Каждый год в последние выходные декабря почти весь город Сатинов с утра собирался на стадионе. Зимой здесь заливали огромный каток. А в конце декабря случался на катке праздник. И всего на празднике том в достатке бывало: и речи торжественные, и гости почетные, и буфет со всеми присущими ему удовольствиями, а после буфета, не грех и у гармошки меха разудало растянуть. Такое веселье развернется, что, как говорится, и печка с лавкой запляшут. И назывался он - областные соревнования на кубок газеты "Голос Рабочего" по конькобежному спорту. Соревнования эти всегда были многолюдны и проводили их в два дня. В субботу утром состязания начинались, а в воскресенье к вечеру торжественно награждали победителей. В субботу лейтенант милиции Коля Крайнов на праздник не попал, в командировке ему пришлось в столь знаменательный день томиться: преступника из соседней области для следственного эксперимента конвоировали они с сержантом Петряевым. Почти двое суток шинелей не снимали, и вот, как бы в награду, заслуженный выходной. Ну, а где этот выходной провести, как не на веселом празднике? Сперва Коля только за своих "болел", до хрипоты в горле скандировал он имена районных чемпионов, но потом, вдруг, на него словно затмение нашло. Если права легенда о том, что боги давным-давно разделили людей на две половинки, и всю жизнь эти половинки друг друга ищут, то лейтенант Крайнов, кажется, свою половинку сегодня узрел. Незнакомка в зеленой спортивной шапочке, прибежавшая в своем забеге последней, до того понравилась лейтенанту, что сердце его застучало, словно копыта кавалерийского эскадрона после команды: "Аллюр два креста!".
- Да, что это со мною? - подумал Николай, стараясь унять непослушное сердце. - Чего в ней особенного? И, действительно, ничего особенного в ней не было: глаза, как глаза, лицо, как лицо, фигура, хотя и весьма привлекательна, но не до такого ж сердцебиения? И в забеге прибежала последней. Все победителей поздравляют, к ним всё внимание приковано, а она стоит тихонько в сторонке... Николай не понимал, что с ним случилось, но ему очень захотелось сделать это девушке приятное. И он вспомнил, что у него дома в горшке на подоконнике расцвел красный цветок. На вид цветок - тоже ничего особенного, но средь зимы, прекрасней его отыскать непросто. Правда, мать будет ругаться... Но ради такого случая... Жил Коля недалеко от стадиона. И матери на его счастье дома не было.
Девушка так обрадовалась подарку, что на её прекрасные (Коля теперь их получше разглядел) серо-зеленые глаза навернулись слезы. А после соревнований Коля провожал её до гостиницы. Возле ступенек крыльца районного "Дома колхозника", Николай предложил ей сходить в кино. Она согласилась. Народу в зале было мало, и они очень удачно сели: на последнем ряду, в самом углу у стенки. Когда погасили свет, и замелькали титры киножурнала о новостях дня, Коля поцеловал её. Один раз, второй... И так они целовались до окончания картины. А потом она, как-то сразу, заторопилась в гостиницу.
Спал Николай в ту ночь плохо. Можно сказать, вообще не спал. Ему было: и хорошо, и одновременно плохо... Она была еще, вроде бы, как с ним, он даже чувствовал запах её волос, и в то же время её, конечно же, рядом не было. В четыре часа ночи он вспомнил, что даже не узнал ни её фамилии, ни города - откуда она приехала. Знал только, что её Ниной зовут... Он хотел тут же побежать в гостиницу, но кромешная тьма за окном остановила сей внезапный порыв.
- Как только рассветет, так сразу и пойду, - решил Николай и... уснул. В шесть часов лейтенанта Крайнова разбудил звонок в дверь.
- Шеф по тревоге всех собирает! - крикнул посыльный и убежал.
Начальник отдела внутренних дел Сатиновского района недавно уволился из армии, и часто вспоминая ее, иногда совершал странные поступки. Вот как сейчас, например. Какая тревога может быть в районном отделении милиции в шесть часов утра?! Здесь же люди серьезные и семейные служат. Но с начальством спорить не следует! Потом Николай часто жалел, что так быстро, стремглав, можно сказать, побежал в отделение. Надо было сначала в гостиницу забежать, но кто ж знал, что начальник на два часа лекцию о постоянном повышении боеготовности затеет, а потом еще с час о бдительности начнет рассуждать. Если б всё можно было заранее предугадать...
Когда Николай прибежал в гостиницу, постояльцев там не было вообще. Он кинулся к дежурной, чтоб о Нине разузнать, но та чуть было на смех его не подняла.
- Да, как я твою Нину найду, если ты не знаешь из какой она команды? - развела она руками дежурная. - У нас в эти соревнования - столпотворение целое. Всех регистрировать некогда, старшего из команды запишем, а остальные с ним... Ничем не могу тебе помочь, парень.
Вечером Крайнов забежал на стадион к завхозу Фоме. Фома командовал на стадионе выдачей коньков напрокат и был большим знатоком конькобежного спорта. Всё он об этом спорте знал до самой тонкости.
- Красивая, говоришь, - внимательно разглядывая порвавшийся ботинок конька, вздохнул завхоз, - а они, Коля, в моем возрасте для меня - все одна другой краше. Ты мне лучше скажи, какое она место заняла?
Затем они смотрели протоколы соревнований. Вел эти протоколы доктор Иван Иванович, тоже в прошлом известный боец с ледовых дорожек областного масштаба, но писал он, как и положено доктору: старательно получилось у него записать только имена победителей. Имена остальных спортсменов разобрать было очень и очень сложно. Да и имен там, собственно говоря, не было - только фамилии.
- И что ж мне теперь делать? - прошептал Коля, когда осмотр протоколов завершился.
- Следующей зимы жди, - посоветовал Фома.
Следующей зимы Николай ждал с нетерпением. Он даже сам иногда удивлялся нетерпению этому, не подозревая, что с ним такое случиться может. Это было странное наваждение! Мысли Крайнова сбивались постоянно на одно и то же. Не было дня, да что там дня, часа не было, чтоб он не вспоминал о ней. Поначалу Коля думал, что уляжется это его душевная блажь, время, дескать, всё излечит, но он крепко ошибался. Никак не получалось у Николая Нину забыть... А, ведь, пробовал он. Не раз пробовал. Да только после тех попыток "забыть", костер любви в его сердце разгорался с утроенной силой. Осень и начало зимы прошли у Крайнова, словно в тумане... И вот, наконец, та самая долгожданная декабрьская суббота.
Еще и не рассвело совсем, а Коля уже пришел на стадион. Пришел и тут же взялся помочь Фоме размечать дорожки, потому как без дела стоять в эти часы - тоска смертная. С делом-то полегче ожидание терпелось. С десять утра приезжие спортсмены потянулись к стадиону. Подходили они группами, и, завидев такую группу, Коля, презрев сердитую ругань Фомы в спину, бросался к ней навстречу. Что там ругань! . Другое у него на уме было. Ему б Нину поскорей увидеть, но её на стадионе не было. Не пришла она и на торжественное построение.
- Может, опаздывает? - торопливо бегая по дорожке перед веселыми спортсменами, все еще надеялся Николай. А когда дали старт первому забегу, все надежды как-то разом рухнули. Не придет! И тут Коля увидел одну спортсменку, которая прошлой зимой разговаривала с Ниной. Она тогда еще смеялась Колиному подарку. Тому самому цветку, с которым он из дома прибежал. Тому самому цветку. Точно, это была она!
- А Нина где? - подбежал Николай к спортсменке и крепко ухватил её за рукав свитера.
- Какая еще Нина? - опешила конькобежка.
- Ну, в прошлом году ты с ней разговаривала! В шапке она зеленой была! Помнишь? Нина!
- Чего пристал?! - как-то мгновенно рассердилась девушка и так сильно оттолкнула от себя Николая, что ему пришлось в рыхлый сугроб спиной пасть.
Торопливо поднимаясь, чтоб не упустить единственный источник нужной ему информации, Коля поскользнулся на льду и больно грохнулся на спину, но это ничуть не охладило его любопытства. Он опять поднялся, но тут его тронул за плечо незнакомый мужик в серой кроличьей шапке.
- Не бегай, - шепнул он на ухо Крайнову. - Осудили Нину. Семь лет дали.
- Как осудили?! - судорожно вцепился в незнакомца Коля. - Где?!
- У нас, в Фатьянове, - все также прошептал мужик, высвобождаясь от Колиного захвата. - Пойду я. Некогда мне, сейчас наши побегут. - Мужик был крепкий, а потому и освободился, хотя и с трудом, но быстро.
- За что её?! - заорал Николай.
- За убийство, - буркнул незнакомец и посеменил к линии старта.
Будто страшная темень обрушилась на Крайнова, поглотив всё вокруг него. Ничего он уже не видел. Вернее, видеть не хотел. К чему теперь все это? Зачем эти люди на коньках, эта нарядная елка и разудалый красномордый парень с гармошкой? И как он может веселиться в такую минуту?
Сколько простоял Коля в страшной горести своей - неизвестно. Время также потеряло для него всякий смысл. И внезапная вспышка!
- Она в беде!!!
Крайнов рванулся с катка, будто спринтер от стартовой черты к победе! Быстрее! Вот дом начальника милиции. На одном дыхании Николай влетает на третий этаж! Жмет звонок до боли в суставе указательного пальца. Дверь перед ним распахивается, и встревоженный начальник хватает его за отворот куртки.
- Не ори, - утирает ладонью лоб командир Коли. - Говори яснее.
- Отпуск мне нужен!
Главный милиционер района поначалу хотел строго отчитать зарвавшегося лейтенанта, но, вдруг, смягчился чего-то и пригласил подчиненного на кухню. На кухне лейтенанту Крайнову было предложено отведать пельменей домашнего изготовления и лист в клеточку для написания рапорта об отпуске. Пельменями лейтенант пренебрег, а рапорт написал в пять секунд.
Матери Николай сказал, что едет в срочную командировку, и она привычно кивнула головой да тайком перекрестила сына в спину. Прежде, чем попасть из Сатинова в Фатьянов, надо добраться до областного центра, а уж оттуда до нужного Крайнову города, всего-то три часа езды.и Автобус в областной центр ушел полчаса назад, а следующий ожидался через четыре часа. Николай аж кулаком от досады грохнул по столешнице кассы! Дрянь дело! Потом Коля кинулся к мосту, что на городской окраине. Мчал он туда в надежде "поймать" попутную машину. Машин в тот день было мало, но, когда Николай продрог до зубной дроби, ему повезло.
В кабине по радио пела певица Зыкина, а шофер без устали ведал, еще не совсем отогревшемуся попутчику, о своих исключительных знаниях всех местных дорог.
- Сейчас километров пятнадцать "срежем", - смеялся водитель, сворачивая на лесную дорогу. - У меня машина-зверь! Никогда не подведет.
На этот раз "зверь-машина" подвела, и они долго меняли на ней переднее колесо. Потом, километра через четыре, у машины забарахлил двигатель. На автовокзал областного центра Николай попал уже близко к полуночи. Первый автобус на Фатьянов отправлялся только утром. В шесть часов. Коля хотел присесть на лавочку, но его тут же стала прогонять пожилая женщина с ведром.
- Закрываемся мы, - шипела она, разгоняя грязную воду по полу.
Пришлось идти на улицу. А там мороз градусов под двадцать. Не май месяц. Николай вспомнил, что железнодорожный вокзал открыт всю ночь и тотчас же заспешил туда. В здании вокзала было малолюдно, и работал буфет. При виде буфета Коля ощутил невероятную пустоту в желудке. Он взял себе стакан чая и два бутерброда с котлетой. "Заморив червячка", Крайнов присел рядом с теплой батареей, положил локти рук на колени, закрыл глаза и стал проваливаться в какую-то серую мутность, мутность затягивала его, крутила, а впереди была...
- Гражданин, - кто-то ткнул Николая в плечо, - документы.
Коля с превеликим трудом открыл глаза. Перед ним стоял строгий сержант милиции. Увидев удостоверение, сержант стал улыбчивым.
- Извиняюсь, товарищ лейтенант. А я вижу человек без вещей...
- Да, ночь надо здесь скоротать, - прикрывая рукой кривящийся зевотой рот, удовлетворил любопытство постового Николай. - Автовокзал закрыт, а мне в Фатьянов надо.
- Так вам в Фатьянов? - улыбнулся сержант еще сердечнее. - А чего до утра ждать? Через полчаса проходящий автобус будет. В семь утра он вас как раз в Фатьянов и доставит. И выспитесь в автобусе.
Сержант знал, что говорил, и ровно в семь утра дрожащий после теплого автобуса Николай стоял на главной фатьяновской площади. Утро это - приятным назвать, язык не поворачивался. Природа капризничала. Разыгравшийся ветер-буян швырял в лицо горсти жесткого снега и старался выудить из-под теплой одежды, как можно больше тепла. Зачем ему это надо было? Наверное, из вредности...
Крайнов, закрывая от проказ ветра лицо рукавом, обошел вокруг высокой елки, поставленной в центре городской площади. Крашенные в красный и синий цвет лампочки, висевшие на елке в качестве украшения, испуганно дергались от порывов ветра и, мигая, будто жалостливо просили у кого-то помощи. От их праздничного предназначения этим хмурым зимним утром и следа не осталось. Не из приятных выдалось утро то... Николай спросил у прохожего насчет того, как ему отыскать отделение милиции, и через пять минут с дрожащими губами стоял напротив заспанного капитана. Капитан поначалу глянул на него недоверчиво да сердито, но получив в руки удостоверение, как-то мигом подобрел.
- Из Сатинова, говоришь? А Федьку Петряева знаешь?
- Как не знать, - еле сдерживая крупную дрожь всего тела, ответил Крайнов. - В командировки не раз вместе ездили....
- А мы с ним в Монголии вместе служили, - мечтательно улыбнулся капитан, возвращая Николаю документы. - Мировой парень - Федька, вот помню...
- Мне б узнать о деле Нины, - перебил лейтенант размечтавшегося о молодости дежурного, но тут же осекся. Фамилии Нины он так и не узнал...
- И чего она натворила, Нина твоя? - переспросил капитан, включая в розетку чайник.
- Убила.
- А ты откуда Нинку Ляпунову знаешь? - дежурный нахмурился.
- Да, это не я, - смалодушничал Крайнов. - Знакомый один просил узнать. Знакомый.
Капитана звали Серегой. Он напоил Колю горячим чаем и обещал, как другу своего друга, помочь в деле.
- Сам-то я в отпуске был, - рассказывал Серега, разливая чай пот кружкам. - Всех тонкостей дела не знаю, хотя "громкое" дело было. По нашим меркам, конечно. Убийство...
- А я вообще в том деле ни в зуб ногой, - сообщил, как раз пришедший менять Серегу, лейтенант Шипулин. - Я три месяца на учебе был...
Серега жил в новом панельном доме на окраине города. Идти им пришлось долго. Шли навстречу ветру, и тот вдоволь поиздевался над людьми. Когда они вошли с мороза в теплый подъезд, лица, словно огнем жгло. Поднялись на третий этаж. Дверь им открыла сонная женщина в линялом халате.
- Мы тут, Лиза, с товарищем на кухне тихонько посидим, - сообщил зевающей женщине капитан. - Дело у нас важное. Я там из праздничного возьму... Сама понимаешь...
Женщина кивнула головой, легонько вздохнула и ушла. Они разделись, Серега быстро стал накрывать на стол: во главу которого первым делом поставил бутылку водки, затем к бутылке присоединились три мандарина. Разлили по первой за знакомство, но выпить не успели, дверь в кухню тихонько отворилась. На пороге стояла, уже причесанная и в новом платье, Лиза.
- Что ж ты, Сережа, так гостя плохо встречаешь? - махнула она рукой, - что ж ты колбасы не порезал, сыра... Да, разве так можно?
Стол стараниями хозяйки мигом преобразился. Правда, преображение это заняло некоторое время. Николаю того времени хватило, чтоб отогреться и унять дрожь. Выпить хозяйка не отказалась.
- Вот, Лиза, - сказал он после первойц, накладывая в тарелку картошки, - Николай делом Нины Ляпуновой интересуется...
- Ой, бедненькая, - покачала головой Лиза. - Как же мне её жалко. Какой она хороший человек, и вот, ведь, что с ней приключилось. Она ж мухи никогда не обидела, и, вдруг, такое... Мы с ней вместе в школе работали: я географию там преподаю, а она биологию с физкультурой.... А как детишки её любят. Вот уж беда, так беда... А всё, ведь, из-за него, из-за Кости этого. Мы ей все говорили, не ходи за него замуж. А ей хоть бы что, люблю, говорит, и всё тут...
После этих слов в душе Коли будто оборвалось что-то. Он к ней за тридевять земель сквозь снег да ветер, а она, видишь ли, Костю какого-то любит...
- А он-то, стервец, - продолжала рассказ хозяйка, - как только Нину осудили, так на следующий день заявление о разводе и подал. Ну, не стервец ли? А, ведь, из-за него всё. Мы, перед тем, как Нина Галину Ивановну зарубила, коллективом нашим день Октябрьской революции праздновали. У завхоза собрались, у Павла Ивановича. Хорошо гуляли... И тут Костя, вдруг, Нину к физику нашему, к Валерию Сергеевичу приревновал. Нашел к кому! Да Валерий Сергеевич в этом деле безопаснее телеграфного столба. А Костя так рабузился да разбуянился, что Нина - пальто в охапку и домой... Но что интересно, сам Костя в тот день дома не ночевал. Говорил потом всем, что, дескать, у товарища был, но люди видели, как он музыкантшу нашу - Соньку Байкову до дома провожал, а вот, как он обратно шел - никто не заметил. .
- А дальше вот что было, - разливая по второй, решился вступить в разговор и Серега. - Поругались они, а потом Нинка свекрови своей Галине Ивановне в сердцах топором по голове и тяпнула.
- А она призналась? - уточнил Коля
- Призналась, - приглашая жестом поднять бокалы, кивнул головой Серега. - Сначала в полную несознанку пошла, а как в отделение привели, так сразу и созналась. Следователь ей навстречу пошел - явку с повинной оформил. После четвертой рюмки Коля стал просить Серегу, чтоб тот ему дело Нины показал.
- Да, где ж я его тебе возьму? - развел руками, радушный хозяин. - Сегодня воскресенье. Выходной у всех. Завтра я тебя со следователем сведу, он мне не откажет. И дело тебе даст почитать и всё такое прочее... А сейчас, - Серега нежно обнял жену за талию, - нам Лиза еще бутылочку из своих закромов драгоценных достанет.
- Хватит вам, - с притворной строгостью отстранила руку супруга Лиза. - Да и нет у меня больше...
- А мы сбегаем, - засмеялся Серега и подмигнул Николаю. - Мы ради такого дела на ногу ловкие.
- Хлеба не забудьте! - крикнула им вслед Лиза, когда они уже спускались по лестнице.
Хлеба в магазине около дома не оказалось и пришлось пойти к вокзалу. Когда они вошли в привокзальный магазин, Серега ни с того ни с сего крепко хлопнул Николая по спине.
- Повезло тебе, Колька, - Серега ткнул пальцем в сторону пожилой продавщицы. - Вот главный свидетель по делу Нинки. Она труп её свекрови обнаружила. - Потом Серега подмигнул Николаю и обратился к засуетившейся продавщице. - Вот, Клавдия Петровна, из Москвы товарищ приехал. По делу Ляпуновой
- Неужто эта гадюка на пересуд в Москву подала? - всплеснула руками продавщица. - Вот, ведь, подлая какая.
- Наоборот, - старательно нахмурил брови Серега, - в Москве считают, что ей очень мало дали. Так что ты, давай, расскажи товарищу майору, - веселый обманщик вновь подмигнул Коле, - всё, что знаешь. Без утайки расскажи, а я пока покурю пойду.
- Правильно вы в Москве решили, - опершись полной грудью на прилавок, начала свое повествование продавщица. - Будь моя воля, так её подлую на всю бы жизнь за решетку отправила. Такого человека загубить... Галина Ивановна всем нашим районным общепитом ведала. Большой души человек, но требовательная... У неё не забалуешь. Сами понимаете, должность такая. Нинка у неё, как у Христа за пазухой жила. Ей бы от такой жизни радоваться да свекрови во всем помогать, а она всё с ребятишками: то в походы ходит, то по лесу бегает. Как дурочка. Право слово, дурочка. А про неё все так в городе говорили... Всё бегает... Не набегается никак...
- Клавдия, как вас там? - довольно резко перебил словоохотливую продавщицу Крайнов.
- Петровна.
- Так вот, Клавдия Петровна, - стукнул по прилавку ладонью Николай, - ближе к делу! Вы труп обнаружили?
- Я, я, - часто замотала головой Клавдия Петровна. - Кто же, как не я? Я ей каждое утро молоко носила. У моей коровы молоко хорошее, сладкое. Ко мне за молоком люди в очередь просятся, но я только избранным его даю. На всех не напасешься...
- Короче! - вновь дал волю ладони лейтенант.
- Да, да... Прихожу я к ней утром тем. Стучусь. Никто не открывает. Я еще стучу... Опять за дверью ни звука. Уж хотела уходить, но тут она мне и открыла.
- Кто?
- Как кто? Выдра эта. Стоит в ночной рубашке, босиком, а глаза красные, красные. Я её тут же спрашиваю, где Галина Ивановна, мол? А она, этак через плечо: у себя. И сама шнырк в свою комнату. Ну, а мне чего делать? Иду на половину Галины Ивановны... А там! На полу лежит она сердешная, в крови вся... Я сразу в крик да за участковым Колькой Мулиным бегом. Он через дорогу от Галины Ивановны живет. А уж участковый всю милицию и на ноги поднял.
- Еще чего? - теперь уже стучал пальцами по прилавку Крайнов.
- Ничего. Там народу набежало - не протолкнуться.
Вернулся Сергей. Взяли хлеба. Вышли на улицу, и только за их спинами лязгнула тяжелая дверь, Николай стал просить друга о новом одолжении.
- Давай, до участкового Мулина дойдем. Он же первым на место происшествия прибыл.
- Может, завтра? - недовольно поморщился Серега. - Лизка ругаться будет. Мы ж ей обещали, что быстро.
- Ну, пойдем, - продолжал канючить Николай.
- А, черт с тобой, сто бед, один ответ, - махнул рукой Серега, и они завернули за угол магазина.
Участковый Мулин смотрел хоккей по телевизору. Его любимый клуб "Динамо" проигрывал, а потому Мулин был крепко не в духе. На просьбу помочь приезжему лейтенанту, Мулин ответил резким отказом. Пришлось Сереге выставлять на стол бутылку. Когда бутылку ополовинили, и уж почти к делу приступили, пришла жена участкового и стала его корить:
- Что ж ты, Коля, водку пьешь, а за елкой не сходил. Обещал же ребятишкам.
За елкой пошли все вместе.
- И я себе срублю, - решил Серега по дороге в лес, - пусть Лиза порадуется.
Бутылку допивали в густом ельнике, где Мулин и рассказал свою версию о сути интересующего Крайнова дела.
- Прибежал я к ним в дом, а там жуть и ужас. Галина на полу в луже крови, Нинка над ней благим матом орет, Клавка - продавщица Нинке в волосы вцепилась, дескать, ты убила. Еле я их растащил. Потом следователь Сайкин приехал, и сразу Нинку в оборот взял: признавайся, а то хуже будет... А она ни в какую. Не я, и всё тут. Только следователь упорно на своем стоял. А кто ж, если не она? Вдвоем они в избе были, а дверь изнутри заперта. Кто ж тогда, как не она? А народу на улице собралось - тьма. Народ у нас, хотя и добрый, временами злой бывает. Представляешь, Серега, когда Нинку на крыльцо вывели, так ей Мотя Фонюшкина тоже волосья драть стала.
- Кто?- так искренне удивился Серега, что жевать перестал. - Мотя? Тоже мне заступница праведной жизни. У самой два сына "зону топчут", по третьему тюрьма уж все слезы выплакала, а она туда же.
- Во-во, - разлил остатки водки Мулин, - да так крепко вцепилась, что в грязь Нинку умудрилась повалить. Вот такие у нас люди. В отделении следователь Нинку на путь истинный направил, и всё.... Пойдемте, мужики, еще один пузырь возьмем. Ну, что мы, не мужики что ли?
Как они добрались до дома Сереги с елками, Крайнов не помнил. Лиза с мужем следующим утром не разговаривала. Прескверное утро случилось. Есть не хотелось, только пить. До отделения шли молча, а как порог отделения переступили, так Крайнова сразу отвели к начальнику.
Начальник был словно с плаката о доблести, чести и славе советской милиции. Широкие плечи, открытое лицо и глаза такие внимательно-пронзительные, что у любого рука зачешется, чтоб как можно скорее явку с повинной написать. Вот только голосом местный руководитель не вышел: гнусавил здорово.
- Вот что, Крайнов, - начал свою речь начальник, даже не предложив гостю присесть, - сейчас звонил твоему начальнику, и он велел гнать тебя отсюда в шею. Для твоей же пользы. Ты чего сюда приехал? Кто тебя звал? А? Сыщик хренов! Чтоб ноги твоей в городе не было. Еще раз увижу тебя, не посмотрю, что в милиции служишь...
До автобуса Николая проводил неразговорчивый сержант. Прямо до дверей довел, ни слова не сказав. Коля сел на заднее сиденье к окну и задумался. Точнее сказать, попробовал задуматься, потому как в голове его и во всем организме случился полный разлад. Он никак не мог сосредоточиться, но мысль о том, что Нина невиновна, а он как последний подлец бежит из этого города, то дело прорывалась из душевной мути.
Автобус тронулся, но быстро остановился. Раздвижные двери заскрипели, впуская запыхавшихся пассажиров. Потом поехали, часто поворачивая средь узких улочек. От этих поворотов, а может еще от чего, желудок Коли крепко заволновался и взбудоражился, то и дело, пытаясь подкатить свое содержимое к горлу. И не было уже сил терпеть эту муку. Коля ринулся к передней двери.
- Открой, - прохрипел он водителю.
- Я опаздываю, - пытался отмахнуться от страдальца шофер.
- Открой, - уже зажимая рот ладонью, выдавил из себя еле слышно Николай.
- Ждать тебя не буду! - окрысился водитель.
- Не жди...
Автобус уехал. Коля прислонился плечом к промерзшему столбу и... Рвало его долго, но потом стало полегче и он куда-то побрел по краю дороги. Неведомо куда побрел.
- Товарищ майор! - вдруг, раздался чей-то окрик.
Крайнов обернулся. Возле палисадника стояла женщина в синем платке. Признал её Николай не сразу, но все же признал. Это была продавщица Клавдия Петровна.
- Ну, как нашел доказательства? - поинтересовалась продавщица.
- Чего?
- Насчет Нинки?
- Нет пока, - покачал головой Николай.
- А вы, поди, место преступления ищите? - торопливо оглянувшись по сторонам, прошептала Клавдия Петровна.
- Чего?
- Ну, дом, Нинка Галину Ивановну зарубила. Пойдемте, я покажу. Я, ведь, как раз туда и направляюсь. Костя-то после трагедии той, никак дома жить не хочет. Не могу, говорит, ногой туда шагнуть, а меня попросил, чтоб я печку топила. А мне что? Мне не долго. Для хорошего-то человека... Настрадался, ведь, он... За то сейчас... Как они любят друг друга....
- Как кто? Костя с Соней. Такая славная пара. Она ему каждый вечер на рояле играет. Жаль, что мать счастья его не видит. Царство ей небесное. Ну, вот и пришли.
Дом убиенной Галины Ивановны был добротен и основателен. Богатый дом. Просторные сени, кухня, прихожая и две больших комнаты, разделенные глухой стеной. Клавдия Петровна, затапливая печь, продолжала что-то рассказывать из прошлой жизни покойной хозяйки этих хором, но Николай её не слушал. Как только он переступил порог этого дома, его тут же заарканил азарт сыщика. Несмотря на все горести организма - заарканил. Да, и если честно сказать, все горести Николай разом позабыл. Бывают такие чудеса! Одно у него на уме было: - Не виновата Нина! Не могла же она зарубить человека, а потом переодеться в ночную рубашку и лечь спать. Кто-то другой свекровь её зарубил?
Как у любого сыщика, не обошлось у Крайнова и без сомнений.
- А, может, она сперва переоделась, а потом зарубила? - вдруг подумалось ему, но Николай мигом и безжалостно прогнал эту подлую мыслишку. - Этого не может быть! Убийца другой! Только вот, как он при запертой изнутри двери из дома выбрался.
У Клавдии Петровны внезапно появилась идея сбегать домой.Колеижеи было на все идеи наплевать. Он искал выход на чердак. Это был самый вероятный путь отхода убийцы. Лестница, по которой можно было забраться на чердак, стояла в сенях. Чердак оказался просторным и светлым. Два окна здесь было. Одно окно смотрело вперед на проезжую улицу, а другое на хозяйственные постройки. То окно, что смотрело вперед, оказалось запертым на два запора, а вот заднее окно... Заднее окно было плотно прикрыто, но не заперто. Коля проверил исправность запоров на окне. Запоры оказались в прекрасном состоянии, но не заперты... Теперь надо проверить, можно ли через окно выбраться на крышу сарая, а оттуда вниз. Когда Крайнов полез в окно, из кармана его выпала перчатка, пришлось вернуться. Он нагнулся, пошарил рукой под окном и нашел там предмет, похожий на зажигалку. Рассматривать находку было некогда, и Крайнов машинально сунул её в карман, туда же попала и найденная через секунду перчатка. А теперь в окно! Выбраться оказалось довольно-таки просто. И секунд через тридцать Коля уже стоял за сараем по колено в снегу. Выбираясь из сугроба, решил сейчас же пойти в здешнюю милицию и доложить все свои доводы, а там уж, как получится... Только пойти в милицию не пришлось, сама она покатила. Лишь Коля из-за угла сарая выглянул, а у крыльца "газик" милицейский тормозит. Тут же из "газика" пулей вылетел местный начальник милиции, за ним стрелой Серега с каким-то сержантом, а уж за ними, кряхтя, выползла Клавдия Петровна. Пока она выбиралась, начальник выбежал из избы на крыльцо и заорал во всю свою луженую глотку:
- Где он!
В милицию Николаю идти сразу как-то расхотелось, и он решил обратиться в областную прокуратуру. Там уж точно разберутся, как положено. Решение созрело, теперь главное автовокзал найти. До очередного автобуса в сторону областного центра времени много. Коля сел на лавочку возле витрины "Союзпечати" и задремал.
- Вставай! - кто-то резко дернул Николая за плечо.
Крайнов встрепенулся и узрел перед собой Серегу.
Серега быстро вывел Николая из здания автовокзала.
- Прятаться тебе надо, - зашептал Серега Коле на ухо, как только они вышли. - Начальник наш, будто взбесился. "Закрыть" тебя хочет.
- За что?
- Свидетель нашелся, который уверяет, что ты вчера парню голову арматурой проломил.
- Чего?! - набычился Коля.
- А то! Ты помнишь, чего вчера вечером творил?
- Нет.
- Вот и я не помню. Пойдем, я тебя спрячу пока, а дальше видно будет.
Прятался Крайнов в кочегарке.
- Не выпускай его никуда, Петрович, - велел Серега давно уже не брившемуся кочегару.
- Будь спокоен, Сережа, - улыбнулся Петрович, скаля желтые прокуренные зубы. - В целости сохраню. Не сомневайся.
Когда Серега ушел, Николай с Петровичем стали пить чай из изрядно помятых алюминиевых кружек. В кочегарке было тепло, и играла музыка. Коля отогрелся, расстегнул куртку, зачем-то сунул руку в карман и извлек оттуда находку с чердака. Это была действительно зажигалка. Причем не простая фабричная, а ручной работы.
- Дай-ка глянуть, - заинтересовался Петрович. - Сени Асбеста работа.
- Кого? - переспросил Николая, чуя, что эта зажигалка - вполне могла принадлежать преступнику. Но могла и не принадлежать... Однако, на безрыбье и рак рыба.
- Сени Асбеста, - усмехнулся кочегар. - Это он такие зажигалки ладит.
- Слушай, Петрович, - взмолился Коля, - пойдем, к этому Асбесту.
- Не, - мотнул головой кочегар, - нельзя, я Сереже обещал, что никуда ты отсюда до его прихода не выйдешь. Но... Ты вот что, ты посиди здесь, а я за Асбестом сбегаю.
- Моя работа, - радостно улыбался рыжий парень по прозванию Асбест, - Вон, видишь, какую я русалочку выпилил. Штучный товар!
- Для кого зажигалку делал? - резко спросил Николай.
- Ты, чего, - смутился и часто заморгал Асбест. - Чего? Витьке Фонюшкину вещь эту сработал. А чего, нельзя?
- Кому? - строго переспросил Крайнов.
- Фонюшкину.
Фамилия "Фонюшкин" показалось Николаю очень знакомой. Он где-то её совсем недавно слышал.
- А, ну! - Коля схватил Асбеста за шиворот. - Веди меня к этому Фонюшкину.
- Ты, чего? - опять попытался вырваться местный самородок. - Как я тебя к нему проведу, если он с лета на зоне сидит. А зажигалку эту он вполне мог и брательнику своему отдать, только того тоже в прошлом месяце забрали. Они с дружком с совхозной лесопилки машину теса тиснули и попались с поличным. Так что не к кому тебя сейчас вести, дома у них только мать осталась - тетя Мотя.
И тут Николай всё вспомнил! Точно, Мотя Фонюшкина! Это о ней в лесу Колька Мулин рассказывал. Это она на Нину набросилась!
Теперь, даже десять Геркулесов не могли удержать Николая в кочегарке.
- Это всё начальник милиции Смагин, - причитала старушка, испуганно сжавшись и дрожа. - Он сказал мне, что если я шепну Нинке, чтоб она созналась, а не то её Костю к расстрелу привлекут, то он за это похлопочет и Витеньку моего по амнистии помилуют. И не обманул он меня. Приезжает на днях Витя. Помиловали его.
Потом Петрович сбегал за Серегой.
- Бред! - отмахнулся Серега, услышав обвинение в адрес своего непосредственного начальника. - Баба дура! Михалыч, конечно, мужик горячий. Даже в меня стулом не раз бросался, Кольке Студенцову лоб один раз пепельницей рассек и с Галиной они полюбовники были. Весь город....
- Так вот! - дерзко схватил Серегу рукав форменной куртки Коля. - Вы ж всё знали! Так что же вы!
- Чего мы знали?! - начинал сердиться капитан. - Ну, ходил он к ней ночами! И чего?! Это его личное дело! И нам его судить.
- А это! - Николай сунул под нос Сереге зажигалку. На всякий случай сунул, а, вдруг... Серега прищурился.
- Откуда она у тебя?
- От верблюда. Узнал?
- Ну, - капитан повертел в руках зажигалку. - Была такая у Михалыча. Он хвастал, что у преступника в кровавой схватке отобрал. Врал, конечно.... Не отрицаю, приметная вещица, но этот не доказательство. Мало ли как она на чердаке оказаться могла...
Вечером Серега вывез Николая из Фатьянова. В областном центре Коля сразу же пошел в прокуратуру. Его стыдили, укоряли, а он не сдавался... Его из органов уволили, а он поехал в Москву. Там тоже сперва счастья не было. Сумасшедшим домом грозили, а потом, вдруг...
Прислали в область нового третьего секретаря обкома. Странный он оказался человек. Любил инкогнито появляться в районных центрах, стоять там в очереди за пивом и мотать на ус все разговоры народные да оргвыводы по ним потом страшные делать. Такую же тактику третий секретарь и в Фатьянове решил испытать. Встал в очередь за пивом, а тут начальник милиции Смагин с трехлитровой банкой врывается. Третий секретарь ему замечание сделал, а тот в ответ правдолюбу нос расквасил и другие части лицам без крепкого внимания не остались. Вот тут доказательства Николая как раз к месту и пришлись. Самых лучших следователей из области в Фатьянов послали и "раскололи" подлеца.
Нину весной из лагеря отпустили, а следующей зимой они свадьбу сыграли. Не верите? Скажете сказка. Но это ваше дело. Не верите? Как хотите. Мое дело рассказать, а дальше уж, как говорится, милости просим...