Прочитал миниатюру Лили Миноу, на Прозе.ру. "Моя первая сигарета" и решил поведать свою грустную историю.
Мне было лет пять - шесть. И я уже тогда бредил футболом. Любовь к этому привила соседка, страстная болельщица киевского "Динамо". Не знаю почему, но моё детское сердце выбрало другой клуб, за который с тех пор, я и "болею" всю жизнь. Может из-за упорного соперничества "моих" с любимым клубом клубом тёти Мили, украинки по национальности? Не помню. Выбрал и всё! Хотя мне очень нравился футболист тогда из другого клуба - Альберт Шерстенёв, но у нас на воротах стоял - Владимир Маслаченко! В защите ( это было чуть позже ) Евгений Ловчев и Николай Осянин. А уже позже мы ( болельщики этого клуба ) дождались и Юрия Гаврилова и безоговорочного любимца - Фёдора Черенкова! Земля ему пухом!
У тети Мили был только один "недостаток". А может и не недостаток, просто услышало детское ухо, как судачат соседки. Хотя тут же они сплетничали, что она богатая и живёт в достатке, чем окончательно меня тогда запутывали. Да, была у ней вредная привычка. Тетя Миля много курила. Очень. У меня в глазах, она почти всё время с сигаретой во рту. Но когда она не курила... Это была её вторая страсть, которую я тоже перенял от неё. И уже взрослым, посещая зубного, я твёрдо знал. Виноваты семечки! Тётя Миля их так жарила, что я до сих пор помню их вкус. А сырые семечки ей привозили родственники с Украины, мешками!
Как мы любили с ней смотреть футбол! После матча, на столе оставалась огромная куча шелухи. Причём, я не отставал в этом, а наоборот, пока она курила, налегал на семечки с удвоенной энергией.
В тот день у нас был снова праздник! С кем тогда играли киевляне, не помню. Это в памяти не осталось. Тётушка включила телевизор и пошла в кухоньку за жаренными семечками.
Я был в приподнятом настроении, в предвкушении футбольного спектакля. И вдруг... Ох, это "вдруг"! Как порой это слово меняет нашу жизнь. Я увидел на столе в пепельнице дымящуюся сигарету. Я быть может видел её, ну не её, другую, сто раз, если не больше. Ведь уходила же она в туалет или по каким-то другим делам, забыв потушить окурок. Что дёрнуло меня тогда? Наверное, чёрт!
Я схватил сигарету и машинально сунул в рот, подражая взрослой курильщице. Сказать, что чуть не подскочил от боли... ничего не сказать. Я чуть не описался! Конечно, сигарету я взял... другой стороной.
Когда тётя Миля вернулась, она весело сказала:
- На этот раз ещё вкусней получились! - и поставил на стол целую миску семечек. Они заразы такие... были большие, черные, блестящие от блика экрана и даже посыпаны солью.
Хотелось плакать, но я держался!
Я сидел за столом, одной рукой подперев подбородок, тупо уставившись в экран.
- Начинается! - закричала тётушка, лузгая семечки. У меня перед глазами плыл экран. Я языком дотрагивался до губы и боль пронзало всё тело. Я сидел, как комок нервов. Впервые, мне было не до футбола! Страдал, чувствовал, что весь горю.
Уже на первой минуте, тётя Миля, зло комментируя отсутствие в составе киевлян Йожефа Сабо, бросила в сердцах:
- Хорошо бы вничью сыграть! Бери семки! - Я сидел закрыв щеку рукой, повернувшись к экрану вполоборота и боялся посмотреть не только на стол, но и вообще в её сторону. Пальцем незаметно пощупал губу. Там была какая-то опухоль, которая отозвалась тупой болью во всей голове. Обычно наше щелканье комментировалось разными футбольными репликами.
Тётка:
- Мунтян мог и лучше отдать Бышовцу! - я лихо откидывая шелуху на стол, замечал - маленький сопляк:
- Пузач - лучше бы сыграл!
Она:
- Поркуян бьёт пенальти. Будет гол! - я, лузгая вкуснятину:
- Не-а! Надо было бить Медведю!
А здесь с моей стороны тишина. Где-то на 5 -ой минуте, тётя Миля вскрикнула:
- Ай да молодец, Евгений Рудаков! - Я молчу. - Тетка подскакивая: - Ой, Соснихин! Куда же ты! - Я и ухом не веду, словно лимонад грею во рту, пока "бульки" не пропадут. На 10 минуте, тётушка начала что-то подозревать.
- Ты чего семечки не берёшь? - Я что-то промычал. Пока она кричала, вскакивала, на меня внимания не обращала. На 15 -ой минуте спросила, закурив:
- Зуб болит? - Я сидел весь мокрый. Вспотел, как тренер киевлян - Виктор Маслов. Готов был провалиться сквозь пол, хотя знал, что там холодный погреб.
На 20 -ой минуте, она встревожилась.
- Ты не заболел? - но тут же закричала. - Го-о-ол! Серебрянников! - Я обычно, если не играла моя команда, тоже болел за киевлян. Из-за солидарности, да и нравилось, как они играли. А тут, ноль эмоций. Тётка подошла ко мне и потрогала лоб рукой. - Да ты весь горишь! - и уже не отстала. Пошла, включила свет. Я хотя и больно было, умудрился верхней губой закрыть нижнею.
Но соседка требовательно сказала:
- А ну! Открой рот, высунь язык и покажи горло! - У меня слёзы полились из глаз. Я еле высунул язык. Чуть-чуть. Было больно. Тётя Миля строго смотря:
- А что у тебя на губе? - а потом посмотрела на стол и удивлённо: - А ты сигарету не брал??
Я зарыдал и рванул домой. Бежал и так обидно было. Не посмотрел толком футбол, не попробовал семечки. И... ещё эта боль.
Счёт я потом узнал. Даже научился пальцами отделять шелуху. Но когда тетя Миля, оставляя сигарету, вставала куда-нибудь уйти и бросала на меня внимательный взгляд, я краснел.
Я не помню, что тогда соврал маме, но правду, знали только тётя Миля и я! Она меня не выдала. Это было нашей тайной!
Я не курил до двадцати лет. Когда школьные друзья или во ребята во дворе предлагали закурить, я только ухмылялся и вспоминал свою первую сигарету!