Он проснулся от резкой, острой боли в груди. Голова гудела, отдавая звоном в ушах, виски отстукивали ритм этому звону. Какофония в голове, когда вокруг мертвая тишина. Не открывая глаз, прерывисто дыша, попытался вспомнить, что же ему приснилось только что ( ? ), ведь что-то такое приятное, далёкое, родное из детства. - "Ах, да"! - вспомнил он, приложив холодные пальцы к вискам. - "Он играл с Мишей в шашки! Он выиграл у брата, проведя в конце партии хитрую комбинацию, пожертвовав свою шашку. А затем задорно смеясь, черной шашкой "перепрыгнул через три белые шашки "соперника", "сбив" их, при этом восторженно крича удивлённому и расстроенному враз, младшему брату: - Раз, два, три и в дамки"!
Он судорожно вздохнул, стараясь унять боль в груди, в висках, облизнул пересохшие губы и открыл глаза. - "Позвать жену, пусть принесёт воды"? - он непонимающе озирался, вглядываясь в темноту. - "Где я? Да я же не в Горках! Позвать Боржакова"? - но тут сознание окончательно прояснилось ото сна и у него с сожалением промелькнуло: - "Да я же сам его"...
И пришло то щемящее чувство, которое не покидало его последнее время, когда он слишком поздно понял, что: - "Вернее, честнее, преданнее, чем Баржуков, у него уже помощников уже не будет"!
И тут он, уже с чуть восстановившемся дыханием, с огорчением вспомнил: - "Я же вчера хотел подольше поработать, накопилось столько дел", - и печально выдохнул шепотом в тишине: - "Не успел"! - хотя не мог и не хотел себе честно признаться, что попросту не хватило сил, поэтому он и решил заночевать здесь, чтобы утром продолжить работу. В последнее время, его хватало от силы на два-три часа для работы с бумагами, документами. А совещания со своими подчинёнными он проводил всё реже и то на короткое время. Что уже говорить о официальных встречах с иностранными государственными лицами, их практически не было, из-за его болезненного состояния.
Он не любил слабаков и сам никогда раньше не жаловался на здоровье никому, даже близким, тем более врачам, которых не любил, да что говорить, чуть боялся ещё с юных лет. Да в молодости и не было нужды к ним обращаться, обладал отменным здоровьем, занимаясь спортом!
Но сейчас, он уже отчётливо понимал, что его феноменальная память, восхищавшая окружающих, начала его подводить и энергия работоспособности, тоже постепенно куда-то улетучилась за последние три года, и по-видимому, канула навсегда в бездну прошлого.
Он снова прислушался к себе. Боли в груди и в голове, вроде уменьшились, дышать стало легче. Он даже обрадовался, что заночевал здесь, дома бы всполошились родные, опять эти врачи, которые менялись в последнее время, одни за другими, как игральные карты в руках профессионального фокусника. Он не знал, что дочка уже давно выговаривала врачам: - Что вы даёте ему, если из-за этих лекарств, он на людях выглядит дурак дураком?!
Было слышно, как за окнами завывал, точно плача, ночной ветер. - Наверное, на улице метель"? - он полежав ещё с минуту, потянулся к стене.
- "Сколько сейчас времени"? - он включил светильник над диваном и посмотрел на часы. - "Два часа ночи! Теперь уже точно не уснуть без снотворного"!
Он давно стал злоупотреблять успокоительными и снотворными медикаментами, и началось это, именно с тех пор, как он переехал из Свердловска в Москву. Все эти споры с Сигачёвым и Горвачёвым, не прошли даром. У него тогда на нервной почве нарушился сон и спал он всего по три-четыре часа в сутки. Он стал более резок, раздражителен. Успокоение находил лишь в алкоголе, но тот приносил облегчение лишь на время.
Выпить он мог много ещё с молодости, причём с хорошей компанией, да с обильной закуской, "перепивал" многих. А началось это, ещё в начале карьеры. Хотя тогда казалось, какая может быть карьера у мастера строительной бригады? Тяжёлая работа требовала разрядки. А какой строитель не пьёт?!
Но отменное здоровье выручало. Отходил быстро, без похмельных синдромов. Баня, занятие спортом, делали своё дело. Он снова с головой окунался в работу, был сам "трудоголиком" и требовал это от подчиненных, разгильдяев и лоботрясов он не любил, это наверное, передалось ему от отца.
Здесь, в столице, на партийной работе, он тоже часто прикладывался к бутылке, но самое странное, алкоголь помогал отчасти. Он начал пробуждаться по ночам, именно из-за стрессовых ситуаций, тревожных мыслей, размышлений им сопутствующих и тогда в ход шли, успокоительные средства. Организм, пусть даже и человека спортивной закалки, быстро привыкает к снотворным лекарствам. Требовалось больше алкоголя, чтобы расслабиться от напряженных будней и с каждым разом сильнее или больше снотворных, чтобы уснуть. Но сон опять прерывался зачастую посреди ночи. Замкнутый круг, который рано или поздно, должен был до добра не довести. Так и получилось!
Вспомнив про алкоголь, он внезапно подумал: - "Надо выпить рюмку ликёра, а ну их, эти медикаменты"! - он привстал, чтобы дотянуться до прикроватного шкафчика и только приоткрыл дверцы, чтобы достать початую бутылку французского ликёра или полную грузинского коньяка, но тут его взгляд упал на кресло, стоявшего у большого стола, посередине спального зала. Рука замерла в воздухе и от ужаса дыхание снова перехватило, и ему даже показалось на миг, что зашевелились волосы на голове.
В кресле сидел опять "Он", человек в чёрном одеянии с капюшоном, закрывающем пол - лица. Не отрывая взгляда от Чёрного Монаха, как назвал он незнакомца про себя ещё после первой встречи, он схватился за грудь и бессильно упал назад, на подушку, снова тяжело и отрывисто дыша. - "Опять Он! И это не мираж! Значит, и тогда всё было наяву"!
Монах резко откинул капюшон назад и он впервые увидел отчётливо его лицо. Он содрогнулся от взгляда его чёрных глаз или они показались ему чёрными из-за слабого освящения ночного светильника ( ? ), но то что они пронизывали его до мозга костей, вызывало ужас и необъяснимый страх!
- Это наша последняя встреча! - произнёс тихо Монах, сверля его взглядом, от которого хотелось спрятаться, укрыться под подушкой. Он с усилием прикрыл глаза и вспомнил первую встречу.
Да, это было три года назад, после того, как ему уже провели операцию аортокоронарного шунтирования. Он тогда лежал в палате Центральной клинической больницы, для простого обывателя, напоминающей наверное, больше апартаменты в какой-нибудь комфортабельной гостинице. Хотя, откуда мог простой обыватель в то время, не то что видеть, даже знать, что такое комфортабельная гостиница.
Борис Петрович, тоже тогда проснулся среди ночи и вдруг, с изумлением, переходящим в леденящую кровь тревогу, увидел перед собой сидящего на стуле у больничной кровати, какого-то человека в черном облачении.
Ему тогда показалось, что он всё ещё спит и это видение в его продолжающимся, но уже в кошмарном сне. Он тогда зажмурился, открыл глаза, но о, ужас, мираж не растаял!
В свете тусклой красной лампочки над кроватью, он вгляделся в незнакомца. Широкой кости, старческое лицо, крупный мясистый нос, чуть с горбинкой. - "Наверное, так же, как и у меня, когда-то переломан в молодости". - Прикрывал лоб до тонких, выгнутых в дугу бровей, капюшон, скрывающий быстрее всего седые волосы, длинные пряди которых, как кисточки, торчали с плеч старика. Небольшая остроконечная, наверное, тоже седая бородка, которая была тогда из-за падающего на старика света, рыже - красноватого цвета. Старик, как старик, ничего примечательного! Но лицо с слегка красноватым оттенком кожи, было изборождённое многочисленными морщинами, что даже напомнило ему почему-то недавно увиденную в каком-то научном журнале, фотографию Марса, с якобы высохшими, быть может миллионы лет назад, руслами марсианских рек; это производило впечатление чего-то нереального, неживого! Но глаза... Они были "живыми"! Они словно рентгеном прощупывали весь его организм, выворачивали его сознание наизнанку.
- Кто вы?! - прошептал он с усилием, удивившись тому, что голос его так ослаб.
- Неважно! - тихо ответил ночной посетитель, не сводя с него чёрно - красноватых глаз, которые иногда сверкали необычно ярким блеском, вызывая дрожь в теле лежащего на кровати. Он хотел уже громко спросить, даже возмутиться: - "Как вы сюда прошли? Кто вас пропустил"? - в конце концов, - "кто разрешил"? - но только беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба, вдруг, оказавшись неожиданно вне родной среды, на берегу реки.
- Я сам пришёл! - опередив его вопросы, страшным шёпотом произнёс незнакомец.
Он тогда неожиданно рассердился на себя: - "Да что здесь происходит? Ведь это действительно не сон! Кто посмел его потревожить? Его, Первого человека в стране"? -... он намеревался уже грозно закричать, позвать охрану, врачей, даже было дёрнулся, чуть потянулся к красной тревожной кнопке над кроватью. Но незнакомец быстро нагнулся над ним и тихо приказал:
- Не сметь! Лежи тихо!
Борис Петрович, сам всегда ко всем обращался на "Вы", а здесь это повелительное требование на "Ты", в первый миг покоробило его, но затем тут же мелькнуло - "что со старого человека возьмёшь"? ), но когда весь смысл сказанного, а тем более интонация, дошла до его сознания, это изумило его и одновременно, взбесило его до крайности. - "Это что, какой-то больной старик, заблудившийся в больнице ночью и зашедший случайно ко мне в палату? Да кто ты такой, чтобы мне приказывать"?!
Но человек в чёрном, так на него посмотрел, что у него сразу наступило оцепенение, рука зависла в воздухе, все мышцы словно атрофировались, не подчинялись командам мозга. Хотя какие команды? Монах будто окончательно завладел его мозгом, словно читает его мысли и желания, и от этого становилось жутко вдвойне! Ещё он каким-то образом, лишил его голоса и из горла, он мог лишь издать какие-то едва еле слышимые хрипы, больше по-видимому похожие, на храп глубоко спящего человека.
Старик так вплотную приблизил своё лицо, наклонившись над ним, что из капюшона выпали длинные, тоже седовато - кровавого оттенка волосы, которые чуть коснулись щёк больного, отчего он вздрогнул, и со страхом услышал его шепот:
- Что царь Борис? Крови испугался? А там, за окном... - он кивнул головой в сторону окон, завешанных длинными, тёмными гардинами, не пропускающих ночной лунный свет с неба и отблески от уличных фонарей на заснеженных крышах медицинских корпусов, расположенных напротив Центральной клиники. - ... льётся человеческая кровь? - продолжил тихо незнакомец. - Тебе за это не стыдно? Не больно? Не страшно? - все вопросы он задавал медленно, с расстановкой, словно вместе со словами вонзал в его тело тонкий хирургический нож, а вместе с холодным взглядом черно - кровавых глаз, в его мозг, будто острую, длинную сосульку.
- " Да кто же это"? - он со страху чуть не заплакал и только еле промямлил непослушными губами: - Что вы хотите от меня?
Человек в чёрном отпрянул назад и властным голосом, но тихо, принялся рассказывать такие подробности его жизни, что он слушал, застыв в изумлении и ужасе.
Как он лишился в детстве пальцев, как проказничал в школе, шалил во дворе. Ну допустим, об этом старик мог откуда-то узнать. Но дальше он "раскрыл" такие секреты его молодости, которые не мог знать ни один человек в мире, кроме его самого! - "Ладно он читает каким-то образом сейчас мои мысли, но откуда он знает, что произошло со мной раньше? Кто это? Какой-то "новый Мессинг? Кто его ко мне подослал? Как он оказался тут"? - старик неожиданно прервал свою речь и грозно прошептал:
- Я уже сказал! Я сам пришёл! - и не дожидаясь от него никакой реакции, после некоторой паузы продолжил. Он не говорил о его учебе в институте, о его увлечении волейболом, о его работе на стройке, начиная с должности прораба, заканчивая начальником стройуправления, а начал медленно повествовать: о его начальной партийной карьере в Свердловском обкоме, затем в Верховном Совете СССР, причем с такими подробностями, в частности о якобы его "падении в реку с моста", что зная об этом ещё в те времена, его давно бы выкинули из коммунистической партии, за которую он уже чуть позже, с пеной у рта ратовал на партсобраниях, и которую, он потом сам же хотел запретить в стране. В стране, в которой ещё жили те, кто дрался с фашистко - немецкими захватчиками, ведомые на бой командирами - коммунистами, а значит, и коммунистической партией. А запретить её он хотел после того, как КПРФ подняла вопрос в Думе об отмене Беловежских соглашений и узнав это, президент даже планировал заодно разогнать всю Думу, также силовым решением, как он сделал это в 93 - ем, вопреки существовавшей тогда в стране конституции, с Верховным Советом страны, расстреляв защитников Белого дома из танков!
- "Откуда он всё знает? А может это не больной? Ну точно не монах! Может из каких - то спецслужб? Каких"?
Но когда человек в чёрном начал говорить, кто предложил президенту подчинить Центральный Банк страны международным банковским структурам, он понял: - "Этот человек знает всё"!
Борис Петрович взмолился с дрожью в голосе:
- Хватит! - но безжалостный старик, словно не слышал его хрипа, сыпал новыми фактами, даже начал говорить в каких оффшорах держит счета его Семья... Борис Петрович сник, для него самого это раньше было тайной и собравшись с последними силами, еле выдавил из себя:
- Что вы хотите от меня? Я всё исполню...
Монах наклонился к нему и прошептал на ухо:
- Хватит крови! Хватит воевать с собственным народом!
- Я... строю Церкви! - забормотал он, закрыв лицо руками, чтобы взгляд человека в чёрном, с жгучими красными молниями из глаз, не пронзал его через собственные глаза, в самое сердце. Незнакомец будто внезапно ещё больше разозлившись, прошипел гневно:
- В Церкви надо приходить с любовью к Богу, благодарить, что Он создал этот мир, а не просить со следами на глазах, чтобы Он помог накормить семью, просить здоровья своим детям, которые из-за недоедания, из-за нехватки витаминов, болеют. Просить у Бога хоть какой-то работы, чтобы оплатить жильё и семью не выкинули на улицу, да ещё отработав, молиться, чтобы "новые русские" потом заплатили за неё; продавать всё что-нибудь более или менее ценное из дома, пока "Строители Храмов" закрывают и продают заводы и колхозы, строя себе дворцы и виллы! - он отнял его руки от лица и требовательно приказал:
- Уходи! Хватит держаться за власть!
Борису Петровичу ужасно захотелось в туалет, но он не мог сдвинуться с места. Он смотрел на Монаха, как загипнотизированный. Он уже хотел слабым голосом промямлить, - "что сам подумывал об этом, но Семья, окружение...Это они заставили его баллотироваться на второй срок. Дескать, бывший столичный градоначальник "набирает силу" и метит на его место. Что ему оставалось делать? А дальше, с пошатнувшимся здоровьем, эти переезды, встречи с электоратом, танцы на сцене"...
- А у тебя в это время, проявилось ещё большое высокомерие, жажда власти! Ты - человек из народа! Когда тебя в любой поездке сопровождают не только врачи, медсёстры, но и повара, личные фотографы, телеоператоры, портной - модельер, вся обслуга, охранники, что ты чувствуешь? Когда по стране в это время, бродят десятки, сотни тысяч голодных детей?!.. - голос незнакомца больно зазвенел в ушах. - Царь! - с усмешкой произнёс старческий голос. Борис Петрович слышал, что домашние раньше посмеиваясь, говорили, что так его "за глаза", называют его окружающие приближённые. У него тогда внутри даже закралось чувство гордости. - "называют Царь Борис! - значит уважают и боятся! Он такой - Один"!
- А Конституция, которую вы подсунули для народа? - шептал Монах. - Кто писал?
Борис Петрович, похолодел от ужаса, когда он в очередной раз пронзил его сверкающим взглядом. - Агентство США по международному развитию! Только хочу тебя спросить, по развитию чего? Вы же отдали - продали страну на разграбление иностранцам! Тебя хотели остановить, так ты расстрелял Белый дом из танков! Столько крови, во имя демократии! Я тебя спрашиваю - какой? Когда каждый год, население уменьшается на миллион человеческих жизней! Как сказал тогда твой госсекретарь Бурмулис? - "Конституция, принятая 12 декабря, пусть через ухо, через задницу принятая, она есть и она является той правовой основой, которая необходима для продвижения вперёд".
- Куда, к чему вы ведёте через задницу вперёд, народ страны? Ты только о своей Семье заботишься? Что? Не всё ещё прибрали к рукам? Не всё продали американским толстосумам? Может хватит продавать Родину?! Ваши же дети, внуки, убегут с награбленным за границу, ты же сам это отлично понимаешь! Царь! - больной замер на кровати и только побледневший, моргал и слушал, не в силах издать ни звука.
Монах встал.
- Я к тебе ещё приду и скажу сроки, когда ты уйдёшь! Сейчас ещё не время, чуть надо подождать. Но для тебя, это будет трудное время, ты будешь часто болеть. За всё плохое, сделанное в этом мире для людей, надо платить! И запомни! Все памятники, которые вы воздвигаете себе при жизни, следующими поколениями будут разрушены, с проклятиями вашему роду. Людей, не обманешь! Именно они и пишут потом - Историю!
При последних словах, Бориса Петровича, будто сразило громом! Он был готов поклясться, что видел где-то этого старика. - "Может быть когда-то давно, но видел! Эту фигуру, эти черты лица, были до боли знакомыми. Но где"?...
Монах уже уходя, повернулся к нему, чуть взмахнул рукой, а может погрозил пальцем (? ), и он, точно сильно пьяный, провалился в глубокий, но короткий сон.
Приснился ему кошмар!
Чёрный монах, оказывается, не пропал бесследно, а спрятался за гардинами, подглядывая за ним! Борис Петрович с ужасом наблюдал, как он изредка выглядывает из-за штор, сверкая гневным взглядом.
Но что это??
Старик внезапно отдёрнул штору и ошеломлённый президент, увидел нечто невероятное!...
Окна не было! Вместо него, было что-то наподобие большого экрана, который светился в темноте, а на нём...
Вот впереди стоит старушка, в её дрожащих руках какая-то хрустальная ваза. Старушка, вытирая слёзы бормочет:
- Купите, люди, пожалуйста! Недорого продам! Мне кошечку нечем кормить, сама два дня не ела...
За старушкой стояли такие же пенсионеры и тоже со слезами на глазах, продавали кто что мог вынести из дома, чтобы купить самые дешёвые и доступные лекарства или хоть какую - нибудь еду!
За ними, стояли более молодые люди, которые продавали инструменты, свёрла, какие-то железяки, запчасти к машинам, мотоциклам, велосипедам, теле - радиоаппаратуру и детали к ним. Ещё дальше, заполняя всё пространство, молодые "челноки", которые продавали китайские пуховики и куртки, турецкие джинсы и свитера, польскую обувь и косметику, чего здесь только не было из разных стран мира! Вся страна была превращена в базар!
- И это и есть рыночная экономика! - заверял его, своего президента, "проводник" экономических реформ - Гадьяр. - Дальше будет подъём экономики!
Вот по рынку пошли какие-то спортивного телосложения, бритые парни. Они подходили ко всем продавцам и забирали у них какую-то часть выручки, якобы для защиты новоявленных бизнесменов от "чужих" рэкетиров. Потом прошлись по базару - стране милиционеры и тоже взяли мзду с торговцев, якобы за разрешение торговать в этой стране.
А над всеми ими, возвышались молодые реформаторы: Гадьяр, Чумайс, Лжецов и другие "экономисты", "всучивая" всем людям бумажки - ваучеры, якобы для того, чтобы выкупить за них свои квартиры в "хрущовках", в "панельках", в общагах, в которых они и так жили уже по 20 - 30 и более лет. Скупая затем у людей оставшиеся от приватизации своего жилья ваучеры за копейки, молодые реформаторы и чиновники у власти, приобретали себе в собственность заводы, фабрики, природные и полезные ископаемые!
Все "экономисты", которых он назначал в помощники, а с ними, вдобавок ещё и те, все вместе которых, народ потом будет называть олигархами, взявшись за руки, кружили в громадном хороводе и весело напевали:
- Любовь, комсомол и весна... прошли! - затем убыстряя движение, хоровод закричал:
- Доллары, зелёные, баксы к нам... пришли! - и он увидел себя, как он пьяный, дирижирует этим хороводом...
Экран внезапно потемнел и президент вдруг увидел одинокого, больного старика, который еле брёл и в трясущихся руках, нёс самое дорогое, что у него было в этой жизни: ордена и медали, полученные им за то, что он своей кровью защищал свою страну от фашисткой чумы. Он нёс их продавать... чтобы накормить своего единственного внука. Дочка с мужем, имеющие когда-то свой торговый киоск, погибли два года назад от рук бандитов.
Вдруг, к старику из темноты или из-за кустов, подбежал воришка и выхватил из больных, слабых рук награды. Старик упал, держась за сердце, и плача горькими слезами, в последний момент, перед тем как закрыть глаза, посмотрел... прямо в глаза своему президенту и прошептал: - Что вы сделали со страной? Вы - хуже чумы!...
Борис Петрович, проснулся весь в поту. Когда он открыл глаза, на стене тускло мерцала люминесцентная лампа. - "Обычный "дневной" свет, откуда мне показалась красная лампочка на стене"? - он взглянул на окна, точнее на гардины, их плотно закрывающие - "Шторы, как шторы! Может всё приснилось"? - посмотрев на часы, увидел, что ещё только четыре часа утра. Внезапно, он увидел стул около кровати. Он вытер полотенцем пот со лба и нажал тревожную кнопку над кроватью. Тут же появился охранник.
- Когда от меня ушёл человек? - строго спросил он, удивляясь и одновременно обрадовавшись, что в голосе снова зазвучал "металл". Прибежала взволнованная, чуть заспанная, симпатичная медсестра в белом до боли в глазах, халате.
- Что случилось Борис Петрович? Что болит? Уже бегут сюда дежурные врачи!
- Ничего не надо! - закапризничал больной, а потом тихо попросил. - Налейте мне воды! - медсестра тут же подбежала к тумбочке.
- Простой или с газами? - спросила молодая девушка в белом халате.
- Простой! - бросил он, поманив рукой к себе охранника. - Спасибо! Вы свободны! - поблагодарил он медсестру, беря у неё из рук большую кружку с водой. Охранник послушно стоял навытяжку и молча ждал, когда президент страны утолит свою жажду. Борис Петрович выпил всё до дна, вытер рот полотенцем, а затем строго взглянув на чуть испуганного охранника, жёстко спросил:
- Кто разрешил пустить ко мне посетителя?
Охранник непонимающе на него смотрел и даже удивленно посмотрел по сторонам огромной палаты, тут же схватившись за рацию на груди. - "Кто посмел нарушить покой президента"? - но тут же до него дошло. - "Так никого же не было! Приснилось Первому что-то"!
В коридоре послышались торопливые шаги бегущих в палату врачей.
- "Чёрт побери! Значит приснилось! Скажи врачам, ещё чего доброго скажут, что свихнулся"! Или того хуже, - старческая шизофрения! - он неожиданно к большому удивлению охранника, подмигнул ему и затем, повелительно махнул ему рукой, дескать, - иди! - и уже в спину уходящему, требовательно проговорил:
- Никому ничего не болтай!
Борис Петрович открыл глаза. Монах по-прежнему сидел в кресле и внимательно на него смотрел.
- Тебе пора уходить! - прошептал он. Президент только посмотрел на него и опять прикрыл глаза, погрузившись сразу в другое воспоминание.
Это была вторая встреча с ним!
Самое поразительное, что произошла эта встреча в начале августа этого года, у него дома, в Барвихе. Под самым носом у охранников, офицеров спецслужб. Он даже помнит свой сон. Он, чуть навеселе, отбивал ритм какой-то весёлой песенки ложками на коленке.
- Раз - два - три, раз - два - три... Вокруг, собравшиеся за столом самые близкие кремлёвские подчинённые, смеялись и весело хлопали в ладоши. Рыжий Чумайс, лихо подпевал:
- Раз ваучер - никель наш! Два ваучер - газ наш! Три - золотишко забери!...
Внезапно сон куда-то исчез, вместе с её героями - актёрами политической жизни страны и сразу возникло напряженное состояние, будто на него надвинулась какая-то тень, это чувство тревоги, тут же заставило его открыть глаза. Вглядываясь заспанными глазами в темноту, он едва различил ухом какие-то рядом шорохи.
- Кто здесь? - спросил он шёпотом в кромешной темноте и быстро приподняв руку, включил бра на стене, над кроватью. Мягкий свет тотчас осветил всю спальню.
- Тише! Не шуми! - произнёс тихо голос над головой. Он взглянул наверх и обмер!
Над ним стоял... старик, Монах!
Монах не спеша взял аккуратно стул и присел на нём рядом с его кроватью. Борис Петрович, остолбенев от испуга, с глубочайшим потрясением осознал: - "Значит, тогда был не сон! Не мираж"! - и ещё с большим смятением, подумал: - "Раз этот старик обладает такой силой и властью, чтобы незаметно проникнуть в его дом, то что тогда может произойти с его семьёй? Что он может с нами натворить"?
- Лежи спокойно, я никого не трону! - приказал незнакомец опять в том же чёрном одеянии с капюшоном. Только на этот раз капюшон был опущен так низко, что едва был виден округлый кончик носа, тонкие губы, которые были почему-то фиолетового оттенка, но может ему это показалось со сна, и аккуратно постриженная седая бородка, не скрывала "ямочки" на подбородке. На эту "деталь" он не обратил внимания при первой встречи или... всё таки мираже? И снова вспыхнуло в голове: - "Где я его мог видеть"?
- Ну что! - Монах, чему-то усмехнувшись, начал без предисловий. - Как там, в твоей конституции? Статья 92, пункт второй:
"Президент Российской Федерации прекращает исполнение полномочий досрочно в случае его... стойкой неспособности по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия".
Президент, ещё вначале этой реплики хотел возразить, что мол, - конституция то не моя! Народа! - но вспомнив первый разговор ( значит, не наваждение! ), стушевался, сник. А ещё с ужасом понял, что голос опять куда-то пропал! Вместо крика, едва ли получится громкий стон или шёпот.
Монах смотрел на побледневшего президента, который явно "сдал" за эти три года и выглядел больным стариком.
- Выберешь премьером... - он назвал фамилию.
Борис Петрович, хотел разгневаться:
- "Кто имеет право мне приказывать? Да кто ты такой"? - но из-под головной накидки так на него сверкнули бешеным огнём глаза, что он потрясённо замер, лишь тяжело дыша. Затем, Монах, мгновенно перевоплотившись, отрешённо ( а президенту показалось, что даже совершенно безразлично ), посмотрел на стену позади кровати, на которой лежал ни жив, ни мёртв Николай Петрович, и задумчиво, спокойно сказал:
- Все только и думают о себе, и о благополучии свой семьи... А Семья спит глубоким сном...
Это было сказано таким тоном, что у Бориса Петровича, пошли мурашки по всему телу, от кончиков пальцев ног до макушки закружившейся головы, и от того, что он от испуга дёрнулся, может хотел попытаться вскочить, сразу начало сводить ноги судорогой. Он испугался, конечно, не за себя, а в первую очередь - за свою Семью, и в меньшей степени, но всё же, за тех, кто к ней "примазался". За нуворишей новой страны, которым было попросту наплевать на эту страну и людей, разных национальностей, её населяющих.
- Я согласен! - испуганно прошептал он с усилием, поглаживая ноги. Монах молча смотрел на него.
- "Что не сделают люди, ради жажды власти и богатств"?
Борис Петрович, понял это молчание по своему. Ему уже изрядно надоели все эти закулисные, кремлевские интрижки, эта толкотня локтями, кто больше урвёт лакомый кусочек! - "Какая разнится, кому продаваться? Каким силам подчиняться"? - Про простой народ, он уже давно не помнил! Это была какая-то Игра, где ему казалось, именно он играет в ней Первую, Главную роль. А народ, где-то оставался в ней, далеко в стороне. - Обслуга! - как иронично, но метко, говорила его дочка.
- Хорошо! Я согласен! - хрипло повторил он. - и даже хотел обмануть, сказать, что он дескать, рассматривал его кандидатуру на должность премьера, с прицелом на будущее президентство, выбирая между исполняющим сейчас функции премьера - министра, - Типашиным и бывшим директором ФСБ, ныне секретарём Совета безопасности - Мутиным. - "Все равно он из команды Чумайса! Хуже не будет"!
Но Монах уже встал, не смотря на него, выключил светильник на стене и пошёл в глубь комнаты, прошептав на прощание:
- Скоро встретимся!
И то как он пошёл, его походка в темноте, буквально озарила мозг:
- "Да это же... С ума сойти! Никто не поверит! Кому сказать, подумает, что президент рехнулся"! - только сейчас, он вспоминая за кратчайший миг, черты лица человека в чёрном, понял. - "Да это он сам! Только, наверное, в старости! Точнее, он так будет выглядеть, через много - много лет! - и пронзило с болью в груди: - Это моя Совесть! Которую я когда-то и где-то потерял!...
Тень, уже в глубине комнаты, тихо засмеялась, а ему в ушах, эхо смеха отдалось гомерическим хохотом, голова сразу закружилась и президент тут же канул в кромешную мглу, где были уже слышны: чечётка, какие-то весёлые голоса, громкий смех.
Раз - два - три! - стучали ложки, поддерживая ритм весёлой песни...
Но Борис Петрович даже не знал, что именно в это августовское утро, будущего премьера - министра страны, ждёт удивительная встреча.
Секретарь Совета безопасности - Мутин, как обычно пораньше, ехал на работу. Неожиданно даже для себя, проезжая мимо православного Храма, он вдруг тихо попросил водителя:
- Остановите, пожалуйста, здесь! - он молча дождался, пока водитель припаркуется на свободное место и открыл двери машины. Охранник, сидевший на переднем месте, зашевелился, собираясь тоже выйти. - Не надо! - сказал худощавый человек в штатском, а точнее, в синем костюме, но в котором явно была видна военная или спортивная выправка. - Я быстро, на десять минут! - он быстрой, спортивной походкой, пошёл к Церкви.
Зайдя в помещение, он в коридорчике, в окошке справа, купил свечки и открыв двери, не спеша зашёл в большой зал!
Постояв около Иконы Богородицы, где он сначала поставил зажжённые свечи, человек в костюме перекрестившись, прочитал молитву, как умел, своими словами. Он затем оглянулся. Людей в Храме было немного, до утренней службы было ещё очень рано. Вдали помещения сновали послушники и послушницы, наводили порядок, зажигали свечи.
Худощавый человек, перекрестившись глядя на Икону, затем повернулся, собираясь уже уходить, даже сделал несколько шагов по направлению к главному выходу, он же - входу.
Вдруг, его кто-то осторожно и мягко отдёрнул за рукав. Он удивлённо оглянулся, собираясь извинится. - "Может задел кого нечаянно"?
Перед ним стоял старик, с длинными до плеч, седыми волосами и с маленькой седой бородкой в чёрной рясе. Он уже было хотел произнести: - Простите! - подумав: - "Как я его не заметил"? - но служитель опередил его:
- Простите, я с вами хочу поговорить несколько минут! - он чуть удивлённо пожал плечами.
- Пожалуйста! - но тут же быстро взглянул на ручные часы.
- Я не надолго задержу! - просительно произнёс старик. - Давайте присядем! - священник, указал на свободную около стены скамейку.
- Вы не удивляйтесь, Владимир, о чём я сейчас Вам скажу! - сказал тихо пастырь, когда они присели в нише помещения. У секретаря Совбеза, удивлённо взметнулись брови. - "Откуда он знает моё имя"? - они точно не были знакомы, у него была отличная, профессиональная память на лица и имена.
- Простите, как Вас зовут?
- Зовите меня, батюшка Николай! - мягко проговорил старый пастырь.
- Откуда Вы знаете моё имя?
- Неважно! - чуть усмехнулся батюшка и тут же продолжил:
- В вашей жизни вскоре грянут значительные перемены! Да - да, не удивляйтесь! Такие, что через полгода, Вы достигните небывалых высот. А после Нового года, Вас ждёт самая большая должность! Но я хочу предупредить! Не верьте многим, кто Вас будет окружать в то время, как и не верьте тем, кто окружает Вас сейчас! Если Вы хотите поднять с колен страну и если Вы, за народ!
- За народ! - твёрдо сказал худощавый человек, глядя проницательным взором на странного священника.
- Вы должны остановить грабёж страны, людей! Должны остановить кровопролитную войну!
Я сейчас даже скажу несколько странные слова для духовника, но Вы поймёте меня, буду надеяться, что попытаетесь меня понять правильно.
Ко мне в последнее время, часто приходят ветераны войны и откровенно говорят, что потеряли всякую веру. В людей, в правительство, в государство! В партию, которую недавно возглавляли люди, предавшие в трудную минуту и людей, и саму партию. Они жалуются, что уже и не знают за что воевали, ведут нищенский образ жизни, дошло до того, что в других странах, которые они освобождали от фашизма, проливая кровь, их называют оккупантами. Конечно, моя задача пропагандировать православие, вернуть людей в лоно Церкви, помочь обрести их сердцам Бога, но веру в людей, я им не верну, они мне не поверят!
Армия, как и вся страна, деморализована! Как объяснить высшему военному руководству, всем офицерам, простым солдатам, какое государство они должны защищать? Понятно, что свою семью, родных... Но раньше, их отцы и деды, защищали свою землю... Посмотрите внимательно, что происходит вокруг! Упадок духа, нравственное разложение...
А один ветеран, бывший директор школы, как-то мне рассказал, что к нему приходят учителя бывшей его школы и не знают, чему учить детей! Ведь в конституции страны, статья 13, пункт второй, гласит: "Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной". Я понимаю, - говорит бывший директор школы, - они там уничтожили коммунистическую мораль, а до этого, ещё раньше, были гонения на Веру. Но Учителя рассказывали о добре и зле, учили детей патриотизму, рассказывали правдивую историю страны. Вы понимает, что ждёт наших детей сейчас, когда для них примером являются, простите но это так, бандиты на импортных машинах и чиновники, построившие себе замки? Вы хоть понимаете, что происходит со страной и какое вырастит следующее поколение?
Я знаю, что Центральный банк страны подчиняется каким-то международным структурам, я хоть и священник и деньги для меня не главное, но я живу в этой стране и через нас, духовников, к Богу, приходят люди, которые вконец обнищали в последние годы, без работы, без уверенности в будущем своих детей; и отдать финансовый орган страны под управление "заокеанским друзьям", то уже большую глупость и придумать было нельзя или это сделали специально, какие-то скрытые враги нашей страны?!
Люди, к сожалению, молодежь и даже подростки, пьянствуют, откуда-то пришла эта грязь... наркотики. Многие девушки вынуждены заниматься... - голос батюшки Николая дрогнул и он взглянув на Икону Ииусуса Христа, висевшую на стене, напротив, перекрестился и спросил тихо:
- Когда было такое с нашей страной?
В конституции, в статье 13 - ой, пункт 1 - ый, написано:
В стране признаётся идеологическое многообразие.
Вы представляете сколько на головы нашей молодежи польётся грязи? Со страниц продажных СМИ, с экранов телевизоров. Будет переписываться история, навязываться новые моральные ценности, которые будут затмевать духовные!
Священник помолчал несколько секунд, прикрыв глаза, потом взглянул на секретаря Совбеза обжигающим взглядом и продолжил:
- Вы должны навести порядок в стране! Укрепить армию, поднять в ней воинский дух! Враги нашей страны не дремлют и всё сделают и уже многое сделали, чтобы развалить наше государство! Дальше, вокруг наших границ, на территориях соседних государств, будут создаваться военные базы и это "кольцо" будет только сужаться!
Но армия, это народ! Надо в первую очередь, навести порядок в экономике, которую кто-то умело развалил! Чтобы люди хоть чуть-чуть вздохнули свободно и жили с надеждой в будущее! Знаю, Вам будет тяжело, ведь враги, потом Вы это поймёте, вокруг нас, в нашей стране, которые обезопасили себя - конституцией. Вы должны принять правила этой "Игры" и не напролом, а умело лавируя между "подводных камней", вытащить нашу страну из болота. Перед нами стоят Тёмные силы, о силе которых, Вы, даже не подозреваете! Они захотят развалить нашу Веру, основу, на которой держалась наша Земля! Но мы... - пастырь уверенно посмотрел на Икону Христа, перекрестился и твёрдо сказал: - не дадим им сделать это! За нами уже идут такие силы, что нам не должно быть страшно, мы выстоим!
А потом, и в стране появятся молодые политики, которые продолжат Ваше дело и окончательно наведут порядок в устройстве государства!
Священник встал, тут же быстро встал и будущий премьер - министр.
- Посетите, пожалуйста, Спасо - Преображенский монастырь на Вааламе. Там наместником служит архимандрит Понкратий, сильный духовник! Вы почерпнёте там такие силы, которые помогут Вам в борьбе с этими врагами, сатанистами!
- А Вы, батюшка Николай, здесь служите? - спросил Владимир.
- Нет, я далеко! Но сердце и Душа, навсегда принадлежит этой Земле и народу, её населяющей!
Он взял собеседника за руку и так пронзительно посмотрел ему в глаза, что Владимир с удивлением и несказанной радостью почувствовал, как всё внутри наполняется светом, теплом и невероятной силой!
Попрощавшись, батюшка подошёл к Иконе Николая - Угодника.
Уже перед дверьми, секретарь Совбеза, повернулся, чтобы перекреститься в последний раз и увидел, что монаха в помещении уже не было.
Когда он опять открыл глаза и чуть пристав, с недоумением начал озираться вокруг, человек в чёрной облачении уже стоял около дивана. Увидев его, Борис Петрович, поморщился. - "Не сон""!
Монах склонился над ним и смотря обжигающим всё тело, и голову взглядом, твёрдо, и тихо сказал:
- До конца года, ты должен уйти! - а потом медленно повернулся и пошёл. Борис Петрович, хотел крикнуть:
- Постой! Что будет с моей семьёй! - но человек в рясе не обернувшись, громко прошептал или ему опять показалось?
- Проведи остаток дней своих, со свой семьёй!
Президент страны, без сил и мыслей, рухнул на постель.
Там же, в Кремле, он вызвал уже после обеда, к себе в кабинет, премьер - министра Мутина.
Разбирая с утра дела, Борис Петрович, чувствовал себя совершенно разбитым. А вчера он даже планировал после обеда часок поиграть в теннис. - "Поеду я лучше домой"! - отбрасывая бумаги в стороны, подумал президент. - "Выпью дома рюмку коньяку, посмотрю какой-нибудь концерт, пообщаюсь с родными, поиграю с внуками"! - он задумался о предстоящим разговоре с премьером.
Он вошёл быстрым шагом в кабинет президента и поздоровавшись, встал около стола.
- Садитесь! - Борис Петрович, устало махнул рукой на кресло помощнику.
- "Сдаёт старик"! - усаживаясь, подумал Владимир.
- Я чего Вас позвал! - хрипло протянул президент. - и тут же выпалил: - Я ухожу!
Владимир сразу не понял. - "Ухожу! Куда он уходит"?
Смотря с немного красными глазами и опухшими веками не на премьер - министра, а куда-то в сторону двери, будто желая быстрее выйти из такого ненавистного в последнее время кабинета, президент продолжил:
- Ухожу насовсем! В отставку! - он горько усмехнулся.
- Борис Петрович! - начал премьер. - Может доработаете...
- Я решил! - стукнул по столу кулаком президент, вспомнив о рюмке коньяка. Он откашлялся и чуть смягчившись, тихо сказал. - Владимир Сергеевич, мы же уже говорили на эту ему. Он посмотрел мутным взглядом на помощника и неожиданно предложил:
- А не выпить ли нам с Вами по рюмочке коньячку?
Владимир хотел было отказаться: - Спасибо! Вы же знаете, не пью! - совсем смешно бы звучало: - Я сегодня за рулём! - но к удивлению даже для себя, вдруг быстро проговорил:
- Ээ, а давайте! - хотя президент Пьянцин, не любил когда отказываются от его предложений "покутить", он знал, что Владимир со спортивным, как и он, прошлым, совсем не любит будораживших кровь горячительных напитков, но видя некоторое замешательство, нерешительность помощника, уже открыл дверки холодильника. - Какой коньяк? - задумчиво спросил Борис Петрович. А у самого в голове, согревая душу на миг, довольно мелькнуло, - "мог ли он простой уральский парень, представить тогда, что он будет в будущем стоять перед такой приятной дилеммой"? - Французский, армянский или грузинский?
- На ваше усмотрение! - выдохнул премьер - министр страны и тоже довольно подумал. - "Что не сделаешь для будущего страны"!
Борис Петрович поставил на стол бутылку коньяка, тарелку с кружочками лимона и сухой, литовской колбасы. Он терпеливо дождался, пока Владимир наполнит рюмки, взял свою и весело сказал:
- Ну теперь можно решать дела!
После выпитых пару рюмок, президент оживился и даже лицо его порозовело.
Он хохотал от рассказанного Владимиром анекдотом. Жуя лимон, он смеясь, повторял конец анекдота.
- Чумайс сказал Ворсьянову- Мишка, все же знают, ты же берёшь два процента! Зачем же за золотые рудники, ты с меня берёшь восемь?! - ох насмешил, повторял президент, показывая рукой преемнику на пустые рюмки, дескать, - наливай!
Владимир, наливая, вспомнил слова священника: - "Враги вокруг нас... Вы должны принять правило этой Игры"!...
Президент Пьянцин, игриво посматривая на помощника, подняв рюмку, весело спросил:
- А может не хотите быть президентом? Так я Типашина поставлю!
- Хочу! - неожиданно жестко сказал Владимир и твёрдо посмотрел на Бориса Петровича.
- " Откуда у него этот взгляд"? - выпивая, подумал президент. - "Не пожалею ли я потом, что сам его назначил"?
Но тут же рассмеялся, когда Владимир начал пересказывать новые перлы Беломырдина и Хириновского. Он хохотал, держась за живот, настроение было распрекрасное, что он даже на миг весело подумал: - " А может не уходить"? - но тут же вспомнил чёрного Монаха и осёкся.
- Давай, к делу! - сухо бросил он помощнику, который был весьма удивлён в такой неожиданной перемене настроения президента.
Через два часа разговоров и даже споров, тайное соглашение было заключено.
И затем, первым указом на посту и. о. Президента страны, будет:
"О гарантиях президенту, прекратившему свои полномочия".
Но список лиц, подлежащий неприкосновенности, уголовному преследованию, вызвал споры. Конечно, семья Президента и его приближённые ( что и называлось в близком кругу клана - Семья! ), даже не обсуждались. Это было самым главным условием передачи власти. Хотя и здесь, будущий президент проявил решительность.
- Дубовицкого я уберу от власти! - твёрдо сказал он.
После некоторых споров, еще не снявший публично с себя полномочий, Пьянцин вяло махнул рукой.
- Ладно, убирай! - "тот и так уже изрядно "намаячил" уже пред глазами, примазавшись к Семье, добившись расположение у доверчивой дочери".
Не знал тогда президент, что будущий преемник, потом "прижмёт" не одно лицо из этого списка. Конечно, "головы не полетят", богачи спокойно покинут страну, предварительно переведя миллионы и миллиарды, награбленные у страны и народа, на иностранные счета.
На прощание, президент, на радостях махнувший ещё пару рюмок, сказал чуть с заплетающимся языком.
- Вы вот что, советуйтесь с Чумайсом, он опытный политик и экономист! - а сам подумал: - "Наши глаза и уши! А там, кроме него, ещё останется наша команда из Семьи"! - Если, что звоните, докладывайте! Я всегда буду рад помочь своим советом!
Когда будущий президент, был уже в дверях, Борис Петрович, вдруг воскликнул:
- Да, чуть не забыл! - он даже хлопнул себя по лбу и чуть не произнес: - "Старость"!
Он протянул Мутину листок. - Возьмите, Владимир Сергеевич листок. Здесь номер телефона. Позвоните обязательно! С Вами хочет поговорить один человек!
- Что за человек? - удивился Владимир, беря листок с номером телефона.
- Очень влиятельным! - немного смутился Борис Петрович. - Но пусть это для всех, останется тоже нашей общей тайной!
Владимир Сергеевич, шёл навстречу с незнакомым, но как предупредил президент, очень влиятельным человеком. Вчера он позвонил по указанному номеру и мужской, приятный голос, но чуть с акцентом, назначил встречу в холле самой фешенебельной и дорогой гостинице в городе. Это было совсем рядом с Кремлём.
Он вошёл в двери гостиницы и к нему сразу навстречу шагнул человек, в дорогом костюме и в руках, шуба из меха снежного барса.
- Вы простите, что я Вам назначил здесь, но я вынужден сохранить нашу встречу в тайне. Если Вы не против, может прогуляемся на свежем воздухе!
- Не против! - согласился Владимир, подождав, когда Джордж накинет на себя шубу, которая, наверное, стоит целого состояния.
- Люблю прогулки в заснеженном саду! - весело сказал Джордж. - "Ну пригостиничный парк, мало напоминает парк"! - подумал премьер, застёгивая меховую куртку и накидывая на голову утеплённый мехом капюшон. - Знаю, это не сад! - засмеялся Джордж. - Это я так к слову! Люблю знаете русскую литературу!
Они не спеша пошли по паку. Вдалеке прогуливались одинокие прохожие. - "Наверное, его охрана"! - догадался Владимир Сергеевич. - "А вон и мои! Дворник вдали с лопатой, молодая супружеская пара с коляской, две женщины на лавочке, кормящие голубей, снайперы на крышах близлежащих домов, которых совершенно не видно, но и так ясно, всё что движется в этом районе, всё находится у них под прицелом".
- А Вы прекрасно говорите на русском! - сказал он иностранцу.
- Спасибо за комплимент! - ответил Джордж. - Вообще - то, я не полиглот, но несколько языков знаю! Русский слабее других и хотя я много читаю книг на оригинале классиков, от акцента никак не могу избавиться. Скажите Владимир Сергеевич, Вы меня узнали, знаете кто я такой? Или как говорят у Вас, навели справки?
- Конечно! - ответил без колебаний Владимир.
- Понятно! Было бы даже странно, услышать что-нибудь другое! Бывший разведчик, бывший глава ФСБ! Ну тогда и нечего скрывать! Ну пусть я буду для Вас - Джорджем! Да я представитель семейства Сотшильдов! Но у меня, в отличие от многих моих родственников и членов других богатых семейств, как пишут в СМИ, тех, кто является теневым правительством мира, другие планы и другие взгляды на устройство мира и дальнейшее развитие человечества! Да я тоже по своему меркантильный, у меня свои интересы в Китае, свои виды на вашу страну! Но я не буду разрушать вашу экономику, а наоборот, даже помогать развиваться, вкладывая в неё свои средства. Зачем мне это нужно? Я Вам отвечу! Когда придёт мой "Game Over", моим потомкам не придётся за меня краснеть! Я с ужасом иногда думаю, что мы им оставим? Я не про финансы, этого хватит моим потомкам не на один век, я про Землю и водоёмы, которые мы изгадили? Я много жертвую на благотворительность, на борьбу с загрязнением окружающей среды, но поверьте, даже с моими средствами, это капля в море. Тем более другие семейства, да их хватает и среди моих многочисленных родственников, ищут только сиюминутную выгоду, зачастую, к сожалению, в ущерб природе.
Я готов помогать вашей стране, Вы на это согласны?
- Кто же откажется от помощи, если она действительно искренняя и взаимовыгодная? - ответил Владимир Сергеевич. - Я так понимаю ваше предложение?
- Безусловно! На меня, как и на многих моих конкурентов, работают целые институты аналитиков. Мы должны переиграть их! Я даже Вам скажу больше. Придёт срок и я помогу Вам вернуть Крым! - глаза премьера сначала несколько удивлённые, затем вспыхнули радостью. - "Не может быть! Не ослышался ли он"? - он внимательно посмотрел на Джорджа.
- Да да! - будто прочитав его мысли, тихо сказал он. - Вы не ослышались! Всему своё время! И если мои аналитики не ошибаются, так и будет!
- Я согласен на всё! - твёрдо сказал Мутин. - От таких предложений не отказываются тем более!
- Единственно, что я Вас попрошу, все доходы от экономики, мои дивиденды, Вы будете вкладывать в золото, пополняя золотой запас страны, где будет моя небольшая доля.
- Я согласен!
- Ну вот и хорошо! Идёмте назад, а то несмотря на то, что я люблю русскую литературу, у вас очень холодно! - он поежившись, засмеялся. - Да и скажите вашим охранникам, пусть не мёрзнут! А то один уже дворник поменял другого, а скребёт одну и ту же дорожку!
На обратном пути, Владимир Сергеевич, спросил:
- И всё же, Джордж, неужели Вы и вправду заинтересованы в том, чтобы наше государство стало могущественнее.
- А неужели Вы думаете, что мы, сильные мира сего, - он горько усмехнулся - хотим ядерной катастрофы? - вопросом на вопрос ответил иностранец. - В стране, о которой Вы думаете, и которая представляет реальную угрозу для вашего нового государства, это Вы поймёте, только лишь когда попробуете сделать шаг в сторону и нарушите их планы, давно власть захватили военно - промышленный комплекс и их спецслужбы. И они всё сделают, чтобы вашу страну уничтожить! Они будут строить вокруг ваших границ лаборатории, чтобы использую генную инженерию разрабатывать новейшее биологическое оружие, для уничтожение мирного населения вашей страны, а заодно и всех людей, на территориях, где будут их секретные лаборатории! Люди им не нужны! Им нужны пустые земли и чистые водоёмы, потому что они давно уверены и знают, что на их территориях начнутся природные катаклизмы! А тем более, ваша страна так богата природными ресурсами, многие из которых даже не пока не изведанны. А главное, у вас пока не загрязнённые подземные водные источники! Среди богатых семейств мира тоже есть разные индивидуумы. Одни думают, что людей на планете слишком много и вскоре всех не прокормить, хотя выбрасывают и уничтожают миллионы тонн продуктов каждый год, другие мечтают о мести, своего рода "о геноциде за геноцид". Вы меня понимаете, о ком я говорю?