Уловив шум подъезжающего состава поезда, он рванул изо всех сил, лишь только сделал первый шаг с эскалатора метрополитена, когда ноги почувствовали твёрдую опору мраморного пола. Забежав в вагон, от радости, что успел, шумно выдохнул и устало опустился на сиденье. Сначала ему показалось, в вагоне совсем пусто. Но, только чуть расслабившись, сразу услышал громкие голоса в конце состава. Алексей взглянул туда.
Явно подвыпившая молодёжь, лихо гуляла, наверное, давно отмечая какой-то праздник. - "Болельщики"! - судя по слаженным речёвкам, которые выкрикивали ребята, это были фанаты какого-то клуба и возвращались они после удачно проведённого их кумирами, матча. - "Да что это я! Повязанные на груди красно-белые шарфы, в руках полосатые, таких же расцветок флажки. Спартаковцы, отмечают победу футболистов"! - Алексей немного с досадой подумал. - "В тишине посидеть не удастся! А ему ещё десять станций до дома"!
Он бросил взгляд на остальных, редких для этого позднего часа, пассажиров. Напротив него, сидел откинувшись на спинку сидения, какой-то монах. - "Почему монах? Если только судить по черной свободной сутане с капюшоном? Не факт! Сейчас же столько разных религиозных течений, сект. В них несведущему человеку не разобраться"! - Монах дремал или делал вид, что спит, опустив глубоко капюшон на лицо и лишь падающая тень от него, играла на его искривленных в злой усмешке губах, открывая иногда, при вдохе спящего или мягком качке состава, кончик острого, клювовидного носа.
Чуть подальше, слева от него, сидела полноватая черноокая женщина с остатками былой красоты на ухоженном лице, которая оглядывая беспокойным взглядом шумную компанию, что-то взволнованно шептала на ушко, тесно прильнувшему к ней, худощавому, черноволосому мальчишке с рюкзачком за спиной, при этом у неё, то одновременно приподнимались тонкие излишне накрашенные в чёрный, как уголь, цвет брови, изогнувшись дугой и тут же плавно опускались, смешно оказываясь на одной, почти сплошной, прямой линией. - "Наверное, бабушка с внуком, припозднившись где-то, возвращались домой".
... Осторожно двери открываются...
В вагон ввалилась ещё одна шумная кампания. Все в завязанных поверх голов, обкрученных вокруг шей, а у некоторых и на руке, платков - бандан, в кожаных куртках- косухи. Они громко шутя, смеясь, двинулись вглубь вагона, где уже весёлые болельщики, вовсю распевали свои боевые лозунги, заканчивающихся победным кличем:
- Мы - чемпионы!
Алексей заметил краем глаза, что бабушка с внуком вскочили, пересели ближе к нему и к дверям, видимо, собираясь скоро выходить. Новая компания, среди которых было много симпатичных девушек в кожаных облегающих шортах, сразу начали громко общаться с сидевшими фанатами, которые их радостно приветствовали.
Алексей подумал. - "Сейчас начнут ссорится, обязательно, как часто бывает, если перепивший зачинщик с какой-нибудь стороны потеряет над собой контроль, возникнет конфликт, заканчивающийся иногда, к сожалению, мордобоем". Ничего подобного!
Оказывается, у прибывших тоже торжество, о чём объявили они на весь вагон хмельными голосами. Сегодня у них, то ли - День байкера или что-то в этом роде! Открытие сезона, одним словом! Молодежь, оставив где-то своих "скакунов", "покутив" для начала, решили поехать в ресторан, продолжить отмечать праздник. Чей-то радостный, пьяный голос завопил:
- А поехали гулять вместе?! - Больше всего обрадовались юные болельщицы "Спартака" и байкерши, которые завизжали от удовольствия. Поднялся невероятный гвалт! С криками:
- Спартак - чемпион! - объединившаяся компания, устремилась к дверям, через которые на следующей станции и вышли гурьбой, распевая уже на площадке метро: - "Летящей походкой ты вышла из мая"! ...
В вагоне наступила мертвая тишина, лишь стук колёс по рельсам плавно набирающего скорость состава, раздались в ушах.
- Тук-тук, тук - тук. - они убаюкивали.
- "Интересно! Не заметил даже, когда вышли из вагона бабушка с мальчишкой. Ладно, можно подремать, ещё восемь станций осталось". - Алексей прикрыл глаза.
Впереди два дня выходных. Он ещё успеет выспаться, хотя Алексей знал, что может быть, проснувшись, как правило, глубокой ночью, уже не заснет, будет сидеть до утра в интернете. Тем, чем он занялся в последние месяцы, отнимало всё свободное время.
Работа охранника в супермаркетах не требовала больших физических сил. И то, что Алексей являлся несколько лет старшим охранником в смене, а сейчас вторым заместителем охранного агентства, не меняло положения. Те же инструктажи перед сменой, те же функции "соглядатая" за покупателями, продавцами-кассирами, лишь больше внимания требовали к себе, молодые, недавно устроенные охранники. Хотя порой, по возрасту, "новички" годились ему, если не в дедушки, то в роли старших братьев и даже отцов, это точно! И он, тридцатилетний спортсмен - неудачник, в шутку, в которой всё же свозило уважение, и обращался иногда, скажем к Степанычу, бывшему военному, которому было далеко за пятьдесят, называя его, - Батей! - На что он, да и другие, ничуть не обижались.
Алексей, старался таких "новеньких" в первые месяцы, чаще оставлять у мониторов в охранном помещении, а самому больше проводить времени в торговых залах, где успевал переброситься шутками с симпатичными продавщицами, свободными от "рутинной работы на кассах и раскладывающими на полках какие-нибудь недостающие свежие продукты, пронаблюдать за получением кладовщицей нового товара на рампе склада, поздороваться, пошутить со знакомыми покупателями и даже поймать, нечестного, подвыпившего забулдыгу, спрятавшего за пазуху спиртное. Отобрав спиртное, пожурив, он обычно таких отпускал. Но попадались особо наглые, которые хотели повторно проскочить мимо касс, не расплатившись, к тому же хамски себя вели, матерясь на весь зал. Таких приходилось задерживать и вызывать полицию.
В работе охранником не требовалось больших физических усилий, но порой нервное напряжение и двенадцатичасовой график, делали своё дело. Глаза к вечеру, особенно по пути домой, сидя в метро, закрывались сами по себе.
Алексей, с закрытыми глазами, опять почувствовал необъяснимое ощущение беспокойства, которое стало возникать у него в последнее время, вплоть до головной боли, от часто которой, проснувшись ночью, не мог уже уснуть до утра и шёл на работу невыспавшимся.
Под монотонный стук колёс, он чуть приоткрыл глаза. В вагоне никого! Нет, всё тот же монах напротив. Кажется, лишь слегка изменил положение тела, чуть подавшись вперёд. И капюшон, вроде, больше сполз назад, открыв больше, до половины лицо. Не может быть! Из - под капюшона на Алексея, на миг сверкнули глаза и потухли! Померещилось? Да, ладно, надо ещё подремать.
Алексей, потом не раз будет пытаться вспомнить, что же с ним на самом деле произошло тогда. Не один раз он будет прокручивать в голове, все мгновения этой поездки. Что-то сотрётся в памяти, кое-что после будет мелькать перед глазами, как в тумане, а что-то останется в глубине подсознания и всплывёт порой неожиданно, как наваждение, дурной сон, но так, что некоторое время спустя, Алексей будет ходить сам не свой. Но невероятно, он отчётливо будет вспоминать, что сначала, в голове неслись эпизоды из его прошедшей жизни, будто кадры чудом уцелевшей кинохроники, которые он наблюдал словно со стороны.
...Вот он, маленький, споткнулся на крыльце, сильно поцарапав коленки до крови. И если, многие из соседской детворы, в его положении, начинали плача громко причитать, зовя на весь двор самое родное существо:
- Мама! Мама! - то Алексей, видя спешащую к нему на помощь бабушку, прилагая все силы, чтобы не захныкать, дул на ссадины и кричал фальцетом, придавая голосу храбрости:
- Ба-ба! Ничего страшного! До свадьбы заживёт!...
...Следующий кадр...
Алешка, играя с пацанами в прятки, затаился за кустами сирени, росшими у подъезда. Сидевшие на лавочке соседки, осматривая внимательным взглядом любопытных глаз, прохожих, судачили обо всём и всех.
- Вон, смотрите, Марина с 25 - ой. Всё успевает! А ведь когда Света умерла при родах, мальчонку предлагали отдать в детдом или приёмным. Тем более, Гришка с горя начал пить. Марина накричала на всех в роддоме:
- Пока жива, никто пальцем не дотронется до ребёнка!
- Григорий, то спился совсем, ушел куда-то и пропал! Поди уже и не живой!
- А Лёшка, таким самостоятельным, смышлёным растёт. Во всём бабке помогает! Марина на него не надышится!...
...Вот он, уже школьник, на уроке рисования, высунув язык, старательно выводит на листе с приклеенным гербарием.
- Бабушка! С 8 Марта!...
Кадры мелькали с калейдоскопической быстротой...
...Алёша, уже юношей, стоит на пьедестале почёта с кубком в руках...
...Вот уже через несколько лет, его встречает в аэропорту толпа восторженных поклонников. Он - чемпион мира на байдарке - одиночке!...
...Вот он, готовясь к очередным соревнованиям, усталый, после тренировки, звонит в дверь. Бабушка, в фартуке, с полотенцем в руках, распахнув двери, шутливо грозным голосом ворчит:
- Опять опоздал! Мой быстрее руки и за стол!
А на кухне! На столе... дымятся в большой тарелке, его любимые...пельмени!...
...Ещё эпизод, от которого бешено забилось сердце...
Алексей на сборах, встретил... Её! Самые счастливые вечера в жизни, проведённые вместе! А потом была ночь!... И всё!... Уже на утро, Светлана, с командой по художественной гимнастике, уехала на зарубежные соревнования...
Затем, словно изумительно волшебные сны с цветными кадрами кинохроники собственной жизни... останавливаются... и дальше... по чуть-чуть бегут, нет, замедляя ход, еле тянутся... кадры черно-белого фильма. Словно какому-то неизвестному художнику, не хватило времени и красок, а может умения, для проявления качественного изображения плёнки.
...Алексей, после страшной автоаварии, на больничной койке...
Он приходит в себя и видит в углу, у окна, спящую на табуретке, любимую бабушку... в белом халате? Затем долгий, бесконечный сон...
...И словно в бреду, слышит вердикт собравшихся у койки врачей, говоривших не ему, тренеру, который пронзает острой болью его, Алексея мозг, сильнее, чем боль в позвоночнике...
- О каком спорте может идти речь?! Ему бы с кровати в инвалидную коляску сесть! ...
А мысли - вопросы в голове, как штопор, вонзается и накручивает воспалённое, бредовое сознание и вытаскивает в реальную действительность.
- "Не может быть! Он же готовился к Олимпийским играм! Как он здесь оказался? Почему вода под его байдаркой неподвижна? Откуда эта боль в теле, которое ему точно не принадлежит"?
...Ещё один, страшный, чёрный кадр...
...В больнице, в палату, в которой он почему-то один, бесшумно заходит сестричка и протягивает ему письмо. Даже не письмецо, так, чистый лист, с фразой, страшнее даже того, услышанного от врачей приговора, со словами, от которых хочется выть и не хочется жить.
" Прости! Не смогу жить с инвалидом"!
... Когда воздух стал поступать внутрь, а перед этим, задыхаясь, на миг показалось, атмосферный воздух разрядился и наступил вакуум, когда глаза увидели свет, а сначала почудилось, что померкло солнце... Он мечтал только об одном.
- "Господи! Дай сил...Доползти до окна и дотянутся до подоконника"...
...Если бы, не его родная бабушка!...
Если бы не её слова поддержки и веры в него, неимоверные усилия по уходу за ним, не её массажи непослушного тела ласковыми руками, её молитвы, которые он слышал порой, даже ночью, если бы не её любовь...
Через два года, покидая лечебно-профилактический Центр Валентина Дикуля, которого он с первой минуты знакомства считает своим отцом, Алексей, не то что на коляске, а в руках не держал даже костыли, потому что уверенно ступая, обнимал самую счастливую женщину в мире, которая щурясь, часто моргала и украдкой вытирая платочком глаза, шептала, будто извиняясь:
- Что-то Алёшенька, в глаз мне попало...
...А через три года её не стало! Не выдержало сердце!...
...Это был самый чёрный кадр, затмевающий разум...
...Осторожно! Двери открываются...
Алексей открыл глаза от мучительной боли. Это не та боль, которая редко, при неудобном, резком движении тела, иногда пронзала позвоночник, отдавая несколько дней потом подряд, тупой болью в пояснице. Эта та, которая приходила ночью...
Быстро окинув взором вагон, Алексей убедившись, выдохнул. А может подумал?
- " Пусто! Никого вокруг! Ну почему опять эта боль? Что за наваждения нахлынули на него? Он не проспал свою остановку"? Он посмотрел...