ЧАСТЬ 1-55-2 (СМ. НАЧАЛО В ЧАСТИ 1-1, ..., 1-55-1)
... притом Трувор, взяв за повод свою лошадь и лошадь Киличея, отвел таковых под ближайший дуб, освобождая место для проведения обряда исцеления, притом самое волшебник, опустившись на одно колено около Стурлауга, какового четыре воина положили возле береговой кромки, сначала слегка, кончиками пальцев коснулся чела посланника короля Амбросия и затем, медленно и осторожно проводя раскрытой и расслабленной ладонью над лицом оного на расстоянии полудюйма от надбровных дуг, впадин глазниц с потемневшими сомкнутыми веками, побледневших скул, истончившегося до хряща носа, подергивающихся синевой губ, подбородка, как бы сиим внимательным движением удалял незримую паутину, но, явно, желая, надеясь уловить хотя бы самое тонкое, малейшее колебание воздуха на уровне ноздрей и уст, далее же, облегченно вздохнув, поднялся на ноги, дабы извлечь из хитросплетения складок зеленого одеяния нечто, относительно какового нечто тем временем подчиненными Трувора Секиры строились многообразные предположения, в том числе выдвигались в уважительном молчании умов подходящие к делу версии, как-то: нужного оному чародейского предмета или нескольких предметов, ну, вот, скажем, выточенных из нефрита фигурок, олицетворяющих духов земли, или полированных камешков с нанесенными на поверхность древними рунами, аккуратно уложенных в мешочек из шерсти, или, пожалуй, десятка стеклянных флаконов знаменитого мазерандского стекла, наполненных чудодейственными бальзамами и, еще, редкостными смесями измельченных высокогорных трав и кореньев, каковые флаконы, должно, отличались пробками, исполненными в виде драконьих голов, каковыми украшаются драккары, а носит таковые Хранитель в виде связки, для чего под горлышком сосуды обкручиваются суровой льняной нитью, дабы удобно было собрать таковые вместе наподобие способа, к каковому мудро прибегают кимбрские огородники, намереваясь сохранить урожай до будущей весны, сплетая всей семьей на крыльце долгие косицы из репчатых луковиц, развешиваемые по стенам и укладываемые на зиму на полу вплотную к стене же, ежели не вариант Волшебной Книги Заклинаний, или даже, вероятно, какого-нибудь заговоренного драгоценного камня рубина, алмаза, изумруда или сапфира, каковой Хранитель, приложив ко лбу Стурлауга, привязал бы к голове раненого расшитой золотыми письменами лентою, ну, или скляницы с порошком истолченного оным камня означенных пород кристаллов, и так далее, и так далее, впрочем, волшебник поднялся на ноги, дабы извлечь из зеленых складок вещицу, довольно таки несходственную с озвученным инвентарным списком инициатив, то бишь, с всеми как бы на свете воображенными тут чародейскими инструментами, но, ради торжества истины, надобно отметить, что как бы могущую, вот именно, могущую быть сочтенною подходящею, н-да, но, прямо таки, худо-бедно, или, как то произнеслось бы в качестве заключения с непременным вздохом разочарования кимбром, путешествующим из Бьярмии в Монмутгард, какового угораздило бы потерять свою лошадь под снежной лавиной, сошедшей бы с перевала Голодные Камни в Тургезинских Горах, и каковому бы удалось выменять на свою теплую куртку или меховые сапоги, в каковые местные жители не сумели бы одеть и обуть даже своих ребятишек, самого хромого и упрямого осла в селеньи валлоброгов, то бишь, штуку, могущую сойти как бы на худой конец, увы, по несказанной неказистости внешности, конкретно же, некий совершенно древний, сплошь потрескавшийся кубок, так что непонятно было, что за материал послужил сырьем для сего неопрятного сосуда, однако, почудившегося стеклянным, а не костяным, только постольку, поскольку кость животного, как известно, желтеет, тогда как кубок, к слову, оправленный в почерневшее серебро, вследствие испещренности многочисленными сколами и трещинами, выглядел чуть ли не рассыпающимся на глазах куском льда, и, вот, по мнению многих, сию завалящую посудину давно следовало закинуть в кусты, а на замену взять хотя бы жестяную кружку, каковая уж точно не была бы прохудившеюся, в общем, не сулила бы катаклизма пролития драгоценной, по словам Хранителя, и священной влаги, присем, однако, ни один из отряда Замка Ястреба не изменился в линии бровей и не передернул углом рта, как того и разумелося чаять хорошему командиру от своих ратников, впитавших военную науку плотью и костью, так что добрый Киличей избавлен был в своем процессе от изъявления замечаний не к месту и не ко времени, как Трувор Секира - от неудобства принесения извинений за постороннее невежественное вмешательство, каковое в высшей степени достойное и вежливое поведение могло быть поводом для высказывания дружиною похвалы себе, ибо не было никаких непродуманных мелочей ни в каком шаге, предпринимаемом Хранителем, когда сей погрузил белесый и испещренный сколами сосуд в спокойную и неподвижную воду и, наполнив до краев, поднял к своим очам, видимо, проверяя, чтобы не плавало соринок или мути, каковые повредили бы открытой и кровоточащей ране, и те, кто в сей миг смотрели вместе с Киличеем на старый кубок, как-то странно обнаружили, что трещин в стекле как не бывало, да и вовсе никакие не стекло маячит под кованым орнаментом из зверей, птиц и листьев, а необыкновенной чудности и красоты хрусталь, чистые грани какового, вышедшие из-под руки мастера, каковому удалось бы выпилить своим резцом и звезды небесные, бросали от себя даже и не лучи, не сполохи, а целые плоскости фиолетового, сиреневого, красного, синего, золотого света, после какового происшедшего и узретого воинами волшебства, Киличей молвил с глубокой серьезностью и торжественностью в голосе, что у оного нет никаких сомнений в том, что вода не изменилась в своем чудотворном качестве, а, значит, никакого зла ренсегардскими лазутчиками поблизости не было совершено, иначе и деревья, и вода, и земля отвернулись бы от людей, полных неистребимой ненависти к живым существам, засим же Хранитель уронил несколько капель из кубка себе на правую ладонь и омыл лоб Стурлауга, бормоча себе под нос слова на неизвестном наречии, и уже потом наклонил кубок над раной, отчего вода заструилась тонкой серебристой линией, и так оный опустошал постепенно хрусталь и серебро, читая нараспев и монотонно слова, каковые воины приняли, и в сем были правы, за заклинание, должное помочь посланнику короля Амбросия: