Во славу Белобога и Велеса.
Хребтовая кость, зашейная кость,
Тряпичное тело, возвеличь мое дело.
Как нельзя на смертном одре соврать,
Так и мне не дайте солгать
Не могу я взять, не могу отобрать,
Пути лгунам путаю, мозги хитрые им верчу,
Зубом заедаю, замысел злой разбиваю:
Желтоволосым, черноволосым,
Рыжеволосым, сивоволосым, беловолосым.
На дым усну, зубом не укушу,
Я хребтом, я умом заговариваю,
Как я говорю, как я повелю,
Так оно во веки веков и будет.
- Я не ведьма. И хочу этому человеку, - кивок на Франциска, - только добра.
Турм не изменил окраски, доказывая, что я не лгу. Я вложила его Курану обратно в руку и присела на траву возле Франциска. Потянулась к повязке. Но настырный мужик мне вновь помешал!
- Ты перехитрила камень! - Куран с силой отбросил его в стону. - Ты сильная ведьма. Личину нацепила, дай бог каждой. Сама стара, как мир, а выглядишь молодухой. Его вот - кивок на Клемента. - Заколдовала.
- Я произнесла заговор на правду, чего ты еще хочешь?! - быстро снимая с плеча Франциска повязку, поинтересовалась я. - Что мне еще сделать, чтобы ты оставил меня в покое?
Он смотрел на меня ненавидящими глазами. Затем сплюнул в сторону и отошел, еле слышно буркнув:
- Сдохни!
Я не обратила на этот возглас внимания, во всю занимаясь Франциском. Сняла с Нараского рубаху и, немного подумав, разорвала ее на полотна. Затем положила на рану подорожник и наложила повязку. Потрогала Франциску чело.
Ругнулась!
Немного погодя добавила еще несколько едких словечек. Случилось именно то, чего я боялась - у Франциска началась горячка. И я понятия не имела, что со всем этим делать! Захотелось расплакаться, как в детстве, когда, видя мои слезы, мать начинала мне помогать. Решать мои проблемы. Спасать... Вот бы она была жива, была здесь...
- Может, его привязать, пока он не очнулся? - предложил Клемент, про которого, признаться, я уже позабыла.
Я кивнула, в присутствии другого человека вмиг почувствовав себя уверенней.
- Ты прав. Стоит, - я поднялась на ноги. - Я пойду настой для него сварю, как бы жар его не убил. И посмотрю заодно, какие у меня травы имеются и что здесь, в лесу рядышком, найти можно. Эта горячка, одержимость... - все гораздо хуже, чем я думала!
Осмотрев содержимое карманов, я нашла порошок сатры, которым в свое время отпаивала Ария, несколько веточек нитры и три засушенных цветка миаты.
Ничего полезного!
Набрав в кружку воды, я поставила ее возле костра, чтобы подогреть воду. Сама же отошла вглубь леса, надеясь найти хоть какие-то травы.
Ночь шла на убыль, давая мне возможность разглядеть, мимо чего я прохожу. Вот комья моха, зеленая варахия*, колючая кавыка**... Я отходила все дальше от привала, выискивая хоть что-то, что могло помочь Франциску.
*Трава варахиль (варахия, варах, ворохна, рахел, рахея, сарахия и пр.) -- сохранилось до сих пор как варахия, обозначает похожее на девясил растение -- Inula hirta.
**Трава кавыка (навыка, коволка, царь-мурат, царь-сумарам, царь-мурам) -- татарник колючий (чертополох) -- Cirsium (Carduus).
Вот...
Нестерпимо болела голова. Тело бросало то в жар, то в холод. Но я старалась не обращать внимания на все эти мелочи, рассматривая все новые и новые растения. Сейчас было главным помочь Франциску, а уж никак не мне. Со мной-то понятно что - Сон в свои объятия зовет. Двое суток бодрствования никому еще добра не приносили.
- Эх, - я застонала, почувствовав, что в голове что-то взорвалось, схватилась за темечко и едва не повалилась на землю. К счастью, вовремя прижалась к стволу дерева. Закрыла глаза, надеясь, что хоть так голова чуть пройдет.
Ничего подобного!
Меня мутило. Голова болела, как будто по ней били чем-то тяжелым. В тело впивались длинные иглы, протыкая его насквозь. Не в силах терпеть, я начала заваливаться на землю. Пядь. Еще одна...
Не выдержав, я со всей силы приложилась лицом о землю. Вновь застонала и попыталась подняться обратно на ноги. Новая боль оттеснила старую. Вывела из шока, в котором я до того пребывала. Кое-как облокотившись о ладони, я приподняла голову от земли и уткнулась носом прямо в густые заросли небольших ярко-желтых цветков. Похожие на одуванчик, но с четкой, чуть темнее, чем лепестки, сердцевиной. Да и размером они побольше, чем кульбабы* были. На одной ножке не по одному цветку, а по два, три.
*Кульбаба - одуванчик.
Девесил! Трава против девяти недугов. Я едва в ладошки не захлопала, что нашла такое богатство. Затем встала на колени и принялась с корнями вырывать эти чудо-растения. Цветы-то у девесила особой пользы не приносят, а вот корневища ой, как полезны!
Собрав "урожай", я поднялась на ноги и направилась обратно к костру. Солнце уже окончательно встало, так что найти дорогу труда не составило.
Я подошла к пепелищу. Присела рядом с ним. И ну отрезать корни от стеблей. Работала монотонно, не обращая внимания на купавшихся в ручье мужиков. Вот один корень, второй...
- Эй, Зарья, что с тобой? - выбравшийся из ручья Клемент подошел ко мне и положил руку на плечо. - Бледная, как поганка. Дрожишь вся. В гроб и то краше кладут.
- Устала я, - я вымучено улыбнулась. - С борьбой отнимаю у Сна его часы.
- Так иди ложись. Совсем себя, девка, замордуешь. Как нам потом Арию в глаза смотреть?
- За смерть лучшего друга Арий тоже по голове не погладит, - отделив все стебли от корней, я начала мелко крошить последние. И снова, один корень, второй...
- А-а! - кинжал соскочил и пырнул меня по большому пальцу. Я облизала последний, надеясь, что кровь вот-вот остановится.
А она все текла и текла, не переставая. Текла...
- Эй, Зарья! - Клемент провел рукой у меня перед глазами. - Что-то ты совсем плоха. Иди ложись. Что здесь делать надобно?
- Что делать?.. - я закрыла глаз и приложила пальцы ко лбу, вспоминая. - Так... Мелко нарезать корни девясила, затем на солнце их пару часов посушить и заварить. Сначала пусть в варе постоят немного, а потом дать настойке остыть. Ну, и Франциска напоить.
- Вот и ладненько! - улыбнулся Клемент. - Ничего же сложного. Спать иди давай. А здесь без тебя разберутся!
Я вернула воину его улыбку. Глотнула немного холодной воды и отошла в сторону. Из сухих веток быстро соорудила себе лежанку. Прилегла. Поначалу хотела полежать несколько минут, а затем Франциску повязку перевязать.
Не вышло!
Сон пришел мгновенно. Накрыл теплым пледом, спел колыбельную, пообещал, что все будет хорошо.
Солгал?..
Они не видели и не слышали меня, притаившуюся на чердаке, прямо над ними. А потому, говорили, не таясь.
- Уже пятый жмурик. Корнилий - Матрены муж. Выглядел, как все прочие. Сам синий, будто обмороженный. Зубы черные. А в остальном - будто живой. Только вот сердечко не бьется. Дочурка его целый час над отцом сидела. Все думала, жив он. Да куда там! Забрала его Мара.
- Слышал я о Корнилии, - полный мужик с огромными усищами вздохнул. - Жаль его. Охотник был знатный. Ни разу из лесу без добычи не возвращался.
- Это да, - торопливо закивал собеседник усатого. - Нахрапом Корнилия было не взять. Не солгали пришлые. Сильная ведьма им служит. Надо бы договориться с ними. Мы б отдали им этого чужака болезненного, а они ведьму б образумили. Он ведь нам чужой. А у них там свои счеты.
- И угораздило же Ливанию вообще его к нам притащить. Будто без воина этого у нас бед мало.
- Да не она это, вроде. Дочурка ее. Вообще, так девка ничего. И спереди, и сзади есть на что посмотреть. Да только не пара она моему сынку. Сама ведь без роду, а лезет к Сандру, будто за нее приданое знатное дают. Оборванка!
Я стиснула зубы, чтобы не выругаться, слыша такие презрительные слова по отношению ко мне из уст нашего старосты. Но выдавать свое присутствие не стала. Лишь высунулась из небольшого окошка, чтобы не только слушать, но видеть говоривших.
- Э, куда замахнулась! - присвистнул Радомил - вечный прилипала старосты. - Не, я бы с ней на сеновал заглянул, но чтоб она сынишке твоему досталась...
- Ладно, хватит лясы точить. Нам не о Зарье этой думать нужно, а о море. Идем к Ливании, потребуем, чтобы она чужака этого выперла. А коль нет, то дочурке ее пригрозим. Скажем, что косы ей сострижем, а коль и это не подействует...
Дальше я не услышала. Слишком сильно из окошка высунулась. Замахала руками, аки птица крыльями, чтоб не упасть. Да все равно не удержалась!
- А-а! - свалилась я прямо на живот, отчего сейчас тяжело ловила воздух ртом, чувствуя, что задыхаюсь.
Мужики просто не могли меня не заметить!
- А кто это здесь у нас? - Радомил улыбнулся, обнажив свои редкие гнилые зубы. - Ты никак подслушивать взялась. Знаешь, что за это бывает? - он нагнулся надо мной, обдав вонью изо рта. - Сейчас я...
- Пусти ее! - внезапно откуда-то справа донесся родной голос. - Знаю я, что за проклятие ведьма наслала. Обманула она вас, невежд!..
Я вскочила с лежанки. Кое-как протерла глаза, отходя от привидевшегося воспоминания и попытаясь посмотреть, что произошло за время моего сна. Все было спокойно. Ануфрий отсутствовал. Куран сидел возле пепелища и точил нож. Клемент же...
- Нет! - с криком я бросилась к нему, пытаясь остановить. - Клемент!
Он стоял возле Франциска, прислоненного к стволу дерева, возле которого несколько часов назад Нараский душил меня, и собирался влить ему в горло настойку из кружки.
Не слыша моего вопля, Клемент приоткрыл рот Франциску, поднес кружку...
Я налетела на воина, сбивая его с ног.
- Сто-ой!..