Берег показался на горизонте более плотной утренней дымкой, преобразившейся в тёмную полоску земли ближе к полудню. Они возвращались, и их приветствовал пронёсшийся над водами залива гулкий звон. То били колокола Николы Морского. Мэтр Александр Грин слушал их с тяжким сердцем, стоя на покачивающейся палубе, одной рукой держась за сандаловую трость, а другой за просоленный фальшборт.
Нос корабля рассекал барашки волн, спеша в покинутую два месяца назад гавань. Тогда в разгаре была весна, и Каперон окутывался молодой изумрудной листвой. Сейчас городские парки должны были утопать в зелени, дарующей в зной тенистое укрытие. Мэтр вдохнул ветер, надеясь уловить подзабытый запах многолюдного селения, но ощутил только йод, насквозь пропитавший одежду, волосы и кожу.
Зычный бас капитана Брауна от штурвала повелевал что-то насчёт парусов и галсов. Мэтр всегда слабо разбирался в корабельном ремесле. За свои шестьдесят лет он пересёк столько морей, сколько не видывал и иной моряк, но на палубе всегда оставался сухопутной крысой.
- Если буксир свободен, причалим часа через три, - сообщил Браун с капитанского возвышения. Со смоляной бородой и выдубленной ветрами "черепашьей" кожей, в огромных ботфортах с отворотами и обтрёпанной куртке, но с идеально чистым платком небесно-голубого цвета на шее, он представлялся истинным воплощением духа морей.
Александр прикрыл глаза ладонью от солнца:
- Очень хорошо!.. Не забудьте, что после разгрузки и улаживания всех дел, я жду вас с командой к себе пропустить по кружечке каперонского пива!
- Это всегда - за! - капитан с прищуром вглядывался вперёд. Грубые пальцы сжимали штурвал крепко, но ласково, словно талию любимой женщины. - Мы дважды пересекли Проклятое море, пережили лихорадку и уцелели в шторме - за это следует возблагодарить удачу. Я, кажется, уже и не помню вкус свежесваренного пива!
- Я тоже!
Капитан прикрикнул на моряков, ползущих по вантам словно макаки. Подошёл с докладом рыжий боцман. Браун показал мэтру оттопыренный вверх большой палец и отвернулся к насущным делам.
В последнюю неделю море было спокойным, а ветер попутным. Стихии словно сговорились поскорее доставить "Чародейку" в родную гавань. Чайки кружили над грот-мачтой небольшого брига, присаживаясь на реи, с которых уже начали спускать паруса. Александр ещё раз взглянул на приближающийся берег. Затем, опираясь на массивную трость, более походившую на короткий посох, спустился на нижнюю палубу.
Тойво лежал в каюте с лицом зеленее брюха болотного питона с притоков Нама.
- Тяжко? - мэтр глотнул воды из подвешенного к потолочной балке железного чайника. - Капитан сказал, ещё несколько часов и причалим.
- Наконец-то, - промычал лежащий плашмя. У его койки стояло ведро для блевотины. Воздух каюты полнил кислый душок.
Александр извлёк из-под стола свой походный рюкзак. Расстегнул застёжки и достал кожаную баклагу. Внутри отчётливо булькнуло.
- На, сделай пару глотков, - сказал он, протягивая баклагу парню. - Если желудку и не полегчает, то мозги взбодрятся. Да и выпить за окончание твоей первой экспедиции нужно - чтоб не последняя.
Тойво с сомнением воззрился на угощение.
- Бери. Мы хорошо поработали. Наш груз наделает шуму. И в научных кругах, и вообще.
- Алый шёлк.
- Вот именно. Капитан велел уважить удачу.
Мэтр выдернул затычку и сам приложился к баклаге. Поморщился, довольно крякнул, утирая ладонью короткую седеющую бороду. Тойно тоже глотнул. Выпивка была крепка и наперчена, желудок вознамерился выплеснуть её обратно, но после недолгой борьбы всё же принял. Тогда он глотнул ещё.
- Хорошо, - заключил мэтр, ставя затычку на место. - Теперь всё будет хорошо.
Он по десятому разу проверил распиханные по углам каюты и на подвесные сетки тюки. Взял масленую лампу.
- Отдыхай, а я загляну в трюм, посмотрю, как там наши подопечные. С коконами, думаю, всё в порядке, им зреть ещё несколько дней. А вот за муравьиную матку я переживаю. Без должной подкормки на одних семенах она могла и ослабнуть.
Тойво что-то промычал в ответ. Полуприкрытые глаза обратились к потолку.
Скорое завершение плавания подстегнуло команду. Моряки носились как угорелые, для каждого нашлась вдруг сотня неотложных дел. Впрочем, и за всё время плавания никто из команды не сачковал. Рука у капитана была тяжёлой, а нрав ещё тяжелее. Зато порядок поддерживался образцовый. Во многом благодаря тому в экспедиции они потеряли всего трёх человек. Одного на Дальнем Берегу, решившего поймать летучего скорпиона, - крайне агрессивное создание, от чьего яда бедняга скончался в страшных конвульсиях, и двух в море от лихорадки на обратном пути. Капитан назвал потери приемлемыми, и мэтр с ним согласился.
Александр проследовал в трюм. Подсвечивая лампой, чтобы не запнуться об пустые бочонки из-под питьевой воды и прочий груз, пролез в дальний угол. Здесь, накрепко привязанная верёвками к переборкам, располагалась наиболее громоздкая часть их багажа - всё необходимое для работы в походных условиях, а также добытые экземпляры.
Он присел на кучу тюков. В центре их, укрытые одеялами, стояли два короба с деревянными основаниями, над которыми помещались толстостенные стеклянные купола. Он называл их ковчегами. Конструкция была его собственной разработки, и лишь она позволяла обеспечить внутри коробов самоподдержание необходимых условий по влажности и температуре. В прежних экспедициях экземпляры перевозились в обычных ящиках. К концу плавания из растений в лучшем случае выживала а десятая часть набора, из живности и того меньше - самые неприхотливые, но не самые ценные. С новым же способом выживаемость увеличилась до трёх четвертей.
На дне ковчегов помещался толстый слой почвы с Дальнего Берега с высаженными в него семенами растений. А вот саженцы дерева Угус, чей сок являлся основой питания личинок, перевозились в виде ростков с цельной корневой системой. Здесь же содержались будущие выводки шелкопрядов, а также сосуществующих с ними в тесной природной связи огненных муравьёв-нянек. Сейчас всё это было сокрыто под войлочными одеялами, укрывавшими ковчеги сверху. Мэтр коснулся куполов ладонью, словно погладил.
Находясь в трюме, он слушал скрип снастей корабля и то, как за просмоленной обшивкой бьются волны, а сверху по палубе топают ступни моряков.
- Должно получиться, - сказал он окружающему полумраку.
Буксир нашёлся не сразу, но так или иначе все проволочки уладились. "Чародейка" приткнулась на освободившееся место к причалу. Швартовые сбросили и намотали на кнехты. Спустили сходни. Шатающейся походкой с блаженными улыбками на лицах команда, а с ней и пассажиры сошли не берег.
Пока мэтр следил за разгрузкой, Тойво лежал неподалёку прямо на голой земле. Смотрел на проплывающие в вышине облака, слушал крики чаек и несмолкающий портовый гул. Впервые за последние дни к нему вернулась ещё болезненная, но всё же ухмылка.
- Шум волн отсюда вновь звучит приятно, - сообщил Тойво подошедшему мэтру. - Хотя от запаха дёгтя воротит по-прежнему.
Моряки выносили из трюма оба ковчега. Они уже привыкли к особому обращению, волноваться здесь не стоило, но Александр волновался. Уж больно заметно прогибались под ними сходни. Он распорядился поставить коробы чуть в стороне, чтобы никто не задел их мимоходом.
- Рад, что тебе лучше. Я попросил прислать грузчиков с тележками, чтобы свезти наше имущество в "Прилив" - это постоялый двор на соседней улице. Там мы немного передохнём и, надеюсь, уже завтра отправимся дальше в путь. Конечно, при условии, что удастся нанять извозчика, согласного доставить нас хотя бы до Агатиса. Оттуда до Академии Естественных Наук будет уже рукой подать. Время по-прежнему подгоняет нас.
Тойво приподнялся на локте:
- Я помогу с извозчиком.
Мэтр протянул ему руку, помогая встать с земли.
- Тебе надо отдохнуть, ты на ногах не стоишь.
Помощник на это отмахнулся и выпрямился, показывая, что на берегу силы уже начали возвращаться к нему. Его тут же согнуло пополам, и вязкая желчь свесилась изо рта. Он сплюнул, утёр рот рукавом куртки.
- Ты молод, твой организм быстро восстановится. Хотя последствия лихорадки могут ощущаться ещё некоторое время.
- Голова болит и мышцы ноют, словно меня скручивали как те канаты. Но мне всё же лучше. Так что я пойду.
Александр не стал его отговаривать.
Пошатываясь, Тойво побрёл прочь. Худощавый сутулый силуэт. Уже не мальчик и ещё не мужчина. Он был родом из Каперона, так что в переплетении здешних улочек должно был ориентироваться, как в своих пяти пальцах. Мэтр проводил парня взглядом, после чего отложил трость и сам присел на землю. Команда "Чародейки" и портовая обслуга, подгоняемая вышагивающим по доскам пристани, точно по собственному двору, капитаном сновала туда-сюда старательными муравьями. На берегу росла гора из бочек, тюков и свёртков, извлекаемых из недр брига. Пока грузчики не освободились, можно было немного передохнуть.
Мэтр потёр сведённую напряжением шею, во рту стояла горечь. Хотелось пить, но лень было искать баклагу. Лишний раз убедившись, что ковчеги рядом и с ними всё в порядке, Александр расстегнул ворот камзола и привалился к какому-то тюфяку. Перекатившее через зенит солнце просвечивало алым сквозь сомкнутые веки.
Колокола отбивали три пополудни.
...На то, чтобы переправить вещи в "Прилив", ушла ещё пара часов. Поблагодарив помогавшим ему парней с брига, Александр напомнил, что ждёт вечером команду в гости. Дюжие ребята, половина из которых была обязана мэтру жизнью, пообещали быть, как только, так сразу.
Тойво ещё не вернулся. А между тем день клонился к закату.
Жуя купленную на улице лепёшку с сыром и запивая её водой, мэтр прошёлся из угла в угол по небольшой комнате, где из обстановки имелась лишь пара кроватей, шкаф, кресло, стол и стулья. Остановился возле ковчегов, сгруженных вместе с другими вещами посреди комнаты. Коснулся железным наконечником трости укрывающих их одеял. Одеяла лучше было снять, чтобы избежать перегрева. Ночи на Дальнем Берегу случались весьма прохладные, к этому личинки привычны, а вот насчёт излишней жары он не был так уверен. Но если убрать одеяла тогда повышалась вероятность разбить стекло. Мэтр решил, что если шелкопряды пережили плавание, ещё несколько дней особой роли не сыграют. А если не пережили, то тем более... До этого судьба была к ним благосклонна. Судьба, удача или проведение.
- Капитан прав, - сказал Александр тихой комнате. В последнее время разговоры с самим собой стали для него привычным занятием. - За удачу следует благодарить.
Он запер дверь на ключ и вышел на улицу. Храм располагался совсем рядом, а святой Никола являлся покровителем всех странствующих и путешествующих.
До вечерней службы оставалось ещё с час времени, так что людей в храме было немного. Несколько женщин зажигали свечи на большом центральном подсвечнике. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы определить в них жён и матерей моряков, находящихся сейчас где-нибудь за полмира от этого самого места... Через гулкий зал просеменил служка в синем облачении. Главное паникадило свисало с купола на якорной цепи исполинским колесом. Подсвеченный сквозь витражное стекло, шествовал Спаситель в терновом венце с крестом на плечах. В одном из углов шептали молитву, идеальная акустика замкнутого пространства разносила шорох слов по всему залу. Мир и покой. Именно их Александр ценил в храмах. Равно как и в рабочих лабораториях.
Многие коллеги выказали бы удивление, увидев его в подобном месте. Ибо, как те же многие полагали, наука и религия составляли абсолютные противоположности этого мира. Мэтр же знал, что мир отнюдь не подобен огромному блюду, на котором располагались горы, леса и моря. Мир имел форму шара. А если от некоей точки шара идти строго в одном направлении, то отойдя на максимально возможное расстояние, вернёшься в ту же самую точку, пусть и с другой стороны. В том-то и вся суть.
Он не стал подходить к амвону с распятием. Свернул в боковой альков, где помещалось не особо искусное изображение святого Николы с мирой в одной руке и лотом в другой. Одно из десятка имевшихся в храме. Святой на иконе выглядел плоским и с кожей тёмной, как у жителя пустынь, хотя сам был северянином. Виной тому был слой многолетней копоти от висящей перед ним лампады. Но взгляд его при этом оставался на удивление проникновенным. Когда Александр встретился с этим взглядом впервые, тот заглянул ему прямо в душу. В самую сердцевину.
Это был его маленький уголок.
Он замер у иконы. Бурлящие до того мысли постепенно не то, чтобы улетучились бесследно, но отдалились, освободив место иному. Мэтр поблагодарил святого за их благополучное возвращение. Прочёл молитву Господу нашему. Попросил прощения. И помощи.
- Вразуми неразумных, Отче. Укрепи праведное и погуби неверное.
Слова текли легко как вода. Здесь не случалось грозных штормов, здесь царил штиль, пагубный в открытом море и спасительный в обители духа.
В храме он пробыл недолго. Сказал, что хотел и что сумел. Внёс некоторую сумму на пожертвования. Ещё чуть просто постоял в стороне, впитывая в себя покой высоких стен, запах благовоний и расплавленного воска.
Возникший за последний час гул в голове вернулся и теперь усиливался. Мелкие судороги пробегали по мышцам, горло саднило, губы сохли.
У центрального подсвечника убирал догоревшие свечи низкорослый с совершенно гладкой макушкой брат Герус. Когда к нему подошёл другой храмовик, Герус взмахнул перед собой ладонями, словно птица крыльями, складывая пальцы в причудливые фигуры. Подошедший тоже изобразил несколько фигур. Затем ушёл.
Мэтр подступил к лысому брату после него. Его руки двигались не столь проворно, как у храмовиков, а пальцы, складываясь в фигуры, напоминали скорее засохшие корни. Не сразу и не без труда, но его всё же поняли.
Выйдя на улицу и ощутив на лице поднявшийся к вечеру ветер, мэтр замер на каменной паперти. Несколько раз глубоко вздохнул. Пахло жареными на углях рыбой, мидиями, креветками и, конечно, дёгтем. Александр покивал своим мыслям. Отстегнул с пояса бронзовую флягу с изображением единорога, набранного из кусочков малахита. Сделал пару глотков.
Пока шёл обратно к постоялому двору, сильнее обычного опираясь на трость, мысли его возвращались к Тойво. Колокола пробили шесть, сзывая народ к вечерне. Мэтр прибавил шага.
Парень оказался на корабле перед самым отплытием, так что пришлось отдельно договариваться на его счёт с капитаном, который без того был не в духе: плыть предстояло неведомо куда к чёрту на кулички, да ещё наниматель поставил жёсткие сроки. Тойво горел желанием исследовать неведомые земли с их обитателями флоры и фауны. И кто-то из обучающихся в Академии приятелей надоумил его напроситься в экспедицию, хотя всем было известно, что мэтр Грин предпочитает путешествовать в одиночку. Когда ты один, то и отвечаешь только за себя - не надо следить, чтобы кто-то не схватился за ядовитые иглы Шипуна или не вздумал напиться из Кувшинки Чарующей.
Места на бриге Тойво добился нахрапом.
Глаза парня горели, уста несли какую-то околесицу, грозясь умолить капитана принять его обычным юнгой, если высокоучёный мэтр не возьмёт его в "помощники". Экспедиция везла массу вещей, в том числе два больших ковчега для экземпляров и целую полевую лабораторию. К Дальнему Берегу Александр плыл всего второй раз в жизни, что явно недоставало для уверенного ориентирования среди местной природы. И природы весьма недоброжелательной к чужакам. Кроме того, всё следовало сделать быстро.
При таком раскладе помощник ему был просто необходим. Словом, мэтр переступил через свои принципы и позволил парню остаться. В лучшем случае он рассчитывал получить ещё одну пару крепких и, хотелось надеяться, аккуратных рук. Реальность превзошла ожидания.
Тойво трудился за двоих. И оказался совсем неглуп. Кто бы ни обучал его прежде, особых знаний в голову парню не заложили, но осторожность в работе с образцами имела место. Научные же премудрости, в которые Александр мимоходом его посвящал, схватывались Тойво на лету.
Парень действительно стал вторыми руками мэтра, что отбирали указанные виды растительности для гербариев и насекомых в энтомологические коллекции. Перетаскивали ящики и прочий инвентарь, необходимый в переходах по чащобам. Упаковывали и сортировали, подрезали и шелушили. Бережность же, с которой Тойво обращался с коконами шелкопрядов, могла бы позавидовать иная мать в обращении с собственным ребёнком.
Безусловно, ни о каком полноценном ученичестве речи не шло. Чтобы стать учеником требовалась теоретическая подготовка в классах и оранжереях Академии. Всё это ещё могло быть в будущем.
Александр постоял у входа в "Прилив". Поглядел на бродящий без дела по улицам народ. На кавалера в широкополой шляпе с пером, ведущего под руку даму известной профессии. На троих игроков в кости, азартно обступивших водружённый стоймя бочонок под навесом пекарни через дорогу. Из кухни постоялого двора дохнуло жареными сосисками и пивом. Есть мэтру не хотелось, но следовало напомнить хозяину о том, что он ждёт гостей. Два десятка ребят, изголодавшихся в море на солонине и сухарях.
Солнце закатилось за черепичные крыши, озарив небо алым.
Алым, как чарующий шёлк.
Александр достал флягу, из которой пил возле храма. Приложился.
...Снятая комната пустовала, погружённая в сумрак. Тойво ещё не вернулся.
Мэтр с кряхтеньем плюхнулся в кресло. Тянуло хотя бы ненадолго прикрыть глаза. Переборов себя, Александр поднялся. И тут в коридоре раздались шаги. Несколько человек. Шли молча, без гомона и непременных моряцких шуток. К дружескому застолью так не являются.
Признаться, в первое мгновение он растерялся. Но не последовало ни стука, ни требований немедленно открыть. Пара секунд прошла в полной тишине, как с этой, так и с другой стороны двери. Этой паузы хватило, чтобы привести мысли в порядок.
В дверь постучали.
Он даже не вздрогнул. Лишь переложил трость в руке и поправил один из множества мягких на ощупь мешочков, подвешенных у него на поясе.
- Мэтр, вы здесь? - послышалось из-за двери. - Это Тойво. Мне сказали, что вы сняли этот номер. Я нашёл извозчиков для нашего груза.
Александр глянул в окно. Рассеянное освещение на улице ещё сохранялось. До темноты оставалось не более получаса. Где-то в это время должен был подойти капитан Браун с командой.
- Мэтр, открывайте! - донеслось с очередным стуком.
Отмалчиваться бессмысленно. В нижнем зале уже сидел народ, включая и здешнего хозяина, который знал, что постоялец вернулся и, наверняка, рассказал о том.
- Я тебя слышу, - откликнулся мэтр. - Подожди секунду.
Обогнув сваленные в кучу тюки и корзины, Александр подкрался к двери. За створкой приглушённо переговаривались.
- Я сейчас. Куда-то положил ключ... Уже вечереет, вот-вот должны подойти ребята с корабля. Надеюсь, столы внизу накрыты, ты не заметил случайно?
Заминка с ответом. Он выжидал, теребя рукоять трости.
- Мэтр, открывайте, - раздался новый голос. Хриплый и зычный. Александр наслушался его за прошедшие месяцы, раздающим команды на палубе брига и в береговом лагере. - Это капитан Браун. Повстречался тут с вашим парнем, и мы пришли вместе. Ребята уже внизу, ждут вас.
Рука дёрнулась к торчащему в дверном замке ключу. Взялась за него.
Шарканья с той стороны намекало, что терпение пришедших на исходе. Александр повернул ключ и живо отскочил.
- Входите, я открыл. Только осторожнее, у меня темно.
Дверь открылась. Первым вошёл улыбающийся Тойво с горящим фонарём в руке. Следом порог переступили безразмерные сапожищи капитана Брауна. За его спиной маячили ещё люди, внешний вид которых никак не позволял отнести их к числу занимающихся извозом.
- Мэтр, почему вы не зажгли огня? - Тойво оглядывал сумрачную комнату.
- Да решил прогуляться, а как вернулся, так малость задремал.
Парень споткнулся об один из лежащих на полу тюков и едва не растянулся плашмя. Удержав равновесие и, возможно, тем не допустив возгорания пожара от разбитой лампы, он продвинулся до середины комнаты, где располагались ковчеги. Парусиновая куртка висела на нём мешком, ноги заплетались, словно он был нетрезв.
- Извозчики, которых я нашёл, - Тойво махнул себе за спину, - готовы выехать хоть немедленно. Вот я и подумал: чего тянуть? Дорога ровная и прямая - загрузимся и в путь. Время подгоняет нас, как вы сами говорите.
Пришедшие с ним люди - а было их четверо крепкого вида мужчин с хмурыми лицами - разбредались по комнате, косясь по сторонам. Капитан Браун остался у двери, привалился к косяку и скрестил на груди руки.
Александр отступил подальше за груду вещей:
- Выехать в ночь? К чему такой риск? Кроме того, мы же хотели посидеть с нашими друзьями и отметить окончание плавания.
- Выехать можно ведь не прямо в сей момент, - усмехнулся Тойво. Морская болезнь отпустила его ещё не до конца. Кроме пошатывания, говорил он немного растянуто. - Конечно, мы посидим, отметим. Потом вздремнём чуток и на рассвете тронемся. Сейчас только заранее всё погрузим, чтоб потом об этом не думать.
- Мне эта идея не кажется разумной, - возразил мэтр. - Как бы чего не повредилось из ценного.
- Вы о ковчегах? Я предупредил, с ними будут очень аккуратны.
Один из "извозчиков" согласно угукнул. Амбал с трёхдневной щетиной на квадратном подбородке и плечами широкими, как у кузнеца. Он подошёл к Тойво, указал вопросительно на ковчеги. Парень кивнул. Правую щёку незнакомца украшало пятно, которое, если не вглядываться, можно было принять за родимое. А если вглядеться, то в нём угадывался не до конца сведённый круг с косым крестом посередине. Такими метками в княжестве Ярроу и соседних странах клеймили каторжников с пожизненным сроком.
- Всё равно, я против, - заключил мэтр.
- Да ладно вам упрямиться, - панибратски протянул Тойво. - Я ведь договорился, нам согласились помочь. Сейчас снесут вещи вниз, минутное дело.
Александр обратился к капитану:
- Капитан Браун, очень рад, что вы здесь. Надеюсь, Повар, Рыжий Рой и остальные тоже пришли. Этот вечер я хочу провести с друзьями, не думая ни о морских штормах, ни о сухопутных перевозках.
Тойво и стоящий рядом амбал перевели взгляд на капитана.
Тот досадливо дёрнул уголком рта:
- Пусть мужики делают свою работу, мэтр. А мы с вами давайте спустимся вниз и выпьем вдвоём тёмного каперонского. Я сам угощу вас. В конце концов, плавание было не из лёгких, что правда, то правда.
- Вдвоём?
Пока продолжалась их беседа, Александр по полшага отступал вглубь комнаты, но тут его зад упёрся в стену, и отступать дальше было некуда.
- Команда осталась на корабле. Завтра ребята получат полноценный выходной, тогда и гульнут на славу.
- Но не сегодня, - уточник мэтр.
- Ваш приятель, - Браун кивнул на Тойво, - а вернее, его приятели настоятельно убедили меня, что так будет лучше для всех.
- И когда же они успели вас убедить? Мы ведь только причалили.
- О, эти господа обратились ко мне ещё до нашего отплытия. Сделали, как говорится, предложение, от которого я не смог отказаться... Кроме того, я потерял троих из команды, - ваша Академия навряд ли выплатит мне за то компенсацию. А лихорадка едва вовсе не погубила нас.
- Да - лихорадка и вызванная ею потеря времени меня тоже заставили поволноваться. - Александр сухо сглотнул. - Благо затем шторм подогнал нас... Но я хотел сказать о другом. Возможно, я сумел бы сделать вам ещё более убедительное предложение. Академия при необходимости бывает весьма щедра.
- Возможно, - согласился капитан. - Но не в моих правилах менять руль на перегоне. Тем более дважды... Пойдёмте, мэтр. За эти месяцы мы сдружились. И мне не хотел бы, чтобы с вами случилась какая-нибудь неприятность.
- Сдружились? Ещё днём я бы с вами согласился. Но не теперь.
Капитан пожал плечами. Он сказал всё, что считал нужным. Была б его воля, он предпочёл бы находить сейчас на "Чародейке", а не в здешней компании.
Теперь Александр с сожалением дёрнул уголком рта.
Всё было понятно. А потому - прочь заторможенность и сожаления. Уже не до них.
- Хорош базарить. - Плечистый давно потерял к мэтру всякий интерес.
- Да, да, - поддакнул Тойво. - Берите ковчег... Сейчас скажу какой.
Подсвечивая лампой, парень начал стаскивать с ковчегов одеяла.
- Возьмём оба, разберёмся у себя.
- Незачем оба. В одном только саженцы и муравьи, которых лучше не трогать. А нам нужен... да - вот этот.
Тойво наклонился над одним из ковчегов, посветил, чтобы были видны закреплённые под стеклом голые ветви кустарника с внушительными шипами, на которых висело полсотни каплевидных коконов ало-полосатой расцветки.
- Где гусеницы? - спросил верзила, заглядывая в ковчег.
- Там уже окуклившиеся личинки, - пояснил парень. - В виде гусениц мы их так и не нашли. Ползать по этим колючкам среди огненных муравьёв с их древесными муравейниками и летающих ядовитых гадин - то ещё удовольствие! Лишь кузнечные рукавицы спасают. Поверьте на слово... Да и какая нам разница?
Разницы не было, а время поджимало, потому амбал отодвинул Тойво в сторону и указал на ковчег своим приятелям.
- Оставьте это на месте, - произнёс Александр, шагнув вперёд с тростью наперевес.
Все в комнате воззрились на него. Без страха, скорее с недоумением, словно на внезапно заговорившую собаку, которой велено было сидеть тихо.
Тойво и амбал оставались у ковчега. Капитан Браун у двери. Из остальных "извозчиков" двое направились к ковчегу, а один к мэтру. Высокий и худой, он хранил невозмутимое выражение, изображая из себя эдакого истукана, который, если не дёргаться, сам не тронет, но если уж дёрнешься... Его напарники, следуя командам главного, уже брались за ручки на боках указанного Тойво ковчега.
Мэтр стиснул древко трости так, что побелели суставы пальцев. Не смотря на скудность освещения в комнате, невозмутимый дылда это заметил. Рука его скользнула за отворот куртки, где у него лежало... то, что он пока решил не доставать.
Александр наблюдал, как двое ухарей поволокли ковчег из комнаты, отшвыривая ногами с пути мешающиеся тюки с поклажей.
- Осторожнее! - крикнул им вслед Тойво. - Не раскачивайте его на лестнице.
Капитан Браун посторонился, освобождая "извозчикам" проход.
- Капитан, - позвал его Плечистый, - раз на ваше предложение выпить никто не ответил, позвольте уже мне пригласить вас пропустить по паре стопок чего покрепче.
- Быть на берегу и с сухой глоткой - удачу гневить, - не стал спорить Браун, поправляя шейный платок, словно тот ему давил.
Амбал с меткой на щеке удовлетворённо кивнул. Хлопнул Тойво по спине, отчего тот пошатнулся. Подмигнул Длинному. Эти их переглядки были шиты белыми нитками.
Браун с главным вышли. На прощание капитан бросил на мэтра краткий взгляд. В нём была доля сожаления, может даже, извинения. Но по большей части его составляло желание поскорее убраться куда подальше. Шаги в коридоре отдалились. С момента, как Александр открыл дверь, прошло не более двадцати минут. И вот комната вновь почти опустела. За окнами была уже темень, сумерки у моря опускаются стремительно.
Дело сделано. Что требовалось изъять, было изъято. Мэтр в том не препятствовал, но его не оставили в одиночестве горевать о невозвратной утрате.
Длинный покосился на Тойво. Вероятно, полученные указания подразумевали, что за главного теперь оставался парень. А тот, не церемонясь, привалился задом ко второму ковчегу. Утёр лицо. В отсветах лампы его кожа блестела от обильного пота, хотя проникающий через раскрытое окно вечерний бриз нёс прохладу. Александр поджал губы.
- Такие дела, мэтр.
Парню требовалось время собраться с решимостью.
- Я почти начал доверять тебя, - признался Александр, обратив внимание с длинного истукана на Тойво. Его лоб также усеяли крупные бисерины пота.
- Почти? Поверите или нет, но мне жаль, что всё так заканчивается. Наше плавание, вся эта наука. Ещё б не проклятая качка, все кишки мне взбаламутила, до сих пор не отпустит.
- Это было первое плавание - дальше могли быть и другие. В мире множество неизведанных уголков, ждущих смелых ребят, готовых отправиться исследовать их.
Мэтру тоже было жаль. Жаль, что он почти поверил и жаль, что имелось это "почти".
- Приключения заманчивы, - Тойво протяжно вздохнул, думая заканчивать свой краткий отдых. Но так и не сделав этого. - Только обеспеченная жизнь на родном берегу всё же заманчивее.
- Кишка у тебя оказалась тонка, вот и весь разговор.
Парень развёл руками. Здесь не о чем было рассуждать. Осталось лишь подвязать концы, как говорят моряки.
- Шёлковая гильдия малочисленна по сравнению с теми же пекарями, кожевниками, оружейниками или даже писцами...
- Но доход на каждого своего представителя имеет несравненно больший, - добавил мэтр.
- Шёлк - дорогостоящая роскошь. И потому те, кто единолично контролирует его изготовление, не могли допустить появления конкурента. Тем более такого, что предложит новый особый товар. Это бы вызвало передел рынка. Денежки потекли бы в иные карманы.... Ведь это вы и собирались провернуть, так?
Теперь была очередь мэтр развести руками:
- Ты сообразительный парень, я всегда это отмечал. Если бы Академии удалось создать у себя условия для разведения алых шелкопрядов, наладить сбор волокна и изготовление ткани - это стало бы огромным денежным подспорьем в нашей работе. За полученный товар платили бы на вес золота. Увеличилось бы число экспедиций, расширились площади под оранжереи, учебные классы и лаборатории. Сам понимаешь, средств на науку выделяется непозволительно мало, и приходится искать обходные пути.
- Вы нашли такой путь. Но зря столько болтали о нём даже среди своих коллег.
- Несколько потерял голову от перспектив. А земля слухами полнится.
Длинный слушал их безмолвно, затем кашлянул.
- Я уже говорил, что мне жаль? - спросил Тойво.
- Говорил, - подтвердил мэтр. - Ты повторяешься, мой несостоявшийся ученик. Ты совсем вымотался и плохо соображаешь.
- Ничего, отлежусь пару деньков, - буду как новенький.
Длинный кашлянул дважды. Тойво ещё чуть помедлил, потом кивнул ему. Сам он так и остался стоять, привалившись к ковчегу. Впрочем, его подельнику помощники были без надобности. Сейчас они скорее бы мешали.
Длинный видел перед собой седого старика, невысокого и не отличающегося крепким телосложением. А трость... что ж. Он достал из внутреннего кармана нож, кто бы сомневался. Висельник - назовём всё своими именами, отвёл лезвие книзу и двинулся вперёд. Старик оцепенел на месте. Такое часто бывает в подобных случаях.
Оцепеневший отпрянул в сторону молодым сайгаком. Трость при этом описала резкий полукруг и двинула по руке с ножом. Длинный не сдержал крика. Ушибленные пальцы разжались. Он запнулся и если бы упал... но он не был зелёным юнцом и кое-чего стоил. Начал разворачиваться к прыткому старикану. Заломать его он мог и так.
Следующий удар пришёлся по плечу, заставив зарычать. Он поднял руки, защищая голову. Третий и четвёртый удары обожгли рёбра. Ничего путём не видя, он нырнул башкой вперёд. Очередной выпал угодил не в голову или грудь, а под колено. Этого он не ожидал и всё же упал, опрокинув по ходу развалившийся под ним стул.
Встать... Трость свистнула у самого виска. Длинный едва успел отпрянуть, иначе обитый железом наконечник вонзился бы ему в глазницу, - на что и был расчёт. Но он отдёрнулся, и палка треснула в пол. Нависающий над ним старик вновь вскинул её, готовя более выверенный удар. Висельник не мог подняться мгновенно - габариты, да и возраст брали своё. Он барахтался как таракан, которого собирались прихлопнуть... Пальцы схватили обломок стула. Эта деревяшка с глухим треском и отбила очередной тычок трости. Старик разочарованно выдохнул.
Затем уже мэтру пришлось зашипеть сквозь стиснутые зубы.
Висельник швырнул в него обломок, угодив в живот и угадив удачно.
Отступать было смерти подобно, потому Александр проглотил боль и почти вслепую ткнул своим импровизированным копьём. На этот раз трость не ударила ни в плоть, ни в пол. Она застыла в воздухе, повинуясь внешней силе. И мэтр не был способен ни продавить её вперёд, ни отвести назад. Висельник привстал на колено и перехватил трость руками. Оскалился в полумраке. Мэтр слышал дыхание - своё и чужое. Ноздри уловили запах колбасы, которой недавно закусывал его противник.
На какое-то время оба застыли во всё усиливающемся напряжение мышц.
Александр ещё раз попытался высвободить трость, уже понимая бесполезность этого. Висельник дёрнул на себя - не смотря на худобу, силён он был как вол. Чтобы не опрокинуться, трость пришлось выпустить. Так мэтр хотя бы вернул свободу движения. Он отскочил к стене. Это был угол, куда он забился, как мышь в западню. Грудь сдавил незримый обод, пот заливал глаза, руки тряслись... Он слишком разгорячился, нельзя ему. Но разве его кто-то спрашивал?
Прижавшись спиною к стене, Александр обернулся к противнику. Тот успел подняться, используя для опоры отобранную трость. Его взгляд скользнул по полу, высматривая нож. Висельник отбросил один из тюков. При тусклом освещении и среди множества вещей пропажу так сразу было не отыскать. Длинный перехватил удобнее трость и решил, что обойдётся без ножа.
Вогнать железный наконечник в глазницу - идея показалась ему весьма заманчивой.
Мэтр опустил руки. Теперь для него точно было всё кончено. Висельник рассудил именно так. И вновь ошибся.
Пальца отвязали с пояса небольшой мягкий мешочек. Александр не смотрел на них. Его взгляд не сходил с подступающего противника. До чего звериная харя. Кровожадная. Хотя даже в диком мире мэтру не доводилось встречать таких. Порой люди не то, что уподобляются животным, - оказываются намного опаснее.
Шаг. Длинный замахнулся на него его же собственной тростью.
Александр набрал полную грудь воздуха. И, держась пальцами за низ мешочка, выпростал его содержимое в рожу убийце. Со стороны могло показаться, что он осыпал его мукою или пылью, в общем, чем-то, что облаком окутало голову молчуна.
Облако это возымело молниеносный эффект.
Во-первых, "пыль" попала в нос, а оттуда в гортань и лёгкие. Человек закашлялся. И кашель становил тем сильнее, чем больше вещества впиталось в кровь через слизистые покровы.
Во-вторых, его ослепило. Частицы "пыли" вызвали сильнейшее слёзоотделение - обычная реакция на острый раздражитель.
Ну и, в-третьих, он полностью потерял ориентацию в пространстве. Голова закружилась. Висельника повело в сторону, ноги заплелись, и он упал во второй раз.
Он ревел и матерился. В его глотке слюни мешались с соплями и слезами. Он тёр глаза и ничего не видел. Ползая по полу, он ещё пытался отмахиваться палкой, ведь ослепивший его старик был где-то рядом.
Мэтр выждал момент, когда Длинного скрутил очередной приступ кашля. Навалившись сверху, Александр придавил одну его руку коленом и ткнул костяшками пальцев под подбородок. Человек схватился за шею. Забыв про слёзы и кашель, он сжимал горло, словно собирался задушить сам себя.
Последовали недолгие конвульсии. И неудачливый убийца неподвижно распластался на полу. Мэтр перегнулся через тело и поднял свою трость левой рукой. Правая оставалась сжатой в кулак. Затем отошёл в сторону и лишь тогда сделал глубокий вдох.
Тойво в расстёгнутой куртке всю их схватку так и простоял у ковчега. Но теперь выпрямился. Перед собой он держал небольшой, кажущийся почти "детским" арбалет. Тетива была взведена, в желобке лежал болт.
Мэтр знал, что это устройство обладало достаточной силой, чтобы с расстояния в десяток метров пробить нетолстую броню, не говоря уж о мышцах и костях. Короткий приклад, складной механизм дуги, и как результат - возможность скрытного ношения, что обуславливало пристрастие к подобным "малышам" среди определённого контингента граждан.
- Ваша палка вам не поможет, - сказал парень, направив арбалет в грудь мэтру, - как бы ловко вы с ней не обращались.
Александр не ответил, но и расставаться с тростью не спешил.
- Чем это вы его осыпали? Какой-то пыльцой?
- Измельчённый в труху суринский перец - только и всего. - У мэтра слезились глаза и першило в носу.
- Понятно. Чего-то такого я от вас и ждал, - улыбнулся Тойво. Причём вполне искренне. Дышал он с присвистом, как будто сам только что вёл борьбу не на жизнь, а на смерть. - Кстати, можете разжать ладонь и выбросить то, что сжимаете в ней. Давайте-давайте, не стесняйтесь.
Мэтр помедлил, но вынужден был подчиниться. В воздухе мелькнуло нечто миниатюрное.
- А это что? Какая-то игла?
- Шип дерева Угус, смазанный его же соком.
- Тем, что попав в кровь, вызывает судороги... Бедняга умер или ещё оклемается?
- Как повезёт, - не стал вдаваться в подробности мэтр. - Слишком многое я тебе рассказывал. Напрасно.
- Я ведь уже извинился. Второй раз не буду. - Тойво облизал сухие губы. - У вас на поясе наверняка припрятано ещё этих шипов, может и второй мешочек с порошком, а то и чем похуже. Если вы обещаете не соваться туда и будете держать руки всё время на виду, так и быть, я не заставлю вас снимать его. Договорились?.. Но с палкой придётся расстаться.
- И это сохранит мне жизнь? - спросил мэтр. Вернее, сначала чихнул, а затем спросил.
Он отложил трость и перебрался ближе к окну. Словить болт желания не имелось. У него было ещё слишком много дел. И чтобы их осуществить, требовалось время. Причём, не в переносном, а в самом прямом смысле.
- Так-то лучше, - парень отвёл арбалет в сторону, не снимая пальца со спускового крючка.
- Когда ты заболел лихорадкой на обратном пути, я излечил тебя.
- Судя по всему не до конца, - щека Тойво дёрнулась. - Вы лечили нас соком Угуса. Мы едва не окочурились от тех же судорог.
- Но ведь не окочурились. Яд Угуса становится лекарством, если его смешать со снотворным. Это тоже моё открытие. Благодаря подобному сочетанию удаётся добиться высокого целебного эффекта, - во сне яд пережигает в организме болезнь. Хуже, когда человек нервничает, тогда действие яда усиливается, и он убивает.
- Вы решили прочесть мне ещё одну лекцию по естествознанию, мэтр? Не стоит. Моё ученичество у вас закончено. Я получил всё, что хотел.
- И чего ты хотел?
- Того же, что и все, - Тойво пожал плечом. В этом движении дёрнулась половина его тела. - Денег. Положения в обществе.
- Деньги понятно, - согласился Александр. - Но о каком положении идёт речь?
- Раньше я был мелкой сошкой при серьёзных людях. Теперь у меня самого появляются холуи.
Мэтр глянул на сваленного им громилу. Тот не шевелился, возможно, уже отдав душу богу.
- Догадываясь про перец и трость, ты даже не попытался предупредить его.
- Эта оглобля всегда не очень-то меня жаловал, так что... Кроме того, они забрали ковчег с куколками, но бросили всё остальное. Я намерен кое-что позаимствовать из ваших припасов. За время путешествия, да и вот только что, я убедился, сколь полезен может быть тот же перечный порошок или бутылёк с соком Угуса. А в этих сумках имеются и другие подобные им штуки.
- И ты решил заиметь их себе. Без лишних, так сказать, свидетелей.
- У вас также есть ценные камни и разные диковинки, собранные на Дальнем Берегу. Знающие люди готовы будут заплатить за них хорошие деньги. Но главное, конечно, ваш "арсенал". Скажу по секрету, я собираюсь подняться в гильдию повыше, чем быть на побегушках у здешних шелкопрядов.
- Неужели мечтаешь о роли наёмного ассасина, что является незримый как тень, оставляя после себя трупы без явных признаков насильственной смерти?
Тойво повторил дёрганье плечом. Скривился от внутренней боли. Мэтр сверлил его испытывающим взглядом.
- Это только юношеские мечты, мальчик. И совсем неумные. Тебе прежде никогда не доводилось убивать. Так, чтобы посмотреть жертве прямо в глаза, чтобы на твои руки брызнула тёплая кровь... И потому сейчас ты трусишь и тянешь со мной время.
Тойво оскалился:
- Я убил двоих! Ту паскудную девку - размозжил ей черепушку камнем. И одного пьяного урода, что хотел обчистить меня в Блошином Конце.
- Гулящая девка и пьяница? Значит, я прав - ты трусишь, - кивнул мэтр. - И правильно делаешь. Ведь ты сам уже обречён, мой милый. Позволь теперь и мне извиниться. Видят Небеса, я искренне желал, чтобы всё обернулось иначе.
Тойво рассмеялся. Смех перешёл в натужное кряхтение.
- Заговариваете зубы, мэтр? На что-то надеетесь? Что ещё вы припрятали у себя в карманах, а?.. Не надейтесь и не волнуйтесь за меня - я ко всему готов.
Он поднял повыше арбалет, взяв его для верности двумя руками.
Мэтр показал пустые ладони. За окнами по мостовой прогромыхала карета. Послышался заигрывающий женский вскрик. Фонарщики зажигали свет. Вечернее гулянье набирало обороты.
- Раз ты столь откровенен со мной, то и я буду откровенен, - решил Александр. - Да, я волновался. Всё плавание туда и обратно. Ты сам сказал: наивно полагать, что гильдия шелкопрядов допустит появления конкурента в своём деле. Безусловно, они постараются устранить его, - всеми доступными способами. В таких условиях остаётся лишь самому нанести предупреждающий удар... Но я до последнего надеялся на тебя. До того самого мгновения, как ты постучал в эту дверь.
Тойво переваривал в голове услышанное. Соображалка у него в последнее время работала так себе. На корабле виною тому была морская болезнь, а на берегу... её последствия. Он вновь привалился задом к ковчегу. Шершавый язык прошёлся по столь же шершавым губам.
- Пойми, - продолжил мэтр. Он тоже не против был бы к чему-нибудь привалиться, хотя бы и к подоконнику, - я не мог рисковать. Даже в мелочах. Хм... и всё же пускался в рассуждения о возможностях разведения новых шелкопрядов в нашем климате, об их неразрывной связи с деревом Угус и муравьями-няньками. Такова уж слабость всякого учёного. Особенно, когда его столь пристально слушают.
- Я хорошо запомнил ваши идеи о стеклянных оранжереях с тёплым воздухом. О сладком сиропе для подкормки мотылей. И способах вымачивания производимого ими волокна для его обеззараживания.
- Алый шёлк, - произнёс Александр. - Более мягкий и эластичный, чем обычный. К тому же он будет разных оттенков: от светло-алого до бардового, как крылья мотылей, как брюшки огненных муравьёв и жала летающих скорпионов. Это предупреждение о яде. Ядовитая природа добавит ткани особый шарм - смертоносная красота.
- Что ещё больше повысит продажи. Эти мысли я тоже запомню, мэтр.
- Не жалко... Главное, чтобы о них не прознали те, кому о том знать не следует.
- А они узнают. И, похоже, нам придётся-таки забрать и второй ковчег. Без саженцев Угуса алые шелкопряды в наших условиях не приживутся, так?
- Да. По крайней мере, в первых поколениях тутовые листья навряд ли придутся им по вкусу. Но не думаю, что за вторым ковчегом кто-то вернётся.
Тойво повело в бок. Он переступил с ноги на ногу, удерживая равновесие. Помотал головой как телёнок и оттолкнулся от своей опоры.
- Почему нет? Что мне помешает рассказать обо всём гильдии? Неужели вы?
- Я? - Александр сместился так, чтобы между ними оставалась гора из тюков. - В своём нынешнем положении я мало на что способен. Я возлагал надежды на капитана и его ребят, на их опосредственную защиту хотя бы на этот вечер. Но здесь меня опередили... Благо, я подстраховался и предпринял дополнительные меры для сбережения нашего главного груза.
Мэтр вытянул вперёд ладони. Их била видимая даже в полумраке дрожь.
Тойво уставился на тряску его пальцев.
- Это... действие яда Угуса? - язык у парня заплетался. Он того не замечал.
- Безусловно, - подтвердил Александр.
- Это осталось после лихорадки...
- Ни в коем случае. Тогда я использовал мизерные доли яда, что давно вывелись из организма. Кроме того, сам я его не принимал... Заражение произошло сегодня утром.
Тойво заторможено взирал на мэтра, а мэтр на колебание арбалета. Арбалет двигался по плавной дуге сначала влево, куда клонился Тойво, а когда тот выпрямлялся, менял своё движение на противоположное.
- Я блевал... вы угостили меня вином. На удачу.
Александр кивнул.
- Вы тоже пили.
- Крохотный глоток. Но я старее тебя, потому последствия сказываются и на мне.
- Зачем? - Потное лицо и сутулящиеся всё сильнее плечи, словно на них взвалили невидимую ношу, вес которой увеличивался с тем, чем дольше они болтали.
- Зачем дал тебе - всё по тому же, что не мог рисковать. А зачем пил сам... Скажем так, из чувства солидарности. Если бы я оказался неправ в своих опасениях, и мы благополучно добрались до Академии, я бы предложил выпить ещё раз - напитка уже с иными свойствами... Впрочем, что теперь об этом.
Тойво приложил усилия, чтобы зафиксировать арбалет.