Кирке ужасно хотелось на кораблик...

Персоналу кораблика, правда, на порывы трехлетнего ребенка, скачущего по причалу, было глубоко наплевать. Худощавый рыжий матрос занимался важным делом, - чинил крепление занавески в рубке Ракеты. Единственной, кстати, на всем причале. Немногочисленный народ волновался, пил пиво, пытался вытянуть у матроса хоть что-нибудь на тему времени отправления. Недружелюбные реплики речника обнадеживали слабо. Из-за нескольких человек капитан корабль не погонит. Вот когда пассажиров наберется достаточно... Куда пойдем? А куда из диспетчерской скажут, туда и пойдем! А вам-то куда надо? А-а! Ну-ну!

В рубке действительно время от времени раздавалось скрежетание рации. Видимо, добро было получено давно, но капитан решительно не мог согласиться, что кому-то надо ехать на другой конец водохранилища в восемь утра в воскресенье. И чего они сюда приперлись...

Кира завороженно смотрела в окно Ракеты. Благо, народ, к нашему с Наташей удивлению, так и не набрался и можно было как угодно крутиться в кресле, прогуливаться по коридору, ходить по стенам куклой.

- Смотри, Кира, мы сейчас под мостом поедем. А по мосту поезд идет!

- А почему по мосту?

- Потому что там рельсы. Мост - железнодорожный.

- А почему мост железнодорожный?

Киркины почему ставят в тупик. Не потому, что не знаешь, как ответить на ее вопросы. Просто в определенный момент их критическая масса начинает зашкаливать. Почему для нее перестает быть желанием узнать что-то новое - это слишком просто. Для нашего ребенка почему - это форма поддержания светской беседы. Сказать почему и повторить предыдущий ответ. И так до бесконечности.

- А когда мы будем костер разжигать?

- Когда найдем хорошее место...

Аксаково разрослось до неузнаваемости. Впрочем, в лицо, то есть с дороги, я его никогда и не знал. Но со стороны Пяловского водохранилища оно все больше напоминает город. Ну, хорошо, городок, но для приехавших отдохнуть - разница небольшая. Полоска леса от воды до сплошного ряда дач - метров шестьдесят - семьдесят, рядом дом отдыха, над лесом возвышается мачта телефонной соты. Цивилизация.

Кострища нам попадались через каждые десять метров, но мало радости сидеть на столбовой дороге - прямо у накатанной колеи. Привлекательным показался длинный, поросший камышом мыс, но там уже стояла палатка. В конце концов, угнездились метрах в двухстах от причала, на крохотном треугольном пятачке, схваченном с двух сторон густыми зарослями крапивы. По крайней мере, можно было не опасаться, что Кира попытается залезть в воду. Дорога, конечно, была и здесь, но тут она хоть немного напоминала тропинку, а не шоссе.

Кира оказалась весьма дисциплинированным туристом. Она добросовестно собирала веточки для костра пока ее родители, мы то есть, никак не могли решить, где остановиться. Смотрела Кирка, надо сказать, в корень. С чем было действительно плохо, так это - с дровами. Весь сушняк в Аксакове разобран уже давно. Нет. Если ехать туда с полным джентльменским набором туриста - топориком и ножовкой - то без шашлыков не останешься. Сухостоя на корню на берегу достаточно. Покажите мне только - кто едет на пикник с ребенком и тащит с собой не мячик и игрушки, а пилу.

С другой стороны, много ли надо дров, чтобы пожарить на палочках заготовленные заранее сардельки.

В лесу Кирку очаровывало все. Этакое, непроходящее опьянение впечатлениями, когда не знаешь, куда бежать, за что хвататься, на что обращать внимание. Ограничений, конечно, много. Даже жалко Киру временами из-за этих ограничений, но куда денешься. Не ждать же - влезет она в костер или только мячик туда отправит - случайно, само собой.

Недоумение: почему одна пенка - это стол, а вторая, чтобы на ней играть - они же одинаковые. Баловство: ну не разрешают родители побегать босиком (родители бы и рады, да не знаешь, где напорешься на разбитую бутылку или сплющенную жестяную банку из-под пива), значит надо это сделать втихаря. Восхищение: на прутиках над костром подвешены сардельки - шкурка лопается щелчками, а сами они приобретают поджаристую корочку. Без сковородки - чудо! Неудовольствие: испечь сардельку самой мама и папа почему-то не разрешают - говорят, костер слишком горячий, но проверить не дают). Радость: на пенке можно прыгать сколько угодно.

Наше обжитое пространство - пятачок пять метров на десять. Но какое поле новых ощущений! В погоне за мячиком залезла в высокую, почти в ее рост, траву. Оказалось, что кроме безобидного пырея, там еще и крапива. Папа постоянно куда-то уходит и возвращается с горстями веток или березовой коры. Очень хочется помочь, но мама говорит, что слезая с пенки надо надевать туфли. И вообще не разрешает ходить как нормальному человеку - голой. Считает, что холодно...

Вокруг - калейдоскоп событий. Вот прошли странные дяди с топором и длинной пилой (якудза - хмыкнула Наташа - все предплечье одного из них было занято цветной татуировкой - свернувшийся дракон). Якудза и компания решали одну проблему - какое дерево свалить. В первый момент меня это обеспокоило, - слишком уж близко от нашей стоянки слышался стук топоров. Понятно, что специально ронять дерево на нас они бы не стали, но степень их трезвости вызывала сомнения. Впрочем, мужики оказались совсем не такими безбашенными, как могло показаться вначале. Они выбрали небольшую сухую елку и грамотно ее завалили. Кира вскинулась посмотреть на падающее дерево, но не смогла мгновенно найти его взглядом. К ее разочарованию - второго дубля не случилось.

Через три часа Кира начала заметно уставать. Активность ее не уменьшилась, но стала какой-то хаотичной и капризной. Наташа постаралась переключить Кирино внимание на спокойное наблюдение за деревьями и чайками, но та запросилась домой. Даже приятных впечатлений может быть слишком много.

Отъезд получился скомканным. Ракета появилась на десять минут раньше, чем ожидалось. Помня об утреннем приезде, когда она стояла на пристани ровно столько времени, сколько потребовалось для входа и выхода пассажиров, мы побросали вещи в рюкзак как попало и побежали на берег.

Мы успели. Даже сели на те же места, на которых ехали утром. Впрочем, могли бы сесть на любые другие. Кроме нас в салоне Ракеты было человек восемь-девять.

Кстати, сложнее всего на обратном пути было не дать Кирке уснуть. Наташе даже пришлось разрешить ей побегать вдоль рядов кресел. Только для того, чтобы отогнать сон.

Интересно, что днем на Подмосковных водохранилищах - аншлаг. Про рыбаков на резиновых лодках я даже не говорю. Стройными рядами по каналу плавают яхты, глиссеры, даже частные катера. Не удивлюсь, если через некоторое время мы начнем говорить о пробках не только на улицах Москвы, но и в подмосковной акватории.

- А как зовут эту лодку? - в очередной раз спросила Кира.

На глиссере было написано Страус, о чем Наташа ей и сказала.

Вечером Кира продемонстрировала нам свои рисунки: сухая береза, усыпанная трутовиками и страус под раскидистой елкой. Наверное, именно таким он ей и приснился.

И если Кира будет когда-нибудь писать о своем детстве, то, кто знает, может быть напишет однажды: Мой первый пикник. Аксаково. Пяловское водохранилище.

23 июня 2002 года.

881

4496

5444