Доброжелательность, непричинение вреда и отрешенность - его оружие.
Терпение - броня Порядка.
Колесница эта движется к Миру.
Самим человеком она строится,
его внутренним "я" создается.
Она лучшая из всех колесниц.
Мудрецы на ней покидают этот мир
и, воистину, они достигают Победы."
БУДДА, "Самьютта-никая"
Вязаная шапочка, а под ней - наполовину покрывшиеся инеем густые и черные борода и усы, но совершенно нетронутые снежной пылью широкие брови, - можно подумать, что человека, спокойно спускающегося в физический мир по склону неприступного божественного Кайласа в одиночку, удерживаясь руками за камни на мерзлом зеркальном пунктире тропы, застал ледяной буран и взял в замок между двумя кристаллическими ладонями. Буран не сломал человека пополам, потому что в воздухе над ним появился Дхьяни-будда Акшобхья (Непоколебимый), у которого были без усилия закрывшиеся веки, как падает вниз вода, Бхагаван Акшобхья синего цвета, чье сердце светится ярким белым светом, сидящий со скрещенными ногами на пьедестале, дважды обведенном бордюром из лепестков лотоса. Голова путника, повернутая в профиль, и пребывающая в похожем легком наклонении. Но это был уже не взгляд сознания, парящего над тремя мирами, физическим, астральным и небесным, а как бы сознания, убравшего в ножны лишенный агрессии меч, коим Учитель пользовался, как указкой, водя по буквам в воображаемой книге Священного Писания. Этим образ Учителя, которого косвенным путем искал ученик, отличался в мозгу ученика от Дхьяни-будды Акшобхьи, когда ученик думал об Учителе, прекращая заниматься медитацией, обратившись к действиям, коих требовала от него река жизни.
Край выпуклого лба и абрис впалой коричневой щеки индийского Гуру, - эту картину ученик иногда восстанавливал из опавших чешуек от раскрывшихся листиков дерева Знания, устилавших внутреннюю камеру его сердца. В стенке сердца, кругом замкнутого скалами, ущельями и стремнинами мирских событий, как буддийский монастырь в кольце Гималайских гор, утром и вечером появлялся контур двери, перед которой он мистическим образом садился на циновку и, концентрируясь на священном слоге, перемещался в пустоте к божественному алтарю внутри, где пахло сандаловыми шариками и дымом, раскручивающимся с кончика палочки благовоний, чтобы небесные защитники выписывали бхаджаны и гимны форме Дэваты (небесного божества), которой ученик поклонялся. Возле алтаря он сразу устраивался медитировать над светом, теперь вовсю исходящим от священного слога, ради того, чтобы правильно использовать свое воплощение в человеческом существе, ибо индивидуальное сознание при воплощении в форме других существ имеет больше препятствий к освобождению от страданий и цикла перерождений. Он медитировал, дабы уму нЕкому и нЕ о чем было произносить обычные монологи.
Существуют деревья, которые не нужно сажать в землю во множестве, чтобы скоро получить священную рощу. Стволы их, выбрасывая во время жизни боковые ветви, сами как бы становятся питомниками, когда начинают пускать вниз воздушные корни, стремящиеся во что бы то ни стало добраться до почвы. Получив постоянный доступ к воде и почве, молодые корни сами постепенно становятся стволами, наращивая зеленую крышу, способную дать земле еще больше тени.
В центральной части лабиринта, выросшего огромного баньяна Свами сидел в позе лотоса.
В саду ученика, который был известен только ему и Учителю, деревья манго принесли сочные плоды. Пока они, переспев, не полопались и не усеяли пол мякотью, их надо было тщательно собрать в широкую корзину и поднести для разъяснений к лотосным стопам Учителя. Это были вопросы, созревшие в сердце ученика. Это были вопросы Господа Рамы, которые он задавал в собрании мудрецов риши Васиштхе. Это были вопросы, касающиеся Пути.
Учитель сказал своему ученику, что ему придется проявить настоящее старание, и что постоянным повторением усилий в нужном направлении он будет приближать к себе их встречу. Свами, чья голова, пребывая в легком наклонении над воображаемой Бхагаватгитой, обдумывала новые пространные комментарии к диалогам Господа Кришны и царевича Арджуны, которые Учитель намеревался надиктовать своему ученику, сказал, что стволы баньяновой рощи вокруг него, объединены материализовавшейся идеей лабиринта, дабы преподнести оный всем трем мирам, как одна тысяча первую историю, повествующую индивидуальной душе об океане сансары. А потом Свами, чьи соединенные ладони в этот момент приветственно поднялись на уровень лица и в этом жесте, означающем также всюду на земле, что человек обращается к Богу в молитве о милости, были немного сдвинуты в сторону, чтобы добрая улыбка старого мудреца напутствовала ученика в ожидающие его трудные дни, добавил, что у человека есть исключительная возможность общения со святыми людьми и Священные Писания, которые все равно, что лодка в океане сансары, как говорят просветленные, а в истории, рассказанной ему с помощью баньяна, это - нить, и что в своем ученичестве он не должен делать ничего, что не радовало бы Создателя, дабы нить оставалась в целости и сохранности.