- Добрая встреча, Хранитель Мира! - молвил владелец Замка Ястреба, чей взор из-под густых косматых бровей как бы замерцал искрою дружелюбия, зримой, для примера, пожалуй, в рыжих языках прищелкивающего, перебегающего по грубым дровам веселого пламени, когда манною небесною оказывается картина домашнего очага для прекративших щуриться на вьющийся пуржащий снег, в каковом теряются зрительные оси, ибо горизонт, на фоне какового зыбилась бы хвоею сосна, или в каковой убегало бы кинутой плашмя на поверхность земель или волн лествицею белых глыб пространство студеной пустыни, где на ступени изредка возникает песец, а не то - древнейший драккар под как бы стеклянными хоругвями парусов с сидящими на веслах посиневшими, как бы живыми, но, - куда как, на поверку, страшно, - спящими вечным хрустально-мертвым сном мужественными викингами, ибо, ежели бы замерзшая на лету, заблудившаяся в тумане морская птица, как будто драгоценный алмаз в копях горних облаков, найденный разноцветными перстами безжалостного полярного сияния, упала бы с жуткой высоты в частокол сиих безмолвных статуй беспримерной славе и отваге племени, храбро плававшему ради завоеваний и открытий по территориям, где царят арктическая дикость и безвременная гибель, то какое-нибудь из изваяний непременно, кажется, со звоном раскололось бы, так что от засыпанной снегом скамьи откатились бы в разные стороны голова и длань с обломком лазурно-сребристого весла, тогда как обезглавленный торс скатился бы на сплавившуюся с конгломератом палубы в инее сталагмитовую обувь, как бы заставляя сущее в безлюдных широтах около полюса отобразиться как бы посредством изумительной линзы стратосферы в другом месте планеты, где тысячу лет назад почила в веках некая империя, каковой города навсегда погребены под ячеистым серым пеплом взорвавшихся вулканов, и токмо мраморные воители и цезари в тогах с обломанными по плечи частями рук, а то и с валяющейся у пьедестала головой, увенчанной победным венцом из золотых листьев, маячат, говоря археологической экспедиции о бренности земного под вечными звездами, единственными жителями дворцов с торжественными колоннами, стены парадных залов каковых пестрят облупившимися фресками с эпизодами легендарных войн и охоты на хищных зверей, итак, вот, значит, невидимый за полотнищами снежинок, альтиметр горизонта, каковым на грани жизни и смерти, когда чудятся все ближе боги Вальхаллы, начинают промерять глубину колющегося кристаллами в легких воздуха, ибо таковой странным образом преобразуется как бы в столп невещественного огня человеческого духа, горизонт, к каковому устремлены закрывающиеся как бы в последнюю очередь, когда похолодели, став нечувствительными, пальцы рук и задеревенели ступни, а белесая ладонь стужи пробирается к сердцу, зрачки, хотя бы замерзающий путник смежил веки, ибо в таковых бьется решимость, неотступность двигаться к цели, готовые, когда изнуренный, истощенный человек падает на колено, встает и рухнет, как бы сложившись, на оба, но вновь порывается вытолкнуть себя в другие координаты, задавая ускорение кулаком, опершимся в персть, на снежную прессованную пыль, когда другая, покоившаяся бы боковой стороной от локтя до запястья на бедре у другого же колена, надавливает тяжестью от корпуса груди на кость ноги, дабы таковой суметь распрямиться, как бы вытянув обессилевшего в полный рост, противопоставив буре, что вынуждена будет с оным считаться, притом что стихии вот здесь будет очевидно, что тот, кто высок и на двух ногах - не соотносим с зеленовато-голубым торосом, каковому Всемогущий не дал при рождении дыхания, или с останками доисторического животного в прозрачной, как вода в ручье, прямоугольной плите, вдруг обнаружившейся, когда с таковой смело сугроб, и непременно долженствующей затянуться как бы песком, аки корабль с пробоиною на дне океана, на мачте какового поселяются, лепясь друг к дружке, раковины и перебирают музыкальными щупальцами в потоке живописные соцветия актиний, а вокруг постепенно обрастающих космами водорослей и осаждающимся илом снастей заводят привычку крутить сальто стайки шустрой мелкой рыбешки, напоминающей плоские стальные наконечники копий, в общем, зрачки все ж таки чают тронуться в путь из провалившихся, темных от усталости глазниц, и, вот, откуда глаза, чрез каковые является чувствительным чудесное тепло, как бы еще вперед того, как согреются конечности шедших в непогоду воинов сколько-то ужасных часов или, там, слабо освещающихся рассеянным пятном солнца дней и длинных ночей, достигая клочка земли во льдах, всюду покрывающих море, или, скажем, вершины скалистой горы, каковой ребра практически лишены почвенного покрова, чтобы можно было укорениться деревцу, так что и крупинки снега облетают с уступов, сохраняясь белеть в трещинах и расселинах, но где имеются участки склонов, как бы подбитые снежным ковром, с каковой, наконец, войско, бывшее в дальнем походе, спускается, несколько погодя, в поселение дружественного вождя где-то далеко, на бушующем метелями севере, устроившись сидеть на облитых водою из растопленных в котле кусков снега и подверженных морозу оленьих и медвежьих шкурах, ну, да, и, вот, откуда глаза улавливают, словно, звездочку, надежду, что нечто преодолено, что будут и Свет, и Жизнь, и Пища для подкрепления сил, а приветствовать друга, когда по тропам владений короля Амбросия бродят стопы врагов кимбров, на самом деле, настоящая удача, и, стало быть, в особенности приобретала значение сродственность искр дружелюбия, замерцавших в строгих очах Трувора Секиры с тою атмосферою, что создается языками пламени костра на привале или в очаге, объединяющих во время холодного неуютного ненастья собравшихся под кровом жилища или в лесу, под кронами деревьев товарищей, единомышленников, то бишь, когда в собрании своих идут разговоры о важных предметах, к примеру, вроде шагов, каковые следует предпринять присутствующим военачальникам, может, поручений, с каковыми надобно отправить быстрых гонцов в Триновант или ко владельцам тех Замков, чьи угодья вскорости могут быть подвержены нападениям отдельных шатающихся по Камбрии звероящеров или групп рептилий, замышляющих подавить путем истребления большого количества человек население какого города или деревни, или приспешников Кассибеллауна, когда суровый воин счел, что ни внешний образ, ни как бы рокочущий, словно вода, бегущая по камням, голос, полившийся из уст человека на мазерандском скакуне, не происходят от чар хозяина Ренсегарда, каковой бы, прикинувшись Киличеем, собственною персоною явился бы сюда вслед за Берганундом, ведущим лазутчиков за сиротою Родриком, под стены Монмутгарда, дабы вынудить Мирдрида отвлечь свое внимание от задачи защищать мальчонку от зловещей опеки над оным барона Гиральдуса.