Феофания Егоровна Маслобойникова после смерти отца испытывала двоякое чувство. С одной стороны, ей тяжело далась потеря самого близкого и в то же время очень далекого человека, совсем чужого, который стал близким за несколько минут до своей смерти. Ей так хотелось узнать, как бы сложились их отношения с отцом, если бы он остался жив. Неужели они стали бы по-настоящему родными людьми? Кроме него и сына у нее никого не было. И они были и не были. Феофании надоело затворничество, осточертело одиночество, хотелось к людям, хотелось жить, ходить каждый день на работу, быть нужной...
Как ни ужасно это звучит, но смерть отца принесла ей свободу, теперь она может себе позволит многое, не оглядываясь на него, не трясясь под его осудительным взглядом. Отец с младых лет ей внушил, что она совершенно глупое существо, глу-пое, как он любил повторять. Чтобы его переубедить, дочь поступила в строительный институт на заочное отделение. После того, как у нее забрали сына.
Надо сказать, что Феофания хорошо училась в школе, мечтала об институте, но у отца были другие планы на ее счет - замужество и рождение внука. Теперь он получил то, что хотел, а она может продолжить учебу.
На дневное отделение молодая женщина не решилась поступать: сидеть рядом с девочками, только-только закончившими школу, она стыдилась. К тому же, ее пагубное пристрастие к алкоголю могло помешать учебе. Несмотря на все личные проблемы, ей удалось получить высшее образование. Но похвастаться дипломом перед отцом она так и не решилась. Феофания не знала, как он это воспримет и что при этом скажет. Ей не хотелось портить себе настроение, она закатила тихий пир, который продлился две недели. Заочная учеба и редкие визиты сына заставляли женщину держать себя в руках, выбираться из болота, засасывающее ее все глубже и глубже. Теперь учеба закончена, сын появлялся в доме матери с большой неохотой, а мать почти утонула в грязной жиже. Она не находила в себе сил, чтобы выбраться из нее. Уже привыкла к состоянию разной степени опьянения. Повзрослевший Феофан приходил к ней, его появление не трогало мать так, как раньше. Она не порхала, не суетилась, а с нетерпением ждала, когда он уйдет. И вот после этого она становилась самым счастливым человеком на земле, которому никто не помешает погружаться в болото...
Теперь отца не стало. Наступила долгожданная свобода. Что дальше?
Феофания решила, что сейчас главное - хорошенько помянуть отца. Ведь, какой ни какой, а отец. Но, вот, неприятность, вместе с уходом Егора Васильевича ушло и месячное довольствие, выделяемое им. Женщина решила пойти к сыну и потребовать от него необходимую сумму.
Мне много не нужно, совсем чуть-чуть, а потом я устроюсь на работу, и заживу, как все, - решила она, напялила на себя какие-то вещи - первое, что под руку попалось, и направилась к двери. На пороге сидел пес Лохмач и не собирался уступать ей дорогу. Феофания взяла его за ошейник и попыталась оттащить от двери. Но, не тут-то было: пес не сдвинулся с места, а только возмущенно гавкнул на хозяйку. У хозяйки от одиночного громкого лая заложило уши. Она с явным недовольством посмотрела на громадную псину, сидящую на пороге, и приказала занять свое место - на коврике. Пес повел кудлатой головой, выражая отрицание, естественно, путь не освободил. Женщина присела возле него на корточки, обняла за шею и сказала:
- Ты понимаешь, что мне о-о-очень надо уйти, ну, очень. Ты это понимаешь? Ненадолго. Я вернусь, и мы с тобой выпь... пойдем гулять, - поправилась она.
Лохмач стряхнул ее руку, и опять мотнул головой в знак протеста.
- Ах, так! - Феофания с трудом поднялась на ноги, придерживаясь за стену и рявкнула, - а ну, вон отсюда! - И указала пальцем на дверь, через которую он должен выйти вон.
На повышенный тон хозяйки Лохмач отреагировал своеобразно - вызывающе растянулся на пороге и сладко зевнул.
Феофания бухнулась на пол и заканючила.
- Ты же умный, ты меня понимаешь... - Лохмач подтвердил ее слова односложным "гав". - Ну, тогда, выпусти меня. - Пес положил голову на лапы и сделал вид, что спит.
Открыть дверь и выбраться из квартиры женщина не смогла. Побеседовав с другом еще какое время, она не заметила, как пристроилась рядом с ним, уложила голову на лохматое собачье брюхо, побубнила-побубнила и погрузилась в сон.
Когда Феофания проснулась, то поначалу не могла сообразить, где находится - ее обступила непроглядная тьма. Рядом кто-то задорно похрапывал, храп на время сменялся возмущенным сопением, затем возвращался. Она протянула руку и дотронулась до мягкой лохматой шерсти.
Погруженный в беспокойный сон пес, звуков не издал, возможно, приподнял ухо, но хозяйка в кромешной тьме этого не заметила.
Феофания с трудом поднялась на онемевших ногах и покрутила головой, чтобы растормошить затекшие шейные мышцы, легко нашла выключатель и зажгла свет. Придирчиво осмотрелась, будто была в этой квартире впервые. Да, это запущенное помещение не может быть ее домом. На давно немытом полу стояли пустые бутылки, валялись какие-то вещи, обрывки старых газет, одинокий потертый тапок пристроился на спинке дивана, его "напарника", вообще, не было видно. Перебираясь как по минному полю, Феофания двинулась в сторону кухни. И опять - те же бутылки, объедки, гора немытой посуды, паутина возле настенного бра, куда давно не касалась хозяйская рука. Женщина вернулась в прихожую. Подошла к висевшему на стене зеркалу и стала рассматривать косматое приведение.
- Кто это? - вслух спросила она у привидения, которое отчетливо повторило ее артикуляцию. - Неужели это я - Феофания Егоровна Маслобойникова?.. Да, это я. - Провела ладонью по лицу, словно хотела сорвать маску привидения. Но маска осталась на месте, лишь глаза обеспокоенно забегали.
Лохмач проснулся и следил за каждым движением хозяйки.
- Когда же я успела так опуститься? - спросила она у него.
Пес ответа не знал, он "познакомился" с ней, когда она уже превратилась в косматое привидение, которое, возможно, в ту пору еще отдаленно напоминало бывшую Феофанию Маслобойникову.
- И это называется свобода, - печально вздохнула она, отвернувшись от зеркала, чтобы не видеть свое отражение. - Лохмач, мне приснилась мама. Я ведь ее совсем не помню, у меня даже нет ее фотографии, - доверительно произнесла она, вновь пристраиваясь рядом. - Отец говорил, что она была шпионкой, - Феофания хмыкнула, - у него вокруг одни шпионы и враги... были. Мама совсем молодая и красивая, я на нее очень похожа. Наверное, папа поэтому меня и не любил: я напоминала ему предательницу-жену... Впрочем, какая теперь разница - любил, не любил... Или есть разница, как думаешь? - Лохмач опустил глаза, предоставляя ей право самостоятельно разбираться в нужности чужих чувств по отношению к ней. - А мама меня любила. Я в этом уверена. Если бы она была жива, моя жизнь сложилась бы иначе. Как хорошо, как приятно, когда тебя любят. Во сне мама называла меня доченькой, меня так никто никогда не называл, - она всхлипнула. Лохмач провел шершавым языком по ее щеке - приласкал, вытер слезы. - Мы шли с ней по полю, собирали ромашки, плели венки: я ей, а она мне, потом вышли на дорогу, а мама и говорит: "Иди, доченька, по этой дороге и не сворачивай!" Я испугалась и спрашиваю: "А ты?" А она отвечает: "Ты уже взрослая, ступай!" Я сделала шаг, потом повернулась, а мамы уже нет. Я перепугалась и... проснулась... Такой вот сон. - Лохмач прислонил свою тяжелую голову к ее плечу. - Мы во сне были такие красивые, счастливые... Я сейчас посмотрела на себя в зеркало... - Она привычно спрятала лицо в черно-белой лохматой шерсти и заплакала навзрыд.
Пес дал ей право выплакаться. Он сидел, не шелохнувшись, и терпеливо ждал. Он знал, что теперь для нее начнется другая жизнь...
Через неделю Феофания пошла работать на стройку. Сначала маляром, спустя время, ее назначили бригадиром, потом прорабом. Возраст перемахнул на пятый десяток, но своего возраста она не ощущала - выбросила из жизни все плохие годы и вернулась в молодость. Мужчины заглядывались на нее, но никто не решался подойти: уж, слишком неприступный вид у нее был. Неприступность была вызвана элементарной боязнью банального обмана: вдруг мужчина будет твердить о любви, а на самом деле преследовать свои непонятные ей цели? Неужели ее можно искренне полюбить?
Однажды на стройку приехала комиссия по проверке сроков сдачи объекта. Возглавлял ее молодой мужчина - Юрий Иванович Дудка. Он сразу заинтересовался женщиной с редким именем Феофания и пригласил ее в кино. Та опешила и... согласилась.
Перед свиданием она забежала домой, чтобы переодеться и поделиться новостью с другом. Лохмач увидел ее и сразу понял: его хозяйка сильно возбуждена. Он испугался и потянул носом воздух, пытаясь понять, не вернулась ли она к своему пристрастию. Пахло ее любимыми духами "Серебристый ландыш".
- Понимаешь, Лохмач, - объясняла она, суетливо перемещаясь по квартире, - он хороший. Он ТАК на меня смотрел, когда приглашал в кино! Ты не поверишь, как смотрел!
Пес зарычал - вступил в спор: почему это он не поверит, что на хозяйку ТАК смотрел хороший человек. Очень даже поверит, вон она в какую красавицу превратилась, загляденье!
- Мне показалось, он моложе меня... Причем разница в возрасте немалая, лет десять, не меньше. - Фефания внезапно затормозила на повороте, следующий за ней попятам пес уткнулся в нее своей лохматой башкой. Женщина развернулась и встала в позу "сахарницы", будто была сварливой женой, решившей затеять скандал с мужем. - А ты как считаешь? Между нами может быть...что-то? Разница в возрасте и... вообще. Под "вообще" она подразумевал свою элементарную боязнь банального обмана. - Пес удивленно на нее посмотрел и укоризненно тявкнул пару раз. Тявканье напоминало двухзалповый салют. Хозяйка, как и соседи, привыкла к редким "всплескам эмоций" милой собачки человеческого роста, поэтому при громких звуках не вздрагивала, пыталась "извлечь" из них информацию. - Ты считаешь это нормальным? - Уточнила она. Лохмач возмущенно отвернулся - как можно усомниться?! - А я вот... не знаю. И не знаю, надо ли было принимать его приглашение. - Лохмач не повернул голову, выказывая презрение к ее сомнению. - Я давно не ходила на свидания. Я боюсь... Думаешь, стоит пойти? - Лохмач осторожно ухватился за подол ее платья и потянул к двери. Дотянул, выпустил подол и поскреб лапой по двери. Мол, открывай и двигай на свое свидание. - Идти? - Снова спросила Феофания у друга. Тот приложился зубами к дверной ручке: Иди уже, надоела со своими причитаниями, уточнениями. - Ну, ладно, я пошла, - нерешительно произнесла она и переступила порог...
После Феофания всем рассказывала, что замуж за Юрия Дудку ее выдал любимый пес Лохмач...
Юрий Дудка - коротко стриженый шатен с карими глазами, худенький, небольшого росточка, чуть выше самой низкорослой Феофании, при всей своей, казалось бы, заурядной внешности, был для супруги самым милым, самым дорогим. Самым лучшим, самым, самым... Он покорил ее с первой встречи. Выйдя из кинотеатра, они гуляли по аллеям парка, лакомились пирожками с картошкой, которые казались обоим необыкновенно вкусными, потом перешли на мороженое. Юра испачкал в мороженое кончик носа, а она трогательно и нежно вытерла испачканный нос своим платочком, благоухающим "Серебристым ландышем". А он в это время таял, как недоеденное мороженое в его руке, и чувствовал себя счастливым дураком, которому ничего не нужно - только бы эта женщина-девушка стояла рядом и вытирала ему нос своим платочком. Он решила ее обнять, и перепачкал ей платье своим мороженым. Избавился от мороженого, бросил его в урну и занялся ее платьем. А она безудержно хохотала, слегка касалась его руки и требовала забыть об испачканном платье. Тогда он схватил ее за руку и повел в ближайший магазин одежды, где заставил примерить новое платье, взамен испорченному. Она выбрала платье и исчезла в примерочной. Вышла оттуда необыкновенно красивая, и платье тому не было причиной.
Феофания хотела выбросить старое платье, но Юрий попросил оставить его на память...
Через два месяца они поженились. Пошли тихо в загс и расписались. Сын узнал об этом в числе первых. Известие Феофана Маслобойникова не тронуло. Он гадко хмыкнул и спросил без надежды на ответ. Ответ ему был не нужен, как и сама мать.
- Так ты теперь будешь Дудка?
Мать улыбнулась. Она была счастлива! Наконец, счастлива! И никто не сможет помешать этому счастью!
Через год после свадьбы Феофания узнала, что ждет ребенка. Сначала она испугалась, но любимый муж так обрадовался этой новости, что она даже не стала высказывать ему свои сомнения. Удивительно, но все девять месяцев Феофания чувствовала себя великолепно и легко родила мальчика, которого назвали Максимом. Когда мать взяла его на руки, то обомлела: он был, как две капли воды, похож на своего деда - Егора Коростылева. Такая малюсенькая его копия.
Феофан Маслобойников увидел брата, когда тому исполнился год. Он остолбенел. Перед ним был человек, которому он поклонялся, которого он боготворил - его дед Егор Васильевич, только в уменьшенном масштабе.
Феофания Дудка давно поняла, что ее отец вылепил из ее старшего сына бездушного черствого человека. Сначала она пыталась что-то изменить, потом поняла, что они живут в параллельных мирах, по своим правилам и законам. Мать не могла понять желаний сына, не ориентировалась в его интересах. Он был, как инопланетянин, спустившийся с небес, который впервые попал на Землю и с удивлением наблюдает за всеми. Изучив окружающее пространство, он научился управлять людьми. Феофан, как и его дед, не любил, когда лезут в душу, указывают, как жить и что делать. Таких "указчиков" он на дух не выносил, сразу выбрасывал из жизни. Вокруг должны быть только послушные рабы.
И мать решила оставить все, как есть. Живя в одном городе, они виделись очень редко. Феофания старалась не беспокоить лишний раз занятого сына, не напоминать о себе, чтобы не разгневать его и не попасть в список "отлученных".
И вот когда Максиму исполнился год, они встретились. Феофан сам изъявил желание увидеться с братом. Если Феофан был похож на своего родного отца Илью Маслобойникова, которого никогда не видел, то его младший брат был копией человека, которому он всегда поклонялся, копией любимого деда.
Внук не мог смириться с его смертью. Он нуждался в нём, как рыба нуждается в воде, как червь в земле, как человек в воде, как цветок в уходе. Для него всех заменил дед.
Феофан не УМЕЛ без него жить. Спасение он находил в частных визитах на кладбище. Каждую субботу, как по расписанию, он приходил на могилу к деду. Ставил в вазу четыре темно-бордовые, почти черные, розы, присаживался на скамейку и мысленно беседовал с дедом. И заряжался беседой, не монологом - ему казалось, что дед отвечает, дает дельные советы, - на целую неделю...
Неужели дед заново родился? - недоумевал Феофан Маслобойников, разглядывая брата. Не сдержался от нахлынувших чувств, прижал к себе пухлое тельце малыша, и расплакался. Не желая быть свидетелем его несдержанного поведения, мать тактично удалилась из комнаты.
Она решила, что эта встреча изменит старшего сына, их отношения станут другими. Но чудо не произошло. После этого Феофан старался избегать брата, а если они случайно пересекались, то отводил взгляд и быстро исчезал.
Максим Дудка рос веселым и жизнерадостным ребенком, внешнее сходство с дедом оставалось только внешним. Хотя, кто его знает, что произошло бы с Егором Коростылевым, если судьба не разлучила его с учителем Игнатьевым...
Максим с отличием окончил школу, поступил в Медицинский институт и получил красный диплом врача-кардиолога. Встречи с Феофаном можно было пересчитать по пальцам. Но старший брат следил за успехами младшего брата и даже гордился им, ставя в пример своим детям.
Феофания никогда не делилась ни с мужем, ни с сыном своими сложными отношениями с отцом. Максим с интересом рассматривал фотографии деда, на которого был похож, просил мать рассказать о нем, но та ограничивалась односложными фразами. Она чаще рассказывала о своем любимом псе Лохмаче, который умер незадолго до рождения Максима.
- Наверное, мой четвероногий друг посчитал свою миссию выполненной, - часто повторяла она...
- Мам, а дед был обеспеченным человеком? - однажды спросил Максим, но заметив удивленный взгляд матери, поправился, - я понимаю, в советское время не было бедных и богатых, - но все- таки: был или не был?
- Не знаю. - Феофания Егоровна никогда не задумывалась о богатствах отца, а сейчас ей стало интересно: сколько он успел накопить, если любимый внук до сих пор живет безбедно, хотя, со дня смерти прошло много лет? Феофан не забросил учебу, когда его не стало, не отправился на завод, чтобы обеспечить себя, не просил денег у нее, хотя, она зарабатывала неплохо и много раз предлагала сыну материальную поддержку. После окончания учебы в вузе занялся бизнесом. На открытие бизнеса тоже нужны были немалые денежные средства. И бизнес долгое время не приносил нормального дохода, а Феофан продолжал шиковать... Значит, дед оставил ему тайное наследство...
Сергей Бирюков расслабился в кресле самолета, закрыл глаза и сделал вид, что спит. Лилия Догма, сидевшая рядом, посмотрела на него, затем открыла детектив Галины Куликовой и стала читать, изредка похихикивая. Она обожала книги этого автора иронического детектива, особенно углублялась в чтение, когда нужно было снять стресс. После покушения на ее жизнь девушке это было просто необходимо.
Мысли частного детектива тоже занимало покушение, но все рассуждения девушки он пресекал на корню, будто относился с недоверием. Лиля пыталась ему втолковать, что покушение - не выдумка ее заскучавшего мозга, все так и было, но Бирюков настойчиво просил оставить эту тему. Девушка обижалась, забыла на пятнадцать минут и вновь заводила разговор о случае в море.
Сергей злился, но вида не подвал. Его обложили забором, в котором он не может найти лазейку. И даже не забором, его поместили в лабиринт, любовно сооруженный покойным Маслобойниковым. Феофан дорисовывает и дорисовывает новые препятствия, осложняя задачу "подопытному кролику"....
Феофана нет, а его дело живет, - с грустью подумал частный детектив, и грусть эта не относилась к ныне покойному Феофану Маслобойникову, бывшему супругу женщины по имени Диана... Или просто Ди...
Случай в море завел Сергея в очередной тупик. Кто же это такой ушлый и отчаянный, что не побоялся и пошел на риск? На пляже было немноголюдно, но не пусто, Лиля могла позвать на помощь, преступника могли задержать. А могли и не задержать. - Он снова вспомнил Витольда Холодцова, разгуливавшего по территории санатория почти в неглиже, непристойно выставив пивное брюшко. - Да, преступник рисковал, и причина риска ясна - Лиля что-то знает, и эти знания должны умереть вместе с ней. Что она знает?.. Оказалась случайным свидетелем? Чего? Ясно, что покушение связано с гибелью Маслобойникова. Других вариантов нет. По морским глубинам маньяки не плавают, для забавы ради девчонок не топят. А если Лильку хотели утопить, то напрашивается вывод - смерть Малобойникова была насильственной. Вскрытие было проведено шаляй-валяй, Диана права.
Диана. Странная женщина, уже не схожая с птицею раненой. Смерть мужа ее излечила. Или встреча с ним, с Бирюковым.
Она забрала тело Феофана и вместе с четой Холодцовых вернулась домой на день раньше Сергея. У траппа их должен встречать один знакомый Бирюкова на спецавтомобиле. Автомобиль доставит тело в морг, где еще один знакомый Сергея - патологоанатом - попытается узнать причину смерти Феофана Маслобойникова.
- Я тебя очень прошу, Данила, - говорил Сергей патологоанатому по телефону, - проверь все тщательно.
- А что, есть подозрения? Хотя, к чему ненужные вопросы. Раз ты в этом деле, то все и так ясно.
Бирюков рассказал о полученных на месте результатах вскрытия.
- Но тебя они не устраивают, - догадался Данила.
- Скажем так: я не доверяю местным специалистам.
- Понятно. Все сделаем... А хочешь, новый анекдот?
- Нет, - категорично брякнул Бирюков, - знаю я твои анекдоты, после них два дня на еду смотреть не можешь. Тебе бы устроиться на работу в фирму, обещающую снижение веса в кратчайшие сроки.
- О! А это мысль! Спасибо за совет, - рассмеялся Данила...
Теперь частный детектив был спокоен: если в естественной смерти Маслобойникова есть какие-то сомнения, то опытный Данила Дербуш их развеет. Или озадачит...
Непроизвольно мысли Бирюкова переключились на Диану Стрельцову. В день ее вылета, рано утром, они случайно столкнулись на улице. Сергей, естественно, был с Лилией, с которой решил не спускать глаз, чтобы избежать трагедии. Лилька висела на его руке и беззаботно болтала. Выдержке Дианы мог позавидовать даже опытный разведчик: она улыбалась, была разговорчива и доброжелательна. Только Сергей мог заметить, что непринужденность дается ей с трудом. Он был уверен, что после встречи Диана уединится в номере и будет рыдать, уткнувшись в подушку. Ему было жаль эту женщину, он понимал, что ведет себя жестоко по отношению к ней. И было жаль Лильку. Лабиринт, кругом лабиринт...
Чтобы как-то оправдаться, хотя, оправдываться Сергей не привык, он рассказал Диане о происшествии, Лиля в красках дополнила его рассказ, но без слезливых интонаций, без эмоций, словно кого-то другого пытались утопить накануне.
- Мне кажется, - задумчиво произнесла Диана, - что это звенья одной цепи.
- Вы имеете в виду... смерть Феофана Ильича и покушение на меня? - заинтересовалась Догма.
- Именно так, - согласилась Стрельцова и стала открыто разглядывать Лилю.
Догму ее пристальный взгляд не тронул, она решила, что вдова сделала скоропалительный вывод о её любовной связи с Феофаном. Пусть думает, что хочет, её право. Лилия знает, что ничего не было и быть не могло.
Бирюкову, напротив, хотелось разгадать мысли Дианы. Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло сожаление. Неужели расстроило неудачное покушение? А кто бы выиграл в случае гибели Лили? Есть первый кандидат на выигрыш - Диана Стрельцова, чужими руками избавившаяся от соперницы. Пока она отвлекала частного детектива разговорами об убийстве супруга, выказывала ему знаки внимания, которые дали неожиданный результат - он потерял голову и забыл о собственных принципах, один человек трудолюбиво выполнял ее заказ - устранял конкурентку в соревновании за сердце частного детектива.
Неожиданно пришедшие в голову умозаключения вышибли из сердца и души частного детектива все личные волнения. Так ему казалось. На самом деле, он сильно сомневался, что Диана способна на такое...
Уже в самолете мысль о причастности Стрельцовой к покушению на Лилию Догму снова попыталась укрепиться в голове Бирюкова. Когда Диана не стояла рядом, не произносила свое возбуждающее обращение "Сережа", он не оспаривал вероятность ее участия в этом деле.
Диана - решительная женщина, - мысленно рассуждал Сергей. - Она могла избавиться и от ненавистного мужа и от соперницы, не сама, конечно, а всего-навсего заплатив энную сумму некому человеку, который за звон монет в собственных карманах мать родную отправит на тот свет. Такое возможно? - Задался он вопросом и сам на него ответил, - возможно! Сначала муж, потом соперница, о которой раньше "уговора не было". Не было, но аппетит пришел во время еды. И что из всего этого следует? Зря я ввязался в это дело! Завтра же скажу Диане, что не могу... Нет, сначала выслушаю Данилу, а потом откажусь. Пусть кто угодно, только не я. Если, вообще, назреет необходимость в отказе от дела, которого нет... И заживу себе вольготно и счастливо! Предложу Лильке выйти за меня замуж и забуду о странной женщине...
Следующий день начался с тревожного телефонного звонка Данилы Дербуша. Он произнес всего одно слово.
- Приезжай!
Одно слово, но очень емкое и конкретное. Интонации не сулили быстрого избавления от ненужных чувств к посторонней женщине. К посторонней ли?..
Через полчаса Бюроков входил в серое здание морга, где царствовал его приятель - фанат и большой специалист своего дела. Сергей ему доверял, как себе.
Дербуш ждал его в своем кабинете. Без нетерпения ждал, у него было чем заняться - бумаготворчество занимало больше времени, чем непосредственно работа патологоанатома.
- Ну, что, Серега, могу тебя порадовать или огорчить, сам разбирайся, - произнес Данила, пожимая протянутую руку и хитро улыбаясь при этом, - но кое-что я обнаружил.
- Не тяни. - Бирюков сел на предложенный стул и приготовился к лекции. Он знал эту особенность Дербуша к пространным рассуждениям. Сбить его с настроенной волны было не возможно.
- А что тебе сказали коллеги с юга? - поинтересовался Данила, сделав вид, что ничего не слышал. Хотел очередной раз "макнуть" своих коллег по цеху и возвеличить себя.
- Я тебе говорил - инфаркт. Образовался тромб и... амба, - терпеливо, но сжато, повторил Сергей.
- Так, так. - Данила ходил вокруг стола, включая сидевшего у стола приятеля, и азартно потирал руки, словно вытирал их о полотенце-невидимку. - Значит, тамошний эскулап выдал такое заключение? Ну-ну. - Приятель следил за его перемещениями и терпеливо ждал продолжения. - И вот что я тебе скажу, дорогой мой частный детектив! А скажу я тебе, что инфаркт это... - Он внимательно посмотрел на своего ученика, будто проверял его прилежность, - это некроз или, проще говоря, омертвение сердечной мышцы в результате недостаточного сердечного кровообращения. У человека образуется тромб, кровяной сгусток, который закрывает просвет венозных сосудов.
- Дайте, пожалуйста, лист бумаги, - попросил Сергей, - я буду конспектировать.
- Не ерничай, а слушай. - Дербуш сел за стол и продолжил лекцию. - Для увеличения просвета сосудов многие немолодые люди принимают сосудорасширяющие препараты: апрессин, гидролазин миноксидин.
- В моем доме прошу не выражаться! - возмутился Бирюков.
- Ладно, не буду... забивать твою голову научными терминами... Бывают случаи, когда при вскрытии анатомические изменения или отсутствуют, или настолько незначительны, что ими нельзя объяснить возникновение инфаркта миокарда.
- Ты имеешь в виду нашего подопечного?
- Именно! - Данила снова вскочил и стал бегать по кабинету. - Очень интересный случай... Такое впечатление, что здесь поработал профессионал...
- Так, что же стало причиной смерти? - Бирюков заерзал на стуле.
- Со всей ответственностью могу сказать, что у твоего... - он заглянул в лежащий на столе лист бумаги, и продолжил, - у твоего Маслобойникова были серьезные проблемы с сердцем...
- Жена сказала, что он был совершенно здоров, - перебил его Сергей, не решив пока, радоваться ему или огорчаться.
- Он мог скрывать от нее свою болезнь, - предположил Дербуш. - Посетил доктора, тот выписал ему нужные препараты, и он стал их принимать в тайне от супруги, чтобы она не донимала его вопросами.
- Это те препараты, которые ты мне назвал?
- Те или другие, но сосудорасширяющие. Все зависит от квалификации врача... А теперь самое интересное... - Данила сделал многозначительную паузу, - параллельно с приемом нужных препаратов некто вскармливает ему совершенно безобидное лекарство от изжоги, например, мотилиум или перилиум, которые в сочетании с выше упомянутыми средствами вызывают остановку сердца. - Данила сел в кресло, сложил на груди руки и гордо посмотрел на Бирюкова, ожидая оваций. Тот не замедлил зааплодировать лектору.
- Браво, дорогой доктор! Я в тебя верил!
- Но это еще не все! - Данила выдержал паузу, хитро улыбаясь и вызывающе поглядывая на друга в ожидании вопросов.
- Я тебя сегодня убью... за издевательство и зарою без вскрытия и заключения.
- Не выйдет! Я еще не дал тебе СВОЕГО письменного заключения!
- Ладно, потерплю. Живи пока, - вздохнул Сергей.
- Ты просил о тщательном обследовании Маслобойникова. - Бирюков кивнул.- Так вот, у этого человека было несколько пластических операций.
- По омоложению?
- Не думаю. Просто человек решил скорректировать свою внешность и сделал ринопластику и ментопластику.
- Ты опять?! Не забывай, что имеешь дело с профаном в области медицины, - возмущенно напомнил Сергей.
- Извини. Ринопластика - это корректировка носа, а ментопластика - коррекция подбородка, - коротко, но доходчиво пояснил Данила.
- Откуда такие выводы? - встрепенулся частный детектив.
- У него еле заметные надрезы у основания ноздрей и наружный разрез в кожной складке под подбородком.
- Хотел жене понравиться, - предположил Бирюков. - У него подбородок был такой... выступающий вперед. - Он сложил кисть руки розочкой и мысленно выдвинул свой подбородок, показывая, какой подбородок был у покойного при жизни. - Страшно предположить, какой был подбородок до ментопластики, если после нее приковывал взгляд.
- А вот и нет! - радостно произнес Дербуш, словно загадал другу загадку, тот бился над ней, бился, и так и не разгадал. - Все совсем наоборот! Он сделал челюсть, выступающую вперед. У Маслобойникова под надкостницей силиконовый имплантант. - Сергей открыл рот, и забыл его закрыть. - С какой целью проведена операция для меня осталось загадкой. Когда человек делает пластическую операцию, чтобы улучшить внешность, я понимаю, а чтобы усугубить внешний недостаток, я не могу найти ответ. - Данила передернул плечами. - У меня все. Теперь дело за тобой.
- Этого я никак не ожидал. То, что смерть насильственная, я допускал, но пластическая операция... по ухудшению внешности! Это тоже за пределом моего понимания.
- Я напишу заключение и отдам тебе вечером. - Данила жалостливо смотрел на друга, которому предстояла тяжелая работенка...
Бирюков приехал к Стрельцовой. Она предложила встретиться в кафе, но Сергею захотелось увидеть дом, где жил Маслобойников вместе с супругой.
О своем желании отказаться от расследования он забыл за порогом морга.
Сергей ожидал увидеть хоромы в несколько этажей, а увидел небольшой двухэтажный домик, который находился недалеко от города в поселке Красное поле. Странное название для места, где живут богатеи, - подумал Бирюков, заезжая в поселок и разглядывая выстроенные вдоль дороги, величественные особняки. Сергей искал объяснение революционному названию населенного пункта и не находил. Или что-то естественное, яркое, чем славился поселок в былые времена, когда здесь проживали обычные крестьяне. Например, зеленое поле в больших красных маках. Или, в крайнем случае, дома колхозников, выкрашенные в кумачовый цвет, которые обязаны были сохраниться, как местный колорит. Ему представились бойкие колхозницы, разгуливавшие по улицам в красных косынках, как комсомолки в начале тридцатых годов, и колхозники в кумачовых косоворотках и в кепках с красными цветами.
Тебе больше подумать не о чем? - осудил Сергей сам себя. Осудил и одновременно расстроился, что не увидел ни маков, рассыпанных по зеленому полю, ни счастливых тружеников села в кумачовых нарядах... Одни домики. Хотя, клеймо "домики" к замысловатым строениям в несколько этажей, явно, не соответствовало. - Зависть это плохо, это очень плохо! У одних есть такие домики, а у тебя нет, вот ты и обозлился... А с чего бы мне завидовать. Может быть, у меня есть то, чего нет у них?!
Диана ждала его во дворе, сидя в плетеном кресле в беседке. На столике стоял кофейник и две чашки.
- Здравствуй, Сережа, - тихо поздоровалась она, словно боялась потревожить кого-то в доме. - Будешь кофе? - Бирюков пробежал глазами по окнам, точно хотел разглядеть в них притаившихся людей.
Хозяйка вела себя довольно странно: в дом не приглашала, разговаривала почти шепотом и все время оглядывалась по сторонам, намекая, что ждет прибытия гостей. Долгожданных гостей. Не таких, как частный детектив...
- С удовольствием! - наигранно-весело произнес "непрошенный" гость и расположился в кресле. А мысленно... послал подальше и хозяйку, и ее дом - крепость, не поддающийся осаде, и... кофе.
- Ты завтракал? - голосом заботливой матери поинтересовалась хозяйка.
- Я не хочу, - буркнул он, дав понять, что не завтракал, но в этом доме ему кусок в горло не полезет, только чашка кофе.
- И все-таки сделаю тебе бутерброды, - скороговоркой произнесла Диана и исчезла в доме.
Ее поведение вызвало у частного детектива непонимание. Он взял на себя смелость отправиться в дом следом за хозяйкой.
Диана стояла у раскрытого холодильника и задумчиво рассматривала его содержимое. Сергей замер в дверях кухни и стал наблюдать за ней. Так продолжалось пару минут, потом Стрельцова тяжело вздохнула и тихо произнесла: "Боже мой, боже мой!" Закрыла холодильник, затем снова открыла и повторила попытку отыскать что-нибудь съестное.
- Что происходит, Ди? - Тихий вопрос Бирюкова привел к сумасшедшей панике: женщина едва не влезла в холодильник, но в последний момент передумала и спряталась за распахнутой дверцей, отгородившись от непрошенного гостя.
- Ты напугал меня! - выдохнула она.
Сергей терпеливо ждал, когда закончится эта игра. Женщина всем своим видом давала понять, что ее испуг вызван неожиданным обращением, а не нарушением частным детективом недозволенной границы, которую она негласно установила. Диана отдышалась и снова сосредоточилась на холодильнике. Теперь, в его присутствии, дело пошло быстрее. Она достала из холодильника какие-то свертки и стала что-то фанатично кромсать, не поднимая глаз на Бирюкова.
Сергей подошел к ней, лишил холодного оружия и усадил на стул.
- Чего ты боишься? Что ты пытаешься скрыть? - вкрадчиво поинтересовался он.
Диана долго изучала стену за его спиной, потом решилась.
- Он... звонил... мне. - И посмотрела на Сергея своими дождевыми глазами, в которых застыл ужас. Буря, скоро грянет буря!
- Успокойся, Ди. - Бирюков положил руки ей на плечи. - Расскажи, что произошло? - Вопрос звучал созвучно: кто тебя обидел? Как в детстве. Пришел домой весь взлохмаченный, перепуганный, с круглыми, как блюдца, глазами и затих в уголке. А твоя дорогая мамочка, такая умная, такая догадливая, притянула тебя к себе и спросила, в чем дело? И не просто спросила, а заняла нужную позицию на старте, чтобы тотчас рвануть на улицу для поисков обидчика.
Сергей тоже был "на старте". Он был готов ради нее на все, кроме того, чтобы выслушать ложь. Надоевшую ложь, которая уводит его от выхода из запутанного лабиринта.
- Говорю же, он... мне... п...позвонил, - заикаясь, повторила она и смолкла.
- Кто? - Спринтер приготовился к решающему рывку.
- Феофан, - промямлила она, прожевала имя покойного супруга, при этом опустила глаза, изучая чистый пол кухни.
- Значит, тебе позвонил Феофан, - совершенно спокойно повторил Сергей, словно обычное дело - звонки покойников в свой бывший дом. - И что он сказал?
- Да, позвонил, - кивнула Стрельцова, голос звучал бодрее, видимо, подзарядился от понимающего голоса частного детектива. - Позвонил и спросил: "Ну, что довольна! Думала, избавилась от меня?" Он говорил, как из... преисподней.
- Ты не могла ошибиться, это был голос Маслобойникова?
- Ну, да, - неопределенно сказала она после некоторого раздумья. Они смотрели друг другу в глаза, изучая свои отражения. Злой мужчина в перепуганных глазах женщины.
- Но ты понимаешь, что...
- Такого не может быть, - перебила его Стрельцова. - Я все понимаю, я не сошла с ума. Я думала, что, наконец, избавилась от него, оказывается, не избавилась, - потухшим голосом произнесла она. - Сереж, но все произошло на моих глазах. Он зашел в море, лег на спину и умер... Я привезла его бездыханное тело сюда, - она развела руками, будто бездыханное тело находилось в этом доме, а не в городском морге. И что получается? Что он всех обвел вокруг пальца? Разыграл? Сейчас откроется дверь, и он войдет, живой и здоровый. Гаденько хмыкнет и назовет меня шлюхой. Потому что нашла себе мужика, еще не похоронив мужа.
Бирюков распрямил спину и непроизвольно покосился на дверь. Она не открылась, Феофан не появился, не обозвал жену. А жаль. Бирюков с удовольствием заехал ему в челюсть с такой силой, что его костлявое тельце рухнуло на пол и больше не поднялось.
- Сережа, не молчи, пожалуйста, скажи что-нибудь.
И он сказал, но не то, что хотела от него услышать женщина.
- Я только что от Данилы Дербуша. Он провел повторное вскрытие...
- И? - поторопила его женщина, словно это объяснение расставит все по своим местам: патологоанатом подтвердит, что тело мужа в морге, а не разгуливает по улице в поисках телефона - автомата.
- Он сказал... Короче, твоему мужа помогли уйти. - Слово "убили" Бирюков не стал произносить, волнуясь за психику Стрельцовой, которая и без того пребывала в чересчур возбужденном состоянии.
Диана задумчиво изучала лицо частного детектива, надеясь уловить перемены, случившиеся за время их короткой разлуки. Потом резко отвернулась, и заявила:
- Что и требовалось доказать! Как будем действовать дальше?
- Когда Дербуш напишет официальное заключение, ты можешь писать заявление в полицию.
- Зачем?
- Не понял...
- Зачем писать заявление?
- Чтобы началось следствие, провели мероприятия, и нашли убийцу.
- Но я этого не хочу! - задохнулась от возмущения Стрельцова.
- Не понял, - снова повторил Сергей и недоуменно уставился на нее.
- Мне не нужен суд над убийцей Маслобойникова. Я хочу, чтобы ты просто его нашел...
- И что дальше? Учиним самосуд?
- Я хочу узнать, кто этот человек, и какие у него были мотивы, - спокойно пояснила женщина.
- Убийца должен понести заслуженное наказание.
- Не всегда... Бывают случаи... когда человеку надо сказать спасибо за то, что избавил близких людей от деспота.
- Ерунда, какая! - разозлился Сергей. - Ты, правда, так считаешь? - Диана кивнула. - А я... не хочу нарушать законы! Не же-ла -ю! Поняла?
- Мы ничего не нарушаем. Смерть Феофана была естественной. - Она увидела вопросительный взгляд Бирюкова и поспешно пояснила. - У меня на руках есть заключение медицинской экспертизы...
- У нас их два! Выбирай любое!
- Я выбираю первое, из Адлера. Мы предадим тело земле, усыпим бдительность убийцы, а ты будешь спокойно заниматься расследованием.
- И что дальше? - удивился Сергей ее спокойной складной речи.
- Ты находишь... этого человека...
- Мы пожимаем ему руку и говорим: "Спасибо, дорогой товарищ! Вы сделали нужное и благородное дело! Какое пожелаете вознаграждение за свой труд?"
- Манипулятору человеческими судьбами место на кладбище, - зло высказалась Стрельцова.
- Не нам решать, где кому место! - твердо произнес Бирюков и поставил жирную точку.
- Почему? - по-детски удивилась Диана, не собираясь "подводить черту" под сложным разговором.
- Закон есть закон! - Сергей развернулся и вышел из кухни.
Стрельцова устремилась за ним, она испугалась, что он покинет её навсегда, а она останется один на один с телефонным шутником, который здорово копировал голос Феофана. Бирюков пристроился в плетеном кресле, с вызовом налил себе в чашку остывший кофе и начал его потягивать с завидным наслаждением. Диана присела на соседнее кресло и следила за каждым его движением. Сначала молча, потом не выдержала и сказала:
- Бывают случаи, когда приходиться нарушать инструкции и законы.
Бирюков был "поглощен" своим занятием и делал вид, что обращение адресовано кому-то другому.
- Сережа! - Вздох, кульминация, выдох! Она знала, чем его взять! - Ну, посмотри на меня. - Диана наклонила голову и попыталась заглянуть ему в глаза.
- А тебе не кажется странным, что убийца не успокоился и стал донимать тебя телефонными звонками? Чего он добивается? И ты не подумала, что тебе может грозить опасность? - с грустью заметил Сергей, возвращая чашку на стол.
Диана откинулась в кресле и устремила свой взгляд медиума куда-то вдаль, будто пыталась там найти ответ на возникшие у Бирюкова вопросы.
- Не думаю, что мне угрожает опасность. Зачем я ему?
- А зачем ему понадобилось убивать Маслобойникова?
- Месть! - сделала скорый вывод Диана.
- Откуда такая уверенность?
- А какая еще может быть причина? - ответила она вопросом на вопрос. - Феофан любил делать людям разные пакости. Кому-то досталось сверх меры. Или психика не такая устойчивая, как у других пострадавших, вот он и... Кстати, что привело к инфаркту?
- Дали какое-то лекарство от изжоги, которое не совместимо с сердечнососудистыми препаратами, которые принимал твой супруг-сердечник.
- Кто сердечник?
- Феофан Маслобойников! Или у тебя гарем из мужей?
Диана не обратила внимания на "гарем", новость ее потрясла.
- Но он не жаловался на сердце, и лекарства не пил.
- Возможно, скрывал от тебя.
- Не знаю, что и думать... А что за лекарство ему дал убийца?
- Говорю, что-то от изжоги, не запомнил название. Данила Дербуш уверял меня, что действовал человек знающий. И этот знающий человек был в курсе его проблем с сердцем, иначе выбрал бы другой путь.
- Этим знающим человеком мог быть только врач.
- Скорее всего.
- У Феофана есть сводный брат... по матери. Он врач-кардиолог. Очень грамотный специалист.
- Ничего себе! - Пришла очередь удивляться Бирюкову. - А знакомых пластических хирургов у него, случайно, не было?
- Почему ты спрашиваешь?
- Данила сказал, что твой муж сделал две пластические операции: по корректировке носа и подбородка.
- Кто сделал? - в очередной раз задала совершенно глупый вопрос Диана, видимо, на умственную активность повлиял телефонный звонок-розыгрыш.
- Можно я оставлю твой вопрос без ответа?
- Тогда так: когда он сделал пластические операции?
- Я у тебя хотел спросить, - дернул головой Сергей.
- Я первый раз об этом слышу. На восстановление нужно время, а Феофан был постоянно у меня перед глазами... Сережа, можно установить, когда были проведены эти операции? - осведомилась Стрельцова.
- Не знаю, но могу позвонить Даниле и спросить. - Бирюков отошел в сторону, недолго поговорил и вернулся. - Данила утверждает, что обе операции были проведены месяца два назад.
- Два месяца, - протянула Диана. - Весь апрель, почти весь, Феофан был в командировке в Риге. У них там филиал.
- И часто у него были эти командировки?
- Участились в последнее время, - задумчиво произнесла Стрельцова, будто что-то прикидывала в уме. - Именно в апреле он пробыл там довольно долго. Думаешь, он не был в Риге, а делал пластическую операцию?
- Или делал операцию там, в Риге, - предположил Сергей. - И тут есть еще одна закавыка: зачем человеку, у которого, и без того, выступает нижняя челюсть, еще больше усугублять свой недостаток, помещая куда-то там силикон?
- Что? - ахнула Диана. - У него силикон в подбородке?
- Да. Дербуш так сказал.
- Очень интересно! - Стрельцова сделала ударение на слове "очень". - Чем дальше в лес, тем больше я узнаю новое о своем, - она облегченно вздохнула, - покойном муже.
- Поэтому, надо написать заявление в полицию. - Снова пошел на уговоры Бирюков.
- Мы уже все решили! - отрезала Диана.
- Мы? - удивился Сергей.
- Да. Если ты отказываешься, то я буду искать другого частного детектива. Более сговорчивого.
- Я ты не боишься, что я пойду в полицию и заявлю: Стрельцова Диана Юрьевна пытается скрыть убийство своего мужа. А следствие заинтересуется причинами такого поведения упомянутой мадам...
- Ты сейчас похож на мелкого стукача в детском саду, - резюмировала она, с интересом рассматривая здоровенного детину, засидевшегося в дошкольном учреждении.
- Ты обещала бутерброды, - примирительно напомнил Сергей, будто забывчивость хозяйки тревожила его больше. И досадливо пробубнил себе под нос. - Пришел голодный одинокий мужчина, а она его баснями кормит.
- Ну, скажем прямо, мужчина совсем не одинок! - съязвила Диана. - Ладно, так и быть - накормлю, но с одним условием.
- Ну, куда я денусь с подводной лодки, - не дослушал ее Бирюков. Потом тяжело вздохнул, - ты из меня веревки вьешь!
- Из тебя совьешь! - Она поднялась, чмокнула его в щеку и отправилась на кухню.
Когда она вернулась, Сергей спросил:
- Мне кажется или ты и, правда, не хочешь пускать меня в дом?
- Я сама туда не хочу заходить лишний раз. - Она налила горячий кофе Бирюкову и себе. - Я боюсь. Особенно после звонка. Ты не думай, что я к тебе напрашиваюсь... в гости, хочу, чтобы ты приютил на время неврастеничку с расшатанными нервами, вздрагивающую при каждом телефонном звонке. У меня есть городская квартира, куда я могу переехать. Пока держалась, хотя, постоянно казалось, что по дому кто-то ходит и гаденько хмыкает. А после сегодняшнего звонка решила перебраться в город... Не хочу здесь оставаться... Не сомневаюсь, что это глупый розыгрыш, что никакой это не Феофан, но ничего поделать не могу.
- Правильно, перебирайся в городскую квартиру... Что за недовольство во взгляде? А что ты ожидала от меня услышать?
- Ничего. Все нормально.
- Слушай, Ди! Я хочу встретиться с твоей сестрой. Это возможно?
- С Дарьей? Но зачем? - нахмурилась Стрельцова.
- Хочу задать ей несколько вопросов. Ей и Федору, твоему племяннику. Надеюсь, он в городе, не оправился в очередное краткосрочное путешествие.
- Все на месте, кроме моего старшего племянника Илюши. Илюша - старший лейтенант, служит на Балтийском Флоте. Сейчас он в походе и вернется только поздней осенью. Мы его видим очень редко.
- Хорошо, - загадочно изрек Бирюков.
- Что, хорошо? Что редко видим? - встрепенулась Диана.
- Хорошо, что на одного подозреваемого меньше.
- Не нужно подозревать Дарью, и тем более не нужно подозревать Федора. Они так же смыслят в медицине, как и я... Подожди! - опомнилась она. - Ты все-таки согласен взяться за дело... на моих условиях?
- Я же сказал: куда я денусь с подводной лодки! Найду убийцу, а там будет видно.
- Разговор с Дарьей и Федором - пустой номер, только время зря потратишь.
- Не нужно мне указывать...
- Не буду... Но я могу узнать о твоих планах. Как заказчик.
- Вообще-то, я в планы заказчиков не посвящаю, но тебе признаюсь - хочу побеседовать с одним нашим общим знакомым - с Богдановым.
- С Альфредом?
- Если ты будешь каждый раз переспрашивать...
- Молчу, молчу, - испугалась Диана.
- Он нам говорил, что с директором не встречался. Так? - Стрельцова кивнула. - А ты утверждаешь, что он позвонил Маслобойникову и вызвал его на проходную. После чего Феофан вернулся, пошел на пляж, заплыл в море и умер от остановки сердца. Кто сказал правду, кто солгал? У Маслобойникова мы правды не добьемся, попробуем поискать правды у Богданова.
- А Богданов скажет правду? Кто может подтвердить, что он не встречался с Феофаном?
- Есть один человек... Одна девушка. Она провела с ним ночь, а утром они вместе вернулись самолетом домой. Если Альфред ходил на встречу с Маслобойниковым, то покидал свою возлюбленную...