Аннотация: Очередной яркий сон, который жалко терять. Непонятная легенда. Очередная странная любовь, хотя главные образы, которые остались в памяти наяву - это кошмарные фигуры с белыми масками-лицами.
В долине, затерянной между высоких гор, где пасмурно было чаще, чем ясно, издавна обитало небольшое поселение стойких людей. Жили они мирно, и хотя край этот бывал к ним суров, были дружны и отзывчивы, а потому их лица были честны и приятны. Долина оберегала их от бед, суровая погода делала терпеливыми, а земля, возделанная их трудами, не отказывала им в пропитании. Так жили люди, пока не позабыли, откуда они пришли, и есть ли другой мир за кромкой гор. Им было хорошо, и они в мире с собой и другими жили дальше. Не представляя себе другую жизнь и не желая ее, они лишь изредка пересказывали друг другу старинные предания, а затем - смутные легенды.
В тех краях никогда на памяти поколения не видывали странников, но вот, однажды, вместе с приближением зимы в городе появился странный человек. То был юноша, непохожий на жителей Подгорья - кожа его и волосы хранили цвета солнца, тогда как жители долины были бледны и черноволосы. По облику своему он походил на едва расставшегося с детством, но в глазах его была стужа многих зим. Все же, жители приняли его приветливо, ибо не видели ранее незнакомцев, и не опасались чужаков.
Мало детей рождалось у племени, но те, кто появлялись на свет, были сильны и дорожили ими больше, чем всем богатством долины - звериными шкурами, или серебристочешуйчатой рыбой озер, или драгоценной синей краской, что узорами покрывала глину, или выбеленными на морозе полотнами.
Была среди прочих детей одна девочка, что отличали все жители - была она из семьи, ничем не отличавшейся от иных, но даже дочери вождя не так приветливо улыбались соплеменники. Аральдее мать подарила черные волосы, зима - белую кожу, студеный ветер - алые губы и яркий румянец, а небеса - прекрасное сердце, что превосходило ее редкостную красоту тела.
И вот она ясно взглянула на золотоволосого юношу, и улыбнулась ему. Тогда увидели все люди, что и он бледно улыбается ей в ответ, и никто не сказал слова против, и незнакомец остался в долине.
Шли годы, Аральдея сменила детские меховые сапожки на тяжелые сапоги из толстой кожи, убрала косы в тяжелый венец, и похоронила родителей, сменив их в круговороте забот и промыслов жителей Подгорья. Все так же светло улыбалась она золотоволосому юноше, когда сравнялась с ним в годах, и когда стала старше него. И увидели жители, что, хотя остается подле нее незнакомец, никогда не стать Аральдее его супругой, о чем она, как подозревали, и не задумывалась никогда. Но хотя видели все ясно, кроме нее, что чары имеют власть над ним, никто и теперь не мыслил худого, и не мешал им. Оба они были молоды, и дом их был крепче прочих, и красивее, играя красками недолгого лета, что незнакомец умел делать из скудных северных материалов. Редки были гости в том доме, и никто не слышал, каким именем зовет Аральдея своего друга, и не любопытствовали. Прочие юноши отдавали сердца красоте девушки, но она до поры оставалась приветлива со всеми в равной мере, никого не выделяя.
В одну же весну, когда гуляли жители на лугу, любуясь первыми душистыми травами, и греясь под первыми в этом году теплыми лучами солнца, Аральдея была прекрасна еще более, чем раньше, ибо превратилась из девушки в молодую женщину, и одному из молодых соплеменников она улыбалась нежнее, чем когда либо прежде. Свадьбу они сыграли прежде, чем лето пошло на убыль, и яркий дом опустел, а один среди многих, построенных на новой улице Подгорья молодыми семьями, скоро заполнился веселыми хлопотами и голосами. Но каждый раз вечером, когда зажигались огни, Аральдея приходила в свое прежнее жилище, жарко топила печь, а золотоволосый юноша качал ее дочь, тихо напевая малышке нездешние песни. Отец не приходил с ними, и не сидел у огня, но в сердце его не было дурных чувств, потому что дружба с детских лет, что была между Аральдеей невзрослеющим чужаком, была сродни магии, невластной над его годами. Теперь же он так же едва заметно улыбался маленькой девочке, похожей на мать, и видела Аральдея, что он любит он дочь как ее продолжение.
Так текли года, полные умиротворения, и казалось, что в долине вечен будет круг жизни привычных времен.
Зимний рассвет был ясен, высокое небо рано высветлило ночную синеву, и потому издалека на белом снегу были видны черные высокие фигуры. Вместо лиц у них, казалось жителям, были белые маски с прорезями для глаз, гладкие и безличные - но то были их лица. Не ткала человеческая рука их черных одежд, что струились над снегом, не оставляя синих теней - будто из клочьев мглы были они, а под ними - лишь пустота.
Тогда первые, кто увидел их, оповестили всех жителей, и смотрели люди, как плывут к ним фигуры - и такой сокровенный ужас таился в них, что дрогнули их сердца, и поняли они - зло пришло на их земли.
Аральдея была с семьей среди прочих, и сразу поняла, что бесполезно сражаться с таким врагом, но еще подсказало ей сердце - пришло зло неспроста, и ищут они ее золотоволосого друга. Кинулась за ним - но он уже бежал ей навстречу, побледнев и изменившись в лице.
"Что сотворил ты, мой друг, почему идут по твоему следу страшные твари?" - с непривычной суровостью вопросила она.
"Я берегу от них то, что не должно попасть к дурным созданиям. Клянусь тебе, я не делал зла! Много лет скитался я, таясь от них, пока не попал в вашу долину, и не нашел в себе сил оставить тебя".
"Злом обернется твой поступок для моего народа, хоть ты и не желал его", - только и сказала Аральдея печально.
Она оказалась права. Много было в племени сильных мужчин, и храбрецов - но все они падали замертво, лишь преградив путь черным фигурам. Безмолвные и неумолимые, настигали они и тех, кто бежал в страхе. Город заполнился криками, но быстро обрывались они, сменяясь еще более жуткой тишиной. Аральдея, вместе с мужем и дочерью на руках, сильные и быстроногие, успели укрыться в лесу, продвигаясь все дальше вглубь. Среди веками сплетенных ветвями высоких деревьев было холодно и темно, но хотя лютая стояла зима, они уходили все дальше прочь от натопленных жилищ, в которых поселилась смерть. И юноша шел с ними, одетый легче всех, но словно не чувствующий холода. Более всего боялся он, что настигнет погоня Аральдею, и торопил ее, хотя видел, что она устала и лишь воля ее держит на ногах.
"Они уже близко! Закончив с поселениями, они вступили в лес!" - вдруг воскликнул он, что-то почувствовав. - "Теперь бегите, а я постараюсь увести их за собой в другом направлении. Иначе нам не спастись, но, о горе, что же будет, когда они получат то, за чем явились!"
"Так расскажи нам, что ты прячешь! Я хочу знать, за что умирает такое количество моих соплеменников!" - гневно отвечала ему Аральдея, которая уже уверилась для себя, что пути к спасению у них исчерпаны.
Вместо ответа юноша неуловимым движением, так что и не понять, откуда, извлек наружу два небольших размером округлых предмета, по виду не более, чем обкатанные прибоем валуны, только лишь цветные и в непонятных узорах-письменах, слабо золотившихся почти в полной темноте.
"Я не разумею, что есть подобная волшба" - промолвила Аральдея.
"А я не в силах объяснить".
Короткая передышка, понадобившаяся им для этого разговора, позволила беглецам перевести дыхание, но не более того. Они были измучены, пробежав по ночному лесу много часов, то и дело спотыкаясь на поваленных деревьях и непроходимых буреломах из ветвей. И вот они неожиданно скатились на бегу в овраг, в спешке не успев остановиться на крутом обрыве.
Аральдея пронзительно вскричала от страха за дочь, но муж успокоил ее, указывая на невредимое дитя. Сам он сильно ударился головой о торчавший из снега пень, и кровь заливала ему глаза. Ей захотелось плакать, но, чтобы не пугать ребенка, она крепко закусила губы.
"Они чуют кровь. Теперь они точно знают, куда идти".
"Наши следы и так не дают им сбиться".
"Нет, они слепы. Тепло человеческих сердец манит их, и жизненная сила, а кровь - как алое пламя жизни. Мы должны как можно быстрее бежать дальше".
Но Аральдея только покачала головой. Отчаяние и усталость взяли над ней верх. Или придали решимости, что знает?
"Возьми мою дочь", - сказала она. - "У тебя много сил, нечеловечески много. Я же дошла до своего предела, и пересекла его. Теперь я пойду навстречу черным фигурам, а мой муж останется здесь. Если часть их отвлечется на нас, ты сможешь уйти".
Тогда золотоволосый юноша понял, что не сможет отговорить ее, и ему, вечному полуподростку, больно стало смотреть своими юными и древними глазами в глаза Аральдеи, ибо казались они еще старше. Он подхватил ее дочь, и побежал, потому как хоть и любил он ее как саму Аральдею, Аральдея любила ее безмерно. Но перед тем он разбил один из камней, и некая жидкость, заполнявшая его, вытекла наружу, попав на снег.
Аральдея неверными шагами пошла в сторону покинутого города, но в темноте скоро поняла, что сбилась с пути, и легла под корнями дерева, обессиленная. Муж же ее неподвижно лежал в овраге, легкий снег садился на его глаза и ресницы, и не таял. Но он не был мертв, только брызги жидкости попали на него из волшебного камня, и он замер, как камень, не дыша, не чувствуя холода, только наблюдая застывшим взглядом ночь.
И он видел, как неслышно подплыли к нему фигуры, чернее тьмы, с лицами белее снега, и хотя они были безмолвны, понял, что они в ярости. Сила камня была разрушена и ушла, и они вновь устремились прочь, куда манил их второй. С него же колдовство спало, мужчина ощутил, что вновь может двигаться, и пошел по следам Аральдеи.
Он искал ее, и кричал, но не находит и не получал ответа, и лаже эхо не откликалось ему в глухом лесу. Солнце встало, и он увидел огни Подгорья - некоторым жителям удалось спастись, и теперь они вернулись, чтобы предать покою умерших, даже рискуя погибнуть. Он вышел из леса и направился в город, встречая живых и расспрашивая о мертвецах, но не получал ни радостных, ни горестных вестей.
Далеко отсюда золотоволосый юноша почувствовал, как ушла сила второго камня, и, полный тревоги, устремился обратно. Незаметно положил он его в карман Аральдеи, сам не понимая, зачем, но надеясь спасти ее волшебной силой, желая, чтобы жуткие искатели устремились за ним и обошли ее стороной. Но что же теперь сталось с драгоценным его сердцу человеком, он не мог и представить.
Гораздо скорее, чем муж Аральдеи завершил более краткий путь, примчался он в город, и тоже вопрошал всех выживших, так же оставшись без ответа.
Ее супруг же ее снова пошел в лес, и нашел там с помощью добровольцев заледеневшее тело Аральдеи, запорошенное снегом, и когда встретил его на пути юноша, с девочкой на руках, то зарыдал сам, как дитя, с неудержимой скорбью.
"Аральдея, зачем ты ушла, куда я не смогу за тобой последовать!" - вскричал он так, что все люди, в эту ночь обретшие многие потери, не смогли удержаться от слез.
В руках ее он увидел свой камень, холодный и темный, лишившийся вдруг всех красок, и узоров, и колдовства. И когда он дотронулся до ее рук, таких же ледяных, то с трудом разжал пальцы, и вынул камень.
"Ее жизнь ушла в камень, а камень ушел в нее, но теперь вернулся", - сказал молчавший до сего муж Аральдеи.
"Как можешь ты знать?"
"У нас есть предания, старые, как время, и я помню, как в детстве мне говорили о камнях, что заключают в себе жизнь и смерть. Сегодня ты спас две жизни, дорогих мне, чужак, но многие за то заплатили своими, и это рождает во мне скорбь".
"Те безликие в черном, не из мира живых, и они не должны были получить их. Камни были сокровищем, что я хранил, но я пожертвовал им сегодня в безумной растрате ради двух жизней, дорогих мне" - ответил ему золотоволосый юноша.
Щеки Аральдеи покрылись нежным румянцем, она вздрогнула, открывая глаза, прекрасная, как сама жизнь, и ясно улыбнулась ему, как при первой встрече в детстве.
"Спасибо" - тихо промолвила она, и протянула руки, чтобы прижать к себе дочь.
Так, пережив горести, Подгорье вновь ожило, и общими усилиями люди перенесли суровую зиму. Затем пришла весна, и короткое долгожданное лето, и все стало как прежде. Когда холодало, Аральдея все так же приходила разжигать огонь в их дом из цветных камней, ласково улыбаясь играющему с ее детьми все такому же золотоволосому юноше. Теперь она знала, что никто не потревожит их затерянную долину, здесь нет места злу.
И вот, в один из таких длинных зимних вечеров, когда Аральдея зашла с мороза с серебряными волосами, но иней на них так и не растаял, он понял, что их время почти истекло, и будто впервые огляделся вокруг себя, увидев взрослую дочь Аральдеи и сыновей старше него, и их детей. Словно ледяная рука сжала его вечно юное сердце, и сонм неясных сожалений подхватил его мысли.
"Нам не дождаться весны, моя прекрасная Аральдея", - сказал он ей тогда, - "Но теперь я постараюсь последовать за тобой, куда бы ты не ушла"
"Хорошо, я буду ждать тебя в конце пути", - с прежней светлой улыбкой ответила ему Аральдея.
![Да, это они [Аруш Воцмуш]](/img/k/kozhuhowa_e/dolina/5481755-r3l8t8d-700-da_eto_oniarushwocmushaleksandrshumcow.jpg)