Сарафанов заканчивал убирать на балконе. Жара стояла страшная, термометр на балконном окне показывал - + 30 и это в тени. - "Дура баба"! - уже в который раз ругал жену он. - "Приспичило ей эта уборка на балконе! Пока дома сидишь, наведи хоть там порядок! Повыкидывай всё ненужное барахло"! - голосом жены в голове подумал он и от этого чувства, что резкий фальцет супруги каким-то образом пробрался к нему внутрь, да мало того, ещё и присоединился к его мыслям, ему стало нехорошо. Даже голова закружилась.
- "Ничего! Сейчас только разберу, что в большой коробке, выкину в контейнер, посижу отдохну, выпью холодного пивца". - Он вытер майкой потное лицо. - " Надо в душ сходить, солёный весь. Идиотка"! - ругнул для облегчения души, он ещё раз жену. Он потянул коробку на себя, чтобы легче и поближе было разобрать скопившиеся годами в ней старые вещи, ещё мелькнуло в голове, уже своим, родным голосом: - "А может холодной воды пойти выпить, хоть глоток"? - и... дёрнув коробку на себя, он остолбенел.
За коробкой, то ли лежал, то ли полусидел... человек! Солнечные круги пошли перед глазами! Он бросил коробку и протёр глаза, в которых на миг, всё потемнело. Приглядевшись затем внимательно, понял...
Это был - не совсем человек!! Голова человеческая, только маленькая, но тело... то ли оленя, то ли косули! Полуживотное, получеловек смотрело на него злыми, узкими глазками и вдруг...
Этот громкий писк, больше похожий на резкий визг, стоял в ушах, когда это существо бросилось на него, а Сарафанов уже по инерции падал назад. Он не успел позвать на помощь, да кто придёт ( ? ), эта сволочь на работе, он дома один, уже падая, он тихо прошептал:
- Пить!
Существо склонилось над ним, скаля клыки, затем ударило его куда-то в грудь, кажется в сердце, копытцем, которое блеснуло в лучах солнца... "Или это был пинцет? А солнце откуда, оно с другой стороны"?
Сарафанов попытался встать, но сил не было, он только чуть приподнял голову. Последнее, что он увидел...
Существо повернулось задом и он увидел длинный крысиный (?) хвост, кончик которого стремительно влетел в его приоткрытый рот. Голова снова бессильно упала на пол. Хвост быстро лез всё дальше, внутрь, а Сарафанов даже не мог его остановить, вытянуть; руки онемели, он не мог их совсем поднять. Рот закрыть, зубы сжать и то не было сил. Он начал задыхаться, хвост пробирался всё дальше, заполняя весь объём организма, обволакивая все внутренности, мозг и вот ... кончик хвоста больно ударил в самое сердце.
- "Всё"! - подумал Сарафанов, теряя сознание и эта была его последняя мысль на этой земле.
Очнулся он в подвешенном состоянии. Вниз головой. Но странно, своего тела и ног, он совсем не видел. Было кошмарное ощущение, что даже головы - не было! Да и не висел он вовсе, а словно парил, точнее завис в воздухе или ещё где-то, в полной бесцветной пустоте. Такой страшно одинокой, как была его прежняя жизнь!
Вдруг, Сарафанов, увидел себя маленьким. Он убегал тогда каждое утро за сарай и становился на голову у стены, там где взрослые пилили, рубили дрова, и было много на земле грязно - жёлтых опилок. "Зачем он это делал? Он не знал. Так было легче смотреть на этот мир. Оказывается, он перевёрнутый! А вниз головой, это так и нужно, это правильно"! - Он мог простоять так долго, очень долго...
Мать потом ругалась:
- Опять опилки в волосах! Бери гребешок, вычёсывай!
Ему нравилось чесать голову гребешком. Чесал бы и расчёсывал часами!
"Отец"? - Он его не помнил совсем. Не любили отца в деревне. Это из-за деда! Тот говорят зверь был, раскулачивал всех, расстреливал, писал доносы по любому поводу. Нашли в озере, говорят - утоп! Странно как-то, лодка плавала, а рыбака нет!
Сарафанов помнил своего отца, только по фотографии. Маленькой, пожелтевшей. Остальные, мать говорит, куда-то пропали или украл кто - то. Хотя кому они нужны, родни то нет?
Отчётливо Сарафанов запомнил отца только в один день, точнее в какие-то мгновения, которые потом снились ему не раз.
Отец взял его на охоту. Он не помнит весь день. В памяти врезалось, выстрел! Отец подбежал к раненому оленёнку. Тот хотел вскочить на ноги и не мог!
- Будь жестоким, иначе пропадёшь в этом мире! - кричал отец, с налитыми кровью глазами, вкладывая двухствольное ружьё в его руки. - Стреляй! - грозно приказал отец.
Ружьё было тяжёлое, он еле дотягивался до спускового курка. - Стреляй! - орал дико в мёртвой тишине леса, отец. Руки у мальчугана дрожали и не было сил нажать на крючок.
Сарафанов помнил он чуть не заплакал, но очень боялся отца и сдерживался из последних сил. Отец подошёл вплотную сзади, крепко, до боли обняв, поддержал ружьё в его руках и своим пальцем стал нажимать на его палец с курком. Сарафанов - младший заплакал, чуть прикрыв глаза.
Сарафанов совсем не помнит глаз отца, они не запечатлелись у него в памяти да и на фото, они какие-то не отчётливые, размытые, а вот глаза оленёнка... Сарафанов запомнил на всю жизнь. Убил он тогда с отцом, эту Жалость!
Он уже падал с ружьём на спину, маленький, а понимал, что совершил нечто дикое. Звериное! И он - уже не человек!
Когда отец пропал, уехал куда-то на стройку и с концами, Сарафанов убегал за сарай и становился вверх ногами. Так было легче жить! Хоть на чуть-чуть...
Сарафанов посмотрел вниз... или вверх? Он не знал. - "Это он лежит?? Ну, да"!
Рядом с его телом сидит жена, её родственники, которых он не любил, они его. Много соседей, которых он презирал, они по-видимому, его в ответ. Завидовали же гады, по любому пустяку!
Жена неожиданно громко заплакала:
- На кого ты меня оставил! Последний Сарафанов ушёл в роду!
Если бы у Сарафанова было сердце, оно возможно бы сжалось. Но сердца не было! А Жалость свою, он когда - то убил!
Слёз тоже не было! Было только ощущение, что он следит за всеми через какой - то рентгеновский аппарат. Или даже может за ним, за Сарафановым, все сидящие сейчас внизу, через этот аппарат наблюдали! И было ещё такое кошмарное чувство, что кто - то сверху, его рассматривает тоже. Но кто? Было почему - то очень страшно!!
- Зачем перетрудился в такую жару? - вдруг запричитала ещё громче жена.
- "Ах, ты гадина"! - изумился Сарафанов. Но ещё больше поразился, когда прочитал будто на мониторе, мысли супруги.
- "Чтобы не судачили, год подожду, а потом уйду к Файзулину! Квартиру продам и уйду"!
- "Стерва"! - неизвестно чем, встрепенулся Сарафанов. - " И это то у гроба"!
Жену он не любил. Точнее, увлёкся ею по молодости. Кровь кипела, адреналин и всё такое. Мужик же любит глазами. Страсть быстро прошла. Глаза привыкли, адреналин больше не вырабатывался, не возбуждала его жена. Он её не хотел, а ей от него этого и не нужно было. Так и жил с ней по инерции. Детей не было, разве они могут быть без любви? Хотя могут, вон соседка нарожала Петру, один другого страшнее, может не один "файзулёнок" бегает!
Он сам при первой возможности, изменял жёнушке. Но чтобы она?...
"Гадина... Было бы с кем? С Файзулиным! Кочегаром! Сморчок проклятый! А может не сморчок"? Да... теперь уже всё равно".
"Для чего же жил"??
Сарафанов внезапно услышал какие-то истошные крики. Где-то там в стороне, далеко-далеко. Он смутно помнил голос отца, но ему показалось, это кричит именно он! А может дед? Эти вопли были невыносимые!
Вдруг, в другой стороне, он услышал музыку. Классическую? Он в этом не понимал, на Земле не было времени эту ерунду слушать. Вот футбол, пива попить, Катьку - табельщицу прижать в тёмном, укромном уголке...
- "А музыка красивая! Жаль сердца нет, а Жалость когда - то потухла вместе с глазами оленёнка"...
"Господи!! Для чего я жил то здесь"?!
- Сынок! Возьми гребешок, причешись!
- Мама!! Где ты, мама?!
Он хотел закричать, но голоса то не было. Не было ни глаз, ни сердца, а Жалость умерла ещё в детстве...
Когда они с матерью переехали в город, он пошёл работать. Друзья, девчонки, выпивки. Потом подвернулась эта...
Он пришёл домой через два дня, мать лежала на кровати, болела тогда. Жара была страшная! Наверное, потянулась за кружкой с водой, в руках не удержала. Так и валялась под кроватью, пустая...
- Мышка бежала, хвостиком махнула...
- "Бабушка"? - так он её не знал совсем. Люди говорили, что дед и на неё какую-то кляузу написал. Увезли её в Сибирь.
Мать рассказывала, что бабушка часто пугала отца маленького, злой мышкой, чтобы тот не сбегал ночью с печи. Хочешь по - маленькому? Валенки на ноги и в сенцы, на ведро. И это только вечером. Ночью ни шагу на пол, там мыши... Потом, были крысы...
Отец всю жизнь их боялся, пока не пропал!
"Родные мои! Для чего я жил"??
И вдруг... он увидел глаза! Они заполняли всё пространство, всё его непонятно какое сознание.
- Вот моя Жалость! - заорал он непонятно и обрадовался, что мог ещё кричать. Он слышал себя!
- Прости меня! - заплакал он и ещё больше обрадовался, что может даже плакать.
Уже улетая куда - то, он вдруг ясно увидел картину того дня...
Падая, он случайно нажал на второй курок. Отцу размозжило голову сразу.
Сарафанова - младшего, обкусанного всего комарами, нашли на второй день в лесу. Он ничего не помнил!
Мать, чтобы не травмировать, говорила всё время, что отец уехал куда-то. А он с тех пор, убегал за сарай и становился на голову...
Так ему легче было жить в перевёрнутом мире! Так вниз, в землю, из его головы уходил Страх! Который поселился в нём, вместо Жалости!
А может он так замаливал грехи за отца, да ещё и за деда? А может, за всех предков? Которые оставили на этой Земле - Боль и Страх!
Он этого не понимал, он всё время, всю жизнь, искал везде - свою Жалость!