Окаменев от изумления, Ричард Ситон уставился вслед медной паровой бани, на которой он подвергал электролизу раствор неизвестного металла Х. Как только он убрал мензурку, тяжелая ванночка выскочила из его руки так, словно была живой. С невероятной скоростью она перелетела через стол, сметая на своем пути аппаратуру и ёмкости с химикатами, и исчезла в открытом окне. Он схватил свой призматический бинокль и сфокусировал его на улетающем сосуде, превратившемся в маленькое пятнышко вдалеке. Сквозь окуляры он увидел, что тот не падал на землю, но продолжал полет строго по прямой, быстро уменьшаясь в размере, что показывало, с какой чудовищной скоростью он двигался. Он становился меньше и меньше, и через несколько мгновений совершенно исчез.
Словно в трансе химик повернулся назад. Как это произошло? Медная ванночка, которой он пользовался несколько месяцев, исчезла - улетела словно пуля, хотя ничто её к этому не побуждало. То есть, ничто кроме электрической батареи и нескольких капель неизвестного раствора. Он посмотрел на пустое место, где она стояла, на осколки стекла, покрывающие его лабораторный стол, а затем снова уставился в окно.
Из ошеломленного бездействия его вывело появление чернокожего лаборанта, и он молча жестом велел тому убрать осколки.
- Что случилось, дохтар? - спросил смуглый ассистент.
- Понятия не имею, Дэн. Я бы и сам хотел это знать, - рассеянно ответил Ситон, потрясенный невероятным феноменом, свидетелем которому он был только что.
В лабораторию непринужденно ввалился Фердинанд Скотт, химик, работавший в соседней комнате.
- Привет, Дики, кажется я слышал шум вечеринки, - заметил вошедший. Затем он посмотрел, как лаборант деловито вытирает лужицы зловонных химикатов.
- Святые файерболы! - воскликнул он. - Что вы тут отмечаете?! Что-то взорвалось? Как, что и почему?
- Я могу ответить тебе на вопрос "что?", и частично "почему?", - задумчиво отвечал Ситон, - что же касается "как?", я в полном неведении. Вот всё, что я знаю об этом.
И в нескольких словах он описал произошедший инцидент. Лицо Скотта в свою очередь последовательно изобразило выражения интереса, удивления и сочувственной тревоги. Он взял Ситона за руку.
- Дик, старина, я никогда не думал, что ты пьешь или вмазываешься, но вся эта дичь определенно произошла либо из бутылки, либо из иглы. Может быть ты видел как ту штуковину унес розовый змий? Прими мой совет, сынок, и, если ты хочешь остаться на службе у Дяди Сэма, то брось эту дурь, чем бы она ни была. Уже само по себе плохо, что ты дошел до того что разбил большую часть своих инструментов, а остальные потерял, но рассказывать подобные байки - это уже слишком. Шеф определенно отправит тебя в отставку. Почему бы тебе не взять пару дней отпуска и привести себя в порядок?
Ситон не удостоил его вниманием, и Скотт вернулся в свою лабораторию, печально качая головой.
В смятении, Ситон медленно подошел к столу, подобрал свою почерневшую и потрепанную трубку и сел, чтобы разобраться наконец в том что случилось, или что возможно должно было случиться, результатом чего стало это невероятное нарушение всех законов механики и гравитации. Он знал, что он трезв и вменяем, так что явление определенно имело месть быть. Но почему? И как? Весь его научный опыт говорил ему, что это невозможно. Казалось немыслимым, чтобы инертная масса металла могла взлететь в воздух без всякого приложения сил к ней. Так как это всё-таки произошло, должна была быть приложена некая колоссальная и до сих пор не известная сила. Что это была за сила? Причина этого невероятного высвобождения энергии заключалась растворе, электрической батарее, или в паровой бане. Сконцентрировав всю мощь своего отлично натренированного аналитического ума на этой проблеме, глухой и слепой ко всему прочему, как это обычно бывало с ним, когда что-нибудь его очень сильно занимало - он неподвижно сидел, с зажатой в зубах забытой трубкой. Час за часом он сидел так, в то время как большинство его товарищей-химиков заканчивали работу и покидали здание, а в комнате постепенно темнело из-за подступающей ночи.
Наконец он вскочил. Обрушив кулак на стол, он воскликнул:
- Я высвободил внутриатомную энергию меди! Медь, металл Х и электрический ток!
- Определенно, дуракам везет, - продолжил он, когда новая мысль пронзила его. - Предположим, высвободилась бы сразу вся энергия? Это, вероятно, сорвало бы весь мир с петель. Но этого не произошло: энергия выделялась медленно и в строго определенном направлении. Удивительно, почему? Не говоря уже о силе! Бесконечная! Поверь мне, завтра я продемонстрирую Химическому Управлению кое-что, от чего глаза у них на лоб вылезут. Если они не позволят мне продолжать разрабатывать это, я уволюсь, добуду еще немного металла Х, и займусь этим сам. Эта ванночка сейчас на пути к луне, и я не вижу причин, почему бы мне не последовать за ней. Мартин, такой фанатик исследований, он вложит всего себя в то, чтобы построить для нас какой-нибудь аппарат, если нам понадобится... мы исследуем всю Солнечную систему! Божечки-кошечки, какой шанс! Дуракам действительно везет!
Для начала он взял себя в руки. Он включил свет и увидел что уже было десять часов вечера. Одновременно он вспомнил, что на сегодня у него назначен ужин в доме его невесты, их первый ужин после помолвки. Проклиная себя, и называя идиотом, он поспешно выбежал из здания, и скоро его мотоцикл разрывал воздух на Коннектикут-авеню, неся его к дому возлюбленной.
Глава 2
Сталь проявляет интерес
Доктор Дюкен был в своей лаборатории, занятый исследованием некоторых редкоземельных металлов, в особенности их электрохимических свойств. Он был поразительной личностью. Ростом значительно выше шести футов, необычно широкоплечий, он определенно был человеком, обладающим невероятной физической силой. Его густые, слегка волнистые волосы были черными. Его глаза едва были видны из-под массивных черных бровей, сросшихся у его орлиного носа.
Скотт заглянул в комнату, обнаружив Дюкена склонившимся над хрупким электрическим прибором; его неприступное, но красивое лицо было жутковато подсвечено призрачным сиянием ртутной лампы.
- Привет, Блэки, - начал Скотт. - Сперва я подумал, что это Ситон. Приходится заглядывать вам в лица, чтобы отличить одного от другого. Кстати о Ситоне, ты думаешь он прав?
- На первый взгляд, я должен сказать, он был немного не в себе прошлой ночью и сегодня утром, - ответил Дюкен, манипулируя соединениями своими длинными, мускулистыми пальцами. - Я не думаю, что он сошел с ума, и я не думаю, что он употребляет вещества - скорее всего дело в переработке и нервном напряжении. Он будет в порядке через день или два.
- По-моему, он просто псих. Та чушь, которую он вывалил на нас. Просто его воображение работает на всю катушку, вот и всё. Кажется он сам себя убедил в этом, несмотря на полный провал его демонстрации этим утром. Он сохранил тот отработанный раствор, над которым трудился - всё что осталось в той бутыли с платиновыми остатками, после того как он извлек все ценное, ну ты знаешь, - и уговорил их выставить его на торги сегодня в полдень. Он уволился из Управления, и со своим другом-миллионером, Рейнольдсом Крейном, купил раствор за десять центов.
- Рейнольдс Крейн? - Дюкен скрыл свое возникшее удивление. - Как он в этом замешан?
- О, они всегда и везде вместе. Уже долгое время они связаны теснее чем Дамон и Пифий. Они вместе играют в теннис - знаешь, они оба чемпионы округа - и всё в таком роде. Где бы ты ни встретил одного из них, второй обычно околачивается рядом. Итак, когда они забрали раствор, Крейн посадил Ситона в свою машину, и кто-то сказал, что они отправились к Крейну домой. Наверное Крейн попытается подшутить над ним. Ладно, болтать хорошо, но у меня сегодня еще работы на целую неделю.
Как только Скотт ушел, Дюкен бросил свою работу и подошел к столу с новым выражением смешанного огорчения и восхищения на своем лице. Взяв телефонную трубку, он назвал номер.
- Брукингс? - спросил он осторожно. - Это Дюкен. Мне нужно увидеть тебя немедленно. Тут разворачивается что-то плохое, что также касается нас... Нет, не могу говорить ничего больше по телефону... Да, я уже выхожу.
Он вышел из своей лаборатории и скоро был в личном офисе главы вашингтонского, или "дипломатического", как оно было известно в определенных кругах, подразделения Всемирной Сталелитейной Корпорации. Офисы и лаборатории располагались в центре города якобы для исследовательских работ, но на самом деле чтобы быть ближе к центру политической активности.
- Как дела, доктор Дюкен? - спросил Брукингс после того как усадил своего посетителя. - Вы выглядите взволнованным.
- Я не взволнован, но спешу, - отвечал Дюкен. - Только что случилось величайшее событие в истории, и мы должны как можно быстрее взяться за работу если мы хотим участвовать в нём. У тебя есть сомнения, что я всегда знаю о чем говорю?
- Нет, - ответил тот в удивлении. - Ни малейших. Вы широко известны как талантливый человек. Действительно, вы не единожды оказывали услуги этой компании в различных делах... э-э, различными способами.
- В "делишках", Брукингс, вот правильное слово. Но это, похоже, будет величайшим из всех. И прелесть в том, что всё должно пройти гладко - одна простая кража со взломом, и такое же простое убийство - и это значит не массовая бойня, как в тот раз...
- Ох, нет, доктор, только не убийство. "Неизбежный несчастные случаи".
- Почему бы не называть вещи своими именами и сэкономить дыхание, раз уж мы одни? Я не брезглив. Но вернемся к делу. Ты, конечно же, знаешь Ситона из нашего подразделения. Он извлекал разные редкие металлы из тех остатков, которые годами накапливались в Управлении. После отделения всех известных металлов у него кое-что оставалось, и я думаю, это был новый элемент, новый металл. В одной из его попыток получить его в металлическом состоянии, часть кипящего раствора попала на медную паровую баню или бак, который мгновенно улетел прочь сквозь окно как пуля. Он мгновенно ушел из поля зрения, за пределы действия его бинокля, буквально в одно мгновение. - Он щелкнул пальцами перед носом Брукингса. - Это открытие означает обретение силы, о какой мир и мечтать не мог. В действительности, если бы вчера Ситону не сопутствовала вся удача мира, он мог бы стереть Северную Америку с лица земли. Многие годы химики знали, что вся материя содержит чудовищное количество внутриатомной энергии, однако всегда считали ее "связанной", то есть не способной к высвобождению. Ситон освободил её.
- И это значит?...
- ...Что, используя этот процесс, Корпорация может снабдить весь мир энергией при очень небольших затратах.
_____________________________
Выражение насмешливого недоверия скользнуло по лицу Брукингса.
- Смейся, если хочешь, - спокойно продолжал Дюкен. - Твое личное невежество не имеет значения. Ты хотя бы знаешь, что такое внутриатомная энергия?
- Боюсь, что не совсем.
- Одним словом, эта сила существует между мельчайшими частицами материи, если ты способен это понять. Даже ребенок может. Позвони своему ведущему химику и спроси его, что будет если кто-нибудь сможет высвободить внутриатомную энергию ста фунтов меди.
- Прошу прощения, доктор. Я не смел сомневаться в вас. Я позвоню ему.
Он сделал телефонный вызов, и вскоре появился человек в белом. Услышав вопрос, он задумался на мгновение, затем медленно улыбнулся.
- Если высвободить энергию мгновенно, это скорее всего превратит Землю в пар, или сорвет её с орбиты. Если реакцию контролировать, то возможно получать миллионы лошадиных сил в течении долгого времени. Но этого нельзя сделать. Энергия связана. Высвобождение её невозможно, также как и вечный двигатель. Это всё, мистер Брукингс?
Когда химик ушел, Брукингс с извиняющимся видом снова повернулся к своему посетителю.
- Я не знаю ничего обо всех этих вещах, но Чамберс, тоже талантливый человек, говорит что это невозможно.
- В пределах того, что ему известно, он безусловно прав. То же самое я вынужден был сказать сегодня утром. Но я определенно кое-что знаю об этих вещах - это моя работа - и я говорю тебе, что Ситон это сделал.
- Любопытно. Вы видели как это делается?
- Нет. По Управлению прошел слух, что Ситон сошел с ума прошлой ночью, переломал большую часть своего оборудования и не смог объяснить что произошло. Эти утром он собрал нас в своей лаборатории, рассказал нам то же, что я только что рассказал тебе, и накапал немного своего раствора на медный провод. Ничего не произошло, и он выглядел так, словно не знал что с эти поделать. Насколько глупо он себя вёл, и вся очевидная невозможность всей этой ереси, убедили всех что он просто спятил. Я думал так же до того, как сегодня после полудня узнал, что за ним стоит мистер Рейнольдс Крейн. Тогда я понял, что он сказал нам ровно столько правды, сколько потребовалось ему чтобы свалить чистеньким вместе с раствором.
- Но что, если этот человек действительно сумасшедший? - спросил Брукингс. - Возможно, он просто мономаньяк, перетрудившийся и свихнувшийся на этой проблеме.
- Ситон? Да, он помешанный. Но разве ты когда-нибудь слышал о безумии в роду Крейнов? Ты ведь знаешь, что он никогда не вложит и цента во что-нибудь более рискованное, чем государственные облигации. Можешь поставить свой последний доллар на то, что Ситон предложил ему настоящий товар.
Затем, когда выражение убежденности появилось на лице собеседника, он продолжил:
- Ты понимаешь, что тот раствор был собственностью государства, а он сделал что-то такое, отчего все посчитали раствор бесполезным, и таким образом Ситон смог прибрать его к рукам? Та провальная демонстрация - это был определенно смелый ход, на грани безрассудства. Но он сработал. Он провёл даже меня, а я обычно держу ухо востро. Единственная причина, почему ему всё сошло с рук, это то, что он всегда был открытым, всегда говорил то что думает.
- Он действительно провел нас, как хитрый лис, - продолжал он с нескрываемым восхищением. - Прежде он никогда не скрыл ни одного из своих открытий, и не пытался сделать на них деньги, хотя многие из них стоят миллионы. Он публиковал их сразу же после открытия, а кто-то другой получал деньги. Имея подобную репутацию, ему удалось заставить нас считать его чудаком. Но он определенно умен. Снимаю перед ним шляпу - он просто гениален!
- Так в чем заключается ваша идея? Как мы можем войти в это дело?
- Вы войдете в это дело когда отнимете у Ситона и Крейна этот раствор, и выделите деньги на добычу этого вещества и строительство, под моим руководством, такой электростанции, какой мир прежде не знал.
- Зачем забирать этот конкретный раствор? Разве мы не можем закупить еще немного отходов платины и обогатить их?
- Без шансов, - ответил ученый. - Годами мы очищали остаточные концентрации платины, и ни разу не обнаружили ничего похожего. Моя идея в том, что это вещество, чем бы оно ни было, присутствовало в одной отдельной партии платиновых отходов в значительных количествах как примесь. У Ситона в руках конечно же не все его мировые запасы, но шансы найти его где-то еще, не зная что конкретно это такое и как оно себя ведет, выглядят призрачными. Кроме того, мы должны обладать исключительными правами. Как мы сможем получать на этом деньги, когда Крейн управляет конкурирующей компаний и довольствуется десятью процентами прибыли? Нет, мы должны добыть весь этот раствор. Ситон и Крейн, или по крайней мере Ситон, должен быть убит, потому что если он останется жив, он сможет отыскать это вещество ещё раз и разрушит нашу монополию. Я хочу одолжить вашу силовую команду этим вечером, чтобы пойти и позаботиться об этом.
После нескольких секунд размышления, Брукингс с застывшим лицом произнес без всякого выражения:
- Нет, доктор. Я не думаю, чтобы Корпорация была заинтересована в делах такого рода. Это слишком грубое нарушение закона, но мы можем позволить себе купить вещество у Ситона после того, как он докажет его ценность.
_________________________
- Ба! - фыркнул Дюкен. - Не играй со мной в эти игры, Брукингс. Ты думаешь, вы можете сами украсть раствор и работать с ним без моего участия? Вы не можете этого. Ты думаешь, я такой дурак чтобы сказать тебе всё об этом, - с фактами, цифрами и именами, - чтобы вы могли обойтись без меня? Вряд ли! Вы можете спереть раствор, но это всё, что вы можете. Ваш химик или эксперт, которого вы наймете, начнет экспериментировать без счастливой звезды Ситона, о которой я уже упоминал, но о чём я не вдавался в детали. У него не будет никакой информации, и первая же попытка сделать что-нибудь с этим веществом приведет к тому, что он взорвёт себя, и всё на мили вокруг превратится в мельчайший порошок. Вы потеряете своего химика, свой раствор, и все надежды добиться прогресса. В этом отношении в Соединенных Штатах, или даже во всём мире, есть только два человека, чьих мозгов и знаний достаточно, чтобы разобраться во всём. Первый Ричард Б. Ситон, второй - Марк К. Дюкен. Ситон определенно не станет работать на вас. Деньгами его и Крейна не приманить, и ты знаешь это. Если ты не веришь мне сейчас, то убедишься в этом очень скоро, после того как вы попробуете справиться сами.
Брукингс, уличенный в двуличии и наполовину убежденный в истинности доводов Дюкена, всё еще медлил.
- Вы такой скромный, доктор, не правда ли? - спросил он, улыбаясь.
- Скромный? Нет, - ответил тот спокойно. - Скромность никогда не приносила никому ничего кроме похвалы, а я предпочитаю что-нибудь более существенное. Однако я никогда не преувеличиваю и не делаю лишних заявлений, как ты знаешь. Всё, что я сказал, является всего лишь констатацией факта. Также позволь напомнить тебе, что я спешу. Трудности с получением данного раствора возрастают с каждой минутой, а моя цена растет с каждой секундой.
- Какова ваша цена в настоящий момент?
- Десять тысяч долларов в месяц во время экспериментальных работ; пять миллионов долларов наличными после успешного запуска первой силовой машины, которая будет производить не менее десяти тысяч лошадиных сил; и десять процентов прибыли.
- Ох, доктор, давайте будем разумными. Вы не можете иметь ввиду такие цифры, как эти.
- Я никогда не говорю ничего такого, что я не имею ввиду. Я сделал для вас много грязной работы прежде, и никогда не просил ничего такого. Вы всегда были мне не по зубам; я не мог продавить вас без того, чтобы не выставить на всеобщее обозрение свое собственное грязное бельё, но сейчас вы у меня в руках. Это моя цена: принимай её или проваливай. Если ты не примешь её сейчас, первые два числа удвоятся когда ты всё-таки придешь ко мне. Я не пойду к кому-либо еще, хотя другие были бы рады принять мои условия, потому что мне нужно поддерживать свою репутацию, а вы знаете, что я не чист на руку. Я понимаю, что моя репутация сохраняется постольку, поскольку я работаю на вас, потому что я знаю достаточно, чтобы замарать вас, больших ребят, на всю жизнь. Но также я понимаю, что это знание не укоротит мои дни, так как я для вас слишком полезный человек, чтобы убить меня, как вы обычно...
- Доктор, умоляю, не употребляйте такие слова, как...
- Почему нет? - перебил Дюкен холодным, ровным голосом. - Это правда. Что значат несколько жизней, если эти жизни не твоя и не моя? Как я уже сказал, я могу доверять вам, более или менее. Вы можете доверять мне, потому что вы же знаете, что я не могу слить вас и остаться в стороне. Поэтому я позволю вам идти вперед без меня - далеко вы не уйдете. Так что, мы договоримся сейчас или потом?
- Боюсь, мы не можем вести общее дело на таких условиях, как эти, - сказал Брукингс, качая головой. - Безусловно, за то, что вы просите, мы можем купить права у Ситона.
- Ты не обманешь меня, Брукингс. Давай, укради раствор, но прислушайся к моему совету и выдай своему химику только малую часть его. Очень малое количество этого вещества натворит больших бед, и вы захотите иметь немного его, когда созреете чтобы позвонить мне. Заставьте его экспериментировать с чрезвычайно малой частью. Предлагаю, чтобы он работал где-нибудь в лесной чаще по крайней мере в сотне миль от ближайшего жилья, хоть мне и плевать, сколько людей вы убьёте. Это единственный совет, какой я вам дам - я даю его единственно потому, чтобы вы не взорвали всю страну, - закончил он с мрачной улыбкой. - До скорого!
_____________________________
Когда за циничным ученым закрылась дверь, Брукингс вытащил из кармана маленький золотой прибор, очень похожий на часы. Он нажал кнопку и прижал машинку к губам.
- Перкинс, - мягко произнес он, - в доме мистера Рейнольдса Крейна есть бутыль некоего раствора.
- Да, сэр. Можете вы описать его?
- Приблизительно. Он зеленовато-желтого цвета и, как я понимаю, находится в маленькой бутылке, поскольку во всем мире этого вещества не очень много. Я не знаю как оно пахнет, или на что похоже на вкус, и я не советовал бы экспериментировать с ним, так как вероятно оно ядовито и чрезвычайно взрывоопасно. Бутылка с раствором такого цвета, хранящаяся в особо укромном месте, вероятно и будет тем что нам нужно. Позвольте мне предупредить вас, что это крупнейшая операция, в которой вам только приходилось участвовать, и она не должна провалиться. Любые попытки выкупить его были бы бесполезны, независимо от того насколько большая сумма была бы озвучена. Но если бы бутыль опустела только частично, и прежний уровень жидкости был бы восполнен водой, не думаю, что кто-нибудь заметил бы разницу, по крайней мере на какое-то время, не так ли?
- Вероятно, нет, сэр. До свидания.
На следующее утро, едва только офис открылся, Перкинс, чьим главным свойством была абсолютная бесшумность, неслышно проскользнул в кабинет Брукингса. Вынув из кармана маленькую бутылочку, наполовину наполненную зеленовато-желтой жидкостью, он украдкой поместил её под бумаги на столе своего начальника.
- Один человек нашел это прошлой ночью, сэр, и он подумал, что это должно быть принадлежит вам. Он сказал, что здесь чуть меньше половины, но вы можете получить остальное в любое время когда пожелаете.
- Благодарю вас, Перкинс. Он прав, это наше. Вот письмо, только что пришло, - Перкинсу был вручен конверт, внутри которого зашелестело, когда Перкинс свернул его в маленький цилиндрик и сунул в карман своего жилета. - Всего наилучшего.
Когда Перкинс выскользнул вон, Брукингс набрал номер, и вскоре перед ним возник Чемберс, его главный химик.
- Доктор Чемберс, - начал Брукингс, демонстрируя тому бутылочку. - Здесь у нас раствор, который определенным путем может высвобождать внутриатомную энергию материи, о чем я спрашивал вас вчера. Он воздействует на медь. Я бы хотел, чтобы вы разработали этот процесс для нас, если вы не против.
- А что насчет того человека, который открыл процесс? - спросил Чемберс, осторожно прикасаясь к бутылочке.
- Он вне игры. В конце концов то, что сделал один химик, могут сделать и другие, разве нет? Вы не будете работать один. Можете нанять команду лучших специалистов - расходы не имеют значения.
- Нет, это не понадобится, если такой процесс возможно осуществить. Давайте посмотрим, кого мы можем привлечь? Доктор Ситон вероятно является лучшим специалистом в стране для подобного рода исследований, однако я не думаю, чтобы нам удалось заполучить его. Я пытался привлечь его для работы над проблемой иридий-осмиевого сплава, но он отказался.
- Мы могли бы сделать достаточно солидное предложение для него.
- Нет. Не следует извещать его, - сказал Брукингс со значительным взглядом. - Он ничего не должен знать об этом.
- Хорошо, тогда может быть Дюкен, который был здесь вчера? Он, возможно, второй после Ситона.
- Я разговаривал с ним вчера. Мы не можем его нанять, его цена совершенно неприемлема. В стране больше нет достаточно компетентных людей? Послушайте, вы хороший специалист, почему бы вам не взяться за это самому?
- Потому что я ничего не знаю об этом направлении исследований, и я хотел бы еще немного пожить, - резко ответил химик. - Тем не менее, есть еще один хороший специалист, которого я могу заполучить. Вэн Шревендик, из моей лаборатории, он почти также хорош как Ситон или Дюкен. Он проделал много работы в области радиоактивности и подобных вещей, и, я думаю, он с радостью поработает и с этим.
- Отлично. Пожалуйста, начинайте без лишних проволочек. Выдайте ему четверть раствора, а остальное спрячьте в хранилище. Убедитесь, что его лаборатория будет устроена в достаточно безлюдном месте, чтобы избежать осложнений в случае взрыва, и предостерегите его от того, чтобы использовать сразу большое количество меди. Полагаю, одной унции будет достаточно.
_____________________________
Химик вернулся назад в свою лабораторию и обратился к своему первому ассистенту.
- Вэн, - начал он, - мистер Брукингс ищет какого-нибудь сумрачного гения, который готов утверждать, что ему открылась тайна высвобождения внутриатомной энергии.
- Старая шутка, - со смехом сказал ассистент. - Это, и еще вечный двигатель. Что ты ему сказал?
- Мне не представилось шанса сказать ему что-нибудь - зато он просветил меня. Вчера, ты знаешь, он спрашивал меня что было бы, если бы эту энергию удалось освободить, и я честно ответил, что может произойти уйма вещей, и высказал мнение, что это в принципе невозможно. Только что он вызвал меня, дал мне эту бутылку с раствором, сказал, что он содержит ответ на эту загадку, и хотел чтобы я поработал над этим. Я сказал ему что это вне моей специализации, и что я опасаюсь этого - точнее опасался бы, если бы действительно верил, что в этом что-то есть, - но что это более или менее в сфере твоих интересов, и он приказал поставить тебя на эту проблему прямо сейчас. Он еще сказал, что расходы не проблема, и что будет устроена независимая лаборатория в сотнях миль отсюда, где-нибудь в лесной глуши, чтобы обезопаситься в случае взрыва. А таже велел предупредить тебя не использовать много меди - около одной унции должно быть достаточно!
- Унция! Десять тысяч тонн нитроглицерина! Я бы сказал, что унции более чем достаточно, если это вещество действительно работает, что конечно же не так. Подозрительно, не правда ли, как старикан мог клюнуть на это? Как он объяснил неудачу изобретателя разработать это самостоятельно?
- Он сказал, что изобретатель вне игры, - ответил Чемберс смеясь. - Держу пари, он вне игры - он уже вернулся назад в Сент-Элизебет, откуда и пришел. Я предложил взять нам на помощь Ситона или Дюкена из Отдела редких металлов, а он сказал, что оба они отказались иметь с этим дело, или что-то вроде этого. Если эти двое отказались от возможности над такой многообещающей задачей, значит скорее всего этот особый раствор не стоит и ломанного гроша. Но то, что говорит Брукингс, кое-чего да стоит здесь, так что тебя ожидает прогулка в лес. И не рискуй понапрасну - возможно, что-нибудь действительно может произойти.
- Конечно может, но не произойдет. Мы устроим лабораторию рядом с ручьем, полным форели, и у меня будет длинный и увлекательный отпуск. Я поработаю немного с этим веществом - достаточно долго, по крайней мере, чтобы написать хороший отчет. Я проанализирую его, выясню его состав, добавлю немного меди, в общем буду изображать бурную деятельность, а кроме того неплохо проведу время.
Глава 3
Ситон решает проблему энергии
- Ну хорошо, Март, - быстро проговорил Ситон, - компания "Ситон и Крейн, инженеры" открыта, ради твоего удовольствия, можем приступать. Я предлагаю отправиться в центр и подыскать место для работы.
- Почему бы не работать здесь?
- В твоем доме? Тебе не кажется, что эксперименты такого рода могут прийтись тебе не по душе? Что если я уроню кусочек вещества и он снесет половину твоего дома?
- Все же логичнее работать в этом особняке. У меня уже есть готовые мастерская и испытательная лаборатория в сарае, и мы легко можем устроить для тебя химическую лабораторию наверху, в башенке. Окна там открываются на все четыре стороны, и если ты там случайно снесешь одну из стен, урон будет небольшим. Здесь мы будем совершенно одни, не считая нескольких соседей, которые уже настолько привыкли к моим экспериментам в механике, что давно перестали любопытничать.
- Отлично. Но есть еще кое-что. Твой человек, Широ. Он был с тобою в стольких передрягах во всех диких уголках мира, во время твоих охотничьих и исследовательских экспедиций, что, думаю, мы можем доверять ему, и он вероятно еще пригодится.
- Конечно, мы безоговорочно можем ему доверять. Как тебе известно, он скорее мой друг чем слуга.
В течении следующих нескольких дней, пока рабочие устраивали в башне химическую лабораторию, Ситон озаботился закупкой оборудования, необходимого для преодоления одной специфической проблемы, вставшей перед ним. Его список был длинным и изобиловал наименованиями, начиная с мощного трансформатора, производящего ток в тысячи киловольт, и заканчивая потенциометром, настолько чувствительным, что он мог измерить электрический потенциал, созданный при рукопожатии.
С рассвета до заката Ситон работал в лаборатории, либо один, либо наблюдая и помогая рабочим. Каждый вечер, когда Крейн шел спать, он видел Ситона в его комнате в клубах дыма глубокомысленно склонившимся над чертежами, или в окружении стопок научных трудов ведущим бесконечные расчёты субатомных явлений.
Менее чем в двух милях жила Дороти Вэйнман, которая была с ним помолвлена. Он видел её лишь однажды с тех пор когда "невозможное" случилось, когда обычная медная ванночка вырвалась из его руки и указала путь к величайшему приключению. В аппарате, который должен построить его друг, движимом громадной энергией, которой он должен научиться управлять, они пересекут межзвездное пространство чтобы исследовать системы иных солнц и посетить их загадочные планеты. Хотя он и не забыл свою возлюбленную - думы он ней часто возникали в его сознании, и тот факт, что её будущее так тесно связано с его собственным, придавал каждому его действию новое значение - перед ним стояло так много нерешенных задач, и он так страстно желал наконец их все завершить, что один день сменял другой, а он всё никак не мог найти времени чтобы повидаться с ней.
Крейн протестовал против непрерывной Ситонской работы, но тщетно. Ситон настаивал на том, что он должен четко зафиксировать еще несколько пунктов прежде чем они ускользнут от него, и упрямо принимался за работу.
В конце концов Крейн отложил свои дела и отправился навестить девушку. Он обнаружил её выходящей из дома, и пошел вместе с ней. Некоторое время она пыталась быть веселой или хотя бы дружелюбной, но обычная непринужденность, с какой она любила поболтать на этот раз покинула её, и её напускная веселость ни на миг не обманула острый ум Крейна. Скоро оба молча шагали рядом. Крейн размышлял о прекрасной девушке рядом с ним, и о великолепном молодом гении под крышей его дома, так глубоко погруженном в свою проблему, что он стал совершенно невосприимчив ко всему остальному.
_____________________________
- Я только что от Дика, - внезапно сказал Крейн, не обратив внимания на её испуганный взгляд. - Вы когда-нибудь в своей жизни видели кого-нибудь столь целеустремленного как он? При всех своих талантах, он способен сконцентрироваться только на одной идее за раз - вероятно, в этом и кроется секрет его гениальности. Он работает словно безумный. Он говорил вам, что ушел из Управления?
- Нет. Он ушел? Это как-то связано с тем, что произошло в лаборатории в тот день? Я не видела его с тех пор, когда случилось то происшествие, или открытие, в общем чем бы оно ни было. Он зашел повидаться со мной в половине одиннадцатого, когда его пригласили на обед - ох, Мартин, как же я была зла! - и он рассказал такую нелепую историю, что я с тех пор думаю, уж не приснилось ли мне это.
- Нет, вам не приснилось, и не важно насколько дико это звучит. Если он говорит, значит так и есть. Я не могу вам этого объяснить, Дик сам не может этого объяснить, даже мне. Но я могу дать вам представление о том, что, как мы оба думаем, из этого может получиться.
- Что ж, давайте.
- Итак, он открыл что-то, заставляющее медные предметы вести себя странно - срывает их с места, так сказать. В тот день кусочек меди взлетел вверх и больше уже не приземлился обратно.
- Да, вот что самое нелепое!
- Секундочку, пожалуйста, - невозмутимо ответил Крейн. - Вы должны понимать, что обычные явления не могут объяснить поведения Дика, и после того, что я видел на той неделе, я никогда больше не буду предполагать нечто нелепое. Как я уже сказал, этот кусочек меди улетел через окно в неизвестность. Так далеко, насколько хороший бинокль позволял за ним следить, он отлично сохранял устойчивое направление. Мы собираемся последовать за ним в каком нибудь пригодном для этого устройстве.
Он прервался, глядя в лицо своей собеседницы, но она молчала.
- Постройка транспортного средства - это то, чем занимаюсь я, - продолжил он бесстрастным голосом. - Как вы знаете, мне посчастливилось иметь денег почти столько же, сколько Дик имеет мозгов, и в один прекрасный день, еще до исхода лета, мы планируем отправиться куда-нибудь. Мы не знаем куда, но определенно очень далеко от Земли.
Повисла тишина. Потом Дороти произнесла беспомощно:
- Продолжайте... Я не могу понять...
- Я тоже. Все что я знаю, это то, что Дик хочет построить тяжелый стальной корпус, затем он собирается поместить внутрь его нечто, что доставит нас в мировое пространство. Лишь изредка мне удается увидеть просвет, когда он пытается объяснить мне принцип действия этой штуковины.
Взяв с нее слово держать все в строжайшем секрете, он пересказал ей историю, которую рассказал ему Ситон, и проинформировал её о текущем положении дел.
- Нечего удивляться, что другие химики думают что он спятил, да, Мартин?
- Да, особенно после его неудачной демонстрации на следующее утро. Он попытался доказать другим, что он прав, но ничего не получилось. Потом он узнал, что электрическая машина в другой комнате, которая не была включена в то утро, играет очень важную роль. Когда медь отказалась реагировать так, как она делала это предыдущей ночью, все они поспешно рассудили, что он пережил приступ вялотекущего безумия, и что раствор бесполезен. Они прозвали его Растяпой.
- Что ж, метко подмечено, - воскликнула Дороти, смеясь.
- Но если он думал об этом, - задумчиво продолжила она, - если ему хватило ума додуматься до такой поразительной теории... выдумать такую вещь как взаправдашнее путешествие к звездам... всё на шатком основании из одного факта... я поражаюсь, почему он не стал ничего говорить мне?
Она не хотела произносить последнюю мысль вслух. Никто не должен знать, как глубоко это ранило её, и она бы взяла эти слова обратно если бы могла. Крейн все понял, и принялся заверять её:
- Не беспокойтесь, он хотел рассказать вам всё в самое ближайшее время. Он обладает разумом великого ученого, трудящегося над проблемой, о которой очень немногие люди имеют хотя бы представление. Я убежден, что он вовлек меня лишь по причине того, что самостоятельно не мог финансировать исследования. Не смейте думать, что его поглощённость работой подразумевает отсутствие любви к вам. Вы - его якорь, его единственная опора в реальном мире. Честно говоря, поэтому я и пришел к вам. Дик работает с такой скоростью, что даже машина не выдержала бы. Он почти ничего не ест, и если он вообще спит когда-нибудь, мне пока не удалось застать его за этим занятием. Эта идея движет им днем и ночью, и если он будет продолжать в том же духе, это его сломит. Я не знаю, удастся ли вам заставить его прислушаться к голосу разума - но, определенно, кроме вас этого никто не сможет. Если вы думаете, что у вас получится это сделать, это станет вашей обязанностью, и из нас троих у вас будет самая важная работа.
- Как хорошо вы его понимаете! - после паузы сказала Дороти. - Вы устыдили меня, Мартин. Я должна была догадаться и без слов. Тогда я бы не имела этих маленьких глупых сомнений на его счет.
- Учитывая обстоятельства, я бы назвал их вполне естественными, - ответил он. - Люди с мозгами как у Дика встречаются крайне редко. Они идут только одним путем. Вам достанется трудная роль. Он придет к вам, переполненный новостями и жаждущий поведать вам всё о своих теориях, фактах и расчётах, и вы должны попытаться отвлечь его от всего этого и заставить думать о чем-либо другом. Как по мне, это невозможно.
_____________________________
Улыбка вернулась на лицо Дороти. Её голова, украшенная копной пышных, сверкающих каштановых волос, была гордо вздернута, а фиалковые глаза озорно светились.
- Разве не вы сказали мне только что, что нет ничего невозможного? Вы же знаете, Мартин, что я могу заставить Дики забыть все на свете, даже межзвездное - я правильно произнесла это слово? - пространство, с помощью моей скрипки.
- Пытаться отвлечь ученого от его занятия равносильно попытке убедить наркомана оставить свой порок... но я не удивлюсь, если у вас получится, - ответил он медленно.
Ибо ему доводилось слышать её игру. Как-то она и Ситон во время конной прогулки были застигнуты внезапным ливнем неподалеку от его дома, и вынуждены были искать убежища. Пока снаружи лил дождь, и пока Широ готовил один из своих знаменитых ужинов, Крейн предложил ей скоротать время игрой на своей "скрипочке". С первым взмахом смычка Дороти осознала, что играет на скрипке Страдивари, о чем прежде она могла только мечтать. Она позабыла о своих слушателях, о времени и месте, и в её музыку изливалась вся красота и нежность её души. Мягкие звуки наполнили комнату, и перед глазами Крейна предстал дом, наполненный милыми хлопотами, смехом и добросердечностью, играющими детьми, которые обращают свои лица к матерям как цветы поворачиваются к солнцу. Прикоснувшись к мечтам девушки, едва только музыка достигла его ушей, он живо представил, как никогда прежде в своей суетливой жизни, как прекрасен может быть семейный очаг, возведенный с правильной женщиной. Мысль о любви к Дороти не приходила ему в голову, так как он знал, что чувство между ней и его другом ничто не способно разрушить, он он почувствовал, что она невольно преподнесла ему великий дар. Часто в последствии в часы одиночества он представлял себе этот дом мечты, и ничто, кроме совершенства, не могло бы удовлетворить его.
Какое-то время они шли молча. На лице Дороти было нежное выражение, отражение её счастливых мыслей, а в голове Крейна снова всплыло видение его идеального дома, хозяйку которого он был не в состоянии вообразить. Наконец она повернулась и взяла его руку.
- Вы сделали большое дело для меня - для нас, - произнесла она. - Я бы хотела сделать что-нибудь для вас взамен.
- Вы уже сделали для меня гораздо больше, Дороти, - ответил он, более медленно чем обычно. - Мне тяжело это выразить, но я хочу чтобы вы знали, что вы и Дик много значите для меня... Вы - самая прекрасная женщина, из всех что я знаю, и однажды, если судьба будет благосклонна ко мне, я надеюсь встретить девушку, которая будет с такою же любовью заботиться обо мне.
Лицо Дороти вспыхнуло. Таким неожиданным и искренним было его признание, что она чувствовала одновременно гордость и смущение. Она никогда не могла бы представить, что этот тихий, на первый взгляд лишенный воображения человек прозревал все её идеалы, которые она выражала в своей музыке. Каждая женщина хочет быть желанной для своего избранника, и для тех мужчин, которые мечтали бы оказаться на его месте, но здесь стоял человек, который не искал и не ожидал её благоволения, говоря о том, что мечтает о такой же прекрасной девушке для себя. В самом деле, это был комплимент редкой красоты.
После того как они вернулись обратно в дом и Крейн раскланялся и ушел, Дороти услышала мурлыкание быстро приближающегося мотоцикла, и её сердечко затрепетало когда она бросилась к двери чтобы встретить своего возлюбленного.
- Мне кажется, что прошел целый месяц с тех пор как я видел тебя в последний раз, дорогая! - воскликнул он, оторвав её от пола в страстном объятии, и последовательно целуя её губы, глаза, кончик носика, неуловимые ямочки на её щеках и восхитительные изгибы её шеи.
- Мне кажется, много дольше, Дики. Я была совершенно несчастна, пока Мартин не заглянул сегодня после обеда и не объяснил, над чем ты работаешь.
- Да, я встретил его по дороге. Но, Дотти, сладенькая, я просто не мог оторваться. Я хотел, но, черт возьми, всё шло так медленно...
- Медленно? Когда вы за неделю оборудовали целую лабораторию? Что тогда, по-твоему, "быстро"?
- Пара дней. И потом, появилось множество маленьких идеек, которые мне необходимо было ухватить прежде чем они бы ускользнули от меня. Это жутко сложный проект, Дотти, и когда влезаешь в это, уже трудно остановиться. Но ты же знаешь, я все равно люблю тебя, даже если возникает впечатление, что я пренебрегаю тобой, - с жаром продолжал он. - Я люблю тебя каждой частицей своего естества. Я люблю твой ум, твое тело и душу; люблю тебя так, как только мужчина может любить единственную и неповторимую женщину. Ведь ты и есть та единственная женщина, другой никогда не было и не будет. Я люблю тебя в моральном, физическом, интеллектуальном и во всех других смыслах, какие только есть, моя ты маленькая милая птичка.
Она прильнула к нему и её руки обвились вокруг его шеи.
- Ты ближе всего к абсолютному совершенству в этом несовершенном мире, - продолжал он. - Представь на минутку некую девчонку, обладающую твоей чистой красотой, твоими способностями, твоим очарованием, вообще всеми твоими достоинствами - но я всё равно люблю только тебя, моя маленькая. Я буду любить тебя до конца наших дней, а потом моя душа будет любить твою до конца вечности. Ты знаешь это, любимая.
- Ох, Дик! - прошептала она, её душа вибрировала в унисон со словами его любви. - Я никогда не мечтала о возможности так сильно любить, как я люблю тебя. Я пойду за тобой на край света...
Её голос утонул в потоке его страсти, и они застыли, в молчании прижавшись друг к другу.
Наконец их прервала обворожительная матушка Дороти, которая спустилась чтобы поприветствовать Ситона и пригласить его на ужин.
- Я так и знала, что Дот позабудет о такой несущественной мелочи, - сказала она, и в глазах её блеснуло то же озорство, что и у Дороти.
_____________________________
Когда они вошли в столовую, Дороти поразилась переменам, которые произвели в Ситоне эти шесть дней. Его лицо выглядело тонким, почти изможденным. Мелкие морщинки появились в уголках его глаз и возле рта, а вокруг глаз проступили синие круги.
- Ты слишком много работал, малыш, - укорила она его серьезным тоном.
- Ах, ерунда, - весело ответил он. - Я в порядке, никогда не чувствовал себя лучше. Я мог бы прямо сейчас завязать узлом гремучую змею!
Его ответ рассмешил её, но взгляд сохранил озабоченное выражение. Когда они расселись за столом, она повернулась к своего отцу, гладко выбритому джентльмену с серыми волосами, лет около пятидесяти, который был известен как один из лучших адвокатов в городе.
- Папочка, - потребовала она, - что означает твое избрание на пост директора компании "Ситон и Крейн", и почему ты ничего не сказал мне об этом?
- Доченька, - отвечал он тем же тоном, - что означает этот твой допрос? Разве ты не знаешь, что суть работы юриста заключается в том, чтобы добывать информацию и отдавать её только своим клиентам? Тем не менее я могу рассказать тебе всё что мне известно о "Ситон и Крейн Компани", не прибавляя однако ничего нового к тому, что ты уже знаешь о ней. Я присутствовал на одном собрании, ответственно проголосовал "за", и это всё.
- Разве не ты составил устав компании?
- Признаюсь, я сделал это, но это ничего не значит. Эти бумаги просто-напросто уполномочивают компанию делать всё что ей захочется, точно также как делают другие большие компании.
Потом, после короткого испытующего взгляда на потертое лицо Ситона, и предостерегающего взгляда своей дочери, он заметил:
- В вечернем выпуске "Стар" я прочитал, что Энрайт и Стэнвикс вероятно войдут в австралийскую команду на Кубке Дэвиса, и что один гаваец с непроизносимым именем побил три или четыре мировых рекорда. Что ты думаешь о наших шансах в теннисе в этом году, Дик?
Дороти покраснела, и разговор, переведенный адвокатом в безопасное русло, перешел на теннис, плавание и другие виды спорта. Ситон, чья тарелка ненавязчивыми стараниями миссис Вэйнман оставалась наполненной, съел такой ужин, какой он не едал последние несколько недель. Когда с едой было покончено, все перешли в просторную гостинную, где мужчины устроились в комфортных креслах Морриса с длинными черными сигарами в зубах, и все четверо погрузились в горячее обсуждение событий дня. Спустя некоторое время супруги Вэйнман покинули комнату. Адвокат вернулся в свой кабинет и занялся работой, как он всегда делал по вечерам.
- Ну, Дики, как дела? - легкомысленно спросила Дороти.
Её невинный вопрос имел ошеломительный результат. Ситон вскочил на ноги. Проблема, позабытая на два часа, снова всецело захватила его разум.
- Проклятье! - вырвалось у него. Он зашагал вперед и назад, размахивая скуренной до половины сигарой. Моя башка настолько тупая, что потребуется тысяча лет чтобы мысль проникла в неё. К этому времени я должен был всё прояснить, но я не сделал ничего. Есть какой-то... какой-то маленький фактор, который я не учел. Я уже дюжину раз нащупывал его, но он всегда ускользал от меня. Я знаю, что там заключается сила, и я могу высвободить её, но я не могу разработать систему управления пока я не смогу понять в точности почему оно реагирует именно таким способом.
Затем, уже спокойнее, скорее думая вслух чем обращаясь к девушке, он продолжил:
- Сила является свойством материи, генерируемое колебаниями электронов в параллельных плоскостях. Она направлена вдоль линии, перпендикулярной плоскости колебания её центра, и стремится к бесконечности, поскольку угол θ стремится к пределу π, деленному на два. Следовательно, сдвигая ось вращения или плоскость колебания, можно таким образом сделать значение θ различным в пределах между нулём и π, делённому на два...
Он был прерван Дороти, которая, благодаря своей неосмотрительности вновь возбудила его, вскочила и схватила его за руку.
- Присядь, Дики! - стала умолять она. - Сядь, успокойся. Прибереги свою математику для Мартина. Разве ты не знаешь, что я никогда не смогу понять, почему "икс" соответствует "игреку" и прочую алгебру?
Она усадила его назад в кресло, и сама опустилась на подлокотник подле него.
- Кого ты любишь? - весело прошептала она в его ухо.
Через некоторое время она освободилась.
_____________________________
- Я не занималась сегодня. Хочешь, я немного поиграю для тебя?
- Отличная идея, Дотти. Когда ты играешь на скрипке, она поёт.
Она достала свою скрипку и начала играть. Сначала его любимые отрывки из опер и соло великих мастеров, изобилующие гармониями на двух струнах. Затем она перешла на задумчивые и мягкие, грустные мелодии. Ситон слушал с глубоким наслаждением. Чары музыки заставили его расслабиться; он вытащил подножку кресла, откинулся на спину и задумчиво курил. Сигара догорела, его руки расслабились, глаза закрылись сами собой. Музыка, теперь напевающая колыбельную, становилась все тише и спокойнее, пока его глубокое ровное дыхание не показало, что он крепко заснул. Она перестала играть и сидела, внимательно глядя на него. Она держала скрипку в готовности снова начать играть, если бы он продемонстрировал малейшие признаки пробуждения, но таких признаков не было. Освободившись от тирании своего мощного мозга, который так немилосердно управлял им, его тело наверстывало многие часы упущенного сна.
Уверившись, что он действительно уснул, Дороти на цыпочках подбежала к кабинету отца и осторожно проскользнула внутрь.
- Папочка, Дик уснул в кресле. Что будем теперь делать?
- Отличная работа, тыковка. Я слышал, как ты усыпляла его музыкой - да я и сам чуть не заснул. Я принесу одеяло и устрою ему постель прямо там где он остался.
- Папуся, - произнесла она мягко, садясь на подлокотник его кресла и прижимаясь своей щекой к его щеке. - Ты ведь всегда всё понимаешь, так?
- Я стараюсь, котёнок, - отвечал он, теребя её ушко. - Ситон слишком хороший человек, чтобы поберечь себя прежде чем он развалится на части. Поэтому я намекал тебе, чтобы ты увела разговор прочь от компании и его работы. Один из лучших адвокатов, которого я только знал, истинный гений, сгорел на работе в аналогичной ситуации. Он работал над большим, практически безнадежным делом. Он не мог думать ни о чем другом, почти не ел и не спал несколько месяцев. Он выиграл дело, но это сломало его. Но он не был влюблен в очаровательную рыжую крошку, и у него не было никого кто мог бы усыпить его музицированием.
- Ладно, я пойду за одеялом, - закончил он с внезапной переменой в голосе.
Через несколько мгновений он вернулся, и они вдвоем прошли в гостинную. Ситон лежал в той же позе, только равномерное вздымание его мощной груди демонстрировало, что он жив.
- Я думаю, нам лучше бы...
- Ш-ш-ш, - прервала девушка громким шипением. - Ты его разбудишь, Папочка.
- Вздор! Его и пушкой не разбудишь. Его собственное имя может разбудить его, особенно если его произнесешь ты, а никакой другой звук не сможет. Я хотел сказать, что нам лучше переместить его на кушетку. Там ему было бы удобнее.
- Но это определенно разбудит его. А еще он такой тяжелый...
- О нет, всё будет хорошо, если я не уроню его на пол. И он вряд ли весит более двух сотен, не так ли?
- Плюс десять-одиннадцать фунтов.
- Хоть я и юрист, к тому же старый и дряхлый, я всё еще могу поднять такой вес.
Пока Дороти взволнованно смотрела и пыталась помочь, Вэйнман с некоторым усилием поднял Ситона из кресла и перенес его через комнату. Спящий пробормотал что-то как бы в знак протеста против того что его потревожили, но больше не проявил никаких признаков пробуждения. Затем адвокат осторожно снял с Ситона туфли и воротничок, в то время пока девушка устраивала под его головой подушки и подправляла с боков одеяло. Вэйнман вопросительно посмотрел на дочь, у которой под кожей разлился румянец от шеи до корней волос.
- А что, - вызывающе сказала она, - думал, я буду в стороне стоять?
- Моя дорогая, я в тебе не сомневаюсь. Я бы от тебя отказался, поступи ты иначе.
Когда её отец отвернулся, Дороти опустилась на колени рядом со своим любимым и крепко прижала свои губы к его губам.
- Спокойной ночи, любимый, - прошептала она.
- Ночи, - пробормотал он во сне, когда его губы слабо ответили на её ласку.
Вэйнман ожидал свою дочь, и когда она появилась, краска снова залила её лицо. Он обнял её.
- Дороти, - сказал он перед дверью её комнаты, использовав её полное имя, что было весьма необычно для него, - я, как твой отец, конечно же боюсь потерять тебя, но всё же советую тебе держаться за этого парня. Поверь в него и не сомневайся, что бы ни случилось. Он настоящий мужчина.
- Я знаю, папа... спасибо тебе. Мне немножко взгрустнулось сегодня, но это больше никогда не повторится. Его мизинец мне дороже всех прочих мужчин, каких я знала, вместе взятых. Но откуда ты так хорошо его знаешь? Я-то знаю его вполне хорошо, но это другое.
- У меня много путей получения информации. Я знаю Дика Ситона лучше чем ты думаешь - лучше, чем он сам себя знает. Я знаю всё о каждом мужчине, которому хоть раз довелось взглянуть на тебя дважды. Пару раз я был обеспокоен и уже готов был вмешаться, но ты верно рассмотрела их натуру, также как ты рассмотрела Ситона. Какое-то время я опасался за твое благополучное замужество, поскольку молодые люди в твоем окружении представлялись бесперспективными, но отныне я больше не боюсь. Когда в следующем октябре я поведу под венец мою маленькую дочурку, я буду по-настоящему счастлив за тебя. Вот насколько хорошо я знаю Ричарда Ситона... Ну что ж, спокойной ночи, дочь моя.
- Спокойной ночи, дорогой папочка, - ответила она, обнимая своими руками его шею. - У меня самый лучший отец, о каком дочь только может мечтать, и самый лучший... парень. Спокойной ночи.
_____________________________
Было три часа пополудни, когда на следующий день Ситон появился в лаборатории. Длительный отдых стёр все следы его перетруженности и теперь он был бодр и полон сил. Но когда Крейн увидал и радостно поприветствовал его, тот ответил застенчивой улыбкой.
- Не говори ничего, Мартин, - я не забыл о работе. Вчера вечером я свалял дурака. Заснул в кресле и проспал без перерыва семнадцать часов. Никогда в жизни не чувствовал себя таким ничтожеством.
- Ты был измотан, Дик, и ты знаешь это. Сон снова поставил тебя на ноги, и я надеюсь, ты теперь будешь достаточно разумен чтобы не забывать о себе. В противном случае предупреждаю тебя, Дик, что если ты еще раз станешь работать заполночь, я просто приведу сюда Дороти и велю ей позаботиться о тебе.
- Полегче, Март. Я уже лежу на спине, лапками вверх, не видишь разве? Но мне придется спать каждую ночь. Я обещал Дотти, что буду ложиться не позже чем в двенадцать, если в это время мне не придет в голову гениальная идея, и я сказал ей что буду навещать её каждый вечер и каждое воскресенье. Но вот в чем дело. Я открыл недостающий фактор в моей теории - открыл его, пока поедал сегодняшний завтрак.
- Если бы ты регулярно питался и высыпался, и вообще держал себя в форме, ты бы нашел его раньше.
- Да, думаю это так. Я хочу, чтобы ты меня отвалтузил, если я пропущу прием пищи или период сна. Но это не важно. Вот решение. Мы думали прежде, как ты помнишь, что эта сила - что-то вроде магнетизма, и что она генерируется когда индуктивная катушка заставляет электроны в специальным образом обработанной меди колебаться в параллельных плоскостях. Ключевым моментом был эффект высвобождения энергии слабым электрическим током. Я понял! Это сдвиг плоскости колебания электронов!
- Но ведь эту плоскость изменить невозможно, Дик. Она установлена законом физики, точно так же как зависимость скорости от температуры.
- Нет, это не так. То есть обычно это так, но в данном конкретном случае её можно изменить. Вот математическое доказательство.
Говоря так, Ситон подошел к чертежному столу, достал большой лист бумаги и быстро начал делать набросок, попутно делая объяснения. Вскоре оба погрузились в безнадежно математический спор. Лист за листом покрывались уравнениями и расчетами, а стол был завален справочниками. После двух часов интенсивных исследований и жаркой дискуссии на лице Крейна начало проступать выражение понимания, которое сменилось выражением удивления, а затем и восторга. В первый раз со времени его знакомства с Ситоном, его обычное спокойствие было сломано.
- Святой Джордж! - вскричал он, потрясая руку Ситона в своих ладонях. - Думаю, у тебя получилось! Но где ты выкопал это решение? Таких уравнений нет ни в одной книге. Где ты их взял? Дик, ты просто невероятен!
- Я не знаю откуда это взялось, оно просто пришло мне в голову. Но эти вычисления верны - они должны быть верны, других возможных решений просто нет. Теперь, если эти расчеты верны, и я знаю что это так, ты видишь, насколько узки допустимые пределы сдвига? Взгляни на уравнение 236. Поверь, мне несказанно повезло в тот день в Управлении. Просто удивительно, что я не взорвал весь мир. Предположим, если бы я не использовал батарею, дающую только четыре ампера на два вольта? Это необычайно мало, как ты знаешь, для такого рода работы.
_____________________________
Крейн внимательно изучил упомянутое уравнение и на мгновение задумался.
- В таком случае предел будет ровно в восемь ватт. Любое превышение означает мгновенный распад?
- Да.
Крейн присвистнул, протяжно и тихо.
- А та ванночка весит сорок фунтов - достаточно, чтобы испарить всю планету. Дик, это невозможно.
- Это кажется невозможным, но это так. У меня тоже холодок бежит по спине, когда я думаю о том, что могло бы случиться. Ты понимаешь теперь, почему я не прикасался больше к раствору, пока всё тщательно не продумал.
- Определенно понимаю. Ты должен быть еще более осторожным теперь. Нитроглицерин или тротил по сравнению с этим просто детская хлопушка. Может быть нам лучше бросить всё это?
- Да ни за что на свете. Уже тот факт, что мне так несказанно повезло, доказывает, что Судьба передала это открытие в мои руки. Тем не менее, я больше не намерен искушать старую леди. Я собираюсь начать с одной миллионной вольта и кусочком меди, видимом только под микроскопом. Но теперь, когда мы знаем как с этим работать, никакой опасности нет. Я заставлю эту силу есть из моих рук. Посмотри на это уравнение, вот здесь. Похоже на то, что можно получить тот же взрывной эффект, взявши кусок меди, уже однажды подвергшийся частичному разложению и некоторому воздействию, скажем, чрезвычайно сильного электрического тока. Оказавшись снова под воздействием индуктора он взорвался бы, разве нет?
- Похоже что так, судя по этим цифрам.
- Слушай, разве это не похоже на снаряд? Нестабильный кусочек меди в этом случае помещается внутрь ружейной пули, которая устроена таким способом, что производит маленький электрический разряд при попадании. Уменьшив медный сердечник до едва видимого размера, ты получишь эффект взрыва всего лишь пары динамитных шашек - кусок же размером с горошину сотрет с лица земли Нью-Йорк. Но это уже далеко от нашей летающей машины.
- Возможно, не так уж далеко как ты думаешь. Когда мы начнем исследовать иные миры, было бы неплохо иметь щедрый запас таких боеприпасов разного калибра на случай всяческих осложнений.
- Может и так. Еще один пункт по уравнению 249. Предположим, нестабильная медь подвергнута действию очень слабого тока, недостаточно сильного чтобы взорвать её? Какой-то вид пограничного состояния? Очевидно, энергия будет высвобождаться, но совершенно иным образом. Интересно, что произойдет? Я не могу понять этого из теории - придется поработать над этим. А здесь еще одно похожее состояние, вот здесь, которое требует изучения. Понадобится еще много экспериментов прежде чем я буду знать всё. А как у тебя дела?
- Я закончил чертежи и выкопировки корабля, а также рабочие схемы коммерческой электрической станции. Сейчас я работаю над некоторыми деталями, такими как навигационные инструменты, провизия, водообеспечение и запасы воздуха, специальные приводы, и вообще сто и одна мелкая деталь, которые требуют еще проработки. Потом, как только ты приручишь энергию, нам останется только разработать в деталях саму энергостанцию и обслуживающие механизмы прежде чем мы сможем заняться постройкой.
- Отлично, Март, займемся делом!
![[]](/img/k/krasnow_a/skylark001/001.jpg)