Аннотация: "За ошибки отцов мы платим жизнью своих детей..."
"За ошибки отцов всегда платят дети,
всю свою жизнь и всей своей жизнью."
- Вы у нас уже не первый раз, Олег Игоревич. Что же вы? Мы вас просили, и вы согласились... Вы понимаете, речь идет о вашем сыне. Не хотите же вы сказать, что его судьба вас не заботит?
Солидный мужчина в строгом штатском костюме сделал выжидательную паузу, глядя через широкий письменный стол на сидящего перед ним Олега.
Олег совершенно был не готов к задушевным беседам. Отправляясь в отделение полиции по повестке, он предполагал что дело ограничится как и в прошлый раз пространной лекцией полицейской тётки по делам несовершеннолетних о правилах поведения подростков в общественных местах.
Однако в этот раз, как оказалось, он был приглашен каким-то вероятно начальником, который не удосужился представиться, а вместо того молча листал документы в раскрытой папке.
Стол был накрыт стеклом и Олег рассматривал в нем перевёрнутое лицо, светлеющие сединой виски, массивные кулаки, которые начальник не разжимал, а только выставлял один палец, чтобы перелистнуть страницу и снова прятал его в кулак.
- Не заботит судьба сына? - повторил вопрос начальник, оторвавшись взглядом от бумаг и подавшись к Олегу всем корпусом. Взгляд его из-под нахмуренных бровей был прямой и строгий, а интонация требовательной.
- Я, извините, не знаю как вас называть, - так же прямо и строго глядя в глаза ответил Олег, - Вы не представились... А судьба моего сына меня волнует. Вы не могли бы объяснить, почему вы меня пригласили?
-Можете называть меня товарищем полковником, Олег Игоревич. Только я вас не пригласил, а вызвал.
Полковник отлистал пальцем несколько страниц к началу папки, глянул туда и опять уставился на Олега:
- Месяц назад, Олег Игоревич, вы обязались принять необходимые меры к тому, чтобы ваш сын, э... (перевел снова глаза в папку) ...Игорь, 2003 года рождения, учащийся средней школы ?27, 10а класс, не совершал более противоправных действий, выразившихся в неподчинении законным требованиям полиции покинуть несанкционированный митинг в центре города. Вот ваша расписка о том, что вы ознакомлены с предупреждением о возможных последствиях и о вашей ответственности, как отца несовершеннолетнего правонарушителя. Припоминаете?
Олег, вынужденно включаясь в эту глупую игру, где каждый ответ заведомо известен, и как в детстве все должно закончится 'Как тебе не стыдно? - Я больше не буду', сглотнув отвращение, ответил со слабо замаскированной ноткой протеста:
- Да, разумеется, я говорил и сын обещал больше никогда в митингах не участвовать. И насколько мне известно, не участвовал.
- А вы значит полагаете, что одного разговора вполне достаточно... - полковник в штатском поднял взгляд - Знаете в каких интернет-сообществах состоит ваш сын? У вас не возникло сомнений, когда он говорил, что не станет нарушать закон?
- У меня не было поводов сомневаться в его искренности и честности. Я верю сыну так же, как он доверяет мне. Мне непонятно, почему вы сейчас говорите об этом. Он участвует в преступной группе? Извините, я вам не верю.
Олег знал конечно, что сын переписывается с друзьями из протестной группы, разговоры там крутились и вокруг Навального с его штабом, недавно возникшим в городе, но после разговора с отцом Игорь поообещал, что ни в каких активных действиях до окончания школы принимать участия не будет. Одного задержания уже достаточно чтобы поставить под вопрос поступление в хороший институт, а Олег Игоревич расчитывал для сына после школы именно на хороший.
- Я не был бы так категоричен в определениях, Олег Игоревич, - полковник добавил вкрадчивую интонацию в голос, - Насколько преступна группа, в которой основным лозунгом является свержение законной власти в стране, это вероятно должен будет суд решать, как и судьбу всех участников... Но дети часто не понимают где лежит граница дозволенного. Они могут искренне ошибаться и наше дело, дело родителей, научить эту границу видеть и не переступать. А если ребенок не слушается или друзья тянут его в сторону, так должны вовремя одернуть, строгость применить. Это и называется воспитанием, не прада ли? Не станете же вы дожидаться пока суд займется судьбой вашего Игоря?
- Я не понимаю, почему вы считаете преступлением переписку детей в социальной сети. Они там просто общаются, это совершенно безобидная болтовня. Там можно рассуждать о чем угодно и придумывать какие угодно игры, на то они и дети. Мы в свое время по телефону болтали, у них есть интернет...
-А не ошибаетесь ли вы, Олег Игоревич? Ваш сын уже был взят на учет после задержания во время уличных беспорядков, а теперь продолжает сговариваться с такими же как и он, - полковник заговорил громче и напористее, - Мало просто говорить. Вы кажется не понимаете происходящего или просто не хотите вникать... Откуда они взялись, митинговщики эти?! Тоже мне, революционеры! Да откуда повылазили, туда обратно их и закатаем, а нужно будет и куда подальше! Будут зону топтать, и никто ждать не станет чтоб до возраста доросли, всех закроем. Вы этого своему сыну желаете?! Что у него может быть общего с этими хипстерами пролетарских окраин, с этим отребьем? Власть ему не нравится? На еду не хватает? На митинги он ходит! Вы слышали, что они там кричали про президента? Про нашу страну?
Полковник помолчал мгновение, словно ожидая реакцию Олега на возмутительные слова, и не повышая голоса продолжил: - А за такое драть надо. Просто пороть. Дать разок как следует по заднице, чтоб вспоминать боялся и о своих друзьях и то, что они говорят. Чтоб десятой дорогой любой митинг обходил. Чтоб проняло и на всю жизнь осталось - нельзя с связываться с ОТРЕБЬЕМ! ('отребье полковник значительно выделил голосом). Понимаете? Пороть надо, а не разговоры разговаривать!
Олег не сразу осознал услышанное - 'Пороть? Бить? Этот гебешник предлагает ему бить сына? О, Боже! Вот ведь сволочь...' И не найдя ничего лучшего, ответил нейтральной фразой, много раз сказанной на родительских собраниях в школе :
- Позвольте мне самому решать, как воспитывать сына!
Полковник брезгливо поджал губы:
- Кто ж вам запретит? Вам и раньше никто и не мешал воспитывать, как вы сами хотели. Результат как раз вашего воспитания мы сейчас и видим, не правда ли, Олег Игоревичь? Так может это в вас самих все дело? Может по вашему наущению ваш сын принимает участие в протестных митингах и участвует в антиправительственных группах? Может это вы виноваты?
Олег молчал, не зная, что ответить. Тогда полковник приподнялся со стула и наклонившись над столом в сторону Олега, рявкнул:
- Это ВЫ виноваты, я спрашиваю?!!!
Брызги долетели до лица и отстраняясь от них Олег развернулся в сторону.
Подполковник обошёл стол подошел близко к Олегу и через длинную паузу, глядя прямо в глаза с явной угрозой, продолжил:
- Так может это ВАШИМ воспитанием нам надо теперь заниматься?
И замолчал, разглядывая сверху вниз сидящего перед ним оплеванного Олега. Потом, всё так же не отводя прямого взгляда, приказал:
- Сядьте прямо!
Олег вынул из кармана платок, вытер лоб и глаза и только тогда развернулся лицом к столу...
- Никак вспотели? - подполковник с издевкой прищурился.
- Нет. Не привык, когда в лицо плюют, - Олег не стал сдерживать эмоции в голосе.
- Вот оно как.., - полковник отступил, присел на край стола и продолжил с неожиданно вкрадчивой интонацией - так вот что я хочу вам сказать, уважаемый Олег Игоревич! Я ведь не морали вам читать собираюсь, но только хочу, чтобы вы точно поняли, что именно от вас требуется. Чтобы поняли, так сказать, верное направление. Вы должны были убедить сына, что лично вам не нравятся все эти антиправительственные разговоры. Что все эти митинги - преступление за которое каждый будет наказан, и возмездие наступит обязательно. А если на первый раз отпустили, так это только по молодости лет. Тех кто постарше уже не выпускают. Знаете каково им там, этим протестующим? Знаете поди... Новости слышали... И наверное такой судьбы своему сыну не хотите. И что же не убедили? Не сумели?
- Я думаю, что сумел, - Олег по-прежнему прямо смотрел в глаза полковника, но в голосе сопротивления уже не было - Мы договорились, что никаких больше походов на митинги не будет, только учеба и спорт. Игорь мне обещал и я ему верю. У нас нет тайн в семье. Игорь искренний и совершенно открытый ребенок, ему просто нет необходимости лгать мне или жене, он знает, что мы его всегда поддержим. Поэтому я уверен, что никаких больше э... - Олег поискал слово, -неприятностей с политическими акциями не будет.
- Это хорошо, что пообещал. А сами как думаете, вы сейчас лучше жить стали? -полковник ухмыльнулся, - я вот посмотрел, вы за границу летом ездили, на курорте отдыхали, машина у вас почти совсем новая, квартира от родителей осталась. На работе вас ценят, на семинары в столицу отправляют. Неужели вам не нравиться?
- Мне нравится. Все что вы перечислили - это очень хорошо, - подтвердил Олег, догадываясь, что полковник опять вернулся к старой игре в правильные ответы.
-Вот видите как: 'Нравится!' - проговорил полковник, - а в сети вы с кем общаетесь? А это тоже про "нравится", когда вы про дальнобойщиков репортажи среди друзей распространяете, или про пенсии, которые по вашему слишком маленькие? Это вам на жизнь не хватает? Это вы сами в брошенной деревне избу дровами топите? Или про Бесланскую трагедию вы тоже без всякого умысла фотографию с помешавшимися от горя матерями скопировали к себе на страницу. Что вас там привлекло? Надписи на футболках? Вам наш президент не нравится? Я вас конкретно сейчас спрашиваю, отвечайте!
-Я уважаю президента, но в жизни всегда бывают и негативные моменты, глупо было бы молчать о них. Открыто называть недостатки, критиковать коррупцию - в этом нет ничего противозаконного. Открытость позволяет устранять причины ...
- Так-так, критика недостатков, открытость значит. И какой же негативный момент вашей жизни демонстрирует фотография с оскорбительными надписями на футболках женщин?
- Тогда погибли дети, за плохую организацию освобождения заложников никто не ответил.. Президент тоже несет ответственность за гибель детей..
- А когда вы про Украину, про Майдан фотографии с горящими шинами у себя на странице выкладывали - это тоже про негатив вашей жизни?
Олег уже точно не помнил, что за фотографии упоминал полковник, хотя про Беслан было, а про Майдан - там-то что?
- Я не помню всех фотографий, вероятно просто как символ времени, какого-то события...
- Вот и я тоже про символы, - полковник подобрался, - ведь на Майдане много фотографий было сделано, да не все их копируют. Вы сами какой символ в фотографии бунтующей толпы находите? Или в фото хулигана с подоженной бутылкой в руке, которой он метит в голову полицейского?
А знаете что, Олег Игоревич, ведь это вы сами сочувствуете всем этим навальным и прочей компании, а сынок ваш только копирует ваше поведение и слова, но по молодости и глупости не умеет язык за зубами держать, да еще и на митинги неразрешенные ходит.
Если бы вам лично не нравилось влияние иностранных агентов и их пособников, если бы вы сами выступали против враждебной клеветы, которую распространяют среди населения всякие навальные; если бы вы сами ничего лучшего не знали, чем жить и работать на благо Родины, так наверняка и Игорь ваш не потянулся бы к этим предателям. Правильно я понимаю, Олег Игоревич?
Олега коробило от пропагандистских штампов, но он заставил себя смолчать.
- Вот в вас и причина! Это вы сами и виноваты, сами своему сыну и судьбу ломаете. Вместо того, чтобы демонстрировать свое отрицательное отношение к протестам, поди еще и подначиваете. Это вы! Это ваша собственная 'фига в кармане' вашим сыном всему городу и продемонстрирована! Небось дома про эти митинги сами и рассказываете да еще вид делаете, что все это правильно и хорошо. Ан нет...
В это время дверь в кабинет открылась и заглянул офицер полиции с погонами капитана:
-Сан Палыч, если позволите, мне бы...
Полковник резко глянул на него и ответил каким-то коротким свистящим словом. Олег не понял услышанного, но капитан усмехнувшись, ответил: "Есть!" и с интересом посмотрел на Олега.
Когда дверь уже закрывалась подполковник добавил уже внятно:
- Будешь нужен, займись пока следущим.
- Есть! - еще раз молодцевато ответил капитан и дверь закрылась.
Вы интеллигентный человек, Олег Игоревич, продолжил полковник, и конечно могли бы, при желании, быстро добиться, чтобы ваш сын прекратил антиправительственную деятельность. А в реальности? Ваш сын, после того как вы с ним 'поговорили', организовал в интернете группу с весьма недвусмысленным названием и вербует сторонников для врагов народа и иностранных агентов. Знаете как группа называется?
Полковник сделал выразительную паузу.
- Называется она 'Антипутин', - и снова замолчал...
- Вы и дальше ТАК собираетесь сына воспитывать?
Для Олега это было новостью. Когда последний раз он говорил с Игорем про сети, интернетовские интересы его не шли дальше каких-то игр и молодежной музыки.
"Да он просто врет! - пришло в голову о полковнике, - ему нужно для отчета кого-нибудь обвинить, а еще лучше посадить, он и ищет дурачков среди тех, кого в прошлый раз на митинге задержали!"
- Я ничего не знаю про группу с таким названием, и не верю, что мой сын мог её организовать. Ему 16 лет, он порядок в комнате организовать еще не умеет, а вы про протестную группу говорите, почти подпольную организацию.
Полковник негромко, как в раздумье, повторил за ним :
-Почти подпольную организацию, вот именно... А знаете, Олег Игоревич, что мы сейчас сделаем? Давайте-ка...
Он поднял со старого телефонного аппарата трубку и нажал клавишу: "Дежурный, отправьте ко мне парочку ваших добровольных помошников. Да сейчас.." - и положил трубку.
- Вы ведь врач, Олег Игоревич? В больнице работаете?
- Да, травматолог. 2-я городская больница.
- А жена ваша, Ирина Николаевна, в аптеке?
- Да. А какое это имеет отношение...
- Вы вероятно еще в институте познакомились?
- Во время учебы. И женились тогда же. Сын родился позже. Но почему вы спрашиваете?
- Просто уточняю - полковник придвинул к себе папку и пролистал подшитые страницы. - Скажите, а на работе коллегам вы рассказывали, что вашего сына задержали на запрещенном митинге? Нет? Хорошо...
- Заведующий травматологического отделения в курсе ваших проблем с сыном? Тоже не рассказывали? А что так?
Олег некстати вспомнил, что заведующий собирается на пенсию и предложил его кандидатуру главврачу. Проблем с полицией для утверждения на должность как раз и не хватало. Да тут может и не полиция даже - полковник в штатском на полицейского мало походил. Как бы не ФСБ, или как там сейчас эта контора называется.
В дверь постучали и в кабинет вошли двое мужчин. 'Опять в штатском' - подумал Олег.
Полковник встал и пригласил вошедших подойти ближе к столу.
- Вот познакомьтесь товарищи, это Олег Игоревич Вербин, врач-траматолог из 2-й городской больницы...
Олег тоже поднялся и ожидая продолжения, хотел было сделать шаг навстречу вошедшим, но полковник жестом остановил его движение и продолжил, обращаясь к вошедшим:
- Он подозревается в организации преступного сообщества. Вы приглашены в качестве понятых и сейчас мы произведем досмотр подозреваемого. Олег Игоревич согласны ли вы добровольно предъявить к досмотру содержимое ваших карманов?
Олег растерялся.
- Вы меня подозреваете?
- Именно вас, Олег Игоревич. Выкладывайте всё из карманов на стол! Если вы будете сопротивляться досмотру мы применим силу. Вынимайте всё, что там есть и кладите на стол!
Олег поперхнулся возмущением: На каком основании?! - но собственно прятать ему было нечего, в карманах кроме ключей и мелочи ничего не было и он высыпал монеты из карманов брюк на стол, затем из внутреннего кармана куртки вынул расчёску, из бокового - носовой платок, положил на стол, огляделся.
Понятые смотрели на него стоя с двух сторон, полковник с противоположной стороны стола вытянул руку, ткнул пальцем в грудь Олега и строго спросил - А во внутреннем кармане?
- Я уже вынул, только расчёска, - Олег показал на расчёску и вдруг заметил среди монет скатанный шарик фольги. У него в карманах такого точно не могло быть, это было что-то лишнее, чего он прежде не видел.. Однако полковник тоже заметил и тут же угрожающе поднял руку:
- Немедленно отойдите от стола! Понятые, обратите внимание - у подозреваемого в карманах среди монет разного достоинства находился подозрительный предмет.
Он вдавил на столе кнопку вызова. В дверь тут же вошёл давешний капитан полиции, глянул на стол и присвистнул: "Ого! Да тут доза! Вот так улов!"
- Ну что ж, капитан, обратился к вошедшему полковник, - оформляйте по два-два-восемь, будем задерживать.
* * *
Сначала капитан отвел Олега в дежурную часть и там где-то за спиной дежурного у пульта громкой связи и кнопок вызова, измазав черной жирной краской ему откатали пальцы, забрали телефон, ключи, часы, документы. Потом капитан запер Олега в просторной комнате и велел ждать. Стульев в комнате не было, по середине стоял стол. И Олегу не оставалось другой возможности, кроме как сидеть на столе или ходить из угла в угол.
Олег думал, что его заставят писать объяснение по поводу неожиданной находки, но никто даже не предложил ему объяснить происхождение незнакомого предмета. Было понятно, что это наверняка наркотики и ему их почти демонстративно подбросили. Оставалось понять, что теперь с этим делать и чего ждать дальше.
Конечно, Олег не мог серьёзно относится к обвинениям в организации преступной группы - какая группа, он на работе день и ночь, выспаться не успевает, он и не знает никого из протестантов...
Но наркотики - это уже другое. Причем это вообще здесь? Чепуха какая-та...
Он врач, практикующий травматолог имеет постоянно доступ к сильнодействующим медикаментам в отделении, назначает и списывает каждый день несколько ампул по дежурствам, зачем бы ему эта глупая 'доза' в кармане? Да он может и рецепт выписать... Всё чушь собачья. Непонятно чего от него хотят. Точно - напугать. Но зачем?
Неужели только для того, чтобы Игорь перестал переписываться в своих группах? Но вроде понятно, что даже одного разговора хватило бы, завтра же Игорь бы ушел бы из всех этих групп - в их семье угрозы от государственных карательных органов принимали всегда всерьёз. Отец и мать мало рассказывали Олегу о расстрелянных и репрессированных родственниках, но память держала их оборванные истории над его жизнью, как козырёк от солнца, и он всегда себя чувствовал как будто в их тени.
Понятно, что с органами спорить бесполезно. Лучше переждать. А если система на тебя 'глаз положила', то выход только один - бежать и прятаться, пока не поздно. С сыном об этом говорить пока еще не приходилось, но вот кажется пришло время и ему рассказать стратегию выживания в самом закрытом лагере свободного мира.
Да уж точно, пришло времечко... Как бы уже не поздно было. Что ж так быстро все переменилось? Когда? Вроде еще недавно все ходили на митинги и никого не хватали, чуть ли не с гармошками и частушками, с шариками и пирожками... А теперь он задержан и ему шьют дело о наркотиках за участие сына в протестном митинге. Его посадят за то, что не смог убедить сына отказаться от мыслей о протесте? И что дальше? Да нет... это просто бред.
Прошло довольно много времени, вероятно больше часа, когда в комнату наконец вошёл полковник. Следом за ним опять втиснулись двое 'понятых' в штатском. Один из них держал в руках большую картонную коробку, потом еще один сотрудник в резиновых перчатках представился криминалистом и сказал, что заберет на экспертизу одежду Олега. Полковник пояснил, что в рамках уголовного расследования необходимо подтверждение наличия следов наркотиков на одежде подозреваемого. Но если Олег Игоревич, подтвердит своим заявлением, что переносил в кармане запрещенные к сбыту и употреблению вещества, то тогда этой экспертизы можно будет избежать.
-Какие наркотики? У меня никогда ничего в карманах не было! - Олег возмутился и одновременно удивился глупости полковника - неужели он и правда надеялся, что Олег добровольно будет себя оговаривать?
- Тогда раздевайтесь. Криминалист упакует и опечатает ваши вещи при понятых. Куртку, рубашку, брюки, носки. Туфли можно будет оставить. Трусы..? - подполковник с сомнением посмотрел на криминалиста
-Обычно в трусах тоже прячут, - ответил тот на немой вопрос.
-Так что же нам, подозреваемого совсем голого оставить?
- Обычно все изымаем, так надежнее.
-Ну тогда изымайте, - согласился полковник и посмотрел на часы.
-Подозреваемый, у вас есть дома, во что переодеться?
-Разумеется есть... - Олег представил, как его, голого, привезут к дому и будут вести от машины к подъезду и его передернуло от представленного сырого мартовского холода и стыда стоять голым перед всем двором. Мелькнула мысль, что может накроют каким-нибудь одеялом. Но полковник опередил его мысли.
- Дежурный позвонит, пускай сынуля для папы побеспокоится вещички привезти. Не только же отцам за детей отдуваться. Передайте когда пойдете,- распорядился он понятым.
Когда вещи были уложены в пакеты и упакованы в картонную каробку, криминалист заклеил её липкими лентами, наклел бумажки с печатями и спросил полковника:
- Наши будут делать или вы у себя экспертизу закажите?
-У себя сделаем. Оставляйте здесь. Постановление позже оформим.
Криминалист поставил коробку у двери и вместе с понятыми вышел.
* * *
- Ну вот, а теперь поговорим серьезно, - произнес полковник.
Стоять голым перед полковником Олегу было унизительно неудобно. Прикрываться ладонями, как делают мальчишки на осмотрах, было совсем уж не солидно, но и стоять так...
Поискав варианты, Олег таки сложил ладони щитком под животом и замер, не зная как вести себя дальше.
Полковник молча разглядывал Олега, не скрывая что смотрит именно на тело, на грудь, на ноги, на прикрытый пах.
- Отойдите к стене и повернитесь спиной! - вдруг скомандовал полковник.
Олег отошёл, повернулся. Он слышал, как полковник подошёл к нему сзади, немного постоял вблизи и вновь отошёл. Пока Олег слышал чужое дыхание у себя за спиной, в памяти всплыли фотографии чекистов, стреляющих в затылок своим жертвам и стали жутко понятны чувства тех, кто стоял на фото спиной...
- Хорошо, услышал он наконец, можете вернуться к столу
Олег развернулся к полковнику лицом, сделал шаг к столу, но остановился. Полковник сидел на краю стола и подойти к нему вплотную у Олега желания не появилось. Он остался в нескольких шагах от недружелюбного прямого взгляда.
- Вы будете арестованы по делу о распространении наркотиков. Я вам сейчас объясню, что это значит для вас и для вашей семьи.
Олег вздохнул. А что же еще... Не политику же шить. Хотя по нынешним временам могут и какой-нибудь экстремизм придумать, тоже статья говорят знаменитая...
- Мне нужен адвокат. Вы не должны проводить следственных действий без адвоката, - он постарался придать твердости голосу.
- Разумеется, согласился полковник, у вас будет адвокат - сразу же как только уголовное дело будет зарегистрировано, и как только мы отправимся в суд требовать для вас ареста на время следствия. Можете не сомневаться - арест вы получите. Но я бы на вашем месте в тюрьму не торопился. Сейчас, пока дело находится на стадии предварительного следствия и вам обвинение не предъявлено, мы можем всё дело немного в другую сторону развернуть. Давайте-ка я вам объясню что к чему.
- У вас нашли дозу наркотика, предназначенную к продаже. Это зафиксировано понятыми. Будет и экспертное заключение. Следы наркотика будут обнаружены и на ткани ваших вещей. Причем - во всех карманах. Что позволит нам сделать вывод о частом использовании для транспортировки. В крови и моче у вас наркотика не обнаружат, что опять-таки подтвердит версию продажи. Кому вы продавали наркоту мы еще не знаем, но надеюсь вы нам поможете. Ну, или мы обратимся к добровольным помощникам полиции, они тоже не откажутся. Пары свидетелей будет достаточно чтобы посадить вас на долго. Если мы очень постараемся, то мы найдем среди ваших покупателей несколько молодых дураков, которые дружат с вашим сыном в соцсети. Тогда мы будем рассматривать вашего сына не просто как свидетеля по делу папы, а как соучастника преступного сообщества... Во всяком случае разговор с ним будет с самого начала не таким интеллигентным как с вами. Придется заниматься его воспитанием вместо вас. Предполагаю, что ваш Игорь сам еще молод, чтобы продавать, но вот подготовить покупку-продажу для знакомых, это уже в его силах. Как думаете, найдем мы среди его протестных друзей с пролетарских окраин желающих ширнуться? Знаете сколько отломится вашему сыну по малолетству? В составе организованной группы - от 5 до 12, а вам, Олег Игоревич, по максимуму, до 20 лет. Статья там действительно резиновая, а с нашей рекомендацией вы пойдете далеко и на долго. Как вам такая судебная перспектива нравится, а Олег Игоревич?
Олег почувствовал легкий озноб. Пока ему полковник рассказывал о сроках, он вспомнил о перевязке назначенной на завтра - случай падения с высоты с очень сложным переломом тазовых костей. Выходит завтра он никаких перевязок делать уже не будет... а будет он в тюрьме вместе с сыном. Похоже их уже приговорили. Какие уже перевязки...
- Но вы не думайте Олег Игоревич, - не унимался полковник, - чтобы на нарах вам было не слишком сладко, мы не только воспитанием вашего сына займемся. Мы и вашу жену не оставим без внимания! Да-да, жену тоже! Знаете какое совпадение может случится, когда в обнаруженной у вас дозе вдруг выявят части аптекарских препаратов! А ведь как раз ваша жена работает в аптеке, и как раз у неё наверняка есть доступ ко всем лекарствам! Не правда ли замечательно! Может быть мы и не сможем доказать ее причастность к изготовлению, но уж работать она в системе аптекоуправления уже никогда не будет, это точно. А дело конечно на неё выделим в отдельное производство, но потом, когда не сможем доказать сговор и группу, а до того придется и её посадить на время следствия. Года полтора - два. Это не очень долго, но и не мало. И вы понимаете, Олег Игоревич, что я не шучу - полковник с гримасой презрения смотрел на голого Олега. Того знобило и он уже стал заметно дрожать.
- Вы может ещё не понимаете, что от вашей жизни, от вас, от сына вашего, от вашей жены останется в памяти городских сплетниц только мутная история, в которую все трое оказались замешаны. А когда ваш Игорь лет через восемь освободится по УДО, если чудо случится и он доживет, то его уже никто из родных и помнить не будет. Да и кому он будет нужен, уголовник. То, что вы сами когда-нибудь еще раз встретитесь с женой и сыном на воле я сейчас сильно сомневаюсь. Вы понимаете это?
В дверь постучали в открытую щель просунулась голова капитана.
-Ну как ? - капитан был чем-то возбужден и даже весел.
-Заходи, поможешь сейчас, - полковник вновь повернулся к Олегу,
-Я вижу вы начинаете понимать, что ваша жизнь уже изменилась и вы никогда, слышите: НИКОГДА! уже не вернетесь к своей прежней жизни, к своей работе, семье, отношениям. НИКОГДА! Теперь всё изменилось. Вы уже в другом мире. Вам долго удавалось жить отдельно от нас, но теперь пришло и ваше время. Вы слышите меня? Не тряситесь. Не вы первый. С этим можно жить. Надо немного привыкнуть и мы вам поможем. Давай капитан, поговори с Олегом Игоревичем. Объясни ему новые правила. Только смотри! Не шибко-то распускай...
И полковник вышел из комнаты.
Капитан подошёл к Олегу, надавил ладонью ему на шею, слегка подтолкнул к себе и заглянул в глаза:
- Что ж ты дрожишь-то так, как там тебя... Не бойся... Опусти руки...
* * *
Когда через полчаса полковник вошёл в комнату, он застал капитана сидящим на столе, а Олега на полу, прижавшегося спиной к противоположной стене и обхватившего руками колени.
- Поговорили? - задал вопрос в воздух полковник
- Все рассказал. Показал на пальцах. Теперь наш доктор всё понимает и больше никаких неясностей у нас не будет, - блеснул глазами капитан.
- Так?- повернулся уже к Олегу полковник. Тот молча кивнул, не поворачивая лица.
- Ну тогда нечего там сидеть, вставайте и подойдите к столу. Освободи место. - бросил капитану полковник и тот легко спрыгнул на пол.
Олег встал и тяжело переступая шагнул к столу. Весь живот его в центре и справа под ребрами был красным от ударов, на левой щеке и скуле ярко розовели пятна.
- Это что? - полковник зло глянул на капитана
- Виноват, не удержал доктора, упал он на пол и вот приложился так неловко. Но он не в претензии, ведь так, доктор, или как вас там...- капитан хмыкнул
- Всё ёрничаете, капитан. Аккуратнее быть надо с подследственными. Кто ж это по лицу... Не бойтесь, Олег Игоревич, мы постараемся больше никогда не допустить подобного. Собственно нам немного осталось - договорить, поставить так сказать все точки над i, и мы вас отпустим отдыхать.
Олега поставили к столу, он обнял руками живот. Полковник стал через стол напротив и говорил с ним опять глядя прямо в глаза, а капитан остался сбоку и постоянно маячил на краю зрения темным пятном, нечеткой но явной угрозой.
- Вы помните, я говорил, что вам надо добиться у сына такого отношения к этим всем протестным идеям, чтобы одно упоминание о них вызывало у него отвращение и страх, вот как у вас сейчас, когда вы капитана видите. Не только кулаками можно действовать. Можно и любя. Вы думаете, что физические наказания неэффективны, а это неправда. Еще и как эффективны. Лучше не бывает. И действуют в любом возрасте. Я вам сейчас это очень легко докажу.
Полковник потянул на себя ящик стола и вынул от туда пару обычных кожаных ремней для брюк. Он поднял один, складывая вдвое и вытягивая через сжатый кулак перед лицом Олега. Смотреть на упругую полосу кожи было дико из-за нереальности явно демонстрируемого намерения. Сердце проваливалось и глухо било в горло. Олег закрыл глаза. Его... будут бить ремнём?
- Я вас, Олег Игоревич сейчас выпорю - подтвердил полковник дикую догадку, - чтобы вы точно знали, каким бывает наказание за непослушание и чтобы у вас никогда даже желания ослушаться не возникло. Вы слышите меня, Олег Игоревич? Наклонитесь вперед и поставьте локти на стол. Вот так. А теперь приготовьтесь. Ведь вас же не придется держать силой? Терпите!
Потом он обошёл стол и встал с ремнем в руке слева от склонившегося над столом Олега. Справа стоял капитан, тоже с ремнем.
Полковник оперся левой рукой на спину Олега и сильно вскинув вверх правую, резко ударил ремнём по ягодицам. Спина под ладонью вздрогнула. Капитан взмахнул справа и тоже ударил. Удары посыпались один за другим. Ягодицы и бедра быстро покраснели, порой ремни захлестывали и оставляли полосы на боках. Иногда особенно сильным ударом прорубали они багровый рубец на коже, который недолго оставался ярким штрихом, но скоро сливался с нездоровой краснотой воспаления над ягодицами и бедрами.
Полковник руку со спины не убирал и чувствовал, как дрожали мышцы под кожей, как горбился, выгибался Олег напряженной дугой над столом, пряча лицо в скрещенные руки и соскальзывая ногами все дальше от стола, пока почти не лег на него животом. Сдавленный хрип рвался наружу. Голова подрагивала от напряжения мышц, но возможности расслабиться не было - удары продолжали сыпаться быстрее и так же сильно, как только могли сильно хлестать ремнями два здоровых мужчины.
Когда удары прекратились, Олег лежал лбом в луже слёз и слюны, пытаясь опереться на руки и подняться над столом. Но сил в руках не было.
- Полежите, не торопитесь вставать, - полковник расслабленно похлопал ладонью по спине Олега, - Сейчас капитан принесет вам попить, и мы закончим уже наш разговор.
- Мне нужно в туалет, - прохрипел Олег со стола
- Будет вам и туалет... - полковник кивнул капитану и тот вышел.
Вернулся капитан с бывшими 'понятыми' из дежурной части. Один из них нес ведро.
Вдвоем они подхватили Олега, помогли распрямиться, приставили спереди ведро и скомандовали: 'Ссы давай!'.
- Я так не могу, хотя бы к стене, - Олег морщась от боли и напряжения едва переставлял ноги. Но парни быстро оттащили его в сторону, упёрли лбом в стену для устойчивости и отдав ведро держать самому, остались стоять по бокам.
Полковник и капитан остались у стола пить принесенную в бутылках воду.
Когда Олег наконец справился, страшно смущаясь, и вернулся к столу полковник открыл и протянул ему бутылку с водой:
- Ну что скажете, Олег Игоревич, сильно страшное телесное наказание вы пережили? Не смертельно ведь? И смотрите - через пять минут уже почти никакой боли и не осталось. Еще час пройдет и следов почти не будет. Ведь точно не сравнить с теми травмами, которые вам лечить приходится. А если спросить вас сейчас, согласитесь ли опять на такую порку - ведь откажетесь, и очень сильно возражать будете! Потому что запомнилось, еще и как запомнилось. Точно так и с детьми. Такие наказания на всю жизнь усваиваются. И повторять особенно не требуется, если с умом наказывать. Надо только точно объяснить своему воспитаннику, за какие грехи он получает и как поступать, чтобы больно никто ему впредь не делал.
Как вы Олег Игоревич думаете, сумеете вы объяснить сыну, что митинги и антиправительственные действия - это плохо и за это больно бьют? Я очень надеюсь, что сумеете и мне не придется с нашим капитаном еще и вашего сына драть. У нас своей работы хватает, чтобы еще и воспитанием на стороне подрабатывать.
Что же вы молчите, Олег Игоревич? Понимаете что я вам предлагаю? Вы берете на себя обязательство разобраться по-родительски со своим сыном, а мы с товарищем капитаном ваше дело по наркоте пока прикроем. И вам будет хорошо и нам спокойно! Не верите? Нам не верите или своим силам не доверяете? Неужели не справитесь? А я вам сейчас один фокус покажу, вам точно поможет. Вы станьте к стене, вон туда, спиной к нам.
Олег увидел как полковник опять выдвинул ящик стола и вынул прут - его опять затрясло, он вспотел холодным липким страхом:
- Я не могу, я не выдержу больше...
- Мы же вроде договорились, что никаких больше неясностей у нас не будет, - капитан подхватился к Олегу.
- Помоги, капитан, Олегу Игоревичу к стенке дойти,- полковник тоже направился к противоположной стене.
- Руки за голову и стойте прямо. Не бойтесь, это быстро. Я вам только хочу разницу между родительским воспитанием и настоящим наказанием продемонстрировать. Один разик только. Это как вакцина. На всю жизнь.
В руке полковника был не длинный, упруго качающийся своей тяжестью гибкий прут, обмотанный темным пластиком. Подполковник примериваясь покачал им вверх-вниз и широким резким замахом с плеча врезал Олегу поперек пылающих красным ягодиц.
Удар сильно толкнул Олега вперед, он изогнувшись ударился в стену животом и рывком отвернул голову в сторону; глаза его были полны ужаса, рот сжало судорогой, из горла рвался крик, а сам он не чувствуя ног, сползал вниз по стене, вытягиваясь спиной и мелко ударяя сжатыми кулаками в штукатурку...
Как и почему у него отказали ноги, Олег не понял, его всего с головой накрыло болью, он просто не мог больше стоять, говорить и даже кажется дышать тоже. Он лежал под стеной с открытыми глазами оцепенев всем телом.
Через пару минут его подняли на ноги, но стоять он все равно не мог и его уложили лицом вниз через край стола. Полковник крикнул в коридор, чтоб принесли стулья. Сидеть ему удавалось тоже с большим трудом, но облокотившись грудью на стол, он мог по крайней мере удерживать равновесие и дышать.
Капитан полил ему на голову воды и Олега стало трясти крупным ознобом.
Оказалось, что сын с одеждой уже давно ждал у стойки дежурного. Бывший понятой принес пакет с вещами. Пока Олег, немного придя в себя, медленно, как во сне, стараясь избежать боли, тянул на себя свитер, штаны, носки, полковник и капитан молча разглядывали его - его исполосованные ягодицы и бедра, дрожащие руки, мокрое, застывшее маской отчаяния лицо .
Потом, что еще мог вспомнить Олег в тот день, полковник опять говорил ему про уголовное дело, давал подписать бумаги, сказал, что 'отпускает под подписку о невыезде под обязательство разобраться с сыном ('выпороть Игоря' сидело занозой в мозгу), что второй такой 'вакцины' ему в жизни уже точно не понадобится, и сыну он такого не захочет, и жене тоже'...
После его отвели под руки к такси, а у дома он не смог встать на ноги и рухнул на колени как-будто пьяный. Сын и жена с двух сторон подняли его и довели до квартиры. Там он сделал себе укол и уснул.
* * *
Утром Олег долго не вставал - мысли скакали. На работу разумеется не пошёл. Отзвонился, что потянул спину и возьмёт больничный. С женой говорить не стал, это долгая история, как и с сыном. Отложил на вечер. Надо разобраться со своими чувствами, надо самому найти решение. Надо обдумать, что случилось и как быть теперь.
Жгучий стыд вчерашнего унижения, когда его голого и запуганного арестом сына и жены, капитан бил по лицу, по голове и по ребрам; когда он уже не мог сопротивляться, даже боялся вскрикнуть и позволил пороть себя ремнем по заднице до слез и лужи соплей на столе; память о страшной оглушающей и парализующей боли последнего удара - отключали мозг от рациональных рассуждений.
Хотелось выть от бессилия и плакать. Боль возвращалась при каждом шаге, хотя и не такая пронзительная, но всё равно чувствительная, заставляющая хромать и едва передвигать ноги. Понятно было, что тяжёлым прутом поврежден седалищный нерв - контузия со временем пройдет, боль тоже... Стыд останется.
Стыдно быть слабым, когда тебя бьют, стыдно не сопротивляться когда тебя намеренно унижают, но что делать когда уголовное дело, наркотики, реальная угроза тюрьмы для жены и сына... а ты один против всей системы государственного насилия.
А поверх стыда и боли всплывало ещё - 'Этот гебешник, эта сволочь, требовал бить сына - чтобы я порол Игоря так же, как и он меня. Полковник требовал, чтобы я бил сына или он сам с капитаном будет 'воспитывать'...
- Нет, так не должно быть, надо думать. Нужен адвокат. Игоря надо срочно отправить. Его нужно спасать, пускай уедет. Надо позвонить сестре, чтобы она приняла у себя. С Ирой сложнее - она на работе и ее могут забрать в любой момент. Что говорил полковник про дело? Подписка о невыезде для меня, дело уже есть и они могут любого 'пристегнуть' хоть свидетелем, хоть соучастником... Надо думать. Кому позвонить сейчас? Утром никого не найдешь, все на работе. К сестре! Сколько времени сейчас в Канаде?
Когда его родная сестра уезжала с мужем в Канаду, у Игоря еще была надежда на нормальную жизнь в России и на призывы тоже уехать, он отвечал, что пока будет делать карьеру, важно стать специалистом. Даже в гости не собрались за столько лет. А теперь кажется уже и не получится.
Он взял в руки мобильный и еще не отстегнул его от зарядки, когда тот задребезжал вызовом от неизвестного абонента. Олег посмотрел на экран - номер был городской и он нажал на 'Ответить'
- Доброе утро, Олег Игоревич. Звонил к вам на работу, а вы оказывается приболели. Надеюсь ничего страшного? У меня к вам просьба небольшая. Вы не заняты сейчас поговорить?
Незнакомый голос, в голове у Олега пронеслось вихрем, что возможно это в продолжение вчерашней провокации, сейчас попросит наркотиков, а разговор на записи и потом пришьёт к делу.
-А кто вы, мы знакомы?- Олег удивился своему севшему сиплому голосу
-Вот так да, Олег Игоревич! Неужто запамятовали? А я-то надеялся, что мы теперь на долго знакомство свели...
Олега облило жаром, он узнал полковничью интонацию и срывающимся голосом уточнил:
-Товарищ полковник?
- Именно так, Олег Игоревич, именно так! И заметьте (полковник осклабился в трубку), я для вас даже исключение сделаю - вы меня можете по прежнему своим товарищем называть, а не гражданином, как полагается подследственному.
- Я слушаю вас, - Олег постарался избежать прямых обращений
- Для начала хотел узнать, как ваше здоровье, пришли ли в себя после вчерашнего? Вот на работу не вышли, это нехорошо. Как самочувствие?
- Вы разбили мне мышцу и кажется повредили нерв. Я сейчас стоять не могу. Такой ответ вас удовлетворит?
- Ай-яй-яй! Нехорошо получилось, - развеселился полковник, - Нельзя нам себе такого позволять, даже когда подследственные напрашиваются. Но надеюсь, это не надолго и второго раза уже точно не будет?
- Это зависит от меня? Ведь это вы творите, что хотите.
- Ну не сердитесь, - продолжил посмеиваясь полковник, - иногда так случается в нашей работе. Хотя и от вас зависит многое. Но я собственно почему звоню, мы вчера вроде как договорились, что уголовное дело по обвинению вас в преступлении, предусмотренном 228-й статьей уголовного кодекса РФ, мы пока у себя придержим, а вам надо поторопиться и поговорить с сыном по настоящему, так чтобы был виден воспитательный момент не только в мыслях, но и на деле (полковник явно усмехнулся). Вы понимаете о чем я говорю?
Олег мучительно пытался придумать, как ответить, но мысли метались.
- Я не слышу ответа! - посуровел полковничий голос, - Вы меня слышите?!
- Да, конечно,- Олег судорожно сглотнул
- Вот и прекрасно, с учетом вашего болезненного состояния я вам позволю еще немного пофилонить, но не надейтесь, что вы сможете устраниться от своих родительских обязанностей. Сыновей нужно воспитывать как следует. И если вы этого не поняли, так я лекцию для вас могу повторить. Вы должны наказать сына и я хочу видеть, как вы его будете наказывать. Видео сделаете на свой телефон и принесете мне, как доказательство своего сотрудничества. У вас три дня. Через три дня вы явитесь в наше Управление, ко мне с видео, на котором будет четко видно, что вы наказываете своего сына ремнем по заду и конкретно объясняете, за что именно наказываете. И чтоб жопа была голая. Не вздумайте хитрить. У меня есть возможности проверить вашу честность и не дай вам Бог попытаться меня обманывать. Всё ясно?!
- Да...- лицо Олега горело
- Повторите, что вы должны сделать!
- Я должен принести вам видеозапись наказания сына... - Олег судорожно вздохнул - ...через три дня.. Но будет же воскресенье , через три дня - воскресенье!
- Значит в понедельник утром. Я вам повестку пришлю. Всё ясно?
- Да...
- Вот и прекрасно. Выздоравливайте и не забывайте про ваши родительские обязанности. До понедельника, - полковник отключил связь.