Командир отряда Замка Ястреба отдал своим воинам приказ перестроиться и двигаться к Бьярмийскому тракту, ибо выбрал преследование более насущной для кимбров цели, чем уничтожение остатка стаи реликтовых хищников, что было бы сопряжено с угрозою дружине неминуемо в себе на сем месте разделиться, ибо королевский посланник Стурлауг, вообще не приходивший теперь в сознание за спиною Бурстайна, запросто мог умереть, не получая до сей поры необходимых для поправления здоровья часов отдыха и подкрепляющего силы питания под кровлею, надежно защищенною от ренсегардских лазутчиков и союзников, люди то или чудовищные звери, не говоря о новых опасностях, каковые воины собрали бы на свои головы, вступая под сень Сумеречного Леса, в каковом итак было душно в жаркий день, но нынче и тесно, ибо, опять же, могли блуждать с неизвестными поручениями подчиненные Берганунда, терзаемые изнутри сшитой на живую нитку коалиции камнеедов и валлоготов распрями бунтовщиков, ну, и монмутгардцы, чьи взгляды на жизнь совпадали с идеями, как лучше устроить свою судьбу, барона Гиральдуса, категорически не приемлющего идеалов, проповедуемых в королевстве таковым владыкою, как Амбросий.
Трувор Секира, пригласив владельца Замка Песчаные Холмы ехать бок о бок с собою во главе дружины, дабы Кетилль Пустырник поведал оному по дороге в Замок Ястреба или до Монмутгарда, тут все зависело от того, куда держал путь Пустырник, о причинах своего путешествия в одиночку в сложные для Великой Камбрии времена, когда настоятельно необходимо было заново освежить в памяти находящихся на военной службе славных кимбров и обывателей подробные описания легендарных сражений Альбанакта Драконоборца и Локрина Освободителя с гигантскими рептилиями, а равно и летающими драконами, ибо сносившим головы чудовищ героям каким-то образом удавалось не погибать от полученных тяжелых ран, повалившись на пол во дворце в Тринованте вниз лицом или затылком, словом, грохнувшись как бы, как колода, пролепетав из последних сил "Слава королю!", когда добрый царствующий венценосец, сойдя в мантии с возвышения, на каковом находится из золота и слоновой кости трон, аккурат только взял бы в руки усыпанную драгоценными каменьями брошь, каковую надобно прикалывать к шапочке из парчи по моде и обычаю знатного аристократического рыцарства, надеваемую исключительно на торжественных дворцовых приемах, где объявляются разодетые в пух и прах важные послы из других стран Дивноземья с пергаментами и берестяными депешами, написанными монархами, чьи переговоры с королем Камбрии находятся на неокончательной стадии обсуждения международных вопросов, да еще на турнирах на этапе представления публике герольдом рыцаря, готового показать свое мастерство владения мечом и копьем на состязаниях, на каковые стекаются поглазеть толпы, ибо, шутка ли, там победители получают в награду золотые статуэтки коней, стоимостью в дом, лавровые венки из кованого золота и, конечно, титулы чемпионов страны или мира, и, да, так вот, взял бы, скажем, король, думающий с радостью вручить герою золотой перстень с алмазом или некую брошь, затейливо изготовленную из изящно свитой золотой проволоки, к каковой припаиваются многие оправы для ограненых камней средней величины, дабы сии изображали бы цветы или ягоды, или глаза и панцирь черепахи, или вот еще тут могли бы быть использованы и драгоценные камни от мелких до средних, изображающие гриву льва или шерсть на надменной морде яка, да мало ли, какую вещицу вдохновится изготовить знаменитый ювелир, работающий при дворе короля Великой Камбрии, или вещицу, то бишь, брошь из изогнутых в растительный узор стержней из золота, вроде сетки укрепляемых поверх какого большого изумруда чистой воды, или рубина, ну, или сапфирового камня, ибо таковые при участии Мирдрида приобретали поразительную способность ясно светиться, так что лучи соответствующей окраски как бы просачивались из-под таковой оправы наружу с эффектом, аналогичным тому, что превращает на солнце каплю обыкновенной воды в линзу, за каковою как бы спрятанною маячит пламя свечи, да, впрочем, что бы ни пожелал передать в награду герою венценосец, неизбежно бы содрогнувшийся от душевной боли за воина из славнейших в текущую на тот момент Эпоху, когда бы тот, победив и доставив во дворец при помощи дружины голову дракона или звероящера, вроде горы высящуюся потом в тронном зале напротив Повелителя, в сравнении с каковою самый, что ни на есть на свете храбрец и удалец, пусть бы и Альбанакт Драконоборц, а выглядит мальчонкою, стоящим перед двухэтажным зданием, ибо нужно вспомнить, как славнейшй Альбанакт на глазах у Торвальда Скалопрыга, владыки Бьорнландии, и воинов дружины оного, сидевших в драккаре в Медвежьем озере, отсекши мечом главу морскому чудовищу с чешуею как бы из лазурита, темно-синего, испещренного золотыми нитями как бы растертой пыли сего металла, легко перебежал по хребту туши, летящей стремительно к водам, на край перерубленной шеи и, вот это да!, сиганул оттудова на сию синеперую главу, продержавшуюся на поверхности озера подолее туловища по причине, во-первых, меньшего веса, хоть бы значительного, и, во-вторых, потому как перья по сторонам главы распластались, словно громадные жабры или складной из ребер и кожи сверкающий пылинками злата парус, вседствие чего герой не сразу пошел ко дну, оставив по себе только пару водяных лыж, глядя на каковые Торвальд чуть не заплакал, ибо помыслил, что отважный кимбр пойдет на корм рыбам, но ровно настолько позже вероятного для осуществления сложнейшего маневра, чтобы драккар владыки Бьорнландии подплыл к месту, как полагали, трагедии, и тогда предпринятое Альбанактом усилие преодолеть давление воды в Медвежьем спасло оному жизнь, буквально, чудом небесным, ибо славные потомки Руфуса Рыжего искусством своего короля, не зря носящего прозвище Скалопрыга, коли тот на драккарах плавал, прыгая с гребня на гребень волны, вызволили героя и спешным образом полетели по Медвежьему скорее прочь от воронки, образовавшейся на месте гибели дракона, и, что же, Трувор Секира, мудро предложивший Кетиллю Пустырнику ехать бок о бок во главе отряда Замка Ястреба, ибо ожидал, что так выяснится, отчего владелец Замка Песчаные Холмы был застигнут саурвольфами у брода через Хариусный Ручей, путешествуя в одиночку, без своей доброй дружины в напряженные времена для королевства, когда надо было переворошить страницы хроник, где имелись перечни приемов, примененных героями в той или иной битве с драконами, приведшие к победе, на случай, ежели кто из кимбров столкнется с необходимостью освободить деревню или город от расхаживающего в окрестностях чудовища, притом что в Драконьих Горах усилилась сейсмическая активность и смоландцы выбегали из домов, наученные, по счастью, Рагнвальдом Скороходом находиться снаружи строений, когда столы и стулья страшно как-то двигаются по комнате, словно бы водимые невидимкою, на потолке раскачивается люстра, а с полок сыплются на головы фарфоровая посуда, книги и банки с рисом и ячменем, и так далее, и тому подобное, проследив, чтобы строй бойцов принял выверенный порядок, поскакал к Бьярмийскому тракту, чувствуя мистическим чутьем, оному свойственным, что саурвольфы никого не обеспокоят в Смоланде, ибо хищникам требовалось, как бы зализывая раны и собираясь с силами, сообщаться с теми, кто по поручению Кассибеллауна, видимо, соразмерял предпринимаемые атаки с тактикою Берганунда на земле кимбров, и на какое-то время, по мнению Секиры, саурвольфы могли быть как бы забыты, что ли, перед лицом опасности, грозившей монмутгардцам, не ведающим о тайных делах барона Гиральдуса с Берганундом, и, безусловно, бедному сироте, какового барон и предводитель ренсегардцев скоро подвергли бы дикому испытанию на скале Лумон на озере Лух Эхах, ибо там несчастный Родрик воочию бы увидал кошмарную рептилию, пожирающую не токмо коровьи туши, но и людей, и, кто знает, быть может, не все пойдет там так, как рассчитывал главарь лазутчиков в уме и в беседе с Гиральдусом, и тогда мальчонка мог бы погибнуть, попав под ноги бегущих толпой по берегу насмерть перепуганных жителей Монмутгарда.