Степан Петрович сидел за столом под тенью старой яблони и пил чай. А в это время сосед по даче, за которым он наблюдал через металлическую сетку, выяснял отношения с партнёром. Во время таких скандалов у старика появлялось необъяснимое чувство радости, которое замещало его душевную боль и обиду, и тогда смаковалась каждая минута. А сейчас было, как никогда приятно.
Звали соседа Николай. В двадцать пять лет ему уже удалось стать совладельцем престижного автосалона и заурядным хамом. В прошлом году, выкупив соседний участок, он построил особняк и огородился от всех каменным двухметровым забором, только с одной стороны поставил, как он говорил, временную решетку для старика; мол, никуда не денешься, и твой участок скоро будет моим. Приезжал Николай, в основном, на выходные, кутяжил, развлекался, и никогда не упускал момент как-то поиздеваться над соседом и показать своё к нему пренебрежение. Он был изощренным обидчиком, и никогда не скупился на любые расходы для своих выходок.
Почётный пенсионер с полувековым трудовым стажем никак не мог понять, откуда у сопляка такой достаток, почему ему мало того, что уже есть, и зачем издеваться над стариком, который неравный с ним, ни по возрасту, ни по здоровью, ни по состоянию.
- Как несправедливо устроен мир? - с досадой повторял про себя старик, - почему ему, проработавшему в два раза больше, чем прожил этот хренов бизнесмен, нету жизни даже на своей скромной, заработанной честным трудом даче.
Привычная и такая приятная загородная жизнь Степана Петровича за последний год превратилась в нервное противостояние двух людей, где каждый день велись бои без правил между слабым и сильным, беззащитным и наглым.
Старик был в постоянном напряжении, и переживал моменты жизни, от которых испытывал отчаяние и обиду, ведь сосед был изощренный садистом.
Каждый раз, на выходных, когда он садился скромно ужинать в своём саду, Николай доставал из мангала большие обжаренные куски мяса и бросал на сеточное ограждение, таким образом, подкармливая своих псов и раздражая одновременно старика. Тот, как-то подсчитал, что за один раз эти твари съедали, почти всю его месячную пенсию. Разжигал костёр сосед намеренно, чтобы вызвать досаду у всех смотревших на это действо, исключительно, или стодолларовой купюрой, или несколькими отечественными, предварительно облив их спиртом. Бывало, гости за решеткой демонстративно мыли руки дорогой водкой или устраивали шампанские стрельбы на дальность полёта пробки. А направления выбирали разные, так что, бывало, приходилось утром собирать со своего участка их десятками. Компании приезжали почти всегда шумные с фейерверками, салютами и громкой музыкой до глубокой ночи. А рано утром могли устроить подъем с петардами и лаем собак.
Постоянное показушное расточительство и бессмысленность затрат молодого наглеца, на фоне нищенского, скудного положения Степана Петровича, всё больше раздражало его и держало в состоянии нервного срыва. Он понимал, что надо что-то делать, но был совершенно беспомощен.
Шум у соседей вскоре затих, и скандалисты разъехались. Сначала уехал партнёр, а сразу, вслед за ним, и Николай. Было уже поздно, и Степан Петрович пошёл спать. А ночью, в скорости, он проснулся от лая собак, встречающих своего хозяина. Через открытое окно ему было видно как тот, пошатываясь, вышел из автомобиля и направился к беседке.
Включив свет, Петрович посмотрел на часы - было почти два час ночи; взял сигарету и вышел на крыльцо покурить.
Два красных уголька, то раскалялись, то затухали, как бы перемигиваясь между собой через ограду. Вокруг было темно и тихо, но они чувствовали присутствие друг друга и каждый думал о своём: Николай - как избавиться от соседа и заполучить участок, а старик - как спокойно ему прожить старость.
***
Утро было, как никогда, тихим. Степан Петрович пил чай на своём любимом месте в саду и слушал местные новости. Выборы, реклама, погода, криминал... всё тоже, что и всегда. И вдруг его привлекло сообщение о том, что сегодня в три часа ночи в своём подъезде был убит один из совладельцев автосалона "Престиж". Предлагалось всем, кто имеет хоть какую-нибудь информацию, сообщить на 02 за вознаграждение.
- Неужели эта ссора закончилась так плачевно? - спросил себя старик. - Наверное, что-то серьёзное не поделили.
Степан Петрович начал вырисовывать для себя картину событий вчерашнего вечера, чтобы во всём разобраться. Сначала партнёры пили, потом поздно вечером начали ругаться, даже слышны были чьи-то возгласы: "Ты мне за всё заплатишь!", " Я с тобой рассчитаюсь!". Затем отъезд партнёра и вслед за ним Николая. Да и приехал тот ночью каким-то нервным, всё курил во дворе, пил и изредка ругался.
- Похоже, что это Николай убил своего партнёра! - вставая из-за стола, сделал заключение Степан Петрович, - всё складывается именно так. И, кстати говоря, неплохо!
Он спешно переоделся и, выйдя со двора, направился по тропинке через лес к станции. Старик шёл и рассуждал о том, что, наверное, Бог есть, и справедливость может восторжествовать, и за все над ним издевательства этот хам и наглец получит по заслугам, хоть и такой страшной ценой.
- Я помогу правосудию найти убийцу, получу заслуженное вознаграждение и избавлюсь от безжалостного зарвавшегося подлеца, почти как "три в одном" - рассуждал не без удовольствия старик, ускоряя шаг.
Но что-то его беспокоило, не давало полного ощущения завершенности и успокоения. Как будто было ещё что-то не закончено и не додумано.
- Стоп! - внезапно приказал себе Петрович и резко остановился, - три часа ночи!!! Вот оно что! Николай приехал в два, значит, он мог выехать из города не позже полвторого. А убийство произошло в три!
Степан Петрович задумался. Вера в торжество справедливости медленно переходила в уныние и досаду. В нерешительности он, переминаясь с ноги на ногу, смотрел то в сторону станции, то назад на дачный посёлок. Его раздирали сомнения, но мучился он не долго.
- А кто об этом знает? - с лукавой ухмылкой продолжил рассуждения старик, - Николай приехал один, значит, свидетелей других кроме меня нет. Уехали в город они почти в одно время и, даже если у него будет стопроцентное алиби до двух часов ночи, то с двух до трёх - никакого.
- Значит, он приехал в полчетвёртого! Всё верно, всё так и было, - сделал он заключение и повернул на станцию.
Повесив телефонную трубку, Степан Петрович закурил и, не спеша, с чувством исполненного долга и удовлетворения, пошёл домой дожидаться приезда милиции.
***
Пришла весна, и Петрович снова переехал на дачу. Он сидел за своим старым столом под цветущей яблоней и пил чай. Наблюдая, как новые соседи готовят шашлык, старику вспомнилась очная ставка с бывшим своим соседом. Тогда ему пришлось увидеть, не бесстыжего и крутого бизнесмена, а напуганного, обиженного и отчаявшегося парнишку, который сбивчиво объяснял следователю, где и когда в ту ночь они видели друг друга. Старик не отрицал, что видел приезд Николая, но только в полчетвёртого. Уходя, тот посмотрел удивлённо-слезливым взглядом в глаза Степана Петровича уже не с ненавистью и злобой, а с просьбой и мольбой. Но ему не удалось разжалобить старика.
Степан Петрович был уверен, что справедливость восстановлена, зло наказано и надменный хам, который мог безнаказанно издеваться над слабыми и беззащитными, поставлен в условия, где его научат давать истинную цену, и поступкам, и вещам, и свободе.
Так он думал тогда. А вот сейчас, глядя на соседей сквозь клетчатую изгородь, напоминающую тюремную решетку, старик всё больше задумывался и задавал себе вопрос: " Прав ли он был тогда?"