Королёва Зинаида Алексеевна : другие произведения.

Дважды В Реку Не Войти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ДВАЖДЫ В РЕКУ НЕ ВОЙТИ
  Повесть
  
  Алена Иконкина возвращалась домой в необычное время: их завотделением отмечала свое шестидесятилетие в ресторане. Чтобы не пойти -- не было даже мысли, потому что она в приказном порядке обязала явиться всех. И в своей грубоватой форме прокомментировала: "Дурочки, когда еще вам выпадет такой счастливый билет -- посетить самый престижный ресторан за чужой счет и не быть никому обязанной? Вы думаете, что новый завотделением вас пригласит? Какую-нибудь одну -- да, а всех -- дудки. Это чтобы меня выпроводить на пенсию организовали такой шикарный банкет, а так на свою мизерную зарплату, равную стоимости хорошего ужина в этом ресторане, вы в него не попадете. Пользуйтесь моментом -- вы запомните этот вечер на всю жизнь".
  И она оказалась права -- вечер получился изумительным: те три часа, на которые снимался зал, пролетели незаметно. Необычно веселый и находчивый тамада так искусно вел застолье, что скучать никому не пришлось. И многие приоткрыли свои скрывающиеся таланты -- пели, плясали, читали стихи.
  А как прекрасно играл оркестр! Особенно парень с саксофоном. А когда он брал флейту, то замирало все вокруг: переставали жевать, ходить, говорить -- все слушали, затаив дыхание и мысленно переносясь в свои затаенные места, бережно хранимые в уголочках памяти. От этой мелодии душа очищалась от накопившейся коросты. Хотелось то ли плакать и молиться, то ли смеяться и петь. Играл на флейте обыкновенный русоволосый молодой мужчина среднего роста, лет тридцати пяти. Но когда его флейта издавала эту божественную музыку, то он превращался в сказочного красавца, в волшебника.
  Алене захотелось прийти сюда еще раз. Она разузнала, когда играет оркестр, сколько будет стоить ее желание, ее прихоть, и теперь шла домой и думала о предстоящем посещении ресторана. Она так размечталась, что даже не заметила, как миновала арку и оказалась на середине своего двора. Привычный за последний месяц страх пронзил все тело -- было такое ощущение, что ее будто раздевают донага и рассматривают каждую клеточку, каждый волосок.
  Алена затравлено огляделась -- нигде ни души. Зачем-то посмотрев на часы, круто развернулась и бегом перебежала двор. Оказавшись под аркой, она вжалась в стену, чтобы видеть свой подъезд. Почти тотчас его дверь раскрылась, и оттуда вышел незнакомый верзила, посмотрел в сторону арки, перебежал двор и скрылся в подъезде стоящего напротив дома.
  О, как жильцы Алениного дома возмущались постройкой этой десятиэтажки -- дом не только загораживал свет, но отнял возможность держать окна не зашторенными, так как стоял в такой близости, что из окна в окно было видно все, как на ладони.
  Алена пробежала арку и, оказавшись на центральной улице, вошла в открытый продуктовый магазинчик. На ее счастье за прилавком стояла знакомая продавщица, ее недавняя пациентка. Не раздумывая, Алена забежала за прилавок, присела на корточки и приложила палец к губам. Продавщица пододвинула к ней пустые коробки и прикрыла рабочим халатом. Минуты через две хлопнула входная дверь, и почти сразу же хлопок повторился.
  Продавщица тревожно посмотрела на Алену:
  -- Кто это, Алена Павловна? Странный тип такой -- глаза у него нехорошие, злые.
  -- Сумочку пытался отобрать, -- придумала Алена. -- В какую сторону он побежал?
  -- Направо помчался. Я сейчас посмотрю, -- продавщица выглянула за дверь и облегченно вздохнула. -- За угловым домом скрылся, а вслед за ним еще один побежал. Кажется, пронесло.
  -- Спасибо, что укрыли, -- поблагодарила Алена. -- Дайте мне пачку пельменей, и я побегу, пока не вернулись. А вам не страшно одной ночью торговать?
  -- Я сейчас закрою дверь, а торговать буду в окошко. Что поделаешь, такая наша жизнь -- никому нет дела до нашего страха. А на жизнь надо зарабатывать, семью кормить, -- женщина тяжко вздохнула.
  Алена, купив пельмени, заспешила домой. Весь путь от начала арки и до своей двери она шла быстрым шагом и непроизвольно считала шаги -- их оказалось ровно пятьдесят. Пятьдесят шагов страха.
  Вот и спасительная дверь, за которой можно спрятаться. Но что это? Ключ застревает в замочной скважине и с трудом поворачивается. Кто-то открыл отмычкой и вошёл? А если он еще там?! Но здравый рассудок подсказал, что это был именно тот верзила, который вышел из подъезда, а потом побежал за ней. А почему бежал? И почему не сразу, а после того, как побывал в подъезде соседнего дома? Кто послал его -- тот, второй, бежавший за ним следом? Или кто-то третий, следивший за ней из окна?
  Все эти вопросы молниеносно пронеслись в голове Алены, она глубоко вздохнула, как будто набирала силы для решительного действия, и широко распахнула дверь, вглядываясь в темноту коридора, затем шагнула через порог и щелкнула выключателем: в коридоре разлился мягкий, приглушенный свет от нежно-матового настенного светильника. Уже решительней она шагнула в комнату и включила свет -- на нее глянула незашторенная чернота окна. Алена вздрогнула: не может того быть -- она несколько недель не раздвигала шторы! Значит, он был здесь! Она метнулась к окну и стала поспешно задергивать штору, и тут же почувствовала этот невидимый, но очень страшный звериный взгляд, который и послужил причиной тому, что она перестала раскрывать шторы. Этот взгляд сковывал ее, вселял страх. Алена метнулась на кухню, окно которой выходило на противоположную сторону, и увидела, что к шторе не прикасались, она была плотно задвинута. Проверив ванную, она вернулась в коридор -- входная дверь все еще оставалась открытой. На лестнице послышались шаги -- кто-то поднимался снизу.
  Алена захлопнула дверь, набросила цепочку и бессильно опустилась на пуфик возле трюмо. Она старалась понять, зачем входили в квартиру? У нее нет ни дорогих вещей, ни денег. И они, по-видимому, знают об этом, потому что ничего не тронуто. Неужели приходили только затем, чтобы раздвинуть штору? Чушь какая-то. Зачем? Чтобы тот, третий, следил за ней? Но кто она, чтобы удостоиться такой чести?
  О таких женщинах, как она, говорят: ни кожи, ни рожи. В детстве мать звала ее: "Ах ты, дурнушка моя". Серая мышка -- вот кто она. Это прозвище шло за ней из садика в школу, затем в институт и докатилось до работы. Она слышала это сегодня на банкете, когда кто-то из сотрудников произнес удивленно: "Смотрите, наша Серая мышка, оказывается, умеет веселиться!"
  Да, она всегда старалась жить тихо, незаметно, точь-в-точь, как мышка. Это она переняла от матери. Ее предостережения: "не шуми, соседи услышат, донесут", въелось в душу и плоть Алены, наверное, с самых пеленок. Ее родители росли вместе в поселке переселенцев недалеко от Сусумана. Дедушка по отцовской линии был репрессирован, и после окончания срока заключения был поселен в поселке золотодобытчиков. А дедушка по материнской линии работал главврачом в приисковой больнице. Алена слышала об этом по скупым рассказам матери -- та не любила вспоминать о той жизни, может быть, потому, что когда ее родители уезжали с прииска на материк, то в дороге попали в аварию и погибли. А Аленина мама в это время училась в институте на материке и смогла продолжить учебу благодаря Павлу, будущему Алениному отцу, который всю заботу о ней возложил на свои плечи. После окончания института они оказались в районной больнице, где работают и по сей день.
  Алена тоже закончила мединститут и получила направление в Верстовск. До этого года она спокойно работала в больнице, тихо жила в полученной квартире, потихоньку обставляла ее мебелью: каждая покупка для нее была большой радостью, праздником. И вот теперь эта напасть, этот страх, от которого не знаешь, куда деться.
  * * *
  На следующий день после работы Алена побродила по магазинам и, не заходя домой, вновь пошла в ресторан -- что-то влекло ее туда, как будто там искала спасение, хотя прекрасно знала, что шла туда, чтобы послушать божественную музыку флейты.
  В ресторане она попросила администратора посадить за столик поближе к оркестру и сразу же вся погрузилась в музыку, не замечая, сидит ли еще кто за ее столиком или нет. Она искала успокоения, хотела облегчить душу, но страх, поселившийся внутри, не уходил. И ей хотелось плакать, даже рыдать от обиды. Такое с ней было впервые за ее тридцать прожитых на этой земле лет.
  Музыка смолкла, музыкант скрылся за ширмой. Алена только теперь заметила, что была одна за столиком, на котором стояли только приборы. К ней подошел официант и недовольно спросил:
  -- Заказывать будете что?
  -- Да, да, -- поспешно ответила Алена. -- Пожалуйста, салат, что-нибудь из второго на ваше усмотрение и воды минеральной.
  Официант записал заказ и приветливо улыбнулся, но Алена не поняла, кому была предназначена его улыбка, потому что он смотрел мимо нее.
  Неожиданно кто-то встал сбоку и тихо спросил:
  -- Разрешите присесть за ваш столик?
  Алена взглянула на мужчину и не поверила себе: рядом стоял тот самый музыкант-виртуоз, играющий на саксофоне и на флейте.
  -- Садитесь, -- растерянно ответила она, не зная как себя вести.
  Парень уверенно сел и тронул официанта за рукав:
  -- Костя, накрой мне здесь, -- он посмотрел на пустой стол и решительно продолжил: -- И в двойном размере. Ты меня понял? И побыстрее.
  -- Все понял, Андрюша, сию минуту будет исполнено, -- официант быстро отошел от стола и почти бегом пересек зал.
  -- Вы были вчера на банкете. Что сегодня заставило вас прийти одну? -- парень неназойливо рассматривал Алену.
  -- Одной лучше, спокойнее. Я пришла послушать музыку.
  -- Может быть, и так. Вчера вы слушали вдохновенно, наслаждаясь музыкой, сливаясь с ней воедино. А сегодня вы были отдельно от нее. У вас в глазах страх. Что произошло за эту ночь, почему поселилась в вас эта тревога?
  -- А вы хороший психолог, -- удивилась Алена и профессиональным изучающим взглядом посмотрела на парня.
  -- Так я пока работаю, мои глаза от безделья изучают физиономии посетителей, -- парень просто и открыто улыбнулся. -- Да, мое имя вы слышали, а как зовут вас, я могу узнать?
  -- Алена, -- доверительно, как близкому другу ответила она и тоже улыбнулась.
  -- Алена -- какое красивое имя, -- произнес Андрей. -- Так что же произошло с вами? Ваш страх пробивается даже сквозь улыбку. -- Андрей смотрел, все так же улыбаясь. В его светло-карих глазах появилось соучастие, а в голосе звучала тревога. И Алена, такая скрытная молчунья, вдруг начала рассказывать. Она спешила высказать свою боль, свой страх, стремясь освободиться от них, облегчить свою душу. Она говорила и ничего не замечала вокруг. И только когда закончила, увидела, что стол накрыт, а Андрей уже почти доел свою порцию.
  -- Вы очень неосторожны, Алена, -- предупредил Андрей.
  Алена вспыхнула от неловкости и опустила низко голову -- у нее было такое чувство, будто получила увесистую оплеуху. Увидев ее замешательство, Андрей смутился и попытался объяснить свои слова:
  -- Вы не так меня поняли, Алена. Я имел в виду то, что вы даже не заметили присутствие официанта. А то, что вы рассказали -- очень серьезно и не каждый должен слышать это... -- Он заметил, как к Косте подошел парень, что-то спросил, кивнув головой в их сторону. -- Вот что, Алена. Я сейчас пойду, поработаю, а вы опорожните все тарелки -- вы же голодны. И до моего прихода не сделаете ни единого шага -- мне необходимо осмотреть ваш двор и вашу квартиру: все намного серьезнее, чем вы предполагаете. Вы меня поняли? Где находится ваш дом, точный адрес?
  -- Больничная 15, квартира 25, -- машинально ответила Алена и удивленно посмотрела на Андрея, но, увидев его строгий взгляд, пришла в замешательство: почему он смотрит на нее, как на давно знакомого, близкого человека? Почему он вообще подсел к ней? Чтобы познакомиться? Это исключено, она -- серая мышка. А зачем тогда? Кто он?
  К ним подошел Костя.
  -- Мной кто-то интересовался? -- спросил Андрей, глядя на него невинным взглядом ребенка.
  -- Да, -- Костя осторожно повел глазами в сторону Алены. По ее телу пробежали тысячи мурашек от внезапно пронзившего холода.
  -- Вот что, дружочек, принеси-ка нам пару крем-брюле, пару мороженого и попроси Валюшу посидеть с моей гостьей, чтобы она не скучала.
  Костя молча ушел, а Андрей встал, задвинул стул под стол.
  -- А вы правильно выбрали место -- надо всегда садиться спиной к стене, чтобы не получить внезапный удар, и лицом к двери, чтобы видеть всех входящих. Посидите немного одни, сейчас придет Валюша -- она не даст вам скучать. А уходим мы вместе, договорились? -- голос у Андрея был приветливым и в то же время с металлической ноткой -- человек с таким голосом не терпит возражений.
  Алена молча кивнула головой в знак согласия. Андрей прошел к ребятам из оркестра, но не взял инструмент, а снял микрофон и сел на стул. А к Алене подошли Костя и рыжая девушка неопределенного возраста от 20 до 30 лет. Она села за столик с таким уверенным видом, как будто уже сидела здесь и отлучалась по необходимости.
  -- Ленок, ты чего не ешь отбивную? Давай со мной за компанию, -- Валентина стала аппетитно есть принесенную Костей отбивную.
  Глядя на нее, и Алена принялась за свою порцию. Ела, улыбалась, как и Валентина. Оркестр играл танцевальную музыку, а Андрей тихо пел. Среди танцующих выделялся один кривляющийся парень в пестрой рубашке, завязанной узлом на животе, и в закатанных до колен джинсах.
  Валентина, заметив, что он кружится недалеко от их столика и посматривает в их сторону, тихо сказала:
  -- Если этот цветной попугай подойдет к тебе, то не ходи с ним танцевать.
  -- Почему? -- удивленно спросила Алена, хотя сама и не думала о танцах.
  -- А он выбирает жертву и заставляет её делать стриптиз -- разрезает платье сзади, и она предстает перед залом в девственном виде.
  -- По какому же принципу он выбирает жертву? -- Алена вспомнила, как в прошлом году к ним в отделение из ресторана привезли молоденькую девочку с порезом на спине. Микрохирурги пять часов "штопали" ее, но так и не смогли поставить на ноги, она осталась инвалидом-спинальником.
  -- Он человек подневольный, кого прикажут, над тем и насмехается, -- угрюмо произнесла Валентина, краем глаза наблюдая за парнем.
  -- У кого же в неволе он находится? -- удивилась Алена.
  -- Все мы тут под одним хозяином, под Мурашом ходим, -- грустно усмехнулась Валентина.
  -- Под Мурашом?! -- еще больше удивилась Алена. -- Послушай, Валюша, а откуда ты узнала мое имя, я же не называла его? -- Она с любопытством смотрела на свою соседку.
  -- А это незнакомый парень спрашивал о тебе у Кости: "О чем Ленка говорит с Саксофоном?" Все завсегдатаи ресторана так зовут Андрея. Костя сказал, что не слышал, а тот сует деньги и говорит: "А ты постарайся услышать". Костя осадил его, а тот несколько раз выходил в фойе и говорил по мобильнику, а потом подходил к этому цветному Хмырю -- по-видимому, задание получали.
  -- А Хмырь часто тут бывает? -- Алена старалась вспомнить, где раньше слышала такое прозвище.
  -- Бывает частенько, это же их зона...
  Валентина вдруг побледнела, и Алена, проследив направление ее взгляда, увидела, что парень приближается к столику, а ребята-оркестранты удерживают вскочившего Андрея. Хмырь был уже у их столика, вот он опустился на колено перед Аленой и, кривляясь, заговорил:
  -- Красавица моя, не надоело тебе скучать, сидя за столом?
  Осчастливь меня, успокой мое сердце, потанцуй со мной. А я развеселю тебя, моя конфеточка, -- парень говорил, а в глазах его были насмешка, издевка и предвкушение потехи.
  Алена спокойно посмотрела на него и тихо сказала:
  -- Перестань кривляться, Хмырь. Твое поведение не понравится Мурашу. Так что ты свободен, спектакль отменяется.
  Хмырь какое-то мгновение смотрел на Алену остекленевшими глазами, а затем вскочил и бегом направился к выходу.
  Алена глубоко вздохнула и посмотрела на Валентину -- та сидела с открытым ртом.
  -- Валюша, не смотри на меня так удивленно. Сейчас бы мой преподаватель по психологии поставил мне пятерку, -- Алена улыбалась, она была очень довольна собой: страх ушел из ее души. Почему -- она пока не знала, но это произошло, и ей было радостно.
  Алена с аппетитом съела крем, мороженое и все запила минералкой.
  Проходивший мимо оркестрант, не останавливаясь, сказал, приветливо улыбаясь:
  -- Идите, вас ждут.
  Валентина поспешно поднялась со стула и сумрачно произнесла:
  -- Пошли быстрее.
  Алена посмотрела в сторону оркестра -- Андрея там не было. Она поняла, что допустила какую-то ошибку.
  Они прошли через весь зал и повернули к запасному выходу -- там, за дверью их ждал Костя. Он нетерпеливо произнес;
  -- Шустрее, девочки, шеф заждался, -- он подхватил Алену под руку и вывел во двор, где стояла машина с включенными подфарниками. Задняя дверца открылась и Алена села в машину -- в салоне был один Андрей. Костя сел рядом с Андреем. К нему на колени запрыгнула большая собака. Она старалась лизнуть в лицо то Костю, то Андрея.
  -- Сидеть, Факел, сидеть, -- строго, но спокойно приказал Андрей. Собака молча, нехотя легла в ногах у Кости.
  -- Молодец, псина, хорошо себя ведешь, -- похвалил ее Андрей.
  Собака прижалась головой к руке Кости, который гладил ее. Алена все время наблюдала за собакой -- она ей нравилась и в то же время она их боялась, особенно вот таких больших. А Факел поднял голову и так горделиво посмотрел на Алену, как бы хвалясь: "Вот я, какой хороший, сам хозяин отметил это". Алена улыбнулась и, глядя в глаза собаке, произнесла вслух:
  -- "Хвальбишка".
  Собака низко опустила голову, а Андрей удивленно посмотрел на Алену:
  -- Вы о ком?
  -- Это у нас секретный разговор с Факелом, -- усмехнулась Алена, наблюдая, как собака украдкой из-под лапы смотрит на нее.
  -- Вы научились с ним разговаривать? Странно, он же у нас нелюдимый. Вы, похоже, околдовали его. -- Андрей осуждающе посмотрел на Факела: -- Ты почему без разрешения хозяина знакомишься?
  Факел прижал уши к голове и зарыл ее в лапы.
  -- У вас у всех, видать, обоюдное колдовство, не поймешь, кто кого заворожил, -- усмехнулся Костя, повернувшись к Алене, и в этот момент обратил внимание на ее булавку-брошь.
  -- А у вас с Валюшей одинаковое украшение. Красивая брошь.
  -- Она мне одолжила ее на время. Не простая вещица, -- Алена сняла булавку и стала ее крутить в руках, рассматривая со всех сторон: внутри броши что-то светилось.
  Андрей тоже посмотрел на брошь и полюбопытствовал:
  -- Давно ты ее подарил?
  -- Я не дарил, она вчера нашла ее в зале, -- пояснил Костя.
  -- Это хорошо, когда находят. Еще бы ум кое для кого найти, -- с досадой, недовольно проговорил Андрей и постучал пальцем по чемоданчику, лежащему у Кости на коленях.
  Костя удивленно посмотрел на Андрея, а потом открыл чемоданчик, взял оттуда датчик прибора и приложил к броши. Прибор замигал, запищал. Костя присвистнул удивленно и растерянно посмотрел на Андрея.
  -- Что ты там включил пищалку, поищи хорошую музыку, -- крикнул тот.
  Собака насторожилась, встала на задние лапы и понюхала брошь.
  -- Правильно делаешь, молодец, тебе это сейчас пригодится, -- похвалил Андрей.
  Некоторое время они ехали молча. Алена была в полном смятении, она поняла, что эта брошь не простая, а из группы подслушивающих устройств. Если Валентина воткнула брошь специально, то кто же эти ребята? Она так далека от всех подобных дел, что даже ни малейшего представления не имела об этом -- не любила она всякие детективные фильмы, книги с погонями и убийствами.
  Машина подъехала к их дому и прямо к ее подъезду. Алена еще раз поразилась -- выходит, Андрей и раньше бывал в этом доме? А он спокойно посмотрел на Алену и спросил:
  -- Я не ошибся? Вы посидите здесь, а мы сходим, посмотрим обстановку. Ключи от квартиры передайте Косте, они с Факелом пойдут первыми.
  Алена отдала ключи, и Костя с собакой скрылись в подъезде. Андрей пересел на его сиденье и повернулся к Алене.
  -- Я подключил сигнализацию, если кто подойдет к машине, то мы услышим. А так сидите спокойно, но если кто будет любопытствовать через лобовое стекло, то просто пригнитесь. Я пошел, -- Андрей захлопнул дверцу и тоже скрылся в подъезде.
  Алена осталась одна. Она сидела, вжавшись в угол сиденья, боясь пошевелиться -- а вдруг что заденет и сработает сигнализация? Во дворе не было ни души -- вероятно, было очень поздно. Она свои часы оставила дома и теперь не знала, сколько времени прошло. Но, судя по тому, что почти все окна темные, значит уже за полночь. Только несколько окон светилось в соседнем доме на втором этаже прямо напротив ее квартиры. Любопытно, кто там живет? Постой, ведь она была в этом подъезде зимой, когда свирепствовала эпидемия гриппа. Врачей в поликлиниках не хватало, и задействовали специалистов из стационаров.
  В каких квартирах на втором этаже она была? Та-а-ак, 68-я была пуста... Стоп, там горит свет! Кто там поселился? А еще в какой свет -- в 65-й? Там живет инвалид-спинальник с матерью. Алена еще целую неделю ходила, делала ему массаж, а потом сама свалилась, и все посещения закончились. Очень неприятный тип, но мать жалко стало.
  Алена увидела, как из арки вышел мужчина, направился к соседнему дому и скрылся в третьем подъезде. Это был Хмырь. Но он был не один -- за ним следом шел парень, который в ресторане расспрашивал Костю.
  В окне 68-й квартиры замелькали тени. Алена испугалась, что кто-то из них пойдет в ее подъезд. Она продолжала наблюдать за их окном. Но в этот момент из ее подъезда вышел Костя, открыл дверцу машины и вывел Алену -- она, как ей показалось, в один прыжок преодолела расстояние от машины до подъезда и скрылась там.
  Войдя в комнату, она увидела свет только в коридоре. Андрей и Факел были в кухне.
  -- А почему вы здесь не включаете свет? Здесь спокойно. -- Алена смотрела на собаку, стоящую возле балконной двери.
  -- Факел не может подтвердить, что все спокойно. Правда, псина? -- Андрей потрепал собаку по холке. -- А кто ваш сосед по балкону?
  -- Сосед? Михаил Иванович. Нормальный человек. А что случилось?
  -- Вот этот "нормальный человек" в час ночи стучит вам по балконной решетке, -- усмехнулся Андрей.
  -- Значит, что-то случилось, просто так он не будет стучать, -- Алена открыла дверь, вышла на балкон и увидела соседа, заглядывающего на ее балкон.
  -- Что случалось, Михаил Иванович? -- тревожно спросила Алена.
  -- Это я у вас должен спросить, голубушка, -- сердито произнес сосед. -- Где вы пропадаете? Тут без вас в вашу квартиру заходят мужчины.
  -- Это ко мне родственники приехали, -- солгала Алена.
  -- Родственники, а я, старый дурак, милицию вызывал. Предупреждать надо, -- совсем рассердился сосед.
  -- Когда вы вызывали, Михаил Иванович? -- встревожилась Алена.
  -- Когда? Днем, конечно, когда они были. Милиция приехала, а их след простыл. Стражи порядка осмотрели дверь -- она закрыта, следов взлома нет. Перелезли на ваш балкон, посмотрели в окно -- ничего подозрительного не увидели. Позвонили к вам на работу, но вы уже ушли. Вот оставили номер телефона, просили позвонить. А сейчас собака у вас появилась. Я переживаю, перепугался, что с вами что-то случилось, -- на лице Михаила Ивановича виднелась небритая щетина. Это было не похоже на него -- всегда подтянутый, опрятно одетый, он обычно выглядел лет на десять моложе своего возраста.
  -- Да, собачка есть, -- Алена заглянула в кухню и позвала: -- Факел, иди, познакомься.
  Собака выбежала на балкон, подошла к перегородке, посмотрела на Михаила Ивановича и лизнула его руку.
  -- О, какая собачка умная, -- удивился сосед. -- Не буду вас задерживать. Спокойной ночи, Алена Павловна.
  -- Спокойной ночи, Михаил Иванович. Спасибо вам за внимание. -- Алена зашла в кухню, закрыла балконную дверь и зашторила окно.
  -- Кто он? -- спросил Андрей.
  -- Он -- пенсионер, отставник в чине полковника, -- Алена подала Андрею бумажку. -- Что делать -- звонить, не звонить?
  -- Непременно звонить. Завтра утром. Скажете, что все на месте, вероятно, воров спугнул сосед. Такая установка пока.
  А теперь о другом: квартиру мы немного почистили, может быть, не полностью, но "мусора" набрали, вот взгляните, -- Андрей показал несколько штук цветных кнопок, булавок типа той, что подарила Валентина. Все это лежало в полиэтиленовом мешке.
  -- Что же вы будете делать с ними?
  -- В мусоропровод пойдут. Иного места им нет. Посмотрите повнимательнее в ванной -- ничего странного там нет? -- он распахнул перед ней дверь, но свет не включил.
  Алена взглянула на зеркало -- оно вновь висело не как у нее, прямо, а скошено над ванной, и оно было немного больше.
  -- Зеркало другое и висит не так.
  -- Я понял. Костя, надень очки и поработай на верху в углу напротив зеркала. Какой-то любитель порнографии побывал у вас. А вы, Алена Павловна, идите на кухню. Если можно, то приготовьте кофейку.
  Алена пошла на кухню и обратила внимание на глазок входной двери -- он был вставлен наоборот.
  -- Андрей, глазок! -- испуганно крикнула она.
  -- Что -- глазок? -- не понял он.
  -- Посмотри, он вставлен наоборот! Я вчера утром его переделывала, а сейчас он опять неправильно стоит, -- Алена заметила, что страх вновь вползает в душу.
  Андрей подошел к двери, открыл, посмотрел на лестничную площадку и, убедившись, что там никого нет, переставил глазок. Он посмотрел на испуганную Алену, спросил:
  -- Так говорите, что вчера переделывали? Я догадываюсь, как страшно быть под пристальным взором какого-то маньяка.
  -- Да, вы правы. Но самое страшное, что не знаешь его цели, не знаешь, что ему надо, иначе можно было бы определить его дальнейший ход. Тише, на лестнице шаги, кто-то поднимается.
  Алена посмотрела в глазок и отпрянула в угол -- на площадке возле ее двери стоял Хмырь.
  Андрей отстранил ее и дал знак, чтобы она ушла в кухню. Следом за ней туда вошли Андрей и Костя.
  --На площадке стоит сплошной мат. Косте надо срочно уехать -- машину нельзя оставлять во дворе. Чтобы он смог выйти через первый подъезд, необходимо потревожить вашего соседа, -- Андрей вышел на балкон, а за ним Алена и Костя.
  Михаил Иванович стоял на балконе. Андрей тихо переговорил с ним, и Костя перелез через барьер. Алена с Андреем дождались, когда Костя на машине проехал мимо них, и только тогда прошли в комнату.
  Алена села на диван и подобрала под себя ноги. Андрей прошел к входной двери, посмотрел в глазок, затем устроился в кресле, с которого видна входная дверь.
  -- А где Факел? -- вопросительно посмотрела Алена,
  -- У двери, как и положено. Он же сторожевой пес. Вы можете подремать, он хорошо несет службу -- в случае тревоги разбудит.
  -- Что-то не хочется, -- Алена удобнее устроилась в углу дивана, подложив под бок думочку.
  -- Зря, а я могу заснуть. Если зашумлю во сне -- не пугайтесь, -- Андрей снял пиджак и повесил на стул, туфли тоже скинул и устроился в кресле, далеко вытянув ноги.
  Так прошло минут тридцать. Неожиданно у двери Факел стал стучать по полу хвостом. Андрей моментально вскочил, сунул ноги туфли и оказался в коридоре.
  Алена передвинулась на другой конец дивана и выглянула в коридор: Андрей смотрел в дверной глазок, а Факел стоял на задних лапах и тоже тянулся к глазку. Андрей погрозил на него и прошел в комнату.
  -- Что там? -- тревожно спросила Алена, а сама продолжала с улыбкой смотреть на собаку, которая, как ворчливый старый дед, устраивалась возле двери: она ложилась головой то в одну сторону, то в другую, и наконец растянулась вдоль всей двери.
  -- Что-то не нравится собачке?
  -- Да, кто-то ходит по лестнице. Вы всех жильцов знаете в подъезде? -- Андрей вновь сел в кресло.
  -- Почти всех. А почему вы спрашиваете о жильцах?
  -- Кто-нибудь подозрительный живёт в подъезде?
  -- А что вы имеете в виду? -- удивилась Алена?
  -- Например, пьяницы, наркоманы?
  -- Нет, у нас спокойный подъезд.
  -- А подростки? Кто может возвращаться в это время?
  -- Не знаю. Если свои, то будет слышно, как хлопнет чья-то дверь в квартиру, -- Алена прислушалась к удаляющимся шагам.
  -- Точно, дверь не хлопала, значит, был кто-то чужой.
  -- А собачка спит, -- Алена с тревогой смотрела на дверь.
  -- Пусть спит, он и во сне все чует. Алена, вы не задумывались о том, кого вы могли так заинтересовать?
  -- Я?! Заинтересовать? Нет, это исключено, -- убежденно произнесла она.
  -- Почему вы так уверенно говорите? -- удивленно посмотрел на нее Андрей.
  -- Потому что я -- Серая мышка.
  -- Кто вам сказал эту глупость? Любая женщина может заинтересовать мужчину по тем или иным качествам. Придется вам пошевелить извилинами, повспоминать.
  -- Не хватает какой-то детали в цепочке, чтобы получилась ясная картина, нарисовался полный образ, -- задумчиво произнесла Алена.
  -- Это из какой области? -- спросил Андрей.
  Чем дольше он общался с Аленой, тем интереснее было ему с ней разговаривать. В последние годы он был очень замкнутым, необщительным и даже подозрительным. А если беседовал с кем, то этот разговор велся на общие темы, был неглубоким, поверхностным и проходил как бы мимо него. И только с Костей они понимали друг друга с полуслова и даже по взгляду. Было ли это дружбой или большим доверием -- он не думал об этом, старался ничего не конкретизировать, не подводить итоги. А с Аленой ему было легко, просто, и больше хотелось узнать о ней.
  -- Это из психологии. Я только что закончила курсы. Чтобы понять причину чего-то, необходимо выстроить картину, предшествующую этому событию.
  -- Точно. Вот и давайте выстраивать эту картину, -- согласился Андрей.
  -- Кто такой Мураш? -- неожиданно спросила Алена.
  -- Мураш?! -- оторопело переспросил Андрей. -- Это главарь крупной банды. Но никто не знает, кто он, какой он, что из себя представляет. Главарь-невидимка. Скажите, а от кого вы услышали эту кличку?
  -- От Валюши. Она сказала, что вы все ходите под Мурашом. И вы тоже? -- Алена пристально смотрела на Андрея, стараясь ничего не упустить из его ответа, чтобы понять, кто же он.
  -- Если я работаю в его зоне, то приходится подчиняться его требованиям -- таков закон местных джунглей.
  -- Почему вас зовут Саксофоном, а не по имени? Вот Костю зовут Косточкой, -- Алена вытянула затекшие ноги и вновь перебралась в свой дальний угол на диване.
  -- Костя -- Фитиль, а Косточкой его зовет Валентина, она имеет на это право.
  -- Они дружат?
  -- Они -- спят. А есть ли между ними дружба -- не интересовался. В этой среде все по-другому, не как у вас, дневных жителей. А мы -- ночные мотыльки и бабочки. У нас совершенно иные ценности, иной ритм жизни, не похожий на ваш, обычный.
  -- А вас устраивает этот ритм? -- Алена начинала утверждаться в своей догадке, что Андрей -- чужой в этой ресторанной сутолоке. По-видимому, он случайно там оказался, это не его среда.
  Андрей встал и холодно, недовольно посмотрел на Алену -- свет из коридора немного освещал комнату, и они вполне ясно видели друг друга.
  -- Это не имеет отношения к делу. Или вы хотите вновь остаться один на один с этими недоносками? -- резко произнес он.
  -- Нет! -- испуганно воскликнула Алена и села на краешек дивана, свесив ноги на пол. Она поняла, что вторглась в запретную зону, куда ей нет хода. -- Извините, если я вас обидела, -- тихо произнесла она, потупив взор.
  -- Обидели?! Да что вы, мы просто отклонились от темы, -- уже мягче ответил Андрей.
  Он не понимал себя: зачем притащился в эту квартиру? Прав Костя -- дерьма в городе полно, все не вывезешь, надо о себе думать, тем более, что это его не касается. И все же что-то заставляло его сидеть здесь, а что конкретно -- он не знал.
  -- Вы бывали в соседнем доме? -- по-прежнему мягко спросил Андрей, как будто и не было этой внезапной вспышки.
  -- Да. -- Алена старалась отвечать коротко.
  -- А в подъезде напротив вас?
  -- Да. Вас интересует квартира с синим балконом?
  -- Точно. Кто там живет?
  -- Один больной парень-спинальник.
  -- Что это значит -- спинальник? -- не понял Андрей.
  -- Это те больные, которые неподвижны.
  -- Как вы оказались у него? Это связано с вашей работой?
  -- В какой-то степени да. Во время эпидемии гриппа нас привлекли к работе с больными. Мне достались два дома -- наш и напротив. Всю неделю ходила по вызовам. К Мурашенко попала в первый день, а затем по собственной инициативе пять дней делала ему массаж.
  -- Вы сказали -- Мурашенко? Какой он? Опишите его подробней. Какое у него заболевание? -- Андрей сел в кресло и напряженно смотрел на Алену.
  -- Какой он? -- переспросила Алена. -- Когда-то, по-видимому, был привлекательным, а сейчас это обрюзгшая, зажиревшая бесформенная туша килограммов на сто двадцать. У него ранение в позвоночник, он -- участник боев в каких-то горячих точках.
  -- А руки у него действуют? -- Андрей встал, облокотился на спинку кресла.
  -- Да, хотя парализация прогрессирует. Я полгода не видела его, не знаю, что с ним. А тогда руки были цепкие, будто клещ впивается -- не оторвешь.
  -- Будто клещ, говорите? Пришлось мне однажды встретиться с таким человеком...
  Андрей вспомнил, как в одном из боев увидел раненого солдата из другого отряда. Идти он не мог -- нога в голени болталась на коже и белых жилах. Андрей привязал палки к ноге парня, взвалил его на спину и поволок. А тут с фланга неожиданно стали стрелять. Так этот гад бросил Андрея на землю и прикрылся им как щитом. А руки такие цепкие -- не вырвешься. У того солдата началась гангрена, но все же он выжил. Как выяснилось на следствии, это был Клещ.
  -- А почему вы перестали делать ему массаж?
  -- Я заболела. А вообще причина другая -- он очень неприятный тип. Его взгляд мерзок порой, особенно когда улыбается, а когда серьезен, то он становится жестоким, злобным -- будто из подземелья холодом веет, -- Алену даже передернуло.
  -- У него на ноге есть шрам? Вспоминайте, доктор, вспоминайте, это очень важно, -- Андрей сел на диван поближе к Алене.
  -- Да, на правой ноге -- рваный шрам от осколка. А почему вы не спрашиваете о его голосе? Вам же нужны особые приметы, так? -- Алена с вызовом посмотрела на Андрея.
  -- Вы правильно догадались. Так какой же у него голос? Сиплый?
  -- Точно, сиплый. Вы его знаете?
  -- Определенно не могу сказать. А почему у него такой голос, вам неизвестно?
  -- Он в тринадцать лет переболел сифилисом. Его заразила женщина в три раза старше его.
  -- Это примерно 39-40 лет? -- голос у Андрея вздрогнул и от волнения стал с хрипотцой.
  Он не мог спокойно сидеть и потому встал и нервно вышагивал от кресла к дивану. Остановившись напротив Алены, воскликнул:
  -- Не может быть! Неужели мне так крупно повезло?! Не может того быть! Столько искать и наконец найти. Мурашенко -- Мураш. Но причем тогда Клещ? Вы правы, не хватает какой-то маленькой детали, чтобы получить точный образ.
  -- А почему Клещ, Андрей? С Мурашенко я сейчас нарисовала полную картину, разобралась с зеркалами в ванной и в его квартире. Да и с подслушивающими штучками тоже. А вы хотите мне все спутать.
  -- Вы сказали -- зеркала в его квартире? Какие они, где установлены? -- насторожился Андрей.
  -- У него странная квартира -- вся в огромных зеркалах. Они всюду. Напротив его кровати стоит телевизор с большой увеличительной линзой. А во второй комнате как лаборатория какая-то -- там сидел парень с наушниками, а второй вынес только что проявленную пленку.
  -- А где же спит мать? -- Андрей говорил, а сам прислушивался к шороху на площадке.
  -- Ее диван стоит на кухне...
  Алена смотрела на Андрея, прильнувшего к глазку. На площадке послышался крик: "Помогите!", стук во все двери, затем зашумели "Милиция!" и все стихло.
  Андрей отошел от двери -- лицо его было серо-белым. Он посмотрел растерянно на Алену, позвал ее на кухонный балкон и там тихо прошептал:
  -- Если я сейчас не уйду отсюда, то вы увидите меня лет через десять -- на лестнице труп, а у меня судимость. Вот такой пасьянс, милый доктор.
  Алена посмотрела на балкон соседа и не поверила своим глазам -- между их балконами вместо перекладины из трубы стояла деревянная перегородка! Но она вдруг чуть отодвинулась, и Михаил Иванович шепотом позвал:
  -- Быстрее все сюда вместе с собакой!
  Алена метнулась в комнату, схватила свою походную сумку, в которой были все документы и вещи первой необходимости, и крикнула:
  -- Факел, ко мне!
  Собака подскочила к ней, и они вместе выбежали на балкон, перелезли к соседу.
  Михаил Иванович поспешно поставил на место загородку, защелкнул задвижку, и они все вошли в его комнату.
  -- Вам тут оставаться нельзя и через дверь не выйти: у подъезда и милиции, и бандюг полно. -- Он принес из коридора веревочную лестницу с крюками на концах. -- Давайте через балкон лезьте, соседа внизу нет, никто возмущаться не будет. А собака останется со мной, будет мне прикрытием.
  Михаил Иванович прикрепил лестницу к перилам, и сначала Андрей, а затем Алена оказались на земле. Они, пригибаясь под окнами, тихим кошачьим шагом прошли весь дом и оказались на проезжей дороге. Вдали показалась машина с зеленым огоньком. Андрей вышел почти на середину и притормозил ее. Машина остановилась и они сели.
  Водитель удивленно посмотрел на Алену:
  -- Алена Павловна, а мне сказали, что вы сегодня дежурите, и я поэтому не остался у жены.
  -- Да, я дежурю, но не надолго отлучилась, брата встречала. Поэтому вы меня не видели, никому ни единого словечка, договорились?
  -- Вас в больницу? -- водитель облегченно вздохнул.
  -- Вы не волнуйтесь за жену, у нее все хорошо.
  Алена с Андреем покинули машину у приемного покоя, постучали и вошли в здание.
  -- Тамара Алексеевна, оформите вот этого больного, у него подозрение на острый аппендицит, он даже сумку не может держать, -- обратилась Алена к пожилой, с заспанным видом врачихе. -- У вас сегодня, похоже, спокойное дежурство?
  -- Относительно спокойное. С вечера в терапию двоих положили: с сердечным приступом и с легким инсультом. А у вас в отделении спокойно? А то Хавин все метался, боялся, что кто-нибудь поступит, и он не успеет на поезд. Он дождался вас или сбежал раньше? -- Тамара Алексеевна с любопытством смотрела на Алену, которая сидела у стола в голубой хэбэшной форме -- брюки, блузка и колпак (в салоне такси она успела натянуть эту форму, извлеченную из своей сумки).
  -- Почти дождался -- я увидела его, когда он садился в машину. Но в отделении все нормально. У нас не знаешь, что будет через минуту, не то что через час, -- спокойно ответила Алена и пододвинула к себе тетрадь регистрации. -- Как там ваши правнучки-двойняшки, Тамара Алексеевна? Поспать-то, хотя б немного удается? -- весело спросила она дежурную, которая никак не могла согнать с лица сонливость.
  -- Да что вы, Алена Павловна, какой сон? Сплошная круговая карусель. Вся надежда на спокойное дежурство, здесь я отсыпаюсь, -- врач сладко зевала, закрывая глаза и широко открывая рот и тут же его крестя.
  -- А вы ложитесь, я записала больного, может быть, до утра вас никто не потревожит.
  Алена выключила свет, и они с Андреем вышли.
  В раздевалке Алена взяла из шкафчика пижамный комплект и заставила Андрея переодеться.
  -- А вы что, и вправду будете меня резать? -- испуганно спросил Андрей, когда они сели в лифт.
  -- Для вас лучше десять дней полежать в больнице, чем что-то другое, не так ли? Запомните, вы поступили в 24 часа, вас привез с работы Костя, -- Алена строго посмотрела на Андрея. -- А насчет того -- резать или не резать, раздумий не должно быть: ваш пульс показывает, что аппендикс воспален, и чем раньше его вырезать, тем лучше. -- Алена завела Андрея в палату, показала на свободную койку. -- Ложитесь, больной, нечего бродить по коридору.
  Она подошла к койке у окна.
  -- А почему вы не спите, дедуля?
  -- Да вот сестричка обещала укольчик купить, я деньги дал, а она все не идет, а голова вот-вот треснет, -- пожаловался старик.
  -- Сейчас я вам измерю давление и сделаю укол. Сколько денег вы ей дали?
  -- Как всегда -- полсотни, меньше она не берет.
  -- А другие медсестры?
  -- Другие редко тут бывают, они не берут.
  -- Дедуля, а где сосед ваш? -- Алена показала на свободную койку.
  -- Где? У него кровь молодая, может, с ней и играется, она девка бедовая. На мои денежки, поди, выпили, вот и веселятся, а ты не спи из-за них, -- раздраженно произнес старик и лег на бок.
  -- Ничего, дедуля, у вас еще есть время поспать, сейчас только первый час.
  Алена оставила сумку в ординаторской, а затем в процедурном кабинете набрала в шприц лекарство и вернулась в палату. Старик ждал ее, сидя на койке. Она измерила ему давление, сделала укол и укрыла одеялом.
  -- Спи, дедуля, сейчас вся боль пройдет.
  Дедок поворочался, принимая удобную позу, и, довольно улыбаясь, вытянулся по струночке вдоль кровати. Послышалось ровное сопение.
  Алена подошла к койке Андрея.
  -- Постарайтесь уснуть. Если будем оперировать, то утром.
  -- А может быть, не надо, Алена Павловна? Мне позарез надо быть в городе, -- умоляюще произнес Андрей.
  -- Вы не волнуйтесь, у нас хорошие хирурги. Утром все решится. Спите спокойно, у вас часа четыре есть в запасе.
  Алена прошла по коридору, прислушиваясь -- во всех палатах было тихо и только из кабинета старшей медсестры из-под двери падал свет, доносились голоса. Алена зашла в операционную, просмотрела весь инструментарий, включила термостат, отметила, что запас спирта уменьшился, покачала головой, и подумала: "Только бы не начался приступ у Андрея, очень неспокойный пульс у него".
  Так прошло примерно с час, за окном уже рассвело. Она посмотрела на часы -- было ровно шесть. "Еще два часа, и соберется весь персонал. Надо позвонить Косте, он, скорее всего, у Валюши, а она оставила ей свой номер. Зачем? И все же надо воспользоваться им...". Алена прошла в кабинет главврача и, не зажигая свет, на ощупь набрала запомнившийся номер.
  -- Валюша, извини, что разбудила, мне нужен Костя,-- Алена говорила тихо, прикрывая трубку рукой, и услышала, как Валентина сказала Косте: "Бери, она звонит".
  -- Да, я слушаю, -- голос Кости был тревожный.
  -- Ты что же это, в двенадцать ночи привез друга в больницу с аппендицитом и бросил его там? Это хорошо, что я была рядом и определила его в хирургию. Давайте везите бинты, шприцы, капельницы и деньги на медикаменты, -- Алена положила трубку и сразу набрала другой номер.
  -- Татьяна, сможешь сейчас прийти на работу? Срочно надо делать операцию, а Утехина вдрызг пьяная. И захвати Александру Дмитриевну -- анестезиолога.
  -- Ой, Алена Павловна, миленькая, мы мигом, мы же рядышком, в общежитии, -- послышался в трубке радостный, даже ликующий голос медсестры.
  Алена не поняла этого восторга, но все же облегченно вздохнула и вышла в коридор -- там, у сестринского поста по-прежнему было пусто, только больные изредка курсировали до туалета и обратно. Она взяла каталку и повезла ее к пятой палате. Андрей не спал, а дедок выводил со свистом различные рулады.
  -- Поехали, Андрюша, на операцию. Ложитесь на каталку, я еще раз посмотрю ваш живот.
  -- Да вы что, издеваетесь надо мной? Ни с того, ни с сего и сразу резать, -- возмутился Андрей. Он резко встал с кровати и вскрикнул.
  -- Ну вот, а вы говорите, что ни с того, ни с сего. Давно такие боли у вас? -- Алена помогла ему лечь на каталку.
  -- Да что на них обращать внимание, они целый месяц -- схватит, а потом отпустит.
  -- А вы считаете, что приступы бесконечны? Может схватить так, что и врачи не успеют помочь.
  В палату вбежала медсестра Татьяна и радостно обняла Алену.
  -- Ой, Аленочка Павловна, какое счастье, что вы здесь!
  -- В чем дело, Татьяна? А ну-ка все свои эмоции быстренько приводите в порядок, и чтобы через несколько минут больной был готов к операции, -- строго скомандовала Алена.
  -- Не волнуйтесь, Алена Павловна, все будет хорошо, мы мигом его приготовим. Поедем, родимый, доктора нельзя волновать, у нее день сегодня такой, особенный, -- Татьяна почти бегом вывезла каталку в коридор и через минуту скрылась с ней в операционной.
  А Алена задержалась в палате -- ее позвал проснувшийся старик.
  -- Что случилось, дедуля? Как голова ваша?
  -- Да будто какую деталь мне заменили -- ничего не шумит, не скрипит и не ломит. Я даже пошевелиться боюсь.
  -- А вы поспите еще, тогда и шевелиться будет не страшно.
  Алена прошла в предоперационную, размыла руки, облачилась во все стерильное и приступила к операции. Когда проникли в брюшную полость, то оказалось, что там не только гнойный аппендикс, но и киста на почке.
  В операционную заглянул хирург Булавин, одетый во все стерильное, посмотрел на Алену недоуменно, а когда она попросила помочь, то он неопределенно хмыкнул, помотал головой, будто сбрасывая кошмарное наваждение, затем молча стал к операционному столу.
  Когда операция была закончена и Алена вышла в коридор, то увидела весь персонал отделения и даже главврача больницы. Все что-то ей говорили, обнимали, смеялись. Алена смотрела на них непонимающе, а затем спросила удивленно:
  -- Что произошло?
  -- А ничего особенного: все хорошо, прекрасная маркиза, ваш дом сгорел и обнаружен труп. А в остальном -- все хорошо, все хорошо, -- пропел Булавин.
  Все засмеялись, а Алена от неожиданности села на кушетку.
  -- Как -- сгорел? Когда? Какой труп? -- недоумевала она.
  -- Пожар был в три часа ночи. А труп -- предположили, что ваш, он так обгорел, что не разобрать, мужской или женский. Разыскивается подозреваемый в поджоге и в убийстве некто Саксофон, вас видели вместе в ресторане.
  Завотделением смотрел на Алену удивленно -- Серая мышка ли это? Тихоня до вчерашнего дня, а сегодня весь город говорит о ней, да и в ее лице, в ее голосе что-то изменилось.
  -- Чушь какая-то, -- произнесла Алена. -- Вы видели больного, которого я оперировала вместе с доктором Булавиным? Это -- Саксофон, музыкант из ресторана. У него начался приступ во время выступления там. И мне пришлось его везти в больницу. А как вы узнали о пожаре, кто сообщил? -- Алена смотрела на всех тревожно, ожидая от них ответа на незаданные вопросы: что там с Факелом и с соседом, чей труп подложили в квартиру? Но ответов она не находила, кроме одного, заданного вслух: оказывается, о пожаре сообщили по радио и по местному телевидению.
  -- Извините, мне надо к больному -- операция сдвоенная, могут быть осложнения. Доктор, заполните в истории болезни ход операции и подойдите тогда ко мне, -- она увидела, как рядом с каталкой, на которой везли Андрея, появился Костя, но Татьяна прогнала его, и он встал рядом с Валентиной возле двери в коридоре.
  В палате Андрея уже переложили на койку, и медсестра вывозила каталку.
  -- Таня, вы можете сегодня подежурить возле больного? Необходимо, чтобы все уколы, капельницы и медикаменты проходили только через ваши руки.
  -- Ой, да, конечно, Алена Павловна. Я все выполню, -- Татьяна смотрела на Алену восторженно, еще не веря, что та осталась жива.
  Алена присела на край кровати Андрея, пощупала пульс, затем быстро написала на листке несколько названий лекарств и вынесла его Валентине.
  -- Сходите вниз и купите все необходимое. И плюс бинты, шприцы, капельницы, если не купили по дороге.
  Когда Валентина ушла, Алена тихо сказала Косте:
  -- Вы поняли все, что я вам говорила по телефону? Это жизненно важно для вашего друга, у него начался перитонит -- воспаление брюшины. Еще бы чуть-чуть и можно было не успеть.
  -- Вы что, это, в самом деле, так серьезно? -- удивился Костя.
  -- Да, это очень серьезно. Вы можете расспросить доктора, который оперировал вместе со мной. Танюша, вы еще не отправили на анализ отросток и кисту? -- обратилась она к вышедшей из операционной медсестре.
  -- Вот сейчас несу. Я хочу показать больному, и мне данные надо заполнить, а то я не успела до общего наркоза.
  -- Хорошо, делайте свое дело, -- Алена прошла в палату, и тут же от окна зазвучал требовательный голос:
  -- Шеф, на минуту сюда.
  Алена увидела рядом со стариком молодого, лет двадцати, парня в небрежно наброшенном на темную рубашку белом халате. Она медленно подошла к кровати старика.
  -- Почему деда никто не смотрит? Где его врач? -- парень говорил раздраженно, взгляд его был колючий.
  -- Его ведущим врачом буду я. А вы возражаете, вы против этого? -- Алена смотрела на парня с еле заметной усмешкой: тот наскакивал в разговоре как молодой петушок, а сама думала с горечью, что несколько лет назад даже во сне представить было невозможно, чтобы вот так свободно ходили посетители в хирургии.
  -- Нет базара, док. Дед сказал, что вы дали ему хорошее дорогостоящее лекарство. Пахан придет, расплатится.
  Алена хотела вспылить, но старик взял ее за руку и умоляюще попросил:
  -- Не возражай ему, дочка. Нам их не понять, они живут по другим законам.
  -- Вот что, посетитель, вы можете прийти к дедушке после четырех. А отцу скажите, что мне не нравится состояние дедушки. Его надо основательно обследовать и подлечить. Ясно?
  -- Все понятно, шеф, -- ответил повеселевшим голосом парень и вразвалочку вышел из палаты.
  Только после обеда Алена подошла к старику, села к нему на койку, приветливо улыбнулась:
  -- Вот и до вас дошла очередь. Давайте поближе знакомиться, Семен Семенович. Расскажите о себе, о своих болячках, чтобы знать с какой стороны к ним подступиться, -- Алена проверила давление, послушала сердце.
  -- А что рассказывать, дочка? Сорок лет в милиции проработал, до полковника дослужился: среди всех участковых самым лучшим считался. И сейчас еще вахтером работаю. Не из-за денег, нет, их у нас куры не клюют. Дома сидеть не могу. Не понимаю я своих домашних, чужой я им. Сын -- капиталист, предприниматель. А внук -- бездельник, весь в мамочку. Еле-еле заставили пойти учиться -- за деньги. А как учится? Как зачет, так деньги тащит, как экзамен, то еще больше денег надо. А какие знания получит, как работать будет? -- с болью в голосе говорил старик.
  -- Значит, потому и получилась у вас разбалансировка
  всего организма, так, Семен Семенович? -- подвела итог Алена.
  -- Выходит, что так, -- согласился старик.
  -- А вы живете вместе?
  --Да вот и беда в том. Как построил сын особняк, так и перевез меня из района к себе. Любит он меня. И я его тоже. А ладу в доме нет, -- сокрушался старик.
  -- А вы знаете, дедуля, все ваши болезни от обиды, от непонимания друг друга. От этого самые страшные болячки могут приключиться. Необходимо проанализировать создавшуюся ситуацию, отбросить все мелочи, оставив самое главное, и посмотреть, можно ли что изменить коренным образом. Жить в постоянном скандале, с обидой нельзя. Это обычно приводит к роковому исходу. Вот пока вы будете лежать здесь, мы понаблюдаем за вашими внутренними органами, посмотрим, нужна ли операция, а заодно постараемся вместе разобраться во всех нюансах вашей жизни. Согласны со мной, Семен Семенович? -- Алена гладила подрагивающую руку старика.
  -- Согласен, дочка, помоги мне, а то сын нервничает, расстраивается, глядя на меня. А во мне что-то сломалось после смерти жены, как будто стержень выпал. Если подлечишь, сын отблагодарит тебя.
  -- Ну вот, и вы начинаете вписываться в современный ритм жизни, -- рассмеялась Алена.
  -- А куда ж деваться, дочка, Как говорят: "С волками жить -- по-волчьи выть".
  Так прошел весь день. К вечеру в палату ввели нового больного и положили на койку рядом с Андреем.
  -- В чем дело, Татьяна? Кто дал разрешение? -- возмутилась Алена.
  -- Это распоряжение заведующего. Он просил вас зайти, -- растерянно произнесла медсестра.
  Алена прошла к заведующему, но быстро вернулась оттуда и подошла к новенькому.
  -- Раздевайтесь, больной, я вас осмотрю. Так что у нас болит, на что мы жалуемся? -- Алена стала осматривать новенького, который испуганно глядел на нее.
  Она заметила, что Андрей напряженно следил за ними. А когда она обследовала живот новенького и спросила, часто ли он жалуется на боли в поджелудочной части, то Андрей фыркнул и констатировал: "Все, влип ты, браток, покажут тебе кое-что в баночке". В его глазах не то, что бегали, прямо-таки прыгали, плясали бесенята.
  Видя совсем померкнувшее, помрачневшее лицо новенького, Алена успокаивающе произнесла:
  -- Ничего, недельку понаблюдаем, подлечим, а потом посмотрим, что с вами делать,
  И новенький, и Андрей облегченно вздохнули. Андрей посмотрел на спокойно лежавшего старика, предложил:
  -- Слушай, полковник, а ты скажи сыну, пусть он купит доктору жилье. Ты слышал, что передавали утром? Сгорела квартира. Так это наш доктор, пока дежурила, стала и бездомной, и нищей бродяжкой, -- пояснил Андрей.
  -- А труп, чей же труп в квартире? -- спросил старик.
  -- А это милиция разберется, -- ответил Андрей и многозначительно посмотрел на своего нового соседа, в котором узнал сотрудника милиции из Усолья.
  А тот безразлично уставился в потолок, как будто и не слышал разговора.
  Старик сел на койке, посмотрел на принесенные проќдукты и предложил соседям:
  -- Слушайте, мужики, вы бы помогли мне расправиться с провизией, а то вечером сын еще приволокёт. Доктор, и вы присоединяйтесь, а то, наверное, не обедали еще.
  -- Наш доктор еще и не завтракал. А мне с барского стола ничего не отломится, а, доктор? -- Андрей с улыбкой смотрел на Алену.
  Она подошла к нему, вытерла пот со лба.
  -- Как чувствуете себя после наркоза? Сильные боли?
  -- Терпимо, -- он облизывал сохнущие губы.
  -- Костя, где Валентина пропала с лекарствами? -- строго спросила Алена. Ей нелегко было добиться разрешения на дежурство возле Андрея.
  -- Она ушла за деньгами, у нас с ними напряга, -- ответил Костя и отвел взгляд в сторону от Андрея.
  -- Доктор, вы у меня в тумбочке посмотрите, там этих лекарств хоть пруд пруди, разных калибров есть, -- предложил старик.
  Лишь секунду поколебавшись, Алена подошла к тумбочке и, перебрав все лекарства, взяла необходимые со словами:
  -- Да тут на пол-отделения хватит. Зачем же вы давали деньги медсестре, когда у вас и снотворные, и болеутоляющие препараты есть?
  -- А кто их знает, какие они, я в них не разбираюсь.
  -- А медсестра брала у вас лекарства?
  -- Брала всё, что ей нужно было.
  -- Ясно. Я думаю, что если мы немного поэкспроприируем вашего капиталиста, то у него не убудет, а больному польза. Правда, Семен Семенович?
  -- Правильно, дочка. Надо всегда делиться с ближними. А мы сейчас здесь одна семья, -- голос полковника повеселел.
  В палате появился сын старика -- моложавый сорокалетний мужчина атлетического телосложения, худощавый, с доброй улыбкой.
  Он был вежлив и походил на высокое начальство. Хотя, если разобраться, они -- новые капиталисты и были истинной властью в городе: одни официально, а другие через подставных лиц -- кто как смог устроиться.
  Сын увел отца на улицу, и они около часа бродили возле корпуса, сидели в машине. По возращении в палату полковник неожиданно заявил Алене:
  -- Доктор, мы посоветовались с сыном и решили, что он наймет вас, чтобы вы у меня дома продолжили моё лечение, -- увидев, как Алена метнула на него возмущенный взгляд, старик, как ни в чем не бывало, спокойно продолжил: -- Вы не спешите давать отказ, а здраво рассудите, хорошенько обдумайте все. У вас сейчас тупиковая ситуация -- жить вам негде, квартиру никто не даст, так как их строят только за деньги, а здесь вы сможете прокантоваться не больше недели, частный же угол снимать грошей не хватит. А у меня квартира двухкомнатная. Комнаты, санузел -- все раздельно, кухня двенадцать метров. И потом, не вы будете платить за жилье, а вам заплатят. Так что есть резон поразмышлять.
  -- Да, вы правы, Семен Семенович, подумать есть над чем. Сын ваш уехал? -- Алена посмотрела на Андрея -- он и его сосед крепко спали, а Костя отправился на поиски Валентины. -- Мне переговорить с ним надо.
  -- Нет, он ждет в машине. Отнесите ему вот эту сумку, а я подежурю возле вашего подопечного. Сына Павлом зовут.
  Алена с сумкой полковника вышла из корпуса и села в машину Павла. Он с любопытством и изучающе посмотрел на нее.
  -- Что, доктор, батя мой в полном здравии и его можно забирать?
  -- Вы ошибаетесь, у вашего отца большие проблемы со здоровьем.
  -- Ну, доктор, а возраст-то каков? Нам, молодым, дожить бы до его лет, -- усмехнулся Павел.
  -- Да, вы правы, вашему поколению не дожить до его лет -- вы в молодости друг друга перестреляете. А у вашего отца жизненный потенциал огромен, он может дожить и до ста. Ему только надо помочь. А заживо толкать в могилу -- это преступление, которое сурово наказывается свыше, -- хмуро проговорила Алена.
  -- Вы о чем, доктор? С чьих слов сделали такое заключение? -- недовольно спросил Павел.
  -- Это мое личное наблюдение. Я вашего отца в двенадцать ночи увидела, его вел другой доктор. Вы вот с сыном приходите к отцу, а где же ваша жена? Она была один раз, но от машины не отошла. Как вы могли поселить отца под одной крышей с человеком, который ненавидит всё старшее поколение и собственных родителей в том числе? Вы считаете, что сделали для него благо?
  -- А вы считаете, что ему одному лучше, когда у него приступ за приступом, а причина неизвестна? Я не могу каждый день бывать у него -- это вам не прежние времена, когда после восьмичасового рабочего дня ты свободен как птица, а меня как волка, ноги кормят -- не поездишь, не побегаешь, не получишь ни гроша, -- Павел говорил раздраженно, он нервно вытащил сигарету и закурил.
  -- А вы, оказывается, не в восторге от современных реформ. Но почему вы с отцом были не откровенны?
  -- Зачем? Ему только не хватает моих забот. А реформы с умом проводить надо, тогда всем хорошо будет, -- устало произнес Павел.
  -- Но как вы не поймете, что для него это было бы отдушиной в этом реформаторском склепе, бальзамом для его изболевшей души. Я, как и ваш отец, не понимаю деловых нынешних людей. Для чего зарабатывать деньги, иногда ценой своего здоровья, а то и самой жизни? Чтобы в одночасье растранжирить, прокутить? Нужна же какая-то цель, смысл в этой жизни. Не понимаю вас, -- Алена сердито посмотрела на Павла, но увидела его уставшие, покрасневшие глаза, припухшие веки и поняла, что выбрала совершенно не того человека, к которому можно предъявлять претензии. -- Извините, Павел Семенович, я на вас вылила свое стрессовое состояние, -- смущенно произнесла Алена.
  -- Ничего, это хорошо, вам просто необходимо разрядиться, -- Павел с улыбкой посмотрел на нее. -- А вы совсем не похожи на Серую мышку, а скорее на львицу.
  Алена в замешательстве отвернулась к окну, а потом тихо произнесла:
  -- Серая мышка сгорела, я теперь другая.
  -- Извините, я не хотел вас обидеть. Так какой же диагноз у отца, какие лекарства ему нужны? -- Павел сразу посерьезнел.
  -- Ему необходимо установить точный диагноз и как можно быстрее. А на бесплатное обследование очередь подойдет через месяц, -- Алена заметила, как Павел полез в бумажник и зашуршал купюрами. -- Вы меня не так поняли, оплачивать вы будете в диагностическом центре. Это будет стоить примерно 500 рублей. Скажите, а вы доктору Хавину давали деньги?
  -- Да, вчера дал крупную сумму. А почему вы об этом спрашиваете? -- удивился Павел.
  -- Я всё гадала, почему Хавин так быстро рванул на юга, не получив ни зарплаты, ни отпускных, не додежурив своей смены, а теперь всё стало понятно. А за что вы ему платили? За то, что он ничего не сделал для вашего отца? Странные вы, богатые, не жалеете денег, бросаете их на все стороны, не думая о том, что портите этим самым своих близких и всех окружающих вас людей -- дармовые деньги пользы не приносят. Если есть лишние деньги -- возьмите на содержание больницу, школу, детдом или отдельную малоимущую семью, или дайте образование одному одаренному ребенку. Какую память о себе оставите вы, тратя деньги на кабаки и бордели? Да Бог вам судья. Лет через сто, как и за границей, научитесь тратить деньги с умом. Вашему отцу я поставила свой диагноз: "Синдром непонимания и неприятия реформ". Этот синдром и его последствия унесли сотни тысяч или миллионы человеческих жизней. Только компьютер может установить, какие органы оказались поражены этим синдромом. Тогда и будем их лечить. Но самое главное -- необходимо привести в порядок его психику, помочь адаптироваться в современных условиях. -- Алена говорила серьезно, задумываясь над каждой фразой, будто решая сложнейшую задачу.
  -- Да, сейчас я понял, почему отец настаивал, чтобы именно вы лечили его. Пусть так и будет. Едемте, я покажу квартиру, где вы будете жить, -- Павел завел машину и выехал из больничных ворот.
  -- А моего согласия и не спрашиваете, знаете, что у меня безвыходное положение, -- горько проговорила Алена. -- Только запомните, если бы вашим отцом был не Семен Семенович, а кто-то другой, я бы не согласилась, даже если бы пришлось жить на вокзале.
  -- Вы отстали от жизни -- на нашем вокзале сейчас никто не ночует, он закрывается. А отказаться вы успеете в любое время. Вот и ваш дом.
  Они остановились возле нового здания, совсем недавно сданного в эксплуатацию. Алена осмотрелась: рядом был небольшой скверик, а через него виднелся ее дом -- она узнала его по закоптевшему, черному кухонному окну на втором этаже.
  Алена вдруг заметила, как через сквер от ее дома невероятно большими прыжками мчится в их сторону огромная собака. Павел крикнул: "В машину! Быстро!" Но Алена, вместо того, чтобы идти к машине, шагнула навстречу собаке. Она шла и приговаривала: "Факел, спокойно, спокойно". Перед самым их сближением Алена неожиданно присела и собака в прыжке перескочила ее, затормозила задними лапами, развернулась и приготовилась к новому прыжку. Алена резко и твердо скомандовала: "Лежать! Лежать, Факел!" Но собака не могла сдержать своих эмоций и подползла к Алене, стала лизать её лицо, руки. А Алена ухватила собаку за холку и старалась поймать её взгляд. Наконец ей это удалось и она приказала вновь: "Лежать! Спокойно лежать!"
  Собака вытянулась, голову положила на лапы и неотрывно смотрела на Алену. К ним подбежал запыхавшийся Михаил Иванович, её сосед. Он сел прямо на землю и подал поводок с намордником.
  -- Второй раз убегает, -- проговорил он, тяжело дыша.
  -- А в первый раз -- по какому маршруту он двигался? -- Алена рассматривала осунувшееся лицо соседа, глаза которого радостно смотрели на нее.
  -- До больницы добежал. Еле увел его.
  -- Во сколько это было, Михаил Иванович? -- Алена продолжала гладить собаку, а та переводила взгляд с одного на другого, внимательно прислушиваясь к их разговору.
  -- В восемь утра. Всю ночь скулила, а утром, когда пожар потушили, она, как сдурела, а потом сиганула с балкона и прямиком к больнице. Я уж, грешным делом, нехорошее подумал, -- Михаил Иванович покосился на Павла, стоявшего возле машины. -- Хозяин-то собаки где?
  При этих словах Факел вскочил, ухватил Алену за подол халата и стал тянуть её в сторону больницы.
  -- Спокойно, собачка, спокойно. Мы сейчас пойдем к нему. А если ты будешь плохо себя вести, то я тебя не возьму. Только я могу провести тебя к нему. Ты меня поняла, собачка? -- Алена гладила Факела между ушами.
  Собака села на задние лапы и смотрела на Алену пристально, не мигая, только уши шевелились.
  -- Андрею в это время делали операцию, вот Факел и волновался. Михаил Иванович, а в подъезде у вас все спокойно? -- Алена только сейчас обратила внимание на сумку в руках соседа, будто он собрался куда-то ехать.
  -- Да как будто спокойно, вот только когда я ходил за собакой утром, ко мне кто-то наведывался в квартиру -- я пол только что притер, а они грязной обувью наследили, рылись в шкафах. Вот я и забрал все бумаги да бельишко на первый случай, а то запалят, как и вас, -- грустно ответил сосед. -- Вот жизнь пошла -- в собственном доме покоя нет. Разные мураши и прочая нечисть житья не дают.
  -- А вам с месячишко негде пожить? -- Алене очень хотелось уберечь старика, но как? Она и сама была в подвешенном состоянии. Её мучила совесть, что это из-за нее страдают и сосед, и Андрей.
  -- Нет. Я один как перст, -- грустно ответил сосед.
  -- Вот что, отец, садись в машину, я еду по делам и завезу тебя к своим друзьям, они гостям всегда рады. Там и поживете, сколько вам надо, -- Павел открыл заднюю дверцу машины и пригласил старика. -- Так вы говорите -- Мураши одолели? А где же их муравейник, не знаете?
  -- Да у нас в доме напротив целый гадюшник развели. Темные дела там творят. По ночам там крики, стоны как из пыточных камер доносятся. Все знают, и милиция знает, да молчит, -- Михаил Иванович устроился на заднем сидении и сразу к нему запрыгнул Факел.
  Павел взял мобильник, набрал номер.
  -- Слушай, Леший, у тебя интерес к Мурашу не пропал? Говорят, что сегодняшняя сгоревшая квартира -- его рук дело. Знаешь?! Были там? Своих ребят не нашел? А говорят, что его муравейник в доме напротив. Проведете санобработку? Правильно, а то весь городишко трясет, очень уж больно жалить стали.
  -- Он в шестьдесят пятой, а дружки его в шестьдесят восьмой, -- поспешно подсказала Алена.
  -- Ты слышал, Леший? Шестьдесят пять и шестьдесят восемь. Давай, собирай своих архаровцев. Бывай, -- Павел сложил телефон и показал рукой на женщину, бежавшую по тротуару в сторону больницы. -- Смотрите, что это с ней? Вся в крови.
  -- Едемте быстрее в больницу, -- заволновалась Алена. -- Это мать Мураша.
  -- Чем ближе к ночи, тем круче разворачиваются дела. Вас здесь оставлять нельзя. -- Павел еще раз набрал номер: -- Сын, твой фургон на колесах? Давай сразу подъезжай к деду к приемному покою. Только шустрее.
  -- Смотрите, ее ведут под конвоем назад. Это сосед Андрея. А мне сказали, что он из милиции. Павел Семенович, быстрее поехали, -- взволновалась Алена.
  -- Не надо спешить, Алена Павловна. Хорошо, что он нас не увидел -- есть время на сборы. Раньше нас он не придет. Вы Андрея сразу на каталку и везите в приемный покой. А вы, Михаил Иванович, сидите в машине с собакой. Ясно? -- Павел завел машину, и через минуту они были уже у больницы.
  Взвизгнув тормозами, машина остановилась. Алена с Павлом бегом бросились в корпус. Впереди них проскочила собака -- в несколько прыжков она преодолела лестницу и в коридоре отделения промчалась мимо дежурного врача, мимо медсестры и скрылась в палате Андрея, а затем пулей пролетела в приемный покой.
  Дежурный врач Булавин сумрачно посмотрел на Алену:
  -- Долго вас не было. Прибегала женщина и предупредила, что вас сегодня уберут. Сосед Андрея стрелял в него, но его друг встал под пули и принял весь заряд на себя. Старик вызвал внука и увез Андрея в приемный покой.
  -- Кто слышал предупреждение Мурашенко?
  -- Вы ее знаете?! Мы с Татьяной вдвоем, -- удивленно ответил доктор.
  -- А где Татьяна?
  -- Она тоже в приемном покое.
  -- А где лежит Костя?
  -- В палате. Я с Татьяной передал медикаменты, может, что пригодится.
  -- Я пошла. Спасибо, коллега. Заберу свою сумку из ординаторской.
  -- А ее там нет, мы смотрели.
  -- Она в шкафчике Хавина, -- Алена посмотрела вдоль коридора и увидела, что Павел уже входил в лифт.
  -- Молодцом. Ну что, Мышка, живы будем -- не помрем? -- доктор подтолкнул ее в плечо. -- Давай, беги, догоняй, а то уедут без тебя.
  Алена, не замечая тяжести сумки, пробежала по коридору и по лестнице, и сходу заскочила в стоящий уазик типа "скорой помощи", за рулем которого сидел Павел.
  Машины одна за другой на большой скорости выехали из ворот больницы и, попетляв по задворкам, выскочили на шоссейку, и через час прибыли в маленькую деревушку среди густого лесного массива.
  Возле одной избы их встретил волосатый молодой мужчина на костылях.
  -- Здорово, служивый! Гостей примешь? -- Павел подошел к нему и дружески обнял.
  -- Гостям всегда рады. Сколько вас, куда разместить? -- мужчина подошел к машине.
  -- Давай в амбулаторию, там всем места хватит, -- Павел шепнул ему на ухо: -- У нас тяжелобольной есть. А вот эту машину на себя сможешь оформить? Документы в порядке, деньги заплачены.
  -- На себя? Запросто! А оставишь ее мне? -- недоверчиво произнес мужчина.
  -- А почему нет, Олег? Мы же с тобой кумовья.
  Павел с сыном занесли Андрея в дом, из второй машины вышли старики с Татьяной. Алена вместе с собакой осталась возле дома.
  -- А у вас телефон есть? -- спросила она.
  -- Нет. За четыре километра в поселке на почте есть.
  -- А как же вы без связи живете? А если кто заболеет? -- недоумевала Алена.
  -- А мы лечимся травками, народными средствами. Тут естественный отбор происходит: хочешь жить -- борись, выкарабкивайся. Да вы не волнуйтесь, я думаю, что Павел оставит вам свой мобильный, он так всегда делает, когда привозит отца, -- Олег говорил негромко, приветливо и добродушно. При лунном свете он казался сказочным великаном на ходулях. Его лицо с густой бородой и бакенбардами, с длинными волосами на голове выдавало лесного отшельника, долгое время не появляющегося в свете.
  -- А что здесь было? Если есть амбулатория, значит, много народу проживало, так? -- Алена насчитала домов пятнадцать.
  -- До девяностых годов лесхоз существовал, прибыльным считался, сто человек работало, а 45 непосредственно проживало здесь. Были здесь и почта, и сберкасса, и магазинчик, в котором все необходимое можно было приобрести. Детей возили в школу в соседнее село в обязательном порядке. Сейчас же три семьи осталось. Вот так и живем тут бирюками. Вам если потребуется большой свет, то я движок включу. А так мы обходимся керосиновыми лампами.
  Из избы вышли Павел с сыном.
  -- Как там Андрей? Даже боюсь подходить к нему, -- Алена чувствовала себя виноватой, что оставила его в палате одного. Если бы не Костя, то... И было жаль бесконечно Костю.
  -- Он молодцом, держится хорошо. Крепкий, надежный парень. Алена Павловна, мы с Игорем сейчас уедем, но он будет приезжать к вам. А я через недельку заскочу. Вот вам телефон. Олег и отец знают, как с ним обращаться, он с небольшим секретом, -- Павел передал Алене мобильный телефон и отвел Олега в сторону, о чем-то с ним переговорил, а потом вновь обратился к Алене: -- Мы поехали, Алена Павловна, до встречи.
  -- А тебе что, через Верстовск ехать? -- спросил Олег.
  -- Нет. Я подброшу Игорька, и с песней мимо вас прокачу, -- улыбнулся Павел.
  -- Зачем же тогда такая морока? Я на своем драндулете его подвезу. Пошли, Игорек, в гараж. Туда ты порулишь, а оттуда я.
  Алена зашла в дом -- старики мирно посапывали, а Анќдрей бодрствовал.
  -- Как дела, Андрей? Я не знаю вашего отчества, как-то неудобно, -- смущенно проговорила Алена.
  -- Андрей, сын Василия. Да что отчество?! Вот ушел Костя и в святцах останется только доброе имя человека, -- по лицу Андрея пробежала нервная судорога.
  -- Кто он? Расскажите, что знаете о нем, -- попросила Алена, понимая, что для успокоения Андрея надо его разговорить.
  -- В том-то и беда, что мало о нем знаю, -- Андрей с сожалением глубоко вздохнул. -- Все нам некогда, все спешим, думаем, что жизнь наша вечная, а она, выходит на поверку, может оборваться в любой момент. Видел такое раньше много раз, но не задумывался. Знаю только, что работал он инженером на заводе, хорошим специалистом был, а потом это "благо" наступило и оказался он на улице. Был и на рынке, пробовал торговать, но ничего не получилось, только семью потерял -- жена уехала с более удачливым торгашом и сына забрала. Там выдерживали те, у кого проявлялся талант к этой очень специфичной работе. Костя прибился к ресторану, там и закрепился. Душа у него добрая, хотя от "левых" чаевых начала ржаветь. Да вот так все внезапно оборвалось...
  -- По-видимому, душа его должна была остаться чистой, потому его и забрали именно в тот момент, когда она начинала загнивать. Мы предполагаем, а в небесной канцелярии располагают, раскладывают все наши дела по полочкам, -- сделала заключение Алена. -- Вам не ввести укольчик на ночь?
  -- Нет. Привык сам регулировать сон.
  -- Очень хорошо. Тогда давайте попробуем заснуть.
  Алена прямо в одежде легла на топчан за ширмой. Она слышала, как отъехала машина, а вслед за ней мотоцикл.
  Сон не шел к ней. События последних дней крутились, крутились в ее уставшем от постоянных дум мозгу. Чем она спровоцировала и вызвала агрессию Мураша? Что-то она упустила из вида, где-то была допущена ошибка. Какая? В тот вечер Костя первый зашел в квартиру...
  Стоп! Вот оно! Окно балкона могло быть вновь не зашторенным, а свет из коридора освещает комнату так, что можно различить силуэт: мужчина это или женщина. А если он включил свет в комнате?
  Алена встала и тихонько подошла к Андрею, прислушалась к его дыханию, увидела, что он смотрит на нее.
  -- Вы не спите? -- шепотом спросила она. -- Скажите, в тот вечер, когда вы вошли в квартиру вслед за Костей, что он делал? Где горел свет?
  -- Он закрывал балконное окно. А свет горел в коридоре и в самой комнате.
  -- Он зашторивал окно?
  -- Нет, закрывал само окно, оно было открыто.
  -- Все тогда ясно. Значит, Мураш хорошо рассмотрел его -- вновь кто-то заходил в квартиру и открыл окно. Специально открыли, чтобы насладиться той яростью, испугом, растерянностью, какие появлялись на моем лице в тот момент, когда я зашторивала окно. Только маньяк мог такое придумать. Но вместо меня он увидел мужчину. Он посылает свою братву в подъезд, они ждут, когда он выйдет, затевают специально драку, чтобы выманить его и расправиться с ним. Но, не дождавшись, Мураш приходит в ярость и дает распоряжение поджечь квартиру и убрать Хмыря -- за плохую службу: за этот вечер он дважды прокололся. Любопытно, откуда начался пожар? -- Алена говорила, как будто беседовала сама с собой. -- А вы подходили к окну? -- Она только что обратила внимание, что Андрей неотрывно смотрит на нее.
  -- Нет, он его уже закрыл и задернул штору. Все происходило, скорее всего, именно так, как вы рассказываете -- вы мыслите, как хороший профессионал-следователь. Но то, что вы говорите, повадки Клеща. Почему он стал Мурашенко?
  -- Это фамилия матери по второму браку, а его фамилия -- Живастик.
  Алена заметила, как руки Андрея безвольно вытянулись вдоль туловища и он тихо, обречено прошептал:
  -- Как не вовремя вы меня располосовали. Идите спать.
  -- А за что вас судили, Андрей? -- Алена не могла спать, и тем более ей хотелось всё узнать о нем.
  -- Если не спится, тогда слушайте. Работал я в ту пору в уголовном розыске в Усолье. Неспокойные были годы -- новая власть всем свободу предоставила, заглатывай, сколько можешь. А кто в первую очередь воспользовался этой свободой? Разная мразь, отбросы общества -- все те, кому законы были поперек горла. И стали плодиться банды, как грибы в моросящий дождь.
  В Усолье всеми бандами верховодила группировка Живастика, именовавшая себя "Демьян". Все крупные, а тем более мелкие банды подмяла под себя. Все было в их руках: транспорт, рынки, банки -- со всех брал дань. Жестоким был разбойник Живастик, действовал нахально, нагло. Большой поддержкой для него был сын, по кличке Клещ, который входил в его банду, но зачастую действовал самостоятельно. Если отец занимался разбоем, вымоќгательством с организаций, то сын специализировался на краже малолетних детей и вымогательством выкупа за них. О жестокости Клеща ходили легенды. Ни одну из своих жертв, взятую якобы под залог, не выпустили живой -- их насиловали, делали порнографические открытки, издевались над ними, а затем убивали. Чтобы скрыть следы, они убирали и родителей в момент передачи денег. Таких случаев было десять.
  Жители района негодовали. Милиция же и местная власть знали обо всем, но молчали, потому что сами были в жестких тисках Клеща и Демьяна.
  Наша группа вышла на банду Клеща, выследила и взяла главаря с поличным в момент группового изнасилования девочки 12 лет. Я тогда подстрелил Клеща, потому что он стрелял в нас и ранил одного сотрудника. Для суда материалов было сверхдостаточно, но главная часть из них чудесным образом исчезла из суда.
  А вот адвокаты Клеща доказали, что я превысил служебное положение и применил оружие не по закону.
  Припаяли мне два года. Отбухал срок от звонка до звонка. Это на свободе они быстро проходят, а на зоне -- каждый день равен году. Вышел оттуда -- бывшие коллеги предупредили, чтобы в своем городе не оставался, Клещ будет мстить. А я не понимал, как остался в живых: у Клеща были сотни вариантов, чтобы убрать меня еще до суда и позже. Но я продолжал здравствовать.
  Осел я в Верстовске, а сам каждый вечер наведывался в Усолье: прочесал все злачные места, перезнакомился с главарями банд, но ни Клеща, ни его отца не было, такая банда не существовала.
  Устроился я на работу. Почему именно в этом ресторане? Трудно сказать. Иногда мы поступаем против своей воли, будто кто-то другой ведет нас. Вот, например, я твердо убежден в том, что Клещ рядом, и я обязательно встречусь с ним. Предчувствие никогда не подводило меня.
  Вот такая история, милый доктор. Идите спать...
  Алена легла на топчан. Вокруг стояла пронзительная тишина, даже дыхания стариков не слышалось. Но вот вдалеке прокричала какая-то птица, затем возник еле слышный стрекот. Он все приближался, и стало ясно, что это возвращается мотоцикл. Вот его мотор фыркнул и заглох возле дома Олега. Все стихло, и вновь воцарилась тишина.
  Так прошла неделя, вторая, подходил к концу месяц. Старики с двумя местными старушками в сопровождении Татьяны и жены Олега с утра уходили в лес, собирали грибы, ягоды, готовили запасы на зиму.
  Олег возился с машиной -- он перекрасил ее в более светлый тон. Дважды ездил в поселок, а затем в райцентр -- выручал номер на машину.
  Однажды, когда старики были в лесу, а Олег возился в гараже, на кордон забрели два грибника, но в лукошках у них было пусто, а их чрезмерное любопытство подсказывало, что от грибов они слишком далеки. Да и собаки встретили их громким лаем, особенно бесновался Смелый -- Факел. Алена настояла, чтобы собаку переименовали, так как посчитала, что Факел -- фатальная кличка. И странное дело, в первый же раз, как Алена назвала его "Смелый", он откликнулся на эту кличку, и как ей показалось, с большей радостью, чем на "Факел".
  Непрошенные гости ретировались, так никого и не увидев, кроме Олега -- они с Андреем спрятались за ширмой.
  Олег был ровен, приветлив в обращении со всеми, кроме Андрея, взаимоотношения с которым так и не складывались. Это было непонятно, и Алена решила в открытую спросить Олега. Она выбрала момент, когда он был один, и зашла в дом, -- он смотрел телевизор, хотя звук был приглушен до минимума. А с экрана на Алену смотрели два портрета: ее и Андрея.
  -- Что это значит? -- громко спросила Алена.
  Олег вздрогнул, быстро выключил телевизор и повернулся к ней.
  -- Что это значит, Олег? Давно нас разыскивают?
  -- Все время крутят, -- сумрачно произнес Олег.
  -- Только нас двоих? -- уточнила Алена.
  -- Да.
  -- Почему ты не сказал об этом мне? Теперь я понимаю, почему ты к Андрею относишься с подозрением. Какие сообщения проходили? Говори точно. Это очень важно. Посещение заблудившихся грибников не случайно. Так же не случайно отсутствие Игорька. Не удалось ничего узнать об обстановке в городе?
  -- Нет. Я попытался позвонить Игорьку из автомата, но там ответил Галкин ухажер -- он всегда там обитает, когда Павел в отъезде. А Игорек на это время исчезает из дома. Где он сейчас -- не знаю. А еще никаких знакомых нет. Семёныч сильно волнуется. И по мобильнику не смог связаться, -- Олег говорил хмуро, опустив голову вниз.
  -- Вы ничего не сказали о сообщениях.
  -- В вашей квартире найден труп мужчины -- бандита Хмыря. А вы исчезли. Исчез и убийца Саксофон.
  -- Предполагаемый убийца, так?
  -- Нашлись два свидетеля, которые видели драку Хмыря и Саксофона, -- возразил Олег.
  -- Это ложь. Он в это время был в больнице. Я же сказала об этом заведующему отделением. Почему он молчит, почему не сообщит в милицию? -- возмутилась Алена.
  -- А вы уверены, что вас разыскивает милиция? -- Олег впервые посмотрел на Алену глаза в глаза.
  -- Не уверена. А убийцу Кости разыскивают? Уж это-то произошло в больнице, а не где-нибудь в глуши.
  -- Ни разу ничего не сообщали об этом, как будто и не было никакого убийства.
  -- Тогда все понятно. Эфир в руках мафии. У вас нет никакого местечка на примете, где бы мы смогли отсидеться?
  Алена вспомнила квартиру Мураша, всю напичканную зеркалами и всевозможной аппаратурой, и еще вспомнила предупреждение его матери, чтобы она больше не приходила в их квартиру, после чего она и прекратила свои посещения. Значит, он может по звонку с мобильного телефона определить местонахождение абонента. Поэтому грибники и появились на кордоне.
  -- Есть одна заимка, о ней никто не знает. Там нет ни ягод, ни грибов. Зато рыбы в озере полно, -- голос Олега вывел Алену из задумчивости.
  -- А рыбаки не наведываются?
  -- Нет. Там комариное болото. Продуктов я вам дам на месяц. Только дойдет ли туда Андрей -- километра два надо
  будет протопать.
  -- Не знаю. Он ходит по комнате, тренируется. Я переговорю с ним.
  -- Хорошо, переговорите. А я подготовлю провизию. Старики и Татьяна могут остаться здесь, а вам надо бы пересидеть в другом месте.
  Алена вернулась в амбулаторию. Андрей вышагивал из угла в угол.
  -- Сядь, передохни, разговор есть, -- предложила Алена. -- Нас с тобой разыскивают. Как быть?
  Она пересказала все, что услышала от Олега. Пока Андрей слушал, лицо его становилось все сумрачнее.
  -- Надо уходить. Мы не имеем права подводить этих несчастных людей, они и так, как динозавры вымирающие.
  -- Олег предлагает отсидеться на заимке, о ней никто не знает, только идти два километра. Дойдете? -- Алена испытующе посмотрела на Андрея.
  -- Дойду. Надо немедленно уходить, пока не вернулись грибники -- и наши, и гости, -- Андрей осмотрел комнату. -- И что возьмем с собой? У меня никаких вещей нет. А что у вас?
  -- Медикаменты и то, что из дома забрала. Продукты Олег обещал дать.
  -- А кто поведет?
  -- Не знаю. Наверное, сам Олег, -- Алена поднимала то свою сумку, то саквояж с медикаментами. -- Тяжелые какие, их и не дотащишь.
  -- Ничего, донесем, только рюкзак надо попросить.
  В комнату вошел Олег и протянул рюкзак, как будто услышал их разговор.
  -- Загружайтесь и по одному пробирайтесь к гаражу.
  Когда минут через десять Алена с Андреем подошли к гаражу, они увидели там заседланную лошадь. Олег быстро приладил к седлу два мешка, костыли и сам ловко вскочил наверх.
  -- Давай сюда рюкзак и сам садись сзади меня, -- пригласил он Андрея.
  -- Нет, я пойду рядом, -- отказался Андрей и посмотрел на пробежавшую мимо собаку, позвал:
  -- Смелый, ко мне!
  Но собака кружилась вокруг Найды и не отреагировала на зов хозяина.
  -- Не трожь его, он сейчас, как все женихи, и глух, и слеп -- видишь, у него свадьба. Пока не нагуляется, не уйдет, -- усмехнулся Олег и тронул лошадь.
  Через час, попетляв по лесу, обходя болотистые места, они оказались у небольшого озера, рядом с которым стояла маленькая, покрытая мхом избушка. А комаров было столько, что они плотной стеной окружали человека со всех сторон, облепляли его. Чуть спасали от них брезентовые ветровки, брюки и накомарники, которыми снабдил Олег.
  В избушке пахло плесенью, сыростью, в углах виднелся мох. Олег сбросил мешки и уехал в противоположную сторону. Андрей устало присел на пенек и посмотрел на Алену, сидевшую на сваленном дереве.
  -- Ну что, доктор, вы считаете, что мы сможем здесь жить?! Я не верю, что сюда никто не приходит за рыбой, ее здесь видимо-невидимо -- слышите, как хвостами бьёт? Да и терем этот не пригоден для жилья. Надо уходить отсюда.
  -- Я согласна. А куда? -- Алена старалась спрятать руки,
  на которые полчищами садились комары -- уже обозначились следы укусов.
  -- Думаю, что надо идти в молодой сосняк. Там сегодня переночуем, а завтра видно будет, -- Андрей ухватился за мешок и хотел его тащить, но Алена решительно отстранила его.
  -- Если хотите жить, то подчиняйтесь моим командам. Не хотите же вы, чтобы я в полевых условиях сшивала вам заново швы? Дошли сюда и слава Богу. Я их, родимых, буду короткими перебежками перетаскивать. А ваша задача -- ветками заметать след.
  Так, перетаскивая один груз, возвращаясь за другим, и всё повторяя вновь, они наконец достигли густого сосняка. Андрей сразу прошел вперед, и когда Алена совершила заключительный бросок, то увидела, что он нарезал лапник и устроил лежбище под густой сосенкой. Она, обессиленная от непривычного физического труда, опустилась на мягкую постель.
  -- Андрей, посмотри в мешках Олега, может быть, он положил что-нибудь теплое, чтобы укрыться.
  Андрей проворно развязал мешки, вытащил тугую скатку и радостно воскликнул:
  -- Есть! Два спальных мешка! -- Он расстегнул замок на одном из них и накрыл Алену как одеялом.
  -- Что там из продовольствия у нас? На сколько времени нам хватит? -- устало спросила Алена.
  -- Здесь консервы, крупа, сумка с овощами. Давайте завтра посчитаем.
  -- Хорошо. Только крупу укрой от влаги.
  -- Олег, видать, прекрасно знает походную жизнь -- всё так хорошо упаковано. Есть даже свежие котлеты, они завернуты в какие-то листья. Похоже, что это из обеденного рациона взято. Вы есть хотите? -- спросил Андрей и посмотрел на Алену, глаза которой закрывались от усталости.
  Она приподнялась, посмотрела на сверток.
  -- Это лопух и крапива. Самые хорошие консерванты, долгое время сохраняют продукты, -- она вдруг прислушалась, а потом прошептала: -- Тише! Машина едет!
  Андрей тоже прислушался, повертел головой, улавливая источник шума, шепнул:
  -- Посмотрите вверх.
  Вдали, из-за высоких сосен показался вертолет и проплыл прямо над ними. Машина летела так низко, что казалось, она вот-вот заденет колёсами за верхушки деревьев. Алена хорошо рассмотрела человека в камуфляжной форме, смотревшего в открытую дверцу вниз через бинокль.
  -- Что это значит, Андрей? Кого они ищут? Неужели нас? Что же за власть такая у Мураша, что даже военная техника у него в руках? -- Алена растерянно смотрела на Андрея.
  -- То, что это Клещ, я не сомневаюсь теперь. А у него неограниченная власть, он это умеет делать, -- Андрей лег на лапник и прикрылся мешком.
  -- Но он же прикован к постели, неподвижен. Как он может управлять бандой и держать городок в страхе? -- в голосе Алены было непонимание, тревога, испуг.
  -- Значит, в его близком окружении есть сильная личность. Вы, когда бывали в его квартире, не видели портрета его отца? Ничего о нем не слышали?
  -- Портрета не видела. Однажды я пришла в неурочный час. Мать его испуганно встретила меня, сразу провела на кухню и включила телевизор. А из комнаты Мураша доносились визг, крик, матерщина и громкая музыка. Я спросила: "Что это?" Мать смущенно ответила: "Это сын смотрит ужастики, он их обожает. И когда смотрит, то не разрешает его беспокоить". А когда я сказала, что для его психики вредно, то она с открытой злобой проговорила: "Этим извергам ничего не вредно. От одного мать-земля избавилась, а этого все держит. Ты больше не ходи сюда". И в этот момент вошел Ноздря.
  -- Какой Ноздря? -- Андрей резко поднялся и уставился на Алену.
  -- У него обе ноздри разорваны и губа вывернута. Страшный тип.
  -- Да вы правы -- страшный тип. Именно тип, а не человек. Это одна из девочек разорвала ему губу и нос. Много крови на нем. Эх! Столько искать их, найти и бездействовать. Угораздило меня попасть к вам под нож. Брать их сейчас надо, а я, как последний слизняк, прячусь под сосёнками, -- Андрей с досады стукнул сжатыми кулаками один об другой и также резко, как и вставал, лег.
  -- Поймите, Андрей, у вас воспаление брюшины, оно быстро не проходит. Вы же видели, что аппендикс и киста готовы были разлиться, а это очень опасно. Потерпите немного, вы скоро совсем выздоровеете.
  Сгущались сумерки. В просветы между иглами сосёнки были видны плывущие тучи. Андрей лежал на спине и поглаживал шов. Алена заметила это, быстро встала и смущенно проговорила.
  -- Простите меня за невнимание. Дайте-ка, я вас осмотрю.
  -- Там все в порядке, -- нехотя ответил Андрей.
  -- А это я буду решать: в порядке или нет. -- Алена решительно сняла с него спальный мешок, расстегнула ремень на брюках и недовольно проворчала:
  -- Потуже не могли его затянуть? -- она придирчиво осмотрела шов, ощупала живот, затем открыла свой чемоданчик, достала флакон со спиртом и удрученно произнесла: -- Я не запаслась спиртом. Надо было попросить хотя бы самогон. А Олег очень практичный человек -- он и фонарик нам положил. Посвети мне. Только свети вниз.
  При свете фонарика она набрала лекарство и сделала укол.
  -- Вот вы возмущаетесь, что сделали операцию, а у вас до сих пор не проходит воспаление. Завтра в первую очередь надо найти место, где будем брать воду.
  Алена отлучилась на минуту, затем залезла в мешок и сверху натянула пленку.
  Всю ночь Андрей метался, стонал. Алена дала ему еще две таблетки, и под утро, когда стал накрапывать дождь, он крепко и спокойно заснул.
  Алена же, напротив, не сомкнула глаз. Она осторожно прикрыла Андрея пленкой. Скатывающиеся по веткам капли стучали по полиэтилену и образовывали лужицы в складках, а затем стекали за край пленки, оставляя сухим островок, на котором они лежали.
  Алена повернула голову в сторону и увидела, как почти рядом на нее смотрят два огненных глаза. Она непроизвольно подвинулась к Андрею, толкнула его в бок и испуганно прошептала:
  -- Волк!
  -- Где?! -- Андрей моментально проснулся и полез в карман за ножом.
  -- Справа, -- голос Алены дрожал, так как она заметила, что огоньки поднялись выше -- значит, зверь встал!
  Андрей приподнялся, всмотрелся в предрассветный сумрак и тихонько засвистел, а затем позвал:
  -- Смелый, иди сюда!
  Огоньки стали приближаться, вот они оказались рядом с головой Андрея, и Алена рассмотрела собаку. Смелый лизал Андрея в лицо и потихоньку скулил, как будто просил прощение за свое отсутствие.
  -- Молодец, псина, что пришел. Я тебя прощаю. Давай, стряхивайся и лезь под пленку.
  Собака радостно взвизгнула, вскочила и энергично отряхнулась, да так, что брызги полетели на Андрея и Алену. Она вскрикнула:
  -- Ты что, озверела, псина?!
  А Смелый был уже под пленкой между ними.
  -- Ах ты, собака, собачина, если бы ты могла рассказать, что было после нашего ухода, -- мечтательно проговорила Алена.
  -- Да, все он понимает, все знает, а, к нашему сожалению, сказать не может, -- Андрей трепал Смелого по шее, но вдруг рука его замерла.
  -- У него другой ошейник, более широкий. Здесь должен быть тайник. Точно! -- воскликнул он.
  -- Осторожней, мы же не знаем, что там лежит -- записка или взрывчатка?! -- вскрикнула Алена.
  -- Пес умный, он не приблизился бы, если бы там было что-то опасное. Правда, Смелый? -- Андрей в брезжащем свете старался заглянуть в глаза собаке.
  Смелый доверчиво лизнул Андрея в лицо.
  -- Ну вот, видите, он согласен со мной, -- Андрей расстегнул карманчик на ошейнике и извлек оттуда пакетик с запиской, нетерпеливо развернул листок, прочитал и отдал Алене:
  -- Это вам.
  Алена также нетерпеливо прочла: "Я долго искал вас. Зачем вы ушли? Через неделю жду вас на том месте, где расстались с О.. Жду звонка каждый день в тот час, когда познакомились с вами. Друг".
  -- А почему вы решили, что это только мне? Это касается нас обоих. Вы догадались, кто это написал?
  -- Не так трудно догадаться. И все же это вам. У меня нет друзей, которые долго ищут меня. По мою душу ходят, скорее всего, только недруги, -- Андрей посмотрел на небо, заметил, что уже не капает. -- Так, дождичек кончился и нам пора вставать, приниматься за работу. А то если зарядят дожди, тогда не спасемся под пленкой. Надо определиться с местом и делать что-то понадежнее, -- Андрей осторожно вылез из мешка, стряхнул пленку, скатал ее и спрятал в мешок.
  -- Подождите, больной, сейчас врач обход будет делать. Как ваше самочувствие? -- пошутила Алена.
  -- О самочувствии будем говорить в городе в теплой квартирке, если доберемся до нее когда-нибудь, -- хмуро ответил Андрей. -- Пока не рассвело совсем, схожу с котелком за водой.
  Вернулся он очень быстро с полным котелком и 3-х литровой бутылью с водой.
  -- Все-таки рыбаки рыбачат на озере -- видите, баллон оставили, -- возбужденно проговорил Андрей. -- Там под корягой стоит верша полная рыбы. Кто-то должен прийти за ней. Я пойду, посмотрю, а вы приводите себя в порядок.
  Андрей быстро скрылся между сосенок, и собака ушла вместе с ним. Алена умылась и стала искать продукты на завтрак.
  А Андрей тем временем приблизился к озеру и увидел, как кто-то в зеленой камуфляжной куртке склонился над вершой и перекладывал рыбу в мешок. Но вот человек распрямился и посмотрел в сторону Андрея -- он рассмотрел замшелую дремучую старуху.
  -- Чего наблюдаешь за мной, иди помогай, а то время не терпит, -- позвала она хрипловатым голосом.
  Андрей несмело подошел к старухе, не понимая, как она могла заметить его в кустах.
  -- Ломота у меня в спине, боюсь, схватит так, что не разогнешься. А рыбу всю надо забрать, еще сюда не придешь, ливни будут. Шустрей бросай ее в мешок, -- старуха прислонилась к дереву и потирала рукой спину.
  Андрей складывал рыбу, а сам замечал, как Смелый сел за спиной старухи.
  -- Убери собаку, -- приказала она, не поворачиваясь назад. -- Не меня надо бояться, а тех, кто тут все разворочал. Скоро явятся опять. Спешить надо. Тебя, что ли, ищут?
  -- Меня, -- Андрей вытащил последнюю рыбину килограмма на два, перевернул вершу.
  Старуха взяла ее, ополоснула в воде и повесила на короткий сухой сучок, потом внимательно посмотрела на Андрея и сказала:
  -- Нет, милок, не тебя. Ты им не нужен. Ищут они твою подругу и то, что у нее в сумке. Помоги-ка мне поставить мешок на волокушу, -- она завязала мешок и норовила поставить его на сооружение из палок и веток.
  Андрей помог ей, и она впряглась в привязанную веревку, как в оглобли, и поволокла по траве. Он хотел помочь, но старуха прикрикнула на него.
  -- У тебя своя ноша, иди, тащи ее. Я вокруг опушки, а вы идите напрямую. Там я вас подожду.
  Андрей бегом, не пригибаясь, побежал к Алене. Увидев разложенные продукты, он скомандовал:
  -- Быстрее все в мешок, мы уходим!
  Алена начала все свертывать, но заметила голодные глаза Смелого и то, как он принюхивался к котлетам, бросила ему одну, которую он поймал на лету. Завязав мешок, она спросила:
  -- Куда, в какую сторону пойдем?
  -- Прямо на восток, -- Андрей поспешно связывал ветки сосны. -- Грузите сюда мешки.
  -- Как это вы догадались? -- удивилась Алена.
  -- У старухи подсмотрел. Она так мешок с рыбой поволокла.
  -- Старуха?! Откуда она здесь? С кордона?
  -- Нет. Эта больше похожа на бабу-ягу. Говорит, что ищут... -- он немного замялся и смущенно закончил, -- нас.
  -- И вы ей поверили?
  -- Не знаю, но здесь оставаться нельзя, она говорит, что будут ливни.
  Вместе таща волокушу, петляя между сосёнками, они довольно быстро достигли просеки, где увидели большую свалку всякого ржавого хлама, возле которого кто-то в солдатском бушлате что-то вытаскивал из общей кучи.
  -- Это она, -- прошептал Андрей.
  -- А может быть, он? -- настороженно предположила Алена, но человек распрямился, и она увидела, что это женщина.
  -- Болезный, ты долго там будешь прятаться? -- крикнула старуха. -- Иди, помоги приладить вещицу.
  Андрей подошел, увидел в ее руках походный солдатский термос литров на десять.
  -- Откуда это? -- удивился он.
  -- А ты что, болезный, так устал, что даже не замечаешь ничего вокруг?! -- старуха с усмешкой смотрела на Андрея.
  -- Почему? Что я должен замечать? -- Андрей смутился, он терялся под пронзительным ее взглядом.
  -- А ты посмотри вперед -- там разваленные солдатские казармы. Давай его ко мне на волокушу приладим, вещь хорошая. Молодец, ловкий ты парень. А теперь возьми вот этот кусок фанеры, вбей в него гвозди, вон они лежат в ящике, привяжи веревку и будет вам хорошая волокуша, а то ваши ветки уже все пообломались.
  Андрей вбивал камнем гвозди, а сам думал, что старуха, как ясновидящая, видит и слышит на расстоянии. Ее голос иногда казался ему знакомым или похожим на чей-то, а кому он мог принадлежать -- так и не вспомнил.
  А старуха тем временем махнула рукой в сторону Алены и крикнула:
  -- А ты, красавица, что там прячешься? Вытаскивай свою поклажу -- мы с тобой сегодня за лошадок работать будем. А его не трожь -- себе дороже будет.
  Алена перетаскала по одному мешки и сердито посмотрела на старуху -- она не любила, когда подшучивали над ее некрасивым лицом.
  Та, усмехаясь, с любопытством, пристально рассматривала Алену.
  -- Что так рассвирепела? -- она продолжала усмехаться. -- Привыкла считать себя дурнушкой? Ничего, вот родишь и так расцветешь, что никто тебя не узнает.
  От последних слов и оттого, что Андрей смотрел на нее не так, как обычно, Алена вспыхнула, зарделась и поспешно опустила голову.
  -- Ну вот, твоя красота-то уже и проявилась, -- подытожила старуха. -- А ну-ка дайте, я посмотрю, чем можно нагрузить нашего кавалера. -- Она пощупала мешки. -- Вытаскивайте все мягкое. Так, бушлаты надевайте на себя, сейчас дождь холодный будет, они в самый раз подойдут, -- она приладила вещмешок за спиной у Андрея, привязала один конец веревки от Алениной волокуши к ошейнику собаки и скомандовала:
  -- А теперь в путь, голуби мои, он у нас ох как длинен.
  Старуха со своей волокушей пошла впереди, за ней Алена, а замыкал колонну Андрей, следя, чтоб ничего не свалилось.
  Они шли долго. Уже давно рассвело, но было сумрачно от набухшего серого неба. Стал накрапывать дождь, потом заморосил все сильнее и сильнее, превратившись в сплошную стену, отгородившую их от всего мира.
  Алене казалось, что они идут целую вечность, а старуха шла, как ни в чем не бывало, прихрамывая на одну ногу и как-то подпрыгивая на другой. Но вот она наконец остановилась и сказала:
  -- Вот мы и пришли, слава Богу. А Боженька-то нас охраняет, дождичек послал -- винтокрылый-то не полетел. Это хорошо. А ну-ка, болезный, заходи в мои хоромы.
  Андрей, а за ним и Алена растерянно смотрели на старуху -- вокруг них густой, плотной стеной стоял высокий камыш.
  -- Что, не заметил входа? -- обрадовалась старуха.
  -- Нет, не заметил. Ты пошутить решила над нами?! -- возмутился Андрей.
  Алена прошла вперед с протянутой рукой и внезапно слева от себя раздвинула камыши -- перед ней была камышовая дверь.
  -- А твоя девка не только красавица, но и умница. Учись, болезный, -- одобрила Алену старуха.
  Она затащила в открывшийся проем термос, вместе с Аленой перенесли мешок с рыбой, кусок железа, моток проволоки, мешки и сумки с Алениной волокуши, сами волокуши и задвинули дверь.
  В комнате было сумрачно, только в небольшую щель в стене пробивался дневной свет. Старуха приподняла камышовую ставню, и эта щель превратилась в маленькое оконце, через которое были видны только камыши. Где-то внизу слышался плеск воды.
  -- Что это такое, бабуля? Где мы? -- заинтересованно спросила Алена.
  -- В деревне. Когда-то, лет сорок назад здесь была деревня, а затем стали строить море. Все ушло под воду. И этот храм, на обломках колокольни которого мы находимся. Взорвали храм, колокольня осела, покосилась, но стояла. Но что-то напутали проектанты, море загнило. Тогда построили плотину в нескольких километрах отсюда, а здесь всё превратилось в болото...
  Старуха говорила, а сама тем временем разожгла печь-буржуйку и поставила на нее чайник. Она стащила с себя мокрый бушлат и переоделась в сухой -- в углу их лежала целая стопка. Глядя на привалившегося к стене Андрея, предложила Алене:
  -- Давай, докторица, раздевай болезного, в сухое его надо облачить, а то воспаление легких схватит, а эту хворь трудно выгнать в таких вот условиях...
  Старуха положила рядом с Андреем стопку чистого белья, сама стащила с него мокрый бушлат, брюки, так как Алена сидела на полу, опустив отяжелевшую голову на грудь. Ее обессиленные руки безвольно лежали на коленях. Алене очень хотелось пить -- казалось, что внутри не только пересохло, но даже потрескалось все.
  -- Давай, сынок, соберись с силами, нижнее белье переодень сам, -- старуха натерла его грудь и спину каким-то снадобьем и показала на Алену: -- Видишь, наша докторица совсем обессилела.
  Старуха подошла к Алене и стала стаскивать с нее бушлат. Алена с большим трудом подняла горячую голову, открыла глаза и, смущенно улыбаясь, попыталась раздеться. Наконец с помощью старухи она облачилась во все сухое и после выпитого отвара почувствовала прилив сил. Она посмотрела на горевший огонь в печи, мечтательно произнесла:
  -- Как хорошо, когда горит огонь, особенно в костре: он успокаивает, согревает душу. А вы не боитесь, что дым заметен от озера?
  -- Мы слишком далеко от этого озера, а дым в камышах рассеивается по низу.
  -- А вы как попали сюда, бабуля? -- полюбопытствовала Алена.
  -- А по какой причине ты оказалась здесь, голуба моя? Молчишь? Вот и давай пока помолчим. Лучше садитесь за стол, подкрепиться надо, -- она посмотрела на Андрея, который сидел все в той же позе -- безвольно привалившись к стене. -- Не нравится мне его вид. Что у него с животом?
  -- Операция у него была, да не простая, а осложненная.
  -- Вот оно как. Температура у него поднимается, сейчас буду готовить снадобье.
  Старуха зашуршала травами, по жилищу пополз пряный запах. А Алена испуганно вскочила, измерила у Андрея температуру -- было 38, она растерянно посмотрела на старуху:
  -- Что же делать мне, бабуля, чем его лечить, у меня почти все лекарства кончились.
  -- Как это -- чем? Травами. Я все болячки лечу травами. И себя, и мужа лечила. Что смотришь так на меня? Или у бабы-яги мужа не должно быть, да? А мы были вот такими же, как вы, только постарше вас лет на двадцать, когда вдарились в бега.
  -- А сколько же вам сейчас? -- в голосе Алены было столько удивления, что она и не пыталась скрывать это. -- Сколько же лет вы живете здесь? -- она даже перестала выкладывать на стол продукты из своих сумок.
  -- Говоришь, сколько годков? Шестьдесят без одного. Давно скитаюсь по лесам. Вот эту конуру муж всю обустроил, приспособил к жилью -- одни же голые, дырявые стены были без потолка, крыши. Да вот не уберегла я его: простудился сильно, и не хватило мне одних травок. А в город идти лечиться не захотел. Так вот и схоронила его два года назад...
  Старуха тряхнула головой, освобождаясь от воспоминаний.
  -- Ну что, голуби мои, сил хватит на пережевывание? Садитесь, подкрепитесь, а то у вас и макового зернышка не было во рту. Болезный, ты сможешь подойти или туда подать? -- старуха с сожалением смотрела на Андрея.
  -- Я не хочу. Мне лучше поголодать. Зачем нагружать кишечник, когда там идет борьба за выживание, -- Андрей говорил, не открывая глаз.
  Алена подошла к нему: ей было страшно посмотреть в глаза больного, которому не могла ничем помочь -- руки ее дрожали от неимоверной усталости, она не могла держать в них шприц.
  -- Андрюша, потерпи немного, руки мои отдохнут, и я тогда тебе помогу, сделаю укол, -- Алена говорила хриплым голосом, осторожно притрагиваясь к его руке.
  Андрей открыл глаза и улыбнулся ей сквозь болевую гримасу.
  -- Не мельтеши, Алена, мы все в Божьей воле: суждено жить, так вопреки всему выживу. А коль суждено умереть, так бабуля похоронит рядом с мужем, чтобы ему веселей было. Лучше налей из своего запаса спиртику, чтобы взбодриться.
  -- Зачем же чистый тратить, его и так мало у вас. Я тебе самогоночки налью. Вот выпей стопочку, сразу жить захочется, -- старуха подала Андрею маленький стаканчик желтоватой жидкости.
  Андрей выпил, передернул плечами, встал и прошел к столу, взял кусок рыбы и съел с аппетитом. Он не заметил, как у него стали слипаться глаза. И вскоре он заснул сидя.
  -- Вот и хорошо, для него сейчас сон -- наипервейшее лекарство. Давай, дочка, уложим его на постель, -- они вместе взяли его под руки и оттащили в угол, где на душистом сене было расстелено солдатское одеяло.
  -- Пойдем, Алена, подкрепимся, а то на тебе лица нет от усталости, -- старуха взяла ее за плечи и подвела к столу.
  Алена поспешно ела, а старуха протянула ей стопку:
  -- У тебя все мышцы напряжены от усталости, руки дрожат, а ты должна быть сильной, надо лечить Андрея -- ему поможешь только ты. А эта настойка снимает усталость.
  Алена никогда не брала в рот ни капли спиртного, даже шампанского, а здесь залпом выпила всю стопку -- горечь и крепость оглушили ее, она не могла пошевелить даже пальцем, произнести хотя бы слово или издать какой-то звук, хотя слышала голос старухи, что-то говорившей ей. Вот она почувствовала, как её повели, положили, и в этот момент произошло полное отключение сознания.
  Очнулась Алена в объятьях Андрея: она лежала на одной его руке, а другой он крепко обнимал ее за плечи, и она оказалась как бы в кольце. Алена пошевелилась, и Андрей сразу же стал жадно целовать ее, приговаривая:
  -- Лебедушка ты моя ясная. Была ты Серой мышкой, а стала Белой лебедью. Моя ты теперь, Лебедушка ненаглядная. Заколдовала нас старуха, обвенчала -- хочешь ты или нет, но жена ты мне, -- он все говорил и говорил ей разные нежные слова.
  А Алена плакала: то ли от радости, что ее полюбили, то ли от обиды, что все это произошло в горячечном бреду, не на трезвую голову. Она чувствовала себя виноватой перед Андреем за то, что вовлекла его в эту историю и заставила столько страдать. И в ней росла ответственность за него, за его жизнь. И в то же время в ней поднималось чувство нежности и желания ответить на его ласку. Это желание было так велико, что ей захотелось обнять Андрея и взлететь с ним к облакам. Она подняла руки, обняла его и... потеряла сознание.
  Алена уже не слышала, как Андрей зашумел на старуху:
  -- Ты сколько ей дала зелья, ведьма?
  -- Столько же, сколько и тебе. Только ты крепкий, а у неё вся нервная система вздыблена: жить в постоянном страхе и так долго -- рехнуться можно. А она выдержала -- значит, крепкая натура. Но всему есть предел. И у нее этим пределом оказался поджог квартиры.
  Андрей оделся и подошел к старухе, сидевшей в другом углу на такой же постели.
  -- Слушай, старая, если ты ясновидящая и все знаешь, то скажи, почему Алену преследуют и что у нее хотят найти? -- Андрей присел рядом со старухой.
   -- Вот эти снимки хотели найти. Они дорогого стоят. Хочешь посмотреть? Возьми свой фонарик, посвети.
  Андрей нащупал фонарик в мешке, осветил первую большую открытку, на которой корявым почерком на блатном жаргоне было написано предложение сексуальных услуг. На второй открытке текст был приблизительно тот же, но в нее была вложена порнографическая фотография, запечатлевшая момент изнасилования девочки лет десяти-двенадцати. На фотографии совершенно другим, ровным женским почерком были написаны имя, фамилия, год рождения девочки. Таких снимков было двадцать. На последней открытке было только несколько слов: "А ты хочешь, чтобы было вот так, да?!" А фотографий не было. Андрей повертел конверт в руках, спросил:
  -- Здесь обязательно должна быть фотография, где она?
  -- Не одна, а даже две. Я не хочу, чтобы они фигурировали в деле. Вот, смотри, -- старуха протянула их Андрею.
  Он взял в руки обе фотографии с непонятным трепетом в груди: на одной было изображено голое тельце девочки лет 5-7, а на второй избитая, окровавленная женщина с распущенными волосами.
  -- Что, болезный, никого не узнал на снимках? -- старуха выжидающе смотрела на Андрея.
  -- Нет, никого не узнал, -- он был потрясен увиденным.
  -- А ты плохо стал работать с материалом, Сыщик, -- жестко произнесла старуха.
  Андрей вздрогнул -- голос у старухи был не хриплый, а звонкий, и вновь он показался ему знакомым. Андрей еще раз посмотрел фотографию избитой женщины, потом резко перевел свет на старуху и чуть не вскрикнул: перед ним сидела дама в модной коричневой с блестками трикотажной блузке и джинсах. Седые волосы были распущены, как и у той женщины на фотографии.
  -- Виолетта, это вы? -- воскликнул Андрей.
  -- Что, узнать меня еще можно, Сыщик?
  -- Так меня звал мой друг Федор.
  -- А ты догадливым становишься. Еще раз напоить тебя своим зельем, тогда, может, еще что вспомнишь, -- Виолетта смотрела на него со злой усмешкой.
  -- А у меня память хорошая. Я все помню.
  -- Так что же ты дочку Федора не узнал?
  -- Ляльку?! Где? Где она?! -- Андрей почти кричал, а сам не выпускал из рук фотографию девочки, которую дала Виолетта.
  -- Да, это Ляля. Я нашла их в последнем конверте. Кстати, они все, кроме первого, были запечатаны. Почему? Выходит, что она не читала их?
  -- Не знаю. Алена ни полслова не обмолвилась о них. Но почему вы не отдали их тогда, на суде? -- с болью проговорил Андрей.
  -- Ну, вот видишь, как плохо у тебя с памятью -- в тот момент меня кое-кто радостно поминал за упокой. А во-вторых, о существовании этих фотографий я и не подозревала.
  -- Да, да, это так. Просто очень обидно и горько, что я тогда не смог довести дело до конца, -- с досадой произнес Андрей.
  -- Так сейчас надо это сделать. В память обо всех умерших, -- жестко произнесла Виолетта.
  -- Что стало с Федором?
  -- Ему устроили автомобильную катастрофу -- он вплотную приблизился к Клещу.
  -- А... Лена, она сама или ее подтолкнули к окну?
  -- А ты что же, испугался назвать мою дочь Аленой? Ты же помнишь, что все друзья звали ее именно так. А ты был влюблен в неё и потому не женился. Права я?
  -- Да, вы правы, как всегда. Как погибла она?
  -- После похорон Ляли она тронулась умом. А потом после потери Федора как-то раз подошла к окну и... вниз...
  -- Как вы узнали об этом? Вас же не было в городе?
  -- Муж несколько раз тайно ходил туда.
  -- Ограбление его банка он сам себе устроил? -- догадался Андрей.
  -- Да неужели все Клещу надо было оставить? -- возмутилась Виолетта.
  -- А вы как оказались в тисках Клеща?
  -- Ты же помнишь, муж был первым коммерческим банкиром -- опытным, грамотным. С ним в Москве считались, даже приглашали туда работать. А в ту пору работать было невыносимо трудно: и налоги грабительские, и поборы бандюг. Вот к нему и присосался бандит Клещ со своим папашей Живастиком. На сделку с ними муж не пошел, так они внучку взяли в заложницы.
  Я окольными путями узнала, где ее прячут, и пошла на выручку, одна, никому ничего не сказав. Вот они и поиздевались надо мной вволю, а потом бросили на дорогу, а сами сообщили мужу место, где я есть. Знали, что он за мной приедет обязательно и привезет деньги -- рассчитывали на то, что кто-нибудь в темноте наедет на меня.
  Слышала я их переговоры, и вот как только они ушли в помещение, я катком, ползком уползла с того места, где они бросили меня -- а было это в пригороде, в лесу.
  Муж приехал с милицией. Только они оказались подкуплены все Живастиком. И вместо бандюг арестовали его и обвинили в убийстве внучки и жены. В тот момент, когда я искала Лялю, она была уже мертва.
  Муж сумел подкупить охрану и сбежал. Он разыскал меня в лесу, и оказались мы с ним на правах беглецов -- в округе жить нельзя и уехать от родных могилок -- не уедешь. Я позавчера вечером, когда шла вершу ставить, услышала, как ты назвал свою голубку Аленой, и решила помочь вам.
  -- А вы после побоев стали ясновидящей? -- Андрей с любопытством смотрел на Виолетту.
  Он помнил ее очень хорошо -- первую мадам Банкиршу, блистающую среди только что появляющихся "новых русских". Всегда одетая по последнему крику моды, с пышной копной распущенных рыжих волос, она кружила головы не только зрелым мужчинам, но и сверстникам своей дочери. По городу ходили невероятные слухи о бесчисленном множестве ее поклонников и любовников, но как было на самом деле -- никто не знал: с мужем они жили очень дружно.
  -- А что такое ясновидение, Андрюша? Все увидеть или услышать в другом человеке невозможно. Иногда как будто открывается окошко, и ты слышишь или видишь другого человека, хотя его нет рядом. А потом все исчезает. Вероятно, от побоев и от стресса открылся какой-то центр в мозгу, -- она помолчала. -- Вот такие дела, Андрюша. Ты иди, поспи, а завтра поедем в Москву. Твоя горлинка может проспать не менее трёх суток, и мы успеем к этому времени вернуться. Дело надо доводить до конца. Я до Клеща никак не могу добраться, ускользает он от меня.
  -- У него в квартире все в зеркалах, потому вы не видите его, -- хотела сказать Алена, но голоса не было, хотя все слышала.
  Она не могла открыть глаза, руки, ноги и все ее тело было неподвижно. Что же с ней сделала колдунья? Чем напоила ее? Затем мелькнула мысль, дикая, не приходившая к ней раньше: "А как же поедет Андрей? У него же разошелся внутренний шов?" Но другая, более горькая и обидная мысль пронзила все ее существо: "Как же он может оставить меня одну в таком состоянии?!" Обида и страх перед своей беспомощностью сковали ее мозг, который еще работал, и опрокинули в беспамятство.
  Алена то спала, то просыпалась, но была как в забытье. Когда же она проснулась окончательно, то увидела Смелого, который лизал ее в лицо. В хибаре больше никого не было. Она выглянула на улицу -- там лил проливной дождь. Тропинка, по которой они пришли сюда, исчезла -- вода вот-вот готова была перелиться через высокий порог.
  Смелый хватал ее за брюки и тянул к выходу. Алена подставила ладони под струю дождя, умылась, затем вновь подставила ладони под холодные упругие струи -- они били по ним и пронзали, как током. Холод сгонял жар с ее тела, освежал, прояснял сознание.
  Собака продолжала тревожно скулить, метаться то в помещение, то обратно. Вот она вытащила в зубах ее маленький чемоданчик с хирургическими инструментами. Глядя на Смелого, Алена как-то вся встряхнулась -- она поняла, что собака предчувствует беду и зовет ее отсюда. Ей даже почудилось, она как будто увидела явно огромный вал воды, надвигающийся на них.
  Ее взгляд остановился на двух камышовых дверях, загораживающих вход. Она быстро положила их друг на друга, затем поперек положила маленькую ставенку с окна и стала стягивать кусками проволоки, валяющимися в углу. Сверху прикрепила кусок фанеры, который служил ей волокушей, затем потихоньку опустила плотик на воду за порогом, осторожно села на него, следом прыгнул Смелый. Алена шестом оттолкнулась от стены и набежавшая волна подхватила их плотик и понесла по быстро прибывающей воде -- они плыли над тропинкой почти вровень с верхушками камыша.
  Гул сзади нарастал и приближался. Когда волна вынесла их из камышей на поляну, Алена обернулась назад и увидела, как огромный водяной вал с ревом налетел на колокольню, пошатнул ее, и будто пройдя сквозь нее, понесся стороной от них в направлении кордона и Верстовска.
  За первым валом шел второй, третий. От страха, что они могут повернуть на них и накрыть, Алена отвернулась и смотрела только вперед. Она поняла, что прорвалась дамба и все искусственное море хлынуло сюда. И еще она поняла, что колокольня, принимая на себя все удары волн, направляет их правее и тем самым спасает их плотик.
  Алена непроизвольно перекрестилась и стала энергично отталкиваться от деревьев, к которым прибивало плот. Они плыли сначала по просеке, а затем с огромным водяным потоком по низкому склону плот снесло в реку, развернуло и он поплыл по середине реки вниз по течению. Воды в реке все прибывало, кое-где она уже вышла из берегов, затопляя огороды и строения. А ливень все лил и лил, не переставая ни на минуту.
  Так прошел день, ночь и только утром следующего дня ливень перешел в моросящий дождь, а затем прекратился вовсе. Вода в реке стала спокойнее. Алена положила шест и свернулась клубочком на плоту -- она продрогла так, что не чувствовала своего тела -- все сутки ураганный ветер с водяными струями хлестали ее.
  Собака же наоборот встала, потихоньку встряхнулась, села на задние лапы и внимательно смотрела на берег. Вот она громко залаяла, привлекая внимание людей на берегу.
  Алене показалось, что плот подтягивают. Послышались голоса, но она их не различала, а только почувствовала, что ее взяли на руки и понесли. Напряженное состояние стало спадать, страх улетучиваться, и она впала в забытье.
  Очнулась Алена перед рассветом и сразу не поняла, где она: в комнате стоял письменный стол с включенной настольной лампой, шкаф и медицинская кушетка, на которой кто-то спал. На стенах висели искусственные цветы. Было тихо кругом и только за окном скулила собака.
  Алена посмотрела на окно и увидела крупную собачью голову и лапы. Она узнала Смелого, и ее сердце радостно всколыхнулось -- не пропала, жива и стережет ее!
  Осторожно, чтобы не разбудить спящего, Алена встала с кровати и прошла к окну, открыла одну часть рамы и собака молниеносно оказалась в комнате, восторженно залаяла, пытаясь лизнуть ее в лицо.
  Алена прижала собаку к себе, но почти сразу же отстранилась и резко закашлялась: от собаки и из открытого окна веяло холодным осенним воздухом. С кушетки послышался родной, но тревожный голос матери:
  -- Дочка, что ты делаешь? Зачем ты встала? -- она подбежала к окну и поспешно закрыла его.
  Алена прижалась к худенькому, но такому теплому телу матери.
  -- Мама, как ты оказалась здесь? -- Алена отстранилась немного и удивленно посмотрела на мать.
  -- Алёнушка, а ты сама-то знаешь, где находишься? -- мать подвела ее к кровати, уложила, заботливо укрыла одеялом и сама села рядом.
  -- Нет, мама, не представляю. А где я? -- Алена крепко держала мать за руку, боясь потерять ее.
  -- Ты у нас, в нашей больнице, в моем кабинете, -- мать счастливыми глазами смотрела на дочь.
  -- А как я попала сюда? -- Алена не понимала, как она оказалась за сто километров от Верстовска.
  -- Не знаю. Вас сняли с плота. Ничего, Аленушка, ты все вспомнишь. Вот отец-то обрадуется. Слышишь, его шаги?
  В кабинет вбежал Павел Васильевич Иконкин, отец Алены.
  -- Женя, что случилось? Почему замолчал Смелый? Куда он делся? -- он тревожно смотрел на жену, которая загадочно улыбалась. -- Что ты хочешь мне сказать?
  Он взял жену за плечи и вдруг услышал тихий, но хриплый голос дочери.
  -- Папка, что ты так волнуешься?
  Павел Васильевич встал на колени перед кроватью, склонился над Аленой.
  -- Доча, очнулась? Давно? -- он взял ее маленькие худенькие ручки в свои большие лапищи и, перебирая пальчик за пальчиком, целовал каждый из них.
  -- Только что. Па, а почему я в больнице, а не дома? -- у Алены на душе было спокойно и радостно впервые за последний год.
  -- Доча, ты очень тяжелой была, требовалось комплексное лечение. Потребовалась неделя, чтобы вывести тебя из критического состояния.
  -- Неделя?! Я здесь лежу неделю? -- изумилась Алена.
  -- Да, дитятко, целую неделю мы с отцом не отходим от тебя, -- мать старалась укрыть плечи Алены.
  -- А Смелого вы кормили? -- забеспокоилась Алена, чувствуя, как под кроватью ворочается собака.
  -- Не беспокойся, Аленушка, мы его не обижали. Весь персонал больницы полюбил его, -- отец погладил высунувшуюся лобастую голову собаки.
  -- Да, Смелый -- умная собака. Если бы не он, то я погибла бы. Он тоже простудился, его лечить надо.
  -- Доча, у него толстая шуба, он не мог так простудиться. А вообще, я покажу его ветеринару, -- успокоил отец Алену.
  -- Шуба? Па, а у тебя сохранились шапка и шуба собачьи?
  -- Целы, а что, доча?
  -- Холодно мне, морозит, а на голове будто льдина лежит, глаза больно открыть, -- Алена старалась спрятаться под одеялом.
  Евгения Матвеевна сняла с себя теплый из ангорской шерсти свитер и прямо под одеялом надела на Алену.
  -- Сейчас тебе, мой золотой, будет тепло. Отец, может в баньку ее отнести?
  -- Да ты что, Женя, разве с воспалением можно? -- засомневался Павел Васильевич.
  В кабинет вошла старенькая санитарка тетя Даша. По своему возрасту (80 стукнуло) она ничего не могла делать, но каждый день приходила на дежурство: летом возле двери вместо вахтера, а зимой караулила в раздевалке.
  -- Матушка ты наша, распорядилась бы ты насчет отопления, больные мерзнут, да и голубке нашей холодно, поди. Как она, не очнулась еще?
  -- Очнулась, очнулась, Дарья Ивановна. Утром встала, до окошка дошла, Смелого сюда впустила, -- радостно сообщила Евгения Матвеевна.
  -- Ох, радость-то какая! Пойду, гостинчик ей принесу, -- баба Даша заспешила из кабинета.
  -- Мама, а она что, еще работает? -- удивилась Алена.
  -- А куда же ее денешь? Она -- как старая кошка в доме: и пользы от нее нет, одни только неприятности, а не выгонишь, потому как стала членом семьи. Вот так и баба Даша: одна -- как перст. Больница для нее -- дом родной. Уйди она отсюда и враз погибнет. Вот сейчас принесет тебе какую-то микстуру. Всю неделю приставала с ней. Не возьмешь -- обидится.
  -- Мама, а ты до сих пор не признаешь народную медицину? -- улыбнулась Алена.
  -- Сейчас так много хороших, сильных лекарств. А травами годами надо лечиться, -- уклончиво ответила мать и погладила дочь по голове поверх лежащего на ней полотенца. -- Не легче тебе?
  -- Немного согрелась, но все равно болит.
  В кабинет поспешно вошла баба Даша с флаконом и салфетками в руке. Она прошла к Алениной кровати, присела на стоящий стул.
  -- Ну что, голубица моя, голова-то поди-к, разламывается на части? Это ж надо -- под таким холодным ливнем да столько времени пробыть, шутка ли? Как живая-то осталась? -- старушка смотрела на нее добрыми ласковыми глазами. В них было столько сострадания, что у Алены навернулись слезы.
  -- Ничего, ничего, голубица наша, вылечим мы тебя. Я вот так же застудила голову и сколько лет в самую жару ходила в шерстяной шапке. И вот только этой микстурой спаслась. Люди добрые подсказали. Неделю поделала компрессы и все прошло, сейчас хожу, раскрывши или в одном легком платочке. Вот такая микстура, недаром "скорой помощью" зовется. Я буду натирать тебе голову, а ты пока ешь грушу -- тебе берегла, -- баба Даша вынула из кармана большую сочную грушу и подала Алене.
  Старушка смочила тряпицу микстурой, протерла всю голову, а затем этой же тряпицей обернула ее, захватив лоб вплоть до бровей, туго утянула платком, а сверх этого махровым полотенцем. Точно так же она протерла все тело и натянула свитер из собачьей шерсти, принесенный Павлом Васильевичем. Делала она все сноровисто, быстро, так что и молодой было не угнаться за ней. Укутав Алену одеялом, Дарья Ивановна облегченно вздохнула и умиротворенно уселась на стул.
  -- Матвеевна, ты иди по своим делам, больные ждут тебя. А я с Алёнушкой посижу. Ты ее напичкала уколами, а теперь я полечу, вот вместе и выгоним из нее недуг. Иди, иди, она сейчас заснет, а я буду пот с лица убирать -- она сильно потеть будет. Ты нам только теплой водички принеси, попою её, когда попросит.
  К вечеру Алена, переодевшись в сухую теплую одежду, смогла перебраться домой. Повторив такую процедуру еще несколько раз, через неделю стала выходить на прогулку вместе со Смелым, которого тоже пришлось подлечить, так как у него обнаружили воспаление легких.
  Октябрь стоял теплым и сухим. Алена исходила все окрестности вокруг села и любовалась природой -- в городе у нее на это не хватало времени. Березки убрались в желтый наряд с буроватым оттенком по краям листочков. Липы начали медленно желтеть, но как-то в один день покрылись в светло-желтый наряд, и стояли будто свечи, облитые сусальным золотом. Под ногами шуршала опавшая листва, закрывая грибы. Но Смелый научился находить их даже под глубоким слоем листвы. Он вынюхивал гриб, осторожно разгребал лапой и лаем подзывал Алену. Ей доставляло удовольствие наблюдать за ним. Каждый день они возвращались с полной корзиной грибов и относили их в больничный пищеблок. Но ей казалось, что она ищет что-то другое, постоянно ждет чего-то.
  И вот спустя месяц они дошли до библиотеки. Алена вошла в здание.
  -- Скажите, у вас есть областные газеты за месяц? -- обратилась она к молоденькой библиотекарше.
  -- Конечно, есть. Вы садитесь за столик, я сейчас подам. А ты что будешь читать, Смелый? -- девушка положила подшивку газет перед Аленой и погладила собаку. Смелый склонил голову на бок и пошевелил ушами, как будто старался понять заданный ему вопрос.
  -- Ох, и умнющая же у вас собака! -- воскликнула библиотекарша. -- Извините, я не буду вам мешать. -- Она прошла за стойку и присела там.
  Алена стала листать газеты, не обращая внимания на даты. И наконец в рубрике "Происшествия" она прочла заметку под заголовком "Наводнение в двух областях".
  "Вчера, в результате проливных дождей, прорвало дамбу на Усольском водохранилище и водный поток, пройдя по гнилому морю, раздвоился: один двинулся в сторону реки Усолье, снося и затопляя на своем пути деревья, постройки, скатился в реку, от чего она вышла из берегов. В городе Верстовске затопило несколько домов, стоявших вблизи реки.
  Второй поток, менее мощный, образовав естественный канал в низине на протяжении двух километров, скатился в реку Волхонку, соединив две реки на некоторое время. Материальный ущерб и человеческие жертвы от наводнения подсчитываются".
  Алена прикрыла глаза рукой, вспоминая, как неслась на плоту по лесной дороге, а затем по реке. Она невольно глубоко вздохнула и стала листать дальше. И вот ее взгляд выхватил очерк на целую полосу с крупным заголовком: "Конец банды Мураша". Она посмотрела на дату -- 3 октября.
  -- Можно я эту газету возьму домой, а завтра принесу? -
  от волнения голос ее был хриплым и даже каким-то сиплым. Внутри у нее все дрожало, газетный лист ходуном ходил в руках.
  -- За какое число? За третье? Я вам дам второй экземпляр, -- девушка поднесла ей несколько газет. -- Почитайте еще и свеженькие. И можете не спешить, Алена Павловна. Выздоравливайте поскорее.
  -- Спасибо вам. До свиданья.
  Алена была растрогана вниманием, хотя понимала, что это заслуга ее родителей.
  До дома она почти бежала и очень обрадовалась, что родители еще не пришли. Она залпом прочла очерк, в котором говорилось, что во время наводнения при не выясненных обстоятельствах погиб главарь банды Мураш, и что в прокуратуру города Усолье представлены новые материалы по делу Клеща, впоследствии взявшего кличку Мураш. Материалы полностью доказывают вину Клеща. Доставил материалы бывший начальник уголовного розыска Сыщиков. Затянувшее дело в ближайшее время будет передано в суд. Арестованы активные члены банды.
  Алена читала вновь и вновь, пытаясь найти хотя бы какое-то упоминание об Андрее, а потом поймала себя на мысли, что точной его фамилии не знает.
  Еще в одной заметке она прочла, что после спада воды в лесу было обнаружено несколько трупов мужских и женских, личности их устанавливаются.
  Алена поняла, что искать Андрея нет смысла, тем более что она не знает причину его ухода. Прошло больше месяца после наводнения и он, если бы захотел, смог бы ее найти, потому что о ней он знал все. Надо смириться и жить тем, что есть. Она сейчас, в эту минуту твердо решила остаться здесь и работать в больнице -- одна ставка врача была свободна, а работы здесь на всех хватало, хоть отбавляй.
  А еще через месяц, приступив к работе, она обнаружила, что носит ребенка. Это ее испугало, и в то же время обрадовало -- это же ребенок Андрея!
  Родители восприняли такое известие по-разному. Отец был на седьмом небе от счастья и окружил Алену таким вниманием, что не позволял ей даже кружку поднять. А мать, наоборот, стала отстраняться от нее, и все чаще и чаще с ее стороны сыпались упреки. Но жизнь продолжалась.
  * * *
  Прошли годы. Однажды в кабинет главного врача больницы вбежала взволнованная медсестра.
  -- Алена Павловна, привезли больного с язвой желудка, а он требует, чтобы операцию делали только вы.
  -- Из какого села больной? -- Алена улыбнулась: за годы работы в больнице многие ее пациенты, пройдя курс лечения, потом приводили на консультации своих родственников, знакомых. Поэтому она не удивилась требованию больного.
  -- Он из Верстовска. Какое-то военное начальство, -- пояснила медсестра.
  -- Из Верстовска? А как он попал сюда? -- напоминание о городе взволновало Алену.
  -- Не знаю, его на машине привезли.
  -- Хорошо. Я иду. Где он?
  -- Он уже в операционной, там Павел Васильевич.
  По пути в операционную Алена посмотрела на себя в зеркало: после родов ее внешность сильно изменилась -- и лицо, и фигура немного округлились, цвет лица порозовел, а карие глаза излучали столько тепла и ласки, что их хватало не только на маленького Костика, родителей, но и на всех её сослуживцев и пациентов. Часто именно своим теплом она гасила нервозность и неприязнь матери. А ее стройная, как бы наполнившаяся, фигура заставляла оглядываться мужчин.
  Алена вошла в предоперационную, где отец готовился к операции.
  -- Что там, папа?
  -- Похоже, что прободная язва. Подойди к нему, успокой. Он, по-видимому, знает тебя.
  -- А как он это выразил?
  -- Он требовал доктора Иконкину.
  -- А, может быть, маму?
  -- Мама твоя -- Зимарина, а во-вторых -- она терапевт, гинеколог. А он знает, что будет операция. Что с тобой, дочка? Ты как будто боишься к нему подойти? -- отец тревожно смотрел на Алену.
  -- Все в порядке, папа, сейчас разберемся, -- Алена тщательно размывала руки, наконец на нее надели халат, натянули перчатки, и она вместе с отцом вошла в операционную, подошла к больному, лежащему на столе.
  -- Здравствуйте, больной. Вы просили доктора Иконкину -- я к вашим услугам. Как вы себя чувствуете?
  Больной привстал и пристально смотрел на нее.
  -- Вы?! Вы -- Алена Павловна Иконкина? -- в его голосе и в глазах было удивление.
  -- Да, это я. А как ваша фамилия? Я вас вижу впервые.
  -- Вы правы, меня вы не видели, -- больной хотел еще что-то сказать, но замялся, а потом продолжил: -- Мне о вас рассказывали. Но об этом давайте после операции поговорим. Хорошо? Приступ у меня случился в дороге, и мы завернули в вашу больницу.
  -- Все ясно. Давайте приступать к операции. Вам повезло: Павел Васильевич защитил кандидатскую диссертацию по этой болезни.
  Операция прошла благополучно. И уже в палате, сидя у постели больного, Алена терзала свою память, стараясь вспомнить, когда, где, при каких обстоятельствах пересекались их пути? Фамилия Алексеев ничего не говорила ей. Она ждала, когда больной проснется после наркоза. Вдруг зазвонил сотовый телефон, лежащий на тумбочке. Алена взяла его, нажала на кнопку приема и услышала знакомый голос Павла:
  -- Леший, Леший, где ты? Что с тобой?
  -- Он жив. Ему только что сделали операцию, -- взволнованно ответила Алена.
  -- Алена Павловна, это вы? О, Боже, я слышу ваш голос! Алена Павловна, это ваш, ваш живой голос! Алена Павловна, а я -- Павел, сын старика Семена Семеновича. Помните нас? -- возбужденно-радостным голосом кричал в трубку Павел.
  -- Да, я помню вас. Вы извините, мне надо заниматься больным, он только что вышел из наркоза...
  Алена заметила, что больной пытается открыть глаза, и немедленно положила телефон. Она быстро проверила пульс, смочила влажным тампоном его пересохшие губы, похлопала тихонько по щекам.
  -- Просыпайся, Леший, просыпайся, хватит дремать.
  Больной открыл глаза -- взгляд был мутный, неосознанный.
  -- Скажите: Леший -- это от фамилии идет, да? Отвечайте, ну же, ну! -- Алена терла щеки, переносицу, лоб больного. Вот его взгляд стал яснее.
  -- Леший, вы слышали мой вопрос?
  -- Да.
  Алена облегченно вздохнула.
  -- Что же это вы так -- на вид молодой, здоровый мужчина, а уже язва, сердце трепыхается? -- пошутила Алена.
  -- Это... хорошо... что... трепыхается... значит... живой... -- раздельно произнес больной и с трудом улыбнулся.
  -- Ах ты, умница, ах ты, золотой мой! Только все, больше ни слова -- на сегодня всю норму разговора вы перевыполнили. Сейчас сделаем укольчик и отдыхать.
  Алена позвала медсестру, дала указание, что делать:
  -- Дежурьте возле него неотлучно, а я отойду в кабинет.
  Она взяла телефон с тумбочки и прошла в свой кабинет, который был напротив палаты экстренной помощи. Алена знала, что на аппарате должен быть зафиксирован в памяти номер Павла -- она помнила, что он звонил Лешему, не набирая все цифры, а просто нажимал одну клавишу. И вдруг в ее памяти всплыл далекий голос Павла: "Вы в любое время можете позвонить, Алена Павловна, у меня очень легко запоминаемый номер -- 5, 6, 7".
  Воспоминания и все пережитое, особенно в последнее время перед наводнением, навалились тяжким грузом, и она присела на диван, безвольно опустив локти на колени и обхватив голову руками.
  Через некоторое время Алена встрепенулась и хотела набрать номер, но дверь кабинета резко раскрылась, и на пороге появился Павел Семенович с огромным букетом цветов. Он был без халата, в строгом черном костюме, белой рубашке с галстуком-бабочкой. Такой же поджарый, как и при первом знакомстве, с моложавым лицом, только голова была вся седая. Павел влетел с сияющей улыбкой на лице, но при виде Алены в его глазах появилось удивление, и он смущенно произнес:
  -- Это вы, Алена Павловна?
  -- Неужели я так сильно изменилась, так сильно постарела?
  -- Что вы, что вы, наоборот, расцвели, как долго нераскрывающийся бутон. Я потрясен и бесконечно счастлив, что вы живы. Это вам, -- он отдал букет, отступил к двери и, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, смущенно спросил: -- Где тут мой друг Леший? Как он?
  В этот момент в кабинете появилась разъяренная Евгения Матвеевна и грубо стала выговаривать Алене:
  -- Что это такое творится в нашей больнице? Во что вы ее превратили? Проходной двор стал, а не больница -- посторонние разгуливают по коридору без халатов. Бордель тут, понимаешь, устроили!
  Последние слова матери повергли Алену в шок, но она нашла в себе силы, встала с дивана, подошла к старинной металлической вешалке-вертушке, сняла белый халат и подала Павлу.
  -- Накиньте на плечи. Алексеев лежит во второй палате, она напротив. Если захотите остаться подежурить, то скажите, что главврач разрешила. Только учтите, что ему ни в коем случае нельзя пить, только смачивать губы, -- Алена говорила спокойно, приветливо улыбаясь.
  -- Спасибо, Алена Павловна, я все понял.
  Не успела закрыться дверь за Павлом, как на Алену посыпалось яростное шипенье матери:
  -- Что, погулять захотелось?! Одного на плоту приволокла, теперь второго нагулять решила, да?
  Алене показалось, будто чем-то тяжелым и грязным стукнули по голове -- огненная боль разливалась по всему лицу, вонзалась иглами, стрелами в челюсти, в глазницы, в височные, лобную часть головы, -- это начинался приступ воспаления тройничного нерва. Чтобы не упасть, Алена осторожно, стараясь не шевелиться, опустилась на кушетку и услышала грозный голос отца:
  -- Вон отсюда! И чтобы я больше никогда не видел тебя даже на пороге больницы, ясно?!
  Алена с большим трудом подняла глаза на отца и поняла, что он обращается не к ней, а к матери, которая сразу вся как-то съежилась и, нагнув голову, вышла из кабинета.
  Отец опустился на колени перед дочерью, потом встал, осторожно взял ее на руки и перенес на диван, но Алена не могла лежать -- боль, разрывающая голову на части, не позволяла этого. Она вжалась в угол дивана и сидела там, как затравленный зверек.
  -- Доча, потерпи чуток, я сейчас, -- отец выбежал из кабинета и моментально вернулся с медсестрой: сделали укол и через полчаса боль стала отступать. Алёна приоткрыла глаза и посмотрела на сидящего рядом отца, который молча гладил ее руку -- он знал, что во время приступа даже шепот, тиканье часов приносят нестерпимую боль.
  -- Папа, сходи во вторую, -- тихо проговорила Алена.
  Отец встрепенулся, улыбнулся виновато:
  -- Не беспокойся, доча, я там был, там все нормально. Он мужик сильный, выдюжит. Баба Даша возле него колдует.
  -- Папа, за что меня так? -- Алена не могла понять выходки матери.
  -- Аленушка, если я скажу правду, то тебе будет еще больней, но это может тебе многое прояснить.
  -- Говори.
  -- Ты у нас неродная дочь, -- отец тяжко вздохнул.
  От неожиданности Алена резко выпрямилась, непонимающе посмотрела на отца.
  -- Как? Почему?
  -- Мы поженились с матерью в институте. Чтобы ребенок не мешал, она сделала аборт. А когда захотела его иметь, то специалисты сказали, что детей не будет. И мы перед отъездом на работу взяли тебя из роддома. Она любила тебя. Но когда узнала, что ты в положении, то ее как подменили. То ли от боязни сплетен, то ли от зависти, что она-то не может рожать, а у тебя все так легко получилось. Я порой не узнаю ее -- откуда столько злобы, бездушия повылазило? Где в ней все это копилось, пряталось? Я же знал ее с детства -- она не была такой.
  -- Папка, ты ей всегда уступал, прощал все, поэтому она и привыкла быть всегда на верху, во главе всего. А что же будет теперь у вас? Она же не умеет прощать.
  -- Да, ты права, она прощать не умеет. Вот и тебе сломала жизнь, из-за того, что не смогла простить обиду. Когда тебя принесли с плота, я подумал, что она раскаялась и вот-вот попросит у тебя прощение -- она стала такой же любящей, как и в твоем детстве. Но как только она узнала о твоей беременности, то все повторилось. Она просто звереет, становится неуправляемой, когда видит рядом с тобой мужчин.
  -- Папа, я ничего не понимаю, почему ты говоришь, что она сломала мне жизнь? -- Алена уже могла шевелиться и придвинулась к отцу, прижалась к его плечу.
  -- Ты помнишь Андрея Лобова?
  -- Конечно, помню. Мы же с ним дружили. Но он так неожиданно уехал, даже не попрощался. Я переживала сильно.
  -- А он что же, ничего тебе не объяснил? Ну и дела, -- удивился отец. -- Перед отъездом он пришел к нам просить твоей руки. Он был такой торжественный, как рыцарь. Но эта фурия быстро опустила его на землю, тонко намекнув на его крестьянское происхождение и его бедноту. Он вылетел от нас как выполосканный в помоях. А все из-за того, что его мать осмелилась сделать ей какое-то замечание по поводу тебя.
  -- Так вот почему он сказал: "Прощай, госпожа, наши пути разошлись". Ох, какой же он дурень! Со мной он должен был решать этот вопрос! -- Алена от волнения раскраснелась. -- Папа, а где он сейчас? Что-нибудь слышно о нем?
  -- Да вот как уехал, так ни разу не приезжал. Мать к нему ездит, зимой у него живет. Он сейчас -- директор крупного завода.
  -- Вот тебе и голытьба! Что теперь говорит мама, не жалеет, что выгнала его?
  -- Не тот характер у нее, чтобы жалеть о чем-то. Вот, дочка, повспоминали и хватит, пора и честь знать, -- пойдем к больному, посмотрим, как он там, случай очень тяжелый.
  -- Подожди, папа, мне надо все до конца выяснить, чтобы определиться в дальнейшей жизни. Скажи, почему мама вышла за тебя -- ты же сын репрессированного? По ее логике и отношению к людям она не должна была этого делать.
  -- Все дело в смерти ее родителей. Они должны были переехать в Москву, уже нашли дом для покупки, была намечена дата Жениной свадьбы -- она дружила с одним парнем. Но родители при переезде погибли -- она потеряла все, осталась с тем, что было при ней. Парень бросил Женю, оставив ее в положении. Вот тогда она и избавилась от ребенка, чтобы ничто не напоминало о его отце. Ну а я -- влюбленный в нее идиот, забрал ее из больницы и прямиком в загс. Но о своем происхождении я помню всегда -- мне о нем часто напоминают, -- Павел Васильевич грустно усмехнулся.
  -- Вот оно как. Бедный папа, ты ее всегда покрываешь, даже когда она изменяет тебе, -- сочувствуя отцу, Алена нежно погладила его.
  -- А ты откуда знаешь об этом? -- удивился он.
  -- Я же не слепая, папка. Скажи, а мои родители, они живы, кто они? Ты что-нибудь знаешь о них?
  -- Нет. Этим занималась мать -- это ее идея и поиски ребенка она взяла на себя. Моей обязанностью было твое воспитание.
  -- Спасибо, папа, ты с этой задачей отлично справился. Но у тебя жизнь могла сложиться более счастливо, если бы прислушался к своему Ангелу хранителю. Я вот думаю, почему мы привязываемся к именам? Казалось бы, что если человек с определенным именем не принес тебе счастья, значит, это предупреждение дается -- быть дальше от людей с таким именем. А что делаем мы? Из миллионной массы людей выбираем человека именно с таким именем, цепляемся за него и становимся несчастным на всю жизнь, если не хватит сил оторваться от него, ибо это имя не подходит тебе, имена эти -- антиподы. Необходимо всегда чутко прислушиваться к подсказкам, предупреждениям своего Ангела хранителя. Вот у тебя была же девочка Женя, но вы расстались с ней. Надо было прислушаться к этому сигналу, а ты нашел вторую Женю, и маешься с ней всю жизнь. А мог бы стать большим ученым, преподавать в институте, но вместо этого сидишь в районной больнице. Хорошо, что я заставила тебя защитить кандидатскую диссертацию. И у меня точно такая же история -- не прислушалась к предупреждению и разыскала второго Андрея, отца Костика. И в результате осталась одна, да еще под бдительным оком матери. Нет, папа, я не хочу, чтобы мой Костик вырос умным, но забитым серым мышонком. Что-то надо предпринимать и менять эту ситуацию, -- решительно произнесла Алена и встала.
  -- Хорошо, дочка, мы все обсудим и решим этот вопрос. А сейчас пойдем во вторую.
  В палате возле Алексеева сидели тетя Даша и Павел Семенович.
  -- Какие у нас тут дела, Дарья Ивановна? Медсестра давно измеряла температуру? -- Павел Васильевич подошел к больному, который бодрствовал.
  -- Да только что сняла капельницу и вышла. Температура невысокая и стоит на месте. Шел бы ты, батюшка, домой спать, чай не твое дежурство, -- Дарья Ивановна строго посмотрела на Павла Васильевича, покачала головой.
  -- Правда, папа, иди домой, а то Костик не уснет без тебя, -- попросила Алена.
  Они вышли в коридор. Алена посмотрела на хмурое лицо отца и вдруг предложила:
  -- Папа, а может быть, ты подежуришь за меня, а я пойду домой?
  -- Иди, иди, дочка, -- обрадовался Павел Васильевич. Ему явно не хотелось идти домой, где его ожидал разнос жены.
  Алена зашла в кабинет, взяла букет и отдала медсестре:
  -- Разделите по палатам, пусть все полюбуются на эту красоту.
  Она вышла на крыльцо и там столкнулась с Павлом Семеновичем.
  -- Алена Павловна, я провожу вас до дома.
  -- Ой, что вы, что вы! У нас тут строгие, домостроевские порядки -- одинокая женщина не должна разговаривать с посторонними мужчинами, тем более прогуливаться с ними по улице, -- испуганно произнесла Алена.
  -- Ничего, мы поломаем эти порядки. А вообще-то вам давно пора возвращаться в город, иначе вы здесь окаменеете, -- голос Павла был властным, командирским.
  -- Вот как. А вы, может быть, мне и квартирку предложите, -- неожиданно рассмеялась Алена.
  -- Предложу. Ключ от нее я передал вам пять лет назад. А больницу передадите отцу, он в должности главврача будет уверенней чувствовать себя, -- Павел решительно взял Алену под руку и повел к ее дому.
  В своем окне Алена увидела ехидную улыбку матери, которая смотрела на них, прильнув к стеклу.
  Войдя в дом, Алена прошла в свою комнату. На диване, зажавшись в уголок, сидел Костик, крепко прижав к себе своего любимого зайчишку. Увидев Алену, он молча протянул к ней ручонки и также молча прильнул к ней. От обиды у Алены выступили слезы на глазах -- вот точно так же прошло все ее детство -- на этом же самом диване и в этом же самом темном уголке. В этой комнате редко звучал смех -- мать не любила шума. Алена крепко прижала к себе сына, поцеловала его в макушку и тихо прошептала:
  -- Потерпи, мой сладкий, скоро у нас все изменится...
  Именно сейчас она твердо решила уехать отсюда, все равно куда, только бы скрыться от нестерпимой опеки матери. Дверь комнаты была приоткрыта и Алена слышала, как Павел сказал:
  -- Вы уж извините, Евгения Матвеевна, я не успел представиться вам в больнице -- Валеев Павел Семенович, заместитель главы администрации Верстовской области. Мы с Алексеевым знакомы с Аленой Павловной по Верстовску -- она лечила моего отца. А за Алексеева вы не беспокойтесь, мы заберем его через день-другой.
  -- Любопытно, на чем вы собираетесь транспортировать его на расстоянии в сто километров? -- съехидничала мать, но злобы в ее голосе не было.
  -- Я думаю, что для командующего дивизией подходящий транспорт мы найдем.
  Алена взяла Костика на руки, подошла к полуоткрытой двери и посмотрела на мать, лицо которой покрылось пунцовыми пятнами. В этот момент зазвонил телефон, и Евгения Матвеевна подняла трубку.
  -- Алло! Да, квартира Иконкиных. Что? Усолье? Глава администрации? Интересуетесь, какие лекарства нужны? А что говорить о лекарствах, когда больница не сегодня, так завтра разрушится. Вам бы лучше подумать, куда трудоустроить врачей, а вы о лекарствах.
  Алена почувствовала, что в голосе матери нарастает раздражение. Она поспешно подошла к ней и буквально вырвала трубку из ее рук.
  -- Алло! Главврач больницы Иконкина Алена Павловна слушает вас. Да, Валеев здесь. Да, есть такой больной, сегодня сделали операцию. Я не разделяю больных по категориям и по кастам, они для меня все одинаковы. А вот лекарства нужны очень -- список на них лежит в облздравотделе уже год. А вот трудоустроить доктора Зимарину в областном центре давно пора, потому что таких специалистов с кандидатским званием в области гинекологии и акушерства у вас нет. К ней на консультации приезжают не только от вас, но и из других регионов. Вот господин Валеев предлагает ей место. Подумайте. Что? Закрыть больницу?! Знаете, это даже не смешно. А вы что, больных целого района собираетесь возить ежедневно на собственной машине? Нет? Или прикажете жителям района не болеть? Что, не обладаете таким даром? Значит надо ремонтировать или строить новую больницу. Конечно, надо решать вопрос. Передаю трубку Валееву. До свидания, -- Алена передала трубку Павлу, а сама ушла в свою комнату, чтобы не нагрубить матери в присутствии гостя.
  А Павел очень быстро закончил разговор и сразу же заговорил с Евгенией Матвеевной:
  -- Мне нравится одно замечательное качество у вашей дочери -- она видит, что надо предпринимать не только ей, но и ее друзьям. Евгения Матвеевна, мы сдаем новый родильный дом -- это целый комплекс. Я предлагаю вам поехать со мной, посмотреть все и выбрать должность по душе. Согласны? На сборы даю полчаса. А я пойду, попрощаюсь с другом, -- он вышел из дома, оставив Евгению Матвеевну в замешательстве. Она растерянно позвала дочь:
  -- Алена! Что мне делать! Ехать или не ехать?
  Это было так не похоже на мать, Алена не узнавала ее.
  -- А что вы потеряете, если съездите, посмотрите?! Ровным счетом ничего. -- Алена не смогла заставить себя обратиться к матери на "ты", как прежде, она сознавала, что между ними образовалась непреодолимая пропасть.
  Евгения Матвеевна почувствовала настроение дочери и стала складывать в сумку вещи, потом пошла в свою комнату переодеваться. Алена собрала ее документы, дорожные принадлежности, косметику, портмоне с деньгами. Мать, выйдя из спальни, удивленно посмотрела на пополнившуюся сумку, взяла ее и вышла, не попрощавшись. Алена закрыла дверь и выключила свет -- она не хотела, чтобы Павел заходил к ней. В потемках пробралась к сыну, легла к нему на диван.
  -- Костик, кушать хочешь?
  -- Не знаю. А бабушка вернется?
  -- Сегодня нет, а завтра -- не знаю, сына.
  -- Лучше бы она не приходила, она злая, -- совсем по-взрослому произнес Костя.
  -- Она устала, поэтому и злая, -- пыталась ее оправдать Алена.
  -- Неправда. Дедуля тоже устает, а он добрый. А она на всех кричит и кричит.
  -- Ты вот что, критик, если не хочешь есть, то давай спи, -- добродушно пожурила сына Алена.
  -- А умываться? Ты сама говорила, что с себя надо смывать все плохое. Я не хочу ложиться с плохим лицом, -- захныкал Костя.
  -- Тихо, тихо, сына, сейчас я тебя умою, -- Алена услышала шум машины, отъезжающей от больницы. Она включила свет, умыла сына, попила чай и легла спать.
  Через день Евгения Матвеевна позвонила в больницу мужу и попросила приехать помочь устроиться в квартире. Новость сразу расползлась по всей больнице: больные шушукались, горевали, что Иконкины покидают больницу, бросают ее на произвол судьбы.
  Генерал Алексеев из второй палаты попросил Павла Васильевича зайти к нему. Они долго беседовали, после чего Павел Васильевич уехал в Верстовск на машине, которая приезжала к генералу из госпиталя.
  Все это рассказали Алене, когда она вернулась с совещания у главы администрации района, где решался вопрос о ремонте больницы. Пришла она не одна, а с двумя молодыми врачами-интернами, прибывшими по распоряжению облздравотдела. Алена провела врачей по палатам, познакомила с больными, затем усадила изучать истории болезни, а сама прошла во вторую палату.
  -- Анатолий Иванович, как самочувствие? Что сказали госпитальные светила? Жаль, что я не встретилась с ними.
  -- Они были восхищены результатом проведенной операции и удовлетворены теми назначениями, что сделал Павел Васильевич, и предложили ему место в госпитале.
  -- И что, он дал согласие? -- Алена знала, что отец не сможет здесь остаться, потому что он был слишком щепетилен по отношению к своей репутации, а после отъезда Евгении Матвеевны пойдут разные кривотолки.
  -- Он подумает. А каков результат совещания? У вас вид очень озабочен, -- Алексеев по-отечески заботливо погладил руку Алены.
  -- Будем делать капитальный ремонт всей больницы.
  -- А куда больных переводить?
  -- А вот здесь рядом красивое здание бывшего коммерческого банка. Там самое главное надо операционную оборудовать, боюсь, что затянут это дело. Я с молодыми коллегами осмотрела здание -- кроме операционной необходимо будет еще кое-какие работы провести. А ребята толковые попались, инициативные, -- Алена улыбнулась, она не любила людей-мямлей, безропотных роботов, ей нравились люди смелые, волевые.
  -- А вы, Алена Павловна, присматривайтесь, кто сможет вас заменить, ежели Павел Васильевич переберется в Верстовск, -- генерал приподнял подушку и поудобнее устроился на ней.
  -- А что, меня уже освобождают с этой должности? Вам не понравилось, как я вас лечу? -- усмехнулась Алена.
  -- А разве Павел вас не забирает с собой? Он вам ничего не сказал? -- удивился Леший.
  -- Как видите, вместо меня он забрал мою матушку. Видно, она ему больше приглянулась, -- пошутила Алена. -- А если серьезно, то у нас не было времени поговорить. Я так и не спросила, как там Игорек поживает? Что с ним тогда случилось? Он так и не приехал к нам на кордон. А как жена Павла? Все так же неотразима?
  При последних словах Алены Леший нахмурился.
  -- К сожалению, Игорька нет в живых. Он погиб. Жены тоже нет. Павел одинок.
  -- Очень жаль. А что случилось с Игорьком? А Семен Семенович жив?
  -- Отец Павла жив, но живет отдельно, в Усолье. Он сошелся с женщиной с кордона. У них все хорошо. А про Игорька Павел сам расскажет, ладно? А то вдруг не найдется темы для разговора. А мы вас в тот день искали на вертолете, -- Леший смущенно улыбнулся.
  -- Вы? На вертолете? -- воскликнула Алена.
  -- Да, мы с Павлом. А потом ливень не позволил.
  -- А мы видели вертолет, -- воспоминания о том дне, когда они с Андреем ушли с кордона, взволновали Алену, в ее голосе появились нотки грусти.
  -- А где вы прятались? -- Леший неотрывно и с неподдельным любопытством смотрел на Алену.
  -- В молодом сосняке, -- неохотно ответила она, ей не хотелось продолжать эту тему, она поняла, что ничего не забыла.
  Скольким больным она помогала преодолеть страх, забыть о нем, а вот собственный страх, въевшийся в ее душу, так и не смогла победить. Она не позволяла ему завладеть всем ее существом, но и вырвать с корнем не хватило сил: страх могли вытеснить внимание, забота близких, постоянная занятость, а она это получала не в полной мере.
  Голос Лешего вывел ее из задумчивости.
  -- Простите, я отвлеклась немного. Вы о чем-то спросили меня?
  -- У вас очень уставший вид, Алена Павловна, вам нужен отдых.
  -- Какие наши годы -- успеем еще отдохнуть... когда-нибудь. Скажите, Леший, -- Алена посмотрела на Алексеева, улыбнулась, -- вы не обижаетесь, что я так вас называю?
  -- Нет, нет. Меня так зовут друзья, а иметь такого друга, как вы, для меня большая честь.
  Алена удивленно посмотрела на него и решилась задать самый больной свой вопрос.
  -- Скажите, а об Андрее, моем больном, вы ничего не слышали?
  -- И слышал, и видел. Он работает начальником уголовного розыска в Усолье. После ликвидации им банды Мураша-Клеща его восстановили в должности и в звании. И судимость сняли с него. А знаете, на ком он женат? На Татьяне, вашей медсестре. Двое детишек у них, живут хорошо.
  -- Кто же детишки? Большие? -- Алена старалась говорить спокойно, безразлично.
  -- Обе -- девочки. Старшей дочери -- полтора годика. Кстати, ее назвали в вашу честь -- Аленой.
  -- В мою ли? Такое имя у многих.
  В памяти Алены всплыло, как в полудреме до нее дошел голос старухи, обращенный к Андрею: "А что же ты боишься назвать мою дочь Аленой? Ведь именно так ее звали друзья, помнишь?" Алена встрепенулась, она была не рада, что спросила об Андрее -- обида захлестнула ее: значит, они со старухой специально бросили ее тогда на колокольне? Ей захотелось поскорее уйти от этой темы.
  -- Леший, а почему вы Мурашом интересовались? Помните, Павел вам тогда сообщил их координаты?
  -- Да, да. Спасибо вам за адресок, он очень пригодился. Его братва моих солдатиков замучила, хоть в увольнение не отпускай. Избивали до смерти. Что они хотели от них -- не понятно. Вероятно, патологическая злоба вселилась в их души. А в то время мы хорошо поработали вместе с новым участковым: выследили и взяли во время драки троих важных бандюг, чем, как выяснилось на суде, подрезали крылышки Мурашу. А до него самого не смогли добраться -- не было улик, а бандиты его не выдали. Но сам Господь устал терпеть его злодеяния -- напустил наводнение и погубил этого душегуба.
  -- А мой сосед жив, не знаете? -- прошлые события не хотели отпускать Алену.
  -- Да, Михаил Иванович жив. Прекрасный старикашка. Очень тужит о вас, вспоминает часто -- мы перезваниваемся с ним. А знаете, кто живет в вашей квартире? Костя с Валюшей -- они поженились.
  -- Костя? Какой Костя? Он же погиб, -- не могла понять Алена.
  -- Да вот повезло парню, рана оказалась не смертельная.
  -- Не может быть! Вот радость вы мне доставили! А я казнила себя, что он из-за меня погиб. Сына назвала Костиком, -- Алена весело рассмеялась. -- Так вы говорите, что Павел Семенович хотел меня забрать с собой?
  -- А вы не шутите, Алена Павловна, этим шутить нельзя. Павел полюбил вас с первого взгляда. Он искал вас, верил, что вы найдетесь. И, как видите, -- он не ошибся, -- лицо Лешего было очень серьезно.
  -- Что же он так плохо и так долго искал? -- в голосе Алены было сожаление.
  -- А так вот получилось. Жизнь трясет его как в малярийной лихорадке. Приехал он тогда из командировки, а дома Игорек погиб, убрали его конкуренты Павла. Пока похоронил, а там жена попала в аварию вместе со своим любовником. Неделю сидел возле нее в больнице, но она не выжила. И опять похороны. Приехал на кордон, а там вы с Андреем ударились в бега. Мы вас искать, но сама природа вмешалась.
  -- Да, с природой шутки плохи. Видно он пошел против течения, а вы сами знаете, что из этого получается. Это не то, что плыть на гребне волны -- хотя и опасно, но самое главное, надо держать равновесие и тогда можно выплыть, прибиться к какому-нибудь берегу. Проверено на опыте, -- грустно рассуждала Алена. Она сидела, опустив голову, сосредоточенно глядя в пол, будто хотела там что-то найти.
  -- Павел искал вас повсюду и сюда приезжал, -- подытожил Леший.
  -- Что?! Павел приезжал сюда?! Когда? -- Алена не могла поверить в услышанное. От волнения каждая жилочка в ее теле, каждый нерв напряглись до предела.
  -- Через неделю после наводнения. А вы были здесь? -- удивился Леший.
  -- С кем он разговаривал? Что ему ответили? -- Алена спрашивала, хотя ответ знала.
  -- Он говорил с Евгенией Матвеевной. Она сообщила о вашей гибели.
  Алена вскочила и направилась к двери, приговаривая сквозь слезы:
  -- Как она посмела?! Как она могла так поступить?
  -- Алена! Вернись! -- резко крикнул Леший.
  Она остановилась, как вкопанная -- столько металла и просьбы было в голосе генерала, что не посмела ослушаться. Она медленно повернулась к нему и увидела, что он встает с кровати. Алена подбежала к нему и, плача, стала упрашивать:
  -- Леший, миленький, не делай этого! Прости ты меня, глупую бабу!
  Алексеев вытянулся на кровати, не выпуская Алениных рук.
  -- И совсем не глупая, а даже наоборот. Просто у нашего милого доктора немного расшатались нервишки. Вот вернется Павел из Москвы, и отправим мы вас в санаторий. Поедете? -- генерал старался отвлечь Алену от грустных мыслей. -- Алена Павловна, а вы не согласитесь переехать работать в госпиталь?
  -- Соглашусь. Только бы подальше от этого змеиного гнезда.
  -- Вот и договорились, Павел приедет, и все решим, -- генерал удовлетворенно улыбнулся.
  На следующий день привезли раненых водителя и пассажира с места дорожной аварии. Оба нуждались в срочной операции, и Алена вместе с молодым врачом приступила к подготовке к ней.
  Операции длились долго и закончились только к вечеру. И тут ей сообщили, что приезжал Павел Васильевич, забрал мебель и вещи и уехал в Верстовск. Она понимала, что отец не мог зайти к ней в операционную и проститься с ней, но все же червь-точильщик обиды стал заползать в душу и разъедать ее. Она сходила за сыном в садик и привела в свой кабинет -- домой идти не хотелось.
  В дверь постучали, на пороге появилась Дарья Ивановна.
  -- Войти-то можно?
  Не дожидаясь ответа, она закрыла за собой дверь, прошла к дивану и осторожно присела на краешек. Сухонькая, маленькая, она казалась тенью от той грозной и решительной тети Даши, какой она была раньше.
  -- Устала, небось, касатка ты наша, спасительница. Уж родственники-то благодарить велели тебя, рады-радешеньки, что их ребят оживила. А родитель твой сокрушался очень, так уж помочь хотел тебе, да времени не было, машины чужие, ждать не стали. Велел передать, что через неделю вернется.
  -- Как это -- через неделю вернется? Разве он не останется в городе?
  -- Не приглянулся ему город. Говорит, что там суета, суматоха, а у нас тут жизнь размеренная, -- глаза у бабы Даши радостно улыбались.
  -- Когда же это вы успели с ним переговорить? -- в голосе Алены было недоверие.
  -- Как это -- когда? -- обиделась старушка. -- Я же помогала ему укладывать вещи. В таких делах женская рука должна быть.
  Алена подошла к ней, опустилась на колени, посмотрела виновато, глаза ее увлажнились, и она уткнулась в колени старушки.
  -- Что ты, что ты, голубушка, -- забеспокоилась старая, гладя Алену по плечам. -- А ты и впрямь, поплачь, поплачь. Глядишь, тебе и полегчает. Ишь, как измаялась твоя душа! А ты обиды на мать не держи -- как-никак, а воспитывала тебя в тепле и сытости. А то, что ласки порой не хватало, так это не вина ее, а беда: не сумела вовремя обуздать свою гордыню, побороть обиду, вот они и взяли верх над ее душой. Маялась она от этого, а ничего поделать с собой не могла. Пал Васильевич чувствовал все это и прощал ее. Замечательный у тебя отец, таких мужиков я не встречала. Что так смотришь на меня? Удивляешься, что я еще что-то кумекаю своими сморщенными мозгами? -- баба Даша утерла слезы с лица Алены, усадила ее рядом с собой. -- Давай я мальчонку отведу домой, уложу спать и покараулю его. А ты тут дежурь, только сначала поешь, я тебе там яишенку пожарила. Твоего молодого помощника уже накормила. Трудный день у вас, да ничего, молодые вы, отдохнете, -- Дарья Ивановна взяла Костика за руку и повела к двери.
  Алена после ужина зашла во вторую палату -- ее как магнитом тянуло туда.
  -- Вот как хорошо, что зашли, а я уж хотел посылать за вами, -- обрадовался генерал.
  -- Что-нибудь беспокоит? -- заволновалась Алена.
  -- Нет, нет. Чувствую себя нормально, -- поспешил успокоить ее Алексеев. -- Я хотел вам сказать, что звонил Павел и просил передать, что задерживается в Москве на недельку. Просил вас не волноваться.
  Алена непонимающе посмотрела на Лешего -- почему она должна волноваться?
  -- Алена Павловна, не смотрите на меня так. Павел приедет и все вам объяснит, -- Алексеев умоляющим и виноватым взглядом смотрел на Алену.
  -- Хорошо, хорошо. Хотя я ничего не поняла, но давайте оставим эту тему -- вам нельзя волноваться. -- Алена почувствовала, как по телу разливается спокойствие: рядом с этим огромным, мужественным человеком у нее всегда было такое состояние.
  -- Скажите, Анатолий Иванович, а отец не забегал к вам перед отъездом?
  -- Да, заглянул на минутку. Сказал, что на несколько дней задержится. Евгению Матвеевну назначили заведующей отделением, дали однокомнатную квартиру. Она довольна.
  -- А отец не остается там?
  -- Нет. Говорит, что только отъехал, а у самого мысли: дрова, уголь завезут или нет? Когда ремонт будет?
  -- Да, он врожденный главный врач, а ими были мы с матерью, несправедливо это.
  -- Великое самопожертвование ради любимых женщин. Это ценить надо, так как не каждый на это способен. Уж вы поверьте мне, Алена Павловна.
  -- Да, это верно. Спокойной ночи вам, -- Алена вышла.
  Оставшиеся дни недели пролетели быстро, в заботах и хлопотах о подготовке к ремонту. После выходного вернулся отец и всю тяжесть работы взвалил на свои плечи.
  А еще через пару дней в кабинет Алены, как ураганный вихрь, влетел Павел с еще большим букетом белых с розоватым по краю оттенком роз и сходу выпалил:
  -- Я за вами, Алена Павловна. Меня в Москву перевели, квартиру дали, я ее уже обставил, сказал, что с женой и сыном приеду. Соглашайтесь, Алена Павловна, -- он торопился, путался в словах, смотрел на нее умоляюще.
  Алена встала из-за стола, подошла к нему и, улыбаясь, спросила:
  -- А вы своей жене точно так же делали предложение?
  -- Нет. Она сама увела меня в загс.
  Алена весело, легко и свободно рассмеялась.
  -- А вы у Лешего были?
  -- Нет? А что? Он уже опередил меня? -- с тревогой и грустью спросил Павел.
  -- Ах, Павел Семенович, вы совсем как ребенок. Павел, Павел, Паша... -- Алена шагнула к нему.
  Павел выпустил из рук букет и обнял Алену.
  Эпилог
  За годы жизни с Павлом Алена не могла привыкнуть только к одному -- к выходу в свет на банкеты и вечера. Она могла бы уговорить Павла не ходить, но этикет того требовал по должности: замминистра -- важная персона.
  За эти несколько посещений Алена успела нажить себе врагов, как среди мужчин, так и среди женщин. Мужчины злились из-за того, что она не обращала на них ни малейшего внимания, а женщины обижались, что из-за нее им меньше доставалось мужской ласки.
  Алена после рождения второго ребенка еще больше похорошела, расцвела как утренняя роза. Она по-прежнему почти не применяла косметику, но от внутреннего спокойствия и душевной гармонии лицо ее было чистым с бело-розовым оттенком.
  Все эти годы она работала на полставки в клинике (декретный отпуск она не брала, кроме больничного), в тайне от мужа подготовила докторскую диссертацию и защитила ее. Алена была довольна жизнью: Костик ходил в садик, готовился к первому классу, днем с детьми занималась няня, а вечерами, когда они с мужем были вынуждены уходить, то дочку спокойно оставляли с Костиком, он рос послушным, сообразительным, умным мальчиком.
  Вот и сегодня Алене с Павлом пришлось присутствовать на очередном юбилее. Длинные и монотонные поздравления с преподнесением букетов и подарков, обильное застолье с недолгими перерывами на танцы.
  Получилось так, что Павел заговорился с пожилым мужчиной и оказался с ним на другом конце стола, а рядом с Аленой села приветливая пожилая женщина. Они разговорились и были приятно удивлены не только общностью взглядов, но и родом занятий -- соседка работала завотделением одной городской больницы.
  Во время танца к Алене подошел некий Альберт, завсегдатай всех вечеринок, молодящийся пижон без возраста. Алена, естественно, отказала ему. Он отошел со злой усмешкой. Аленина соседка забеспокоилась:
  -- Зря вы ему отказали, такие люди очень зловредны.
  Алена не успела ничего ответить, как возле их кресел, где они расположились на время перекура от застолья, остановился Альберт со своей компанией, состоящей из подобных ему трех девиц и двух мужчин. Чтобы привлечь к себе внимание, он заговорил громко:
  -- Вы знаете, господа, я имел честь присутствовать на защите диссертации в медицинской академии. О, господа, там была такая комедия, какую никто из вас в своей жизни не видел. Представьте себе только, господа, картину, как некая деревенщина рвалась в науку, -- Альберт стоял напротив Алены и ехидно улыбался. Он как будто ждал, что она с мольбою опустится перед ним на колени, только бы он перестал говорить. Но, не дождавшись, он продолжил с еще большим сарказмом: -- Конечно, ее провалили. Ха, ха, ха. Да вот же она, смотрите, -- он показал на Алену.
  В этот момент к нему поспешно подошел сосед Павла и резко, гневно произнес:
  -- Если бы у вас была честь и понятие о господах, то вы не позволили бы себе назвать человека деревенщиной только за то, что он когда-то работал в сельской местности, а тем более так обращаться к женщине. А уж чтобы судить о диссертации, то необходимо, по крайней мере, присутствовать на ее защите, а вы, если мне не изменяет память, все это время восседали в буфете. Но если, господа, зашла речь о защите этой диссертации, я хотел бы коротко сказать о ней, чтобы не было кривотолков. А для этого я должен представиться, как и положено господину -- академик Виноградский, новый ректор медицинской академии, действительно имевший честь присутствовать на защите этой необычной диссертации. В самом начале возникла заминка, когда представили двух содокладчиков по разным темам. В зале возник шум, который и был кое-кем принят за провал. Но как очень быстро выяснилось, что была представлена не одна, а две диссертации с взаимовытекающими и дополняющими одна другую темами. Материал был обширен, объемен и очень интересен. А диссертантка рассказывала о наблюдаемых больных, не вошедших в диссертацию. И результатом защиты был шквал аплодисментов, которыми приветствовал ее стоя заполненный до отказа зал. И еще я должен поделиться с вами своей радостью: сегодня министр здравоохранения подписал приказ о назначении на должность заведующей вновь открытой кафедры общей медицины доктора Иконкиной, о которой идёт здесь речь. Впервые там будут готовить врачей широкого профиля для сельской местности, экспедиций, и в том числе впервые будут готовить семейных врачей -- во всем мире они широко практикуются, а мы только подошли к решению этой проблемы. Вот коротко о результате защиты упомянутой диссертации. Прошу извинить за отнятое у вас время, а мне позвольте откланяться, -- академик взял жену -- соседку Алены по столу, и ее под руки, и повел их к выходу. Павел шел рядом с женой.
  Уже в машине Алена виновато посмотрела на Павла:
  -- Я не успела тебе сказать -- звонили из Усолья, отец приболел. Я заказала билеты на самолет. Ты сможешь поехать?
  -- Нет, у меня срочное совещание. А что с ним? Я же недавно звонил.
  -- Простудился. Если ты не возражаешь, то я на недельку съезжу с детьми. Позже мне не выбраться -- как сказал шеф, меня на месяц посылают в Германию на стажировку. Паша, а как же ты тогда с детьми управишься?
  -- Не волнуйся, поезжай спокойно, я в курсе, академик Виноградский сказал, и на защите я был, видел твой триумф. Вот так-то, конспирантка, -- Павел рассмеялся.
  Алена облегченно вздохнула и прижалась к мужу.
  На следующий день она была в Усолье. Семен Семенович, увидев ее, несказанно обрадовался, встал с постели и попытался подойти к плите. Но Алена усадила его на стул, и сама стала готовить еду.
  -- Папа, я что-то не вижу хозяйку... Что случилось?
  -- Отхозяйствовалась Наталья, месяц назад схоронил. Пора и мне, -- голос у Семёныча был грустный.
  -- Так вот в чем причина твоей болезни? Как же так случилось, что ты не сообщил нам, а?
  -- Да у вас там дела срочные: у тебя защита, у Павла -- совещания. Не стал я ему говорить, когда звонил. Да ничего, справились -- Леший с Андреем помогли, отец твой приезжал.
  -- Вот что, папа, пока мы здесь будем, соберем твои вещички, самые необходимые, и поедем к нам. Квартира у нас большая, мешать ты нам не будешь. А одному оставаться никак нельзя. И как раз поможешь няне присмотреть за детьми, я в командировку на месяц уезжаю. Договорились, папа? -- Алена смотрела на худую, согбенную фигуру Семена Семеновича и ей было жаль старика, жаль, что годы брали свое, да еще горе и одиночество подкосили его.
  -- Да уж придется ехать, пока на ногах, да чтобы сюда не тащится хоронить -- знаю, что Павел не бросит. А ты, Аленушка, позвони своему отцу, он приедет повидаться -- соскучился очень, да и на внучку поглядит, совсем большая стала, -- голос у Семена Семеновича повеселел, глаза радостно заблестели, видно за месяц одиночества чего только в голову не лезло. Алена еще раз убедилась в правдивости своей диссертации: страх одиночества приводит к болезням. Поборов этот страх, можно избавиться от многих болезней.
  Алена набрала номер больницы и услышала голос отца. Она обрадовано крикнула:
  -- Папа, как здорово, что ты взял трубку! А я с детьми в Усолье. Ты не подъедешь к нам? Да?! Вот хорошо! -- Алена весело посмотрела на Семеныча: -- Отец завтра собирался приехать.
  В дверь зазвонили. Семеныч встрепенулся и направился открывать.
  -- Ты сиди, дочка, я сам открою, это Андрей, он каждый день меня навещает.
  В коридор вошли Андрей и Леший с большой рыбиной в руках, и оба направились на кухню.
  -- А мы к тебе, старче, с презентом от Олега. Сам приготовишь или... -- Андрей увидел Алену и растерянно замолчал.
  -- Ого, да тут, оказывается, гости дорогие. Так я смотрю, Семеныч сияет, как походный котелок перед смотром генштаба. А где Павел? -- Леший обнял Алену.
  -- У Павла срочные дела, он не смог приехать. -- Алена подошла к Андрею, протянула руку: -- Здравствуй, Андрей. Я рада, что ты выбрался живым из того водоворота. А как Костя? Леший сказал, что он живет рядом с Михалычем?
  -- Да, в вашей квартире, -- голос Андрея был смущенным, он не мог прямо посмотреть на Алену и отводил взгляд в сторону.
  Услышав свое имя, из комнаты выбежал Костик.
  -- Мама, ты меня звала?
  -- Нет, сынок, мы о другом Косте говорим.
  Андрей присел на корточки перед мальчиком, взял его за плечи.
  -- Так тебя зовут Костей? Сколько же тебе лет? -- Он внимательно и тревожно рассматривал лицо мальчика.
  -- Шесть, -- смущенно ответил Костя.
  -- Значит, в школу еще не ходишь?
  -- Нет, я в первый только пойду, -- Костик высвободился из рук Андрея и подбежал к Лешему, тот подхватил его на руки, подбросил к потолку:
  -- Здорово, крестник! Ты где Дашутку оставил? А ну-ка, веди к ней.
  Он ухватил его одной рукой поперек туловища и как нашкодившего котенка, потащил в комнату. Там раздался радостный визг Дашутки, возня, смех. Так бывало всегда и в Москве, когда к ним приезжал Леший -- этот большой, добрый человек.
  Семеныч позвал Андрея:
  -- Андрюша, помоги эту громадину разделать. Как это вам удались такого сомища достать?
  -- Это Олег расстарался. Говорит, что вы любите рыбные котлеты, а у сома мякоти много.
  -- Ты гляди, помнит еще! Молодец, угодил, да как кстати-то. Как там он? -- Семеныч окончательно забыл о своем недомогании и поспешно очищал лук.
  -- Да все нормально у него -- леспромхоз работает, зарплату платят, детишки учатся. Велел приезжать на сороковины бабушки Натальи. Поедешь? -- Андрей ловко разделывал рыбу, складывая мягкие куски сомятины в большую кастрюлю.
  -- Поеду, если отвезешь. Надо попрощаться. Алена хочет меня забрать с собой, -- похвалился Семеныч.
  -- Вот те раз! А к кому же мне тогда ходить? -- удивился Андрей. -- Тебя, старче, все нарасхват -- и Олег к себе хотел забрать. Говорит: "Вот приедет на сорок дней, я его и оставлю тут -- пусть на природе доживет свой век". Подумай, Семеныч, и мы с Лешим к тебе бы в гости приезжали.
  -- Не надо, Андрей, не отговаривай папу, -- вмешалась Алена. -- На природе хорошо, а с сыном рядом лучше. У нас дача есть, летом туда выезжаем. Это мы не знали, что он остался один, а так бы сразу забрали. А то он, видишь, в конспирацию решил поиграть, -- шутливо упрекнула Алена. -- Чем я могу вам помочь?
  -- Нет, нет, дочка, мы тут сами управимся. Сейчас Татьяна придет, поможет. А вы с Лешим стол раздвигайте, накрывайте. Я думаю, что и отец твой до завтра не дотерпит, сегодня примчится -- уж очень скучал по тебе, по Костику.
  Через два часа стол был завален закусками, а в середине исходила паром картошка, политая маслом и посыпанная зеленым укропом с петрушкой. Вокруг нее зелеными и красными островками красовались огурцы с помидорами. По всей комнате из суповницы расплывался ароматный, дурманящий запах ухи. Золотисто-поджаренные куски рыбы притягивали к себе взгляд сидящих за столом гостей. Семеныч посмотрел на Лешего, качнул головой на суповницу:
  -- Давай, сынок, командуй. Разливай ее, родимую, а то слюнки текут.
  В это время раздался звонок в дверь. Алена поспешила в коридор: на площадке стоял отец. Алена прильнула к нему и увидела за его спиной медсестру Машу, удивленно спросила:
  -- Ты не один, папа?
  -- Да, дочка, я с Марусей, -- отец смущенно посмотрел на Алену и завел медсестру в коридор.
  -- Папка, ты... вы вместе?! -- догадалась Алена.
  -- Да вот так получилось. Не знаю, что она нашла во мне, старике? -- отец говорил смущенно, а сам весь светился от счастья.
  -- Папа, ты нарываешься на комплимент, так я его скажу: больница у вас обновленная и главврач помолодевший. Машка, смотри мне, не обижай моего папочку.
  Алена обняла Машу и повела за стол.
  -- Нам это надо отметить. И еще многие события. Папа, я защитила докторскую диссертацию, там и твои наблюдения есть.
  К концу недели Андрей, Леший, Семеныч и Алена поехали на кордон к Олегу, где была похоронена бабушка Наталья. Посидели, помянули ее, а потом Алена попросила Андрея свозить её к плотине.
  Они ехали той же дорогой, по которой несколько лет назад направлялись к колокольне: сначала до озера -- там стояла новая избушка, а затем вокруг молодого сосняка -- он был таким же, как и в ту пору.
  -- А почему сосняк не вырос? -- Алена удивленно смотрела на пушистые маленькие сосенки.
  -- Да ну что вы, Алена Павловна, это же новые выросли, а те все повырывало с корнем, как и многие деревья вокруг. Видите, шрамы на земле остались? -- он показал на заросшие рытвины. Кое-где они были заровнены.
  Они выехали на поляну и остановились. В стороне просеки виднелось большое углубление, что-то вроде прорытого канала.
  -- Что это такое? Раньше этого не было, я хорошо помню, -- Алена смотрела на просеку и вспоминала, как проносилась по ней на плоту. Она видела все так ясно, как будто это было вчера.
  -- Это временное русло реки, образовавшееся за несколько дней наводнения.
  -- Вот значит почему мой плотик не задевал за землю! -- воскликнула Алена.
  -- Плот?! Откуда он взялся? -- не понял Андрей.
  -- Я сама его сделала из двух камышовых дверей и фанерной волокуши.
  -- Надо же. А я бы до такого не додумался, -- Андрей восхищенно и с долей удивления смотрел на Алену.
  -- Ну почему же. И тебе бы Ангел хранитель подсказал. Нам все дается сверху...
  Алена отвернулась в сторону, стараясь рассмотреть колокольню, но впереди стояли заросли камыша. Неподалеку были два холмика с крестами. Андрей, а следом и Алена подошли к ним. На крестах были прикреплены медальоны -- женский образ и мужской. Женщина показалась знакомой ей.
  -- Кто они? -- спросила она Андрея
  -- Это родители девушки, которую я любил. Вы с ней очень похожи.
  -- А она? Любила она?
  -- Она любила моего друга.
  -- Ее звали Алена?
  -- Да.
  -- Так вот почему ты решил тогда помочь мне. Я в своем чемоданчике с инструментами нашла мешочек с украшениями. Кто его положил -- ты или старуха?
  -- Она. Только разве она похожа на старуху? -- Андрей показал на женский портрет.
  Алена посмотрела на него внимательней и узнала глаза старухи.
  -- Все эти годы меня мучил только один вопрос -- почему на колокольне ты оставил меня одну, беспомощную? Что заставило тебя это сделать? -- Алена говорила медленно, глядя прямо в глаза Андрея.
  Он тоже не отводил взгляд.
  -- В твоем чемоданчике Виолетта нашла конверты, в которых были фотографии, запечатлевшие момент убийства ее внучки. И еще двадцать преступлений. Именно их искали в твоей квартире, а не найдя, спалили ее.
  -- Был двадцать первый конверт, но он пропал.
  -- Когда вы его получили? И когда он пропал? Вы вскрывали его?
  -- Получила накануне первого посещения ресторана, а на следующий день, придя с банкета, я обнаружила, что конверта на столе нет -- я забыла его убрать. На конверте было написано "Конец" и мне пришлось вскрыть -- в нем было два маленьких листочка. На одном написано несколько слов рукой Мураша: "Придешь завтра, иначе Мурашка рассердится". А на втором рукой его матери: "Почему ты молчишь? Сделай что-нибудь!" Мне надо было вскрыть все конверты и посмотреть, что в них, но страх сковал мой мозг и он не подчинялся разуму. Обнаружив пропажу, я решила пойти в милицию, но вместо этого по какому-то наитию пошла вновь в ресторан. Все остальное ты знаешь. Но мы отклонились. Что же было дальше?
  -- Увидев фотографии, я понял, что в память об убиенных я должен, просто обязан был задержать Клеща-Мураша! И мы с Виолеттой добрались до него, но опоздали -- он был мертв. О том, что это сделала его мать, мы узнали только на суде из показаний самой Мурашенко -- она выступала главным свидетелем. В тот день, когда мы покинули Верстовск, ей все же удалось скрыться, а когда вода стала подступать к вашим домам, началась всеобщая паника, братва покинула Мураша. Этим воспользовалась Мурашенко и проникла в квартиру. Сын был один и совсем беспомощен: единственно действующие руки парализовало. Она заявила на суде: "В тот момент я была для него и следователем, и прокурором, и судьей, и палачом -- я спустила курок его пистолета, который лежал рядом с ним". На суд она принесла кассеты, где были неопровержимые материалы на всех членов банды. Суд прервали, и дело вернули на доследование.
  Андрей помолчал, затем продолжил:
  -- Этот месяц для нашего отдела был горячим (меня к тому времени восстановили в должности, в звании и сняли судимость). У нас день смешался с ночью, они как бы соединились. Мы смогли задержать всех членов банды, провести полное расследование и довести дело в суде до приговора -- каждый получил по заслугам. А знаете, кто нам помогал? Семен Семеныч. Он по старой памяти работы участковым организовал что-то вроде ДНД -- добровольных дружин. Для этого старик обошел все жилконторы, уличкомы, набрал активистов, и они обследовали дом за домом в каждом квартале. На их счету большинство выявленных "мурашевцев", а затем уже задержанных милицией: после распада банды они все расползлись по домам, а большинство из них были из Усолья. По его методу и в Верстовске провели такую операцию. А у нас в управлении до сих пор работают группы содействия. Милиция без помощи населения не продвинется ни на шаг. Наши органы призваны защищать население, а оно помогает выполнять наши обязанности. И там, где эта связка крепкая, и результаты в работе отличные. И как бы не переименовывали эту систему, а милиция остается более близкой, родной. А полиция, полицаи со времен войны несут в себе отрицательный заряд и непроизвольно отторгаются, связки не получается. Я много рассуждал об этом -- времени на нарах было предостаточно, и вывел свое заключение: бандитизм расплодился именно потому, что была нарушена эта связка: народ-милиция. Погоня за свободой привела к плачевному итогу, с плодами которого придется бороться еще долго. Но все эти выводы были позже, а в тот момент, когда мы с Виолеттой передали письма Мураша в Усольскую прокуратуру (из-за ливня мы решили в Москву не ехать), у меня была единственная задача -- вывезти тебя с колокольни. Мы возвращались со стороны Усолья, но тут случилось несчастье.
  -- Какое несчастье?
  -- Прорвало дамбу.
  -- Ты был там? Как это произошло? -- воскликнула Алена.
  -- Мы подошли к дамбе -- уровень воды сильно поднялся. Дороги к колокольне не было, ее размыло. Виолетта, сказав: "Подожди, я сейчас что-нибудь придумаю", -- ушла к дамбе. Больше ее я не видел -- хлынула вода. Пробраться к колокольне было уже невозможно. Мне пришлось возвращаться в Усолье.
  После спада воды шлюз был обнаружен открытым. Рядом я нашел труп Виолетты -- ее кто-то убил. Там же был найден труп мужчины, до сих пор не опознанный. Какая там произошла драма -- я не смог разгадать. Виолетту я похоронил рядом с мужем. А вот вас нигде не смог найти -- ни среди мертвых, ни среди живых. Ездил к вашей матери, она сказала, что вы погибли. Павел не поверил мне, поехал сам, но результат был тот же, -- Андрей нервно ломал сухую ветку.
  -- А сколько времени прошло с того момента, как вы ушли?
  -- Трое суток. Вы должны были проснуться.
  -- Нет, меня разбудил Смелый. Он и мой чемоданчик вытащил. Ты когда приезжал к матери, не видел собаку?
  -- Если бы он попался на глаза, то с его помощью я разыскал бы вас. Но наши пути разошлись. А позже я боялся встретиться с ним -- собаки не прощают предательства.
  -- Да, это точно, люди отходчивей...
  Алена говорила задумчиво, вновь и вновь поражаясь эгоизму матери, но она была готова простить ее предательство по отношению к ней. В ее сердце не было злобы, тем более ненависти, а только одна жалость, что мать сама себя обокрала, лишившись любви дочери и внуков. Стоя здесь, вблизи колокольни, от которой остались одни глыбы, Алена почувствовала, как из ее души окончательно ушел страх, преследовавший все долгие годы. Она посмотрела на Андрея, который все еще никак не мог успокоиться, улыбнулась:
  -- Андрей, а ты не обижаешься на меня, что я так запанибратски обращаюсь к тебе? Дело в том, что я с первой минуты нашего знакомства почувствовала в тебе близкого человека. А почему ты обращаешься ко мне на "вы"?
  -- О вас по городу шла молва как о талантливом, перспективном хирурге. А к светилам всегда обращаются на "вы", -- Андрей наконец-то посмотрел на нее открыто, но в его взгляде было смущение, сожаление, надежда и мольба.
  -- Алена Павловна, скажите мне правду: Костик -- мой сын?
  -- Да, это так, Андрей. Только не надо его тревожить сейчас, он не сможет правильно понять, он слишком мал. А когда подрастет, повзрослеет, тогда я ему все расскажу. Я обещаю, что перед получением паспорта он будет знать все. И если он захочет взять твою фамилию, то я ему помогу в этом. Самое главное, что он есть, правда?!
  Они вернулись на кордон, где их ждал Павел. Алена подошла к нему, заглянула в грустные, тревожные глаза, провела рукой по его лицу, приговаривая:
  -- Как же ты устал, мой любый! Что, даже в Усолье не заехал, а прямо сюда маханул?
  Павел виновато опустил глаза.
  -- Пашенька, суженный ты мой, у нас прощальное турне было -- посещение могил. Надо заехать в Верстовск на могилки Игорька и твоей жены.
  -- Я уже там был, -- Павел смущенно смотрел на жену, радуясь ее необыкновенному спокойствию и уверенности.
  -- Вот и хорошо. А обо мне зря беспокоишься: если есть любовь, то должна быть вера, а если нет веры, значит, и любви нет. И ты же знаешь прекрасно, что дважды в реку не войти -- вода течет и точно так же, как и годы, уносит всю грязь, все наши тревоги, все наши печали.
  2002 г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"