РАССКАЗ О ХАЛИФЕ АЛЬ-МАМУНЕ И ИСКАНДАРЕ-ЗУ-ЛЬ-КАРНЕЙНЕ
(ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ)
Рассказывают, что когда аль-Мамун, сын легендарного халифа Города мира(1) Харуна ар-Рашида, пожелавший увидеть своими глазами все подземные камеры, все проходы к саркофагам и скульптурам, замурованным в стенах, все странные наклонные (нисходящие и восходящие) галереи и все прочие темные помещения Великой пирамиды и обойти их притом, чтобы в его левой руке горел светильник, а раскрытая ладонь его правой руки во все время этого путешествия внутри сооружения, (для какового он, разбирая у себя в Багдаде записи чужеземных экспедиций в пределах известной земли, нашел аналог -- и самоЕ постройки, и ее характерного ядра, то есть ведущего свойства, вокруг коего как бы сплотились четыре грани, как военные фронты группируются окрУг полководца, то бишь качества, которым оное сооружение прочно держится, как приколотый на видном месте в научной библиотеке папирус, описывающий ритуал памятования правителей Египта, как бы обессмертив фараонов путем применения разноцветных мистических иероглифов, устанавливающих мост, соединяющий Небо и Землю и запускающий вечное движение по нему целых торжественных процессий этого народа, несущего пучки отборных пшеничных колосьев, и (со связанными руками) пленников этого народа для включения оных в грандиозное строительство их века и столетия, и запряженных конями колесниц, и ладей из папируса с длинными рядами гребцов, -- в мире насекомых, приглядевшись, как следует, к муравейникам и, в особенности, к термитникам, ибо вести о пирамидах, вырвавшись, как бы из заливаемого потопом исследователей их местообитания в дельте и течении Нила, распространились не (словами-)беженцами от каприза климата, но (словами-)захватчиками очагов цивилизации, буквально, всюду, приведя Науку и Культуру в состояние скачка вверх и вперед, когда слава об этих гробницах гремит ручьями, шумит кронами, звенит железом на кровлях, развеивается с дымом костров, запахом цветов и ароматом кушанья, разносится пением птиц и хлопаньем их крыльев, и, не обойдя стороной немых рыб, распространяет в морях - как-то непонятно, возможно, узорами перестроений их ополчений древней религии потомков Дагона(2) или способностями общаться между собой и с животными обитателями глубин телепатически - о себе свидетельство), раскрытая ладонь скользила бы по каменным блокам, и никогда, - если под "никогда" подразумевать "ни в какой момент (экскурсии)", - не разорвала бы эту дружбу великого человека и торжественно-мрачных стен, возведенных другим великим, правду говорят, что легендарным человеком, отправился в свое служение таким образом Всемогущему Богу и халифату, ибо в ладонь правой руки аль-Мамун задумывал вобрать великий замысел египтян, а светильник в его левой руке, удерживал состояние высоких помыслов молодого халифа вокруг жемчужины указаний, облагораживающих и питающих строчек: "Свет Его словно [из] ниши [исходит], в которой светильник [покоится], в хрусталь заключенный. Сей хрусталь подобен звезде жемчужной"(3), то он сумел сделать невероятное, может быть, то, на что другие легенды, соединяясь в алмазные осыпи культурных наследий, рассказывая свое, не отвлекаются, неисповедимыми историческими путями утвердившись, что всю эту равностороннюю постройку, превосходящую всякую подготовленность зрителя встретиться лицом к лицу с чудесами света, за один "круг" никому, мол, исследовать поныне не удалось и вряд ли когда-нибудь удастся, и, посему, делают упор на события, вертящиеся около отдельных цепей найденных коридоров, чьи линии разобщены неожиданными обрушениями или же специальными гранитными заглушками, поставленными строителями.
Аль-Мамун, и в мыслях не допуская несправедливости в оценке людей, у которых он хотел учиться, освещая себе светильником дорогу, понимал, что по задумке, с какою правители Древнего Египта взялись за свою работу в пустыне, заведя часы на Песчаную Вечность, вещь очень неопределенную, каковая, может быть, пребывая вдали не только от них, но и от его века и столетия, является вовсе никакой не временнОй координатой, но пространственной, и пока что никто не осилит задачи перенесения на бумагу плана этого космического пути, растрепанного и извилистого, как моток шерсти, подхваченный бурей и взболтанный в объеме истинно грандиозном, но таки ограниченном, и вообще, запечатление сего представлялось халифу делом, упирающимся в невразумительные даты отдаленного будущего. Поэтому, рассказывая эту историю на академических бдениях в Багдаде, он не брался показать, на какой высоте от основания пирамиды, или же, на каком уровне ниже оного, он забрел в зал, в котором произошла его встреча с великим Искандаром-Зу-ль-Карнейном(4), но повторил столько раз, сколько его просили слушатели, слова, сказанные Зу-ль-Карнейном:
Нищим дервишем ставши - достигнешь высот.
Сердце в кровь изодравши - достигнешь высот.
Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!
Лишь с собой совладавши - достигнешь высот.(5)
11 июля 2015
Примечания:
(1) Город мира - Багдад; легендарный халиф Харун ар-Рашид сделал его Городом мира;
(2) Дагон - халдейский человек-рыба, ежедневно поднимаясь из моря, передавал людям знание;
(3) см. "Коран", 24:35 - Аллах есть свет Небес и земли; см. Джалал ад-дин Мухаммад Руми "Маснави-йи Манави" ("Поэма о скрытом смысле), Первый дафтар, Введение // "Свет Его словно ниша, в которой светильник, сияющий блеском ярче рассвета"; Пер. с перс. О.Ф.Акимушкина, Ю.А.Иоаннесяна, Б.В.Норика, А.А.Хисматулина, О.М.Ястребовой. / Общая и научная редакция, указатели А.А.Хисматулина. - СПб.: "Петербургское Востоковедение", 2007. - 448с.;
(4) Искандар-Зу-ль-Карнейн - великий полководец Александр Македонский (так его имя упоминается в Коране), считающийся в арабском мире еще и великим путешественником, дошедшим до конца мира; "Зу-ль-Карнейн" - переводится "двурогий", почему - неизвестно, но, возможно, происходит сие прозывание от причисления этого великого человека к божественному сонму, или же к сыновьям Бога, или к жрецам, то, что говорит о том, что он был "посвященный" в какие-то мистерии;
(5) см. кн. "Рубайат" О.Хайяма, стихи 103; вообще, О.Хайям считается суфийским поэтом.