Жила была девочка. Звали ее, положим, Ксюшей. Девочка очень не любила ходить в ясли-сад. В яслях Ксюше было одиноко. Дети в группе были для нее слишком глупыми и скучными, а няня (конечно, эти мысли в то время еще не формулировались в маленькой Ксюшиной головке) вела себя непозволительно строго с чужими детьми. Каждый раз, когда мама отводила ее утром, девочка заливалась такими горькими слезами, что сердце матери сжималось. Но ничего не поделаешь - нужно на работу.
В один из таких дней, Ксюша плакала горше обычного:
- Мамочка, родненькая, ну за что же ты так со мной?
"Маленький поросенок, - подумала мама, ощутив тоску и неимоверное желание прижать к груди свою крошечку, - ведь умеет же такие слова подбирать, что просто злодейкой себя чувствуешь, отказывая".
Мама взяла Ксюшу на руки, прижала ее крепко-крепко и сказала:
- Звездочка моя, ну что поделать? Маме надо работать. Мама должна помогать папе зарабатывать денежку. Папе одному трудно.
- А когда вы заработаете много денежек, вы больше не будете водить меня в ясли?
- Конечно, не будем, - ответила мама, даже не покривив душой. К моменту, когда они заработают "много денежек" Ксюша в ясли уже точно ходить не будет.
Ксюша утерла рукавом слезинки, послушно взяла мамину руку, и они пошли дальше. Проходя мимо витрины игрушечного магазина, Ксюша увидела Его. Ее маленькое неискушенное сердце замерло. Он был ее мечтой: простой желтый плюшевый мишка с черными глазами-бусинками. Ксюша даже не заметила, что она остановилась. Как заколдованная, она подошла к витрине.
Мама, уже подогретая чувством вины, несмотря на ограниченность бюджета, все же не устояла:
- Хочешь, мы купим тебе этого мишку, и он будет твоим другом. Тогда тебе не будет грустно в ясельках?
- Да, мамочка, очень-очень хочу.
Выходя из магазина и прижимая к своей груди мягкого и теплого мишутку, Ксюша впервые не плакала, направляясь в ясли.
С тех пор мишка был с ней всегда. Она так и не дала ему имени, да и зачем? Ни одно имя не подходило ему. Он был лучше всех, для нее он был просто самый любимый мишка на свете. И все остальные игрушки, которых у нее были, нужны были только для игр и развлечений, а мишка... мишка был ее другом. Она ходила с ним в ясельки и в садик, он спал с ней в одной кроватке, и даже пойдя в школу, она расставалась с ним только на время уроков, но делая домашнее задание, всегда усаживала его рядом. И даже когда, отправляясь летом с бабушкой на море, Ксюша не имела возможности взять его с собой, она украдкой прятала в сумку маленький игрушечный телефон, чтобы каждый день вечером разговаривать со своим мишкой.
Поскольку мишутка был любимцем, очевидным следствием являлось его систематическое и капитальное загрязнение. Однажды Ксюша еле вырвала его из рук мамы, норовившей бросить его в стиральную машинку:
- Ты что, мама?!! Он же живой!
- Ксю, он такой грязный, его надо постирать.
- Не смей стирать его, - Ксюша ради защиты своего друга готова была броситься в драку, пусть даже с собственной мамой, - Ему будет больно!
- Хорошо. Иди играй.
Ксюша недоверчиво взглянула на мать, крепко прижала мишку, и пошла, от греха подальше, играть на улицу вместе с ним.
С тех пор мама больше не покушалась на медвежонка. Просто иногда приходя с улицы, Ксюша заставала Мишку уже чистым.
- Он не хотел быть грязнулей и искупался, - поясняла мама.
Правда, после каждого купания мишка становился все более плоским. Ксюше, конечно, было невдомек, что от стирки в горячей воде поролон внутри ее друга с каждым разом все сильней спрессовывался. Да и не замечала она этого, как не замечает любящая жена после долгих лет совместной жизни новых морщин на лице ненаглядного мужа. Мишка был для нее таким же прекрасным, каким она увидела его тогда в витрине магазина.
На восьмой день рождения мама с папой уехали вместе с утра и вернулись только к обеду. Побежав их встречать, Ксюша увидела, как папа достает из машины большого игрушечного пушистого медведя. Медведь был роскошный: с завивающейся шерсткой, вращающимися глазками и огромным бантом на шее.
- Мы купили тебе нового мишку. Смотри, какой он красивый, - сказал папа, - С днем рожденья, макаронинка. Смотри, он даже рычит.
Папа наклонил игрушку, которая издала непонятное коровье мычание, и торжественно вручил ее Ксюше.
- Красивый, - ответила Ксю (ну а что же, Ксюша была честной девочкой, и признала тот факт, что этот новый медведь - самая шикарная игрушка из всех, что у нее есть), приняла игрушку, отнесла ее в детскую и усадила в шкаф для игрушек. Потом подошла к кровати, где сидел ее любимец, испуганно обративший свои пластмассовые глазки на нового соседа, заботливо поцеловала его желтую бархатистую голову и шепнула:
- Ты не бойся. Все равно ты мой самый любимый.
Мама с папой стояли за дверью ее комнаты и перешептывались:
- Гляди-ка, не прошла у нас замена. Так и будет спать в обнимку со своим страшным медвежонком.
- Однолюб, - улыбнувшись, ответила мама.
Укладываясь вечером спать, Ксю, в доказательство своих слов, еще крепче прижимала к груди своего, такого любимого, такого родного желтого мишутку.
***
Утром, Ксения, еще не открыв глаз, потянулась, на ощупь нашла своего Медведя, подползла к нему и, свернувшись комочком, улеглась, как обычно, ему в подмышку. Какой же он большой, теплый и надежный - ее любимый мужчина. Конечно, в свои тридцать два она уже любила его иначе, не так, как тогда, в двадцать. Эта любовь из пылкой, обжигающей, истеричной со временем превратилась в теплую, нежную и мудрую. Да и Медведь, надо сказать, очень сильно изменился. Из жестокого мальчишки, избалованного женским вниманием, он превратился в спокойного, уютного мужчину, такого, с которым можно позволить себе быть ребенком. Ксения не могла иначе обозначить свои чувства к нему, кроме как словом "ОБОЖАЮ".
Конечно, Медведь со временем поизносился. Он уже не был тем смуглым мальчишкой с глазами, черными, как глазки-бусинки ее любимого в детстве мишутки. Медведь возмужал, поправился, что, впрочем, закономерно, для остепенившегося мужчины, немного полысел. Но для Ксю он был все тем же обаятельным парнем, какого она встретила уже больше десяти лет назад, которого она так долго желала, которого она отбила у всех соперниц. За ней за долгие годы их знакомства ухаживали очень красивые, успешные, богатые мужчины, министерские сынки и взрослые бизнесмены, самые популярные студенты ее института и даже один капитан дальнего плаванья. Но ни разу не возникло у нее ни тени сомнения: Медведь - он ее самый любимый, единственный на всю жизнь.
- Медведик, просыпайся потихоньку. Уже пора вставать, - она ласково потеребила мочку его уха.
Медведь открыл свои черные, как смоль, глаза, не говоря ни слова, крепко обнял Ксению, снова уютно устроился под одеялом и нарочито захрапел.
- Давай просыпайся, а то защекочу, - сказала Ксю, пытаясь выбраться из его цепких, сильных лап.
Медведь встал и с полузакрытыми глазами пошел в ванную. Ксю проводила его растроганным взглядом: небольшой животик, нависающий над резинкой семейных трусов, растрепанные волосы - кто бы из знакомых мог подумать, что ее суровый мужчина может быть таким трогательным и забавным?
Ксю встала с кровати, надела его футболку, которая доходила ей ровно до колен, и прошлась по комнате, собирая его, разбросанные им по привычке, вчерашние вещи. Он такой милый: кругом разбрасывает свои очаровательные носочки, славные трусы и такие ароматные, пахнущие его вкусным потом футболки, ах, какой он милый!
День сегодня предстоит такой длинный. Пока он уедет по делам, ей нужно прибрать в доме, постирать шторы и его вещи, приготовить еды и полуфабрикатов, чтобы он мог продержаться целых десять дней ее командировки. И за всей этой Медвежье-заботливой суматохой нужно не забыть еще и сумку собрать. Машина, которая должна отвезти ее в аэропорт, заедет за ней в 4 утра, так что будет уже не до сборов.
К вечеру, уработавшись, как савраска, Ксю уснула на диване, даже не дождавшись прихода Медведя. Она почти проснулась, почувствовав, как он бережно переносит ее на кровать, осторожно укрывает одеялом, тщательно подтыкая все щели, но снова уснула, от нежного прикосновения его губ к ее вискам, от его ласкового шепота:
- Малышка моя, устала?.. Я очень люблю тебя. Ты еще не уехала, а я уже скучаю по тебе. Мой маленький подмышонок...
***
Возвращалась домой Ксю в полной растерянности. Ей все еще казалось, что, несмотря на полуторачасовой душ, от нее пахнет чужим мужчиной. Вообще непонятно, как это могло произойти. Да, мужчина красивый, обаятельный и обходительный. Да, он вился вокруг нее все дни форума. Но как вообще могло случиться, что у нее не хватило силы воли отказаться зайти в его номер, и каким колдовством ему удалось подавить ее робкое, не закаленное подобными ситуациями, сопротивление? А самое обидное... Ведь ей не понравилось. Даже ни разу не удалось достичь пика удовольствия: неродной запах, непривычное тело, невозможность расслабиться от отсутствия доверия. И теперь на душе так мерзко. Тошно от себя самой. Как она теперь посмотрит в глаза Медведя? Он же ведь святой...
Подъехав к подъезду, она собрала всю свою волю, сделала счастливое лицо, ненавидя собственное актерство, и, подхватив сумку, с тяжелым чувством на сердце пошла по ступеням.
Открыв дверь, она оставила сумку у порога, разулась и на цыпочках, не желая потревожить его ранний утренний сон, прокралась в спальню. Она села рядом и смотрела на него долго-долго, а он спал безмятежным крепким сном, как медведь, впавший в спячку. Разве что лапу не сосал.
Ксю не знала, что ей делать. Сказать правду - глупо, ведь роман-то длился всего одну ночь и уже точно никогда не возобновится. Молчать и делать вид, что ничего не произошло - она замучается чувством вины. С этими тяжелыми мыслями Ксю разделась и легла в постель. На секунду ей показалось, что она чувствует чужой незнакомый, но приятный аромат, но, прильнув к Медведю, она тут же ощутила его родной запах и успокоилась. Уснуть, конечно же, не удавалось. А Медведь будет спать еще, по меньшей мере, час.
Есть целый час, чтобы подумать, как вести себя дальше. Ксю так любила Медведя. Она хотела невозможного: быть с ним честной, как он того заслужил, и не причинить ему боли. Раздосадованная невозможностью уснуть, Ксения резка повернулась, и тут что-то больно укололо ее в бок. Она подняла одеяло. Это было ни что иное как женская сережка. Чужая.
Глубокий вздох раскрыл легкие Ксении. Решение пришло мгновенно. Она взяла серьгу, встала, направилась в туалет, бросила украшение в унитаз и смыла тремя бурными потоками воды.
Вернувшись в постель, она облегченно вздохнула, обняла Медведя. "Слава Богу, - и ты не святой, - подумала она, - теперь мы все исправим вместе. Не бойся. Все равно ты мой самый любимый". В подтверждение своих слов она покрепче прижалась к Медведю и тут же погрузилась в глубокий сон невинного младенца.