Аннотация: Проды будут выкладываться как сюда, так и в основной текст.
<>
Прода
Конечно, если бы венчание командующего флотом происходило в мирное время, то возле Собора Покрова Пресвятой Богородицы собрался бы почти весь Севастополь. Но война есть война - всё проходило весьма скромно, Эбергард пригласил очень ограниченное количество адмиралов и офицеров. Как оказалось, не зря.
Когда новобрачные вышли из храма, и к ним стали подходить с поздравлениями, Кетлинский, поздравив командующего, тут же сообщил:
- Радио от Кузнецова, ваше высокопревосходительство: 'Из Босфора вышел конвой в двенадцать больших транспортов. В охранении 'Меджидие', 'Пейк' и ещё пять миноносцев'.
Ни Андрей, ни Елизавета, конечно, не рассчитывали не только на медовый месяц, но и на 'медовую неделю', но чтобы так...
- Извини, дорогая - война, - печально улыбнулся адмирал. - Домой тебя отвезут. Не скучай пока.
- Чего-чего ожидала, но чтобы жених сбежал из-под венца... - нельзя сказать, что лицо госпожи Эбергард выражало скорбь и возмущение, но, конечно, радости на нём было мало. - Придётся побыть Пенелопой с первых минут семейной жизни. Ступай. Жду.
- Какого чёрта делают наши агенты в Турции, если выход такого конвоя мы узнаём постфактум? - бесился адмирал по дороге к Графской пристани.
- Андрей Августович, - попытался успокоить командующего Плансон, который вместе с Кетлинским ехал в авто Эбергарда, - имеем то, что имеем...
- Да уж конечно!.. Если я не ошибаюсь, в море из Первого дивизиона могут выйти пока только 'Гневный' и 'Дерзкий'?
- Так точно.
- Немедленно по прибытии в гавань сигнальте им отправляться на перехват. За ними, или вместе с ними, пусть сразу выходят крейсера. А потом и мы с Первой дивизией.
- Простите, ваше высокопревосходительство, - (Плансон, в присутствии подчинённых, разумно решил общаться с командующим со всем подобающим титулованием), - но зачем выходить броненосцам? 'Память Меркурия' и 'Кагул' , да ещё и с 'новиками', и с Третьим дивизионом, и так разнесут весь конвой так, что черепков не останется.
- Почти во всём согласен, но если турки обнаглели настолько, что сунулись в НАШЕ море с конвоем, то могут, убедившись, что обнаружены, вызвать и те германские утюги для прикрытия: 'Хайреддин Барбаросса' и 'Торгут Рейс'. И тогда нашим крейсерам будет уже не сунуться к конвою. А так - проводят до подхода наших броненосцев, а уж потом мы устроим османам массовое кровопускание. Как транспорты перебьём, так и все оставшиеся боевые суда. А если я ошибаюсь - просто проведём дополнительную демонстрацию у вражеских берегов. Постреляем по Зонгулдаку, чтобы султан и его советники поняли, что всё всерьёз и надолго...
Рановато они ввели , вернее, пытаются ввести систему конвоев, - думал Андрей, трясясь в авто по дороге к Графской пристани. - Но пресекать такое необходимо на корню. Кровь из носа - нужно устроить образцово-показательную порку. Достаточно понятно, что на Кавказ следуют подкрепления, боеприпасы и провизия. И ни то, ни другое, ни третье туда попасть не должно. Пусть те, кто стоят против армии Юденича свои подмётки в котлах варят и из пальца стреляют. Тогда Николай Николаевич имеет все шансы уже этим летом взять Эрзерум...
Ни в коем случае нельзя упустить конвой!
Уже сама собой сочинялась радиограмма Третьему дивизиону, что если силы поддержки не успевают - идти в самоубийственную атаку. В конце концов, 'Меджидие' один - прикрыть двенадцать транспортов одновременно он не способен, а остальную шваль 'Шестаковы' расшвыряют по сторонам, если эти турецкие недомерки посмеют вклинится между русскими эсминцами и целью...
Хотя... А куда они денутся? 'Новики', и даже крейсера, если, конечно, не будет серьёзных поломок в машине, успеют присоединиться к дивизиону Кузнецова ещё до того, как конвой дошлёпает до Синопа. А уж к Трапезунду и севастопольские броненосцы поспеют раньше, чем турки. Больше по дороге у этого стада транспортов просто нет портов, в которые все они смогут поместиться и не быть расстрелянными Первой дивизией линкоров Черноморского флота. Даже если со страху начнут рассовывать по одному-два судна во все встречные порты - не принципиально: придём и уничтожим. Так что в голове командующего стал рисоваться приказ дивизиону Кузнецова, совершенно обратный тому, который Эбергард хотел продиктовать изначально: "Третьему дивизиону. Наблюдать действия противника. Докладывать изменения обстановки немедленно. В навязываемый противником бой не вступать, уклониться маневром. При подходе конвоя к порту назначения прибытие транспортов в порт не допустить. На огонь боевых кораблей противника отвечать категорически запрещаю. Повторяю. На огонь боевых кораблей противника отвечать категорически запрещаю. Не отвлекаясь на эти цели атаковать исключительно транспорты любым способом'.
Вице-адмирал Новицкий, которому командующий временно перепоручил свои обязанности, как оказалось, времени зря не терял. Встречавший Эбергарда на ступенях Графской пристани флаг-офицер лейтенант Рябинин, доложил, что 'Кагул' и 'Память Меркурия' разводят пары. 'Гневный' и 'Пронзительный' уже готовы выйти в море.
- Добро, - кивнул Андрей. - Просигнальте, чтобы снимались с якоря. Князь Трубецкой на этот раз успел?
- Так точно, ваше высокопревосходительство! Брейд-вымпел на 'Гневном'.
- Да уж, - усмехнулся про себя адмирал, - после того случая, когда Первый дивизион вышел на перехват 'Бреслау' без своего начальника, каперанг Трубецкой просто поселился на борту 'Гневного' и практически не съезжал на берег, чтобы подобный афронт не повторился.
- На 'Евстафий', - кратко бросил Рябинину командующий, зайдя на борт катера.
Ещё по пути к борту флагманского броненосца Эбергард увидел как задрожал воздух над трубами обоих боеготовых 'новиков' и они вспороли форштевнями волны Южной бухты.
- Успеют. Не могут не успеть, - Андрей напряжённо смотрел вслед уходящим эсминцам. - Даже на семнадцати узлах наверняка перехватят конвой до Синопа. Если, конечно, какой-нибудь шторм не нарисуется... А тогда, вместе с 'Шестаковыми', уже и своими силами способны растерзать сборище турецких транспортов, даже если их охраняет и крейсер...
Глава
Командир 'Меджидие', корветтен-капитан Эрнст Бюхсель был совсем не в восторге от корабля, который пришёлся под его начало. Как и от поставленной начальством задачи: любой ценой привести в Трапезунд конвой из двенадцати больших транспортов и шести малых.
Сам крейсер был той ещё развалиной. Хоть и относительно молодой развалиной. Построили его двенадцать лет назад в Соединённых Штатах, но, оснащённый капризными котлами Никлосса, на данный момент он не мог выдавать не то, что свои паспортные двадцать два узла - с трудом выжимал восемнадцать. Относительно грозные два шестидюймовых орудия были расстреляны в войне с Италией и в Балканских...
То есть боевая единица, называемая бронепалубным крейсером есть, но выполнять обязанности в соответствии со своим рангом не способна. А придётся!
Приданные для охраны конвоя корабли оптимизма не прибавляли: торпедная канонерка 'Пейк-и- Шевкет', эсминцы 'Ядигар-и Миллет' и 'Нумуне- Хамийет' являлись ещё относительно современными кораблями, но 'Драч', 'Мусул' и 'Акхисар', малые миноносцы водоизмещением всего в сто шестьдесят пять тонн с абсолютно смешным вооружением, для прикрытия транспортов, в случае их атаки русскими не воспринимались всерьёз абсолютно.
А довести их необходимо: два полка пехоты из состава Румелийской армии, сорок орудий, снаряды, патроны, провизия, керосин, пять аэропланов...
Бюхселя перед выходом инструктировал сам ...:
- Грузы должны дойти обязательно. В этом не только судьба Турции в нынешней войне, но и судьба Германии. Мы не можем позволить себе лишиться такого союзника, а османы уже готовы запросить 'Аман' у русских. Можете потерять все силы эскорта, погибнуть сами, но транспорты обязаны прибыть в Трапезунд...
Ну да! Командир 'Меджидие' мысленно выматерился по адресу 'умников' в штабах, когда ему доложили, что с норда наблюдаются два дыма. Не предусмотренных дыма.
'Ядигар' был немедленно отправлен в разведку, и вернулся с неутешительной информацией: четыре двухтрубных миноносца.
А тут и гадать не надо - двухтрубными в русском флоте на Чёрном море были только эсминцы типа 'Лейтенант Шестаков'. Те самые, которые несли по два стодвадцатимиллимеровых орудия. То есть - хуже не придумаешь. Даже великолепные большие эсминцы русских, которые, если верить разведке, сейчас стояли на ремонте после боя с 'Бреслау', для 'Меджидие' со товарищи явились бы более удобным и менее грозным противником.
И непонятно, что предпринимать: атаковать русских крейсером и миноносцами - уйдут легко и непринуждённо. В смысле - от крейсера, а миноносцы способные их догнать, дивизиону 'Шестаковых' на один зуб, уничтожат весело и с прибаутками. И тогда уже точно растерзают потом транспорты - не способны будут 'Меджидие' и 'Пейк' вдвоём прикрыть от атак такое количество пароходов - точно раздраконят.
Просто следовать дальше, прикрывая конвой всеми имеющимися силами? - Так наверняка русские успеют подтянуть из Севастополя дополнительные силы, вплоть до крейсеров. И тогда - полный 'Армагеддец' и транспортам, и прикрывающим их военным кораблям.
'Рассовывать' некоторые из конвоируемых судов по ближайшим мелким портам, уменьшив количество прикрываемых? - Грузы не дойдут до Кавказской армии. Во всяком случае, в срок.
Вызвать из Босфора два последних броненосца Турецкого флота? - так те еле-еле девять узлов выжимают...
Плюнуть на всё, и развернуть конвой обратно? - ой как стыдно будет: все начнут пальцами показывать, что испугался, имея крейсер, минный крейсер и пять миноносцев, против четырёх миноносцев противника, и показал им корму...
Но не 'размазать' эти силы равномерно по всей длине каравана, обязательно или здесь, или там прикрытие окажется слишком 'тонким'. А где тонко - там и рвётся. И противнику издали будет очень хорошо заметно, в каком месте эта самая слабина - подальше от 'Меджидие' и от 'Пейк-и Шевкета', а как только начальник конвоя развернёт свой крейсер на прикрытие опасного направления, немедленно перенацелят удар на обнажившийся участок...
Просто цугцванг какой-то: любой твой ход только ухудшает ситуацию на шахматной доске Чёрного моря.
Но, в конце концов...
- Пауль, - повернулся корветтен-капитан к вахтенному офицеру, - пишите.
Лейтенант проворно выхватил карандаш и выжидательно посмотрел на командира.
- Конвой открыт четырьмя русскими большими миноносцами. Даже при таком соотношении сил не уверен в том, что эскорт достаточен для защиты всех транспортов. Предполагаю увеличение сил противника в ближайшие десять - двенадцать часов. Тогда имеется очень большой риск полного уничтожения судов и грузов. Прошу: во-первых, разрешения вернуться со всеми кораблями в Босфор, во-вторых, выслать навстречу дополнительные силы прикрытия для транспортов. Если в течение часа не получу ответ, беру курс на Босфор.
- Немедленно зашифровать и отправить. Идите.
- Разворачиваются, Иван Семёнович! - обеспокоено посмотрел командир 'Лейтенанта Шестакова' Клыков на начальника дивизиона.
- А вы чего ожидали, Александр Михайлович? Что после нашего обнаружения, они как бараны спокойно пойдут на заклание? Нетрудно догадаться, что мы вызвали подкрепления и транспорты где-то на траверзе Синопа или Самсуна перехватили бы наши крейсера... Штурман!
- Слушаю, господин капитан первого ранга!
- Сколько до Босфора?
- Около ста семидесяти миль.
- До отряда Трубецкого?
- Трудно сказать. Два часа назад был в двухстах пятидесяти милях от нас. Сейчас ближе, конечно. Около двухсот двадцати...
- Ясно. Передать князю: 'Конвой развернулся на Босфор. Рекомендую следовать туда возможно полным ходом. Постараюсь атаковать противника'. На связь с Первым дивизионом выходить каждые двадцать минут.
- Крейсер и канонерка разворачиваются на нас! - крикнул сигнальщик.
Хотя его сообщение было и излишним - офицеры и так смотрели только на противника.
- Понятное дело, - хмыкнул Кузнецов, - даже для боевой эскадры такой разворот, да ещё с, почти наверняка, перестроением, это не так уж и просто, а с этими калошами - минимум час уйдёт. И то, если не мешать... А мы уж постараемся добавить веселья в данный процесс. Поднять сигнал дивизиону: 'Больше ход. Выйти в голову отряда противника'.
Русские эсминцы дружно откликнулись выбросом огненных факелов из труб и рванули к головным судам конвоя. Конечно, им приходилось идти по дуге большего радиуса, чем силам турецкого эскорта, но у 'Меджидие' была значительно большая инерция, и он не мог так стремительно разгоняться.
Бюхсель, получив 'добро' на возвращение, и сообщение, что навстречу выходят 'Ярхиссар' и 'Басра', слегка воспрянул духом: появлялся шанс хотя бы вернуться без потерь в конвоируемых транспортах. Но было необходимо уменьшить длину обороняемого кильватера.
На мачту 'Меджидие' взлетел сигнал 'Перестроится в две колонны. Головными 'Родосто' и 'Эресос'.
'Родосто' после разворота шёл первым, а 'Эресос' - седьмым, так что было логично не устраивать чехарду с перестроением и перетасовкой пароходов на ходу, а просто вытянуть две половины конвоя в параллельные линии. Защищать их со стороны моря было бы уже значительно сподручнее...
Причём, в этом случае три из четырёх транспортов везущих собственно войска, находились ближе к берегу, и, в случае чего, имели неплохие шансы выброситься на него и потерять минимальное количество своего 'груза'.
Но для перестроения требовались и время, и пространство. Для отвоевания последнего, командир крейсера приказал обозначить атаку на русские эсминцы.
А те атаки не приняли - они просто уходили вперёд, совершенно конкретно угрожая разнести вдребезги и пополам те транспорты, что шли в голове конвоя.
На защиту атакоопасного направления немедленно рванули ''Ядигар' и 'Нумуние', туда же поспешил 'Пейк'. Но все они вместе взятые, вряд ли были способны остановить атакующий порыв Третьего дивизиона. А 'Меджидие', даже двигаясь по дуге меньшего радиуса, чем русские, не успевал. Тем более, что концевой миноносец русских вдруг отвернул от направления общей атаки, и взял курс на хвост конвоя.
У командира 'Меджидие' достало фантазии, чтобы представить, что способен натворить большой миноносец класса 'Лейтенант Шестаков' , ворвавшись в толпу беззащитных транспортов...
Но главный корабль эскорта имел не только самое сильное вооружение среди всех участников разворачивающихся событий, но и самое большое водоизмещение, что не всегда плюс. А в данный момент, очень серьёзный минус: чтобы развернуться на обратный курс, ему требовалось прочертить по морю дугу с значительно большим радиусом, чем лёгкому русскому эсминцу.
'Лейтенант Зацаренный' уже проходил траверз 'Меджидие', когда тот всего лишь на три четверти развернулся с курса конвоя.
- До противника сорок пять кабельтовых, - доложили с дальномера.
- Баковая - огонь! Вторая - огонь! - Бюхсель понимал, что ожидать попадания на такой дистанции, и при такой скорости цели, наивно, но обозначить угрозу для дерзкого русского миноносца было необходимо.
Носовая шестидюймовка и ближайшая к баку стодвадцатимиллиметровая пушка выпалили почти одновременно. Офицеры крейсера напряжённо наблюдали в бинокли результаты стрельбы. Всплески от падения снарядов выросли достаточно далеко от борта русского эсминца. А он стал отвечать.
Плеснуло двумя вспышками на носу и на корме, и, через пару десятков секунд, снаряды с 'Зацаренного' вспороли волны Чёрного моря всего в полукабельтове от борта крейсера.
А потом обе стороны перешли на беглый огонь.
Казалось бы: эсминец вшестеро уступает крейсеру по водоизмещению, где-то вчетверо в вооружении... Какие шансы?..
Очень неплохие. Особенно, если учесть, что эсминец совсем не собирается топить крейсер, а совсем наоборот - старается максимально быстро разорвать с ним контакт, и обрушить всю свою ярость артиллерийского и торпедного огня на транспорты.
При этом учтём, что миноносец (для комендоров 'Меджидие') цель малая и скоростная, а для тех матросов, что сейчас стоят у пушек 'Лейтенанта Зацаренного', крейсер - цель достаточно большая и, при этом, относительно малоподвижная.
Так что количество стволов не всегда является решающим фактором.
При данном боевом столкновении попадания добился как раз русский кораблик. Попадания не фатального: стодвадцатимиллиметровый снаряд ударил в первую трубу, прилично её раздраконил, осколки и обломки посыпались в первое машинное... Тяга упала... И ход 'Меджидие' упал. Уже до пятнадцати узлов.
'Лейтенантом Зацаренным' командовал капитан второго ранга Подъямпольский. И, как ни странно при такой фамилии - Иван Иванович. Честный и добросовестный службист тридцати восьми лет от роду. Не трус и не герой. В общем - идеальный исполнитель приказов. Но война людей меняет. И в этом конкретном бою кавторанг позволил себе не выполнять приказ командира дивизиона буквально.
- Ну, что, атакуем минами концевого? - глаза старшего офицера эсминца Виноградского так и горели азартом.
- Отставить, Николай Георгиевич, - спокойно осадил лейтенанта командир. - Аппаратам: 'Дробь!', оставаться на прежнем курсе. Приготовиться к развороту на обратный.
- Как же так, Иван Иванович? Приказ атаковать...
- Важнее уничтожить конвой. Не 'откусить' концевого, а отправить на дно всех. Вы же шахматист, и должны знать, что угроза, зачастую, эффективнее, чем атака. Атакуя транспорт, мы очень здорово рискуем получить попадание с крейсера. И одному Господу известно, куда оно придётся. Весьма вероятно, что придём в небоеспособное состояние. И тогда нас либо добьют, либо поспешат на помощь той мелюзге в голове каравана, которую, я очень надеюсь, уже начали громить остальные наши эсминцы. А вот пока мы висим на хвосте, турок не посмеет оставить свои транспорты без защиты. Так что мы тихо и спокойно пойдём за конвоем, и, как говорят в Одессе, будем делать нервы этому 'Меджидие'. А вот когда подойдёт Трубецкой со своими 'нефтяниками', вместе с ними начнём терзать этот караван. А может, даже и крейсеров дождёмся. До Шиле туркам спрятаться негде. Так что не будем торопиться...
- Эрнст, мы действительно ничего не можем сделать, - старший офицер 'Меджидие' пытался хоть как-то успокоить своего командира. - Только оставаться при концевых транспортах и молиться, чтобы русские не перетопили наши миноносцы в голове каравана.
- Понимаю. Прекрасно понимаю, что сделать мы ничего не можем, - Бюхсель ещё раз с ненавистью глянул в сторону дымящего на кормовых румбах 'Зацаренного'. - Но до жути противно ощущать, что ты ничего не можешь сделать, чтобы выполнить полученный приказ. Каким бы идиотом ни был тот, кто этот приказ отдал.
- Увы. Наше начальство, кажется, так и не научилось уважать русских, хотя те уже не раз показали нам, что умеют воевать. Во всяком случае, здесь, на Чёрном море. А теперь...
- А теперь, у нас очень призрачный шанс дотянуть до ближайшего порта, спрятаться там, и, как можно скорее, разгружать суда. Ибо я не столь наивен, чтобы считать противника дураком - следующим же утром возле Шиле будут русские броненосцы, и уж они-то размолотят всё, что находится в акватории порта. Транспорты уже не спасти - хотя бы грузы...
Русский миноносец, тем временем, уже достаточно далеко удалился за корму последнего из транспортов, и принял к берегу. То есть спрятался от огня кормового орудия крейсера за силуэтами концевых судов конвоя, но, при этом не прекратил угрожать им немедленной атакой, если 'Меджидие' вдруг посмеет оставить хвост колонны без прикрытия своими пушками.
А от головы конвоя уже донеслись звуки первых выстрелов.
- Иван Семёнович! - взлетел на мостик 'Шестакова' минный офицер. - Радио с 'Зацаренного'.
- Читайте.
- 'Имел перестрелку с крейсером, повреждений не имею, наблюдал разрыв на его первой трубе. Крейсер сбавил ход. Занимаю позицию в кильватере конвоя. Крейсер меня сторожит. Вперёд не идёт.'
- Всё?
- Всё!
- Молодец Подъямпольский! Умница! Связал эту лоханку, что могла нам помешать! - Кузнецов даже не скрывал своего, может и слишком преждевременного, ликования. - Ну что, теперь и нам не грех попытать счастья... -Где Трубецкой?
- В ста десяти милях к норду. Идут к Шиле на двадцати узлах. Крейсера Покровского отстают на тридцать миль. Курс тот же.
- До Шиле от нас?
- Чуть больше сорока миль.
- Могут не успеть. Радируйте князю, что я рекомендую ему увеличить скорость хотя бы до двадцати пяти узлов, иначе есть риск упустить конвой.
- Ну а мы, - каперанг повернулся к Клыкову, - попытаемся тормознуть эту компанию. Поднять сигнал дивизиону 'Приготовиться к атаке!'.
- На транспорты? - удивился командир миноносца.
- Именно на эскорт. Даст Бог, мы сумеем здорово побить эти корабли. И тогда 'новикам' уже почти ничто не сможет помешать разнести эту свору в щепки. Я помню приказ командующего, но был бы он сейчас на моём месте - сам бы свой приказ и нарушил...
'Пейки-Шевкет', 'Ядигар' и 'Нумуне' шли на правом крамболе конвоя ожидая атаки русских на грузовые суда с носовых румбов, и будучи готовыми эти атаки отразить. 'Отразить', конечно, сильно сказано: шести стодвадцатимиллиметровым орудиям Третьего дивизиона турки могли противопоставить две стопятки на 'Пейке' и четыре трёхдюймовки на эсминцах.. То есть бой вырисовывался три на три, но вес бортового залпа русских превышал таковой у турок более чем в два раза.
Но, во-первых, никто не отменил приказа защищать транспорты любой ценой. Даже ценой своей жизни и жизни корабля, на котором ты отправился выполнять боевую задачу. Вряд ли турецкие и немецкие моряки знали о приказе, который отдал своим полкам в далёком восемьсот двенадцатом году русский генерал Остерман-Толстой, когда ему доложили, что войска несут огромные потери от вражеской картечи, 'Что делать?' - спросили графа. 'Ничего не делать. Стоять и умирать!'...
Неважно. Они были военными моряками. Они были военными. И никто не посмеет утверждать, что турецким или немецким солдатам и матросам в ту войну недоставало мужества...
А во-вторых, никто не отменял 'золотого снаряда', попадания, которое могло в корне изменить ход почти любого боя. Иначе и воевать смысла не было: просто посчитать количество пушек и штыков перед началом любого сражения и признать того, у кого этого добра побольше победителем.
И никому не нужно было бы тонуть, сгорать в казематах, истекать кровью...
Но в бой шли. Шли меньшими силами на большие. Творили чудеса и, в конце концов, побеждали!
Так что экипажи турецких миноносцев смертниками себя отнюдь не ощущали. Тем более, что знали, что им на помощь готовы придти три малых миноносца. Хоть пушечки на тех стояли и совсем 'игрушечные', но торпедные аппараты имелись А от Босфора на всех парах спешили 'Ярхиссар' и 'Басра' - тоже не особо сильные корабли, но в данной ситуации и они очень пригодятся... Если успеют...
Третий дивизион (без 'Зацаренного') мог себе позволить потратить время на перестроение, и, организованный из трёх эсминцев кильватер обозначил курс на сближение с силами эскорта. Головным шёл, разумеется, 'Лейтенант Шестаков', за ним 'Капитан Сакен', и замыкающим 'Капитан-лейтенант Баранов'.
На этот раз чуда не произошло. Русские комендоры имели лучшую выучку, их пушки были большего калибра, (а значит и точнее). Так что первое попадание пришлось в 'Пейк'. Рвануло как раз у кормового орудия, которое и вышло из строя. Навсегда...
Прилетело и 'Ядигару' во вторую трубу, у 'Нумуне' полыхнуло пожаром на баке. Турки, для начала, отметились попаданием трёхдюймового снаряда в кормовой мостик 'Сакена', а потом... А никакого 'потом' и не было.
Для кораблей эскорта. Их просто стали исколачивать снарядами. Организовалась некая 'миницусима': чем сильнее тебя бьют сейчас, тем сильнее будут бить с каждой новой минутой. И с каждой новой минутой ты будешь отвечать из всё меньшего количества стволов. И число боеспособных пушек не перестанет неумолимо уменьшаться...
Да! 'Лейтенант Шестаков' горел, его кормовая пушка замолчала, 'Капитан Сакен' слегка сел носом, 'Баранов' пока заметных повреждений не имел, но турецкие корабли прикрытия вообще превратились в пылающие руины: 'Пейк' сел носом по самые клюзы, 'Ядигар' пылал от носа до кормы, его артиллерия молчала, 'Нумуне', лишившись обеих труб, и имея серьёзный крен на правый борт, отползал к малым миноносцам...
Бюхсель понял, что конвой, во всяком случае, основную его часть, не спасти. На мачты 'Меджидие' взлетел сигнал транспортам: 'Выбрасываться на берег!', и крейсер поспешил на помощь избиваемым кораблям прикрытия.
Видя надвигающийся крейсер, Кузнецов благоразумно отвёл свой дивизион к норду, а вот Подъямпольский как раз не преминул воспользоваться представившейся возможностью - его 'Лейтенант Зацаренный' густо задымил из обеих труб и пошёл атаковать отворачивающий к берегу пароход, везущий (вернее теперь - вёзший) в Трапезунд два батальона из состава Румелийской армии.
- Оба аппарата: 'Товьсь!', - Подъямпольский хищно смотрел на наплывающий борт турецкого судна.
- Десять кабельтовых. Рано, - Виноградский здорово нервничал.
- Доложите, когда будет пять!
Минуты тянулись как часы, транспорт совершенно конкретно нацелил свой форштевень в сторону берега...
- Пли!
Вспыхнули пороховые заряды в аппаратах, торпеды нырнули в воду и пошли... Промахнуться было практически невозможно. Борт парохода вспороло взрывом... Вторым...
Судно, буквально за пару минут легло на борт, продержалось в таком состоянии ещё минуту, показало киль и... И всё.
Над поверхностью Чёрного моря обозначилось около пары сотен голов...
Заниматься спасением тонущих было некогда, в этом случае не стали бы спасать даже своих: вражеский конвой стал дружно разворачиваться в сторону берега, и стало совершенно понятно, что турки хотят спасти от полного разгрома хоть что-то...
Русским же необходимо постараться, чтобы это 'что-то' оказалось минимальным. До берега должно добраться как можно меньшее количество вражеских судов, дабы они успели спасти наименьшее количество перевозимых грузов.
'Лейтенант Зацаренный' разрядил два свои торпедные аппарата из трёх в предыдущую цель, заряжание в них новых самодвижущихся мин требовало времени и хотя бы частично спокойной обстановки, но ни того, ни другого в наличии не имелось, поэтому следующего турка эсминец атаковал артиллерией.
В открытом море такому судну как 'Кармен' хватило бы двух-трёх попаданий с русского эсминца, чтобы оно гарантированно не добралось до берега, но тут было не открытое море - вот оно, анатолийское побережье. Меньше мили.
Поэтому 'Зацаренный' открыл ураганный огонь из обоих своих орудий, чтобы не допустить спасение транспортом груза, который он вёз.
На борту парохода один за другим разгорались пожары, разрывы русских попаданий рвали левый борт, и один из снарядов угодил-таки в машинное отделение. Вода, хлещущая через пробоины, стала подбираться к котлам. И механики, поняв, что их 'Кармен' получила смертельную рану, стали срочно травить пар. Над морем пронёсся рёв умирающего судна. До берега ни ему, ни углю, которое оно везло, дойти уже было не суждено...
- Радио от Кузнецова: 'Вернуться к дивизиону'.
Но командиром эсминца овладел азарт боя:
- Сейчас. У нас ещё одна мина в кормовом, и пять кабельтовых до ещё одного жирного 'хряка'. Отстреляемся по нему - тогда можно будет и возвращаться. Баковая! Огонь по ближайшему транспорту! Полный ход на него!
Комендоры носового орудия работали просто на пистолетной дистанции, на стремящемся к берегу турке буквально за минуту заполыхал пожар во всю корму, а выпущенная с трёх кабельтов торпеда просто не могла промазать... Она и не промазала. Практически под винтом парохода встал водяной столб взрыва, и судно, здорово притормозив, потихоньку начало задирать форштевень над волнами.
Третий из турецких транспортов отправлялся на дно вместе мукой, горохом и консервами, которые вёз. 'запас калорий', который мог поддерживать силы целого корпуса турецкой армии на Кавказе около месяца, опускался на дно Чёрного моря.
Бюхсель понял, что конвой погиб. Погиб окончательно и бесповоротно. А, если продолжать защищать отданные под охрану транспорты, то погибли и силы прикрытия.
Можно не сомневаться, что солнце взойдёт на востоке.
Можно не сомневаться, что утром придут русские крейсера. И тогда они размолотят своим калибром как грузовые суда, так и 'Меджидие' с ошмётками минных кораблей прикрытия...
Нужно спасти хотя бы боевые корабли.
- Передать по радио, дублировать фонарями, флагами: 'Выбрасываться на берег, спасаться по возможности, поджигать или подрывать суда по эвакуации экипажа'.
На самом деле, приказ выбрасываться на берег, был излишним - капитаны турецких судов и так взяли курс на отмели.
И заскрежетало сталью днищ по камням дна. Обшивка пропарывалась легко, и вода радостно устремлялась в трюмы. Но это было уже не важно. Главным на данный момент являлось спасти перевозимых солдат и экипажи. А все 'неодушевлённые' грузы предать огню или уничтожить любым другим способом.
Если отметить место, где происходила данная драма на карте - просто точка. Точка на бумаге и всё...
Но реально участок самоубийства конвоя представлял собой около восьми миль по берегу. И это уже не 'точка'.
А русские эсминцы разошлись так, что 'Меджидие' не мог прикрыть все направления их предполагаемых атак - не хватало ни пушек, ни скорости... Ничего не хватало!
И, времена, когда побеждённому противнику строили 'золотой мост', то есть давали возможность беспрепятственно отступить, давно прошли. Если враг, которого ты сейчас можешь убить, уйдёт - завтра он убьет тебя. Или твоего товарища...
На войне не убивают людей - там уничтожают врагов. И совершенно неважно, что человек, в которого ты направил свою винтовку (пушку, пулемёт, шпагу, копьё...) сам по себе очень хороший человек. Что у него есть родители, жена, дети, друзья...
Ты должен его убить, если он не бросил оружие, и не поднял руки!
Это ВОЙНА, БУДЬ ОНА ПРОКЛЯТА!
И Третий дивизион начал деловито разбрасывать из своих пушек над местом высадки совсем недавно принятые на эсминцы шрапнели. В небе одно за другим вспухали комки разрывов и пули, которыми были заполнены снаряды, стали собирать свою кровавую жатву среди ошалевших от ужаса турецких солдат и матросов.
'Меджидие' метался вдоль берега, отгоняя нахальные русские кораблики огнём, но, во-первых, количество орудий на нём имелось весьма ограниченное, к тому же вышла из строя носовая шестидюймовка, а во-вторых, он физически не мог прикрыть столь длинную береговую линию, на которую повыбрасывались конвоируемые суда.
Львы, или даже гиены, нападая стаей, вполне способны убить слонёнка, охраняемого матерью - они просто постоянно атакуют с разных сторон, дробят внимание огромного и мощного животного, отвлекают на себя, отскакивают в случае атаки, а в это время, другие охотники наносят детёнышу рану за раной, пока тот не истекает кровью...
Аналогично действовали и корабли Кузнецова: 'Лейтенант Шестаков' и 'Капитан-лейтенант Баранов' угрожали западной оконечности места 'высадки', а 'Капитан Сакен' и 'Лейтенант Зацаренный' - восточной. Видя приближающийся крейсер, немедленно прекращали обстрел и отходили, а в это время открывали огонь их коллеги по дивизиону.
Когда загрохотали взрывы на транспортах, когда на них стали разгораться пожары, командир 'Меджидие' и конвоя понял, что уже имеет моральное и юридическое право отводить на запад приданные ему силы эскорта. Иначе к Босфору не придёт никто.
Захромали на запад 'Пейк'., 'Ядигар', 'Нумуние' и совсем уже ничтожная мелочь, которая сегодня не посмела даже вмешаться в бой.
На Чёрное море стремительно падала ночь. Именно 'стремительно': здесь вам не средняя полоса России, и уж тем более не Балтика - ничего постепенного в смене дня и ночи.. Солнце не закатывается за горизонт, а ныряет за него...
Стемнело резко. Кузнецов не стал преследовать уходящие боевые корабли турок - он и так выполнил свою задачу: на побережье пылали девять вражеских транспортов.. Кавказская армия турок не получит ни подкреплений, ни провизии, ни топлива, ни снарядов, ни пушек, - всё это горит и тонет здесь и сейчас.
Задача была выполнена. Причём с минимальными потерями на 'Геройском' дивизионе.
А вот у Бюхселя рисовались проблемы: довести корабли эскорта до Босфора, и не напороться при этом на русские крейсера - та ещё задачка...
Поэтому 'Нумуние', который не был способен держать даже семь узлов, при прохождении траверза Шиле, немедленно отправили в эту рыбацкую гавань, чтобы он хотя бы не висел гирей на остальном отряде..
На следующий же день, его нашли во время рекогносцировки 'Гневный' и 'Пронзительный', которые ночью промахнулись мимо основных сил прикрытия конвоя. Нашли. И, не заходя в гавань, если таковой можно назвать пляж, отгороженный от моря цепочкой мелких островов и рифов, испепелили третий из четырёх современных эсминцев турецкого флота.
А вот остальным силам Бюхселя повезло: ночью случилась авария на 'Кагуле', да и 'Память Меркурия' стал сдавать - всё-таки паспортные узлы в 'молодости' - это одно, а вот рваться практически через всё море на пределе возможностей - совсем другое. Не выдерживают ни люди, ни механизмы...
В общем: крейсера Покровского, подходя к Босфору, увидели только дымы входящих в него кораблей...
Но, собственно операция, можно сказать, завершилась успешно: все турецкие транспорты и один боевой корабль уничтожены, практически все перевозимые ими грузы - тоже, так что Черноморский флот имел право отпраздновать ещё одну победу.
Глава
А ещё через неделю в строй вошли подводные лодки 'Тюлень' и 'Нерпа'. После наскоро проведённых испытаний, обе отправили к устью Босфора, чтобы турки убедились, что теперь на Чёрном море существует опасность и подводная...
Вдоль анатолийского побережья уже патрулировал дивизион 'Ж': 'Жуткий', 'Жаркий', 'Живой' и 'Живучий'. Не зря патрулировал: пусть ни одного крупного парохода на зуб эсминцам и не попалось, но, пытающихся прорваться с грузами к кавказским портам шхун, они угробили четырнадцать экземпляров.
Ещё три утопили подлодки. И одну шхуну 'Тюлень' приволок на буксире в Севастополь. Вместе с грузом табака, который она везла.
В начале апреля, в состав Черноморского флота вошли 'Счастливый', 'Быстрый' и 'Громкий', а до этого отремонтировали 'Дерзкий' и 'Беспокойный', то для Андрея вообще исчезла проблема в плане контроля выхода из Босфора в Чёрное море.
Проблема обозначилась совсем в другом месте: флот Антанты начал бомбардировку Дарданелл...
К устью пролива собрали шесть английских и четыре французских броненосца, линейный крейсер 'Инфлексибл' и супердредноут 'Куин Элизабет' - последний, явно для того, чтобы англичане смогли проверить в хоть каком-то бою свои новые пятнадцатидюймовые пушки. Ещё, имелись четыре лёгких крейсера, шестнадцать эсминцев и подводные лодки в количестве семи штук. Кроме того, в состав эскадры адмирала Кардена входил авиатранспорт 'Арк Ройал' с семью аэропланами на борту. Авиация, понятное дело, предназначалась для корректировки стрельбы с линейных кораблей.
Первый выстрел прозвучал с линейного корабля (броненосца) 'Корнуолис' по форту Оркание...
Дарданелльская операция англо-французского флота началась...
Сначала англичане решили, что и тройки броненосцев достаточно, чтобы разгромить турецкие батареи с их практически допотопными пушками. Форты действительно замолчали. И аэропланы доложили об эффективности стрельбы. Однако, когда 'Вендженс' подошёл поближе, чтобы присмотреться к фортам, Кум-Кале, Оркание и Седд-эль-бахир, немедленно ожили. Чуть позже к ним присоединился форт Хеллес.
То есть, шестичасовая бомбардировка так и не сломила огневого сопротивления фортов. Со спустившимися сумерками огонь союзного флота был прекращён.
Ещё пять дней обстрел турецких позиций не производился из-за дурной погоды, но впоследствии англо-французские корабли взялись за батареи всерьёз: четыре броненосца обрушили шквал снарядов, стреляя на ходу, а еще три плюс сам 'Куин Элизабет' били с якоря, с дальней дистанции.
После того, как по фортам были выпущены около полутора сотен двенадцатидюймовых снарядов и, вдобавок, три десятка пятнадцатидюймовых, артиллерия турок замолчала, и началось траление у входа в пролив. Однако, собственно перед входом в Дарданеллы мин обнаружено не было, и флот адмирала Кардена осмелел: на следующий день броненосцы 'Маджестик' и 'Альбион' начали расстреливать оставленные форты с близкой дистанции, но все карты англичанам спутала подошедшая полевая тяжёлая артиллерия противника. Необнаружимая, с близкой дистанции, она засыпала корабли англичан таким плотным градом снарядов, что те вынуждены были прекратить обстрел и отойти.
Кроме полевых батарей к месту боевых действий подошла и собственно турецкая пехота. Она не напрягаясь вышвырнула немногочисленные английские десанты, которые по мелочи пытались напакостить на батареях, но пакости успели получиться исключительно мелкие.
Стало понятно, что одним флотом захватить Дарданеллы не получится. Стало понятно, что крайне желательно синхронизировать атаки южного и северного проливов...
Из Уайт-холла в Петербург полетели телеграммы, а из Петербурга в Севастополь...
Вице-адмирал Плансон с ещё несколькими офицерами штаба отбыли в Ставку, чтобы представить планы действий Черноморского флота в предстоящей операции...
А адмирал Карден всё-таки согласился с необходимостью привлечения войск для взаимодействия с флотом. Но теперь приходилось сделать паузу, подождать подхода корпусов из английских колоний, и из метрополии.
Хотя из последней обещали выслать только королевскую морскую дивизию в одиннадцать тысяч штыков, но её можно было использовать в качестве 'наконечника копья' для всего остального десанта, числом более шестидесяти тысяч человек...
Глава
Андрей прекрасно помнил, чем кончится попытка союзных эскадр сунуться в Дарданеллы. Нет, нет, никакого пиетета к союзникам, которые внаглую использовали Россию и русские войска в той войне, для решения собственных проблем он не испытывал, но ситуацию, несомненно, нужно было использовать. Своей властью командующий Черноморским флотом издал приказ о мобилизации всех судов, которые были пригодны для перевозки десантников и выброске солдат на берег. Не на любой, конечно. Но, в окрестностях Босфора имелось немало пляжей, куда десантироваться и удобно, и несложно. И любые полевые батареи в такой местности подавить не проблема, а 'стационарные' форты - вообще 'орешки на один зуб'. То есть те, которые прикрывали предполагаемое место высадки десанта - в устье Босфора батареи стояли совсем другие, сами вполне 'зубастые'. Так что решаться всё должно было на суше, силами десанта. И успех операции зависел в первую очередь от того, какие силы сможет оторвать от себя армия, чтобы высадка смогла состояться.
Плансон удивил телеграммой, что Государь своей властью приказал отменить наступление в Галиции и направил аж целый корпус в Одессу. Туда же должен был прибыть Гвардейский экипаж.
Командующий флотом уже много раз про себя матернулся, что морской пехоты не только ещё нет, но и уже нет. И очень удивлялся, что даже опыт русско-японской войны не заставил ни одну армию мира задуматься о создании столь необходимого вида вооруженных сил. Конечно, Эбергард не мечтал о полках лихих морпехов своего времени, но почему были упразднены морские полки в русской пехоте около восьмидесяти лет назад? Неужели Великой Державе не требовались солдаты, которые умели не только сражаться в поле, но и обученные бросаться в бой, спрыгнув с палубы корабля?
Но имеем то, что имеем... Придётся выбрасывать на 'берег турецкий' вчерашних крестьян, большинство из которых не видели в своей жизни водоёма крупнее речки возле родной деревеньки. Имелась проблема и с артиллерией. С десантной. Без пушек не повоюешь ни на море, ни на суше. А в армии уже давно царствовал снарядный голод. И орудийный, кстати, тоже. Но, тем не менее, ограбить армейцев всё равно придётся. Как на предмет собственно пушек, так и на предмет боеприпасов - флотом Босфор не взять, только с берега.
И с авиацией рисовались проблемы - можно было использовать исключительно гидросамолёты с авиаматок, то есть до захвата существенного плацдарма на анатолийском побережье можно рассчитывать максимум на полтора десятка крылатых машин, что, учитывая масштабы предстоящей операции, весьма немного. Да и проигрывали летающие лодки своим сухопутным собратьям чуть ли не по всем лётным характеристикам.
Чтобы хоть как-то подготовить своих комендоров к стрельбе по босфорским фортам, Эбергард вывел флот на бомбардировку Трапезунда. Стратегического значения на данный конкретный момент операция не имела, но лучше потренироваться в стрельбе по вражескому порту, чем гвоздить снарядами по собственному побережью. Прошло всё без особых проблем, но и без таковых же успехов, на которые, впрочем, командующий Черноморским флотом и не рассчитывал. Отстрелялись пристойно, наблюдались пожары на складах в порту, утоплен плавучий кран, пара батарей при порте достаточно быстро была подавлена огнём.
На обратном пути заглянули к Зонгулдаку, убедились, что серьёзных попыток разблокировать ворота порта не предпринимается, постреляли средним калибром по порту, и вернулись в Севастополь.
Как раз в это время прибыл из ставки Плансон.
Передал Эбергарду все околоматерные комментарии сухопутных генералов по поводу того, что их наступление на Венгерской равнине сорвал какой-то 'водоплавающий' ...
Но поскольку сам император присутствовал на совещании, то он повелел выделить на операцию по захвату Босфора не один пехотный корпус, а ещё и 'Старую Гвардию' - Преображенский и Семёновский полки.
Все назначенные войска должны были прибыть в Одессу и Херсон в течение трёх месяцев. Надлежало должным образом подготовить их транспортировку к турецкому берегу.
Однако пришлось отвлечься на незапланированную операцию.
Англо-французский флот предпринял ещё одну попытку форсировать Дарданеллы, и потерпел сокрушительное поражение: в устье пролива союзные броненосцы встретил такой плотный огонь, что у кораблей не оказалось никакой возможности встать на якорь для организации обстрела берега. Корабли заметались по бухте Эренкиой, где турки заранее выставили заграждения. Эта пляска на минах закончилась так, как и должна была закончиться: подорвались и затонули английские линейные корабли 'Иррезистибл', 'Альбион', 'Оушен' и французский 'Буве'. Ещё несколько получили повреждения различной степени тяжести.
Флот поспешил отойти к месту базирования - острову Тенедос.
Турция, терпевшая до этого поражение за поражением, как на суше, так и на море, отвесила наконец-то смачную оплеуху самой Владычице Морей, и воспряла духом. Необходимо было срочно погасить этот разгорающийся во всех слоях Османской империи оптимистический порыв, и Черноморский флот получил приказ в ближайшее время обстрелять укрепления Босфора.
Сама идея бомбардировки фортов Босфора у Эбергарда неприятия не вызывала - потренироваться, тем более, почти ничем не рискуя, было совсем невредно, но имелись два 'но': во-первых, турки, наверняка, учтут результаты обстрела, сделают выводы и примут меры. И штурмовать после этого вражеские укрепления вторично станет неизмеримо сложнее...
А, во-вторых... 'Императрица Мария' готовилась вступить в строй. Дредноут, который своей мощью подавлял всё, что могло появиться в Чёрном море. Кроме разве что 'Куин Элизабет', если этот сверхдредноут вдруг просочился бы через проливы и решил бы повоевать против своих союзников...
Но на 'Марию' следовало, для начала, установить ту самую дюжину двенадцатидюймовых пятидесятидвухкалиберных пушек Обуховского завода, которые прибыли в Севастополь.
Конечно, несмотря на свою 'тонкую броневую шкурку', самую, наверное, тонкую среди всех дредноутов мира, не считая своих балтийских собратьев типа 'Севастополь', 'Мария' смогла бы отбиться от любого агрессора на этом море исключительно из своего противоминного калибра - великолепных стотридцаток, которых у неё имелось преизрядное количество.
А появления вражеских подводных лодок пока не наблюдалось ни разу.
Тем не менее - присоединение к флоту корабля, который один был мощнее и ценнее, чем вся Первая дивизия линкоров следовало провести в достаточно торжественной обстановке. Чтобы каждый матрос увидел эту непререкаемую мощь и подумал: 'Ну, теперь мы этим сукам покажем!..'.
Однако, вступление дредноута в строй ожидалось не ранее середины мая, а из Ставки приказывали обозначить атаку укреплений Босфора практически немедленно. Оставалось только подчиниться. Благо, что Эбергард заранее озаботил своего начальника штаба составлением плана этого 'мероприятия'.
'Евстафий', 'Иоанн Златоуст', 'Пантелеймон' и отозванный из Батумского отряда 'Три святителя' вспороли своими форштевнями волны, и пошли из Севастополя к проливу. К тому, что является границей между Европой и Азией. Не одни пошли, конечно: 'Кагул', 'Память Меркурия' и 'Алмаз', разумеется, сопровождали свои линкоры. В стороне рысил Первый дивизион эсминцев в количестве четырёх вымпелов, а замыкали ордер ещё несколько истребителей - дивизион 'З': 'Заветный', 'Зоркий', 'Звонкий', 'Завидный' и 'Лейтенант Пущин'.
Эсминцы Кузнецова сопровождали шедшие отдельно гидроавиатранспорты 'Александр' и 'Николай', к скорейшему вводу в строй которых командующий флотом приложил в своё время все силы. В результате черноморцы получили авианесущие корабли почти на год раньше, чем в покинутой Андреем истории. А летающие лодки с 'Николая' успели уже и приобрести некоторый боевой опыт в Зонгулдакской операции.
Тральщики с собой не брали - в случае чего эту работу можно было взвалить на дивизион 'соколов' - серую скотинку войны на Чёрном море. Эти устаревшие кораблики, являлись одновременно и самыми универсально используемыми: и противолодочной обороне наиболее активно обучались, и тралению, и от 'эсминцевских' обязанностей их никто не освобождал...
- Ох, и валяет наших недомерков, Андрей Августович, - в голосе командира 'Евстафия' смешивались и тревога, и лёгкое пренебрежение. - Неровён час, перевернётся кто.
Неласковая ранневесенняя волна действительно кренила узкие корпуса лёгких миноносцев так, что со стороны это выглядело просто угрожающе.
- Разве были доклады с дивизиона Мордвинова о каких-то проблемах?
- Никак нет, ваше высокопревосходительство! - почему-то перешёл на официальное титулование Галанин. Видно лицо адмирала выразило его мысли по поводу попытки каперанга порисоваться.
- Тогда и вибрировать раньше времени нечего.
Эбергард, конечно и не планировал производить траления и миноносцы Шестого ему особо и не были нужны в данной операции, но чем чёрт не шутит - может турки умудрились поставить минные банки на почти запредельных глубинах...
Радовать противника победами ещё и у Босфора никак не следовало.
На мостик поднялся Плансон. На шее у него теперь поблескивал белой эмалью Георгий третьей степени. Государь, после визита в Севастополь, весьма щедро отблагодарил черноморских моряков. Кресты сыпались на мундиры как из рога изобилия. Как адмиралам и офицерам, так и нижним чинам. Практически все представления на награждения удовлетворялись. Черноморский флот стал самым 'крестоносным' соединением вооружённых сил России.
Эбергарду был пожалован орден Александра Невского с мечами. Но его на ленте через плечо носить положено - так что только для 'парадных' случаев. И, неважно, что выше только 'Андрей Первозванный', 'Георгий' и 'Владимир' первых степеней... Не будешь же, как дурак, шляться по кораблям и улицам с алой лентой через плечо, чтобы окружающие видели, что ты кавалер столь высокого ордена.
Даже то, что вдобавок были пожалованы мечи к 'Владимиру третьей степени', что превращало орден 'за выслугу лет' в почётную боевую награду, Эбергарда-Киселёва особо не грело. Именно потому, что эти ордена не соответствовали лично сделанному Андреем в последнее время - ведь с самой Зонгулдакской операции лично он ни в одном бою не участвовал: и потопление 'Бреслау' и разгром конвоя осуществляли лёгкие силы флота, а командующий из Севастополя этим практически даже не руководил. Да и грядущий обстрел босфорских укреплений явно славы не прибавит.
- С какого места начнём обстрел, Андрей Августович? - поинтересовался у адмирала начальник штаба?
- А сам как считаешь наиболее разумным?
- Думаю, что стоит ударить по укреплениям на мысе Эльмас, чтобы максимально привести их в негодность. Именно они будут представлять наибольшую помеху при десантировании в следующий раз.
- Вот именно поэтому мы так поступать и не будем...