.
Все комнаты были пусты. От персонала, от оборудования, даже от мусора! Я попытался было найти хоть кого-то, уже не надеясь здесь встретиться именно с доктором. Я прошел по пустынным коридорам, заглянул в каждую комнату, но все было тщетно.
Постояв перед закрытыми воротами еще некоторое время, я развернулся и побрел обратно. Похоже, я все-таки спятил, как того предрекал и опасался Антон Валерьевич.
***
- Здравствуйте, Антон Валерьевич! - Я перегородил дорогу долговязому доктору, наслаждаясь моментом.
Сейчас на нем заместо лабораторного халата висела столь же короткого вида шинель. Грязная, с налипшей паутиной на рукавах. Видно, он никогда не заботился своим внешним видом.
Доктор резко затормозил, каким-то потерянным взглядом упершись в мою фигуру. При этом в черном пакете, который он нес в руке, активно зазвенело. Мутные и обреченные глаза непонимающе уставились на меня.
- А я Вас, знаете ли, искал. - Попытался я улыбнуться, но обида взяла свое. - А Вы прячетесь!
Похоже, он, наконец, осознал, кто стоит перед ним, так как грустно и виновато опустил взгляд, уставившись в собственные пыльные ботинки.
- И ни-чего я не-е пря-ятался. И-и не пря-ячусь. - Произнес он, сильно растягивая слова. И к заиканию это не имело ни малейшего отношения.
- Да? - Удивился я. - Тогда как Вы объясните происходящее? Звонка ведь я так и не дождался. Это не говоря уже о гонораре, про который я стараюсь не вспоминать.
Ну вот, вспомнил! Аж сердце екнуло, представив неполученную сумму.
- Ни-икак не о-объя-ясню. А за-а звонок, мо-ой мальчик, я-я извиня-яюсь. И-и если-и бы я мо-ог, я бы-ы выпла-атил ве-есь оста-аток.
- Но Вы предпочитаете пить.
- Д-да. Я-я предпочитаю пить. - Произнес он с проступившей на его лице гримасой отвращения самому себе.
- А как же эксперимент? Опыт? Его результаты?
- Все-е пропа-ало и у-уже никому-у не ну-ужно.
- Как же так? - Нахмурился я. - Могли бы и дождаться окончания, ведь эффект-то продолжается! Мне что прикажете, самому себе тесты проводить и себя же хвалить за... - я абстрактно провел ладонью в воздухе, подбирая слова, - за неотразимость там, красоту... Ну Вы поняли, и так далее.
На несколько минут воцарилось молчание, во время которого доктор все же решился поднять на меня взгляд своих замутненных глаз, о чем-то напряженно размышляя. Или сквозь алкоголь в крови пытаясь понять, что же я все-таки сказал.
- Иначе как объяснить, что я без труда могу определить то животное, кость которого сейчас глодает собака у подъезда вон той шестнадцатиэтажки? - Я махнул себе вбок и немного за спину, наблюдая, как взгляд доктора медленно и неуверенно последовал за указанием направления.
Он посмотрел туда, потом по сторонам.
- Мальчи-ик мой, здесь не-ет никакой шезд... жест... шестнадца...
И тут он увидел. Я, конечно, подозревал, что искомое здание располагалось в паре кварталов отсюда, большей своей частью скрытое панельными домами поменьше, но почему-то не подумал об этом напомнить.
- Вы смеетесь надо мною, молодой человек? - Невероятно серьезно и без какого-либо дефекта речи произнес Антон Валерьевич.
Он вдруг выпрямился во весь рост. Сразу возникал закономерный вопрос: а было ли опьянение? Было. Я его видел.
- Нет, Антон Валерьевич. Ни в коем случае. Если это как-то подтвердит мои слова, то у собаки в крови бешенство, а семья с последнего этажа уже собирается выходить из квартиры. Хотя, как это может подтвердить мои слова?.. Что-то я не подумал.
Он посмотрел на меня, как на душевнобольного.
- Считаете, я спятил? Я тоже так считаю.
- Это невозможно. - Просто произнес он, словно констатировал факт. Между прочим, мне и самому это было известно. - Хорошо, будь по-вашему. Сколько пальцев я показываю?
Доктор сжал за спиною кулак, отогнув один единственный палец.
- Один. - Пожал я плечами, даже не поведя головой. Даже не поведя глазами, до предела расширенными зрачками уставившись только на лицо. Свои расширенные зрачки я видел в отражении его очков. Ну, и еще в сотне-другой окон в округе. - Мизинец. - Добавил я, предупреждая его следующий вопрос. - И если Вас это удостоверит окончательно, то он был когда-то сломан, так как на одной из его фаланг сохранились крохотные трещинки. Возможно, это Вас иногда беспокоит.
И он прямо так и осел на землю, неверящими глазами глядя куда-то в пространство. Пакет, дзынькнув содержимым, завалился рядом. Доктор обхватил голову руками.
- Думаю, я сумел доказать то, что эффект от капель продолжается?
- Несомненно, мой мальчик, несомненно!.. - Пробормотал он отрешенно.
- Так что же все-таки случилось? Я, как уже упоминал, так и не дождался звонка.
- Все пропало! - Всплеснул он руками. - Все! Закрыли, выгнали, разворовали! Я надеялся, что успею довести свое исследование до конца! Надеялся, что это впечатлит совет директоров, и они проникнутся, продолжат спонсировать или хотя бы поддерживать в здравом состоянии научный комплекс! Да куда там! А ведь многие готовы были забесплатно работать! Полностью отдаваться науке! Эх... - Он обреченно покачал головой, снова обхватив ее руками.
- Ох, мне жаль, что столько людей разом осталось без работы... - Не ожидая такого, пробормотал я.
- Да куда там без работы! Практически всех уже расхватали лаборатории и другие научные центры! Такие ценные сотрудники, которых уже годами переманивают!
Настала моя очередь не понимать.
- А Вы? Вам разве не предлагали ничего?
- Как же, предлагали. И в других городах, и даже за границу.
- Так и чего вы здесь сидите?! С полным пакетом алкоголя?! - Недоумевая, в сердцах воскликнул я. - Вы ведь пили все эти дни, вместо того, чтобы заниматься наукой!
- Весь смысл моего дела сводился к Вам, мой мальчик. К нашему с Вами эксперименту... Однако теперь я бессилен: закрыв научный центр, директора и учредители потребовали полного уничтожения всех наших многолетних трудов и разработок. Представьте себе! И теперь я сижу с пустыми руками... Мне больше нет дела...
Это не я сумасшедший, это он! Помешанный на науке безумец!
- Ваш последний труд перед Вами! Смотрите, что вышло Вашими же собственными руками! Это ли не причина начать свои исследования заново?! Вы превзошли сами себя! Пытайтесь с нуля, лучше прежнего! К чему это отчаяние и уничтожение собственной жизни?!
Он тяжело сглотнул, поджав губы. Я понимал его мысли и эмоции - если бы он все это время знал! Да он бы уже вовсю проводил свои тесты со мною в своей новой лаборатории! Любой, пусть даже самой запущенной и подвальной. Все лучше, чем беспробудно пить многие дни напролет.
В итоге доктор поднялся. Отряхнувшись и собираясь с мыслями, он подобрал свой черный непрозрачный пакет, смерив его грустным взглядом, после чего упрямо опустил в ближайшую урну.
- Да, мой мальчик, Вы несомненно правы. Мое поведение неподобающе ученому. Как я только мог опуститься до подобного? Но Вы, должно быть, напуганы?
- Да нет, - пожал я плечами. - Не особо.
- Вам нечего бояться. - Продолжал он, не слушая меня. - Этот эффект, конечно, необычен, странен, невероятен...
- Антон Валерьевич, я понял!
- Д-да? Ну хорошо. Так вот, что я хотел сказать. Каким бы ни был сильным эффект, все же время действия того препарата на организм ограничено. Сколько, стало быть, уже прошло времени?..
- Полтора месяца.
- Полтора чего-о?! Я же только вчера... А, ладно. Неважно. Для Вас это еще лучшая новость, так как тот препарат, что был закапан Вам в глаза, как раз перестает действовать через пятьдесят-шестьдесят дней, и еще через столько же он окончательно выводится из организма. Так что не переживайте, не переживайте, мальчик мой. Да будет Вам!
- Хорошо, не буду. - Легко согласился я, приятно удивившись тому, что вскоре мое зрение вернется к нормальному. А то я, надо признать, уже отчаялся. Да и слишком дико было видеть и осознавать все вокруг себя, а за спиной, поначалу, особенно. - И я бы советовал Вам больше не пить, а то последствия на организм оказываются... довольно нехорошие. Для Вас, Антон Валерьевич.
- Я понял, мой мальчик. - Кивнул он, заметно отстранившись от недавней урны. - Благодарю Вас и всего Вам доброго. Если что, то звоните мне сами, свой номер я Вам сброшу. А я, пожалуй, поспешу к той шестнадцатиэтажке. И заодно наберу-ка я службу отлова бездомных животных...
И он устремился к цели, по пути набирая номер. Его пальцы тряслись вследствие чрезмерного употребления алкоголя. Я улыбнулся, увидев явное несоответствие, прокричав ему вслед:
- На конце двойка! Не тройка!
- Конечно, мой мальчик, конечно! Благодарю!
По тому, что я видел, он успевал вовремя. Уж прогнать-то псинку от дверей он сумеет без проблем, а если служба отлова ее все же потеряет, то пусть обращаются ко мне. Несколько дней обшаривающего зрения мне еще доступны.
***
Сегодня был отличный день. Прекрасный, восхитительный, невероятный, замечательный, у меня в голове заговорил голос Антона Валерьевича!
Сегодня я проснулся в собственной кровати. И еще не вставая, понял, что все изменилось. Мир для меня стал нормальным! Ко мне вернулось мое нормальное зрение!
Чувства переполняли мое сознание и заставляли блаженно жмуриться. Поэтому я лежал и молча смотрел в потолок, просто наслаждаясь превосходным утром. Кто бы мог подумать, что возвращение к прежнему состоянию будет таким приятным!
Встать я себя заставил только к обеду и, отмахиваясь по пути от туч летающей по комнате пыли, кое-как дотащил свои пребывающие в эйфории тело и разум до ванной комнаты. Из плохо отражающего зеркала на меня взглянул блаженнейший человек на свете.
Я потянулся к зубной щетке, однако ненароком залюбовался тем, как красивая девушка принимает душ. С поселившейся на губах улыбкой я покачал головой, при этом попытавшись стряхнуть с зубной щетки микробов. Не вышло, они там засели крепко. Да это и не важно - разве какие-то микробы смогут испортить мой счастливейший день, когда ко мне, наконец, вернулось мое нормально зрение!