Распушив хвост страус бежит по мокрому асфальту. Поворачивает голову налево, смачно сплевывает и ускоряется. Ритмично перескакивает с лапы на лапу, балансирую хвостом так, чтобы при приземлении немного пружинить и таким образом не разбить лапы в кровь. Бежать оставалось совсем недолго - по запаху можно было определить, что Белла находиться в километрах трех впереди. Белла это самая красивая самка страуса в Сиднейском административном округе. Страус по имени Симон понимает, что сейчас в эту минуту, сквозь ночную тьму, или по мокрому асфальту или по влажной росе или по усыпаным гравием дорожкам бежит примерно еще с двадцать таких же оптимистов, как он, к этому сиднейскому украшению австралийского животного мира. Он уже один раз догнал Беллу и эти приятные воспоминания теперь давали ему теперь фору перед другими менее удачливыми соперниками. Решив не терять времени, он на ходу начал придумывать первую фразу, которой можно было бы покорить Беллу, поскольку надеяться на ее память было детской наивностью, и на правах старого друга или даже больше, к ней не подойдешь.
Дело не в том , что из-за огромного числа поклонников, Белла не помнила ни их имен, ни их достоинств, просто это была особенность любой заурядной самки страуса. Да, были времена, Симон не помнил, но рассказывают страусы, те, которые уже несколько налетов саранчи назад перестали бегать за Беллой, когда самки помнили своих поклонников, благосклонно к ним относились, и не нужно было каждый раз придумывать первую необычную фразу, поскольку их забывчивость на первые фразы не распостранялась, и при повторе следовал мощный удар правой лапой по тому месту, которым самцы обычно высиживают яйца. Так вот были те счастливые времена. И вдруг, как гром среди ясного неба, как первая крупная саранча падает на колос и поле вздрагивает от тучи закрывшей небо, появилась в Сиднейском административном округе одна заурядная по внешности самка страуса, с совершенно не заурядными мыслями и идеями и с совершенно незаурядным ударом правой лапы, рассказывают старожилы, которые уже не бегают за Беллой. Ей очень нравилось, когда ее догонял быстроногий и длиннолапый самец, очаровывал и предлагал всю ночь любоваться звездами вместе где-то на берегу океана вдали от мирской суеты. И была у этой особы одна вредная привычка, которой успешно заразилось и очень быстро заразилось женское население, не только всего Сиднейского административного округа, но и вообще всех тех мест, куда когда-либо ступала лапа равниного австралийского страуса. На утро, после прекрасного совместного любования звездами, она просыпалась, смотрела на своего поклонника широко открытыми от удивления и непонимающими глазами, шарахалась от него, и делала вид, что вообще его никогда не видела и знать не знает. После этого оставляла поклонника, измученного любованием звезд в одиночестве и уносилась, как ветер, прочь.
При последующих встречах, тоже тебе ни кивка головой, ни распушения хвоста, и понятное дело, что ни о каком покусывании шейки и речи быть не могло. Приходилось с ней начинать все с начала: придумывать первую фразу, исполнять танец одинокого и тоскующего страуса, в общем выполнять все те вещи, которые потихоньку начинали становиться чистой формальностью и исчезать из современной повседневности. Так вот, эта мода введенная вышеописанной особой, захватила всех и вся, весь зеленый континент, и оставалась модой пока не превратилась в болезнь и не узнавание поклонника утром и шарахание от него стало не игрой, а искренним выражением чувств, и прододжалась эта болезнь до тех пор, пока не превратилось в новое свойство австралийской самки страуса. И при этом, как побочный эффект, у них вырабатывалась великолепная память на первые фразы и отрабатывался мощный удар правой лапой, по месту, ох, которое сейчас болит, рассказывал сторожил из соседнего округа, который не серьезно подходил к придумыванию первых фраз.
Постепенно из запаха начали вырисовываться знакомые очертания и вот - он увидел ее и сразу же узнал. Белла! Симону не нужно было много света, он и сквозь черноту ночи узнал эти длинные, очаровывающие своей непаралелльностью, ноги, эту гибкую белую шейку с пепельной окаемкой, этот беспокойный и ожидающий взгляд, хвост, который подавлялся невероятным усилием воли, чтобы не распушиться и не заблистать во всей красе. Это была Белла.
"Эти пять километров, которые я пробежал по мокрому асфальту за тобой, были для меня такими же приятными, как сто метров по крупнозернистому прибрежному песку. " - нерешительно произнес Симон и замер, нервно поглядывая на очаровательную правую лапку красавицы. Белла была очарована и покорена, она растаяла от такого признания, от такого пламенного выражения чувств, она уже не могла сдерживаться от нахлынувших эмоций и распушила свой очаровательный хвост. Симон был счастлив и уже начал поглядывать по сторонам думая, куда он уведет свою избранницу для любования звездами, когда вдруг понял, что не хочет проснуться утром и увидеть эти перепуганные глаза, которые смотрят на него и не узнают, он понял, что не хочет вновь увидеть шарахающуюся и улепетывающую без задних ног от него Беллу в неизвестном направлении. Он понял, что сейчас или никогда он должен совершить поступок, который изменит все и вернет старые добрые времена, когда просыпаясь утром они будут еще долго лежать рядоми и покусывать друг друга за шейку, а потом искать вместе вкусную траву и купаться в ручье, нетерпеливо ожидаю следующую звездную ночь.
И он сказал: "До свидания, Белла, встетимся завтра " и ушел. Ушел, оставив одну непонимающую Беллу, которая вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть и запомнить уходящего Симона, его сильные быстрые ноги, его непонятные глаза и мысли.
Первая фраза Симона вылетела у нее из головы, и она и не пыталась запомнить ее; ее мысли были заняты удержанием чудесного образа ее любимого поклонника, ее Симона, который вызвал у нее новое чувство, которое позднее перерастет в моду, которая позже превратится в болезнь, и которая потом станет новой старой особенностью самки равниного австралийского страуса.