После спектакля, который не посеял в ищущей душе прекрасного, доброго, вечного, компания первой покинула театр, села в автомобиль Любомира и отправилась на улицу 62-й Армии в ночной клуб. Заведение было закрытым для низших слоев общества, а обладатели золотых карточек и их спутники свободно попадали внутрь и пользовались всеми благами, цены на которые в несколько раз превышали расценки развлекательных мест, расположенных в непосредственной близости.
Кира, шествующая по обыкновению впереди всех, остановилась перед входом, полюбовалась ярким переливом разноцветных лампочек, вспомнила Новый год, встреча которого проходила в этом самом клубе, где подобало вести себя соответственно. Соответственно чему или кому? - спросила она у самой себя, самой себе объяснила, что сегодня день познаний новых "оторванских" ощущений и прощания с невеселым благоразумным прошлым, в связи с чем поход в это модное заведение отменяется, о чем она не преминула сообщить сотоварищам.
- Не выдумывай, - отмахнулся от нее, как от надоевшей мухи, господин Муха-младший и решительно открыл дверь. Даже не открыл, и не показал "проходной билет", лишь мотнул головой, и двери распахнулись перед ним под действием руки громилы-охранника в черном костюме, белой сорочке, черном галстуке и крохотной рацией в громадной руке. Он сначала слегка согнулся, затем вытянулся по струнке перед важным гостем.
- Инна, пошли отсюда, - передернула плечами Руденко, которой не терпелось спросить у "шкафа" по ком траур? О чем свидетельствовал черный галстук-удавка на короткой шее. Но она сдержалась и взяла подругу под руку. Но сподобилась обернуться и поинтересоваться, - Максим, Вы с нами или?..
- Я с вами! - выпалил он, мгновенно предав одноклассника.
Но Сатанинский не мог поступить иначе - Инна Быстрова свела его с ума. Сразу и навсегда. Или надолго, он еще не решил. Как не решил, сколько времени займет это долго - неделю пребывания в Волгограде или больше? Мужчина не преминул намекнуть о своих чувствах прямо во время спектакля, склонившись к самому уху девушки. А зачем откладывать и терять драгоценное время? Инна отпрянула, недовольно зыркнула в его сторону, успев уловить в затемненном зале блеск томных глаз.
Только этого мне не хватало, - вздохнула она и вернулась к созерцанию сценического действа. Хотя, мысли все время сворачивали в сторону. Инна ругала себя, что снова поддалась уговорам подруги. Мужчина не вызвал в ее душе эмоций, а в сердце не посеял ростки чувств, в нем давно и цепко поселилась апатия и возможно на всю оставшуюся жизнь. Мужчин с жировыми отложениями девушка всегда игнорировала или относилась к ним ровно-безразлично, сравнивая такое отношение с правильно уложенным асфальтом. Идешь по нему и не замечаешь.
Ей виделся... Ефим Олев, большой, добрый, заботливый. Как медведь, которому в мультфильме досаждает девочка Маша...
Две девушки и кругленький кавалер пошли по освещенной улице.
- А...я? - обиженно пролепетал им вдогонку Муха, успевший ступить одной ногой в заведение для ВИП персон.
- А ты, как хочешь, - сказала спина Киры. Сегодня Муха весь вечер разговаривал со спиной. Или с профилем. Он не догадывался, что один его вид вызывает у девушки отвращение.
- Я с вами! - нога вернулась наружу, в освещенный неоновым светом прохладный мартовский вечер.
- Давай уже спрячемся где-нибудь, - шмыгнула замерзшим носом Инна и покосилась на разрумянившуюся подругу, на устах которой поселилась мечтательная улыбка, свидетельствующая о том, что она снова вернулась к своему французу. Быстрова сложила губы в трубочку и повертела ими в разные стороны, размышляя о предстоящем разгуле, готовящем немало сюрпризов.
Подруга не удостоила ее ответом. До ответов ли ей было, если снова вокруг стена виноградников и он... В белой расстегнутой рубахе и... с мускулистыми руками.
Руденко очнулась, осмотрелась, поняла, где находиться, и недовольно буркнула.
- Зрелища вычеркиваем, уже насытились.
- Это профессиональных, а... самодеятельных?
- Предлагаешь мне развлечь тебя? - она бросила назад оценивающий взгляд, словно соображала стоить затевать представление с такими участниками.
Максим и Любомир шествовали молча, только первый любовался стройной фигурой Инны, а второй изучал свои "носатые" туфли, подобные туфлям Максима. Носки также поднимались над землей подобно башмакам падишаха. Сочетание тщедушного тельца на тонких ножках, скрытых брюками, но отчетливо выделяющихся при встречном порыве ветра, и лыжеобразных туфель, ранее вызывающих у Киры умиление и желание пригреть и приласкать, сегодня вызвало прямо противоположное желание - огреть чем-нибудь тяжелым и оттолкнуть. Но Кира последний раз дралась в глубоком детстве, да и то с младшим братом, исписавшим обложку ее тетради по любимому русскому языку, поэтому взяла себя в руки и уверенно зашагала навстречу приключениям.
Вскоре девушки затормозили у "народного" ночного клуба, рядом с которым стояло несколько блестящих мотоциклов.
- То, что надо, - высказалась Руденко и открыла дверь, играя роль швейцара, заботливо пропускающего в теплое нутро замерзшую компанию. Последним семенил Любомир, продрогший на холодной ветру, как мамонт, скелет которого он видел в Краеведческом музее.
- Может, найдем более подходящее место? - попытался он опередить события, не сулящие ничего хорошего.
- Подходящее для чего?
- Для развлечений, - пошевелил он синими губами.
- Так это самое то! - снова превратилась в залихватского гусара Кира и стукнула приятеля по хрупкому плечу, скрытому легким полупальто, отчего оно выдвинулось вперед относительно другого, не пострадавшего в дружеском подбадривающем жесте.
Муха не стал спорить, догадавшись, что сегодня день главенствования Киры Яковлевны, снисходительно улыбнулся, мол, ладно, жги, и переступил порог увеселительного заведения, где била ритмичная музыка и шумела веселая толпа.
- Да, здесь серьезно не объяснишься, - прокричала на ухо подруге Руденко.
- Вечер длинный, - расплывчато заметила та, намекая, что времени еще предостаточно, есть возможность отодвинуть разговор на "опосля". Или Кира может передумать. Или перенести переговоры на другой день, устав от шума, гама и употреблений. А в случае злоупотреблений, у нее просто не хватит сил ворочать языком. Но такое случается весьма редко. За все время знакомства подруги надрались лишь однажды. И то дома у Инны, когда она выиграла сложное дело, вытянувшее из нее все жилы.
- Что-то мне подсказывает, что для таких мест мы немножко... того, - не смогла подобраться нужного слова Кира, вращая головой во все стороны.
- Эй, филолог и переводчик в одном стакане, - подтолкнула ее локтем Инна, возвращая к теме, - чего буксуешь?
- Не хочется произносить слово "староваты", - поделилась мыслями она. - А про стакан ты правильно напомнила. Чем будем разминаться?
- Совсем обалдела, - пожурила ее Быстрова. - Еще про возраст намекает! Ты выглядишь, как девочка-подросток, улизнувшая из-под родительского крыла и впервые вкусившая запах свободы.
- Да уж, улизнувшая, - хмыкнула Кира, одаривая "добрым" взглядом мужчин, один из которых впервые пребывал на детском утреннике, настолько он светился неосмысленным счастьем, а другой испытал те же чувства, которые каждый раз испытывает Руденко, оказавшись на чужом празднике жизни.
Они нашли свободный столик и заказали по фирменному коктейлю, носившему странное название "Микас". Как и само развлекательное заведение.
- Микас на водас - это что-то-с, - выдала дама-филолог. Ей явно не хватало очков без оправы, которые съезжали бы по переносице вниз, она взирала на окружающее пространство над ними, отчего ее взгляд казался осуждающим и перепуганным одновременно.
- Тогда не снижай градус, - посоветовала Инна, забыв про выпитое в театральном буфете шампанское.
- Я буду катиться по волнам, то подниматься, то опускаться.
- Не укачает?
- Не думаю, - процедила она сквозь зубы, - сегодня меня ничего не берет.
- И никто? Или все же француз внес свою лепту в преображение образа бедной родственницы, поджидающей момента приглашения к столу?
- Идите Вы, Инночка, далеко и надолго, - с умильной улыбкой произнесла она, обозначив рытвины-ухабы на своих персиковых щеках.
- Прекратите перешептываться! - возмутился Любомир, наклоняясь к ним обеим и стараясь перекричать грохочущую музыку.
- Это он называет шепотом, - проорала в ответ Кира.
- И что мы будем здесь делать? Горло рвать? - снова выказал недовольство Муха.
- Перестань нудить! - шикнула на него Кира. - Лучше попробуй фирменный коктейль. По моему, очень даже вкусно.
- Пойло! - в сердцах заявил Любомир, не испробовав напитка, а лишь покосившись на высокий стакан с багровой жидкостью, напоминающей свекольник.
- Кирочка права, коктейль весьма недурен, - поддержал девушку Максим, нарушив обет молчания и оторвав приклеенный взгляд от Инны. Он стал тщательно пережевывать свои губы, словно был приглашенным дегустатором, которому предложили оценить качество напитка, размазанного по устам. Затем он решительно осушил стакан, подхватился с места, склонился в позе услужливого официанта за спиной Быстровой и предложил пуститься в пляс.
Инка хотела намекнуть, что разных полонезов и мазурок здесь не играют, как на дипломатических приемах, хотя, что исполняют на приемах, она не знала, но думала, что без торжественного танца-шествия и изначально народного польского танца там не обойтись. Но прикусила язык, заметив, с каким обожанием смотрит на нее Сатанинский.
Девушка не могла представить, что тучный мужчина за тридцать может так легко двигаться и так владеть своим телом. Он сам вертелся, как заводная игрушка, и тащил за собой хрупкую девушку, которая и не думала упираться. В итоге они заслужили аплодисменты всех присутствующих.
- Ну, вы даете! - восхитилась их танцем Кира, сцепив пальцы в замок и прижав их в груди, будто не давала рукам перейти к рукоплесканиям.
- А почему вы сидите, как надзирающее старшее поколение? - с трудом переводя дыхание, спросила Инна.
- Я так не умею, - с вызовом заявил Муха и вздернул вверх нос. Он ждал уговоров со стороны Руденко, но она схватила Макса за руку и потащила на танцпол.
- Любка, пошли танцевать! - приказала Быстрова, которой не терпелось продолжить ритмичные движения телом.
На удивление мужчина сразу согласился, как снегоуборочная машина сгреб ее в объятия и стал двигать в сторону трясущейся человеческой массы, которую пронизывали разноцветные световые лучи, исходящие из одного источника на потолке и создававшие иллюзию полосатого конуса.
После зажигательно танца квартет сроднился и сравнялся по уровню веселья. Любомир опустился на грешную землю и почувствовал себя почти своим среди чужих, которые вскоре должны стать своими в доску. Еще парочка недурных коктейлей и...
- Инка, ты видела тех двух парней, что с нас глаз не сводят, - возбужденно произнесла Кира заговорщицким тоном. Быстрова собралась оглянуться, то подруга ее остановила, - не оглядывайся, они за твоей спиной. Минут пятнадцать, как пришли и успели на твои сексуальные выламывания. Наверное, байкеры, у них в руках были шлемы. Потом подошли к таким же... кожаным и сели к ним за столик.
- А женщины среди кожаных есть? - почему-то заинтересовалась Инна, позабыв обидеться на "выламывания", тем более сексуальные.
Видел бы меня господин Профири. Уже завтра указал бы на дверь, невзирая на прошлые заслуги, - подумала адвокатесса, ерзая на стуле: ей не терпелось повернуться и рассмотреть мужчину, который "просверлил" в ее спине отверстие, размером с десертную тарелку, но она выдерживала паузу.
- Есть одна, соплячка совсем, - презрительно доложила подруга, находившаяся в более выгодном географическом положении, чем Быстрова.
- А они... тоже молоды? - помедлив, задала вопрос она.
- Лет по двадцать пять, - сообщила Руденко, напряжено вглядываясь в лица парней за спиной Инны, будто у них на лбу были выбиты год и дата рождения.
- Я хочу в туалет, - придумала Инка, вскочила со своего места и... натолкнулась грудью на пронзительный взгляд. Сначала ей показалось, что ее окунули с головой в прорубь во время крещенских морозов и без промедления сунули в раскаленную сауну, где плеснули на горячие камни холодной водой, отчего помещение заполнилось густым паром, как ее голова.
Инна покачнулась и вовремя схватилась на спинку стула, которая ее вряд ли спасла, если бы не подоспевший Максим, у которого не только тело обладало гибкостью, но и он сам быстротой реакции.
- Вам плохо? - забеспокоился мужчина не так от недомогания девушки, как от того, что она оказалась так близко. Он уткнулся носом в ее бархатистую шею, впитал в себя запах ее парфюма и поплыл.
Немую сцену затаенной страсти, которая затрагивала разные объекты, нарушила Кира, которая вырвала подругу из цепких рук воздыхателя и увела в туалет.
- Ну, видела?! - спросила она сразу, как только дверь закрыла их от всеобщего хаоса.
- Видела, - с обреченностью в голосе сказала Инна. - И сунула руки под холодную воду, будто та могла привести ее в чувство.
- Правда, они оба красавчики? - между делом поинтересовалась Руденко и принялась наносить на губы вампирского цвета помаду, которой никогда не пользовалась. Перед выходом из дома бросила в сумку так, на всякий случай, будто предчувствовала, что такой случай представится уже сегодня. Отпрянув от зеркала, она оценила свою работу и осталась довольна: пухлые губки увеличились в объеме и добавили к озорству готовности к умеренному разврату.
- Я видела только одного - брюнета с необыкновенными глазами, - заторможено пояснила Быстрова, изучая преображение Киры. В определение его глаз она внесла столько чувственности, что подруга перестала любоваться собой и настороженно взглянула на нее.
- Понятно, - протянула Руденко.
- Что тебе понятно? - усталым тоном поинтересовалась Инка.
- Понятно, что тебе понравился брюнет, хотя, я в этом не сомневалась. А мое внимание привлек рыжеволосый. Так что разборок нам пришлось избежать.
- Значит, ты успела разбить нас на пары?
- Когда они вошли в клуб и стали сверлить нас глазами, я сразу определила, кому какой достанется.
- Смешно! - сказала Быстрова без намека на веселье. - А в твоей голове параллельно с заочным распределением на пары не родилась здравая мысль, что мы для них... староваты? - напоминание о возрасте вырывалось из уст нелегко, как совеем недавно у Киры. - И я догадываюсь, почему они на нас ТАК смотрели? Удивлялись, что две великовозрастные барышни заявились в молодежный ночной клуб в компании серьезных мужчин при галстуках.
- А ты, Инка, права, Максим и Любомир нам годков прибавляют, - посокрушалась Руденко.
- Каким это образом мы становимся старше по их вине?
- Раз им по тридцать пять, то и нам немного меньше, потому что мы смотримся, как две супружеские пары. И одеты соответственно - они при костюмах, мы в вечерних платьях. А вот если бы им было годков по шестьдесят, а нас была одежда кежо, то на их фоне мы смотрелись выигрышно - скинули лет десять и стали выглядеть, как две...
- Женщины легкого поведения, которые повелись на толстые бумажники, - перебила подругу Быстрова. - И мне кажется, что твоя теория ошибочна.
- Можно проверить, - выпалила на одном дыхании Кира, - у нас в институте есть два профессора...
- Остынь, - перебила ее Инна. - И давай уйдем отсюда.
- Давно пора, а то наши спутники подумают, что у нас расстройство желудка.
- Я имела в виду не место общего пользования, я хочу домой. - в груди девушки ныло и саднило, будто ее ударили не взглядом, а внушительным кулаком. Дыхание все время сбивалось, хотелось вздохнуть полной грудью, но не получалось. От нехватки воздуха начало гудеть в ушах и сжимать тисками голову.
- Хорошо, пойдем домой, - согласилась Кира, заметив расслабленно-вязкое состояние подруги. - Только посидим еще минут десять, чтобы никто ничего не заподозрил.
- А что они должны заподозрить?
- Те двое, со шлемами, решат, что убили нас взглядами, а наши мужчины подумают, что мы что-то замышляем.
- А мне наплевать, что и кто о нас подумает! Я домой хочу! Мне не по себе!
В этот момент в маленькой замшевой сумочке, висящей на плече Инны, зазвонил мобильник.
- Хорошо, что в зал не успели зайти, а то я бы не услышала, - высказалась она, вынимая телефон. - Ленчик, привет, что-то случилось? - испуганно спросила она. - И у меня все нормально. Мы с друзьями в клубе, здесь так громко музыка играет, что я не слышала звонка... Не волнуйся за меня... Всем привет... И я тебя целую...
Девушка опустила мобильник в сумочку, словно конверт в почтовый ящик.
- Странно, он мне так поздно никогда не звонит. Будто предчувствует что-то нехорошее и предупреждает.
А про себя добавила: "Дорогой, милый талисмЭн, как я тебя люблю!"
- Не выдумывай! - вторглась без спросу в ее размышления Кира и еще раз попросила задержаться в клубе на десять минут.
- Ладно, - кивнула Быстрова, у которой не было сил на споры-уговоры.
Только музыка приняла их в свои жаркие объятия, как Инна, не отдавая себе отчета, поспешила убедиться, что ЕЕ брюнетистый кавалер на месте, дымит цигаркой и сквозь сигаретный дым наблюдает за ней. Девушка на негнущихся ногах дотелепала до места и бухнулась на стул.
- Все в порядке? - склонился к ней Максим, ласково коснувшись руки.
- Более-менее, - пространно заметила она.
Мужчина хотел еще что-то сказать, но Инна отвела глаза. Ее интерес вызвал ди-джей - приблизительно ее ровесник в сильно потертых джинсах и футболке кирпичного цвета с легкомысленным рисунком.
Вот кто не заморачивается своим возрастом, - подумала она и сжала под столом пальцы от напряжения - брюнет подошел к ди-джею, поздоровался с ним за руку, шепнул пару слов, и ритмичная музыка мгновенно смолкла, погрузив зал в горластую перекличку тех, кто не успел сориентироваться. Но ей на смену сразу пришла шепчущаяся тишина, которая давила привыкшим к шуму посетителям на уши, а Инку вдобавок пригвоздила к стулу. Она не могла отвести взгляд, и как последняя дура продолжала пялиться на священнодействующего ди-джея и стоящего столбом возле него парня, который не вернулся к своей компании.
И тут по залу поплыл хриплый голос Челентано. Если бы в заброшенной деревушке с аборигенами вдруг запел Лев Лещенко, то удивление не достигло бы той высоты, как разорвавший предгрозовую тишину ночного клуба итальянец Адриано. Народ на танцполе недоуменно поозирался, потом недоумение сменилось желанием прильнуть друг к другу и попереминаться с ноги на ногу. Некоторым групповым участникам пары не хватило, и они растворились в серо-дымовой завесе, пронизанной прожекторами. Инна выпрямила спину, подстегнутая приближением брюнета. Чем он ближе, тем спина ровнее и ровнее. В позвоночнике что-то хрустнуло, словно намекнуло, что растягивающую гимнастику пора прекратить. Вдруг мужчина исчез из вида, но сразу вырос сбоку от нее, как гриб после обильного дождя. Ожидание сменилось переполохом, а затем испугом.
- Добрый вечер, - сказал он. Это был не голос, это был капкан, в который угодила растерявшая здравый смысл Быстрова. Сразу и вся целиком, не удосужившись сунуть ненужный предмет для проверки - можно или нельзя. Можно и нужно...
Спутники-мужчины что-то нестройно пролепетали в ответ, Инна кивнула, одна Кира расплылась в приветливой улыбке и звонко поздоровалась.
- Могу я пригласить вашу даму на танец? - спросил он, обращаясь к сидящим за столом мужчинам, но не сводил взгляда с Инны, будто боялся, что она исчезнет.
Под песни Челентано, так обожаемого родителями, ее кормили с ложечки молочной кашей, под них она делала первые шаги, ухватив отца за указательный палец, под этот хриплый голос они играли в ладошки и дурачились. Под итальянские мотивы мама по утрам заплетала ей косы перед походом в детский сад. С тех пора Инна не отпускает волосы, ненавидит каши, и не слушает песни Адриано Челентано.
Инна запуталась в прошлом, накатившим на нее, и в настоящем, не зная, что предпринять. За нее все решила подруга.
- Конечно, можно пригласить на танец нашу даму, - пропела она, выделив слово "наша", что свидетельствовало о всеобщем братстве в этой четверке и отсутствии любовных связей.
Кира покосилась на рыжего, приятеля брюнета, надеясь на его сообразительность, за которой последует приглашение. Но тот сидел в своем кругу, потягивал пиво и контролировал приятеля, успевшего подхватить даму, которая напоминала тряпичную куклу, вывел под струящийся с потолка свет и притянул к себе.
Сначала ничего не было. Ну, совершенно, ничего. Он молчал и с высоты своего роста изучал лицо девушки. Инна вспомнила о своей привычке морщить лоб, в результате чего появляются продольные полоски, будто по лбу прошлись лобзиком. Она искусственно "разгладила" высокий лоб, решив, что этого можно достигнуть, вытянув шею, как черепаха из панциря. Обзор изменился: раньше она изучала его грудь, обтянутую черной футболкой, как лайковая перчатка кисть руки, а теперь взгляд уперся в квадратный подбородок и нижнюю губу. Ей захотелось оценить весь рот целиком, в связи с чем, шея вытянулась еще сильнее, любопытство черепахи стало чрезмерным, еще чуть-чуть и она освободиться от панциря. Именно, губы охладили Инну: они были в меру узкими и крепко сжатыми, что наводило на мысль о недовольстве.
Позвольте, - мысленно возмутилась девушка, - я Вам не навязывалась, музыку не заказывала и на танец не приглашала.
Она попыталась увеличить расстояние между ними, но его руки, приклеенные к ее спине немного выше талии, не позволили этого.
Быстрова не выдержала и вскинула голову. В его глазах застыло терпеливое ожидание, снисходительное высокомерие и предсказание неинтересного будущего, которое покатится по проложенному пути.
Бабник, - решила Инна, - привык, что к нему в койку дамы сами прыгают, выстояв многочасовую очередь. Не на ту нарвался! Ждешь, что я назовусь и поинтересуюсь писклявым голосом: "А Вас как зовут?" Вырву имя, и каким бы оно не было, восхищенно закачу глаза, выдам умную фразу о значении этого мужского имени и не премину заметить, как оно ему подходит, прямо, как моднику костюмчик, заказанный у парижского модельера. Пожалуй, про костюм упоминать не стоит, можно впросак попасть, вдруг он поинтересуется, закатывалась ли я в Париж и бродила ли по Елисейским полям? Соврать себе дороже, а резануть правду-матку, не хочется, сейчас каждый, независимо от материального благосостояния, стремится купить путевку в Европейскую страну, чтобы потом рассказывать всем о красоте, архитектуре, чистоте, дешевизне (ежели тебе заранее сообщит сведущий человек о местах отоваривания с большими скидками) и т.д. и т.п. А те, кто не бывал в европейском рае, вызывают скептическое отношение своей отсталостью. Да, я отсталая, я нигде не была, кроме Украины, Волгодонска, Ростова и Волгограда. Забыла, пару раз мы с Ленчиком ездили в Москву, гуляли по Красной площади, любовались шедеврами в Третьяковской Галерее, еще где-то гуляли, я позабыла, так давно это было...
Инке захотелось ляпнуть что-нибудь невпопад, назло сжатым губам и ждущим глазам, чтобы губы презрительно перекоромыслились, как у бабы на плече, где в одном ведре воды в два раза больше, чем в другом, а глаза удивленно округлились, и в них появилась злость от зря потерянного времени. Быстрова задумалась, чтобы такого-растокого сотворить, чтобы солнце взошло на западе, а село на востоке, вопреки всем установленным законам.
Она начала вытягивать губы в привычную трубочку, но застыла на середине пути, отчего уста стали жеманно-бантичными. Прямо, Мэрилин Монро, - подумала Инна и проделала обратную процедуру, втянув губы в себя, словно во рту был установлен микро-пылесос.
Ротик-бантик, явившийся взору мужчины на несколько минут, "завел" его, что подтвердили широкие ладони, надавившие на хрупкую девичью спину, отчего вся фигура вплотную прижалась к кожано-черной жесткой скульптуре. Быстрова засопела скульптуре в футболочную грудь, будто это было запотевшее окно, через которое она хочет увидеть "настроение" внешнего мира.
Жаль, что, таким образом, я не могу растопить его кожу и заглянуть во внутренний мир, который может дать ответ на свербящий вопрос: Что нужно молодому красивому парню без комплексов от серьезной девушки-женщины на пяток годков постарше, у которой на лбу отражены несколько высших образований и ожидание серьезных намерений без выкрутасов?
Инна грела дыханием его грудь, и без того разгоряченную от духоты зала и ее присутствия, и наслаждалась молчанием, которое ее перестало тяготить. Она не видела глаз молодого человека и не стремилась к этому, его пальцы пришли в движение, вызвав холодок в позвоночнике. Он перебирал пальцами по ее спине, будто осторожно нажимал клавиши синтезатора, занявшего непривычное положение. Даже не нажимал, а ласково дотрагивался до них, вырывая трогательные звуки из инструмента, который больше походил фигурой на гитару. Девушка с гитарной фигурой совсем размякла и положила щеку на горячую грудь, где гулко билось сердце.
И тут Челентано испортил все - он неожиданно смолк. Быстрова понимала, что надо оторвать щеку от черной футболки, с трудом это проделала, заглянула в его глаза, в которых уже ничего не читалось по причине опустившегося тумана, улыбнулась и решительно выдернула себя из скобы объятий.
- Спасибо, - выдавил он из себя, издав при этом скрипящий звук, говоривший больше, чем "игра на музыкальном смешанном инструменте". - Меня Игнат зовут, - представился он.
- Инна. - она развернулась и пошла к своему столику.
Парень следовал за ней, она чувствовала это спиной. Он снова вырос сбоку, на ходу взял ее за талию и спросил.
- Еще потанцуем?
Рот Инки едва не растянулся в глупой улыбке, за этой дурацкой мимикой должно было последовать счастливое "Ага", но мимика стала полумимикой, а "ага" так и не выскочило. Девушка сбросила его навязчивую длань с тонкой талии, снисходительно улыбнулась и тоном, достойным королевы, разговаривающей с распоясавшимся придворным шутом, заявила.
- Уже поздно и мне пора домой. - в короткой фразе соединились безразличие, усталость от общества этого мужчины и неравенство в происхождении, пришедшее на смену успешно завуалированной разнице в возрасте, тяготившую девушку.
Пять-шесть лет - не срок, когда этот срок не давит, как плита, опускаемая строительным краном со скоростью полметра в год.
Игнат довел ее до столика, высказал благодарность всей встревоженной троице и удалился. Инна не стала садиться, взяла сумочку на длинном ремешке, мечтательно перекинула ее за спину, повесив на согнутый в виде крючка указательном пальце, и спросила.
- Чего ждем?
- Развития событий, - не подумав, брякнула Кира.
- Да, Инночка права, пора по домам, - поддержал мужчина-колобок и вскочил со стула.
За ним поднялся Муха, а Руденко, испугавшись одиночества, последовала за ними. Теперь она закрывала шествие.
- Может, такси возьмем? - спросила Кира, насуплено поглядывая на Любомира, который направился по освещенной улице в сторону ночного клуба для ВИП персон, где остался припаркованным его автомобиль.
- Любка не пил совсем, - сказала Инна, мало обращавшая внимание на кавалера подруги, который вот-вот должен получить обходной лист перед увольнением с этой должности.
- Не пил, - хмыкнула она, - осушил три стакана!
- Да, ладно! - не поверила Быстрова. - Когда он успел?
- Пока ты под Челентано медлилась.
- Кира, ты сегодня филолог-первооткрыватель, новые слова сыплются из тебя, как дождь с ноябрьского неба.
- Ты лучше спроси, по какой причине родилось алкогольное пристрастие?
- Не надо утверждать, что он влил в себя спиртное из-за ревности к моей персоне!
- Из зависти! - констатировала Руденко. - По сравнению с этим кожаным мужиком он больше напоминает заморенного червя, много лет проведшего в недрах земли не видящего белый свет. В их обществе все черви! И живут они в подземном царстве, живут и не догадываются, что есть другие особи, более приятной наружности. Помнишь, как в "Дюймовочке", когда она попала на пир жуков?.. У нее всего две лапки и нет усиков, - дрожащим от возмущения голосом поведала Кира.
- Но жуки ей не завидовали! - парировала Инна.
- Завидовали, поэтому и выискивали изъяны.
- Для них это не изъяны, а привычный облик.
- Правильно, ты сама пришла к тому, о чем я сказала раньше! - возликовала Руденко. - Привычный для их круга! Любка считал себя неотразимым, а теперь увидел настоящую мужскую особ и растерялся.
- Но Муха не летает непрерывно выше голов других сословий, он ходит на работу, общается с разными людьми....
- Которые визуально становятся меньше ростом из почтения к руководству, а руководство их не разглядывает, видит лишь однородную серую массу, дружно шагающую в ровных рядах и двигающую рабочий процесс вперед! Чтобы работодателя обогатить и себя не забыть!
- Ты считаешь, что мой шеф - Андрей Павлович Профири - не видит во мне личность, а отождествляет меня с Прокофьевым, Колбаскиным, Зиненко и прочими сотрудниками адвокатской конторы?
- Твой шеф человек высокого ума, - заявила Кира, осведомленная о работе Инкиной конторы так же, как о перипетиях на собственной кафедре, - его интересует не только конечный результат, но и все шаги, которые делает сотрудник на пути к этому результату. Следовательно, он видит каждую личность в отдельности. А Муху интересует только барыш или навар, как тебе угодно! Как, кто и каким способом продает - перепродает товар, его не волнует, главное - прибыль! Зачем ему знать, что в приемной сидит Лена, а в соседнем кабинете - Иван Иванович...
- Ты утрируешь! - заспорила Инна. - Как зовут секретаршу он знает, и как кличут главного бухгалтера, уверена, тоже знает.
- И заместителя, - подсказала Кира, - но они ниже по уровню, значит, не заслуживают внимания! Ты спроси, Лена - блондинка или шатенка, и Любомир задумается.
- Если она привлекательной внешности, то вспомнит сразу. - заявила Быстрова, вспомнив, как когда-то в Волгодонске Олев не смог описать серую мышь секретаршу.
- Не родилась еще та женщина, которая привлекла внимание высокомерного Любомира Святославовича. Его интересуют профессиональные качества...
- А ты?
- Я привычная принадлежность, как удобная кровать. Ты замечала, как плохо спится в гостинице или в гостях? Другая мебель, другая обстановка.
- Ты не мебель, ты умница и красавица, - возразила подруге Инна. Подумала и тихо добавила, - и теряешь время с человеком, который не стоит твоего мизинца и который...
- Продолжай, чего же ты замолчала! - подначила ее Руденко.
- Который не видит в тебе личность, изъясняясь твоим языком.
- Ты боишься, что я перегорю и забуду о желании разорвать гордиев узел, который сильнее и сильнее сдавливает мою шею?
- Поступай, как знаешь.
- Я хочу подумать, - заявила Кира после короткого раздумья.
Они не дошли нескольких шагов до автомобиля Мухи, возле которого стоял хозяин и его одноклассник. Оба смотрели на приближающихся женщин, будто оценивали, взять их с собой или оставить под моросящим мартовским дождем.
Девушки не замечали, что дождевые капли испортили прически и размыли косметику на лицах. Одна красная помада стойко держалась на Кириных губах, как красный маяк в ночи.
- Знаешь, подруга, я сегодня убедилась, что никому не нужна. Накрасила поярче губы, разрезвилась, и все напрасно. Любка, как шест, возле которого я буду вертеться всю оставшуюся жизнь. Пока не устану.
- А ты еще не устала?
- Я... его видеть не могу, - вздохнула Руденко и к дождевым каплям на лице добавились слезы.
- Кир, ну, чего ты расстроилась? - Инна обняла ее за плечи.
- От собственного бессилия!
- Глупости, ты сама вправе распоряжаться своей жизнью.
- Я боюсь остаться одна.
- На первых порах я буду рядом, пока ты не снимешь маску полузамужней женщины, которая фанатично предана своему полумужу, затем явишься миру в виде молодой привлекательной девушки, готовой к новым отношениям. Или ты откроешь мир, где тебя ждут.
- Одноглазый принц на упертом ишаке, - хмыкнула Руденко.
- Да, хоть, на трехколесном велосипеде, - парировала Инка. - Отбрось материальные блага, которые тебя цепляют, как якорь! Вспомни, что ты не яхта. Или яхта, но без якоря и с надутыми парусами, плыви по воле волн, странствуй и не думай, что годы идут, одной плохо, и надо бы сходить к ближайшему супермаркету, возле которого обитают "одинокие" личности с "расстроенными" лицами и приголубить особо отчаявшуюся, потому как других нет. Или познакомиться по переписке с зэком, уверяющим в каждом послании, что преступление, за которое ему дали немалый срок, он не совершал...
- Инка, ты меня принимаешь за полного шизоида? - обиделась подруга.
Быстрова отпрянула, окинула оценивающим взглядом высокую стройную фигуру, скрытую в данный момент под бежевым пальто с потемневшими от влаги плечами и заявила.
- Полной тебя не назовешь! А вот шизоидом?.. - она нацепила на себя маску задумчивости: свела брови, и закусила нижнюю губу. Потом расслабилась и с улыбкой выдала, - просто хочу вывести тебя из равновесия.
- Зачем?
- Чтобы ты высказала своему Любочке всё, что наболело за эти годы, и послала его в Африку, в северную Африку, где политическая нестабильность.
Кира в мировой политической обстановке была подкована сверх меры, и захотела обсудить незавидное положение некоторых африканских руководителей, но была остановлена грозным голосом Мухи, уставшим ждать. Оба мужчины уже уселись в салон и несколько раз давили на клаксон. И каждый раз Кира шептала одну и ту же фразу: "Да, пошел ты..." и сразу возвращалась к диалогу с подругой. Теперь его высочество, сын его величества, показал свое мерзопакостное, как погода, лицо и призвал болтушек сесть в машину.
Не пригласил, не уговорил, а приказал, не подумав, что может последовать отказ.
Руденко потянула подругу к припаркованному у тротуара такси, где дремал немолодой водитель, в чем обе убедились, когда открыли дверь.
- Кира, ты куда? - раздался голос. К приказным ноткам добавилось удивленное неодобрение.
- Пошел ты, - в очередной раз произнесла тихо девушка, не поворачивая головы, впихнула в такси Инну и села сама. - Я у тебя переночую!
- А эти, - Быстрова мотнула головой в сторону стоящей сзади машины Мухи, - не потащатся за нами?
- Не снизойдут! Они обиделись!
- Как-то неудобно перед Максимом.
- Ты его видела в первый и последний раз! - уверенно заявила Кира. - Так что не заморачивайся.
- Ты думаешь?
- Уверена. Так же, как в том, что этот брюнет из клуба не оставит тебя в покое. Я видела, каким взглядом он тебя проводил.
- Бабник! - вынесла вердикт Инна.
- Может, и бабник, - не стала спорить подруга, но каждый второй бабник однажды становится отличным мужем. Потому что вкусил все прелести холостяцкой жизни. А тот, кто женщин не познал, у того глаза открываются к закату, и он начинает выкидывать фортели.
- Ты сейчас Любомира имела в виду?
- И его тоже! Он же отстает в сексуальном развитии лет на... двадцать. Ему хватает поцелуев и робких изучений выпуклостей моего тела. К пенсии, глядишь, созреет, и станет увиваться за каждой юбкой.
- Не за каждой, а за женщинами на сорок лет моложе. Одна из них его окрутит...
- Если у него денежек будет немеренно, и недвижимость будет натыкана по всем теплым странам. Иначе он ей на фиг будет не нужен. Муха и сейчас красотой не блещет, а в ту пору превратится в лысого червячка.
- Чего ты его все червяком обзываешь? Он же не соткан из одних недостатков, за что-то ты его полюбила?
- Наверное... Мы столько лет знакомы, что мне иногда кажется, что мы с ним родственники. Я привыкла к определенности, если наши отношения можно назвать определенными. Где вероятность, что родители не прикажут ему жениться на чьей-нибудь доченьке, и оставят меня у разбитого корыта на одном берегу, переманив его на другой берег?
- На твоем берегу тоже есть мужчины. И необязательно все сплошь выгодные партии. Я не имею в виду, что твой избранник должен быть гол, как сокол, в шалашах живут только идиоты, и то недолго. И в отношениях должна быть любовная игра и уверенность в партнере. От постоянства и болотной застойности, начинает зубы ломить.
- А что ты думаешь о брюнете? Кстати, он тебе представился?
- Его зовут Игнат. И я о нем не думаю. Ни капельки!
- Кто бы спорил...
Инна проснулась поздно, часы показывали начало первого. И не удивительно, дома они оказались около двенадцати, выпили кофе, потом по чашке чая с мятой, после чего Кира захотела многослойный бутерброд-диванчик, который представлял собой ужасающее зрелище для женщин, мечтающих избавиться от лишних килограммов: между двумя ломтями хлеба помещались сыр и разные виды колбас.
- Это не диванчик, это диванище, - заметила хозяйка, наблюдая, как ее подруга пытается откусить от слоеного бутерброда.
Кира ела с большим аппетитом, у Быстровой заурчало в животе, который кроме жалкого бутерброда в театральном буфете и спиртных напитков ничего не принимал. Инка сжалилась над желудком, отрезала себе кусок сыра и два тонкий кружочка копченой колбасы. На хлеб она не позарилась. Но и этого хватило, чтобы видеть кошмары...
Она вышла из леса, радостно осмотрелась и решительно зашагала по высокой траве вперемежку с полевыми цветами. Откуда ни возьмись, на нее налетели несколько мотоциклистов в закрытых затемненных шлемах. Они начали кружить вокруг нее, создав замкнутое кольцо. Инна тоже кружилась, только на одном месте, перебирая босыми ногами. Парни теснее брали ее в кольцо. Они уже цепляли ее своими коленями, она кривилась от болевых ударов и мысленно молила родителей о помощи. Они должны ее услышать... Вдруг она услышала шум двигателя, подняла к небу глаза и увидела вертолет. Он опускался все ниже и ниже, девушка подумала, что сейчас он покружит-покружит, заметит неравенство сил и улетит. Вертолет был совсем низко и близко, воздушная волна от винта трепала ее волосы и легкое ситцевое платье. Она приложила ладонь ко лбу козырьком и ждала. Раздвижная дверь отъехала в сторону, в проеме показался человек в шлеме, очках и белом длинном шарфе, который развевался под напором ветра. Он очень походил на французского летчика из старого фильма "Большая прогулка". Мужчина опустил одну ногу на подножку, уцепившись левой рукой за поручень, а правую протянул ей, но девушка отрицательно замотала головой. Она находилась между двумя лагерями, первый из которых был явно враждебным, а второй... Пока непонятно, чего от нее хотел мужчина в шлеме времен Отечественной войны и закрывавших глаза ретро-очках. Тогда вертолетчик снял с себя защитные атрибуты и улыбнулся открытой доброй улыбкой. В черных волосах искрилась седина, а темные глаза светились от счастья.
- Фима! - задохнулась от счастья Инна.
Он снова протянул ей руку, она, не раздумывая, ухватилась за нее, и оказалась внутри вертолета, который сразу набрал высоту...
... Инна осторожно присела на диван и посмотрела на Киру, занявшую ее кровать. Девушка улыбалась во сне.
В портьеру билось долгожданное солнце, ни разу не появившееся за весь март. Быстровой захотелось впустить его внутрь, получить долю отведенной ей ласки и потянуться до хруста костей. Она на цыпочках подошла к окну, проскользнула за портьеру и зажмурилась. Солнце было по-весеннему жизнерадостным и открытым. Оно сразу заключило ее в объятия и погладило по бледному лицу. Инка поморгала, глаза привыкли к яркому свету, и она увидела то, что ей полагалось увидеть. Присвистнула и склонила на бок голову, как это делал Бэзил, оценивая чужую выходку.
- Не свисти, денег не будет, - раздался за шторой хриплый голос.
- Голова, ноги, ухо, - сразу протараторила ей в ответ Руденко.
- Причем здесь, голова, ноги, ухо?
- Голова болит от вчерашнего возлияния, ноги от танцев, а ухо я отлежала, потому что спала, как убитая, на одном боку. - девушка сладко зевнула, потом опомнилась, - а свист кому обращался? Голубей гоняла.
- Не люблю голубей и их домики на курьих ножках. А свист... - Инна повернулась к окну, желая убедиться, что ранее увиденное это не мираж. - Кира, подойди ко мне.
Подруга не заставила себя упрашивать.
- Ничего себе! - протянула она. - Красотища! Это кто ж у нас такой романтичный? Неужели дипломат?
- Сомневаюсь, он бы скорее корзину цветов прислал, - с блаженной улыбкой на устах заметила Быстрова.
- Права, и еще раз права.
Тротуар вдоль дома перетекал в проезжую часть, проезжая часть в лысый газон, который через месяц зазеленеет, потом заколоситься, приедет дядечка с машинкой, потарахтит и скосит травку под корешок, оставив на память жалкие кучки. Они засохнут и станут соломой. Но все это произойдет позже. А сейчас на сырой темной земле лежали желтые тюльпаны. Они составили слово из четырех букв.
- Ин-на, - по слогам в который раз прочитала Кира, словно не имелаза плечами двух высших гуманитарный образований, а пока готовилась к поступлению в школу и штудировала букварь. - Молодец, парень! - заочно похвалила она.
- Какой парень? - прикинулась Быстрова.
- Брюнетистый Игнат, вот кто!
Инна была такого же мнения, но вслух об этом не объявила.
После завтрака Руденко предложила доехать до театра, забрать жучка и "шопингнуть". В ее устах это прозвучало, как "взбрыкнуть". Инна сразу высказалась по этому поводу. Кира самодовольно улыбнулась, совершенно не огорчаясь вчерашним сумасбродствам.
- Взбрыкнули мы вчера, а сегодня потешим свое тело и душу. После шопинга зайдем в маленькую кафешку, пообедаем чем-нибудь вредным, но жутко вкусным, и разойдемся по домам - морально готовиться к новой рабочей неделе.
- Ты будешь в этом платье по бутикам шастать? - спросила подруга, указав на черное платье "для выхода".
- Куплю что-нибудь и переоденусь.
Чтобы смазать контраст между их одеждой, Инна сменила джинсы на черные брюки, оставив в качестве дополнения тонкий свитер палевого цвета, удачно гармонирующий с ее глазами, сверху надела белую курточку, а Кира свое подсохшее бежевое пальто. Она покопалась в сумке, выудила из нее телефон и с кривой улыбкой заметила.
- Восемь пропущенных звонков от Мухи.
Едва подвела итог звонков, как раздался девятый. Не раздумывая, девушка ответила на вызов. Послушала, приложила трубку к груди и тихо сказала.
- Его не интересует, почему вчера я так поступила. Зачем тратить время на ненужные разговоры? Куда я денусь с подводной лодки?
- А зачем он звонит? - шепотом спросила Инна, не сводя взгляда с мобильника, будто абонент может появиться из него прямо сейчас.
- Любка интересуется, можно ли дать номер твоего телефона Максиму?
Быстрова отчаянно замотала головой, даже впалые щеки затряслись от усердия.
- Инна не разрешает! - радостно доложила Руденко. - А почему я должна отчитываться перед тобой?... Сказала не давать, значит не давай!.. Может, у него и серьезные намерения, я не спорю, но ей на его намерения наплевать и растереть! - сегодня филолог снова кидался "дворовыми" диалектами. - Нет у него шансов! - жизнеутверждающим голосом заявила она, - наша Быстрова замуж выходит!.. Да, за вчерашнего кавалера! - девушка изучила внешний вид подруги и озабоченно поджала пухлые губки, удивляясь, почему на "невесте" до сих пор нет подвенечного платья. "Невеста" съехала по стене и покрутила указательным пальцем у виска, заслужив успокаивающий взмах выдумщицы. - Ну и что здесь такого - вчера познакомились, сегодня пошли в ЗАГС. Пока не пошли, но пойдут на неделе.... Ты... мне... предлагаешь выйти за тебя замуж?.. - она смотрела на сидевшую на присядках подругу, будто предложение исходило от нее. Или за ней было решающее слово. Инка безотчетно пожала плечами. Кира сменила обалдевшее состояние на лице на умиротворенное и заявила: Любомир, я за тебя замуж никогда не выйду! И не звони мне больше!
И со злостью кинула в сумку мобильный телефон.
- Нет, ты видела этого... из отряда двукрылых! Ладно, говорит, давай и мы поженимся. Ладно! Можно подумать, я сутки стояла перед ним на коленях и нудила: Любомир Святославович, родненький, возьмите меня замуж! Ну, пожалуйста!
- Тебе убила форма, в которой сделано предложение руки и сердца?
- И форма. И, вообще... К чему все это? Если любви нет. Одна привычка, как ты правильно заметила, и желание плавать в жирных сливках.
- Решила, так решила, главное, чтобы не повернула обратно...
Девушки вышли на улицу, каждая была погружена в свои мысли, причем нерадостные. Они не заметили круглого баловника на небе, пронзающего теплыми лучами холодную землю, будто баловник не солнце, а мушкетер короля, в руках которого острая шпага, а земля - тело гвардейца кардинала. Они брели по тротуару с постными минами на лице, пока в поле зрения не показались байкерские чопперы - ботинки с прямоугольными носами и ровными каблуками. Они резко отличались от "носатых" туфель Максима и Любомира. За обувью шли кожаные штаны, слегка вытянутые на коленях, черная кожаная куртка и, наконец, сам Игнат. В одной руке он сжимал обожаемый шлем, а в другой - букет розовых тюльпанов с белыми прожилками. На коротких ножках и очень миленьких. Не то, что колючие розы в шуршащей упаковке.
Сзади мужчины притаился его блестящий конь.
- Привет, - сказал брюнет. Его тонкие губы тронула мягкая улыбка.
- Привет, - вразнобой ответили девушки, не доходя до него нескольких шагов.
Кира быстро сориентировалась, сказала, что ей пора, и пошла дальше, размахивая сумочкой. Инна оторвала завороженный взгляд от мужчины, посмотрела на удаляющуюся спину подруги, заметалась, не зная, куда рвануть, но Игнат оторвался от мотоцикла, подошел к ней, протянул весенний букет и поцеловал в щеку. У него это получилось так легко, словно проделывал это с ней сотни раз, а не впервые. Потом обнял ее за плечи и повел к подъезду, из которого она вышла минуту назад.
Поцелуй длился восемь этажей, потом еще немного, пока лифт не тронулся в обратный путь. Достиг первого этажа, кто-то намекающее покашлял, но они ничего не слышали. Палец "бронхитного" человека надавил на нужную Инне кнопку, а он сам пошел пешком.
Наваждение, - подумала Быстрова. Она не стала сопротивляться. Ей понравилось быть его узницей...
- Скоро отпуск, - мечтательно протянул Игнат, - куда поедем?
Они только поужинали, Инна мыла посуду, а мужчина в шортах стоял у распахнутого окна и курил. Он повернула голову, полюбовалась его рельефной спиной и удивилась отсутствию привычного трепета. Животная страсть постепенно отступала в чащу, не успев выдать ничего взамен. Миражная любовь помаячила, подрожала, как желтый лист на ветру, позвала с собой страсть, но та решила повременить, но на пару шагов все же отступила. Осталось желание быть рядом с этим мужчиной, просто быть. Разговаривать, касаться кончиками пальцев его губ, которые мгновенно реагируют и целуют пальцы, ладонь... Или садиться сзади на мотоцикл, обхватывать его за талию, прижиматься к кожаной спине и вдыхать запах. У Игната был необыкновенный запах - он пах силой и мужественной решимостью. Кирка называла его за глаза безбашенным, а Инка утверждала, что у людей от любви часто крышу сносит. И подруга сразу парировала: "То-то она у тебя до сих пор на месте!" Быстрова напоминала про ответственную работу, но Руденко каждый раз отмахивалась и мечтательно закатывала глаза. Начинался лирический монолог. И всегда одинаково: Вот, если бы я... Девушка слушала ее с блуждающей улыбкой на лице. В этот момент перед глазами возникал знакомый образ Ефима Олева, каким он был десять лет назад. И чем больше отсчитывалось времени от того памятного мартовского воскресенья, когда они с Игнатом впервые поцеловались в лифте, тем чаще она вспоминала Фиму. Вспоминала и сравнивала двух мужчин, сравнивать которых было невозможно. Это все равно, что сравнить луну и солнце, вальс Штрауса "Сказки венского леса" и "Вальс цветов" Чайковского.
Они оба ей нужны. Кто больше, кто меньше, она поначалу не разобралась. Осознание пришло позже.