Аннотация: Цветов не любят лишь те женщины, которым их не дарят.
Она очень любила его. Своего второго мужа. Ровно настолько, насколько можно наполнять любовью разбитое сердце, не опасаясь за нарушение его шаткой целостности.
Первый брак длился долго и закончился чудовищной агонией, многочисленными попытками начать все заново. Любовь была до извращенности безграничной, жертвенной и всепрощающей. С одной стороны. Как это часто и бывает в браках, имеющих убывающую тенденцию.
Роман, ее первый муж, по странным причинам пользовался безумным успехом у женщин. Внешней красотой он не отличался, но обладал удивительной харизмой. Голова его за годы брака потеряла множество волос, поэтому, глядя на него сверху, можно было легко разглядеть лысину сквозь чернеющие остатки былой роскоши. Впрочем, хотя это его и смущало, для большинства окружающих было не заметно, поскольку лишь очень немногие, с учетом его роста, имели возможность посмотреть на него сверху. Он был огромным, обладал круглым брюшком, да и в остальном его сложении присутствовала ярковыраженная грузность. Его черные глаза всегда искрились насмешкой. Его чувство юмора, соединенное с невероятной властностью и силой характера, давали вместе неповторимое сочетание. Этот коктейль влюблял в него сотни женщин, чем он, не будь дураком, всегда и пользовался.
Второй муж, Алекс, был классически красив: отлично сложенный обладатель роскошных русых волос и огромных темно-серых глаз, светящихся любовью к жизни и жене. Он обладал сильным характером и терпением, гордостью, но не гордыней, потрясающей для его возраста житейской мудростью. Одним словом, совершенство - о нем много не скажешь.
***
Она просыпается от нежного поцелуя Алекса. На тумбе у ее кровати стоит огромный букет цветов. Это происходит часто. Цветы у ее кровати стоят почти всегда.
- Солнышко мое...- говорит она, улыбаясь, и благодарно отвечает на поцелуй мужа.
- Завтракать будешь? - спрашивает он, и, не дожидаясь ответа, идет на кухню ставить чайник.
Каждый раз в моменты такого просветления, как сейчас, она понимает, какое же сокровище досталось ей, и от переполнения этим, на глазах ее появляются слезы. Да, она каждый день благодарит Бога за Алекса.
А когда-то... когда-то ей не дарили цветов. Было лишь несколько раз. Однажды, когда она еще была студенткой, кто-то прислал с посыльным ее любимые альстермерии, и она целый день ломала голову, кто же это мог быть. И даже уже сделала несколько правдоподобных предположений. А вечером позвонил Ромка. Его в таком романтичном поступке она никак не подозревала. Но он разговаривал как-то вкрадчиво, будто ожидая чего-то, и тогда у нее появилось сомнение.
- Это был ты, да? - спросила она.
- Я, - просто ответил он.
Казалось бы, что необычного произошло? Ее возлюбленный подарил ей цветы. Но всю оставшуюся часть разговора ее голос дрожал от радости, граничащей со слезами. Вот эти цветы были самыми дорогими в ее жизни.
И еще однажды... В предпоследний год брака... Она проснулась в свой день рождения от того, что ее рука прикоснулась к чему-то, явно непохожему на то, что обычно может лежать в постели. Открыв глаза, она увидела гигантский букет альстермерий. Такой большой, что она не смогла собрать его в охапку. На ее восторженный визг из соседней комнаты прибежал Рома.
- Ну наконец-то ты проснулся, Мурзилка, - сказал он, скомкав ее в своих исполинских объятиях. - С днем рождения, маленький, - и осыпал мелкими поцелуями ее лицо и волосы.
А она ответила... Нет, сразу она ничего не ответила. Она плакала. Плакала крупными слезами счастья. Столько мужчин в ее жизни дарили ей цветы. Но ни одни цветы не были ей милее этих.
- Знаешь, Бегемот, - сказала она ему, как только ком в горле размяк и позволил говорить, - это, наверное, пафосно прозвучит, но я все равно тебе это скажу, потому что иначе меня сейчас просто разорвет. Ромк, что бы не случилось в моей жизни, какую бы боль или невзгоды мне не пришлось пережить, я все равно буду счастлива, пока у меня есть ты. Я любила тебя всегда, даже когда еще не знала. Ты - мое самое большое достижение в жизни. И лучшего быть просто не может.
Гораздо позже она все-таки подалась на поиски лучшего. Да и он, как выяснится при разводе, все время находился в поиске. Но даже сейчас, будучи замужем за Алексом, она не забрала бы назад тех своих слов. Как бы ни старались люди вокруг, как бы она сама не убеждала себя в собственном везении в жизни, такой счастливой, как тогда, она уже больше никогда не была.
***
Алекс везет ее на работу. Несет какую-то несусветную чушь. Он, конечно, сокровище, но иногда он так много говорит. Она старается пропускать мимо ушей треп Алекса. Просто сидит рядом, кивает головой, выдает свое задумчивое "угу", когда сквозь собственные мысли слышит вопросительные интонации в его мерной болтовне.
Она смотрит на него: Боже, ну до чего же красив! Бывают люди с глазами блеклыми, а у Алекса глаза всегда блестят так, словно минуту назад в них были слезы. Такое чувство, что вот-вот на ресницах повиснет слезная жемчужинка. А ресницы... о них - отдельно. Они темно серого цвета, длинные и пушистые. Но когда свет на них падает сбоку, то взгляду открывается еще и светло-серая их часть, делая их такими трогательно нежными, что хочется целовать его глаза. Он что-то говорит-говорит, а она зачарованно смотрит на его прекрасные губы, будто созданные для того, чтобы целовать женщину в самую ее суть, в самый центр.
- Какой ты красивый! - перебивает она.
- Да перестань, - улыбается, заливаясь нежным подростковым румянцем, - я же серьезно. Как думаешь, получится?
- Конечно, - она отвечает на вопрос, которого не слышала. - У тебя всегда все получается. Ты ведь мой герой.
- Да ну тебя, дурачок!
Они стоят перед светофором. Она смотрит в окно, приготовившись снова отстраниться, чтобы его речи звучали тихим фоном к ее размышлениям. На тротуаре стоит старушка с цветами. Она продает какие-то колокольчики белого и василькового цвета.
- Малыш, ты знаешь, у меня на работе цветы закончились, - говорит она с интонацией лисицы из крыловских басен.
- Хитрюга ты моя, - улыбается он, останавливая машину за поворотом. - Избаловал я тебя, - и треплет ее короткие волосы.
Он выходит из машины, быстро, без лишних разговоров покупает у изумленной старушки все ее цветы и возвращается назад.
- Ну, а как же я без цветов? Королевнам без цветов не пристало, - смеется она и привычным жестом берет колокольчики, со светлой грустью понимая, что ни они, ни другие цветы уже никогда не будут радовать ее так, как те редкие и неожиданные букеты ее первой любви.