Эльтскер стоял у окна и смотрел наружу. Изображение было смазано серыми каплями дождями, но даже так он мог разглядеть очертания предметов за стеклом: не спящий даже ночью город замер. Вода омывала светлые улицы, смывая всю грязь и пыль солнечного лета, текла вниз, минуя водостоки и решетки, скапливалась в углублениях мостовой. Деревья довольно трепетали листьями, жались к карнизам вздыбленные кошки...
- Эльтскер?
Шу вздрогнул и обернулся. У двери стояла его жена, наряженная к королевскому балу по случаю военных успехов.
- У тебя такой потерянный вид, - рассмеялась жена. - Неужто сердце при виде красоты моей неземной замерло?
- Да нет, - все еще отвлеченно ответил Эльтскер, но тут же исправился: - То есть замерло, конечно, дорогая.
- Рассказывай, - не смутилась жена. - Ты готов?
- Уже давно.
В карете ехали молча. Эльтскер исподтишка бросал взгляды на свою жену: и правда ведь красивая. Не только сейчас - всегда. Она поймала его взгляд и насмешливо вздернула подбородок: мол, любуешься? Шу отвел взгляд.
Нет.
На бал приехали вовремя: как раз попали в гигантскую череду карет, выстроихшихся перед парадным входом. Очередь двигалась медленно: на королевский бал кого попало не пускают, а эти кто попало (особенно пронырливые журналисты) обычно очень хотят туда попасть.
Через десять минут Эльтскер нетерпеливо высунулся из окна и подал знак кучеру, чтобы тот езжал к другому входу. Жена поморщилась, но спорить не стала: не такие уж важные птицы, а вот в карете стало уже холодновато. Она поглубже засунула свои озябшие руки в меховую муфту, Эльтскер без слов протянул ей меховой платок и удостоился легкой холодной улыбки.
У другого входа очереди не было, как ни странно. Когда карета подъехала к охране, Эльтскер высунулся из окна, чтобы протянуть пригласительные, но страж отвел их рукой и пояснил:
- Велено с этого входа никого не пускать.
- Обычно же пускают, - заупрямился Эльтскер.
- А сейчас вот нет.
- Принцесса впервые выходит в свет, - впервые за поездку подала голос жена.
Шу приказал кучеру опять разворачиваться и спросил:
- А ты откуда знаешь?
- Так на пригласительных же написано, - удивилась жена.
Дальше снова ехали молча.
Эльтскер смотрел в окно и тосковал. Он не любил осень - она всегда навевала на него усталость, что уж говорить сейчас, когда он был абсолютно выжат военными действиями. На бурное воодушевление, совершенно несвойственное ему и приходящее только на время боя, тратилась вся его и так немногочисленная энергия. Какие уж тут балы?
Серые капли скользили по стеклу, сталкивались, разлетались. Их бешеный, непредсказуемый танец, но при этом такой умиротворяющий, закружил ему голову, гипнотизируя. Все мысли испарились... Кроме одной.
А что такого странного, что его так воодушевляют битвы? В конце концов, он офицер... А хороший офицер и должен так себя чувствовать. Он же хороший офицер, правда? Вроде бы никто не жаловался. Да и не хвалил, но как может проявить себя военный в мирное время?.. Так что же в этом такого подозрительного, кричащего, пугающего?
- Эльтскер? - окликнула его жена.
Шу резко отпрянул от окна. Как раз подошла их очередь. Он протянул стражу пригласительные, отводя взгляд.
Бал только начался. Дамы уже во всю кружились, господа важно прохаживались вдоль стен. Жена тут же упорхнула в самую гущу событий, немножко растерянный Эльтскер остался стоять на самом проходе. Он хотел попросить у нее первый танец, но она так быстро пропала, а в разноцветье пестрых женских платьев ее было не разглядеть...
Он отошел к стене, постаравшись быстро уйти из гущи событий. Шу подошель к подоконнику, оперся на него. Смотреть за окно больше не хотелось, но оно буквально притягивало его взгляд...
- Так это же лейтенант Шу!
Эльтскер взрогнул и обернулся.
Позади стоял его военачальник Толмачев, веселый и раскравневшийся. Наверное, опять принял на грудь перед выездом...
- Познакомьтесь, Эпфельфаум! Это наш подающий надежды лейтенант, обладатель Императорского ордена за битву при Кирше, так что вскорости и майор, скажу я вам по секрету, - подмигнул Толмачев Эльтскеру.
Рядом с ним стоял молодой импозантный человек в официальной судейской мантии. Желтые умные глаза смотрели на Эльтскера внимательно и холодно.
- Приятно познакомиться, - выдавил Шу.
- Вы еще даже не знаете, с кем знакомитесь, - улыбнулся Эпфельбаум, но его взгляд остался холодным. - Судья Хельд Эпфельбаум. А вы?..
- Сложно не понять, что вы судья, - невпопад ответил Эльтскер. - То есть Эльтскер Шу, лейтенант.
- И скоро майор, - вставил вездесущий Толмачев. - Ну, я оставлю вас, мне нужно еще переговорить с канцлером... - И он удалился в сторону стола с напитками.
Повисла неловкая пауза. Эпфельбаум, не скрываясь, рассматривал Эльтскера, от чего тот чувствовал себя преступником. Он уже ходил уйти под каким-нибудь выдуманным предлогом ("Где же моя жена?"), как Хельд, видимо, удовлетворился осмотром и спросил:
- Как вы относитесь к войне?
Такого вопроса Эльтскер не ожидал. Еще несколько месяцев назад он был бы уместен, но сейчас, после стольких военных побед, ответ был очевиден.
- Ну, я же офицер, - тем не менее промямлил он, кляня себя за нерешительность.
Что-то внутри сопротивлялось положительному ответу. Эльтскер никогда не умел врать. Неужто эта страсть, этот подъем сил был... ложью?
- Это не ответ, - усмехнулся судья. Его цепкий взгляд внимательно следил за Эльтскером.
Он нервно облизнул засохшие губы.
- Нейтрально. Я отношусь к ней нейтрально.
- Вот как? А что вы скажете про...
- Хельд? - прервал его звонкий женский голос. - Кого ты там опять пытаешь?
- Милая, - улыбнулся Хельд. Холод в его глазах мгновенно растаял, жесткая складка у рта разгладилась. - А я тебя искал, пока Толмачев не познакомил меня с этим интересным молодым человеком. Познакомьтесь, Эльтскер, это моя жена, Иллюс, принцесса Красной Империи...
Шу заинтересованно повернулся.
И сердце его замерло.