Славная выдалась осень. Всё бабье лето погода стояла тихая и деревья не желтели. Но, наконец осень нарядила их в золотые и багряные царские одежды. Грибы вылезли повсюду на газонах, коричневые, серые, жёлтые, жалко, что несъедобные.Долго болел Аркаша в ту осень и необыкновенно рад был, когда наконец, выздоровев, смог выйти на улицу. Мальчику пять лет, у него зелёные, как у котёнка, глаза, как бы освещённые изнутри светом резвости и озорства. Нос у Аркаши обыкновенный, картошкой, волосы и брови густые и очень тёмные (бабушка сказала ему, что в роду у него были цыгане ), губы толстоваты. С рождения горячо любил он природу. Аркаша обращал внимание на каждую букашку, и самым любимым его занятием было ходить возле дерева и разглядывать каждый листик, смотреть, как по веточке ползёт улитка или гусеница, как муравьи спешат по стволу. В пять лет он знал на знал на зубок, где живёт тилапия, и чем питается муха-дрозофила. Только вот в детском саду почему-то с ним почти никто не дружил.
И вот Аркаша шагает с мамой по улице, название которой говорит само за себя - Весёлая. Что-то действительно было весёлое в этом уголке Москвы, в этих ивах и клёнах, местами покрытых полосатыми грибами, в старенькой школе с большой детской площадкой. По дороге мама с мальчиком встретили дерево, почему-то выросшее косо, облокотившееся на забор школьного двора. "Бедняжка,- подумал Аркаша,-калекой родилось." Около здания с жёлтыми стенами, в окнах которого виднелись какие-то коробки, стоял красавец- клён, весь в алой листве, и мальчик поднял голову и не мог налюбоваться на осеннее буйство красок. В небе кружили галки, сбившись в стаю неправильной формы, и оглашали Весёлую непрерывным галдением. А ещё выше, в не по-осеннему голубом небе, шли облака, как стадо огромных овец, смиренно повинуясь пастуху-ветру. Листья перелетали с места на место и останавливались у бордюров, толпились там.
Аркаша с мамой дошли до рынка и зашли в переход. Там, как всегда в выходные, было немало народа. Бомж, небритый и оборванный, спал в углу рядом с собакой. Выйдя из перехода мама с мальчиком зашли в тоннель. Он образовался в том месте, где над дорогой проходил железнодорожный мост. Мальчику нравилось это место: оно было похоже на пещеру. Было слышно эхо от шагов, откуда-то сверху капала вода. Для машин здесь был простор: большая часть тоннеля представляла из себя проезжую часть, а справа, за забором, по узенькой дорожке шли люди. Выйдя из тоннеля, Аркаша увидел знакомую картину: дорога с полосатой "зеброй" и на той стороне светофор, а за ним ворота лучшего (как думал мальчик) парка в мире.
Светофор был американский, то есть, для того чтобы перейти дорогу, нужно было нажать кнопку на фонарном столбе (один раз за каждого пешехода). Но, конечно же, русские люди этой зарубежной новинки не поняли, и потому, постояв минуты две, а то и пять, теряли терпение и шли на красный. В воротах парка, рядом с металлоискателем. стояла женщина с угрожающего вида дубинкой за поясом. Металлоискатели как нельзя лучше показывали, что взрослые тоже любят сыграть в казаков-разбойников, а, точнее, в террористов-полицейских. Ни разу здесь никого не останавливали, не осматривали, не ловили, и спокойно проносили люди фотоаппараты, теннисные ракетки, мобильные телефоны и прочее железо. Для чего стояли тут металлоискатели, - это и пятилетнему ребёнку было непонятно. Когда мама с мальчиком прошли через ворота, перед ними открылся прекрасный вид: впереди шла дорожка, мощёная плиткой и посередине её две клумбы с уже завядшими цветами, а вдалеке, между деревьями, блестел пруд.
У пруда гуляла свадьба и тамада с гитарой в руках напевал: "Обручальное кольцо - не простое украшенье!" Аркаша с мамой взошли на выпуклый мост с чугунными звёздами, раскрашенными золотистой матовой краской, на перилах и попали на остров. Там бил множеством струй фонтан, играла музыка и радуга блестела среди брызг.Дальше- снова мостик, а за ним дорожка, приводившая к величественному Большому Царицынскому дворцу Екатерины Великой. В любую погоду светло и торжественно смотрелись его красно- белые башни со светло-зелёными крышами. За дворцом находилась любимая для Аркаши, полудикая часть парка, которую он называл "лес". Когда они зашли туда, мама отпустила мальчика, и он сразу нашёл себе занятие: поднимал камни и куски бетона с земли (в какой-то книжке он прочитал, что под камнями в лесу можно найти массу всякой живности). В это время по дороге шёл мужчина. У него были глаза, голубые, как морская вода в тихой лагуне. Волос парня на непокрытой голове легонько касался ветер. Под носом у него темнел пушок усов. На шее у юноши висел фотоаппарат "Никон" , тёмно-зелёный с длинным объективом и прямоугольником вспышки. Парень искал кадр, который мог бы лучше всего передать осеннее настроение, эту светлую грусть, которую он чувствовал. Уже много снимков сделал он но ни один его не удовлетворил. Глаза парня спокойно смотрели то на небо, то на дорогу, то на ближайший лист. Вдруг он остановился: может быть, это и есть то, что он ищет? На дереве, на блестящей, тоньше ниточки, паутине среди жёлтых листьев сидел бежевый в пятнышках паучок. Парень быстро надел на фотоаппарат макрообъектив, снял один раз, второй, попробовал другой ракурс. Он и не заметил, что к нему подошёл мальчик и начал за ним наблюдать. Когда парень кончил снимать, Аркаша осторожно спросил:
-Дяденька, а что вы фотографируете?
-Я снимаю красоту. Её только мы можем по-настоящему видеть.
-Кто "мы"
-Мы, свободные художники.
-Дяденька, а вы разве не фотограф?
-Каждый фотограф - художник в душе.
-А что вы потом с этой красотой делать будете?
-Покажу на выставке. Пусть люди любуются.
-Дяденька, а я тоже хочу красоту видеть.
-Для этого талант нужен.
-А что такое талант? Он вкусный?
-Он несъедобный, но его постоянно пытаются съесть.
-Кто?
-Плохие дяди. Сталин вот пытался. Знаешь Сталина-то?
-Знаю. Я по телевизору видел. Он такой чёрно-белый и такой усатый-усатый, и он на мавзолее стоит, улыбается и рукой машет. И всё-таки я очень хочу красоту видеть. Вы меня научите?
-Я и сам ещё учусь.
-А вы мне покажете, что вы наснимали?
-Покажу.
Тут фотограф наклонился, нажал на кнопку. Аркаша ожидал увидеть необыкновенные по пышности и красоте картины, но на экране сменяли друг друга фотографии продутых ветром московских переулков, бабушка с хозяйственной сумкой, последний цветок шиповника среди золотой листвы, собака, дети на карусели. На одной фотографии была изображена девушка у древесного ствола. Она была красива простой русской красотой. Со снимка смотрели большие карие глаза, длинные волосы, не слишком тёмные и не слишком светлые обрамляли лицо. Коричневая лепёшечка шапки, остренький нос, бардовое пальто, коричневые сапоги - всё в ней было неброским, обычным. Не было в девушке ничего романтичного, таинственного, простая и красивая, как сирень в цвету. Но для юного фотографа она была блоковской незнакомкой. Это была его Наталья Гончарова, его Лиля Брик*, женщина, которая у художника бывает только одна и никогда - две сразу.
-Это ваша жена?- спросил Аркаша.
-Будущая.- ответил фотограф
-Аркаша!- позвала мама.
Когда мальчик подошёл к ней, она его отругала: Ну что ты ко всем как клещ цепляешься?" Потом, посмотрев на фотографа, она сказала: "Простите его, он у нас такой любопытный".
И пошёл дальше фотограф, унося с собой красоту, которую другие не замечали. А мимо старого дерева проходили люди и никто не останавливался. Зачем останавливаться, любоваться, ведь это просто дерево. Всего лишь дерево? Ну, это как посмотреть...