Я уже минут 15 бегу к чертовому кольцу "газелей" на Планерной. Сумка с одеждой сильно оттягивает плечо при беге.
Да, я еще этим утром знал, что не выйду сегодня со всеми в 20.00 из душного офиса, чтобы вдохнуть, ставший уже привычным, московский смог. Я собрал сумку с одеждой и обувью. Туда же отправилась бутылка "Финляндии" - подарок отца за редкий визит домой.
А теперь я несусь по улице, обруливая прохожих, которые внезапно выныривают из тумана. На лицах одних марлевые повязки, другие просто обмотали нижнюю половину лица мокрой тканью. Мне показалось, я даже видел парня в облегченном противогазе. Я зацепил его сумкой, и, должно быть, тяжелая бутылка ударила ему по руке. Он что-то промычал в шланг противогаза, но я уже бежал дальше.
- Слава богу, ты пришел! - Олег иронизирует над моим опозданием. Я хотел бы посмотреть на тебя: за 25 минут преодолеть десятикилометровку от проспекта. Форест Гамп умер бы от зависти с предсмертным слоганом "дерьмо случается", если бы узнал.
- Уффф. Здрасти всем! - я поднимаюсь на подножку микроавтобуса.
На меня смотрят полтора десятка пар глаз. Какие-то из них мне уже знакомы, какие-то вижу впервые. Я пробираюсь к свободному месту в конце салона. Туда, где кресла установлены напротив, и пассажиры вынуждены сверлить друг друга глазами в течение всей поездки. Лицом ко мне сидит незнакомая, прилично одетая девушка и молодой парень в жилетке а-ля Анатолий Вассерман. У него в ногах большая сумка и сложенный штатив. Я кидаю в Олега вопросительный взгляд.
- Кир, не смотри ты так! Это телевизионщики, ребята с 24-го канала. Они с нами поедут и поснимают. От лица простого народа, так сказать. Зовут Анна и...
- Константин, - помогла девушка и протянула мне руку.
- Неожиданно, конечно, но приятно познакомиться.
- Да нет, он Константин, - она рассмеялась, и прикрыла лицо руками от стыда.
Определенно симпатичная. Но молодая. Думаю, курс 4-5 журфака или филфака. Глаза еще горят, и не скрывают желания донести правду до зрителя. Правду, которой не суждено выйти в эфир.
Как только мы вырываемся за МКАД, меня охватывает знакомое уже чувство. Ровно как в детстве, когда родители везут меня в гости к своим друзьям. У друзей естественно есть свои дети, естественно моего возраста. И поездка в целом обещает быть непростой: унылое застолье, потом десятки альбомов с фотографиями незнакомых ликов, игрища с другими детьми, а еще надо успеть поучаствовать в драке юниоров за честь фамилии. Если повезет, можно удачно своровать китайского игрушечного гоблина кислотного окраса. Но главное - это конечно выбраться из своего тесного угла в комнате. Время течет для ребенка гораздо быстрее, чем для взрослого человека. Его мир за неделю сужается до размеров комнаты и населяется исключительно сожителями. Необходимы регулярные психологические встряски, расширяющие сознание...
- Можно мы вас поснимаем? - обращается Аня.
- Что, простите?
- Понимаете, Кирилл, мы снимаем журналистское расследование. Показать, как все происходит на самом деле. Ну... что не все так гладко там.
Я не слышу половину слов из-за шума, но понимаю направление мысли. Бедная девочка еще верит в свободу слова и позиции. Журфак МГУ, очевидно, еще оставляет место для неожиданных открытий в умах молодых журналистов. Иконы зарубежных новостных телеканалов, на примере которых учатся наши Ларри Кинги, заметно искажают представление о тележурналистике.
- Да я, в общем, не для того...
- Нет, нет, никаких интервью или подробных историй. Нужен просто герой, жизнь которого проходит параллельно тому, что происходит. Но ему, извините за тафталогию, все не параллельно и он помогает людям. Открыто и бескорыстно. Когда в расследовании есть герой, зритель его лучше воспринимает. Адаптирует к себе. Будете красной нитью репортажа, обложкой.
- Хорошо, давайте попробуем. Меня кстати многие в шутку называют "обложкой". Фамилия навевает, - я пытаюсь шутить.
- А какая у вас фамилия?
- Ковер.
Аня делает вид, что понимает, и натянуто улыбается. Константин расстегивает сумку и достает камеру.
- Я пару средних возьму, - говорит Константин, и дает мне белый лист бумаги, - подержи пока в руках. Просто подержи.
- А потом?
- Потом сиди спокойно. Ты едешь спасать Родину. Думаешь о России. Россия - родина слонов. Ну и так далее.
***
9 августа
Что обычно делает человек, когда ему стыдно? Ребенок плачет и апеллирует аргументом "оно само". В подростковом возрасте стыд за ошибочные решения принято делить и перекладывать на других.
Стыд за рулем преодолевается тремя путями. В одном случае провинившийся автолюбитель выражает агрессию и оказывает давление на правую сторону. Обманув, прежде всего, свой мозг и доказав ему собственную правоту можно переложить вину и легко избавиться от угрызений совести. Второй путь - регрессировать еще дальше, в состояние дошкольника, и покинуть место происшествия. Скрыться в потоке, срыгнуть на другую улицу, скрыться ото всех свидетелей. То есть те же два беспроигрышных варианта, что и в детстве.
Есть и третий вариант. Признать вину и просить прощения. Сейчас, правда, этот ход можно пометить "устар." как в словаре Даля.
А что делать, если стыд глобален. Стыд в промышленном масштабе. За смерть человека, нескольких, миллионов. Было ли стыдно Гитлеру? Осознал, что ненавязчиво предложенный им путь развития мира был неверным, а дороги назад нет. Загублены миллионы жизней, человечество отброшено в развитии на годы. Вот уж, действительно, ебаный стыд. Можно ли хоть отчасти назвать то чувство, которое испытывал он, когда принял ампулу с ядом и закусил свинцом в сорок пятом году, стыдом?
Литература подсказывает, что и Гитлеру было стыдно. Однажды, когда Гитлер ушёл отдыхать, оставшиеся стали играть в карты и курить. Неожиданно Гитлер вернулся. Сестра Евы Браун бросила горящую сигарету в пепельницу и села на неё, так как Гитлер запрещал курить в его присутствии. Гитлер это заметил, но предпочел сделать вид, что ничего не произошло. Подошёл к ней и попросил подробно объяснить правила игры. Утром Гитлер укорял себя за многочисленные ожоги на попе родственницы. Блядь, сигарет забыл купить!
За невеселыми мыслями о Гитлере, стыде и сигаретах я прошмыгнул в кабинет, и попытался незаметно добраться до своего места. Хотелось просто вычеркнуть из жизни последние три дня и зациклиться на своей скучной работе.
- Привет, Герой! - воскликнул Саня, когда я протянул ему руку в приветствии.
Я злобно шикнул на него, но было уже поздно. Я чувствовал, даже спиной, как поверх мониторов нас сверлят заинтригованные взгляды.
- Ну а что, - продолжал Александр, - сам не видел, но жена говорит, тебя по телеку показывали. Что-то вы там тушили или спасали ли.
- Не в курсе.
- А, ты не видел? Можно на сайте у них найти! - он выдвинул полку с клавиатурой и начал набивать адрес сайта телекомпании.
Кто вообще придумал эти убогие полки под клавиатуру под столом. Верх удобства - постоянно выдвигать ее и горбиться в позе птеродактиля. Хотя может это для тех, у кого руки из жопы, чтобы далеко не тянуться.
Я почувствовал движение за моей спиной. Коллеги, как хищные животные окружали Санино рабочее место, готовые к прыжку в любой момент. Я, как мог, показывал этому долботрясу, чтобы он успокоился. И он меня понял.
- А, нет, не выйдет. Трафик закончился, не посмотрим.
- Какие проблемы?! Давай у Володьки посмотрим, у него безлимит, - не вовремя подключился Ильич и обратился к своему заму, - Володь, зайди на 24й в новости.
- Может не надо? Там с матом было, да и переврали наверняка все, - я пытаюсь еще сопротивляться, хотя понимаю, что только подогреваю этим интерес.
- Хули стесняться! За добрым делом засветился, не показухой какой-нибудь... это самое. Включай, давай! - Ильич жестом пригласил всех поучаствовать в просмотре.
- Более четырехсот лесных и торфяных пожаров пылают в эти минуты на европейской части России и на Урале, - говорит с экрана Аня, - огонь широкой полосой проходит через Московскую и Владимирскую области, Поволжье и движется к среднему Уралу.
Молодцы, однако. Подводки еще успели снять. Аня стоит на фоне сплошной стены черного дыма, который поднимается от горящего леса.
- Власти на местах, как обычно, оказались не готовы бороться со стихией, - с трагизмом в голосе продолжает она, - собственными силами жителям с огнем уже не справится, и тогда на помощь приходят добровольцы.
Смена кадра. Мое мужественное лицо едет в газели.
- Кирилл - рядовой сотрудник одной из московских фирм. Он не смог остаться безучастным к происходящему. Такие рейды для него и его товарищей уже стали регулярными, - доносится закадровый голос Ани из колонок.
На сколько рассчитан сюжет? Минут 5-7 максимум, как раз успею.
- Дайте кто-нибудь сигаретину!
- А тебе неинтересно про себя посмотреть? - спросил Володя.
- Да тихо ты! - цыкнул на него Ильич, - возьми на столе у меня.
Я взял сигарету и отправился в курилку. Пусть смотрят. Только без меня. Без меня. Я не хочу этого видеть.
А может дернуть рубильник? Выдернуть предохранитель, автомат, или что там должно быть! Пока разберутся, а потом забудут глядишь. Где у нас может находиться щиток? Я заглянул в смежную с курилкой кладовку. Вот он!
- Здарова, Кирюх! - в дверь ворвался парень со склада, не помню его имени. Или не знаю. - Швабру ищешь? Уборщица уже забрала.
- Ага, - я сделал вид, что меня тронул его юмор, закрутил бычок в пепельницу и отправился в кабинет.
Я вошел и застал своих коллег все еще внимательно получающими информацию. Уже минут 10, по моим подсчетам. Очень смело с позиции канала столько времени освещать неугодную тему вместо того, чтобы показать любой второсортный сериал.
- Местная администрация не оказывает нам никакой помощи и ребята начинают действовать самостоятельно. Они проводят инструктаж и берутся за лопаты. Это единственное, чем государство может обеспечить огнеборцев, - говорит Аня.
На экране я демонстрирую как эффективно работать лопатой на пожаре. Крупный план, мимика. Затем средний, чтобы были видны характерные движения. Затем общий план сзади, чтобы в кадр попал горящий лес.
- Шикарные штаны, Ковер! - подметила Юленька, ссылаясь, видимо, на огромную дыру по шву на заднице, сквозь которую на видео видно мои розовые боксеры.
Ильич наградил ее суровым взглядом и продолжил просмотр.
- Отрезанными остаются работники лесопилки, которая находится в двух километрах от села. Дорога проходит через горящий лес и, возможно, частично завалена обгоревшими деревьями. Но мы решили прорваться на помощь этим людям. Добровольцам удалось получить трактор, который ехал впереди и расчищал дорогу от завалов. Но то, что произошло дальше, не мог предвидеть никто. Мы специально не комментируем эти кадры, - с напором проговорила Анна, и синхрон сменился закадровым треком Zoo York из фильма "Реквием по мечте".
Сначала на экране появился трактор. Старый гусеничный динозавр прокрутился два раза вокруг своей оси.
- Смотри! Трактор дрифтует! - пошутил Саня.
Смена кадра. Трактор едет впереди, оператор снимает его из открытого окна газели, которая едет следом. Дорогу обнимает с двух сторон горящий лес. Пожар пока низовой, поэтому проехать еще представляется возможным.
В кадре снова я. Я еду на задней части трактора, почти на его крыше. У меня в руках рация и я докладываю в основную группу об обстановке впереди. Если впереди крупный завал, трактор всегда может развернуться вокруг своей оси. Водитель газели же будет вынужден искать место, достаточное для радиуса разворота.
- Тебе не страшно было? - интересуется Ильич.
- Да он вон как на доске своей. Удовольствие только получает, - отвечает за меня Володя.
- Еще и с ветерком!
- Ну герой!
- Ооооой! - пронзительно кричит Юля, - мамочки!!!
Трактор на секунду просел и тут же скрылся под землей. На этом месте поднялся столб пыли. В этой пыли было видно, как на крыше трактора появился человек. Это был я.
Торф часто прогорает на несколько метров под землей. В этих местах появляются подземные пустоты, которые являются ловушкой для любой техники. Как в голливудском "Дрожь земли", когда черви выгрызали почву из под автомобилей и домов.
Я сначала не понял, что случилось. Из-под меня просто убрали плоскость. А потом удар головой о крышу и дикий жар. Жар от земли. Трактор попал в гигантский мангал, где мы должны были зажариться заживо.
Крыша позволяла разбег в пару шагов, и я воспользовался им, чтобы перемахнуть на кромку почвы. Земля подо мной обвалилась, но я успел перескочить на безопасное расстояние, где уже стояла машина с остальными. Мозг словно прошибла молния - тракторист! Он остался там. Остался и умер в своей кабине, на своем рабочем месте. Наверняка, я даже слышал его предсмертные крики, но в панике не придал им значения. Он сварился заживо в этом чертовом железном саркофаге! Я заплакал и закрыл лицо руками.
- Ты ничем не мог помочь, - сказал мне тогда Олег.
Не мог. Кабину сразу завалило тлеющей смесью из земли и торфа, дверь придавило упавшим деревом. Но я ведь и не попытался. Я даже не подумал об этом!
Репортаж завершился стоп-кадром моего заплаканного лица. В кабинете повисла тяжелая тишина. Павел Ильич неловко откашлялся и ушел на свое место. Остальные последовали его примеру. Только Володя никак не решался закрыть страницу с видео, пока я стоял у него за спиной.
В тот день со мной никто так и не заговорил. На мои вопросы по работе коллеги отвечали охотно, но односложно. Словно этот человек был из нашего коллектива, или приходился близким родственником кому-то из нас. А я ведь даже не знал его имени...