Всё тот же миф о потерянном поколении ещё не одно столетие будет будоражить массовое сознание, и применяться в определениях к очередной группе сверстников страдающих усреднённой депрессией. К сожалению, обычно на долю двадцати-тридцати летних выпадают те события, которые мешают, проще сказать, не способствуют росту личности, но, наоборот, угнетают, давят, преуменьшают значение растущего индивидуума. От глобальных катаклизмов до бытовой неурядицы. Всё способно вывести из равновесия, только-только поднимающегося на ноги человека, что нисколько не зависит от его силы духа, генетики, здоровья и прочей хренотени. Процесс становления, созревания молодого организма изначально это предполагает.
Другое дело, что не все способны без стоического пессимизма вынести подобное. Я и сам, маленький человек, переживший слом эпохи, наглотавшийся портвейна дворовой эстетики, дегустировавший палёный херес новорусского быдла иной раз, поддавшись внутреннему дискомфорту, с неутомимым юношеским максимализмом украдкой помышлявший о судьбе Наполеона, впадаю в глубокую депрессию если не чувствую приближения заветной цели. В такие моменты похвала, ровно, как и порицание, не говорю уже о равнодушии, настойчиво замедляют биение сердца. Есть ли универсальное лекарство от чувства причастности к потерянному поколению? Есть ли лекарство от вечной молодости. Есть. И имя ему жизнь.
С полной жизнью налью стакан,
приберу со стола к рукам,
как живой, подойду к окну
и такую вот речь толкну:
(...)
Я обломок страны, совок.
Я в послании. Как плевок.
Я был послан через плечо
граду, миру, кому еще?
(...)
Денис Новиков, Караоке (1997)
Только где потерянному поколению взять его? В аптеке ли? На каком таком чёрно-белом рынке по сходной цене можно приобрести право слово жизнь произносить чаще, чем пару раз за первую и последнюю тройку отведённых ему десятилетий?
Денис Новиков (1967-2004гг.), поэт с мало знакомой мне биографией. Всё, что удалось почерпнуть из доступных источников это: родился тогда-то, учился там-то, писал то-то, работал тут-то, умер от этого. Всё настолько обыденно, что все эти "тогда-то, там-то, то-то, тут-то" не стоят особого внимания. Ни скандалов, ни щекотливых историй бульварного типа, ни леденящих душу романов с женщинами (всего-то три). Алкоголь и наркотики только как способ отвернуться от окружающих, что несколько банально для второй половины прошлого века. Небольшие интервью больше походят на самодеятельные театральные диалоги, написанные мальчиками-девочками с подготовительного курса какого-нибудь провинциального журфака. Ничего привлекающего массовый читательский интерес. Разве только небольшое послесловие к его самому маленькому сборнику (девять стихотворений) "Окно в январе", написанное И. Бродским. В его, повторюсь, открытой для глаз биографии нет ничего. Ничего кроме стихов. По-другому говоря, это первый встретившийся мне автор, который, не используя иных кроме самой литературы средств, попытался узаконить своё право называться поэтом. Реальность превыше мифа, но миф, так или иначе, неизбежен. Впрочем, может быть, в данном случае не только я, но и...
Вы имеете дело с другим человеком
Переставшим казаться себе
Отсидевшим Уайльдом с безжизненным стеком
И какой-то фигней на губе
Почему-то всегда меблированы плохо
И несчастны судьбы номера
И большого художника держат за лоха
Молодежь молодежь детвора
Молодой старичок, разочаровавшийся в жизни. Долговязый обморок. По-свойски прошедший и огонь, и воду, и медные трубы. Продолжает идти, так до конца и не оценивший, не признавший значения былинных стихий. И, кажется, земля вертится не вокруг своей оси, а вокруг него. Россия, Англия, Россия, Израиль... Божье создание. Веточка, промокшая и продрогшая до самой сердцевины на бескрайних просторах всемирного потопа.
Почти на последнем издыхании, но легко и непринуждённо. С чувством, толком, расстановкой и небрежной улыбкой, и сведёнными природой бровями, двигаясь, точно балерина на битых пуантах, тоненьких ножках, слегка по-бодлеровски сутулясь и томно покачиваясь из стороны в сторону:
Заклинаю всё громче,
не стесняюсь при всех,
отпусти меня, Отче,
ибо я - это грех.
Различаю всё чётче
серебрящийся смех,
не смеши меня, Отче,
не вводи меня в грех.
Денис Новиков, Самопал (1999)
Даже не удивляет, что многие-многие люди, какое-то время считавшие себя близкими знакомыми, только спустя три года после рокового дня узнали о его смерти. А ведь учился в Литературном институте им. Горького, жил в России, Англии, Израиле, публиковался в журналах "Арион", "Новый мир", "Знамя", "Октябрь", "Огонёк", участвовал в альманахе "Личное дело", вывел в свет четыре своих книги "Условные знаки" (1992); "Окно в январе" (1995); "Караоке" (1997); "Самопал" (1999)...
"Дальнейшее молчание..."
А всё начиналось с гимна тому самому мифу о потерянном поколении - "Чукоккала":
Голое тело, бесполое, полое, грязное.
В мусорный ящик не влезло и брошено около.
Это соседи, отъезд своей дочери празднуя,
Выперли с площади куклу по кличке Чукоккала.
Странное имя ее раздражало хозяина.
Ладно бы Катенька, Машенька, Лизонька, Наденька...
Только Чукоккалой, словно какую козявину,
Дочка звала ее с самого детского садика.
Выросла дочка, у мужа теперь в Лианозово.
Взять позабыла подругу бесценного времени.
Там, где супруг ее прежде играл паровозами
И представлялся вождем могиканского племени...
Грязная кукла Чукоккала мерзнет на лестнице,
Завтра исчезнет под влажной рукою уборщицы.
Если старуха с шестого, - так та перекрестится.
А молодая с десятого - и не поморщится.
Денис Новиков, Условные знаки (1992)
Денис Новиков умер в Иерусалиме 31 декабря 2004 года.