Аннотация: Если возникли сложности личного характера, лучше всего переключиться на решение проблем других людей, с которыми, скажем так, не всё просто...
Сборник "Вот как бывает"
Незатейливый сюжет
Рассказ
Я ни на что
Не налагала вето,
Я никогда от боли не кричу.
Пока живу - борюсь.
Меня счастливей нету,
Меня задуть
Не смогут, как свечу.
/Юлия Друнина/
- Вглядываясь в ее в глаза, он всё приближал и приближал свои губы к ее губам, а потом осуществил желаемое - начал ее целовать. Сначала робко, еще не веря своему счастью, потом долго и со вкусом. Не отрываясь, неожиданно вонзил своей возлюбленной нож в спину. Она дернулась, мгновенно ослабла в его руках. Жизнь медленно угасала в ее глазах. Мужчина опустил безжизненное тело на пол, полюбовался плодами своего зверского труда, облегченно выдохнул, перешагнул и направился на кухню, где тщательно вымыл нож под слабой струей воды...
- Ты с ума сошел! - возмутилась единственная в компании женщина, - договорились рассказывать позитивные истории, способные поднять наш, так сказать, боевой дух. Мы настолько погрязли в унынии - и это не удивительно при возникшей ситуации, что у нас просто нет другого выхода...
- И правда, Коль, зачем рассказывать страшилки про кровавые убийства? - поддержал женщину третий участник предполагаемого позитивного настроя, слепленного своими руками.
- Терпеть не могу, когда меня называют Колей, - с недовольством высказался тот.
- Прости, Ник.
- Я пересказал вам несуществующую историю, которая родилась в моем воображении. Успел перенести ее на бумагу, но не успел доработать до конца. Думал, вернусь из путешествия, подкорректирую и отправлю в редакцию... Видимо, у меня такой возможности уже не будет.
- Зачем ты это сказал?! Вот зачем?! Нужно думать о хорошем, вспоминать счастливые жизненные моменты или, по крайней мере, сочинять смешные истории! Мечтать о будущем, в конце-то концов! - эмоционально высказалась Антонина.
- А если ничего хорошего в голову не приходит? - надувшись, спросил Ник.
- Тогда тебе лучше помолчать и послушать других, авось что-то смешливое придет и в твою голову.
- Ник, и все-таки, чем закончилась твоя печальная истории любви? - полюбопытствовал Семен. - Неужели это была месть за все перенесенные издевательства?
- Конечно, месть, что же еще! Сколько лет ждал и надеялся, а она все испытывала и испытывала, как принцесса своих принцев - претендентов на руку и сердце. Унижала прилюдно, говорила гадости... И когда сдалась...
- А почему сдалась-то? - вклинилась со своим вопросом Тоня.
- Потому что долго перебирала, остальные поклонники успели разбежаться, остался он один - верный и терпеливый, но к тому времени его рассудок помутился: от напряжения, от каждодневных переживаний и печальных дум. И он ее наказал. Суд признал его невменяемым и отправил на психиатрическое лечение.
- Лучше б он убил заодно и себя, - рассудил Семен.
- Вот интересно - что человек, совершивший подобное преступление, мог сказать в своем последнем слове, если бы дело дошло до суда, - задумалась женщина, передернув плечами, не так от холода, как от представленной картины расправы некогда преданного мужчины над жертвой, переставшей быть для него объектом болезненной любви.
- Могу предположить следующее: хотел проверить, есть ли у нее внутри душа, - быстро сориентировался создатель творения: в его рассказе ничего подобного не было. Но фраза показалась ему красивой.
- Недаром говорится - не играй с огнем, - заметил Сеня.
- Не мог он стать невменяемым на почве постоянных волнений, зачатки психического отклонения у него наблюдались с рождения, но родные не обращали внимания. А зря. Потом психика дала большой крен под действием... обстоятельств, к примеру, - рассудила Антонина. Но быстро опомнилась, - ребят, давайте о хорошем...
О хорошем они договорились говорить после... определенных событий, как любит говорить начинающий писатель Ник Вареник, он же Николай Варенников, прежде увлекающийся поэзией...
Началось всё, как ни странно, с тяжелого расставания Семена Орестовича Шмыгуна с женой. Получив официальный документ о разводе, Семен зашел в пивной бар, чтобы утопить горе в кружке пива, где повстречал своего школьного приятеля Кольку Варенникова...
- Тоже мне, причина для уныния, - отреагировал Николай на объяснение Семена с какой-такой стати он страдает. - Тебе всего сорок, вся жизнь впереди, расстался с одной, найдешь другую.
- Тебе легко говорить, - вздохнул Шмыгун. - Я ее любил и всегда буду любить.
- Хоть и говорят, что человека любят без причины: просто любят и всё, но я считаю, что чувство на пустом месте не появляется. Вот ты за что ее полюбил?
- За что? За красоту, наверное. Света очень привлекательная женщина. И еще она... беззаботная, что ли. Любые проблемы не принимает близко к сердцу, они от нее отлетают, как мяч от стены.
- Черствая она, - резюмировал Ник. - Эгоистка. Любит только себя. Порхает с цветка на цветок, как та стрекоза, а лето красное пропоет и ку-ку - никто тебя не пригреет.
- Ладно, не хочу о ней. Расскажи, как живешь? - спросил Сеня.
- Нормально. Пишу свои вирши, живется легко.
- Это Некрасов.
- Что, нельзя процитировать чужие строки?
Шмыгун неопределенно передернул крепкими плечами, предоставив визави свободу выбора. Повисла неловкая пауза. Оба не знали, как ее заполнить.
Семен вспомнил о бабке Николая, которая занималась воспитанием внука.
- Как здоровье бабушки? - спросил он, сразу пожалев о вопросе - вдруг старушки нет в живых, а он сыпет соль на рану.
- Такая же энергичная и полная жизни, - с неудовольствием резюмировал Варенников.
- Между вами пробежала черная кошка? - поинтересовался Семен, уловив в голосе старого приятеля неприязненные нотки.
- Замуж собралась, представляешь!
- А сколько ей? - опешил от новости Шмыгун.
- Семьдесят восемь.
- А ему? В смысле, жениху?
- Ее одногодок. А выглядит на шестьдесят, - с легкой завистью брякнул Колька.
- Бабушка тоже хорошо сохранилась? Я давно ее не видел.
- Прекрасно она сохранилась. С моей матерью, ее дочерью, они выглядят ровесницами. Бабушка родила дочь в девятнадцать, и мать родила меня в девятнадцать.
- А тебе сорок, а ты ни разу не был женат и детей у тебя нет.
- Что с того?! Говорю же - у нас вся жизнь впереди. Вот скоро меня начнут рвать на части издательства...
- Кажется, я уже слышал эту фразу и ни раз.
- Надежда умирает последней, - без удовольствия заметил поэт.
- Живешь ты, как я понимаю, на пенсию бабки.
- Ну, почему же, - протянул Николай, - иногда мои стихи печатают в журналах. Или зарабатываю написанием поздравительных адресных стихов "по случаю"... Платят неплохо, - добавил он, пряча глаза.
- Или, когда жизнь заставляет, цитируешь собственные гениальные творения на улице, положив на тротуар шляпу. Вот как сейчас.
- Ты видел меня в окно? - нахмурился поэт-неудачник. Но вмиг избавился от печали и предложил, - хочешь, прочту из нового? Ночью осенило.
И опять неуверенное передергивание плечами от Семена. Но ответ поэту не понадобился. Он закрыл глаза, выдержал паузу, открыл глаза и произнес:
Мы с тобой шагали по планете,
Угодили в чьи-то злые сети,
Стойко продержались, не тужили,
А потом мы мирно поженились.
Шмыгун едва не свалился со стула - так сильно проникся гениальным творением и не менее гениальным прочтением. Чтобы не взвыть от смеха, он уложил локоть на стол, подпер подбородок ладонью и прижал пальцы к губам - своего рода борьба с рвущимися наружу эмоциями, которые способны ранить трепетную душу творческой личности.
- Как тебе? - без интереса спросил Ник. И сам ответил, - по-моему весьма недурно.
- Ты по-прежнему пишешь четверостишья? - совладав с эмоциями, вопросил Семен.
- Предпочитаю лаконичность. А вот еще!
Увы, Шмыгун не успел запротестовать. День испытаний продолжался.
Люди, вы добрые, смелые,
Поэтому не гоняйтесь за сказкой-химерою.
Стройте заводы, живите во благо,
Будет вам счастье и много забавы.
Сенька не выдержал и заржал. Немногочисленные посетители пивного бара обратили на них внимание. Одни тоже улыбнулись, другие одарили укоризненным взглядом.
- Сорри, - громким голосом извинился Семен и предложил приятелю покинуть насиженное место.
Они окунулись в духоту улицы и вдохнули влажный воздух. Летний день выдался очень жарким, вечер был ему под стать, с той лишь разницей, что солнце закатилось за горизонт и не жарило каждого, кто попадется под горячую руку.
Николай следовал за приятелем с недовольством на лице. Ясно - обиделся за низкую оценку его творчества.
- Брошу всё и уеду к черту на рога, - пробубнил он себе под нос.
- Куда ты уедешь?! - хмыкнул Семен.
- Мне в наследство от бабки по линии отца достался дом в деревне. Поеду, посмотрю. Может там и останусь. Тем более, бабушка замуж выходит, ей не до меня.
- Что не сделаешь, чтобы снять внука с шеи.
- Вот ты, Сенька!.. - задохнулся от возмущения Николай.
Оба сорокалетних мужчины были рослыми, только один крепок и широк в плечах, другой хил и согнут как человек с зачатками сколиоза.
- Да, я Сенька, и что? - парировал крепыш Шмыгун.
- Вот ты всегда таким был!
- Каким таким?
- Прямолинейным, как шпала.
- Кто тебе скажет правду, если не я.
- Это так, - подумав, согласился Николай. - Взять мою бабушку. Всё у нее... с вывертом. Как-то приходит и говорит: у меня вытащили из сумки кошелек, а в нем была вся пенсия. Как жить будем? Я ей: ничего, проживем, у нас есть макароны, крупы, консервы. Так и продержались месяц. Потом опять новость - занемогла. Никогда не болела, а тут вдруг... легла и лежит. Говорит страдальческим голосом: чтобы выздороветь необходимо дорогостоящее лекарство, но у нас нет на него средств. Я так разволновался, что тоже заболел. А бабушка, напротив, сразу выздоровела.
- Коля, ты дурак или прикидываешься? Неужели не понял, что твоя бабка искала способы заставить тебя РАБОТАТЬ и ЗАРАБАТЫВАТЬ?! Ей надоело тянуть тебя на своем горбу!
- Думаешь, с замужеством все враки? - своеобразно отреагировал Варенников на заявление Семена.
- Кто о чем, а вшивый о бане, - всплеснул руками друг.
- Ну и пусть выходит замуж, а я уеду.
- Скатертью дорога!
- Сенька, а давай со мной, а? Деревня небольшая, жителей мало, рядом лес, в лесу грибы, ягоды...
- Звери, - подсказал Шмыгун.
- Может быть и звери - лес-то большой. Поехали!
- В принципе, у меня отпуск, что мне в городе делать...
Так приятели оказались в заброшенной деревушке с двумя десятками постоянных жителей, у которых гостили их многочисленные родственники, уставшие от цивилизации.
Бревенчатый сруб, явно построенный умелым хозяином в начале прошлого века, вполне сносно сохранился для своих преклонных лет.
Наследство встретило Варенникова и его гостя неприветливо. Дверь открылась с превеликим трудом, а новый хозяин тотчас угодил ногой в пустое ведро, невероятным образом оказавшееся в сенях. Грохот стоял на всю округу. Ко всему Николай приложился лбом к дверному косяку, искры высыпали из глаз и осветили темные сени.
Давно Семен Шмыгун так не смеялся.
- Хорошо, что мы встретились, - констатировал он, успокоившись, - без тебя моя жизнь была бы скучна и однообразна.
- А со мной она расцвела маковым цветом, - потирая ушибленный лоб, поиронизировал Николай.
- С тобой я позабыл о своих неприятностях, - признался Шмыгун.
- Судя по твоим глазам, как у бассет-хаунда, я так сразу и понял.
- Время лечит.
- Время, начинаю про Ленина рассказ, - пробубнил Николай, отбрасывая ногой злополучное ведро и опускаясь на деревянную лавку, стоявшую здесь же в сенях. На лавке рядом с ним уместилась еще пара ведер.
- Маяковский поэма "Владимир Ильич Ленин", - вставил свои пять копеек Шмыгун. Убрал ведра и пристроился рядом с приятелем. Минут десять они сидели молча, каждый думал о своем.
- Так и будем здесь сидеть или начнем изучать наследство? - спросил Семен.
Ник хлопнул себя по худым ляжкам, резво вскочил на ноги и пробубнил под нос:
- Добро пожаловать, гости дорогие.
С этими словами распахнул следующую дверь, ведущую в жилое помещение.
Жилое помещение состояло из двух комнат: одной большой, другой поменьше. В большой стоял черный кожаный диван, времен Очакова и покоренья Крыма, с круглыми потертыми подлокотниками.
Николай упал на диван, погладил кожаное покрытие ладонью и задался вопросом:
- Интересно, откуда он здесь взялся? Я такие диваны видел только в старых кинофильмах. Прям, как в кабинете Дзержинского.
Семен осмотрелся. Кроме дивана из "кабинета железного Феликса" вдоль стены высился трехстворчатый шкаф, возле шкафа - два больших кожаных кресла - комплект к дивану, между креслами - журнальный столик, на столике - ваза для цветов и ваза для фруктов - всё из красного стекла. Посередине комнаты стоял круглый стол, накрытый бархатной скатертью с бахромой, сильно смахивающей на красный стяг. Если бы не форма стола, обстановка напомнила бы красный уголок советского времени, которое Сеня не помнил, но знал по старым кинофильмам - в этом они с Николаем были схожи.
Вокруг стола дружной командой выстроились четыре стула. На один из них, выдвинув, полубоком присел Шмыгун, уложив один локоть на спинку, другой - на стол.
- Хорошо, что мы провианта набрали, - сказал Семен, - а то в этой глухомани, небось, никаких магазинов. Люди выживают благодаря подножному корму и лесным дарам природы. Лично я на дарах природы долго не протяну.
- Ну ты загнул, - осуждающе покачал головой Варенников. - В деревне есть магазин, а еще раз в неделю приезжает автолавка. Мне бабушка говорила, она с другой моей бабушкой поддерживала связь - они переписывались. И соседка подтвердила.
- А ты здесь впервые?
- Почему же, гостил как-то летом, но это было давно и неправда. Я малОй совсем был, еще в школу не ходил.
- Не понравилось?
- Я не помню, понравилось или нет, и бабку плохо помню. Только ее голос - зычный такой. Комиссарша одним словом. Она возглавляла местную партийную ячейку. Партия ее сюда сослала... направила - правильнее будет, когда она была совсем молодой девушкой. Перед самой войной. Здесь неподалеку есть еще два села, руководство охватывало все три и базировалось в этом поселении. Во время войны бабка ушла в партизаны. Однажды ее схватили фашисты, хотели повесить, но ей удалось ночью сбежать. Мороз был лютый, а она в одном исподнем пробиралась к своим несколько часов. И даже не простудилась. Вот какие были люди! Столько испытаний вынесла, а ничего, прожила до ста одного года, сама управлялась с хозяйством. Иногда соседи помогали.
- Соседи молодцы, конечно, а вот родной внук бессовестный...
- И спорить не стану, - сразу согласился бессовестный внук. - Я ответственности с себя не снимаю, но как-то так повелось, что у меня всегда была одна бабушка, а о другой я не вспоминал. Бабка-комиссарша отличалась требовательностью, принципиальностью и прямолинейностью, а моему отцу эти качества сильно не нравились. Каждая встреча сына с матерью заканчивалась скандалом, в итоге они рассорились и не общались до самой бабкиной смерти.
- Странные люди. И ты в том числе.
- Все думают, что они вечные, что все успеется, а вот и нет: не успеешь сказать родному человеку простое слово "прости".
- Делай выводы.
Николай попыхтел, потом предложил:
- Сенька, давай поедим и завалимся спать, у меня глаза слипаются.
- Согласен.
- А утречком отправимся в лес...
Когда они вышли на поляну, поэт замер, помолчал и выдал:
Ой, смотри-ка, мухомор!
Он пришел сюда в дозор.
Правда это или нет?
Поскорее дай ответ!
Главный критик фыркнул и сказал:
- Колька, я тебя очень прошу - завязывай ты со своими стихами, у меня сердце слабое, боюсь, не выдержу.
- Кому Колька, а кому Ник.
- Мне-то уж точно - Колька.
- Хорошо, я возьму тайм-аут, - процедил сквозь зубы Варенников.
- Я сильно проголодался! Бутерброды, которыми мы перекусили пару часов назад, давно переварились, и мой желудок издает урчащие звуки, от которых мне самому становится страшно, - заявил Шмыгун.
- Тебя, Сенька, легче убить, чем прокормить, - выдохнул непризнанный гений, затаивший легкую обиду. - Что ты предлагаешь? Вернуться?
- Почему бы и нет - мы собрали две корзины грибов, вполне достаточно для первого раза. Меня гложат сомнения, что все грибы съедобные, но по возвращению мы проконсультируемся у знающих людей.
- У бабкиной соседки, Клавдии Васильевны. Несмотря на разницу в возрасте, они с бабкой дружили. Она мне об этом сказала, когда вручала ключи от дома. Зря ты отказался от ужина, Клавдия от всей души предложила.
- Мы выдернули пожилого человека с постели - в селах люди рано ложатся спать, а мы нагрянули - здрасте, вы вас не ждали, а мы приперлись. Еще не хватало создавать ей очередные проблемы.
- Зато поели бы нормально, не питались бы в сухомятку.
- Не переживай, сегодня гарантирую тебе обалденный ужин! - со счастливой улыбкой на устах пообещал Семен Шмыгун.
- Ужин, - хмыкнул Колька, - ты предлагаешь до ужина объявить голодовку?
- Уничтожим запасы - заморим червячка, а уж вечером...
- Накроем стол, достанем бабкиной наливочки и под закусочку...
- Коля! Хватит издеваться на голодным человеком! Поворачиваем на сто восемьдесят градусов и резвой поросячьей рысью двигаем в сторону дома.
Они повернули один раз, потом еще и еще... В результате долгих хождений и поворотов оказались... на той самой поляне, где одиноко стоял красавец гриб-мухомор, воспетый поэтом, широко известным в узких кругах.
- Солнце уже спряталось за кронами деревьев, - зачем-то напомнил Николай.
- Солнышко скроется, муравейник закроется, - пробубнил зрячий Семен. Он давно понял, что день близится к логическому концу, скоро наступит ночь, и домой они точно не попадут, потому как заблудились.
- Что будем делать?
- Предлагаю не метаться бессмысленно по округе, развести костер, нанизать грибы на палочки, поджарить...
- И отравиться.
- Мы поджарим те грибы, в которых мы уверены на сто процентов, - нравоучительным тоном произнес Сенька. - Перекусим и устроимся на ночлег. Утро вечера мудренее.
Шмыгун уже приготовился приводить разумные доводы в поддержку своего предложения, успокаивать Николая, который в любой стрессовой ситуации начинал спорить и возмущаться. Но ни в этот раз. Николай согласно кивнул и с обреченным видом отправился собирать валежник.
- Только далеко не отходи! - крикнул ему вдогонку Семен. Постоял, подумал и потрусил за приятелем.
Показалось, тот только скрылся из вида, но сразу как в воду канул.
Ночь вступила в свои права незаметно и мгновенно. Только очертания деревьев еще просматривались и вдруг ни зги не видно.
- Колька! - позвал друга Шмыгун.
Где-то вдали метнулся свет фонарика. Свет приближался и вскоре уперся в ноги Семена.
- Чего ты кричишь? - спросил человек с фонариком голосом Варенникова.
- А зачем ты сбежал от меня?
- Я хворост для костра собираю.
- Надо держаться вместе.
- Я и держусь, - парировал Колька и замер в позе мыслителя, подсвечивающего себе лицо обычным фонарем. Зрелище было не для слабонервных. Семен вздрогнул и нервно рассмеялся, невольно вспомнив детство, и сразу предупредил:
- Только не надо виршей!
- Причем здесь стихи, тем более я дал слово, - отстраненно заметил Ник, напряженно прислушиваясь. - Сень, тебе не показалось, что кто-то зовет на помощь?
- Это глюки, - констатировал без раздумий Шмыгун. - Возвращаемся на поляну... Если нам удастся ее найти... А если нет, то мы останемся без ужина - на поляне остались наши корзины с грибами и рюкзак с полупустой бутылкой воды.
- Погоди ты со своей поляной, - отмахнулся Колька. - Я тебе точно говорю: кто-то зовет на помощь. Такой слабый женский голос.
Пришлось Семену навострить уши.
- И правда - кто-то зовет на помощь. Женщина, без сомнения.
- Причем, не так далеко.
- Надо ее найти. Будем выбираться втроем.
- Да, две головы хорошо, а три - прекрасно. Вдруг у нее лучше с ориентированием на местности, чем у нас, - продираясь сквозь заросли, рассудил Варенников. - Вдруг ее нам сам бог послал.
Мужчины двигались на голос, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Свет фонаря метался по деревьям, обступившим со всех сторон две перепуганные одинокие фигуры. Деревья были великанами, люди - лилипутами.
Путникам казалось, что они бродят в поисках женщины не меньше часа, оказалось, всего десять минут.
- Жаль, телефон не ловит, - в который раз за последнее время повторил Николай, - а то бы позвонили в МЧС и все дела.
- Если бы, да кабы, да во рту росли грибы, - пробубнил Семен. - Коль, кажется, надо взять чуть левее - голос слышится оттуда.
- Давай...Странно, что она не идет нам навстречу. Мы кричим, кричим, реакции ноль. Как думаешь, что это значит? Вдруг это не женщина, а ведьма, которая хочет заманить нас в... болото? Здесь есть болото?
- Откуда я знаю. Но думаю, нет, - уверенно сказал Шмыгун и тоже заинтересовался, - действительно, странно, почему не идет в нашу сторону?
- Почему-почему, потому что это лесное чудище в женском обличье! - пробурчал Варенников. Остановился, прижался спиной к дереву и призвал друга присоединиться, махнув рукой, с зажатым в ней фонариком.
Неподалеку послышался шелестящий шум. Ник схватил замешкавшегося друга за куртку и рванул на себя. Сенька тут же на него навалился, сдвинулся и прижался спиной к толстенному стволу дерева.
- Что это было? - напряженным шепотом спросил Варенников.
- Ночная птица. А ты что подумал?
- Поворачиваем назад? - задал встречный вопрос Николай.
- Нет уж, вперед и только вперед. Надо разобраться, что происходит...
Женская фигурка неожиданно возникла в трепещущем слабом луче света.
Несчастная была крепко примотана к стволу дерева скотчем. В какой-то степени женщине повезло - ее рот не был заклеен, поэтому она могла звать на помощь.
Мужчины с лихим проворством освободили пленницу, благо, у них оказался с собой нож. От бессилия она сползла на землю. Спасители не стали ее поднимать и пристроились рядом с двух сторон. Не сговариваясь, отказались от неуместных вопросов.
- Я Семен, а это мой друг Николай, - произнес Шмыгун.
- Меня зовут Антонина Сулятьева. Антонина Денисовна Селятьева... Спасибо вам огромное. Если бы не вы, даже боюсь предположить, что со мной могло случиться... Впрочем, исход вполне себе очевиден...Наверное, вам интересно, кто со мной сотворил это... безобразие? - с трудом подобрала она слово. Ответа не получила, но решилась объясниться, - это сделал мой дражайший супруг. Перевезенцев Эдуард Брониславович. Он женился на мне по расчету, жаль я поняла это слишком поздно. Мой отец - известная в городе личность, бизнесмен, меценат и прочее. Недавно отец скончался в возрасте восьмидесяти лет. До последних дней он находился в здравом уме и твердой памяти. Был физически крепок. Строил планы... Но человек предполагает, а бог располагает... Муж побаивался моего отца, во всем ему угождал - надеялся заполучить высокую должность в компании отца. Но так и оставался руководителем среднего звена. Думаю, отец давно бы от него избавился, но сдерживал факт родства. При мне он никогда не критиковал зятя, но и без того известно его невысокое мнение об умственных и организационных способностях Эдуарда. Перед смертью отец написал четкую инструкцию: что и как нужно делать, на кого полагаться. Я поступила согласно инструкции. Главой компании стал надежный человек - правая рука моего отца, которого я знаю с рождения.
- А ваш муж остался на своем месте.
- Конечно.
- Он разозлился и решил от вас избавиться таким нетривиальным способом? - спросил Николай.
- Он всегда мечтал завладеть компанией, поэтому разводиться со мной ему не было смысла - все движимое и недвижимое имущество досталось мне по завещанию, грамотно составленному нашим юристом, старым другом моего отца. Остается одно - создать иллюзию моего похищения. Муж заявит, что меня похитили с целью получения выкупа... Потом кто-то из грибников обнаружит мое бесчувственное тело...- Тоня хлюпнула носом. Взяла себя в руки и продолжила, - никто не заподозрит моего любящего и заботливого мужа... Он всегда умело изображал особое ко мне отношение. Мне все завидовали. Да что все, я сама себе завидовала - так ему верила. Актеришка, что ему пусто было! Теперь муж начнет изображать невыносимые страдания, требовать от следственных органов найти похитителя и наказать его по всей строгости закона. Пройдет время, и он подгребет под себя всё.
- Ну и сволочь, - процедил сквозь зубы Николай.
- В следственном комитете тоже не дураки сидят. Сразу поставят вопрос - кому это выгодно? Ясно кому - мужу.
- Я уверена, что он все тщательно продумал... Странно звучит, но я хочу сказать ему спасибо, что не убил, а просто оставил в лесу, - задумчиво проговорила Антонина Сулятьева. - Эдуард заявил, что не может меня убить. Наемного убийцу не захотел привлекать к делу, чтоб тот впоследствии не начал его шантажировать. Выходит, знаем мы двое. Меня не станет, остается он один.
- Он вас усыпил, привез в лес, привязал к дереву и ушел? - уточнил Семен.
- Нет, всё было совсем не так. Эдуард сказал, что приготовил мне сюрприз ко дню рождения. Сегодня... или уже вчера мне исполнилось тридцать пять лет.
- Хорош сюпризец, ничего не скажешь, - покачал головой Николай Варенников.
- Ваш муж хорошо знает эти места? - спросил Семен.
- И я, и муж в этом месте оказались впервые. Предполагаю, что кое-какой информацией он обзавелся, прежде чем вести меня сюда. Добрались мы на автомобиле, причем автомобиль был чужой. Где он его взял, осталось тайной за семью печатями.
- Каршеринг? - спросил Шмыгун и сам же ответил, - сомнительно даже при наличии поддельных документах: внешность Эдуард не изменил, поэтому его без труда опознают служащие профильной компании.
- Может, угнал? - предположил Николай, - или позаимствовал у приятеля, находящегося в длительной командировке?
- Эдуард хорошо подготовился, все продумал, в связи с чем привлечь его к ответственности будет чрезвычайно сложно, - задумчиво протянул Семен. - И то, о чем вы, Тоня, нам рассказали, не является доказательством вины.
- Это всего лишь мои обвинения, - вздохнула молодая женщина.
- Но у него был с собой мобильный телефон! - возликовал Варенников.
- Эдуард попросил меня отключить телефон и сам проделал тоже самое. Объяснил свою настойчивую просьбу так - чтобы никто и ничто не отвлекало друг от друга... Сравнил наше путешествие со свадебным, - печально произнесла Антонина Сулятьева. - Он был... таким... заботливым, таким любящим... - Тоня всхлипнула, Семен успокаивающе погладил ее по плечу. Она благодарно кивнула и продолжила, - я в кошмарном сне не могла предположить, какая учесть мне уготована.
- Как в сказке, когда хитрый злодей заманивает в лес хорошего доверчивого человека, - пробубнил Колька. - Но в сказке всегда хороший конец. Причем, все злодеи получают по заслугам! Так что, Тонечка, последний ход будет за вами. Еще не известно, кто кому приготовил сюрприз.
- Ребята, спасибо вам!
- Всегда пожалуйста, - обронил Николай, изображая беспечное счастье.
- Рано радоваться, - осадил его Семен. - Знаете ли, Тонечка, мы с Колей заблудились, но вы не переживайте, мы обязательно найдем дорогу назад. - И тоже лучезарно улыбнулся, дав понять, что возникшая проблема выеденного яйца не стоит.
Николай подсвечивал фонариком, чтобы вся компания, сидевшая плечом к плечу, могла видеть друг друга и оценивать эмоции. Поэтому Тоня заметила улыбки на устах мужчин и успокоилась. Особое доверие вызывал мужчина внушительной комплекции. Другой, более компактный, был залихватски бесшабашен, по-мальчишески, и эта бесшабашность поднимала настроение. Мужчина-мальчик явно хотел ей понравиться, причем так неумело, что ей стало немного его жаль.
- Сейчас мы доберемся до нашей полянки, приготовим ужин на скорую руку и ляжем спать. А утром обязательно выберемся из леса, по-другому и быть не может, - поддержал приятеля "компактный" Николай, поднимаясь на ноги и предлагая руку Антонине. Его примеру последовал приятель. Тоня оперлась на обе предложенные руки - чтобы никого не выделить и никого не обидеть - и троица отправилась в путь.
На удивление они быстро вышли на заветную полянку. Разожгли костер, нанизали на прутики грибы, поджарили и перекусили. Сделали по пару глотков воды, из экономии, близко, но на безопасном расстоянии, от костра устроили спальные места из сухих листьев. Двое легли - Тоня и Николай, третий - Семен - вызвался охранять их сон и поддерживать огонь. Позже он разбудит друга и тот его сменит.
Но сна не было. Тоня обдумывала случившееся. В голову поэта лезли без спроса новые четверостишья. Мужчина и женщина таращились на огонь и молчали. К костру вернулся Семен с охапкой валежника. Бросил на землю и пристроился на корточках, любуясь языками голодного пламени, пожирающего сухие дровишки.
Семен думал об Антонине. Исподтишка наблюдал за ней, порывался о чем-то спросить, но не решался. Сильная женщина, пережившая стресс, вызывала уважение: не каждый мужчина станет так себя вести. Да, слегка всплакнула, но не выла белугой, не проклинала мужа-злодей, даже высказала слова благодарности - не расправился. Этого Семен, если честно, не понимал и не одобрял.
Но на то она и женская логика, чтобы мужчине ее не понимать.
Взгляд скользнул по задумчивому женскому лицу. Сначала лицо было спокойным и даже отстраненно-безразличным, затем из глаза выкатилась одинокая слезинка. За первой последовала вторая, потом еще и еще.
Первый шок прошел, Тоня осознала, что произошло: самый близкий и единственный любимый человек оказался гадом, подлецом и самым что ни на есть убийцей.
Она плакала беззвучно, потом разрыдалась в голос. Мужчины принялись ее успокаивать. И будто бы добились желаемого, но тут Колька возьми и ляпни:
- Даже если мы не выберемся из леса, то втроем не так страшно умирать.
- Слушай, гений поэзии, ты бы думал прежде, чем говорить, - нелюбезно пресек его рассуждения Семен.
- Вы меня не поняли, я к тому, что втроем легче отбиваться от диких зверей, займем оборону...
- В этом лесу водятся волки? - не дал ему продолжить дрожащий женский голос.
- Лес он и... в Африке лес, - выкрутился Варенников.
- Наверное, нам лучше провести ночь в дружеской беседе, - предложила Антонина Сулятьева. - Мы будем рассказывать друг другу позитивные истории, поднимать настроении и вселять уверенность в то, что всё еще будет. В основном, хорошее, хотя, без пасмурных дней не обойтись. Речь идет не о погодных катаклизмах.
- Бесспорно, - согласился Колька, он же начинающий прозаик Ник Вареник, он же известный стихотворец. И, без долгих отступлений, выдал кровожадную историю собственного сочинения о мужчине, сошедшем с ума от безответной любви, который жестоко расправился со своей возлюбленной, долгие годы изводившей его презрением и насмешками.
Слушатели восприняли рассказ с неодобрением.
- Теперь моя очередь, - вступила Тоня. - Когда один знакомый поведал мне свою историю, ему было далеко за восемьдесят, наверное, поэтому он веселился от души - прошло много десятков лет, поэтому происшествие потеряло свою остроту. Но в ту пору ему точно было не до смеха. Звали знакомого Евграф Дмитриевич Полуэктов. Он приходился прадедом моей близкой подруге. Дед Евграф часто развлекал нас разными историями из своей длинной жизни, но одну историю я хорошо запомнила, потому что она показалась мне неким чудом. Как известно, чудеса всегда нас привлекают. Итак. В молодости Евграф Полуэктов профессионально занимался спортом. Был заслуженным мастером спорта по легкой атлетике. У многих спортсменов, не скажу, что у всех - у многих - замедленное сердцебиение, брадикардия. Для обычного человека подобное состояние вызывает большие проблемы со здоровьем даже при минимальных физических нагрузках, когда остаточное количество оксигенированной крови не может правильно распределятся в организме, как результат - высокое внутричерепное давление, проблемы со зрением, тошнота. Для спортсменов с физическими нагрузками и постоянными тренировками брадикардия практически безвредна. И человек, о котором идет речь, не исключение. Однажды Евграф возвращался домой после тренировки, присел на скамейку и уснул. Сердобольные советские граждане не прошли мимо, молодой человек в странной позе на скамейке привлек внимание. Вызвали неотложку. Приехавшие врачи констатировал смерть. Тело отправили в морг. Крепко спящий молодой человек с диагнозом брадикардия никак не отреагировал на перемещение, открыл глаза только в конечном пункте и долго не мог понять, как он здесь оказался. Сполз с холодного стола, осмотрелся, заметил тела под белыми простынями, и решил сходить на разведку. Можно себе представить состояние работников морга, когда из помещения, где находятся трупы, появляется, позевывая, живой человек и вкрадчиво интересуется, что происходит... Евграф Дмитриевич заканчивал свою историю словами: вот так я побывал на том свете.
- Честно говоря, смешного здесь я ничего не вижу, - промямлил Николай Варенников.
- Хорошо то, что хорошо заканчивается, - пресек его дальнейшие рассуждения Семен Шмыгун. И обратился к женщине, - а вы, Тоня, кто по профессии?
- Врач-терапевт общей практики.
- Почему-то я так и подумал.
- Семен, мы договорились обращаться друг к другу на "ты", - напомнила она.
- Конечно, - кивнул Сеня.
- Ребята, я придумал новую историю из жизни Евграфа Полуэктова! - высказался окрыленный идеей Варенников. - Представьте себе, что наш Евграф Дмитриевич не молодой парень, спортсмен и все такое, а мужчина достаточно пожилой. Поживший, повидавший. Да, он бывший спортсмен, который, сбавив темп, продолжает заниматься спортом себе во благо. У него... эта...
- Брадикардия, - подсказала Тоня.
- Да-да, брадикардия. Лето. Жара. У Полуэктова солнечный удар. Приезжает "Скорая", выносит вердикт "смерть в результате сердечного приступа" и отправляет тело в морг. Трагическое известие доходит до многочисленных родственников, которые тотчас вступают в борьбу за наследство "покойного" Полуэктова.
- А есть за что бороться? - включилась в игру Сулятьева.
- Есть и много чего! - коротко ответил Варенников, он же Ник Вареник. - В общем, потенциальные наследники успели показать свое истинное лицо. Все, кроме дальней родственницы из Тьмутаракани, которая всем сердцем любила старика и ни на что не претендовала. Вместо того, чтобы включаться в тяжбу, она отправилась в морг, желая всплакнуть на груди того, кто ей был поистине дорог...