Войтех, вздрогнул от неожиданного возгласа за спиной, у него выпал напильник из рук и больно ударил по ноге. Он поморщившись, схватился за верстак, оглянулся и... замер.
Сзади стояла улыбающаяся Тамара.
Тамарка сделала причёску. Видно очень хотела сделать себе подарок, но перестаралась. Пьеру показалось, что она даже забыла выбрать бигуди.
- "Чёрный барашек в белом халате"! - мелькнуло у Пьера. И правда, голова вся в многочисленных кудряшках, постиранный белый халат, по-видимому, сел, и так был натянут на её фигуре, которую сам Пьер называл - " метр пятьдесят на метр пятьдесят", что казалось пуговицы вот-вот с громким вздохом лопнут, и откроют все прелести фигуры кладовщицы. Ему эти прелести иногда снились в кошмарных снах. Пьер облизал губы. Вчера немного посидели, его мучил "сушняк".
- Пппоздравляю! - проговорил он невнятно, нагибаясь за напильником.
Тамарка посчитала, что облизывание губ, это намёк, своего рода сногсшибательный успех, который она произвела на покрасневшего слесаря. - "Сегодня все мужики упадут у моих ног"! - она игриво ему подмигнула. Пьер, у которого прилила кровь к голове от нагибания, прижался к верстачному шкафу, дальше отступать некуда было.
Но тут Тамарка оглядела цех.
- А где все? - крикнула она возмущённо.
- Ввв полировочном! - пролепетал Войтех, прижимая напильник к груди. - "Если полезет, буду отбиваться"! - стрельнула в голову шальная мысль.
- Ззакуску готовят! - выдавил из себя Пьер, с гримасой на лице. Ручка от верстака, больно упёрлась прямо в копчик.
- Готовятся значит! - весело крикнула Тамарка и захохотала. У Пьера закружилась голова. Ему показалось, что около Неаполя всё же проснулся Везувий и его отголоски, дошли до полупустого цеха.
- А ты чего! - крикнула Тамара, оборачиваясь, уже быстро уходя. - Обед же!
- Яя сейчас! - пролепетал Пьер, не сводя взгляда от крупного покачивающего зада кладовщицы. Ему были даже видны нитки, которые натянулись на швах, по бокам халата.
- " Ей богу, располнела! Надо сесть от неё подальше"! - только подумал он, но тут Тамара опять повернулась.
- Чего? - переспросила она и заметив издали его взгляд, опять расхохоталась, шутливо погрозив ему пальцем.
Напильник выпал из рук Пьера и ещё больнее упал, уже на другую ногу. Войтех охнул и нагибаясь подумал:
- "Весёленький денёк будет"!
Когда Пьер, слегка хромая, зашёл в полировальную комнату, Тамарка громко смеялась, рассказывая, как она отмечала когда-то своё тридцатилетие. Последнее, что Пьер услышал сквозь её смех, были слова:
- Все мужики пластом лежат под столом, а мне хоть бы хны!
- Пьер! Скотина! - закричал Витька Волк. - Где ты ходишь? Наливай давай!
Без Войтеха, эту функцию никто на себя не брал. Все на полном серьёзе считали, что у него лёгкая рука.
- Вот-вот! - поддакнула Тамарка. - Я захожу в цех, а он стоит, что-то пилит. И ещё глазки строит!
- Яя! - было возмутился Пьер, под хохот Тамарки. - Я... - начал он объяснять друзьям, но Плониш, начальник Тамары, перебил:
- Войтех! Давай разливай! Скоро обед закончится!
Тамарка, была в великолепном расположении духа. Она уже рассказывала Сашке Похильцу, как она закидывала гостей, дружков мужа по работе, в такси, после вечеринки в честь её тридцатилетия.
Она так заржала, что груди заколыхались, как два арбуза на волнах, отчего пуговица на груди халата, держалась очевидно, уже на последней нитке.
Пьер, косясь глазом на её прыгающие, как баскетбольные мячи груди, наливая водку, стучал горлышком бутылки о стакан.
- Руки трясутся? - рявкнул сердито Волк. - Только попробуй пролей!
- Это потому, что Пьерушка у нас холостой! - захохотала кладовщица.- Надо найти ему деваху! - у Пьера запрыгала бутылка в руках, в последний стакан он наливал, держа бутылку обеими руками.
- Ты чего? - спросил изумлённый Плониш.
- Замёрз! - не зная, что ответить, соврал Пьер.
- Вот я и говорю, в августе - то месяце! - не успокаивалась Тамарка, смеясь и тряся кудряшками во все стороны. Пьеру даже почудилось, что кто-то нечаянно нажал на кнопку и включил станок, отчего закрутился полировочный диск.
- Ему б такую девку как я, мигом бы кровь разогрела! - опять верх-вниз закачался бюст кладовщицы.
- "Это не Везувий! Это Монблан какой-то"! - подумал с содроганием Пьер, облизывая капли спиртного с пальцев.
- Ну что! Надо тост сказать! - заявил Витька, взглянув на Плониша.
- Рыжий, давай! - сказал Сашка, вставая. Все сделали серьёзный, торжественный вид.
Владимир откашлялся, взял в руки стакан и посмотрел на подчинённую.
- Мальчики, на меня пока не обращайте внимания! - проронила та сидя, доставая из кармана маленькое зеркальце, кисточки и какую-то тушь. Она принялась наводить "марафет".
- Тамара! - начал Плониш, смотря почему-то в окно. - Я желаю тебе цвести и дальше, и оставаться вечно молодой! Пусть все твои мечты сбудутся!
- Спасибо! - сказала она, подкрашивая ресницы на одном глазу, для чего она зачем-то прищурила другой, а тот, открыла до неимоверной величины, натянув веко вверх. Зрелище не для слабонервных! Вот наверное, почему, Плониш смотрел в окно. Один раз увиденное таинство наведение красоты подчиненной, оставило видать, глубокий след в его жизни.
Пьер никогда не видел глаза кальмара, но что-то примерное он уже себе представлял!
Чтобы не смотреть на Тамару, все выпив, сразу налегли на закуску. Но как Тамарка выпила, подкрашивая глаз, никто не мог сообразить!
- Пьер! Давай по второй! - зарычал удивлённый Волк. Пьер, решая задачу куда бы сесть, потому что кладовщица заняла полтора стула и закусывал он стоя, схватился за бутылку.
- Тамара! - начал Витька, дождавшись когда Пьер наполнит стаканы. - Ты родилась в прекрасный месяц! - он выбрал листок из кармана и стал читать:
Август - звезды,
Август - грозди
Винограда и рябины
Ржавой - август!
Полновесным, благосклонным
Яблоком своим имперским,
Как дитя, играешь, август.
Как ладонью, гладишь сердце
Именем своим имперским:
Август!- Сердце!
Месяц поздних поцелуев,
Поздних роз и молний поздних!
Ливней звёздных -
Август!- Месяц
Ливней звёздных! *
Тамара, уже наведя порядок и убрав косметику, молча слушала, шмыгая носом, потом схватила стакан, и залпом махнула. Поставив стакан, она выдохнула:
- Мальчики! Что же вы со мною делаете? Я же только накрасилась! А здесь, чуть слёзы не полились из глаз. Как красиво! Чьи это стихи?
Плониш покраснел.
- Забыл! Это мне сосед переписал, он все...почти все стихи знает наизусть. Я попросил что-нибудь, про август...
- Пожалуйста, Владимир! Узнай, кто поэт! - попросила она, убирая листок со стихами в карман халата.
Тут она заметила, что Пьер стоя, тычет вилкой в тарелке, стараясь насадить на неё сосиску.
- Пьеруня! А ты чего стоя! - крикнула она, поймав его за рукав синего халата.
- Садись! - сказала Тамара притянув его к себе, а затем толкая вниз, на стул. - Что нам места мало?
Пьер так шмякнулся на стул, что аж лязгнули челюсти. Он попытался дрожащей рукой всё же дотянуться до сосиски, но здесь Тамарка со всей массой уселась на свой стул. Так как места свободного было мало, она половиной попы грохнулась на колени Войтеха. Вилка с сосиской выскользнула из рук Пьера, он враз стал пунцовым. Ему показалось, что его придавил асфальтный каток. Он пробовал достать вилку, но у него ничего не получалось. Под смех друзей, Тамарка взяла сосиску в руки и сказала:
- Открывай рот!
Пьер не мог сказать ни слова, он задыхался и как раз открыл рот, чтобы набрать воздуху.
В это время, кладовщица со смехом произнеся:
- На! - сунула пол сосиски ему в рот. Пьер задохнулся и начал кашлять, причём голова его каждый раз тыкалась в грудь Тамарки. Со стороны могло показаться, что кладовщица грудью кормит слесаря.
При этом, Тамарка хохотала, поднимая ноги ещё больше, увеличивая давление в несколько раз, тряся грудями так, что голова Пьера то пропадала под ними, то вылазила сбоку. Тамара вдруг заголосила:
- Ой, мамочки! Сейчас описаюсь!
Лицо Пьера из красного превратилось в белый, под цвет халата кладовщицы. На него было жалко смотреть. Он пробовал что-то сказать, но только мычал:
- Я ...яй... Та...ма! ..ма! - словно хотел поблагодарить Тамарку за кормёжку.
Наконец, он каким-то чудом выскользнул со стула и из-под ног Тамары, и согнувшись, простонал:
- Чуть яйца не отдавила, Та-ма-ра!
- Ой, мальчики! С вами не соскучившись! - еле произнесла, хохоча Тамарка, вытирая глаза, отчего под ними размазалась синева. И со словами: - Я мигом сбегаю в туалет! - исчезла.
- Давайте махнём без неё! - быстро предложил Пьер и не дождавшись ни от кого согласия, стал наливать спиртное.
Никто не мог предположить, что с Тамаркой, в туалете, произойдёт конфуз. Дело в том, что накануне, кому-то в голову взбрело вечером покрасить двери туалетов. И вправду, старый цвет уже был не ахти какой, а тут из грязно-серого, стал синим, под цвет наших слесарных халатов. Но видно маляр был не в курсе, наутро он повесил двери с высохшей краской на петли, но перепутал мужской туалет с женским. Мы, кто уже давно работал, не обращали внимания на буквы - "М" и "Ж", все знали, направо - мужской, налево - женский. Знала конечно же об этом и Тамарка, хоть и не работала у нас в цеху. Кладовщица по-привычке пошла налево.
А вот молодой мастер - Йонас, первый день работающий у нас, не знал. Он зайдя в туалет, взглянул на буквы и шагнул налево.
Многие наверное, помнят советские туалеты на заводах. Какие там унитазы! Металлические следы для ног, очевидно чтобы ноги не проскальзывали в трудный момент и дырка. Канализационная.
Двери туалетов-то подошли к петлям дверей, но не к петлям крючков. При малейшем прикосновении к дверям, крючки почему-то выскальзывали из петель. Если Йонас, услышал бы за дверьми какой-то шум, может он и не дёрнул бы за ручку двери. Но там, за дверьми, была тишина.
Дверь моментально открылась и Йонас уже хотел сделать шаг вперёд. Мы не знаем, как его не хватила кондрашка, когда он увидел сидящую кладовщицу, которая вылупила на него глазищи, с синими кругами под ними. Секунду они смотрели друг на друга, а потом...
Этот визг, мы услышали даже в полировочной. Все бросились в туалет. Молодой побледневший мастер, хотел сразу убежать, но сделав шаг, услышал опять визг. Двери-то открывались. Он подпёр плечом двери и держал их, слушая как материлась Тамарка, шурша туалетной бумагой. Когда мы ворвались в туалет, Йонас, скользя вниз по дверям, очевидно теряя сознание, шептал:
- Здесь буква "М", а там сидит жо...
Тамарка выскочила потная, красная, ещё больше размазав туш по лицу, тряся кудряшками, заорала:
- Стучаться надо! - но мастера к этому моменту и след простыл. Как он не обделался от испуга на месте, ума не приложим.
Этот поход в туалет, неблаготворно подействовал на Тамарку. Она вдруг, быстро налив себе стакан, обведя всех строгим взглядом синеватого лица, ехидно спросила:
- Мальчики! А где подарки?
На что Пьер, доставая из кармана что-то, торжественно произнёс:
- Тамара! Это от нашего коллектива! - и повесил ей на шею медаль.
- Что это? - Тамарка, прищурившись разглядывала подарок.
На одной стороне памятной медали была выгравирована - Башня Гедиминаса и надпись - Вильнюс, на другой: Поздравляем Тамару с юбилеем и большими цифрами - 35, по бокам даты - розы.
Кладовщица вдруг всплакнула.
- Спасибо вам, мальчики!
Все дружно выпили, перед этим поочерёдно поцеловав в щёчку именинницу. Сев, Тамарка достала зеркальце и взглянула на себя:
- Ядром вам в харю! - сердито крикнула она, обиженно надув губы. - Вы чего не скажите, что я перепачкалась?!
Все зашумели, загалдели, уверяя, что она в любом виде привлекательная.
Тамарка красилась и хохотала, отчего медаль прыгала у ней на груди, сверкая отполированной до блеска поверхностью.
- У меня знаете, сколько медалей по толканию ядра?! - хвасталась она смеясь.
- Не счесть!
Но через пару тостов, она неожиданно быстро захмелев, становилась, то агрессивной, отчего Пьер, принеся стул, сел подальше от неё, напротив; то хохотала по пустякам, а затем, вдруг, плакала без причины, растирая краску по лицу, становясь понемногу синей, как спелая слива.
Сначала она налетела на всех.
- Почему, никто не сказал про её причёску?
Все наперебой начали говорить, уверять, что она мисс среди всех кладовщиц и вообще, на всём заводе - нет равных!
Тамарка так хохотала, что пуговица наконец не выдержала, оторвалась и со свистом полетела прямо в Пьера, который жевал квашенную капусту. Но Тамарке было этого мало, она расстегнула все пуговицы, распахнула халат и крутясь во все стороны, спросила с улыбкой, но грозно:
- Ну как я вам?
Войтех, чуть не подавился капустой. Бордовая кофточка Тамары, тоже была ей явно мала. - "Может её подарили на Тамаркино тридцатилетие"? - подумал Пьер, с ужасом представив, если и она треснет по швам.
Выслушав дифирамбы, довольная Тамарка, выпила залпом стакан, а потом внезапно расплакалась.
- Вы не видели меня ещё в мини юбке!
Пьер чуть не свалился под стол.
- Представляю! - зачем-то ляпнул Волк.
- А это вы видели? - вытерев слёзы, вдруг, крикнула Тамарка, задрав халат и поворачиваясь задом.
Пьер, посмотрев на очень большую круглую задницу в облегающих вилкавишских джинсах, по инерции отпрянул назад, ножка стула не выдержала и он точно разбил бы себе голову об полировальный станок, если бы его не удержал Сашка, который тоже не просто так, отошёл подальше к окну.
- Сьють! - зачем-то свистнул Витька Волк. Тамарка посчитала это удивлением и ошеломительным успехом, отчего грудь её, вместе с медалью, заходила от хохота, стараясь ещё скинуть, и кофточку.
- То то же! - крикнула весёлая, но уже совершено синяя Тамарка.
Она неожиданно взяла, скинула халат и забросила его в угол. Все с ужасом ждали продолжения.
Плониш вскочил, подбежал к углу, поднял халат и стал встряхивать.
Из белого, он мигом превратился в зелёный, очевидно пыль от пасты Гои, от шлифовальных кругов, попала и туда.
- Тамарочка! Одень халатик! - жалобно умолял начальник подчинённую. Тамарка и ухом не вела. Она вращаясь, начала голосить:
- Снег кружиться, летает, летает...
Но дальше допеть не смогла. По-видимому, закружилась голова и она завалилась на стол, сбивая все стаканы, и тарелки на пол, попав в придачу лицом, в тарелку с горчицей. Во что попала кофта, сразу не сообразили, наверное в майонез, но когда все подскочили и помогли ей встать, она еле удерживая равновесие, олицетворяла собой все цвета радуги, после августовского дождичка. Как она головой не попала в винегрет, тоже не понятно, наверное, не дотянулась, не хватило роста.
Плониш накинул на неё халат, который был защитного цвета. Он словно отправлял подчинённую, на какой-то невидимый бой. Тряся кудряшками, с торчащими в них салатами, находящимися было на столе, до которых Тамарка всё же дотянулась, она сначала заржала, а потом, зарыдала, словно этот "бой" предстоял ей последним; тускло блестя медалью, на которой ещё можно было разглядеть цифру - пять, остальное, всё было в майонезе. Но как она левым ухом попала в фаршированный перец, очевидное-невероятное, потому что он стоял, в дальнем краю стола?!
С мочки Тамаркиного уха, закрывая серёжку, свисала большая алая, под цвет кофты, капля соуса из фаршированного перца. Вдруг, кладовщица прошептала:
- Пойду на склад, прилягу!
Плониш, за её спиной перекрестился. Выходя, Тамарка тихо запела:
- Только раз в году...
Побледневший Плониш прошептал, сначала ей вслед:
- Тамарочка, потише, пожалуйста! - а затем, закрыв за ней дверь, уже нам:
- Надо было, ей снять медаль!
Здесь все и посмотрели на Пьера, который доставая бутылку из-под стола, произнёс опять: