Кош Ян : другие произведения.

Тенториум

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказка, может быть и не совсем детская.

  Ян Кош
  
  
  
  "ТЕНТОРИУМ"
  
  
  Во вне
  
   "Это, наверное, просто осень пришла...
  Пришла и все." В самом начале Илья думал именно так. Но как часто мы все хватаемся за любую пусть даже самую абсурдную мысль, только бы забыться в этом самообмане, но реальность жестока.
   А сейчас, речь пойдет о Юлии. Она почти не разговаривала. Сидела дни напролет в огромном, массивном кресле, прикрыв ноги шерстяным одеялом, и смотрела в окно. За стеклом осыпались последние листья, "тухли" пылающие клены, вместе с ними тухла и она. Белые, словно обескровленные, руки недвижимо лежали на коленях. Он подходил, касался их. Холодные. Осень самое время для депрессии, это скажет любой, не нужно быть врачом. Если бы у нее была депрессия Илья, наверно, был бы счастлив. Это что-то другое. Глубже, тяжелее. Он чувствовал, что теряет ее. Нет, не телесную оболочку, она всегда тут, в этом старом кресле с этим одеялом, а ее вместилище. Будто ДУША ее, завернулась в плотный тяжелый кокон, отгородившись от столь ненавистного внешнего мира. Достучаться, докричаться, было с каждым днем все сложнее. Доктор только разводил руками и выписывал новый рецепт. Со временем она перестала совсем следить за собой. Он терпеливо расчесывал ее длинные спутанные волосы, умывал и стриг ногти. Ей было все равно. Илья заставлял ее есть, вечером перебираться в кровать, принимать лекарства. Каждый раз, принося изрядную пригоршню таблеток, он злился сам на себя, понимал, что это не помогает, но зачем тогда? Почему?
   Однажды принеся ей чай вечером, он случайно опрокинул чашку, облив ее руки, она даже не открыла глаз. Потом случилось то, чего он особенно боялся, Юлия замолчала. Она перестала говорить и Илье стало казаться, что он утратил последнюю связь с ее разумом. Теперь между ними пропасть, а хлипкий подвесной мост надежды рухнул, рассыпавшись, вниз. Она не говорила, отстраненно глядя перед собой. Он упорно переносил ее утром в кресло, умывал, расчесывал волосы, разговаривал, отворачивался, что бы она не видела его слез.
  
  Эту ночь он просидел в комнате, не включая свет. Сна не было. Не было и покоя. Рассветные лучи стали пробираться в окна, словно дом погружался на дно глубокого темного озера, а к утру плавно поднимался на поверхность. Кошка - маленький черный зверек свернувшись калачиком на кресле, приоткрыв глаза, следило за ним. Илья вышел на кухню. Уперся ладонями в эмалированную раковину, стал рассматривать свое отражение в осколке зеркала, прикрепленного к стене. Глаза запали, в них, какой-то не здоровый блеск. Всклоченные волосы, щетина, шелушащаяся кожа вокруг рта. "Мне нужен сон". Он открыл воду в раковине и некоторое время прислушивался к звуку, с которым она уносится в бездну канализации. Умылся, запрокинул голову и стоял, давая каплям воды, ринувшись вниз, пробираться в его волосы, спускаться по шее к плечам. Тряхнул головой, направился в комнату. Голова кружилась, как казалось, от усталости и отсутствия сна. Заглянул в спальню, Юлия спала, по детски свернувшись и прижав к груди часть одеяла, словно это была любимая игрушка. Он почувствовал жар. Потер ладонью лоб, во рту стало невыносимо сухо. Снова отправился на кухню, открыл воду и начал жадно глотать прямо из под крана. Поблизости слышалось настойчивое мяуканье кошки. Ноги казалось стали тяжелыми и чужими. Он снова заглянул в зеркало, на этот раз образ был расплывчатым и неясным. Илья попытался протереть его рукой, решив, почему-то, что оно просто запотело. Его качнуло, и он рухнул на пол, потеряв сознание.
  
  
  Внутри
  
  
  Уходи и Часовщик
  
   Когда чувства вернулись, во всем теле была тяжесть и слабость, он с трудом разомкнул веки. Весь мир, будто, погрузился в беспроглядную белую мглу. Глубоко вдохнул, почувствовал, что эта белизна вполне осязаема. На лице простынь. Сдернул, попытался встать. Илья лежал в пустой ванне. Комната была похожа на процедурную в больнице. Вокруг было пусто. По близости еле слышно гудела и мигала лампа дневного света. Ни шагов, ни голосов. Осмотревшись, он отказывался верить, тому, что казалось очевидным - помещение покинули не менее десяти лет назад! Он тут один! С трудом встал, сделал несколько неуверенных шагов, крикнул:
  -ЭЙ!
  В ответ только эхо. Он крикнул снова и снова, хотя понимал, что это совершенно бесполезно. Направился к выходу. Возле регистратуры, остановился разглядывая пожелтевшие плакаты, повествующие о туберкулезе и чесотке, о профилактике гриппа. На выцветшем циферблате часов застыло время одиннадцать тридцать семь. Только секундная стрелка нервно вздрагивала, время остановилось. Раздался звонок, от неожиданности он дернулся. Трезвонил покрытый пылью ярко красный телефон на стойке. Обычный, дисковый, с мелкими трещинами у основания, с трубкой перемотанной синей изолентой. Илья думал снять трубку или нет? Телефон не умолкал. Он все же снял трубку и поднес к уху:
  -Алло?
  Раздался тихий щелчок, заиграла музыка, пела Эдит Пиаф. Он сразу узнал этот голос и эту мелодию. Послушав некоторое время, сказал:
  -Алло! Алло! Что происходит, я вас не слышу!
   Раздался звук, похожий на тот, которым сопровождается поломка пружины в часах. Они пошли... Голос звучал все громче, уже не вмещалась в телефонной трубке, окружала и проникала повсюду. Он грохнул трубкой по аппарату. Все стихло. Теперь единственный звук - биение его сердца, которое сливалось с тиканием часов. Сердце ускорялось, часы вторили ему. Нужно уходить. Звук шагов. Нервно сглотнул, новый звук...
   Он подошел к стеклянной двери, на улице шел сильный дождь. На Илье были только старенькие джинсы, простая рубашка в клетку. Он не решался выйти. Где-то позади снова раздался звонок, дребезжание, похоже от вибрации телефона "полз" по стойке регистратуры. Грохот падения помещение заполнил голос Эдит. Илья решился и вырвался наружу.
   Дождя не было, он обернулся и увидел сквозь прозрачную дверь потоки воды, заполняющие помещение холла больницы. Бросился проч. Повсюду простиралось поле. Аккуратно подстриженная трава, белая разметка, круги, полосы. Он бежал, пока силы не стали оставлять. Поле было перегорожено стеной. Достаточно высокой и гладкой. Вдоль нее громоздился всякий хлам. Илья убедился, что перелезть не сможет, решил идти вдоль. По пути встречались разного рода предметы, иногда из под стены протискивались молоденькие деревца или кустарники. Пройдя примерно пару километров, он присел отдохнуть у куста сливняка. Достал пачку сигарет, заглянул внутрь семь штук. Вытащил одну, прикурил. Просто сидел, выпуская сизоватые облачка дыма, разглядывая увязшую в траве деревянную прялку. Трава была мокрой, как после дождя. Пахло сыростью и свежим сеном. Он смотрел на свои босые ноги.
  Снова двинулся в путь. Он старался рассуждать, что бы успокоиться. Чего он боится? Что вызывает этот страх? В сущности он не столкнулся ни с чем, что могло хоть как-то навредить ему! Так? Да! Куда подевался дождь? Так это даже хорошо, у него нет зонта или куртки и он запросто вымок бы, а так...
  Через некоторое время вдали показалась дверь в стене. Илья поспешил к ней.
  
   Он остановился. На шаткой, на вид, стопке книг, стоял ящик. Обычный фанерный ящик размером с небольшой телевизор. Несколько лет назад Илья получил посылку от родственников издалека в точно таком же. На нем были почтовые бирки, остатки бечевки, сургуч.
  То, что казалось на расстоянии дверью, оказалось попросту рисунком. Довольно хорошо выполненным, но все же рисунком, какого-то шутника. Помниться толи немецкие художники, толи голландские одно время злоупотребляли столь реалистичными изображениями обманками. Он вспомнил, как однажды Юлия рассказала ему легенду о двух греках. Кажется, их звали Зевкис и Паррасий. У них возник спор, кто из них более искусен в своем ремесле. Зевкис нарисовал виноградную гроздь, на которую, она была так реалистична, стали слетаться птицы, что бы отведать винограда. Думая, что победил, он предложил, показать свою работу Паррасию. Тот ответил, что она сокрыта занавеской. Зевкис подошел, пытаясь отодвинуть занавес, но она оказалась нарисованной...
  Илья вздохнул, вытащил пачку, заглянул внутрь. Осталась шесть сигарет. Достал одну, прикурил. Поблизости послышалась возня. Илья прислушался. Скрип. Снова скрип. Он обернулся, одна из фанерок, составляющая ящик, отвалилась. От неожиданности Илья выронил сигарету, упав в траву, она конечно же намокла. Из ящика высунулось что-то длинное и тонкое, на вскидку - нога. Следом вторая, появилось все остальное. Илья отступил на несколько шагов назад. Явившееся его взгляду существо вызвало в нем страх.
   Страх бывает разным. Как мало, почему-то, рассуждают о природе и оттенках страха, гораздо больше уделяя внимания любви, дружбе и даже влечению. Наверное, просто об этом рассуждать не так приятно. Хотя, любить, дружить, желать могут не все, а бояться ВСЕ! Исключительно все! Каждый чего-то боится, а как без этого?
   Вернемся к обитателю ящика, поговорить о страхах подробно, мы сможем и позднее. Страх Ильи был, замешан на удивлении. Такое можно было бы почувствовать, если бы в комнату, где вы сидите, вдруг, вползла бы голова на одной ноге. Да, голова и нога, такая вот штука. Страшно? Оно догнать и вцепиться в горло не может, но заставляет напрячься. Потому, что является неизведанным, ранее не виданным. Выбивается из привычной схемы, вот!
  При росте не более метра семидесяти, ну с половиной, не больше, существо было чрезмерно худым. Буд-то одна из иллюстраций к статье об анарексии. Грудь и живот перевязан приличным слоем эластичного бинта. Такой же намотан от локтей до запястий. Внизу куцеватые штаны из грубой табачного цвета ткани. На поясе, вместо ремня, пара обувных шнурков. Узкие лодыжки, уродливые рабочие ботинки. Илья обратил внимание, на неестественно длинные и узкие ладони, со слишком длинными пальцами. Вся фигура, напоминала тело деревянной шарнирной куклы. Голова сидела на тонкой шее, темные волосы впереди были короткими, почти ежик, позади чуть длиннее, будто острижены тупым секатором, выхвачены местами. На макушке участок, размером с блюдце где волосы были не тронуты, свисали до лопаток. На Илью таращилась пара больших синих глаз. Черты были мягкими и плавными. Лоб, щеки и подбородок изувечены уродливыми шрамами, похожими на следы ожогов. Илья поднял руку, изобразив приветствие. В ответ тот же жест и улыбка.
  -Я Илья, а ты....э... кто?
  -Я тут живу! Ты застрял? Каково это застрять тут?
  Илья пожал плечами, не совсем понимая суть вопроса. Хотя, ответ радовал. Являлось ли это существо человеком, было до конца не ясно, но наличие разума обнадеживало. Илья, решил, что отсутствие агрессии на лицо и сделал шаг вперед:
  -Тут? В ящике?
  -Да! Когда страшно, я сижу в ящике! А ты?
  -Что?
  -Ты, что делаешь, когда тебе страшно?
  Интересующийся топтался на месте, прихрамывая. Илья пожал плечами:
  -Стараюсь дышать глубже, наверно... про ящик я ни когда не думал, как-то. Мне проще, когда я смотрю, так сказать, опасности в лицо. А раз ты не в ящике, значит, тебе не страшно.
  -Да! - ответ проиллюстрировал кивок.
  -Как тебя зовут?
  -Кто? - на лице смятение.
  -Ну, имя?
  -А! Имя! Уходи. А ты Илья.
  -Ухо...Что?
  -Уходи. Мое имя, ты спросил!
  Илья нахмурился:
  -Но это, как бы сказать, глагол...э повелительного наклонения.
  -Это плохо?
  -Нет. Просто глагол не может быть именем!
  Новый знакомый переплел руки на груди:
  -Почему, это?
  Вопрос озадачил, а правда почему? Илья потер шею:
  -Так принято.
  -Кем?
  -Просто, так принято. Глагол не может быть именем. - Илья чувствовал, что чем больше пытается внести ясность, тем больше зарывается в этом. Похоже, сложнее всего было отвечать на простые вопросы. После этого, его ответ и ему самому казался несколько абсурдным. Почему бы и нет? Кто-то взял и сказал, что так не бывает и все? Он попытался перескочить на другую тему, не вышло. - Кто дал тебе такое имя?
  Снова радостная улыбка в ответ:
  -Конечно Творец! Тут все создано Творцом. Когда Он создал меня, сказал: "Уходи"! Это мое имя. Это же важно, так? Не стал бы Творец говорить мне всякую ерунду в такой важный для меня момент? А что в такой ситуации важнее имени?
  Илья облегченно вздохнул:
  -Нет. Боюсь, что это не имя, а руководство к действию.
  -Правда?
  -Не расстраивайся. - Илья почувствовал себя неловко, будто случайно сломал ребенку любимую игрушку.
  -Слушай! Придумай мне имя ты!
  -Я?
  -Да! Ты же разбираешься во всех этих глаголах и повелительных наклонениях! Придумай имя, что бы оно было ИМЯ! Без наклонений!
  Илья счел предложение вполне рациональным. Он развенчал миф об имени, ему и придумывать новое. Он рассматривал нового знакомца. Первое, что пришло в голову, а почему, собственно, ЕГО? В облике существа в равной степени были собраны, как мужские, так и женские черты. Перед ним толи мальчишка лет двадцати, толи, молодая женщина! "Если это вообще человек", подстраховался Илья. Любопытство взяло верх:
  -Ты кто, прости, ОН или ОНА?
  -В смысле?
  -Ты мужчина или женщина?
  -А ты?
  -Я мужчина.
  Безымянный приблизился, пристально разглядывая Илью:
  -Я тогда тоже.
  -Почему?
  -А чем, я от тебя глобально отличаюсь?
  Илья еле сдержался, что бы не рассмеяться:
  -Да, как сказать. - Хотя, конечно, стопроцентно глупым аргумент считать было нельзя.
  -От чего ты прячешься? - Илья решил сменить тему.
  -Разное, Уходи отмахнулся, будто речь шла о чем-то совершенно пустяковом. - разное бывает. Меня как-то съесть хотели, а у меня очень ответственная работа! Нельзя.
  -Чем занимаешься?
  В ответ оживление и восторг, похоже, Илья затронул любимую тему:
  -Ношу ФОНАРЬ!
  -В смысле?
  -У меня есть Фонарь, я его ношу, что тут непонятного?
  И снова эта не пробиваемая логика! Как с этим быть?
   Раздался скрежет поворачивающегося в замочной скважине ключа. Открылась дверь. Илья отступил назад. В проеме двери появился человек. Он закрыл дверь, сунул ключ в карман. Принялся отряхивать одежду от пыли, не замечая Илью. На нем были ботинки до колен плотные темные штаны, серый с отворотом свитер, растянутый на локтях и пропаленный в двух местах на груди. За спиной небольшой вещмешок. Илья обернулся к "выходцу из ящика", того появление нового персонажа, похоже, совсем не удивило, он добродушно улыбался, дожидаясь, окончания процедуры отряхивания пыли. В ящик не полез - значит незнакомец опасности не представляет. Он шагнул вперед и обратился к пришельцу:
  -Меня зовут Илья. Вы тут давно?
  Он поднял глаза:
  -Меня принято называть Часовщик. Всегда тут был. Со дня сотворения. Как-то так... Каково это, застрять ТУТ?
  Илья нахмурился:
  -ТУТ?
  -В голове?
  -Я застрял в своей голове?
  -Это тебе должно быть виднее. Не в моей, это точно!
   На вид Часовщику было ближе к сорока годам. Аккуратная бородка, серые, почти стальные глаза, темные волосы прикрывающие уши и спадающие на глаза. Он наклонился и перевязал шнурок на левом ботинке. Илья обрадовался появлению этого человека, во первых, это был однозначно человек, во вторых, казался более удачным собеседником, чем Уходи. Да и наличие ключа от двери давало определенную надежду. Часовщик прошелся вдоль стены и, поправив, присел на старенькую покрышку, со стертыми протекторами. Развернул вещмешок, достал кусок хлеба, стал есть. Илья разглядывал хлеб, примерно четвертинка "кирпичика". Он подумал о том, что изрядно проголодался и чертовски любит формовой хлеб. Уходи подошел к Часовщику и присел на траву:
  -Представляешь, "Уходи" - это не имя! У меня нет имени, Илья придумает новое! Правда хорошо?
  Часовщик пожал плечами, отломил корку и протянул Уходи. Тот принялся за еду, держась за корку обеими руками. Достал из кармана смятую в комочек бумажку, развернул, в ней была соль. Часовщик посолил свой кусок, Уходи продолжил есть хлеб, откусывая маленькими кусочками, тщательно разжевывая, после каждого укуса он наклонялся вперед, вытягивал язык и слизывал немного соли. Часовщик повернулся к Илье, отломил еще кусок:
  -Бери. (Илья взял хлеб, поблагодарил кивком) Что за чушь с именем? Тебе не нравилось то, что его звали "Уходи"? Теперь придумывать новое.
  Илья оживился:
  -Это все таки "ОН"?
  Часовщик нахмурился:
  -Вопрос спорный, я так говорю, потому что привык, так проще. Все вокруг двойственно и имеет не одну сторону, как посмотреть. То, как ЭТО (он кивнул на Уходи) выглядит, просто голая суть, понимаешь. Суть, она не всегда приятна, она не обязательно ОН или ОНА. Нашей с тобой сущности не видно, а у него на виду. Ноги ему в прошлом году переломали, теперь от ящика не на шаг. Ты имя придумал?
  Илья жевал хлеб, разглядывал Уходи. Острые плечи, торчащие в стороны худые колени, покончив с хлебом, он встал и, прихрамывая, направился к ящику. Илья прищурился:
  -Лам...или Лама или... что-то вроде Ламель, что бы не вашим ни нашим. С ударением на А.
  -Ламель? - Часовщик затянул вешьмешок. - Что это значит?
  -На другом языке Лам - это "увечный, плохо владеющий ногами, хромой", а Ламель, что-то вроде тонкий слой кости или дерева...
  -Тонкая хромая косточка? Ла-мель? Мне нравиться. Тебе как?
  Ламель обернулся:
  -Звучит приятно, будто водичка в ручейке. Это не глагол?
  -Нет.
  -А наклонение?
  -Отсутствует.
  -Хорошо.
  Часовщик встал и попрощался:
  -Мне пора. Я должен идти.
  Илья напрягся:
  -Я хотел попасть на ту сторону стены, ты не мог бы открыть дверь?
  -Нет, это вряд ли, она открывается только с той стороны.
  -Но ты же вставлял ключ с этой, что бы закрыть?
  -ЗАКРЫТЬ!
  Ламель направился к ящику, выудил из него фонарь. Это был небольшого размера кованный фонарь, со вставленными в него желтыми стеклами. Украшен витыми мелкими элементами, сверху ручка - кольцо. Внутри огарок свечи, рядом вогнутое зеркало, при тряске крошечное пламя, то и дело колебалось. Ламель заправил распутавшийся край бинта на левой руке:
  -Мы пойдем с тобой, ты не против?
  Часовщик переплел руки на груди:
  -С чего бы это?
  -У тебя еще есть хлеб?
  -У МЕНЯ есть, а у вас?
  -Нет. Но он очень вкусный, правда! Очень, очень!
  Часовщик осмотрел Ламеля, приподняв бровь:
  -Дашь понести Фонарь?
  Ламель спрятал Фонарь за спину и опустил голову:
  -Прости, не могу, это для меня очень важно...
  Часовщик, сдерживая улыбку:
  -А хлеб и правда вкусный, есть еще полбуханки!
  Ламель колебался, но не долго:
  -Нет, будь у тебя даже целых три с половиной буханки. Нет. Не могу!
  Илья был озадачен этой странной торговлей. Он тронул за плечо Часовщика:
  -Этот фонарь представляет какую-то ценность? Он кому-то очень нужен?
  Часовщик добродушно рассмеялся:
  -Я тебя умоляю! Кому нужен Фонарь днем? Нет, он просто необходим, но лишь одному, Ламелю. Я нет - нет, но прошу у него Фонарь, он просто забавно начинает переживать. Только и всего.
  -Мы все таки пойдем с тобой, ты не против?
  Часовщик пожал плечами:
  -Идите...но смысл?
  -Я все равно не знаю куда идти.
  -А ты знаешь, куда иду я?
  -Нет.
  -И предлагаешь составить мне компанию? Сейчас я иду домой, уже вечер. То есть ты хочешь у меня переночевать?
  -Я об этом не думал. По правде говоря, я хочу выбраться. Если я и застрял в голове, то из головы, если то сон, то я хочу проснуться, если бред, то выздороветь...
  -Это не ко мне. Я Часовщик.
  -А к кому?
  -А шут его знает! Но по любому есть кто-то, кто за это отвечает. Согласен? Его и поищем.
  Илья не мог не согласиться.
  
   Дом Часовщика.
  
  Дом Часовщика, выглядел под стать всему вокруг. Напоминал недостроенное помещение и не излучал особого уюта. Голые кирпичные стены, довольно аскетическая обстановка. Больше напоминал временное жилье. Без окон. Только почти под потолком маленькое застекленное отверстие, которое на полноценное окно не особо тянуло, скорее, походило на смотровое окошко на чердаке. В углу просторная лежанка, неподалеку старенькая буржуйка. В центре стол, подле табурет, лавка и ящик. Ламель сразу устроился на ящике. Часовщик взял эмалированный кофейник, наполнил водой из несуразно торчащего из стены крана, раковины под ним не было, сыпанул заварки и поставил на печку. Илья присел на лавку. На ней стоял небольшой ящик, в котором громоздился не хитрый набор посуды. Из него Часовщик выудил пару эмалированных кружек, с изрядно сколотой полудой и банку из под какай-то консервы, скорее всего тушенка. Илья разглядывал приютившего их хозяина. Он выглядел несколько иначе. Буд-то состарился лет на пять - семь. Волосы свисали до плеч, борода напоминала смешанные в одной посуде молотый кофе и сахар. Такая же "сахарная проседь" на висках. Глаза будто потускнели, окруженные сетью мелких морщин. Он заметил на себе взгляд Ильи:
  -Это время, я имею с ним дело, а это не может проходить бесследно, сам понимаешь.
  -Нет.
  Часовщик вздохнул. Из небольшой тумбочки в углу достал алюминиевую миску в ней громоздились грудки сахара, поставил на стол:
  -Весь день, я хожу и занимаюсь часами. Это мое основное предназначение. Утром, когда, я посыпаюсь, мне не больше, чем тебе, от силы тридцать. К вечеру уже за шестьдесят. За день я старею. Так каждый день. Каждое утро в моем мешке снова буханка хлеба, кусок вареной говядины, пара сырых яиц, морковка, три огурца и луковица. (Он улыбнулся) Снова и снова. Ты же понимаешь, что род деятельности накладывает свой отпечаток. Я занимаюсь часами, Ламель носит Фонарь... так вот.
  Илья покосился на Ламеля:
  -Но часы, это понятно, благодаря тебе они идут...
  -Идут? Моя работа их останавливать!
  -Зачем? - Илья не смог сдержать удивления.
  -Как зачем? Ни кто не хочет умирать, так ведь? Каждый пытается мысленно остановить время, но это не возможно... я останавливаю часы, но они снова и снова идут. У каждого в голове есть свой Часовщик.
   Илья вспомнил часы в холе больницы, они пошли при нем. Он кивнул:
  -Понимаю... но какой смысл в том, что делает Ламель? Это важно?
  -Думаю да.
  Ламель не отрываясь смотрел на сахар в миске, услышав о Фонаре закивал, поднял вверх указательный палец:
  -Фонарь, это очень важно!
  Часовщик проверил кофейник, налил чай в две кружки и банку. Достал остатки хлеба из мешка. Илья взял банку, принялся разглядывать, как в темной гуще чая кружатся по спирали одинокие, проскочившие, через носик кофейника чаинки. Часовщик подвинул к нему алюминиевую миску с сахаром. Илья взял три грудки, бросил в банку. Миска отправилась к Ламелю. Тот радостно принялся грызть сахар, пить чай в прикуску. Свет в комнате был довольно тусклым и впадины на ключицах ответственного за Фонарь, казались совсем черными.
  Часовщик продолжал рассказ о своих обязанностях и тонкостях работы, Илья слушал его, но не особо задумывался о смысле сказанного. Он разглядывал этого человека и думал. Часовщик обладал по-своему очень интересной внешностью. Это можно было бы даже, назвать красотой. Бывает такой особенный вид красоты, которую дано увидеть не каждому. Не в общепринятом смысле. Вы, например, смогли бы восхититься образцом еще теплой желчи, только извлеченной из внутренностей человека? А наверняка нашелся бы врач, который смог. Как не всякий разглядит красоту в математической формуле или часовом механизме...но тот, кто на это способен, сделает это обязательно.
  Проникающий, через единственное окно свет, уступил место ночи, и теперь казалось, что в комнату просачивается мгла, плавно стекая по стенам.
  
  Первое, что Илья услышал, проснувшись, это движение в ящике. Ворочался Ламель. Часовщик уже встал, взял со стола кофейник, всполоснул, налил свежей воды, поставил на печь. Ламель выглянул из ящика и потянулся, на сколько смог:
  -Всем привет!
  Хозяин дома присел на ящик:
  -И тебе.
  Ламель вцепился в хлеб, оставшийся на столе:
  -Угу.
  Достал бумажку с солью принялся есть.
  
   Дорога к выходу.
  
   Они выпили чай и Илья выкурил очередную сигарету. Ламель догрыз корку, свернул бумажку с солью и сунул в карман. Часовщик оделся, Илье было непривычно видеть его таким, за ночь он помолодел и они смотрелись примерно одного возраста. Хозяин дома забросил вещмешок за плечо:
  -Я ухожу, мне нужно работать.
  Ламель суетился:
  -Ты пойдешь останавливать часы?
  -Вроде того.
  -А мы?
  -А вы нет. Это же моя работа, а не ваша.
  Ламель расстроено кивнул:
  -Жаль. Хлеб очень вкусный, правда.
  Часовщик изобразил досаду:
  -Это единственное мое достоинство?
  Ламель спохватился, что обидел его:
  -Нет, что ты... с тобой хорошо и просто без хлеба.
  Илья улыбнулся:
  -Лам хочет сказать, что ты отличная компания.
  Часовщик отмахнулся:
  -Идите вдоль стены. Она рано или поздно закончиться.
  Илья непонимающе завертел головой:
  -Что ты хочешь этим сказать?
  - Все рано или поздно заканчивается. Так?
  -Ну-у-у...
  -Вот. И стена когда-то закончиться. Это аксиома. Ни разу не подводила меня. Я иду вдоль стены, потом сворачиваю, могу проводить вас немного.
  Илья, соглашаясь, кивнул:
  -Только, я хотел бы вернуться?
  -Куда? - Часовщик внимательно смотрел на него.
  -Туда... туда от куда пришел. Если вы говорите, что я застрял в голове, то я вероятно, смогу найти выход, голова-то моя.
  -Логично, не чего возразить. Я не знаю, как найти выход. Нужно спросить.
  -У кого?
  -У того, кто знает.
  Илья хмурился:
  -Как его найти?
  Часовщик пожал плечами:
  -Будем искать, найдем. Ведь если не искать, то и не найдем, верно?
  -Верно.
  
   Вдоль стены все так же громоздились разные, подчас совершенно неожиданные предметы. Через некоторое время они остановились Ламель уселся и принялся вытряхивать из башмаков камешки, поставив рядом Фонарь. Часовщик разглядывал его. Неподалеку на стене висел телефон автомат. Из старых, который требовательно поглощал двухкопеечные монеты. Илья дернулся, раздался звонок. Часовщик обернулся и снова вернулся к своему занятию. Илья не отрываясь смотрел на трезвонящий автомат, подошел, протянул руку, что бы снять трубку. Ламель натянул ботинки и встал:
  -Тебе нравиться эта песня?
  -Какая? - не сразу сообразил Илья
  -Эдит Пиаф. - Ламель стал напевать мелодию, раскачиваясь и болтая Фонарем. - Тут во всех телефонах играет эта песня, а потом идет дождь. Не снимай трубку, не хочу мокнуть!
  Часовщик одобрительно кивал:
  -Мокнуть и правда не охота, ну ее!
  -Почему именно эта песня?
  -Ну, знаешь, иногда в голове застрянет какая-то мелодия и не можешь избавиться? Вот это ОНО!
  Они двинулись дальше. Илья чувствовал, что у него мерзнут ноги. Трава была влажной. Тянущееся вдоль стены поле с белой разметкой казалось бесконечным. Он задумался и окликнул Часовщика:
  -А что это за разметка? Что это означает?
  Часовщик пожал плечами:
  -А должно? Если посмотреть сверху, то это все возможные способы доказательства теоремы Пифагора. Лично мне больше всего нравиться то, где сравнивают три квадрата, а тебе?
  Илья пожал плечами:
  -Как-то не думал...
   Он шел, глядя под ноги, пытаясь вспомнить сколько доказательств этой теоремы смог бы привезти он. Часовщик остановился. Илья поднял глаза. Перед ними стояло небольшое здание по форме похожее на два куба соединенных коридорчиком. Часовщик кивнул в его сторону:
  -Тут есть одни часы, нужно остановить, тут подождете?
  Ламель прижал Фонарь к себе:
  -А можно с тобой.
  -Как хотите. - Он подошел к двери и поднял лежащий у порога камень, сунул в карман.
  Здание было не большим, сложенным из красного кирпича, без окон. Крыша покрыта ярко-красной черепицей. Одна узкая белая дверь. Дверь была на столько узкой, что в нее пришлось протискиваться боком, только Ламель вошел без проблем. Внутри были две комнаты. По площади не больше два на два метра. Между ними коридорчик. Обе комнаты были совершенно одинаковыми. Выцветшие обои в цветочек, полное отсутствие мебели. На стене по большому эстампу, изображавшему "вид из окна". Освещение две крохотные лампочки под потолком. Часовщик прислушался, все притихли. Слышалось едва уловимое тикание, он подошел к эстампу и приподнял его. За ним висели часы в виде штурвала, он аккуратно открыл циферблат и остановил стрелку. Тикание затихло. Часовщик удовлетворенно кивнул:
  - Все.
  Илья обернулся, но двери не было. Он не веря себе, потрогал стену. На руке осталась свежая краска обои были нарисованы. Он вытер руку о штанину и озадаченно уставился на Часовщика:
  - Как?
  Ламель прижал к себе Фонарь:
  - Что теперь?
  Часовщик достал из кармана камень:
  - Как всегда.
  Запустил камнем во второй эстамп, раздался звук бьющегося стекла, полез в образовавшееся отверстие, махнул, приглашая следовать за собой. Когда Илья и Ламель оказались снаружи, Часовщик подобрал камень и аккуратно положил на прежнее место около порога. Дверь уже снова была на месте.
  - Завтра пригодится.
  
  Бумажные кораблики.
  
   Дальнейший их путь пролегал так же вдоль стены. Илья ловил себя на мысли, что уже мало чему удивляется. Когда Часовщик присел, достав лопатку, бережно потрогал траву, стал копать, на глубине около двадцати сантиметров оказались часы. Обычные карманные часы, он бережно обтер их, открыл крышку и остановил. После, положил обратно и засыпал землей. Илья даже не спросил, почему он их не забрал или не оставил на поверхности. Через некоторое время трава под ногами стала сухой, было видно, что они идут по тропинке. Ламель шел, размахивая фонарем и что-то напевая, мелодию угадать было сложно, но занятие это весьма доставляло ему удовольствие. Илья плелся за Часовщиком.
   Они остановились у разветвления тропинки. Там стоял указатель.
  Надписи на прибитых дощечках гласили: "Борода", "Боевой слон", "Тот, кто знает, как выйти", "Мокрая голова". Илья озадаченно осматривал таблички, обернулся. Часовщик вытащил из мешка буханку хлеба и, отломив кусок, потянул Ламелю. Тот принялся есть, проделывая уже привычные манипуляции с завернутой в бумажку солью. Илья спросил:
  - Что это означает?
  Часовщик достал из мешка пару яиц одно протянул Илье, другое надколол о рукоять ножа и, собираясь выпить, аккуратно убирал осколки скорлупы:
  - То, что написано, то и значит. Ты ищешь выход, вот тебе направление к тому, кто знает где он, ты не доволен?
  Илья нахмурился:
  - Просто необычно все это!
  Ламель шагнул к нему и заглянул в лицо:
  - Почему?
  Илья открыл было рот, что бы ответить, но не смог найти слов. Часовщик выпил яйцо, бросил скорлупу на землю и растер подошвой:
  - Не логично? Нет. Бесполезно? Нет.... Что не так?
  Илья вертел в руке яйцо:
  - Просто... - обернулся к Ламелю. - Угости солью.
  Лам с готовностью протянул бумажку. Часовщик забросил на плечо вещмешок:
  - Мне пока по пути, идем?
  Илья кивнул и шагнул в направлении указанном стрелкой с надписью "тот, кто знает, как выйти".
  Они продвигались по заросшей орешником тропе. Через некоторое время Ламель в припрыжку бросился вперед и остановился около сложенной из красного кирпича тумбы. На ней под углом покоилась медная труба, толщиной в руку. Он радостно топтался около нее. Когда Часовщик и Илья догнали его, спросил:
  - Вы будете?
  Часовщик отмахнулся:
  - Этого мне только и не хватало.
  Илья с любопытством разглядывал трубу:
  - "Будете" что?
  Вместо ответа Ламель, приводнявшись на цыпочки, крикнул в находящееся выше отверстие:
  - Труба!
  Снизу выпал небольшой бумажный кораблик. Лам радостно скалился. Снова:
  - Труба! Труба!
  Выпало два кораблика. Илья озадаченно посмотрел на Часовщика. Тот вздохнул, будто ему приходится объяснять совершенно очевидное:
  - Просто говоришь слово, труба его забирает, а в замен дает кораблик... полезная штука.
  Илья непонимающе морщил лоб:
  - Нужно говорить "труба"?
  - Нет, конечно, можно говорить любое слово, просто не у всех на это фантазии хватает. - Он кивнул в сторону Ламеля, который раз за разом повторял "труба, труба" и радуясь наблюдал, как снизу выпадают кораблики Илья подошел:
  - Можно?
  Ламель с готовностью уступил ему место. Илья приблизился к отверстию, задумался:
  - Э...Э....Труба.
  Снизу упал кораблик. Часовщик рассмеялся:
  - Тоже с фантазией не особо?
  Илью это немного задело, но как назло в голову не лезло ни чего, что можно было с его точки зрения крикнуть в трубу. Он нахмурился и осмотревшись:
  - Фонарь.
  Снизу упал очередной кораблик, Ламель удивленно поднял брови:
  - Ого!
  Сунул физиономию к трубе:
  - Фонарь! Фонарь! Фонарь!
  Снизу падали кораблики.
   Часовщик присел и подобрал несколько корабликов, расправил бумагу и сложив в пачку, скрутил и убрал в мешок. Илья спросил:
  - Зачем?
  - Огонь разводить, зачем по-твоему она тут стоит?
  Илья осмотрел трубу еще раз:
  - Честно, и в голову бы такое не пришло...
  Часовщик пожал плечами:
  - По моему все вполне предсказуемо.
  Ламель продолжал вешать в трубу:
  - Фонарь. Труба. Фонарь. Труба...
  Часовщик махнул рукой, приглашая Илью следовать за собой, давая понять, что Ламель и Труба - это сочетание "надолго"! Стоило им отойти на некоторое расстояние, как Ламель бросился бежать следом, размахивая Фонарем.
  
  Тот, кто знает, как выйти.
  
  Далее дорога пролегала между двух небольших каменных заборчиков. Тот , что был слева высотой доходил Илье примерно до колена, тот, что справа, чуть выше. Оба выложены белыми, аккуратными плитками, примерно десять на десять сантиметров, которые поблескивали на солнце. Вокруг тянулись все те же кусты орешника, в них путались различные пестрые птицы. Их было великое множество. Они догоняли друг-друга. Стоило одной птице настигнуть другую, она глотала свою жертву и тут же меняла цвет. Желтая, проглотив красную, становилась оранжевой. Красная, проглотив синюю, фиолетовой и так далее... Илья с удивлением их разглядывал.
  Тропинка уперлась в небольшое строение. Не более два на два метра. Оно так же было выложено белым кафелем. Крыша состояла из уложенных, как рыбья чешуя кастрюльных крышек. Дверь? Самая обычная дверь, на ней табличка с надписью сделанной под трафарет "тот, кто знает, как выйти"...
  Часовщик указал рукой на вход:
  - Тебе туда...
  Илья вздохнул и постучал. Из недр строения послышался сосредоточенный голос:
  - Войдите.
  Илья отрыл дверь и вошел. Оказался в комнате, которую, скорее всего можно назвать кабинетом. Небольшая. На стенах книжные полки, по центру большой полированный стол на нем лампа с зеленым абажуром. Мраморная карандашница, часы, пресс-папье, перекидной календарь, чернильница. За столом сидел толстый, лысоватый человек, в белой рубашке, черных нарукавниках и галстуке. Он морщил лоб, разглядывая Илью, складки на подбородке, шее. Его грузное массивное тело, громоздилось в массивном резном кресле. Спросил:
  - С чем вы ко мне?
  Позади послышались шаги, за Ильей вошел Ламель, за ним Часовщик. Хозяин кабинета осмотрел и их. Достал лист бумаги, вытащил из подставки ручку, макнул перо в чернильницу и заскрипел по бумаге:
  - Глупый, худой, носит Фонарь, что с него проку? - Смял бумажку и бросил в стоящую около стола урну.
  - Застрял, выйти хочет, но не знает, как. Пришел по адресу. - Смял, отправил в урну.
  - Так. К вечеру старик, утром молодой, отлынивает от работы... - усмехнулся, тоже смял лист и запустил в урну. Отложил ручку и сложил руки на столе:
  - Что дальше?
  Илья удивленно разглядывал его. Часовщик шагнул вперед:
  -Нам бы узнать где выход.
  Хозяин кабинета нахмурился:
  - Так....
  Илья поднял руку:
  - И вообще, что происходит? Очень, знаете ли хотелось бы знать.
  Хозяин кабинета открыл ящик стола и бережно выложил на стол увесистый фолиант, книга была толстой, с массивным переплетом. Открыл, пролистал несколько страниц, стал водить по строкам пальцем, прищурившись и беззвучно шевеля губами. Оторвался от своего занятия:
  -Что то плохо видно... - аккуратно просунув указательные пальцы в уголки глаз вытащил их наружу, достал из кармана платок, стал протирать. Илья, не отрываясь, смотрел в пустые черные глазницы. Ламель нетерпеливо вздыхал.
  Хозяин кабинета, спрятал платок:
  - Вы бы не могли включить свет, я ни чего не вижу. Темень...
   Илья подошел к столу и включил лампу, стол залил приятный мягкий свет. Сидящий за столом, недовольно морщился:
  - Нет... да ладно... вставил один глаз на место, второй выскользнул из его руки и покатился по столу. Он ловко подхватил его и, сдув пыль, вставил на место.
  - Ладно. Продолжим...
  Снова принялся за книгу. Так... тебе нужно выйти, выход будет, через Тенториум.
  - Через что? - переспросил Илья.
  - Тенториум. Нравится или нет... но выход для тебя там.
  - Это что-то с насекомыми связано? Какой-то нарост в голове пчел? Причем тут это?
  - Не совсем, это .... пчелы, это да, но там выход. Ты хочешь выйти?
  - Да.
  - Зачем?
  Илья хмурился:
  - Мне тут не место. Мне нужно вернуться. Там остался человек, о котором я забочусь...
  Чтец поднял брови:
  -Ага! Так. - Снова принялся водить пальцем по строкам, что-то бормоча. - Вот.
  - Что?- Спросил Часовщик.
  - Вот снова написано про Тенториум.
  Илья нахмурился:
  - А почему я тут?
  Человек за столом снова углубился в чтение, поднял голову, захлопнул книгу и спрятал в стол. Сложил руки, как прилежный школьник:
  - Все, можете уходить
  - Почему я тут? - Не унимался Илья.
  - Я казал все. Это вопрос не ко мне. - Был ответ.
  - Все? Тут, что на всякий случай есть специальный человек? "Тот, кто знает как выйти", "Тот, кто знает почему я тут", "Тот, кто знает какого чёрта вообще происходит"!
  Он вышел из себя и перешел на крик. Лам пятился к выходу. Хозяин кабинета, не спешно вытащил правый глаз, протер носовым платком и водрузил на место:
  - Примерно так и есть. Освободите помещение. - Он грохнул кулаком по столу. -Я требую!
  Часовщик развел руками, вскинул вещмешок и тоже вышел. Илья кивнул хозяину кабинета:
  - Проще признать, что чего-то не знаешь, чем городить чепуху.
  Хозяин кабинета вспылил, он вытащил из глазницы правый глаз и бросил на стол, достал из ящика другой дрожащей рукой демонстративно вставил:
  - Я требую, что бы вы ушли! Все должно происходить, как должно! Схема должна работать! Я делаю то, что делаю! Этот калека носит Фонарь, ты ищешь выход. Со временем ты поймешь, что порядок вещей прост и очевиден! Только сам человек все и усложняет! САМ! Посмотри на вещи просто!
  Илья шагнул вперед:
  - Что это значит?
  - То и значит! Все просто, когда ты это поймешь? Все просто, не нужно ни чего придумывать и сочинять! Я устал! Вон! Сколько можно задавать глупые вопросы, я тут не для этого сижу! Меня окружают дураки и идиоты! Все и так проще простого, а что вам нужно? Еще проще?
  Хозяин кабинета продолжал орать, переходя на визг, бить кулаками по столу с такой силой, что из карандашницы выскакивали карандаши, лампа содрогалась и подпрыгивала. Илья попятился и выскочил на улицу. Часовщик и Ламель отошли на некоторое расстояние. Ламель жевал хлеб, Часовщик наблюдал за ним. Едва Илья сделал несколько шагов, домик рухнул, затарахтели крышки. Он испуганно обернулся, строение превратился просто в кучу кирпичей и крышек. Наступила тишина.
  
  Илья еще некоторое время смотрел на кучу крышек и хлама, словно в любую минуту из под них мог послышаться крик того самого хозяина кабинета. Но их не было. Он повернулся и застал Часовщика и Ламеля так же беззаботно жующих хлеб. Лам протянул ему корку, поглядывая исподлобья на Часовщика, тот кивнул. Илья взял хлеб:
  - Я думаю нужно найти указатель, на котором написано "Тенториум".
  Часовщик, одобрительно закивал:
  - Начинаешь мыслить в правильном направлении. Мне это нравится. Один есть у реки, нужно посмотреть там. - Он указал рукой направление. - А мне нужно идти в другую сторону, там есть часы с боем, я хочу успеть до того, как они начнут бить.
  Ламель переполошился и стал топтаться на месте:
  - Пожалуйста, пойдем с нами! Пожалуйста!
  - Это из-за хлеба? - Усмехнулся Часовщик.
  - Ламель опустил голову:
  - Нет.
  Илья кивнул:
  - И правда, пойдем с нами? Тебе не надоело то, что ты все время ходишь по кругу?
  - Как и часы. Это моя работа. Что поделаешь? Все ходит по кругу!
  - Ты ведь можешь нарушить правило один раз?
  - Если нарушить что бы то ни было один раз, оно уже не будет таким, как прежде.
  Ламель стал топтаться около Часовщика, пританцовывая и дергая его за рукав:
  -Ну! Пожалуйста, пожалуйста!
  Часовщик вздохнул, посмотрел на Илью:
  - Да... да и тут застревают не каждый день, так ведь?
  Илья чувствовал, что Часовщик готов согласиться:
  - И то, правда. Составь мне компанию. Ты был в этом... в Тенториуме?
  - Нет. Не был. И по правде не очень хочется. Мне же не нужно выйти, мне нужно останавливать часы. Когда каждый занимается своим делом, все находится на своих местах, сохраняется обычный порядок вещей, тогда... - он задумался.
  Илья развел руками:
  - Все тихо, уютно и спокойно. Понимаю. Ты никогда не задумывался что будет, если нарушить правила?
  Часовщик опустил глаза и принялся разглядывать пыль на носке ботинка:
  - Нет. Я не думал об этом, но... но правила на то и правила, что бы их соблюдать. Ведь они придуманы с какой-то целью. - Он смотрел на Илью, вопросительно подняв брови, говорил, казалось, сам для себя. - Не соблюдение привычных правил всегда ведет к чему-то не хорошему... "Не суй пальцы в розетку", "Переходи дорогу на зеленый свет ", "Не заваривать чай из перьев южных птиц", "Не есть ядовитых грибов"...
  Илья нахмурился, не все правила были ему знакомы и понятны. Но смысл он улавливал:
  - Давай по другому, я не буду просить тебя нарушить правила, я попрошу тебя мне помочь.
  Часовщик поджал губы и нахмурился. Илья заметил, что у того на лбу залегло несколько глубоких морщин, а виски начинает пробиваться седина. Он Вздохнул и кивнул Илье:
  - Хорошо. Я пойду с тобой.
  Ламель прыгал на месте и размахивал Фонарем:
  - Да! Это здоровски! Можно зайти на озеро и помыть камни или насобирать пузырей на опушке.
  Илья протянул руку Часовщику:
  - Спасибо за помощь.
  Тот пожал ее и забросил вещь-мешок на плечо и подтолкнул Лама вперед:
  - Тебе только глупости и игрушки одни на уме, пойдем, посмотрим на указатель у истока реки, может быть, там есть что-то про Тенториум.
  
  Лам шлепал своими башмаками по лужам и привычно размахивал Фонарем. Часовщик шел за ним и не спешно рассказывал Илье какие-то тонкости своей работы. Илья делал вид, что слушает и время от времени кивал. Все его мысли были заняты Юлией, да же то, что происходящее с ним не вписывается в привычный круг событий, его не беспокоило, гораздо больше его занимали мысли о том, что происходило дома.
  
  Полосатая будка.
  
  На табличках указателя у реки значилось: "Резиновые пузыри", "Сушки", "Два топора", "Тот, кто знает, почему Клара смеется" На последнюю надпись Илья смотрел особенно долго. Похоже в здешних местах и вправду на все случаи есть кому задать вопрос. Он усмехнулся про себя. Часовщик указал рукой в сторону расположенного поодаль камня, высокого, поросшего мхом:
  - Можно посмотреть и там тоже.
  Илья переспросил:
  - На камне? Как в сказке, что ли?
  Ламель подбежал к нему и вцепился в рукав:
  - Да! На камне. А что за сказка? Ты мне расскажешь? Нет, не сейчас, может потом. Может через семь минут, а? Я люблю сказки, мне интересно, чес - честно. Или хотя бы половину? Ты можешь рассказать мне половину сказки, а потом, в другой раз, вторую половину
  Часовщик, пока они шли к камню, все время поглядывал на Ламеля и сдерживал смех. Лам продолжал теребить рукав Ильи, заваливая его просьбами рассказать сказку, тот хмурился и просил отложить на потом.
  Камень оказался неестественно холодным. Во мху и осыпавшихся сосновых иголках копошились разноцветные жуки. Их панцири были разного размера, но все сплошь круглые. В некоторых было две, в некоторых четыре сквозные дырочки. Илья взял одного из них и положил на ладонь. Жук был желтый с двумя дырками. Часовщик кивнул ему:
  - Удобно, правда? - Сгреб ладонью мох с камня, смел прилипшие иголки. Под низом и вправду оказалась надпись: "ТЕНТОРИУМ. Вверх по реке" и "В соленой воде больше соли, нежели в пресной". Илья усмехнулся:
  - Со вторым тяжело спорить.
  Ламель замер:
  - Ты собираешься спорить со вторым камнем? Но тут только один?
  Илья прищурившись посмотрел на Лама:
  - То есть тебя не смущает сам акт спора с камнем, а только то, что камень один?
  - Да.
  Ламель развел руками, словно ответ был очевиден всем кроме Ильи. Тот отмахнулся:
  - Ладно... я вообще другое имел ввиду. Пойдем вверх по реке?
  Часовщик кивнул:
  - Да. Вверх...
  Указал рукой направление.
  Со временем дорога стала довольно узкой, насыпанной из песка. По краям росли различные растения. Иногда Илья останавливался, что бы понюхать необычного вида цветок. Все они пахли по-разному. Ванилью, резиной, свежей краской, вишневым пирогом, горелым салом, валерьянкой... Ламель остановился, внимательно оглядел Фонарь. Протер куском бинта стекло, поправил свечу внутри. Делал все это он аккуратно и внимательно, было понятно, что всему этому он придает особое значение. Илья спросил:
  - А ты когда-нибудь был в Тенториуме?
  Ламель спрятал руки с Фонарем за спину и вытянулся:
  - Не - а...Но мы ведь туда идем.
  - Да, но если ты е хочешь, можешь не идти. Я не знаю, может это опасное место.
  Ламель нахмурился, но тут же отмахнулся:
  - Брось! Ты ведь отправишься домой, а мы тебя вроде бы, как провожаем.
  Илья кивнул:
  - Точно... а твой Фонарь, он... он и впрямь так важен?
  Ламель, казалось, даже стал выше ростом:
  - Эге! Это ведь не телефон и не дверная ручка! Это СВЕТ! Понимаешь? Внутри у каждого есть Свет, его нудно беречь. Если придет ТЬМА? Нужно отыскать Свет и ... и ... вот.
  - Что есть свет?
  - Свет? Как бы тебе объяснить. - Ламелю даже нравилось, что Илья не совсем его понимает, он мог дольше говорить о Фонаре. - Свет... Что-то доброе. Его нужно хранить. Всем кажется, что это так мелочи и пустяки, ан нет! Без этого нельзя! Без Фонаря нельзя. Фонарь - это важно! - Он деловито поднял указательный палец вверх.
  - А что есть Тьма?
  Лам пожал плечами:
  - Я вообще за Фонарь отвечаю, а не наоборот. Тьма-горе. Это я знаю.
  Илья рассматривал Фонарь:
  - Спасибо, я думаю, мне стало немного понятнее. Почему его доверили именно тебе?
  Лам пожал плечами:
  - Не знаю. А кому?
  Илья пожал плечами.
  
  На обочине тропинки стояла деревянная будка, выкрашенная красно-зелеными полосами. Она была довольно мала. Там от силы могли поместиться пара человек, стоя, но высокой, около четырех метров. На узкой на всю высоту дверце висели часы. На них было восемь стрелок и все шагали по кругу циферблата в обоих направлениях и с разной скоростью. Часовщик остановился, с любопытством разглядывая диковинный хронометр. В недра будки послышалась возня. На уровне груди Ильи открылась дверца крошечного окошка. Из темноты будки на него уставилась пара пытливых выпученных глаз. От неожиданности, Илья отступил на шаг назад:
  - Здравствуйте.
  Окошко захлопнулось, открылась дверца. В крошечном помещении будки располагался человек. Он, судя по всему, был высок и худ. Его одежда отдаленно напоминала форму военного рубежа XIX-XX веков. Вытянутое, карикатурное лицо с огромным носом и выпученными глазами. Он, казалось, сидел, хотя стула под ним видно не было. Он просто делал вид, что сидит, приняв такую вот неудобную позу. В руках он держал небольшую дощечку, к ней был приколот кнопками листок бумаги и закреплена чернильница, держал он ее так, что бы казалось, что это крышка стола. Илью это несколько озадачило. Кроме того, как бы ни был худ обитатель будки, в этой позе ему было крайне сложно помещаться. Позади него в стене зияла дыра, в которую он отставлял оттопыренную заднюю часть. Он оглядел Илью и деловито произнес:
  - Назовите свое имя, звание и цель вашего перехода через границу, а так же предъявите документы!
  Илья обернулся к Часовщику. Тот подошел к будке:
  - Уважаемый, мы просто идем по дороге, если вас не затруднит, Тенториум там? - Он указал па направлению в котором они шли, игнорируя вопрос.
  Хозяин будки замешкался, но лишь на мгновение:
  - Здесь вопросы буду задавать я! - Он прилагал усилия, что бы его голос звучал, как можно строже. - Назовите цель перехода границы и предъявите документы, в противном случае я буду вынужден открыть огонь.
  Илья еще раз пристально осмотрел будку и ее обитателя:
  - Но у вас нет оружия. Вы... просто пропустите нас, что вам стоит. Тут ведь даже нет пограничного столба или шлагбаума.
  Ламель топтался на месте, затем обошел будку, уставился на торчащую наружу часть ее обитателя, ткнул пальцем ему в поясницу. Тот взвизгнул и выпрямился, дощечка вывалилась из его рук, дверца тут же захлопнулась. Ламель, радостно подпрыгивая и размахивая фонарем, помчался к Часовщику:
  - Представляете, у него там нет стула!
  Часовщик вздохнул, протянул руку и остановил все стрелки на часах на дверце, собрал их на цифре двенадцать:
  - Так-то лучше.
  Илья устало усмехнулся:
  - "А король-то голый"...
  Лам уставился на него:
  - Что? Какой такой король? Странный ты.
  Илья рассмеялся:
  - Я? Я странный?
  Часовщик достал из вещмешка хлеб, отломил кусок и протянул Ламу и Илье, разделил кусок вареной говядины:
  - Тут нет ни чего удивительного. То, что справа от тебя, с его стороны слева, то, что странно для тебя, для Лама банально и обыденно и если...
  Он не успел договорить, распахнулась дверца будки, из нее шагнул наружу рассерженный обитатель. Красное лицо, всклоченный вид. Он сжимал кулаки и вытягивал шею:
  - Я требую сатисфакции! Безотлагательно! Слышите? Я при исполнении! Сатисфакции и не медля!
  Лам обернулся к нему:
  - У нас нет, вот досада... если бы были, мы бы и так поделились, не жалко ведь. Может хлеба?
  Илья прыснул и отвернулся, заливаясь смехом, Часовщик широко улыбался, обитатель будки покраснел, затопал ногами. Он шипел, рычал что-то не членораздельное, размахивал руками, захлебываясь слюной и словами, иногда даже взвизгивал. Часовщик, потащил Илью за рукав, они быстро пошли прочь, Ламель побежал за ними:
  - Правильно, а то вскипит, взорвется, заляпает, как потом будем отмываться?
  Илья продолжал смеяться. Часовщик кивнул ему:
  - Зря ты так, всякое может случиться...
  
  Тенториум.
  
  Дорожка просто закончилась. Не сошла на нет, не раздвоилась. Словно кто-то аккуратно провел линию при помощи линейки и все. Примерно в пятидесяти шагах от этого места посреди совершенно гладкого плато стояло нечто похожее на большую муравьиную кучу. На кромке поля лежала небольшая табличка: "Тенториум". Илья вздохнув, шагнул на плато. Он только сейчас почувствовал волнение:
  - Почти пришли.
  Часовщик кивнул. Он выглядел совсем не так, как утром, на много старше, уставшим. Илья направился к Тенториуму.
  Входом оказалась обычная с виду дверь. Деревянная, окрашенная белой краской. По обе стороны от двери располагались по паре скульптур, сидячие фигуры с головами животных. Аналогичные Илья видел на изображениях египетской архитектуры. На двери было три таблички. Массивные, свинцовые таблички, украшенные по периметру дубовыми листьями.
  Первая гласила:
  "Тенториум. ВХОД.".
  Вторая:
  "Внимание! Данное устройство работает только в одностороннем порядке!"
  Третья:
  "Выгул собак запрещен"!
  Илья остановился, не решаясь войти. Ламель топтался на месте:
  - Ну! Ты ведь хотел выбраться, давай!
  Часовщик положил ладонь Илье на плечо:
  - Лам прав, не робей.
  Илья взялся за ручку и открыл дверь. За ней не было ни чего особенного. Просто пустая не большая комната, с тремя дверями, на каждой было по паре табличек, аналогичной той, что висела на входной двери, а под потолком одиноко болталась пара воздушных шаров. Синий и белый. На стенах пара ламп дневного света. Илья шагнул в комнату, Ламель шустро запрыгнул за ним и принялся ловить шарики. Илья спросил у Часовщика:
  - А ты?
  Лам дернул его за руку:
  - Пойдем с нами!
  Не удержав равновесия Часовщик шагнул вперед и тоже оказался в комнате. Он чертыхнулся с досадой ударив кулаком в стену:
  - Зачем! Ну!
  Илья переполошился:
  - Что случилось?
  Часовщик вздохнул, было видно, что он пытается сдерживаться:
  - Тут же написано, что вход, работает, как клапан, только в одном направлении! Я не смогу вернуться, ни я, ни Лам, не ты! Кто будет останавливать часы? Кто будет теперь делать мою работу?
  Лам выронил Фонарь и зажал ладонями рот, принялся мотать головой из стороны в сторону. Илья облокотился о стену и сполз на пол:
  - Прости...
  Лам бросился к Часовщику и принялся теребить его рукав:
  - Прости, прости, прости, прости....
  Часовщик отмахивался:
  - Все! Перестань. Что теперь поделаешь. Все. Пойдем дальше, может есть какой-то другой выход, ведь... ведь, не все, что вход, обязательно и выход...
  Но в его голосе не было уверенности, похоже, он и сам не особо верил в то, что говорил. Илья встал, дернул Лама за руку, что бы отцепить от Часовщика. Ламель подобрал Фонарь, продолжая причитать:
  - Мне жаль, правда, правда жаль...мне очень, очень...
  Часовщик подошел к дверям и принялся читать надписи на табличках вслух, что бы заглушить Ламеля.
  Первая:
  "Вносить молоко запрещается - скисает"!
  "При себе иметь морковь"!
  Вторая:
  "Для соблюдения условия, при себе иметь не менее двух ошейников"!
  "Большой таз при экипировке ситцем"
  Третья:
  "Горячая выпечка для беременных"!
  "1,2,3,4,5,6,7,8,9,10,11,12,13,15."
  Илья еще раз прочитал все надписи, вопросительно уставился на Часовщика:
  - Что делать? Если что можно ведь вернуться.
  Часовщик не сводя глаз с табличек:
  - Боюсь, что нет. Похоже у нас не богаты выбор... а морковка у меня есть. - Он похлопал себя по вещмешку.
  Илья облегченно вздохнул:
  -Да... без морковки мы бы тут застряли. Точнее без тебя мы бы тут застряли, я хотел сказать.
  Часовщик усмехнулся и кивнул. Лам открыл первую дверь и прошмыгнул внутрь. Часовщик, тоже вошел, пропустив вперед Илью.
  За дверью оказалась крошечная комната. Стены из красного кирпича. Пахнуло подвальной сыростью. Тусклая лампочка, паутина, плесень, звук где-то капающей воды. Из комнатухи начинались и тонули в темноте пара узких тоннелей. Лам вцепился Илье в руку:
  - Страшно...
  Илья похлопал его по плечу:
  - Не трусь, у тебя есть Фонарь.
  Ламель закивал:
  - Точно! Я схожу и посмотрю что там, а потом решим.
  - Я пойду с тобой.
  В конце первого тоннеля оказалась дверь. Узкая и массивная, окованная, влажная от испарений. Ламель приподнял Фонарь, что бы осветить табличку:
  "Внимание! С огнестрельным оружием не входить! ОПАСНО!"
  Илья рассуждал в слух:
  - Оружия у нас нет, так, что мы можем войти...
  Ламель заеспокоиля:
  - Но нужно посмотреть, что написано на второй двери.
  Ему было приятно, что его Фонарь пригодился и он суетился и подталкивал всех к выходу из коридора. В конце второго тоннеля тоже была дверь аналогичная первой, но табличка на ней отсутствовала. Был только светлый след и четыре отверстия от шурупов.
  Часовщик смотрел, как Илья прикуривает:
  - Что будем делать? За дверью может быть что угодно...
  Илья с наслаждением выпустил в потолок облачко дыма, которое в желтом свете Фонаря Ламеля плавно видоизменялось, словно выворачиваясь наизнанку:
  - Войдем в первую. Не стоит рисковать.
  За первой дверью оказалась белоснежная овальная зала, с потолка свешивалась огромная люстра с множеством хрустальных подвесок и бусин, люстра слегка покачивалась и приятно позвякивала. Повсюду вряд совершенно одинаковые двери. На них не было табличек, только металлические красивые цифры от одного до двенадцати. Илья обошел залу несколько раз:
  - Как выбрать тут? Наобум? Хотя по сравнению со всем предыдущим эта комната, мне кажется наименее абсурдной, как не крути. Какие будут предложения?
  Ламель находился все еще в приподнятом настроении:
  - Мое счастливое число двадцать три.
  Часовщик усмехнулся:
  - Но тут только дюжина дверей. Я предлагаю седьмую. Как? По-моему хорошее число?
  Илья пожал плечами:
  - Делать выбор, когда ты не имеешь понятия из чего ты выбираешь, крайне сложно.
  Часовщик развел руками:
  - На самом деле всегда именно так и происходит. Мы все, как правило выбираем в слепую. Нам только кажется, что наш выбор верный или нет, а на самом деле...
  Ламель распахнул дверь под номером семь. Илья и Часовщик последовали за ним. Просторная комната. Стены белые, обложенные кафелем и натертые до блеска. Дверей было всего две. На одной табличка:
  "Вход возможен только в случае, если вес входящего превышает семьдесят килограмм. В противном случае, вход не возможен. Желаем удачи."
  На Второй:
  "Вход возможен только в случае, если вес входящего менее шестидесяти килограмм. В противном случае, вход не возможен. Желаем удачи."
  Ламель недовольно наморщил лоб:
  - Удачи они желают...
  Илья кивнул Часовщику:
  - Мы с тобой явно весим больше семидесяти, а что будем делать с Ламом? Нам придется разделиться?
  Часовщик снял вещмешок с плеча и передал Ламелю остатки хлеба:
  - Как бы плохо это не звучало, но это правда.
  Ламель стоял, опустив глаза, взял хлеб, не поднимая лица. Было понятно, что он плачет. Илья старался его приободрить:
  - Лам... Лам, ну, может это и не плохо вовсе. До сих пор не было ни чего опасного, ты, может, выход найдешь... да и вес твой мог быть больше, шестьдесят три, например, и тебе пришлось бы остаться вообще в этой комнате.
  Лам всхлипнул. Часовщик потянул Илью за рукав:
  - Странное утешение.
  Ламель тер лицо бинтами на руке:
  - Я с вами хотел...
  Часовщик подал ему стоящий рядом Фонарь:
  - Прости.
  - Почему я не могу пойти с вами? Почему?
  Он уже не скрывал, что плачет. Илья подошел и обнял Ламеля:
  - Мне очень жаль, правда, правда, жаль, что ты не можешь пойти с нами. Ты отличная компания и Фонарь у тебя замечательный.
  Лам шмыгнул носом:
  - Правда?
  Илья заставил себя улыбнуться:
  - Конечно.
  - И про Фонарь?
  - С места не сойти!
  Ламель повеселел:
  - Ладно... может мы еще встретимся, кто знает сколько тут нужно бродить, пока выберешься?
  Часовщик одобрительно закивал. Лам подхватил Фонарь, зашагал к двери. Взявшись за ручку, обернулся:
  - Я пойду. Если что, знайте, что вы оба тоже отличная компания и спасибо за хлеб.
  Он открыл дверь и шмыгнул за нее, не дожидаясь ответа.
  Илья сразу же открыл вторую и, не задумываясь, перешагнул порог. Он, как и Ламель старался как можно быстрее покинуть эту комнату. Было тяжело.
   За дверью оказалась довольно просторная комната, похожая на кухню или столовую. Полумрак. В центре стоял овальный стол, накрытый скатертью с длинной бахромой. Над ним лампа с абажуром, на стенах картины, часы с кукушкой. Пара этажерок с книгами и керамическими статуэтками. Илья отодвинул стул и присел. На столе стоял чайник и блюдо с баранками. Илья тронул чайник - горячий. Часовщик подошел к часам и, бережно придержав стрелки, остановил. Илья смотрел на чайник:
  - Все так просто. Все и вправду просто. Кто он?
  Часовщик облокотился о стену:
  - Ты как думаешь?
  - Ребенок. В голове каждого живет ребенок. Искренний, наивный, умеющий радоваться всяким глупостям... словом, ребенок.
  - Да. Как догадался?
  Илья усмехнулся:
  - А кому еще можно доверить Фонарь? Свет?
  - Нам нужно идти. Что там на дверях?
  Дверей в комнате было три.
  Табличка на первой гласила:
  "Нет ничего превыше долга и обязанностей!
  Напишите полный текст " Песенки про пастушку Марту и ее возлюбленного Поля", помните про каллиграфию".
  Илья нахмурился.
  Табличка на второй гласила:
  "При любых обстоятельствах сохраняйте чувство собственного достоинства и билет до конца поездки. Сосчитайте вслух до ста сорока семи".
  Табличка на третьей:
  "Любовь, как правило, слепа! Займитесь интегралами и точка"!
  Часовщик взял со стола несколько баранок и положил в карман:
  - Я такой песни не знаю, да и как заниматься интегралами тоже ума не приложу. Илья устало усмехнулся:
  - Согласен. Будем считать.
  Он чисто механически постучал в дверь.
  - Одну минутку, я приведу себя в порядок!
  Из-за двери послышался голос. Илья опешил:
  - Кто тут?
  Голос был не очень приятный, казалось, что его обладатель говорит с набитым ртом.
  Илья обернулся к Часовщику:
  - Как это? Что считать не нужно? Можно войти так? Всегда можно было просто постучать и войти? А Лам...
  Он не успел договорить, дверь распахнулась:
  - Нет, не всегда, только если я открою дверь! - На пороге стояла жаба. Метра полтора ростом в красном стеганом халате, перехваченном поясом с золотыми кистями, на голове белый кудрявый парик, синий шелковый шейный платок, в руке белый кружевной платок. - Я вас внимательно слушаю. Я, знаете ли, музицировал, люблю вот на досуге смычком по скрипочке...
  От неожиданности Илья отступил назад и столкнулся с Часовщиком. Тот, похоже, растерялся гораздо меньше:
  - Вы, простите, кто?
  - Я? - Жаба вытер платочком уголки рта. - Я - Мажордом! Заметьте, МАЖОР, а не МИНОР! - Он рассмеялся, при этом его нижняя губа и брюшко сотрясались. - А вы? С кем имею честь?
  Илья выпрямился:
  - Меня зовут Илья, а это Часовщик.
  Часовщик кивнул. Жаба - Мажордом удовлетворенно растянула и без того большой рот в улыбке:
  - Хотите послушать в моем исполнении что-то легкое? Возможно Шопен?
  Илья замотал головой:
  - Огромное вам спасибо за предложение, но я пытаюсь найти выход. Мне нужно выйти от сюда. А там - он указал рукой куда-то назад - там мне сказали, что мой выход в Тенториуме, по этому, мы и тут.
  Жаба снова протер уголки рта платком:
  - Мы? Выйти нужно Вам. Уважаемый, а вас тут двое.
  - Так случайно все вышло.
  Жаба нахмурился и поправил узел на поясе халата:
  - Ой, я в случайности не верю. Случайности, знаете ли... это частный случай закономерностей.
  Часовщик подошел к Мажордому:
  - Вы тут вроде как все должны знать.
  Жаба снисходительно улыбнулся:
  - Все знать не возможно и не нужно. Тут? Тут и подавно.
  - Но кто, как не вы...
  - Поймите! Расположение комнат постоянно меняется. Что я могу знать... я знаете ли ревматизмом страдаю. Вот... засыпаешь в южной части, где и теплее и суше, а просыпаешься...
  Илья перебил его:
  - Как нам выйти? Пожалуйста, по этим комнатам можно бродить вечно, все эти дурацкие критерии и правила.
  Жаба вздохнул и развел руками, театрально взмахнув платком:
  - Да-с... Что поделаешь, это Тенториум. Все меняется и все... я вот сегодня Жаба! Да-с... а ведь вчера только я был высоким мулатом. Эх. - Он мечтательно вздохнул. - Видела бы меня крошка Амелия, но вчера! А сегодня, что уж и говорить, но будет завтра и возможно...
  Часовщик вскинул вещмешок на плечо:
  - Помочь вы нам не можете, что тут и как не знаете, дорогу указать, тоже не в вашей компетенции, может, мы просто пойдем дальше?
  Жаба отступил назад и уже привычно вытер уголки рта платочком:
  - Конечно, конечно! Всего наилучшего!
  Часовщик перешагнул порог, Илья последовал за ним. Комната была не большой, но не уютной с совершенно голыми стенами, белыми, но почерневшими от копоти. Потолки высокие не меньше семи-восьми метров. В углу камин, в нем горел огонь. Единственный источник света. У камина кресло качалка, на нем плед и скрипка, подле пюпитр. Илья заглянул, на пюпитре стояла раскрытой книга о вкусной и здоровой пище. Часовщик, не останавливаясь, прошел и толкнул одну из трех дверей, не читая табличек:
  - До свидания.
  Илья остановился, обернувшись:
  - Если встретите тут... такого высокого худого с Фонарем, позаботьтесь о нем, я очень вас прошу.
  Жаба развел руками:
  - Сделаю, все, что смогу.
  За дверью оказалась комната пусть не большая, но светлая и чистая. На полу и на полках повсюду стояли чашки и стаканы, кружки и блюдца, из них всех медленно лился чай. Комната пропахла свежее заваренным чаем.Часовщик остановился и взял одну из чашек, опрокинул, но чай лился снова и снова не переставая. Он повертел ее в руках, отхлебнул:
  - Мммм. Сахара нет совсем. Без сахара не дело.
  Около Часовщика из стены появилась рука с сахарницей до краев заполненной рафинадом, из красного рукава торчал кружевной платок. Часовщик взял несколько кусочков сахара и сказал: "Спасибо"!
  Илья шел по щиколотку в чае на полу к дверям. Они были узкие и располагались вряд. Он начинал злиться, похоже это блуждание по комнатам могло оказаться бесконечным. На всех дверях были привычные таблички.
  Первая:
  "Можете войти, если ваш рост превышает 112 сантиметров"
  Вторая:
  "Можете войти, если ваш пол мужской".
  Третья:
  "Можете войти, если при вас нет черепахи".
  Четвертая:
  "Можете войти, если вы не больны скарлатиной".
  Илья обернулся:
  - Вот те раз! Мы подходим по всем категориям! - Он усмехнулся и облокотился о стену. - Выбирай любую и везде "снова здорова"!
  Часовщик подошел, осматривая двери:
  - Да... Выбирай сам, а хочешь постучи и тебе откроет Мажордом.
  - Нет... сам.
  Илья открыл третью дверь. За ней был длинный узкий коридор. Одна из стен которого постоянно двигалась и мимо проплывали двери, двери и снова двери. У движущейся стены на покосившемся полосатом столбике сидел сгорбившийся старикашка в форме железнодорожника с парой скрученных флажков в руке. Илья подошел, обернулся, убедившись, что Часовщик следует за ним. Обратился к старикашке:
  - Нам нужно выйти из Тенториума, не подскажите, какую выбрать дверь?
  Железнодорожник поднял голову и флажком приподнял козырек фуражки:
  - Выйти? А куда?
  Илья нахмурился:
  - Что значит "Куда"?
  - Тебе просто нужно выйти, а куда ты выйдешь, тебя мало интересует? Это странно, тебе не кажется? - Старикашка усмехался.
  Часовщик не смотрел на них, он разглядывал проплывающие по стене двери:
  - Ему нужно вернуться туда, от куда он пришел, он застрял тут...
  Железнодорожник почесал затылок флажками:
  - Дела... вернуться? Попробуй через синюю дверь.
  - Синюю?
  - Да. Только вот, когда будет синяя, я не знаю, расписание постоянно меняется. Ох, и надоели мне тутошние порядки. С расписанием бардак, сменщика не дождешься, петли смазать не кому...
  Илья сочувственно кивнул:
  - Надеюсь все наладится... а как нам быть?
  - Как? Сиди, жди, когда синяя дверь прибудет. На расписание я бы полагаться не стал
  Илья переплел руки на груди:
  - Но они все БЕЛЫЕ.
  Железнодорожник обернулся на проползающие у него за спиной двери:
  - Да, белые, а разве это означает, что все двери обязательно белые? Что в мире больше нет синих? Зеленых?
  - Вовсе нет. - Согласился Илья.
  Часовщик устроился на полу у противоположной стены. Достал из кармана баранки и сахар. Илья присел рядом и в шутку крикнул взмахнув рукой:
  - Проводница, чаю!
  Они оба рассмеялись. Одна из проплывающих дверей раскрылась и из нее вышел жаба - Мажордом, но сейчас на нем была синяя юбка, белая блузка с погонами, и кокетливо сдвинутый на лысой голове берет. В руках поднос, на нем два стакана в мельхиоровых подстаканниках, в стаканах чай. Дверь продолжила движение. Он поставил поднос перед Ильей и Часовщиком:
  - Курить в тамбуре! И вообще скоро санитарная зона, прошу принять к сведению!
  Очередная проползающая дверь открылась и проводница- Мажордом удалился, забавно покачивая бедрами.
  Илья, растерявшись, сказал:
  - Спасибо...
  Часовщик кивнул, бросил в чай сахар и стал помешивать.
  Они просидели около трех часов, а может и больше, а может быть и гораздо меньше. Илья потерял счет времени. Он украдкой рассматривал Часовщика, тот выглядел совсем старым и уставшим, волосы седые, руки дрожат. Ему нужен был сон.
  Илья просто смотрел на проползающие мимо двери, белые одинаковые двери. Вдруг, появилась дверь, на которой черной краской четко читалась надпись "Синяя". Илья вскочил, не сразу сообразив, что делать, потянул за рукав Часовщика. Тот встал с трудом, опираясь о стену. Дежурный тоже встал и поднял красный флажок. Движение дверей остановилось. Он обернулся к Илье:
  - Ваша.
  Илья помог Часовщику добраться до двери и войти.
  
  По ту сторону.
  
  Комната была крошечной. По форме напоминала опрокинутый наперсток. Всего света в ней от маленькой свечи на крошечно полке на стене и через чудное окошко. Окошко было крошечным, в конце конусообразного углубления в стене. Разглядеть что бы то ни было через него было нельзя. Рядом на табурете стояла большая корзина с насыпанными в нее глазами. Илья стоял около корзины. Они различались по цвету и размеру. Он нерешительно протянул руку и взял один из них. Вот еще один из видов страха, когда не происходит ни чего опасного и ни чего не предвещает опасность, но! Но глядя на что-то понимаешь, это ранее причинило кому-то боль или страдания. Как бывает не по себе, когда смотрят на разбитую машину, или измазанный в кровь асфальт, пытаясь представить, что чувствовал тот, кто попал в аварию.
  Он повертел глаз в руке. Холодный и гладкий, словно стеклянный.
  - Думаю, нужно найти ему пару...- послышался голос Часовщика.
  Илья кивнул, стал аккуратно копаться в корзине. Несколько глаз выпали и покатились. Один из них Часовщик остановил носком ботинка, подобрал и бросил обратно. Найдя, на его взгляд парные, Илья обернулся:
  - Что теперь?
  Он вспомнил кабинет в домишке с крышей из кастрюльных крышек и его хозяина, невесть куда девшегося, а так же то, как тот лихо обращался со своими глазами. Часовщик стоял, прислонившись к стене, выглядел усталым и совсем изможденным. Отсутствие сна совсем его состарило. Вздохнул:
  - Ты... ты все время забываешь... все просто и очевидно. Дети, чей разум чист, думают просто и без затей и они счастливы. Вырастая, люди начинают что-то выдумывать, искать другие более сложные пути, почему-то они отказываются верить в то, что что-то имеет право быть простым и беззатейным...
  Илья нахмурился:
  - Мне нужно подумать.
  - Да пойми, ты! - Часовщик дышал с трудом, казалось, он все свои силы тратит лишь на то, что бы говорить. - Не думай! Не нужно думать, сделай...
  Он запнулся и тяжело дыша, запрокинул голову назад. Илья обернулся к отверстию в стене:
  - Мне просто нужно туда заглянуть... другими глазами, мне нужно...
  Он сунул с отверстие руку и выставил вперед пару выбранных в корзине глаз. Позади послышался тихий, обессиленный смех Часовщика, но Илья старался сконцентрироваться на том, что он чувствует, закрыл глаза. Через некоторое время он стал различать очертания комнаты. Той комнаты, которая вероятно находилась по ТУ сторону. Когда картинка стала ясной. Илья узнал свою спальню. Вот платяной шкаф, тумба, зеркало, кровать с высокими спинками. Юлия. Она спала там, где он оставил ее в последний раз. Илья непроизвольно улыбнулся. Картинка становилась все четче и четче. Вдруг он увидел то, что заставило его напрячься и дернуться вперед, но от комнаты его отделяла стена. На кровати около Юлии сидело существо. Размером раза в два больше чем кошка. Илья словно вцепился в него взглядом, он видел существо вплоть до мельчайших деталей. Костлявое тельце, обтянутое сероватой кожицей, покрытой жидким черным мехом. Выпученные желтые глазки, то и дело хлопали мембранами, уши, словно два обрывка грязной старой тряпки спадали на мордашку. Существо скалилось, словно чувствуя, что за ним наблюдают, оттопыривая вперед нижнюю челюсть с редкими остренькими зубами. Костлявые лапки перебирали волосы на голове Юлии, то и дело прикрывая ладошками глаза или уши. Она спала. Тихо и безмятежно.
  Илья был вне себя от злости. Он кричал, колотил в стену, что бы прогнать сидящее у изголовья Юлии существо, но тщетно. Полностью понимая его беспомощность, оно только злорадно скалилось. Продолжало копошиться в волосах спящей Юлии.
  Илья обернулся. На полу, прислонившись к стене сидел Часовщик. Прикрыв глаза, поджав одну ногу. Он казался спящим. Илья окликнул его, но Часовщик только слабо прохрипел в ответ. Он был слишком стар...
  Илья отступил назад. Стена, в которую он колотил только что, оказалась рыхлой и едва он ее коснулся стала осыпаться песком. Он провел по ней рукой, песок стал осыпаться быстрее и быстрее. Обернулся, песок засыпал Часовщика почти полностью, он не двигался. Илья увязал, песок сыпался все быстрее и быстрее. Он судорожно глотал воздух, разгребая песок, стараясь вытащить Часовщика, но их засыпало. Илья почувствовал, что задыхается. Глаза и рот засыпал песок. В этой комнате была только одна дверь, через которую они вошли. Он попытался вдохнуть...
  
  
  Во вне
  
  
  Когда Илья пришел в себя, первым его чувством был испуг. Вот еще один вид страха. Просто страх, по тому, что не понимаем что происходит до конца. И это самое не понимание пугает. Все непонятное кажется априори опасным. Он открыл глаза и глубоко выдохнул и вздохнул, еще и еще. Словно стараясь избавиться от остатков того воздуха и песка, изгнать его последние атомы из своих легких. Голова невыносимо кружилась, но по мере того, как он приходил в себя, все становилось прежним.
  Он попытался встать, ноги плохо его слушались, руки пробивала мелкая дрожь. Все же поднялся во весь рост. Он, с трудом перебирая ногами и держась за стену, прошел в спальню. На постели лежала Юлия. На боку, поджав под себя ноги, безучастно глядя куда-то перед собой. Горел свет и бра у кровати. Илья не видел, но знал - ОНО там. Он беспомощно вертел головой думая, что предпринять. Взмахнул рукой над Юлией и ладонь только рассекла воздух. Он отступил назад. Взгляд остановился на стоящем на полке карманном фонарике. Фонарь! Фонарь - это важно.
  "Фонарь - это важно"... словно заведенный он повторял слова Ламеля снова и снова. Он схватил фонарь и щелкнул кнопкой, лампочка вспыхнула и погасла. Он принялся его трясти. Фонарь - это важно!
  "С чего вдруг я решил, что это поможет"? Он остановился и хлопнул ладонью в торец рукоятки. Лампочка зажглась. Он выключил фонарь. "С чего? Я просто верю в это и все!" Он выдернул из розетки бра и выключил верхний свет. Комната погрузилась во мрак. Илья прислушался. Теперь он знал, что он хочет услышать, знал, потому, что видел. Через несколько минут он стал различать возню, чавканье и похожий на шипение смех. Где-то поблизости прыснула и зашипела кошка. "Вот. Выходит и ты ее видишь. Уж не в твоей ли голове я застрял? Теперь и я знаю, что ОНО там". Он включил фонарь, хлопнул в торец рукояти ладонью и направил луч на Юлию. Позади нее на постели вскочило НЕЧТО. То самое, костлявое с злорадной мордашкой, которое было ему видно из последней комнаты в Тенториуме. Илья шагнул к нему с фонарем и что было силы закричал:
  - Прочь! Прочь! Я не одам ее, ни тебе ни кому! Прочь я сказал!
  Существо словно снесло сильным потоком воздуха, оно извивалось и визжало в луче фонаря, так, как если бы свет обжигал его. Илья как можно крепче вцепился в фонарь. Существо взвизгнуло и свалилось на пол. В круге света, оставляемого фонарем, метнулось что-то гибкое и проворное. Кошка! Шипение, грохот, визг. И фонарь снова погас...
  Илья бросился к выключателю, но, как назло, не мог нашарить его рукой на стене. Когда свет вспыхнул, все мгновенно затихло. Ни кошки, ни существа не было. На постели сидела Юлия и, жмурясь от яркого света, терла глаза:
  - Что случилось? Я спала...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"