Королёва Зинаида Алексеевна : другие произведения.

Иван-Озеро

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ИВАН-ОЗЕРО
  Повесть
  
  Стелла Макаровна Михрютина, урождённая Жупикова, пришла с работы возбужденная, нервная, как говорят, не в своей тарелке. Не переобуваясь, она прошла в просторную комнату, обставленную современной новейшей мягкой мебелью. На полу был расстелен бело-розовый пушистый турецкий ковер ручной работы. Рядом с креслом стоял инкрустированный журнальный столик с радиотелефоном на нем.
  Стелла плюхнулась в мягкое объемное кресло, которое нежно обняло ее тучное тело. Она обхватила голову руками и как бы замерла в этом положении, но мысли перебивали одна другую, не давали ей покоя.
  Наконец закончилась ревизия, длившаяся целый месяц. Но каков результат! Забраковали недоброкачественную рыбу, колбасу, сыр, просроченные консервы. Почти половину товара заактировали, и образовалась колоссальная недостача.
  Откуда взялась эта комиссия? Неужели вновь будет контроль?! И коммунистов нет у власти, а снова стали прижимать -- творится не известно что. Всю базу перевернули вверх дном.
  Как эти десять лет жилось свободно, вольготно. Ох, уж и поживились они, ох, уж и погуляли вволюшку. Вот что значит свобода!
  Михрютина сняла телефонную трубку, набрала одну цифру и вдруг услышала мужской голос:
  -- А ее взяли?
  -- Пока нет.
  -- Что так?
  -- Пусть погуляет пока.
  Оба абонента одновременно засмеялись. Михрютина нервно бросила трубку. Так и есть: засекли, сели на хвост, то есть на провод. Подслушивают! И как нагло! Выходит, что они ее предупреждают -- скоро заберут!
  Стелла Макаровна заметалась по комнате, машинально хватаясь за вещи: то за телевизор "Панасоник", то за музыкальный центр "Сони", то зачем-то открыла платяной шкаф и тут же быстрее его захлопнула, чтобы не залетела ненароком поселившаяся в квартире зловредная моль. А там шубы из норки, шиншиллы!
  Как было спокойно, хорошо: личный водитель, молодой, ухажористый парень, увозил ее в лес и так умело жарил шашлыки. Так было все красиво. Неужели ничего этого больше не будет?!
  В комнату вошел муж -- Электроник Митрофанович Михрютин, лысоватый мужчина лет пятидесяти, тучный, с отвисшим животом, обвислыми щеками и крупным мясистым носом. Одет он был в широкие спортивные брюки и белую сетчатую футболку, через которую проглядывал густой волосистый покров на груди и руках. На ногах у него были пушистые тапочки. Михрютин положил тяжелую руку на плечо жены, спросил лениво:
  -- Ты что, мамочка, мечешься?
  От неожиданности Стелла вздрогнула и стала приседать. Муж подхватил ее под мышки, подтащил к креслу и усадил.
  -- Да что произошло, лапуся? На тебе лица нет, и ты даже не переобулась! -- он тревожно и недоуменно смотрел на жену.
  Стелла Макаровна показала рукой на сумку и прохрипела:
  -- Акт...
  Электроник Митрофанович открыл сумку, взял акт, быстро прочитал его и вопросительно посмотрел на жену:
  -- Базу опечатали?
  -- Нет. Да и какая разница, -- безразлично ответила Стела.
  Слезы непроизвольно текли по щекам, размазывая косметику. Ее моложавое, привлекательное лицо на глазах превращалось в безобразно-старческое, обрюзгшее: от безмерного "шпаклевания" оно преждевременно постарело и покрылось паутиной морщинок.
  -- Курица! Мозгами шевелить надо! -- рявкнул муж и метнулся к телефону.
  Стелла Макаровна быстро положила руку на трубку.
  -- Не тронь, нельзя.
  -- Это еще почему? -- удивился муж.
  -- Подслушивают.
  -- Что? Кто? -- Электроник Митрофанович тревожно посмотрел на жену: "Уж не тронулась ли она умом?"
  -- Кто, кто -- дед Пихто! А то ты не знаешь, кто подслушивает, -- сердито ответила Михрютина и встала с кресла.
  Она осмотрела еще раз комнату, показала рукой на обстановку, деловито проговорила:
  -- Куда-то увезти это надо, а то все опишут.
  -- Вывозить? Зачем? -- Михрютин скептически посмотрел на жену. -- Ты что-то, мамочка, со своей молодой любовью совсем поглупела. В акте что сказано? "Снять с продажи". И им наплевать, куда ты все это денешь -- выбросишь или съешь, разоришься ты или нет. Потому что база частная. Ты забыла об этом? Пока они не хватились и не уничтожили эти товары, надо думать, как выгодно сбыть их. А с чего ты взяла, что телефон прослушивают?
  -- А ты подними трубку и узнаешь, -- ехидно усмехнулась Стелла Макаровна, мстя мужу за его высказывание о "молодой любви". Она-то не упрекает его за "девочек" -- депутатских помощниц. Она же знает всех их наперечет, но молчит.
  Михрютин снял телефонную трубку и, не успев набрать первый номер, услышал женский голос:
  -- Слушай, Катерина, а твой старый козел что-нибудь подарил тебе в день рождения?
  -- Попробовал бы не подарил, -- ответил другой голос.
  Михрютин, узнав сначала первый, а затем и второй, покраснел, потом побледнел и вновь покраснел, когда второй голос продолжил:
  -- Подарил такое милое старинное колечко.
  -- У жены, что ли, из чулка вытащил?
  -- А ты откуда знаешь? -- удивилась Катерина.
  -- Оттуда же, откуда и ты, -- рассмеялась подруга.
  -- Ого, вот так старичок-снеговичок. Что, он и сейчас с тобой? -- возмутилась Катерина.
  В этот момент Михрютин заметил, что жена прислушивается, и он быстро положил трубку.
  -- Ну и что ты там услышал, котик? -- подозрительно ласково спросила Стелла Макаровна.
  Михрютин посмотрел на взъерошенную жену, в ее злые, бегающие глаза и, пятясь, продвинулся в другой угол комнаты и сел в кресло.
  -- Какой-то посторонний разговор... Наверное, опять линия перегружена. Пора с ними разобраться.
  -- Давай, давай, разбирайся по своей депутатской линии и своих помощниц-секретуток подключай. Глядишь, они сразу всю телефонную связь наладят, -- ехидничала жена.
  -- Ну, ты свои фантазии выбрось из головы, сейчас о другом думать надо, -- сердито произнес Михрютин.
  Он встал, прошелся по комнате и быстро сел рядом с женой. В его глазах появились блеск и решительность. Именно таким он был во время предвыборной компании, когда своими действиями не оставил соперникам ни единого шанса на победу, и выиграл этот забег! Вот и сейчас в его голове созрел план вывоза и реализации заактированных товаров, и он стал решительно командовать:
  -- Вот что, лапуся, быстренько приводи себя в порядок и отправляйся на базу, а попутно захвати всех своих сотрудников, кто потребуется -- самых надежных. А я сейчас ищу транспорт, налаживаю связь с нужными людьми, -- он по привычке потер переносицу, потрогал впадинку на подбородке, прикосновение к которой его всегда возбуждало и которая так нравилась всем его любимым женщинам, и задумчиво произнес:
  -- Пожалуй, я подключу к этому делу Семкина.
  -- Кого? Семкина? Этого твоего чекиста, что ли? -- удивилась Стелла Макаровна и, усмехаясь, закончила: -- Ты что-то, козлик, не в тот огород поскакал.
  У Михрютина все оборвалось внутри: жена ни разу не называла его козликом. И он со страхом подумал: "Неужели она слышала разговор его секретарш и сейчас будет требовать отчет за кольца?"
  Но жена уже сидела у зеркала и малевала лицо. Чтобы избежать дальнейшего разговора, он вышел из комнаты и отправился выполнять свой намеченный план.
  Через три часа пять машин были загружены и отправлены в разные районы с прямой доставкой на полевые станы и в отдаленные села. На базе же был составлен фиктивный акт на списание бракованной продукции и вывоза ее на свалку.
  Но по области в это время зафиксировали несколько случаев отравления колбасными изделиями и рыбными консервами со смертельным исходом. Было возбуждено уголовное дело и поручено группе капитана Колосенок. Началась кропотливая работа по выявлению поставщиков бракованной продукции. Но папки распухали от бумаг, а дело не двигалось с места: то документы оказывались фиктивными, а машины без номеров, то вообще документов не оказывалось, а машины были с замазанными номерами. Мария с сотрудниками исколесили всю область, измотались до предела, и она решила дать выходной всем без исключения.
  На улице стояла несносная жара и все, не сговариваясь, отправились на пляж. Искупались, позагорали и решили попить пиво под тентом речного ресторана.
  Рядом остановилась бордовая "Тойота" и из нее выпрыгнула девица лет двадцати пяти в коротких брючках, в майке. Ее черно-белые волосы торчали сосульками. С водительского места вышел полный, можно сказать, обрюзгший, лет пятидесяти мужчина в коротких шортах, из-под которых торчали толстые волосистые ноги. Девица капризно, с жеманством требовала:
  -- Элик, я пива хочу. Слышишь, пива я хочу! -- она даже притопнула ногой от нетерпения.
  -- Спокойно, рыбонька, спокойно. Сейчас тебе будет пиво и все остальное по полной программе, -- густым басом пророкотал мужчина, обнял девицу за плечи и повел ее вглубь ресторана, где были отдельные номера. Проходя мимо столика, за которым сидели Марийка с друзьями, он взглядом облапил ее стройную мало загоревшую фигуру, чем и выделялась она ото всех остальных посетителей.
  -- Ну, Электроник, шалит с девицами. Как он не боится своей Стеллочки, -- усмехнулся Сашка Никонов, водитель с машины опергруппы.
  -- А что это за тип? -- брезгливо передернула плечами Марийка, как будто пыталась что-то сбросить с себя после такого липучего взгляда.
  -- О, а ты что, не слышала о господине Михрютине? -- удивился Сашка. -- Электроник Митрофанович -- гроза всего рыночного люда. Он в городской Думе возглавляет группу по борьбе с коррупцией.
  -- Это не его имеют в виду, когда вспоминают огород с капустой? -- рассмеялся Алексей Близнецов.
  -- Леша, ты в самую точку попал, -- улыбнулась Марийка и, глядя на упитанного в меру Алексея, с удовлетворением отметила, что местный климат ему на пользу. А сердце в который раз всколыхнулось тревожно -- уж очень он напоминал ее погибшего мужа Алексея: не зря их звали близнецами.
  Марийка смотрела на своих друзей, которые сидели, развалившись в плетеных креслах, и с удовольствием пили холодное пиво. А она не могла отключиться от мыслей о деле, которое вела их группа.
  -- Я думаю, что надо сходить в гости к Владимиру Петровичу и посоветоваться с ним, а то что-то мы не продвинулись даже на воробьиный шаг, -- задумчиво проговорила Марийка.
  -- А ты посмотри в угол справа на скучающего посетителя -- не он ли это? -- подсказал Сашка.
  Марийка круто повернулась и увидела в дальнем углу одинокую согбенную фигуру мужчины и, узнав его, поспешно встала, набросила сарафанчик и пошла к тому столу. Она подошла и тихо позвала:
  -- Папа!
  Владимир Петрович поднял голову и посмотрел на Марийку отрешенным взглядом. Но внезапно глаза засияли от улыбки, которая озарила не только их, но и сняла напряжение с лица.
  -- Дочка, что ты тут делаешь? Когда вернулась? -- голос его был радостным и в то же время немного тревожным.
  -- Сегодня приехали. Я тут с ребятами. Идемте к нам, -- она говорила, а сама подмечала в нем все изменения: если со свекровью у нее не наладились отношения, то свекра она любила, как родного отца.
  -- Конечно, пойдем, а то тут не поговоришь, слышимость через стенку аховая, -- он поднялся и бодро пошел рядом с Марийкой.
  Подойдя к столику, где сидели Алексей с Сашкой, он предложил:
  -- Вы на машине? Поедемте в одно местечко, там можно хорошо отдохнуть.
  Мужчины взяли несколько банок пива, минеральной воды и сели в машину. Вскоре они оказались на противоположном берегу реки возле густых кустов сирени, которые давали хорошую тень. Дул ветерок со стороны реки и потому легче дышалось.
  Владимир Петрович посмотрел на сидящих рядом с ним молодых людей и пожалел, что среди них нет сына. Он присмотрелся к Марийке -- она была уставшая, грустная.
  -- Так что, молодежь, исколесили всю область, а в свои сети даже маленького головастика не поймали? -- спросил генерал.
  -- Да вот ждем Косова из Ивановки. Но, в общем-то, от чего уехали, к тому и вернулись, -- с досадой проговорила Марийка, нервно покусывая стебель полыни, не замечая ее горечи.
  -- Слишком хитро работали, -- вступил в разговор Алексей. -- Ни единой улики, ни единого следочка не оставили. На разных машинах, подменные водители. Только в трех местах была одна и та же. Ее даже нашли -- стоит в ГАИ. А водителя нет. Продана была она. А кто купил, кто продал -- надо искать, выяснять.
  -- Правильно, с машиной основательно разобраться надо, и я думаю, там много интересного можно найти, -- согласилась Марийка.
  -- А я вам, кажется, выудил водителя, -- грустно усмехнулся Владимир Петрович.
  -- Это как? -- почти одновременно воскликнули все.
  -- А вот так. Захотелось старичку рыбки свеженькой. Вот и поехал на зорьке поудить. Остановился у одного озера, расположился на бережку, а когда осмотрелся вокруг, то в кустах заметил машину "скорой помощи", прикрытую ветками. Вокруг никого. Жутковато стало. Но уж очень красивое место. И я решил остаться. Забросил удочку раз, другой -- чувствую, за что-то зацепился крючок. Пробую тащить -- не тут-то было, как будто бревно там. А тут подъезжает рыбачок-пацаненок со спиннингом. Говорю ему: "Давай, помогай, добычу пополам разделим". Он, не долго думая, раздевается и ныряет, но сразу же выскакивает оттуда, как ужаленный, и хрипит со страху: "Утопленник там. Давай деру отсюда, старик!"
  "Как же так, -- говорю, -- сообщить в милицию надо".
  "Что ты, дед? Нас же затаскают, да еще и засадят на полную катушку -- сейчас правды нет", -- испуганно говорит рыбачок. Нет, вы понимаете? Двенадцатилетний пацан так заявляет?! Какова репутация у милиции?! Сколько надо времени, чтобы переломить сознание у людей?
  -- Больше того, сколько потребовалось на уничтожение этого доверия. Отмывать грязь всегда труднее, тем более, что без остаточных пятен не обойтись, -- с сожалением проговорила Марийка. -- А что же было дальше?
  -- Написал ему номера дежурного оперативного отдела и отправил на "мототряске" к телефону, а сам остался дежурить. Через час приехали, вытащили труп. Мужчина лет тридцати, с родинкой на щеке. Утонул примерно сутки назад, то есть спустя две недели после возбуждения вами уголовного дела. А в машине найдена коробка с рыбными консервами из той злополучной партии. И еще что интересно: труп-то в одежде и в обуви! Ясно, что купаться в таком виде не с руки. Вот сколько загадок вас здесь ожидает!
  -- Да, это, пожалуй, тот водитель со "скорой", который трижды фигурировал у нас. А вы думаете, что это нам поможет? -- спросила Марийка и, глядя на свекра, сказала ему: -- Зачем вы влезаете в это дело, отец? Вам же нельзя волноваться, нельзя ходить по солнцу. Мы что-нибудь придумаем.
  -- Конечно, придумаете, дочка, я в этом не сомневаюсь. Только мне без дела сидеть трудно. Вот с сентября пойду преподавать в школу милиции, тогда занят буду...
  Он помолчал и добавил:
  -- Еще у нас в городе такие новости: база "Альбион" закрылась, якобы разорилась после проверки санэпидстанции и обнаружения недоброкачественной продукции. Недостачу разделили на всех сотрудников. Некоторым пришлось срочно продавать квартиры, а самим переезжать к родственникам. А директор базы -- Стелла Макаровна Михрютина сейчас заведует салоном красоты.
  -- А какое отношение она имеет к этому? -- удивилась Марийка.
  -- А самое прямое, -- рассмеялся Сашка. -- Во-первых, прибыль считать каждый умеет, а во-вторых, она бывшая массажистка. Она в своей стихии. А массажный кабинет они не открыли, случайно? -- спросил он у генерала.
  -- Открыли, -- удивленно посмотрел на него Владимир Петрович. -- Послушай, Александр, ты со своей интуицией не собираешься поступать в школу милиции?
  -- Можно было бы, -- Сашка смущенно нагнул голову.
  Ему очень хотелось получить образование и работать на равных вместе с Марийкой и Алексеем. Тот, чтобы догнать Марийку, поступил на заочное юридическое отделение. А он, конечно, институт не потянет со своим семейством, а вот школу милиции было бы в самый раз.
  -- Вот и договорились, с сентября начнешь заниматься. Зайди в отдел кадров, оформи там документы, -- удовлетворенно заметил генерал и встал. -- Так что, молодежь, отдохнули и пора за работу. Да, а сам Михрютин -- вы его видели в ресторане, подарил сыну новенькую "Ауди", жене два колечка с бриллиантами, а любовнице квартиру меблированную.
  -- Да-а, совсем маленькие подарочки, -- присвистнул Алексей. -- Что его заставило так поторопиться? После таких приобретений сразу начинаешь считать доходы такого покупателя.
  -- Во-первых, он их не афиширует, а во-вторых, по городу слух прокатился, что скоро деньги будут меняться. Вот и заспешил господин депутат, -- уже в машине пояснил генерал. -- А вы подключите своих ребят, проверьте официально его доходы. Да, я сочувствую вам -- вместо загара вас ожидает хорошая парилка.
  -- Назвавшись груздем -- полезай в кузовок, -- рассмеялась Марийка. -- Спасибо, отец, за помощь, только вы поберегите себя, не лезьте на солнце.
  -- А мне, дочка, надо себя беречь. Я все надеюсь, что вы с Алешей подарите мне внука, -- проговорил генерал, выходя из машины возле своего дома.
  Марийка и Алексей от смущения одновременно закашлялись, боясь посмотреть друг на друга. А Сашка, выруливая со двора, мельком посмотрел на них и расхохотался от души:
  -- Здорово вас старик поддел. Может, и вправду перестанете играть в прятки друг с другом и выйдете из засады -- годы-то уходят, други мои. У нас с Любой вон какой пацан бегает, а вы все женихаетесь. Может, мне сосватать вас? -- продолжая улыбаться, он поглядывал на смущенных друзей.
  -- А я не против, -- осмелел Алексей, -- я хоть сейчас за свадебный стол.
  -- Так в чем же дело? А если невеста будет не согласна, то мы просто-напросто украдем ее, -- Сашка в веселом порыве сбросил с головы кепку-"хиппи".
  -- Хватит хохмить, -- остановила его Марийка и посмотрела на Алексея, который сидел, вжавшись в угол. -- А ты что, Алеша, и вправду делаешь мне предложение? -- и, не давая ему возможности что-то ответить, тихо, с запинкой сказала: -- Если так... то я... согласна. А то какая-нибудь машинисточка уведет из-под носа.
  -- Что? -- воскликнул от неожиданности Алексей. Он, наконец, выдвинулся из своего угла, посмотрел в смеющиеся глаза Марийки: -- А ты, оказывается, ревнивая. Так вот, даю тебе неделю на сборы и в следующее воскресенье свадьба, -- решительно заявил он.
  -- Ну, вот теперь я слышу голос мужчины, -- воскликнул Сашка. -- Вот уж генерала порадуете. Нравится он мне -- хороший мужик.
  Для группы капитана Колосенок неделя пролетела мгновенно: повторно проверяли документы на базе, в фонде имущества, в налоговой инспекции. И новые поездки по районам.
  О предстоящей свадьбе даже не вспоминали. Зато Владимир Петрович Пашков все свадебные заботы взвалил на свои генеральские плечи. Он забыл, что когда-то перенес инфаркт, и, несмотря на жаркую погоду, все дни был в хлопотах: даже приобретение наряда для молодоженов взвалил на себя -- понимал, что не сделай он этого, вновь отложится свадьба.
  В субботу, после регистрации, друзья генерала и сослуживцы Марийки и Алексея собрались в малом зале ресторана "Яна". Гостей было человек двадцать. Веселились от души, радуясь поводу отдохнуть.
  Часа через два молодые стали замечать, что гости обновляются -- одни незаметно уходят, другие появляются, скромно садятся за стол, кричат: "Горько!" и наваливаются на еду.
  Владимир Петрович пошутил:
  -- Я думаю, что тут и без нас прекрасно обойдутся. Давайте-ка потихоньку выбираться отсюда.
  Он подошел к жене, что-то ей сказал и вышел на улицу. За ним последовали Марийка с Алексеем и Александр Никонов. Генерал открыл свою "Волгу" и подал ключи Марийке.
  -- Держи, дочка, она теперь твоя, я все документы переоформил. А мне врачи запрещают ездить, говорят, что ходьба полезней. Вези нас к Иван-озеру, подышать свежим воздухом хочется.
  -- А почему его зовут Иван-озеро? -- уже в машине спросила Марийка, с дочерней нежностью глядя на сидящего рядом свёкра.
  -- А вот сейчас нам Аниськин расскажет, он давно обещал. Чует мое сердце, что он там рыбачит со своим спиннингом. Он с ним не расстается: зимой дядя Андрей подарил, и он еще не нарыбачился. Хороший, занятный мальчишка. Мать его в озере утонула, и он теперь живет с бабушкой. Вот ее младший сын Андрей, капитан дальнего плавания, и помогает им из Мурманска. Ждет не дождется Витюшка, когда ему исполнится четырнадцать лет, тогда дядя Андрей заберет его в школу юнг. Скучает без матери -- как вытащит рыбку, так обязательно скажет: "Это мамка мне прислала". А вот и озеро. Какая красотища тут и прохладно.
  Все разделись. Владимир Петрович подошел к воде, нагнулся, пощупал ее.
  -- Надо же, как парное молоко. Искупаться, что ли?
  В этот момент из камышей выбежал грязный мальчишка, бросился к нему и закричал:
  -- Не надо, дедунька, не надо! Не купайся! -- он размазывал слезы по грязному лицу и всем своим тельцем пытался оттолкнуть генерала от воды.
  -- Аниськин?! Витюшка! Да ты что? Что с тобой? Почему ты плачешь? И такой грязный... Что стряслось? -- Владимир Петрович был озадачен.
  Марийка подошла к мальчишке, взяла его за дрожащие плечи и повернула к себе.
  -- Ты же Аниськин, значит -- сыщик. А сыщики не плачут. Ведь так?
  -- Не, я не сыщик, -- Витюшка смотрел на нее доверчивыми, умытыми слезами васильковыми глазами. -- Это мою бабаньку звали Аниськой, поэтому и я -- Аниськин Витек, по уличному.
  -- Погоди, погоди, почему -- "звали"? Что с бабушкой? -- тревожно спросил Владимир Петрович.
  Витюшка всхлипнул горестно и низко опустил голову. Марийка присела перед ним.
  -- Когда бабушка умерла? -- она вытирала его мокрое лицо и заглядывала в глаза, понимая, что случилось непоправимое.
  -- В четверг схоронили, -- прохрипел простуженным голосом мальчишка.
  -- А дядя Андрей приезжал? -- Владимир Петрович был очень расстроен.
  Витюшка еще ниже опустил голову, потом с трудом выдавил из себя:
  -- Телеграмма пришла, что он умер. Бабанька прочла, охнула, присела и больше не встала.
  -- Да-а, беда одна не ходит, -- скорбно проговорил генерал, вспомнив, как он после потери сына лишился и внука: у снохи произошел выкидыш. А то бегал бы вот почти такой же мальчуган. Владимир Петрович прижал к себе мальчика и взволнованно спросил:
  -- А как же ты теперь один в доме жить будешь?
  -- А нет дома. Тетка из соседнего села переехала с семьей. А меня выгнала, -- отрешенно сказал Витюшка.
  -- И что же, все дни ты тут был? Один? -- допытывалась Марийка.
  Витюшка молча кивал головой.
  -- А спиннинг где твой? Рыбу-то ловил?
   -- Не, у меня ребята его отобрали. Говорят, что в колонии он мне не понадобится.
  -- В какой колонии? Почему -- в колонии? -- не понимал генерал.
  -- Они говорят, что я все равно пойду воровать, чтобы не умереть с голоду.
  -- Да что же это такое? Защита ушла, и каждый спешит пнуть побольней, -- возмутился Алексей. -- Как ожесточился, как очерствел народ за последние годы. Не переживай, с этим мы разберемся, и спиннинг твой вернем. Ты скажи-ка мне вот что -- эти дни что-нибудь ел?
  -- Любка соседская приносила хлеб с огурцами.
  -- Ну-у, огурец -- в животе не жилец. Давайте посмотрим, что тут моя Любушка положила нам, -- Сашка открыл багажник и вытащил объемную сумку, набитую разной снедью и хотел расстелить бумажную скатерть под кустом, но Витюшка зашумел:
  -- Не ходите туда! Туда нельзя!
  -- Что за ерунда: в воду нельзя, в кусты нельзя. Не гостеприимный ты хозяин озера, -- пошутил Сашка.
  -- Подожди, Витюша, что тут произошло? -- встревожился Владимир Петрович.
  -- Я забыл номер телефона, какой вы мне писали, а дома тетка не дала поискать, -- горестно проговорил Аниськин.
  -- А что, была необходимость звонить в милицию? -- тревога генерала нарастала, он подозрительно осмотрелся вокруг.
  -- Еще какая! -- Витюшка что-то зашептал ему на ухо.
  -- Витюша, ты мне пошепчи, у меня телефон есть, -- попросила мальчишку Марийка.
  -- Ну да? -- недоверчиво и сомнительно посмотрел на нее Аниськин. -- Вот такой?
  Он показал рукой под куст, где в траве лежал мобильный телефон. Сашка присвистнул, поставил сумку назад в багажник, а оттуда взял пустое ведро и накрыл им телефон.
  -- Так-то спокойнее.
  Витюшка быстро зашептал на ухо Марийке. Она села в машину, закрыла дверцы и вызвала оперативную группу, затем связалась с начальником своего отдела подполковником Шустовым.
  На повороте с бетонки показалась машина.
  -- Ого, быстренько что-то наши, -- удивился Сашка.
  -- А это не ваши, это те самые, -- испуганно сказал Витюшка и попятился к машине.
  -- Ты вот что, сынок, сядь в машину и не шевелись, чтобы здесь не случилось, понял? -- Алексей поднял мальчишку, положил между сиденьями, прикрыл свисающим ковром и захлопнул дверцу.
  -- Марийка, надень платье, -- обратился к ней Алексей.
  -- Не надо, Алеша, жаль его портить.
  Метрах в ста от них на поляне, где можно было свободно развернуться, остановился темно-сливовый "Мерседес". Из него вышли два парня лет под тридцать и направились к ним. Одеты оба были в черное, в черных очках. Первый шел размашистым быстрым шагом, жуя жвачку. Второй держал руки в карманах и крутил головой по сторонам: видно было, что это охранник, стерегущий своего хозяина.
  Марийка заметила, что Владимир Петрович скрылся в кустах, а Сашка продвигается к машине приехавших. Она шепнула Алексею:
  -- Бери на себя первого. У второго оружие в обоих карманах. Я знаю один приемчик.
  Шедший впереди битюг скользнул похотливым взглядом по стройной Марийкиной фигуре в белоснежной коротенькой юбочке и бюстгальтере, но молча прошел в сторону озера, где под кустом лежал мобильный телефон, прикрытый ведром. Его походка была уверенной, хозяйской, взгляд наглым. Он поровнялся с Алексеем, который стоял спиной к озеру, но вдруг испуганно шарахнулся в сторону и прохрипел что-то несвязное. В глазах его был ужас.
  Алексей метнулся к нему, сделал подсечку, завернул руки за спину и связал ремнем от брюк, который запасливо прихватил с собой.
  До этого момента он краем глаза заметил, как Марийка в тигрином броске оказалась рядом с охранником и каким-то неуловимым движением провела рукой по его шее, и тот, как мешок, рухнул на землю. Она даже не стала связывать его, только вытащила из карманов оружие, поставила на предохранители, затем подбежала к связанному битюгу, и точно таким же движением провела по его шее, и тот затих -- перестал испуганно хрипеть и судорожно извиваться.
  Марийка с Алексеем посмотрели на озеро и остолбенели -- недалеко от берега на водной глади показалась человеческая голова, облепленная водорослями и зеленой ряской. Она то поднималась, то опускалась, но, тем не менее, приближалась к берегу.
  К ним подбежал запыхавшийся Сашка и доложил:
  -- В машине никого нет, пусто. Ре-бя-та, что это? -- он ошарашено смотрел на озеро.
  За их спинами хлопнула дверца машины -- это выскочил Витюшка и с криком: "Утопленник!" -- сиганул в кусты, где раньше скрывался Владимир Петрович.
  -- Вот что, мальчики, помогите этому бедолаге выбраться на берег, а то обидно будет, если он во второй раз пойдет на дно, да еще в нашем присутствии, -- попросила мужчин Марийка, а сама метнулась в кусты, где услышала подозрительную возню.
  Перед ее глазами предстала забавная картина: генерал лежал на толстом, огромного роста парне и крепко держал его за руки, а Витюшка ивовым прутом скручивал ноги. Марийка быстро успокоила своим приемом вырывающегося парня.
  Генерал посмотрел на нее удивленно и произнес: "Не понял..." -- и уже спокойно стал связывать руки лежащему парню. Он встал и растерянно посмотрел на Марийку.
  -- Дочка, ты мне скажи, где, на какой ферме откармливают таких боровов? Ведь его, как силу нечистую, ни с боков, ни сзади не обхватишь.
  Марийка рассмеялась, а потом заспешила к берегу:
  -- Пойдемте к озеру, там что-то невероятное происходит, а этот пусть тут отдохнет, он пока безопасен. Откуда он взялся, из машины?
  -- Нет. Он лежал в кустах. Я сначала подумал, что это труп. А потом он зашевелился и стал продвигаться к машине. Вот и пришлось бороться с ним, -- устало произнес генерал.
  На берегу озера Алексей и Сашка "колдовали" возле утопленника -- они пытались снять с его шеи капроновый трос от машины. Второй конец троса был привязан к новенькому коленчатому валу.
  -- Во, глядите, даже такую дорогую деталь не пожалели, -- возмутился Сашка.
  -- Не спросили -- кто он? -- поинтересовалась Марийка, рассматривая полусидящего молодого мужчину лет тридцати пяти в джинсовых брюках, в черной рубашке и легкой джинсовой куртке, кроссовках фирмы "Адидас". Похоже, что его "опустили" в озеро рано утром, так как в августе зори холодные. Витюшкин короткий рассказ подтверждал это.
  -- Он молчит. Или от стресса, или боится нас. Шанс еще раз оказаться на дне реален, но он его не прельщает, -- усмехнулся Алексей, продолжая распутывать узел.
  -- Это точно. А вот и наши едут.
  Марийка быстро подошла к машине, взяла платье и поспешно его надела. Подъехали две милицейские машины. Оперативники, среди которых был и подполковник Шустов, подбежали к ним, но, увидев связанных задержанных, рассмеялись:
  -- Там, где капитан Колосенок, нам, простым грешным операм делать нечего. Слушай, невеста, тебе мало подарков, что ты получила на свадьбе, так ты сама себе решила преподнести? -- Шустов ходил от одного задержанного к другому и удивленно смотрел, как те спокойно спали.
  -- Там, в кустах, еще один пузатый "шкаф" лежит, -- генерал показал рукой в сторону от машины. -- Может, ты мне скажешь, Шустов, кто и где их откармливает? Их же ни с одной стороны не обхватишь. Тут действительно нужны Марийкины приемы. Но я ничего не понял. Устарел, что ли?
  -- О, если бы только вы, а то и мы, молодые, не усекли. Но приёмчик классный, я видел.
  Подполковник посмотрел на утопленника и удивленно произнес:
  -- А этот "водяной" откуда взялся?
  -- С пучины озерной, -- генерал тоже с любопытством смотрел в ту сторону. -- Похоже, топили, да не до конца. Вот он и выбрался. Я так думаю, что ребята ему помогли. Ты глянь, какую силищу надо иметь, чтобы коленчатый вал тащить за собой по илу! -- воскликнул Пашков с удивлением и восторгом к силе человеческой.
  -- Пойдемте поближе, посмотрим, что там за Геракл такой, -- Шустов, а за ним и Пашков подошли к утопленнику.
  -- Что у вас не получается, Близнецов? -- Шустов внимательно рассматривал утопленника, который сидел с закрытыми глазами, привалившись к березе.
  -- Никак узел не развяжем, -- ответил Алексей, поправляя мокрые пряди волос.
  -- А разрезать? -- Шустов вытащил из кармана маленький перочинный ножичек.
  -- Пробовали, не поддается.
  -- Вот как. А дайте-ка, я попробую, -- Шустов опустился на корточки. -- Странный какой-то узел.
  -- Да я все узлы, как свои пять пальцев знаю, а такого не встречал, -- смущенно и виновато ответил Алексей.
  К ним подошла Марийка, посмотрела на узел и воскликнула:
  -- Товарищ подполковник, это же бабий узел!
  -- Какой? -- удивились мужчины.
  -- Бабий, портновский. Его завязывал человек, умеющий шить. В воде капрон намок, узел стал свободным, но когда этот несчастный растягивал петлю, то узел затянулся, а сейчас подсыхает и непроизвольно утягивается, а ну-ка, полейте на него водички.
  Алексей плеснул из ведра, и Марийка стала распутывать узел своими цепкими ловкими пальцами.
  -- Так ты говоришь -- портновский? -- задумчиво произнес Шустов и вдруг воскликнул: -- Стоп! Вы помните читинскую ориентировку на "Портного"? Рецидивист, бежавший из Бырылы Читинской области. Долго он гулял по нашим просторам. Где задержанные? Быстро их в машину и в управление! -- скомандовал он.
  -- Товарищ подполковник, разрешите на месте провести допрос. У меня здесь магнитофончик "Репортер" -- ваш подарок, вот и запишем показания.
  -- Я не уверен, что он заговорит.
  -- А я уверена. Он в полусонном состоянии и может расколоться.
  -- Подполковник, ваша фея десятка мужиков стоит, -- неожиданно заговорил утопленник. -- Только допрос не она должна вести, а вон тот дед. И сначала "Воротилу" посадите в машину, он вам ничего не скажет. А меня прикройте чем-нибудь, замаскируйте, чтобы они не увидели. Да не таращьте глаза, если уж Бог помог вернуться на этот свет, то нам вместе еще не один день придется "пахать", -- "утопленник" усмехнулся. -- В машине этой братвы должны быть мои документы на имя капитана УФСБ г. Москвы Утопова. Вот как получилось -- чуть было не оправдал свою фамилию.
  Алексей и Сашка помогли "утопленнику" сесть в "Волгу".
  Марийка привела в чувство Воротилу, которого сразу отвели в милицейский уазик, а затем и второго охранника -- его посадили во вторую машину. Принесли кейс, в котором были документы капитана Утопова.
  -- Слушай, капитан, а в кустах полуголый боров не из твоей команды? -- Шустов вернул документы Утопову.
  -- Из моей, а может быть, я из его команды. Он с самой Читы вел Портного. А в Москве я к нему присоединился.
  -- И что, не было случая взять Портного? -- недоверчиво посмотрел на утопленника Шустов.
  -- Возможностей хоть отбавляй, да задание было другое -- "вести" до конечной остановки, выявлять связи. А что в вашей ориентировке сказано? -- капитан обеими руками поглаживал височную часть головы, как будто поддерживал ее. Вид у него был уставший и очень болезненный.
  -- При встрече задержать. А что, другое должно быть что-то? -- удивился Шустов.
  -- Да, надо было вести наблюдение за ним, выявлять связи. Я думаю, что вы разберетесь, кто напутал или специально подсунул "липу". А парня жаль. Столько трудов положил, такой путь проделал. Какую-то неосторожность мы допустили, засветились. Его в кустах уложили, а меня в озеро. Забрать надо его тело в морг, сообщить в Читу, -- Утопов с надеждой смотрел на Шустова.
  -- Тело? Какое тело? Вон, посмотри, генерал с ним мирно беседует, -- Шустов показал рукой за куст, где Владимир Петрович распутывал руки и ноги лежащего на земле полуголого задержанного.
  -- Как? Живой?! Не может того быть! -- Утопов ухватился за ручку дверцы машины, пытаясь открыть ее, но руки не слушались.
  -- Сиди! Там без тебя управятся, -- Шустов вышел из машины и направился к генералу, которому помогал Витюшка.
  -- О каком генерале идет речь? Я плохо вижу без очков, не рассмотрел, -- с расстановкой спросил Утопов у Марийки, которая осталась одна с ним в машине.
  -- Генерал Пашков, бывший начальник областного управления милиции.
  -- Пашков?! Везет же мне. А он не узнал меня, видать, здорово подпортилась моя физиономия, -- Утопов провел своей слабой рукой по припухшему лицу, задел за кровавый подтек под глазом и сморщился.
  -- Откуда вы его знаете? -- Марийка внимательно и в то же время недоверчиво рассматривала его.
  -- Я вместе с его сыном, с Лешкой, в одной школе учился. А потом он в военное училище поступил, а я в юридический институт.
  Внезапно он застонал, и его голова свесилась на плечо. Марийка быстро выхватила из сумочки, которую всегда носила с собой, пакет с одноразовым шприцем и ампулами анальгина и но-шпы. В одно мгновение она оказалась на заднем сидении и сделала укол в руку, применив вместо спирта свои духи.
  Марийка увидела, как милицейские машины выехали на дорогу, освобождая путь "Мерседесу", который задним ходом подъехал вплотную к кустам, туда загрузили задержанного Читинца. А к ним в "Волгу" сели Алексей с Витюшкой.
  -- Что с ним? -- спросил Алексей, увидев в руках жены шприц.
  -- Плохо. Зря не вызвали "скорую".
  -- Точно. Тому парню тоже плохо. Довести бы живыми, а то обидно будет.
  -- Давай, Леша, веди машину. Сможешь? -- Марийка с надеждой посмотрела на мужа.
  -- Как не смочь, если Сашкину школу прошел и права на руках.
  -- Ну, тогда с Богом, поехали.
  Машины, выехав с грунтовой дороги, на повышенной скорости помчались вслед за милицейскими машинами, которые включили сирену.
  В воскресенье рано утром Марийка с Алексеем собрались посетить в спецбольнице пострадавших Утопова и Читинца (фамилию его они так и не успели узнать, так как он потерял сознание), но прежде решили заехать домой к Пашковым посмотреть, как там устроился Витюшка. Вечером они хотели забрать его к себе, так как твердо решили оформить усыновление, но генерал не отпустил мальчишку от себя и был в этом непреклонен:
  -- Вы завтра уйдете на работу, а он с кем останется? Один? В незнакомом городе? Он такой доверчивый, бесхитростный, сразу может попасть в плохую компанию. А я за ним присмотрю. Да ты, дочка, не беспокойся, у нас ему будет хорошо, вот посмотришь, -- горячо убеждал их генерал.
  Марийка понимала, что свекор во всем прав, доводы его убедительны, но она не могла представить, как мальчишка впишется в интерьер генеральской квартиры, где, Тамара Ивановна регулярно поддерживала хирургическую чистоту.
  И вот теперь, стоя у двери их дома, Марийка очень волновалась: как-то Тамара Ивановна отнеслась к появлению Витюшки? Женщина строгих правил, властная, она могла настоять на своем.
  Дверь открыла генеральша. Увидев их, она расплылась в улыбке и радостно пригласила в квартиру:
  -- Ой, какие вы молодцы, что пришли! А я приготовила вкусный завтрак, а то Петрович все кофеек да кофеек, и готовить некому было, -- Тамара Ивановна хлопотала возле плиты, накрывала на стол и, не умолкая, говорила, говорила:
  -- Вы усаживайтесь за стол. Я никаких возражений не принимаю. Сейчас Витюша встанет, ему веселее будет с вами позавтракать. Пойду, посмотрю, может, уже проснулся, -- она вышла из кухни.
  Марийка не узнавала свою бывшую свекровь: она была совершенно не похожа на ту чопорную даму с неизменными модными прическами и полуироничной улыбкой, воздвигающей преграду для собеседника, которую было невозможно преодолеть.
  За все время их знакомства Марийка не видела на лице Тамары Ивановны простой, открытой улыбки. И ее вдруг пронзила внезапная мысль, что за всем этим свекровь пыталась скрыть свою боль о погибшем сыне и не родившемся внуке. А может быть, она обвиняла в этом ее, Марийку, и считает, что она специально избавилась от ребенка?!
  Марийка даже тряхнула головой, пытаясь сбросить такую кошмарную, назойливую мысль. Алексей заметил ее тревожное состояние, но не успел спросить -- в кухню вошли Тамара Ивановна и Витюшка: она заботливо поправляла на нем полосатую футболку, которая осталась от сына, от Алешки, и бережно хранилась, так как была его любимой вещью. В домашнем халате, фартуке, с простым узлом седых волос, заколотых обыкновенной шпилькой, свекровь походила сейчас на такую добрую, бескорыстно любящую бабушку.
  Витюшка, отмытый, как будто в машинке отстиранный -- его худенькое тельце казалось прозрачным, увидев Марийку с Алексеем, подбежал к ним и замер в протянутых навстречу нежных Марийкиных руках.
  Она, как и там, на озере, заглянула в его глазки, спросила заботливо.
  -- Как тебе спалось, сынок?
  Витюшка смотрел на нее недоверчиво, боясь, что не расслышал то, как его она назвала. Потом поспешно ответил:
  -- Хорошо. А дедунька где? -- в его голосе появилась тревога.
  Марийка вопросительно посмотрела на Тамару Ивановну -- она и сама хотела сразу спросить об этом, но не получалось как-то.
  -- Да он набрал полную сумку продуктов и отправился в больницу к своему задержанному. Переживал, что вместе с Витюшкой здорово намяли ему бока: "А ему, говорит, еще до нас досталось хорошо". Вот и пошел искупать вину. Он и ночью звонил туда, узнавал о его самочувствии.
  -- И что же, как они там? -- тревожно спросил Алексей.
  -- У его подопечного сломано ребро, лопнула селезенка. Вечером делали операцию. А у Утопленника проблема с легкими и сотрясение мозга.
  -- Тамара Ивановна, вы не помните -- с Алешей в школе Утопов учился? -- спросила Марийка.
  -- Ну, как же я не помню Тезку. Володя Утопов -- его ближайший друг. Петрович его очень уважал -- умный парень. Он его Тезкой звал. Потом после школы наши дороги разошлись: он уехал в Москву, и мы больше не встречались. А почему ты спросила о нем?
  -- "Утопленник" -- Владимир Утопов.
  -- Володя?! Надо Петровичу сообщить, -- Тамара Ивановна взволнованно посмотрела на Марийку, встала из-за стола и пошла к телефону, но остановилась в дверях: -- Нет, мы сейчас с Витюшей пойдем к нему. У него же тут никого нет, а он нам, как родной был. Да, Мариша, Петрович был очень удивлен, когда ему сообщили, что об их самочувствии справлялись из городской Думы.
  -- Откуда? Из Думы? -- удивилась Марийка.
  -- А откуда они могли узнать? Вчера был выходной, о происшедшем эпизоде на озере знал небольшой круг лиц, -- задумчиво рассуждал Алексей. -- Значит, Портной и Воротила на озере встречались с кем-то из местных.
  -- А почему Утопов второго назвал Воротилой? -- спросила его Марийка.
  -- А его так Мухомор называл, -- встрял в разговор Витюшка.
  -- Кто-о? Мухомор? -- растерянно переспросила Марийка. -- Ты где это слышал, Витюша?
  -- А там, на озере.
  -- Выходит, что ты оказался невольным свидетелем всего, что там происходило? -- Алексей удивленно смотрел на мальчишку.
  -- Я не все видел, а только то, что рядом со мной, а из-за кустов, где наш с дедунькой боров лежал, не слыхать и не видать было, -- с сожалением произнес Витюшка.
  -- Витюша, родненький, расскажи, -- Марийка из сумочки взяла свой "Репортер" и положила перед мальчишкой, но он был так взволнован, что даже не обратил внимания на магнитофончик, и начал рассказывать:
  -- Я ночевал в маленькой лодке-плоскодонке -- кто-то из рыбаков оставил там.
  -- А почему же не на берегу? Там же копна сена стоит, в ней тепло было бы, -- заботливо спросила Марийка.
  -- Не-е, на берегу страшней, там разные змеюки ползают. А в лодке в камышах не видно, там лучше, спокойнее. В первую ночь и день тихо было, а после второй ночи на заре приехали две машины: одна этих бандюг, а во второй был Мухомор.
  -- Витюша, какой он? Какая у него машина? -- Марийка с надеждой смотрела на мальчишку, надеясь побольше узнать.
  -- Он такой толстый, как свинья перед опоросом, лысый, -- Витюшка внезапно рассмеялся.
  -- Ты что, Витюша, что ты вспомнил?
  -- Да он так чудно свою лысину гладил, и все старался прикрыть ее длинной прядью волос, -- хихикал Витюшка и показывал, как это делал Мухомор.
  Марийка и Алексей недоуменно переглянулись между собой.
  -- Ты помнишь, Леша, по нашему делу водитель со "скорой" вспоминал Мухомора? Вот тебе и борец с криминалом... Может быть, это одно и то же лицо? Как ты думаешь? -- предположила Марийка, обращаясь к мужу.
  -- Хотя и очень абсурдно, но и не исключено. Все доказывать надо, проверять.
  -- Непременно. Что дальше было, Витюша, рассказывай, -- Марийка повернулась к мальчишке, который внимательно их слушал.
  -- Они все вышли из машины и Толстый обратился к Лысому: "Ну что, Мухомор, документы, деньги привез? Я шутить не люблю, не за тем всю родимую проехал, чтобы твои концерты смотреть". А Мухомор разозлился, как заорет на Толстого: "Ты вот что, Воротила, много на себя не бери: здесь повыше твоего Зуба командиры есть? и теперь я буду командовать тобой -- что прикажу, то и исполнишь. Ясно?" Воротила весь покраснел, напыжился, как индюк, перестал шуметь, только спросил: "Пропуск на "Циркон" есть?"
  -- Как ты сказал? "Циркон"? -- переспросил Алексей.
  -- Да, "Циркон". Я подумал, что какой-то новый цирк приехал.
  -- Нет, Витюша, это, похоже, другой цирк, более серьезный, -- озабоченно проговорила Марийка. -- Что же потом было, -- торопила она мальчика, поглядывая на часы.
  -- А потом у озера с другой стороны показались Утопленник с нашим Боровом. Мухомор посмотрел на них и сказал: "Убрать обоих". Сел в машину и уехал. И тут началась драка. Борова они уложили в кустах, второго -- в озеро. Хотели Борова тащить к озеру, наверное, в воду решили сбросить, но на другой стороне появились наши сельские ребята и стали шуметь мне, а эти подумали, что их зовут. И они так поспешно укатили на машине. Я весь день просидел в камышах, а потом вы появились.
  -- Молодец, Витюша, все рассказал, -- Марийка тревожно посмотрела на Тамару Ивановну: -- Вам с Витюшей никуда нельзя выходить из дома -- опасно. Вдруг Мухомор все видел: он тогда будет выслеживать Витюшку. Им свидетели не нужны.
  -- Правильно, дочка, -- произнес внезапно появившийся на пороге Владимир Петрович. Лицо его было сумрачным, уставшим от какой-то заботы.
  -- Вы слышали, что рассказывал Витюшка? -- спросила Марийка.
  -- Нет. Но ты же записала, потом прослушаю. А он у тебя заряжен, пленка там есть? -- генерал подсел к столу рядом с Витюшкой, погладил его по голове.
  -- Пленка есть. Какие там дела в больнице? -- поинтересовался Алексей, глядя на тревожное лицо генерала.
  -- В больнице дела плохие, -- грустно ответил Владимир Петрович и попросил жену: -- Тамара Ивановна, включи телевизор Витюше, а сама поговори с гостем, он в маленькой комнате.
  Тамара Ивановна удивленно посмотрела на мужа, не понимая, о каком госте идет речь: она не слышала, чтобы в комнату кто-то входил, кроме мужа, но молча вышла из кухни вместе с Витюшкой.
  -- Выключена твоя штука? -- показал рукой на "Репортер" генерал.
  -- Да, да, выключена, -- Марийка с тревогой смотрела на свекра, понимая, что произошло что-то сверхординарное. -- Что же там случилось, отец?
  -- "Читинца" убрали, -- грустно произнес он.
  -- Как это? Кто? Когда? -- воскликнула Марийка.
  -- Как, говоришь? А вот так, по-современному, почти на моих глазах. Зашел я к нему: немного поговорили. О деле не спрашивал -- в вашу компетенцию не стал лезть, да и слабый он после операции. Настроение у него было бодрое. Подумал, что пусть немного придет в себя. Пошел я к Утопленнику. В коридоре встретилась медсестра. Почему-то я обернулся -- она зашла к Читинцу. Что-то заставило меня вернуться. Я вошел туда почти одновременно с врачом, который шел с другой стороны, но было поздно -- Читинец был мертв.
  -- А медсестра? Ее задержали? -- с надеждой спросила Марийка.
  -- Нет. Она как будто провалилась или испарилась. Мы заспешили к Утопову.
  -- Он жив? -- воскликнула Марийка.
  -- Жив. Его спасло то, что он был в операционной -- выкачивали жидкость из легких, -- с некоторым облегчением произнес Владимир Петрович.
  -- Но его же не оставят в покое. Что-то надо срочно предпринять. -- Марийка встала, а за нею поднялся и Алексей.
  -- Сядьте. Он здесь, пришлось забрать. Тамара Ивановна -- хороший фтизиатор, вот она ему и поможет. А в больнице сделали небольшой камуфляж. Там вчера привезли одного тяжелобольного парня после очередной разборки, а он утром скончался. Вот мы и поменяли документы.
  -- Могут обнаружить, нужно придумать что-то более надежное, -- усомнилась Марийка.
  -- Конечно, могут. Но мы выиграем время. Утопова надо отправить в Москву, а как? -- генерал вопросительно посмотрел на Марийку.
  -- Может быть, на Сашиной машине или на "скорой".
  -- Пожалуй, мы остановимся на втором варианте. Я говорил с доктором: он согласен сопровождать, возьмет все необходимое на экстренный случай.
  -- Без медсестры в дороге не справиться, поеду и я с ними. И охрану не надо брать. А вы Утопова узнали? А то он вчера переживал по этому поводу.
  -- Тезку? Узнал с трудом. Время меняет людей, а тут еще столько пробыть в воде. Я все удивлялся, как он мог столько продержаться. А когда узнал, что это Володька, то все понял: они с Алешкой собирались в подводники идти, вот целыми днями тренировались на реке -- сорвут камышинку и часами сидят под водой, дышат через нее, пока не посинеют. Попадало им за это, а видишь -- пригодилось, жизнь себе спас, -- генерал задумчиво посмотрел на Марийку с Алексеем: -- Как вы думаете, кто из городской Думы мог интересоваться пострадавшими? Или кто хотел прикрыться этой крышей?
  -- Витюшка рассказал, что Портной с Воротилой встречались у озера с Мухомором. По его описанию он очень похож на депутата Михрютина. А может быть, мы ошибаемся, как ты думаешь, Леша? -- обратилась к мужу Марийка.
  -- Я думаю, что не ошибаемся, -- Алексей задумчиво чертил круги на листке бумаги. -- Вот только что его может связывать с сибирскими гастролерами? Они при разговоре поминали пропуск на "Циркон" -- тогда это дело не нашего отдела, а полковника Бусыгина.
  -- А меня смущает другое -- поведение Мухомора. Так открыто засвечивать себя? Ради чего? Или кто-то хочет его подставить? -- вслух рассуждала Марийка.
  -- Подождите, вы сказали Мухомор? По делу Зубова -- "Черного Ангела" проходил Мухомор, но он так и не был обнаружен. А Тезка сейчас сказал, что Воротила связан с Горчаковым-Арсеновым и Зубовым.
  -- Выходит, что старые знакомые выплыли. Да, Бусыгину есть над чем поломать голову, -- предположил генерал, сочувствуя полковнику.
  -- Вот что значит тот гуманный приговор: сколько человеческих жизней на их счету, а они живы, здоровы и продолжают гадить, -- возмущенно проговорила Марийка и обратилась к Алексею: -- Пойдем, милый мой капитан, докладывать начальству, а вы здесь побеседуйте с Утоповым, насколько позволит его здоровье, и запишите на эту пленку.
  -- Хорошо. Идите, у вас там работы непочатый край. Да, Мариша, а ты не знаешь, где сейчас твой Петро Хлебников? Хорошо бы разыскать Артиста и порасспросить о Мухоморе, может, что ему известно? Он мог встречаться с ним в отряде Волкодава.
  -- Я недавно виделась с ним. Папа, а что если Тамару Ивановну с Витюшкой отправить погостить к Петру? -- неожиданно предложила Марийка.
  -- Чем он сейчас занимается? Смог где-нибудь устроиться?
  -- Да, он работает на пилораме в Заречье. Воспитывает Наташиного сына. Она во время родов умерла. Постойте, Заречье рядом с "Цирконом"! Мне надо срочно ехать туда. Я думаю, что о нем вспомнили не только вы. Необходимо его предупредить. -- Марийка разволновалась и заторопила Алексея: -- Пойдем, пойдем быстрее, время не терпит. Что они задумали? Какое у них было задание? И с ориентировкой что-то непонятно -- где она так долго лежала? Кто задерживал ее?
  -- Да, вопросы, вопросы. Идите, ищите ответы на них. Вам бы в отпуск сейчас, а вы ребусы разгадываете, -- Владимир Петрович ловко завернул в фольгу несколько котлет, хлеб и протянул сверток Алексею: -- Держи "тормозок", на обед пригодится. Без столовой плоховато вам.
  Марийка с Алексеем ушли, а Владимир Петрович заглянул в комнату, где Витюшка с большим интересом смотрел детский фильм: он сидел на самом краешке кресла, подавшись вперед. Лицо его то расплывалось в улыбке, то становилось напряженным. Все его внимание было устремлено на экран, и он был так поглощен фильмом, что даже не заметил вошедшего Владимира Петровича. Тот молча вышел из комнаты, не решившись отвлечь его.
  В комнате сына Тамара Ивановна мирно беседовала с Володей Утоповым, который, полусидя, расположился на диване. Увидев мужа, она обратилась к нему:
  -- Петрович, уговори Володю, чтобы он поел. Если он есть не будет, то организм совсем ослабнет и не справится с болезнью,
  -- А ты принеси сюда что-нибудь горяченького. Как температура? Измеряли? -- Владимир Петрович подсел к дивану.
  -- Температура легочная -- 37,2. Володя говорит, что на берегу долго был в мокрой одежде, вот и подхватил воспаление легких. Надо было сразу мокрое стащить. Сейчас принесу поесть и сразу сделаю снадобье -- надо активно лечиться, -- Тамара Ивановна вышла из комнаты.
  -- Владимир Петрович, не отправляйте меня в Москву, мне здесь надо за двоих работать. Я скоро встану. Только не принуждайте есть. Наоборот, несколько дней поголодать необходимо, -- обратился с просьбой Утопов. Он говорил медленно, тяжело дыша. -- У вас здесь мальчишка с озера, давайте его сюда, он должен кое-что рассказать мне, чтобы восстановить полную картину.
  Генерал вышел и быстро вернулся вместе с Витюшкой. Тот, увидев Утопленника, испуганно прижался к Владимиру Петровичу.
  -- Что, брат, не ожидал встретить меня здесь? Не бойся, я не страшный. Садись ко мне на диван. Я буду рассказывать, а ты добавлять, хорошо? -- Утопов погладил по голове присевшего рядом с ним Витюшку.
  -- Я вашей капитанше говорил, что Портного вели с самой Читы. В Москве к нему присоединился Воротила, -- начал рассказ Утопов.
  -- Как вышли на него в Чите? -- Владимир Петрович подал Тезке бокал ароматного травяного отвара, принесенного женой.
  -- Поступил сигнал от осужденного по делу банды Волкодава и отбывающего срок с ним. Проверили, убедились, что сигнал серьезный и послали Читинца. Он при встрече в Москве назвался Андреем. Не доезжая до Цнинска, Портной и Воротила вышли на полустанке, а мы не сразу смогли выпрыгнуть. И пока мы добрались назад (Андрей повредил ногу), то увидели только шлейф пыли за отъехавшей машиной. Со следующим поездом добрались до города и связались с УФСБ. Нас неделю "кормили" посулами, обещаниями и только потом назначили встречу на озере. Когда мы прибыли туда, то нас встретили Портной и Воротила.
  -- Подожди, ты говоришь, что вы связались с УФСБ? Кто назначил встречу у озера? И почему там? Почему вас не пустили в управление? И еще, я не понял, куда была отослана ориентировка: в УФСБ или к нам в милицию? И кто ее принял? -- Пашков спрашивал, а сам видел, как Утопов закрывает глаза и, хотя пытается их открыть, но не может. Владимир Петрович посмотрел на жену, которая только что вошла в комнату с пиалой в руке, и удивленно произнес:
  -- Ты чем его напоила? Какое снадобье ему приготовила?
  -- Не шуми, Петрович, это хорошо, что он уснул. Ему сейчас надо много спать и потеть. Только так он выздоровеет.
  -- Да ты что?! -- возмутился генерал, потом махнул рукой с досады и в этот момент услышал, как сквозь сон Утопов произнес заплетающимся языком: "Се-ем-кин при-н-и-и...", -- и окончательно отключился.
  Владимир Петрович посмотрел на притихшего Витюшку, подвел его к книжному шкафу и сказал:
  -- Ты вот что, сынок, выбирай любую книжку и читай тут, покарауль его. И постоянно прислушивайся -- если что будет говорить, то запишешь вот в эту тетрадку. Договорились? Да, а ты не помнишь, что сказали эти, когда увидели Володю с товарищем?
  -- Помню. Мухомор говорит: "Вот они, ваши пастухи. К рыбкам их отправьте. Молодец, Семкин, хорошо сработал. Да, да, убрать их".
  -- И все?
  -- Да. Потом драка началась.
  Тамара Ивановна виновато посмотрела на мужа.
  -- Не волнуйся, Петрович, мы вместе будем дежурить. А ты иди, там Марийка с Алексеем вернулись.
  Владимир Петрович удивленно посмотрел на жену и быстро вышел.
  В кухне сидели Марийка и Алексей. Оба были чем-то подавлены и очень расстроены.
  -- Что еще стряслось? Да, вы не знаете, кто такой Семкин? -- спросил он.
  -- Семкин? -- удивилась Марийка. -- Он из отдела Бусыгина. В этом году капитана получил. А почему вы о нем спрашиваете? У нас ЧП: на Шустова было нападение -- в тяжелом состоянии отправлен в больницу.
  -- Та-ак... Где это произошло? При каких обстоятельствах? Быстро и подробно доложите, -- в обычной манере начальника скомандовал генерал.
  -- В своем кабинете. Обнаружил Семкин, -- вся, подобравшись, доложила Марийка.
  -- Что-о?! -- грозно произнес генерал. -- Вы Шустова видели до этого?
  -- Да. Мы отсюда зашли в морг проверить, там ли тела Читинца и подставного Утопова. Распорядились их в отдельную камеру положить и никому без нас не выдавать. А потом сразу в управление. Когда вошли в кабинет Шустова, то там увидели депутата городской думы Михрютина. Шустов обратился ко мне: "Капитан, вот начальство утверждает, что в морге нет тела утопленника". "Как это нет? -- возмутилась я. -- Мы только что были там и оба трупа на месте". И тут Алексей вступил в разговор: "За ними прибыли из Москвы и мы их отправили только что". Михрютин как заверещит:
  "Да кто вам позволил?! Как вы посмели?!" А Алеша так спокойненько:
  "У нас есть распоряжение прокуратуры. Все документы в порядке". "Покажите мне их, я не верю вам", -- нагло тянет руку Михрютин. А Алешка опять так невозмутимо:
  "Документы у тех, кто ведет это дело. А кто вы -- не имею чести знать". "Я думаю, что вы скоро узнаете", -- пригрозил Михрютин и направился к двери.
  А этот Пинкертон вдогонку ему:
  "Я более чем уверен, что мы скоро встретимся".
  -- Точно, чует мое сердце, что наша встреча с этим наглецом неминуема, -- подтвердил Алексей.
  -- Шустов нас отправил к Бусыгину, чтобы мы впряглись в работу, и велел присмотреться к его сотрудникам: кто-то из них -- подсадная утка. Это так, отец? -- спросила Марийка.
  -- Вероятно, так. А что было дальше?
  -- Когда мы вышли, то встретили Семкина в приемной. Секретаря не было.
  -- А когда обнаружили Шустова, вы Семкина арестовали? -- генерал смотрел на них строго.
  -- Нет. А почему его? -- удивилась Марийка.
  -- Получается, что это сделал кто-то из вас: или вы, или Семкин, так?
  -- Нет, у нас алиби, -- спокойно сказал Алексей.
  -- Вот как? Какое? -- в голосе генерала прозвучало облегчение.
  -- Шустов вышел вместе с нами, а в коридоре стоял Орлов, и мы с Марийкой говорили с ним вплоть до того момента, как Семкин выбежал из кабинета и зашумел: "Убили!"
  -- А до этого он оставался в приемной или выходил? -- выспрашивал Пашков.
  -- В том-то и дело, что вышел вместе с нами, а потом зашел вслед за Шустовым и тут же выбежал и зашумел, -- удрученно произнесла Марийка. Ее мучило то, что их группа так и не смогла раскрыть дело по отравлениям, а тут зависает этот "топляк".
  -- Кто сейчас дежурит у Шустова? А то ведь может получиться как с Читинцем.
  -- Там Орлов и жена Шустова. И потом, он в другом месте, -- Марийка отвела взгляд от свекра.
  -- Где? -- Пашков нервно ходил по кухне.
  -- Это тайна, -- смущенно проговорил Алексей.
  -- Что еще за тайна от меня?! -- возмутился Пашков. -- Кто отвозил его?
  -- Не от вас, а от лишних глаз и ушей. Отвозил Шустова я. Нам надо, чтобы он был жив. Если это Семкин совершил покушение, то неизвестно, кто стоит за ним. Почему решили убрать Шустова? Чем он мешал и кому? Кого следующего могут убрать? Но то, что Утопова они будут искать -- это точно. Они уже сегодня кого-то пошлют в Москву на разведку к его родственникам.
  -- Вам надо опередить их.
  -- Да. Косов находится в Москве, и мы связались с ним, -- Алексей с тревогой в голосе спросил генерала: -- Владимир Петрович, теперь такой вопрос: куда деть все ваше возросшее семейство? Здесь оставаться нельзя, опасно. Вся беда в том, что мы не знаем главаря этой банды.
  -- Есть одно местечко, где недельки две они могут отсидеться, а за это время многое прояснится, но препятствием может стать состояние здоровья Утопова, -- за генерала ответила Марийка и тоже тревожно спросила его: -- Отец, вы не знаете, почему Семкин интересовался вами?
  -- А в каком контексте? Что именно его интересовало? -- генерал весь как-то поджался, подтянулся, будто приготовился к прыжку.
  -- Его интересовало, подключитесь вы к делу Утопленника или нет, -- с долей удивления ответила Марийка.
  -- А тебе не кажется странным его интерес? Какое отношение имеет лично он к этому делу? -- Пашков удивленно смотрел на Марийку и Алексея, ожидая от них разъяснения.
  -- Получилось так, что генерал Борисов в отпуске и Семкин там оказался незаменимым. А полковник Бусыгин выехал в Беседино на "Циркон" -- там ночью совершено нападение на охранника и была попытка проникновения в здание заводоуправления, -- Марийка нервно встала, подошла к плите, налила в бокал воды из чайника и залпом выпила.
  -- Попытка или проникновение? Ты что-то не договариваешь, Мария. В чем дело? -- Пашков строго смотрел на нее.
  -- Дело в том, что на "Циркон" перешел работать Артист -- Хлебников. И Семкин пытается все свалить на него. Вот поэтому Марийка и нервничает, -- Алексей виновато смотрел на генерала, как бы извинялся за жену. -- Правда, произошла заминка -- его нет дома.
  -- А где твой Петро, куда он подевался? -- вновь обратился к Марийке Владимир Петрович.
  -- А он уехал в лесничество, он каждый год ездит туда на озеро рыбачить. А тут получилось, что кто-то послал ему телеграмму, чтобы он немедленно явился на работу.
  -- А как вы узнали об этом? Он что, приехал? Я не пойму, что с тобой, что ты тянешь? -- недоуменно произнес Владимир Петрович. -- Алексей, может быть, ты объяснишь?
  -- Да, приехал, вернее приехали. Сашка Никонов чуть свет уехал к нему на рыбалку, вот там и получили телеграмму и сразу сюда. Хорошо, что Марийка перехватила их и отправила Петро с ребенком в одно местечко.
  -- И ты туда же -- в одно местечко. В какое именно?! -- возмутился генерал.
  -- Да понимаете, отец, такой клубок закрутился и никак к нему не подступиться. И все время такое ощущение, что тебя кто-то подслушивает и опережает в действиях. А тут еще этот Семкин прилип, как смола. Боюсь, что он и сюда заявится, -- растерянно и тревожно говорила Марийка.
  -- Семкин, Семкин... -- задумчиво произнес Пашков. -- В расследовании дела Волкодава, похоже, мы упустили главную фигуру, а он затаился и ждал своего часа.
  -- Но кто это может быть, отец? -- Марийке хотелось быстрее закончить свое дело, а тут надвигалось что-то невообразимое.
  -- Давайте думать, искать ниточку, как ты любишь говорить. Надо поднимать старые дела, искать зацепку. Давно этот Семкин работает у Бусыгина? -- Пашков хорошо помнил дело Волкодава, после которого он ушел на пенсию.
  -- Год назад появился этот пижон, -- Марийке не хотелось говорить о нем, так он был антипатичен ей.
  -- Год назад... Год назад начал работать обогатительно-добывающий комбинат "Циркон". Что это -- совпадение? -- задал вопрос Пашков.
  -- Постойте -- Семкин, а по делу Волкодава проходил Селькин. Там буковку одну чуть подделать, вот и Семкин получится. А он, ни много, ни мало, был замом командира отряда. Но исчез, не попал тогда в наши сети. Жаль, что и Титов, и Сорока с Валентином уехали из города, может быть, они его знают, -- с сожалением проговорила Марийка.
  -- А если бы не уехали, то их бы убрали, -- уверенно заявил Алексей.
  В комнате зазвонил телефон, Тамара Ивановна взяла трубку и, послушав, позвала Марийку.
  -- Мариша, тебя мужской голос приглашает.
  Марийка поспешно подошла к телефону.
  -- Да, слушаю. Сейчас будем, -- она положила трубку, но не успела отойти, как он вновь зазвонил. -- Да. А как ты узнал, что мы здесь? Будьте осторожны. А ты быстро в управление, мы идем туда --начальник приехал и вызывает нашу группу, -- положив трубку, Марийка прошла в кухню.
  -- Бусыгин вызывает всех и вас приглашает, отец. Сашка звонил. Приехал его друг Титов тоже по телеграмме: кто-то имеет доступ к почтовой информации, раз так легко ориентируются в адресах.
  Сашка показал Титову Семкина, и тот признал в нем Селькина.
  -- Ну вот, Мариша, твой клубочек начал распутываться, -- усмехнулся генерал и направился к двери. -- Пошли, Пинкертоны.
  -- Подождите, отец, а как же быть с Володей, Витюшкой, Тамарой Ивановной? Им же нельзя здесь оставаться, -- встревожилась Марийка. Она выглядела уставшей, нервной.
  К ней подошла Тамара Ивановна, обняла за плечи.
  -- А ты за меня не беспокойся, дочка, я с двумя мужчинами остаюсь. Володя проснулся, выглядит бодро, уже сидит на диване. Организм у него крепкий, молодой, ему легче бороться с болезнью. Мы будем очень осторожны. Идите, работайте спокойно.
  -- Ты, мать, никого, кроме нас, в дом не пускай, хорошо? -- Владимир Петрович прошел с Тамарой Ивановной в комнату к Володе.
  В дверь позвонили -- это пришел Сашка.
  -- Вы готовы? Поехали, вас ждут.
  -- Ты что, уже в управлении был? -- удивился Алексей. -- Что там нового?
  -- Семкина арестовали. Борцова в наш отдел зачислили. А капитаншу нашу назначили замом Бусыгина, -- Сашка весело смотрел на Марийку, на Алексея, крутя на пальце ключи от машины.
  -- Ну, ты даешь! Где такую информацию выкопал? -- от таких неожиданных новостей у Алексея даже изменился голос.
  -- Да что ты его слушаешь, балагурит он, -- снисходительно махнула рукой Марийка.
  -- Не верит, -- Сашка повернулся к вошедшему генералу: -- Владимир Петрович, скажите, Марийка достойна того, чтобы быть замом у начальника отдела по особо важным делам?
  -- А почему нет? Конечно, может, -- уже в машине ответил генерал. -- Утопов сказал, что ориентировку принимал Семкин и свидание на озере назначил он же. Вот такие дела, други мои.
  -- Так я же сказал, что Бусыгин арестовал его, а они не верят, -- возмутился Сашка.
  -- Молодец полковник, быстро сориентировался. Ты ему передал, что Титов опознал Селькина? -- поинтересовался генерал.
  -- Да, а как же. После этого он и надел на него браслетики. Там внизу у дежурного метался Мухомор -- чего ему там надо? -- удивленно посмотрел на товарищей Сашка.
  -- Мухомор? Откуда ты его знаешь? Тебе Титов о нем сказал? -- засыпала его вопросами Марийка.
  -- Да вы что, ребята? Причем тут Титов? Вы что, сами не знаете Мухомора? Вместе его видели, -- Сашка время от времени тревожно смотрел на сидящих в машине.
  -- Кого ты имеешь в виду? -- резко вцепилась в его плечи Марийка.
  -- Слушай, начальник, не мешай вести машину, -- Сашка пытался высвободить свои плечи из-под цепких рук Марийки. Она поспешно приняла их. Сашка искоса посмотрел на нее и продолжил: -- А имею я в виду Михрютина. Вы вспомните, как он любит одеваться: что-нибудь пестрое или в яркий горошек. А то, что внутри у него яд, это всем известно.
  В салоне машины все переглянулись, генерал, сидевший рядом с Сашкой, неопределенно хмыкнул и удовлетворенно произнес.
  -- Я был уверен, что из тебя получится хороший сыщик. Слушай, Александр, а ты сможешь за ним последить так, как следил за мной в свое время, а? -- он лукаво усмехнулся, вспомнив, как три года назад после убийства Михалыча и нападения на Алексея Близнецова Сашка следил за домом Пашковых, подозревая их сына в убийстве.
  -- Можно, если что получится, -- смущенно ответил Сашка, тоже вспомнив этот эпизод.
  -- Получится. У тебя врожденный талант сыщика. Это я тебе как профессионал-пенсионер говорю, -- заверил его генерал.
  Они все прошли в кабинет начальника отдела по особо важным делам полковника Бусыгина. Он сидел злой, нервно постукивая пальцами по столу. Увидев генерала, он вышел ему навстречу, поприветствовал его и с досадой доложил:
  -- Семкина сейчас допрашивал. Молчит, подлец. А я нутром чую его причастность к нападению на Шустова, -- он сердито посмотрел на Марийку и Алексея. -- Куда вы запрятали Шустова? Ни от кого в управлении не смог добиться, где он находится. Мне допросить его надо.
  -- Это невозможно, товарищ полковник, он без сознания, к сожалению. Я сейчас узнаю, какие там дела, -- Марийка взяла телефон, поиграла кнопками. -- Орлов, это ты? Какие у вас дела? Да?! Хорошо! А записать есть на что? Когда проснется, скажи ему, что дело ведет полковник Бусыгин. -- Марийка посмотрела на мужчин, которые напряженно прислушивались.
  -- Шустов пришел в сознание, но почти сразу же уснул, как только увидел Орлова рядом. Говорит, что он улыбнулся и сказал: "А, Бобер..." -- и отключился.
  -- А чтобы это могло значить? Орлова так никто не называл, да и сам Шустов не баловался прозвищами, -- удивился Бусыгин.
  -- А может быть, это неоконченное предложение? -- предположила Марийка.
  В кабинет вошел сержант и уныло доложил:
  -- Товарищ полковник, трупа Калмыкова мы не обнаружили.
  -- А куда он подевался, испарился, что ли? -- возмутился полковник.
  -- О каком трупе идет речь? -- спросил Алексей.
  -- Из Читы прилетел брат вашего Читинца -- Калмыков его фамилия. Брат убит горем, не может поверить в его смерть. Завтра генерал Борисов прилетает. Представляете, какой разгон будет? Прокурор добела раскален. А у вас в каждом донесении одна мистика.
  -- Трупы по моей части. Я пошел в морг. А где этот брат? -- Алексей направился к двери.
  -- Я здесь, -- в дверном проеме появился высокий плотный парень.
  Алексей от неожиданности отступил в сторону. Марийка и Владимир Петрович оторопело смотрели на парня. А Бусыгин переводил удивленный взгляд с одного на другого, ничего не понимая. Парень, заметив такое замешательство, растерянно спросил:
  -- Почему вы так на меня смотрите? -- и что-то вспомнив, грустно закончил: -- Ах, да, понимаю. Мы с Андреем двойняшки, не удивляйтесь, что мы так похожи.
  Алексей тронул его за плечо:
  -- Пошли, я знаю, где твой брат, -- они вышли.
  В кабинете неожиданно появился генерал Борисов.
  -- Андреич, ты как это так быстро добрался? -- удивился Пашков, пожимая его загорелую руку.
  -- Да вот из Москвы персональный самолет пригнали и сюда доставили. Начальство возмущено нашими ЧП. Кое-какие документы передали -- любопытные документы, -- Борисов сел к столу и стал открывать дипломат.
  -- А какие именно? -- заинтересовался Владимир Петрович.
  -- Да вот хотя бы на приватизацию "Циркона", -- с иронией произнес Петр Андреевич.
  -- Вот как? -- брови Пашкова поползли вверх. -- Где и кто оформлял?
  -- У нас, в родном Цнинске оформлено Комитетом госимущества. Документ выдан за подписью председателя этого комитета господина Бобрикова, а утверждено в Министерстве юстиции. А руку приложил небезызвестный господин Митюков. Знакомые фамилии? Вот то-то. Похоже, что и Волкодав, и Зубов, и эти два господина -- все они щупальца у спрута, а голова где-то выше и пока недосягаема для нас.
  -- Может быть, Митюков? В столичной сутолоке легче скрыться, -- предположил Пашков.
  -- Не тянет он на руководителя такого масштаба, хотя и высокие должности занимает. После операции с Черным Ангелом и Волкодавом его "просветили" всего, но никаких связей не обнаружили. Из Верховного суда его убрали, а он в этом году в Минюсте всплыл -- кто-то толкает, двигает его. Вот сейчас это выясняют, -- Борисов посмотрел на Бусыгина, и в его задумчивых глазах появилась лукавинка: -- А ты тут, говорят, много "рыбы" наловил в озере и вокруг?
  -- Да вот молодожены постарались, -- усмехнулся Бусыгин, показывая на Марийку.
  Петр Андреевич весело похлопал по плечу Пашкова.
  -- Что, Петрович, неужели, в конце концов, ты дождался? Молодец, Марийка, порадовала старика, поздравляю, -- он по-отцовски обнял ее. -- А где жених твой? Куда это он так спешил? Я столкнулся с ним в коридоре.
  -- За Читинцем брат приехал, да что-то в морге неувязка получилась, вот он и пошел разбираться. Пора уж и возвращаться ему. Придется тебе, Марийка, идти на выручку. И быстро сюда. Постой, у тебя телефон звонит, слушай здесь, -- распорядился Пашков.
  Марийка подключила "сотик".
  -- Да, слушаю. Что?! Да ты чего? Мистика какая-то. Да. Осторожней. Сашки нет? А где он? -- Марийка говорила, а ее глаза передавали всю гамму переживаний: в них появлялись то улыбка, то тревога и даже страх, то вновь улыбка. Вот она закончила разговор и растерянно посмотрела на окружающих ее мужчин:
  -- Вы знаете, мне трудно поверить в это, но Алексей сказал, что Читинец жив.
  -- Да что ты говоришь?! -- Пашков обнял Марийку. -- Ты соображаешь, какой груз ты с моей души сняла? Это ж надо, какой живучий -- третий раз за двое суток побеждает Косую. Постой, а как это произошло? Может быть, и не он это совсем? -- встревожился Пашков.
  -- А ему разве не было проведено вскрытие? Кто давал заключение? -- удивился Бусыгин.
  -- Было. У него два шва на животе, -- уверенно ответила Марийка.
  -- Два шва? Так это же ему ночью операцию делали. Рано я обрадовался. А может быть, наоборот, эти швы и спасли его? -- с надеждой смотрел на Марийку Владимир Петрович.
  -- Не знаю. Мы утром его в отдельную комнату спрятали, там какая-то лаборатория была, а сейчас ее прикрыли. Михрютин там все вынюхивал. Вот мы и спрятали его. А сейчас Алешка с братом заходят туда, а он сидит тушканчиком в позе йоговского "лотоса". Брат сразу к нему: всего его ощупал -- оказывается он врач. Что-то ему шепчет на своем бурятском языке. И тот открыл глаза, посмотрел на брата, на Алексея и ушел в отключку, но сердце работает. А тут Сашка куда-то пропал, не на чем перевезти в больницу. Дежурному сказал, что пошел по грибы и испарился, -- с досадой проговорила Марийка.
  -- По грибы? Так это он пошел мое задание выполнять -- следить за Мухомором, -- довольно улыбнулся Владимир Петрович и спросил:
  -- Какая помощь нужна Алексею?
  -- Нет. Он звонил уже из больницы. Там Орлов.
  -- А он что, к Шустову его отправил? Молодец, -- удовлетворенно произнес Бусыгин. -- Я догадался, где они все есть. Там дисциплина военная, не зря главный врач военным хирургом был.
  -- Давайте вырисовывать картину, что у нас получается. И начнем с приватизации "Циркона", -- Борисов положил на стол московскую папку с документами.
  -- Точно, все вертится вокруг этого "Циркона", -- Владимир Петрович посмотрел на Марийку, подтолкнул ее к столу. -- Давай, дочка, рисуй схему, иначе можно запутаться.
  Марийка взяла из шкафа большой ватманский лист бумаги и, сев за стол, стала рисовать кружки, квадратики: в самом центре в кружке написала "Циркон", а от него провела линии к трем прямоугольникам, в которых написала: Чита, Москва, Цнинск. Под каждым поставила по большому вопросу и провела из них линии к кружочкам, в некоторых написала фамилии, клички. В читинском -- Горчаков, Зубов, Портной. В московских кружках -- Митюков, Воротила; в цнинских -- Семкин, Мухомор, Бобриков-1, Бобриков-2. Подумав секунду, Марийка провела линии из московского и цнинского прямоугольников к новому и написала в нем "Беседино". От него провела обратную стрелку к "Циркону".
  К ее столу подошел генерал Борисов, посмотрел на схему и похвалил:
  -- Молодец, быстро разобралась. Дай-ка я прибавлю в цнинский сектор еще один кружочек, -- он взял ручку и написал: Редкозубов.
  Владимир Петрович, прочтя это, с удивлением посмотрел на генерала:
  -- Ты кого имеешь в виду, Андреевич? Это же наш новый заместитель прокурора!
  -- Вот именно его я и вписал. В Москве, в управлении мне дали ориентировку на него: работал вместе с Митюковым, ближайший его друг. Может быть, и порядочный, честный он человек, но проверить надо.
  В комнату вошел дежурный прапорщик и спросил разрешения обратиться к капитану Колосенок.
  -- Разрешаю, -- генерал Борисов отошел от стола.
  -- Товарищ капитан, к вам рвется один посетитель. Готов даже под арест, только бы увидеться с вами, -- молоденький прапорщик говорил удивленным голосом.
  -- Вот как?! -- недоуменно воскликнула Марийка. -- Ради какой цели такая жертва? Проводите его.
  Прапорщик вышел и почти тут же вошел, даже вбежал Хлебников-Артист. Марийка тревожно спросила:
  -- Петро, что произошло? Почему ты здесь? Где Вовочка?
  -- Не тараторь, Марийка, не занимай время, оно дорого, -- он посмотрел на двух генералов. -- Хорошо, что вы оба здесь. На "Цирконе" готовится диверсия, если уже не проведена, -- в его взгляде была тревога, озабоченность. Все лицо его заросло щетиной.
  -- Садись-ка, парень, к столу и подробно рассказывай -- откуда такие сведения, дело-то очень серьезное, -- Борисов сел за стол и пристально рассматривал Хлебникова
  А тот сел на стул и, не дожидаясь вопросов, стал говорить:
  -- Я работаю столяром в ремонтно-строительном цехе "Циркона". Перед моим уходом в отпуск к нам завезли мешки с чем-то сыпучим и сложили в неработающие душевые комнаты. Я спешил закончить заказ и не обратил на них внимания. А вот на рыбалке увидел такой полупустой мешок у двух мужиков. Они там что-то колдовали: подсыпали, подливали и сделали такой взрыв, что вся рыба вверх брюхом пошла. Они десять сахарных мешков загрузили этой рыбой и увезли на машине экспедитора снабжения. Фамилию его не знаю. Вот я и посчитал, если горсти две этого порошка дают такой взрыв, то какая же мощность от двадцати мешков? А их было именно столько, если потом не подвезли. Эти два ханырика на "Цирконе" грузчиками работают. У них ничего святого за душой нет, кроме пузырька. Этот мешок они при разгрузке украли и почти весь распродали местным жителям как сухую краску.
  -- Так, молодец, что пришел. Вот капитану Колосенок подробнейшим образом объясни все ходы-выходы вашего цеха и конкретно душевых, чтобы она с закрытыми глазами могла найти эти мешки. И какие они -- опиши. А я поработаю на телефоне, -- Борисов позвонил в военкомат и вызвал саперов, позвонил в районную прокуратуру, директору "Циркона".
  За другим столом генерал Пашков, Марийка, Хлебников и капитан Николаев что-то записывали, чертили планы цехов, о чем-то спорили. Но вот Марийка подошла к Борисову.
  -- Товарищ генерал, мы готовы к проведению операции, -- доложила она уверенным голосом.
  -- А под каким соусом вы ее думаете проводить? -- с любопытством посмотрел на нее Борисов.
  -- Жаль, конечно, что вчерашний день закончился, в выходной было бы проще. Но чтобы не вызвать подозрений и паники среди рабочих, мы думаем провести под предлогом проверки из санэпидстанции и пожарной охраны. А как вы думаете? -- хитро посмотрела на генерала Борисова Марийка.
  -- Умница, все правильно придумала, -- похвалил ее генерал и обратился к капитану Николаеву: -- Капитан, приготовьте нашей красавице документ на имя представителя санэпидстанции, а сам со своими ребятами поработаешь за пожарников. Саперы через двадцать минут будут здесь. Бесединская МЧС в боевой готовности. Так что скоро и мы двинемся. Петрович, а ты тут со своим старым другом побеседуй, да и отправь его к Тамаре Ивановне, чтобы они в одном месте были. Подумай, где бы им всем найти безопасное место.
  -- Товарищ генерал, а можно вопрос? -- смущенно произнесла Марийка, глядя на Борисова.
  Тот взглянул на часы, кивнул головой:
  -- Задавай, времени немного есть.
  -- Почему "Циркон" так привлекает иностранную разведку? Он же еще не работает в полную мощность, -- недоуменно произнесла Марийка.
  -- Иностранную? -- переспросил Борисов.
  -- Конечно, раз здесь замешан Зубов.
  -- Ты совершенно права. А интерес у них очень большой. Мы сейчас эту продукцию покупаем за границей за валюту, а при выходе на полную мощность мы сможем со своей продукцией попасть на мировой рынок. Вот и стремятся господа из-за кордона, да и продажные местные шкурники не допустить начала разработок "Циркона". Идет экономическая война. Мы с Владимиром Петровичем давно вели разговор на эту тему и предвидели такие действия. Поэтому кое-какие меры по усиленной охране предприятия были предусмотрены.
  В кабинет вошел Николаев. Борисов встал:
  -- Нам пора. Как говорится, с Богом.
  В кабинете остались Пашков и Хлебников.
  -- Петр Иванович, трудно вам было решиться прийти сюда? -- спросил генерал, садясь за стол напротив Хлебникова.
  -- Нет. Просто не сразу сообразил, а так бы пришел раньше.
  -- Скажите, в последнее время вами никто не интересовался? Вы же с Горчаковым отбывали срок? Он не пытался наладить с вами связь? -- Пашков внимательно рассматривал Хлебникова и с удовлетворением отмечал, что от бывшего озлобленного уголовника по кличке "Артист" не осталось и следа -- перед ним сидел уверенный, спокойный рабочий с мозолистыми трудовыми руками, с отметинами на них заноз, оставляемых при постоянном соприкосновении в работе с деревом.
  -- Нет. Я же дискредитировал себя в их глазах, когда на суде давал показания против них. Я еще удивляюсь, как они оставили меня в живых, -- Хлебников говорил размеренно, открыто и прямо глядя в глаза генерала. -- Я думаю, что они решили диверсию свалить на меня и тем самым отомстить мне, но вашими руками. Для того и вызвали.
  -- А почему вы так думаете? -- Владимир Петрович заинтересованно слушал и следил за Артистом.
  -- Душевыми кабинами, куда сгрузили те мешки, чаще всех пользовался я: там хранились мои инструменты, моя одежда, некоторые готовые блоки, -- вдруг Артист предложил: -- Может быть, мне вернуться в цех посмотреть, кто там ошивается?
  -- Нет, нет. Рисковать не будем, да и необходимости в том нет -- туда выехали оперативники. Теперь будем ждать результата, -- генерал задумчиво побарабанил по столу пальцами. -- Скажите, Хлебников, а в те годы не доводилось встречаться или слышать фамилии или клички Семкин, Селькин, Михрютин, Мухомор?
  -- Селькин был заместителем у Волкодава, и я однажды встречался с ним. Жестокий, гад. Славка Титов рассказывал, что он собственноручно расправлялся с членами банды за малейшее непослушание. У него был пистолет с глушителем, и он очень любил в него "играть". О Семкине ничего не слышал.
  -- А Селькина мог бы узнать?
  -- Конечно. У него взгляд хорька. В этом они все -- Зубов, Горчаков, Селькин, очень похожи друг на друга: у них взгляды хищников. Они смотрят на тебя, как на потенциальную жертву и ищут слабое место, куда бы нанести смертельный удар, -- Хлебников посмотрел на генерала и уточнил: -- Вы еще сказали -- Михрютин и Мухомор? Мне кажется, что это одно и то же лицо. Стелла Михрютина была подругой моей невесты Полины Колокольцевой, в последующем ставшей сожительницей Зубова. Он познакомился с ней на свадьбе Стеллы и Электроника. Михрютин и Зубов вместе учились в школе в Бресте.
  -- Где? В Бресте? А вы не ошиблись? -- разволновался Пашков.
  -- Это точно. И Горчаков из тех же мест.
  -- А я, к своему стыду, так и не доехал до своей родины, не покопался в архивах. Да и едва ли они сохранились, -- с сожалением произнес Владимир Петрович.
  -- Товарищ генерал, а вы пошлите Марийку, у нее нюх ищейки. А я бы поехал ее охранником, одной ей нельзя, -- горячо и взволнованно попросил Хлебников.
  -- Приедут с задания, подумаем, -- глядя на Хлебникова, генерал улыбнулся. -- А случайно такие кликухи не слышал: -- Портной, Воротила?
  -- О Портном не слышал, а вот Воротила -- это мой лагерный кореш. Такой необхватный шкаф -- гамадрила настоящий. Первый раз в колонию попал по глупости, а потом судимости посыпались, как снежный ком с горы -- не остановишь. У него есть уязвимое место -- больной братишка-колясочник. Любит его до безумия и готов ради него на все. Собирает деньги ему на лечение. Но честным путем сто двадцать тысяч невозможно заработать. Вот его на этот крючок и сажают.
  -- А почему такая кличка -- Воротила?
  -- У него присказка такая есть: "Ох, и разворочу все". А почему вы о нем спросили? Он же в Подмосковье живет, как здесь вы о нем узнали? -- удивился Артист.
  -- А он у нас сидит вместе с Портным. Пытались с кем-то найти связь на "Цирконе".
  -- Вот как. А встретиться с ним никак нельзя? Я понимаю, что вы все думаете, что на "Цирконе" он искал меня, и потому мне веры нет. Но я уверен, что он молчит и будет молчать до самой смерти. На то он и Воротила -- не своротишь с места. Давайте, используем нашу встречу, а? Владимир Петрович, доверьтесь мне! -- Хлебников умоляюще смотрел на Пашкова.
  -- Чудак-человек, это я должен тебя уговаривать встретиться с ним, -- удивился Пашков и распорядился привести к нему из следственного изолятора Воротилу.
  -- А много он тут дел наворочал? -- с любопытством спросил Петро, с нетерпеньем глядя на дверь.
  -- Вот уж точно -- наворочал. Много. Но странным образом они все с благополучным исходом, -- удивился своему открытию генерал.
  -- Так и должно быть, -- обрадовался Артист. -- Должна же существовать справедливость.
  В кабинет ввели Воротилу. Лицо его осунулось, глаза ввалились, как после длинных бессонных ночей. От всего его вида веяло унынием, беспомощностью. Увидев Хлебникова, он замер и неотрывно, непонимающе смотрел на него.
  Артист умоляюще взглянул на Владимира Петровича:
  -- Товарищ генерал, разрешите подойти к нему.
  -- Ты свободен в действиях, только без глупостей, -- генерал встал из-за стола и отошел к окну.
  Хлебников шагнул к Воротиле и крепко обнял его, затем быстро отстранился, взял за плечи.
  -- Здорово, братан. Опять вляпался в дерьмо? -- он смотрел в чуть ожившие глаза Воротилы и улыбался, радуясь встрече.
  -- Да какое ещё дерьмо, -- грустно и безнадежно ответил Воротила. -- кажется, еще двух жмуриков на свою холку повесил. Теперь уж точно -- вышка. -- Он говорил тихо и приглушенно, так, что Пашков с трудом улавливал его слова.
  -- А ты все выложи генералу, он тебе поможет. Ты помнишь, я тебе о нем рассказывал, -- уверенно проговорил Артист.
  -- Это он? -- удивился Воротила. В его глазах появилось оживление, и затеплилась искра надежды.
  -- Да, он. Доверься ему, -- Артист подтолкнул Воротилу к столу. -- Давай, не дрейфь.
  Пашков сел за стол, достал бланк протокола допроса.
  -- Так что, Воротила, начнем все по порядку записывать? Процедура для вас знакома. Вы берите пример с Артиста -- он один раз разрубил узел и теперь свободный человек. Мне Хлебников сказал, что вы пытаетесь любым путем достать деньги на лечение младшего брата. А возьмет ли он их, если узнает, каким путем они вам достались? -- Пашков с любопытством рассматривал сидящего перед ним огромного детину, безвольно опустившего свои массивные руки.
  -- Да не возьмет он от меня никаких денег. Это он сказал накануне моего отъезда сюда, -- с досадой проговорил Воротила, глядя на Пашкова своими бесхитростными синими детскими глазами.
  -- А зачем же тогда поехали? -- удивился генерал.
  -- Выхода не было: или еду, или меня убирают. Тут надо сразу решать и брать инициативу в свои руки. Иначе крышка. Вот у Артиста спросите, он не даст соврать, -- грустно усмехнулся Воротила.
  -- Так что же, начнем писать протокол? Вы готовы к даче показаний? -- Владимир Петрович ободряюще смотрел на него.
  -- Да, готов, пишите, -- Воротила своей огромной пятерней взъерошил тонкие русые волосы, свисающие прядями на лицо.
  -- Ваша фамилия, имя, отчество?
  -- Неудахин Иван Васильевич.
  -- Год и место рождения?
  -- Родился я в Москве в 1970 году. Первая судимость за драку -- заступился за братишку: обидели его, избили так, что он стал инвалидом. Мне тогда четырнадцать было. Из колонии попытался бежать, когда узнал, что Сергунька не может ходить. За это еще прибавили срок. А потом ворье к рукам прибрали -- заманили тем, что деньги на лечение Сергуньке заработаю. Но вместо этого схлопотал срок на целую десятку: повесили на меня одного жмурика, а я не убивал, я на стреме стоял во время кражи... В колонии попал в одну камеру с Горчаковым, потом тот вышел на свободу, а через несколько лет вернулся туда вместе с Зубовым. Разыскали меня и взяли в свою камеру. Мать все эти годы подавала на пересмотр дела, но все было бесполезно. А эти двое такую петицию накатали и выиграли -- срок мне скостили, и даже получилось, что я два года лишних просидел. Они все потешались надо мной, что, мол, при следующей отсидке зачтется.
  -- Какое задание они вам дали? Через кого вы его получили? Вы же в это время были в Москве, так? -- спросил генерал замолчавшего Воротилу.
  -- Да, так. Меня разыскал Портной. Дал адреса, куда ехать -- мы должны были доставить багаж, взрывчатку в мешках. А остальное задание получить на месте при сдаче груза. Багаж доставили. Не доезжая до города, сошли на полустанке, где нас ожидал хозяин груза.
  -- А на чье имя был груз?
  -- Получатель -- оптовая база "Альбион". А встретил нас и забрал документы представитель этой базы Михрютин.
  -- Подожди, подожди, -- остановил его Пашков, -- дай обмозговать. Базы этой уже не существует, а груз в ее адрес продолжает поступать. Так, есть над чем поразмышлять. А кто еще был с Михрютиным?
  -- Еще в машине сидел интеллигентный такой мужчина с бородкой клинышком, в очках. Михрютин называл его Александром Васильевичем и обращался к нему с подобострастием и с некоторой долей страха. Похоже, что именно этот интеллигент был за главного. Именно он дал нам номер телефона Семкина и приказал ехать в Беседино и связаться с Максимовым из отдела снабжения "Циркона".
  -- Для какой цели вы должны были с ним встретиться? -- Пашков пристально смотрел на Воротилу, который как будто освобождался от тяжкого груза, давившего на его плечи. Голос его становился все уверенней.
  -- Нам дали совместное задание провести ряд взрывов: Максимов -- на территории "Циркона", а мы в общежитии и в клубе. Как сказал этот Александр Васильевич -- для устрашения, чтобы рабочие разбежались. Еще надо было связаться с Хлебниковым, чаще встречаться с ним при свидетелях. Взрывы были назначены на завтра.
  -- На завтра? -- уточнил генерал и посмотрел на часы.
  -- Да. В субботу Михрютин вызвал нас к Иван-озеру и приказал убрать двух москвичей, которые доложили Семкину о нашем прибытии, но потеряли наш след и просили помощи от него.
  -- А вы в дороге не заметили слежки за собой? -- генерал смотрел на Неудахина и думал, что очень часто в жизни фамилия, имя человека являются ключом в его судьбе. Вот сидит перед ним громила с глазами доверчивого ребенка, а судьба изломана, не удалась. Жизнь-неудаха.
  -- Я заметил их, когда мы собрались выходить, но Портному не сказал: он очень жесток и быстр на расправу, -- Неудахин смахивал рукой обильный пот со своего крупного лица -- в комнате было душно.
  Пашков увидел в шкафу бумажные салфетки и подал несколько штук Воротиле. Тот с благодарностью взял.
  -- Какую роль в проведении взрывов отводили непосредственно вам? -- Пашков все чаще посматривал на часы, он в уме подсчитывал, когда Борисов должен подъехать в Беседино.
  -- В зоне на рудниках я работал с подрывниками: бурил шурфы, закладывал взрывчатку. Мне там начальство доверяло, -- Воротила вздохнул с сожалением.
  -- А почему вы здесь не обратились в милицию? Я чувствую, что вам не очень хотелось совершать диверсию. Или я ошибаюсь? -- усомнился генерал.
  -- А к кому обращаться? -- с наивным удивлением спросил в свою очередь Неудахин. -- Если Семкин сидит в УФСБ, а Михрютин в Думе, то, может быть, у вас вся власть преступная?
  -- А откуда вы узнали, что Михрютин -- депутат городской Думы? -- Пашков закашлялся с досады, что о его родной милиции бытует такое мнение.
  -- Он сам сказал. Этот напыщенный павиан, мне кажется, на каждом углу и всем подряд, и где надо, и где не надо трубит об этом, -- усмехнулся Воротила.
  -- Он не называл еще никаких фамилий?
  -- Нет.
  -- А где вы остановились? В гостинице?
  -- У Колокольцевой.
  -- Кто вас к ней определил? Михрютин? Какие у них отношения? Какой она человек? -- Пашков спрашивал, а сам думал о том, что в деле Волкодава было много просчетов -- вот и Колокольцеву даже как свидетеля не вызывали на допрос.
  -- Ее адрес мне дал Зубов -- на всякий непредвиденный случай. А на полустанке уже Михрютин назвал его. Он сам и привез нас к ней. Я заметил, что Михрютин близко с ней знаком. И как мне показалось, она очень хитрая и жестокая женщина, очень завистливая. А вообще-то она -- несчастный, одинокий человек, -- неожиданно сделал заключение Воротила.
  Владимир Петрович заметил, что Артист слушает Неудахина с особым вниманием. Он подошел к нему и положил руку на плечо.
  -- Петр Иванович, а у вас нет желания встретиться с Колокольцевой, побеседовать с ней? Нас интересует Зубов. Мы так и не смогли раскрыть его, как иностранного агента. Может быть, в простом разговоре вам удастся что-то уловить. Ну, как, решитесь на такой шаг? -- генерал выжидательно смотрел на Артиста.
  -- Я подумаю, может быть, и решусь, -- смущенно ответил Петр.
  Он не ожидал такого предложения. Это поручение для него означало полное доверие ему. Его сердце было переполнено целой гаммой чувств: обидой, что вся жизнь перевернулась и пошла не тем путем, о котором он мечтал с детства. Гордостью, что с ним разговаривают как с равным. И, наконец, надеждой, что жизнь может наладиться, и ему удастся воспитать Наташиного ребенка не как сына Горчакова-Волкодава, а как внука капитана Хлебникова, их отца.
  -- Вот и добре, подумайте, -- генерал был доволен ответом, он не любил скоропалительных обещаний, которые, как правило, не выполняются.
  Воротила заерзал на стуле и неотрывно смотрел на Пашкова, который, заметив это, спросил:
  -- Вы что-то хотите сказать, Неудахин?
  -- Да. В клубе и общежитии взрывов не будет, -- выпалил он и облегченно вздохнул.
  -- Потому что вас арестовали, да? Но это могут поручить кому-то другому, -- с сожалением констатировал Пашков. -- И еще остается главный взрыв -- на территории предприятия.
  -- Не потому, что нас арестовали, а потому, что я взрывчатку уложил таким манером, когда она может пролежать и десять лет, но не взорвется. Мне на руднике ребята-подрывники показали такой секрет. Как они говорили, "вдруг пригодится, когда против воли будут заставлять взрывать". Как в воду глядели -- пригодилось, -- Воротила был очень доволен собой.
  -- Если это так, то уже легче. Остается один Максимов, -- голос генерала повеселел. Он набрал номер директора "Циркона". Ответил секретарь.
  -- Алло! К вам подъехали из Цнинска? Срочно разыщите Борисова! Рядом? Давайте. Петр Андреевич, Пашков говорит. Тут такие новости: наши "гости" встречались с Максимовым из снабжения. Сбежал?! Он на завтра готовил "сюрприз" на территории. На завтра, понимаешь?! Еще один? Да вот Воротила говорит, что два, но их не будет уже. Конечно, проверить надо, но это можно сделать позже. Я верю ему. Клуб и общежитие. Хорошо, буду ждать, -- Генерал повесил трубку и посмотрел на Неудахина, лицо которого от нервного напряжения было пунцовым. -- Сбежал твой Максимов. А я тут сижу с вами и не знаю, что вся милиция на ушах стоит, ищут его: перекрыли все выезды, въезды, вокзалы. А он, как сквозь землю провалился.
  Воротила вскочил со стула, а за ним поднялся и Артист.
  -- Что это вы, друзья, повскакали, словно кто вас укусил? -- удивился генерал.
  -- Он, он у Колокольцевой, -- взволнованно проговорил Воротила. -- У нее на огороде банька бездействующая стоит. Он как увидел ее, так и воскликнул: "Да тут можно целый год просидеть и никто не хватится".
  -- А он, что же, был там? -- Пашков не мог поверить в услышанное -- неужели участковый не наблюдал за Колокольцевой? Такого "зубра" взять в ее доме и забыть о ней?
  -- Да, приходил дважды.
  -- Неосторожный, ох, какой неосторожный гражданин. Как можно прятаться там, откуда арестовали бывшего квартиранта? Непонятно.
  -- А он бесшабашный такой: и трусоват немного, и любитель выпить. А может быть, хозяйка приглянулась, уж очень он ей подмигивал, -- усмехнулся Воротила.
  -- А разве он не знаком с Зубовым? Кто же его завербовал?
  -- Не знаю. На эту тему не говорили. Он большой любитель сальных анекдотов. Лезет с ними в дело и не в дело, и остановить невозможно. Так, в общем-то, дешевка он, -- заключил Воротила.
  -- Ясно с ним. А ты что вскочил, Артист. Красивая у тебя кличка, Петро, -- Владимир Петрович посмотрел на Хлебникова.
  -- Мне надо позвонить Колокольцевой. Слишком глубоко затягивает ее трясина. Если засосет основательно, тогда она нам не поможет, -- решительно сказал Хлебников.
  -- Да, ты прав, звони, -- генерал повернул к нему телефонный аппарат, снял трубку и протянул.
  Артист набрал номер, откашлялся.
  -- Полина, ты? Узнала? Встретиться надо, -- от волнения Артист говорил немного с хрипотцой.
  Послышался голос Полины:
  -- Золотце ты мое, что же так поздно звонишь? Раньше надо бы, раньше...
  -- А сейчас никак нельзя встретиться? Как раньше. Очень надо, -- настойчиво просил Артист.
  -- Ну почему же? Как всегда на нашем месте. Устроит? -- чуть ожившим голосом ответила Полина и положила трубку.
  -- Согласилась, -- с неожиданным испугом проговорил Артист. -- Я пошел, она ждать не любит, да и время позднее -- 21 час. Выпишите мне пропуск.
  -- Какой пропуск? -- переспросил Владимир Петрович.
  -- Меня так не выпустят отсюда, я прошел с сержантом без пропуска, -- напомнил Артист.
  -- Фу ты, уже отвык от этих порядков, -- генерал быстро заполнил бланк пропуска и отдал Артисту.
  Тот поспешно вышел из кабинета. Владимир Петрович ободряюще посмотрел на Воротилу:
  -- Ну что же, Неудахин, ты сделал крепкий мостик над пропастью, в которую тебя толкали. Теперь твое дело -- набраться терпенья и ждать суда. Я постараюсь найти тебе хорошего адвоката, в нашем городе они есть и не хуже столичных, запомни это на всякий случай, чтобы не тратить лишних денег. Можешь черкануть несколько слов родным, я перешлю им.
  -- О чем писать? Обрадовать, что я опять за решеткой? Уж лучше им душу не травить, -- с досадой проговорил Воротила.
  Генерал вызвал охрану и, неожиданно вспомнив, произнес:
  -- Да, я забыл сказать, что те двое москвичей поправляются.
  У Воротилы подкосились ноги, и он рухнул на пол. Владимир Петрович присел перед ним, увидел, что тот в сознании, дал ему воды. А у Воротилы руки дрожали, зубы стучали по стакану, как у алкаша перед похмелкой.
  -- Ты думал, что они мертвы? -- догадался генерал.
  -- Так Портной сказал, -- прохрипел Воротила, радуясь, что на нем не будут висеть жмурики.
  -- А пусть он так и думает, ему об этом пока не надо знать, -- решил генерал и приказал вошедшему охраннику:
  -- В санчасть его отправьте. Помогите встать, да поаккуратней.
  В кабинет вошел начальник УВД генерал Залетный. Он с недовольством посмотрел на Пашкова и произнес с раздражением:
  -- Что это за балаган вы тут устроили? Меня решили подменить?
  -- Да что вы, что вы. Я в роли простого оперативника из отдела Шустова, -- спокойно ответил Владимир Петрович.
  -- Ну, со всей этой свадебной командой я лично займусь.
  В темно-синей майке, спортивных брюках, с крупным угрястым сильно загоревшим лицом Залетный был не похож на начальника милиции, а скорее на хулигана. Он сел, развалившись в кресле, и процедил сквозь зубы:
  -- Кого это вы допрашивали? Верните, я сам с ним разберусь. Развели тут антимонию со всякой уголовщиной, -- презрительно произнес он.
  -- А вот с ним вам говорить не придется, это наш подследственный, -- твердо заявил неожиданно появившийся в незакрытой двери генерал Борисов. Он прошел к столу, взял из рук Пашкова протокол допроса Воротилы и положил в свой карман. Повернувшись к Залетному, он продолжил: -- И со "свадебной командой" вам не придется заниматься -- капитаны Колосенок и Близнецов переведены в отдел Бусыгина.
  -- По чьему распоряжению? -- вскрикнул Залетный. -- Что происходит в городе? Меня из отпуска депутаты Думы вызывают!
  -- Часом, не Михрютин ли? -- усмехнулся Пашков.
  -- Да, да, он! Всеми уважаемый человек, было бы вам известно! -- почти визжал Залетный.
  -- Конечно, уважаемый. А кто возражает? -- не стал спорить с ним Пашков.
  -- Владимир Петрович, пойдемте ко мне. Есть неотложные дела, которые надо срочно решать, -- обратился к нему Борисов. -- А вам не следовало возвращаться из отпуска -- Смирнов прекрасно справляется. Вас интересует, чье распоряжение о переводе? Мое. А если вам нужно решение Москвы, то оно будет сегодня же. Но я считаю, что вам лучше этот вопрос не поднимать. Есть более важные дела. -- Борисов направился к двери.
  -- А вы мне не командуйте, когда и по какому вопросу обращаться в Москву, -- заносчиво ответил Залетный.
  Пашков закрыл кабинет Бусыгина и догнал Борисова. Тот пожаловался ему:
  -- Как надоели эти склоки -- нет никакой плодотворной работы, коллективы разбалтываются, грубеют.
  -- Андреевич, по чьей рекомендации к вам приняли Семкина? -- Владимир Петрович с сочувствием смотрел на уставшего Борисова.
  -- А вот этот гусь залетный рекомендовал его, -- с досадой ответил тот и спросил в свою очередь: -- Что тут еще нового?
  -- Нужна срочно группа захвата, -- тихо произнес Пашков.
  -- Вот я и спешил сюда, чуял, что вот-вот жареным запахнет, -- Борисов открыл свой кабинет, и они вошли в него.
  -- А что в Беседино? Где Бусыгин? -- Владимир Петрович уселся в удобном кожаном кресле.
  -- Он приехал со мной, а Марийка осталась. Там некто Кузьмин выявлен, был подручным у Максимова. Так вот он утверждает, что должно было быть два взрыва: один в столярном цехе, второй -- в столовой. И сроки не совпадают. По его утверждению в следующую субботу. Марийка выразилась так: "Этот Кузьмин что-то кузьмичит", -- Борисов открыл холодильник, взял бутылку минеральной воды, налил себе и Пашкову, выпил и стал вытирать обильный пот с лица: -- Фу ты, какая духотища, даже вечером не спадает.
  -- Правильно Марийка говорит: каждая диверсия преследует свою цель. А взрыв в столярке только может бросить тень на Артиста, который там работает. Но для этого не нужно столько взрывчатки. Там достаточно одной гранаты или самого банального пожара. А что дает взрыв в столовой да еще в субботу, когда там никого нет? Слишком грубо хитрит и что-то скрывает этот господин, -- рассуждал Владимир Петрович, мелкими глотками отпивая минералку.
  -- Да вот и мы ему не поверили. Придется работать с ним. Вот только времени нет. Пока нашли только пятнадцать мешков. Если один украли сразу, то где еще четыре? Бери-ка сейчас Портного и поработай с ним. Однажды на совещании у меня спросили: "Почему у Пашкова, вне зависимости от его званий, все арестованные, как перед батюшкой на исповеди, раскрываются, очищают свою душу?" В чем секрет, Петрович? -- Петр Андреевич с неподдельным любопытством смотрел на Пашкова.
  -- Да какой тут секрет, просто надо в каждом арестованном видеть человека. Каждый из них -- это изломанная судьба, это комок нервов. И пока мы не научимся видеть в них равного нам, но оступившегося человека, преступность не побороть. Я с болью смотрю на Артиста -- он мог стать прекрасным командиром любых родов войск, как его отец, или певцом-профессионалом, а нечистоплотный судья исковеркал всю его судьбу. Ему же было достаточно условного наказания. А я тогда еле отстоял, чтобы ему не пять, а два года дали. Да, кстати, он сейчас пошел на свидание с Колокольцевой -- предположительно Максимов находится у нее. Может быть, пока ее нет дома, тихонько окружить ту баньку и взять его тепленьким, как ты думаешь, Андреевич?
  -- Давай вызовем Бусыгина, и пусть он обмозговывает это дело. Да, а где Близнецов? Чего он там застрял? Свяжись-ка с ним, узнай, как там Шустов, а я почитаю протокол.
  Пашков не стал звонить Бусыгину, а пошел сам к нему и доложил сложившуюся обстановку и план захвата Максимова. Полковник немедленно приступил к его выполнению. Владимир Петрович, оставшись один в кабинете, дозвонился до больницы и связался с Близнецовым:
  -- Ты что там застрял, Алексей? Все интересные события прозевал. Свой хороший концерт? Так закройте больницу на карантин, чтоб никто ни войти, ни выйти не мог без пропуска. Уже? Молодцы. Борисов одобрит. Он руководит операцией. Что, Михрютин драку устроил и наставил фингалы Орлову и главврачу? Так это отлично, отправьте его в районную КПЗ суток на трое, а мы потом по другой статье и в другое место его определим. И давайте сюда перемещайтесь. Тебе к Марийке на подмогу надо ехать. Хотя, вот она собственной персоной явилась. Ждем тебя, Алексей, -- Владимир Петрович положил трубку и посмотрел на сияющую Марийку.
  -- Вижу по тебе, что в Беседино все в порядке. Пойдем к Борисову, там расскажешь.
  Они прошли в кабинет Борисова и увидели там прокурора.
  -- Вот, Петрович, прочитал протокол допроса Воротилы и вызвал прокурора -- Михрютина надо арестовать. Всю власть -- и городскую, и областную поставили в известность. Завтра на внеплановом заседании Думы решится этот вопрос. Но мы не можем ждать до завтра, он еще сегодня может что-нибудь натворить, -- Борисов явно нервничал.
  -- Да уже не натворит. Он сам нам помог. Дай-ка я перезвоню, -- Пашков соединился с больницей: -- Орлов, еще не отправили Михрютина? Давайте его прямиком в апартаменты Борисова -- есть постановление о его аресте, подписано прокурором. Ждем, -- он положил трубку и весело посмотрел на опешившего Борисова. -- Что так смотришь?
  -- Рано тебя отправили на пенсию, как я погляжу, -- с сожалением вздохнул Борисов: -- Вот так бы всегда работать вместе, не отгораживаясь непреодолимыми стенами. Рассказывай, что там в больнице?
  -- Михрютин все-таки добрался до больницы и устроил там дебош, так как его не пропускали -- как только туда поступил Шустов, главврач закрыл ее на карантин. Он, оказывается, знаком с Близнецовым, лежали в одной палате, подружились. И когда надо было найти безопасное место для Шустова, Алексей обратился к другу и тот понял с полуслова. А врачи там, говорят, классные. Вот так Шустов и Читинец оказались в районке. Ну а Михрютин все больницы перевернул и, в конце концов, напал на их след. Хорошо, что Алексей там оказался, да и мой "грибник" шел по пятам Мухомора. И то он успел наставить фингалы. Везут его сюда. -- Владимир Петрович посмотрел на Марийку: -- А что в Беседино? Рассказывай.
  -- В Беседино все чисто, но усиленная охрана оставлена на всех пяти объектах.
  -- Каких пяти? Было же четыре, -- удивился Борисов.
  -- Прибавился транспортный цех, -- пояснила Марийка. -- Мы проверили каждый сантиметр, расспросили рабочих в цехах, в общежитии. Дошли до транспортного цеха, а там один водитель, знакомый мне, ремонтирует машину. Увидел меня и сразу подошел с вопросом: "Правда, что ты в милиции?" "Да" -- говорю. А он ведет нас в маленькую сараюшку, всю заваленную старыми шинами и прочим хламом. Быстро разобрали один угол, и перед нами оказалось несколько бутылей с жидкостью. Прочли и ахнули -- селитра!
  Как выяснилось, это привез водитель "скорой помощи", на которой перевозили те мешки, а затем бутыли. У него тоже нашелся кто-то знакомый среди шоферов. Он попросил спрятать понадёжнее. Сказал так: "То, что я разгрузил на территории, нельзя хранить вместе вот с этим. Только своему механику не говорите, он сволочной мужик. Надо бы сообщить в милицию". Но, видно, какая-то гнида и среди водителей есть -- механик узнал о его приезде. Стал искать эти бутыли, но так и не нашел. Видно, за это того водителя и утопили -- дошел до транспортников такой слух. И тогда два водителя поехали в Цнинскую милицию. Приехали и попали на прием к лейтенанту Серову. Но он им не понравился. Говорят, что скользкий какой-то. Придумали байку о пропавшей машине и ушли. Вот так. А пока мы занимались с бутылями, подъехал механик и такой там шум поднял, что пришлось его немного охладить: осмотрели его машину и в багажнике обнаружили пыль с тех мешков. А в личном его гараже лежали остальные четыре мешка, которые мы искали. В доме же нашли прелюбопытнейший листок, которому цены нет: адреса и телефоны, куда доставлять груз. Там и телефон господина А. В. Бобрикова, а рядом приписочка: "Шеф".
  -- Поэтому ты и сияешь, как червонное золото на куполах, -- Владимир Петрович был очень доволен Марийкой и не скрывал этого. -- А как же вы провели обыск без постановления прокурора? Эти господа могут протест настрочить, и все пойдет насмарку.
  -- Я думаю, что такой "улов" перекроет все протесты, -- возразил Борисов.
  -- А мы подключили местную прокуратуру, они были вместе с нами и все оформили документально, так что протеста не будет, -- успокоила их Марийка.
  -- Не зря, не зря присвоили тебе капитана, это звание оправдала, -- похвалил Марийку Борисов.
  -- Теперь осталось подождать Бусыгина и Артиста, -- Пашков с тревогой посмотрел на часы.
  -- Вот что, друзья, мне надо поработать, а вы посидите в кабинете Бусыгина, подождите его, -- попросил Борисов и все, кроме прокурора, вышли из кабинета.
  Минут через пять появился полковник Бусыгин. Его лицо было серым, шрам на переносице от волнения покраснел. А всегда стройная, подтянутая фигура сейчас казалась надломленной, опущенной. Он старался отвести взгляд от Пашкова, только с досадой махнул рукой и потухшим голосом проговорил:
  -- Провалили мы операцию -- Максимова уложили на месте. Если бы кто другой сделал, не поверил бы.
  -- Кто стрелял? -- так спокойно спросил Владимир Петрович, как будто другого результата и не ожидал.
  -- Лейтенант Серов.
  -- А как он оказался в вашей группе? -- все так же спокойно расспрашивал Пашков.
  -- У меня такое впечатление, что он ждал возле дома, -- удивленно ответил Бусыгин.
  -- Правильно. Колокольцева не попала под эту стрельбу? -- спросил генерал.
  -- Нет. Серов весь дом перевернул. Столько инициативы в нем было, как будто чье-то задание выполнял, -- все еще удивлялся Бусыгин и наконец прямо посмотрел на генерала.
  -- Вот именно -- чье-то. Теперь ваша задача -- узнать, чье задание конкретно. Значит, если Колокольцева и Артист слышали выстрелы, то она не вернется в дом, а он не придет сюда. А где они могут быть? -- рассуждая, Пашков увидел, как Марийка вся напряглась. -- Правильно, дочка, туда я и позвоню, -- он набрал номер: -- Тамара Ивановна? Там Петро не появлялся? Один? Вдвоем?! Ты передай ему мои слова, что все в порядке и пусть он возьмет трубку. -- Он услышал, как жена передает его слова Артисту, и как тот ответил с хрипотцой:
  -- Да, слушаю.
  -- Петро, я прошу тебя, ты в спешке глупостей не наделай. Стрельба оказалась случайной. Полина твоя рядом? Было бы хорошо, если бы вы пришли оба -- для нее это единственный выход. Хотя нет, сидите на месте, ночь слишком тревожная. Дай-ка трубку Володе, а сам отдыхай. Алло, Тезка, это ты? Как твои дела? Почти хорошо? Вот и прекрасно. Ты побеседуй с Полиной Колокольцевой и оформи это протоколом, чтобы им сюда не ходить. Пусть она расскажет все с самого начала -- со знакомства со Стеллой, а потом с Зубовым. Как у нас? У нас горячо, но все нормально. Вот Максимова уложили. Да, наповал. Что, что? Вот это нам пригодится. Скажи спасибо ей. Ну, все, давай работай, -- Владимир Петрович посмотрел на присутствующих: -- Колокольцева сказала, что Максимов должен был спать мертвецким сном -- она в самогон подсыпала снотворного.
  -- Значит, у Серова действительно было задание уничтожить их обоих, -- констатировал Бусыгин и пошел к двери, -- я за Серовым, а то, как бы он не скрылся.
  В кабинет вошел Борисов, глаза его весело поблескивали.
  -- Бусыгин вернулся, -- доложил Владимир Петрович.
  -- Знаю, знаю, он мне все доложил, -- улыбка не сходила с лица Борисова.
  -- Артист с Колокольцевой у нас дома, я сказал, что гарантирую им безопасность. Если бы я имел на это право, -- с сожалением произнес Пашков.
  -- Имеешь, имеешь, начальник, -- твердо сказал Борисов.
  -- Бывший начальник, -- все с тем же сожалением произнес Владимир Петрович.
  -- Ну почему же бывший -- будущий. Пятьдесят пять лет для мужчины, тем более для генерала -- слишком маленький возраст.
  -- Андреевич, что-то ты развеселился не ко времени. Давай эти шутки перенесем на другое время, -- Пашков с досадой смотрел на улыбающегося, довольного Борисова.
  -- Какие шутки? Я только что говорил со своим и с твоим министрами, и оба дают добро, ждут твоего согласия. Прокурор был свидетелем. Так что решение за тобой. Пойми ты, друже, устал я от этих передряг: область напичкана разными группировками, бандами, а начальник милиции занят разными склоками. За три года после такого громкого дела должны были все подчистить, а у нас сплошной криминал, -- с досадой и болью в голосе проговорил Борисов.
  -- А как же Залетный? -- спросил Пашков.
  -- А что -- Залетный? Как залетел, так и улетит. А может быть, и сядет, -- загадочно произнес Борисов.
  В комнату вошли Бусыгин и Серов. Марийка посмотрела на них и направилась к выходу, но за спиной Серова развернулась и неожиданно для всех применила свой прием. Серов стал оседать, Бусыгин подхватил его, усадил на стул и в недоумении посмотрел на Марийку:
  -- Ты что сделала?
  -- Обыщите его, товарищ полковник.
  Бусыгин пришел в еще большее недоумение, но машинально провел рукой по туловищу Серова и из его карманов вытащил два пистолета -- Макарова и браунинг с полными обоймами.
  -- Из какого же он стрелял, и где успел перезарядить? -- удивился Пашков.
  -- Давай, Марийка, приводи его в чувство, пора с ним побеседовать. Да дверь закройте, чтоб никто не мешал. Ты свой приемчик не афишируй и применяй в самых крайних случаях, а то могут обвинить во всех тяжких грехах. Работай, работай с ним, -- нетерпеливо торопил ее Борисов.
  Марийка нажала Серову на виски, провела рукой по лицу, как бы сбрасывая все его наваждение и сонливость. Серов открыл глаза -- они у него были полусонные. Марийка включила магнитофон.
  -- Серов, ты что, несколько суток не ел, что в обморок упал? -- спросил Борисов.
  -- Не ел, -- вяло ответил Серов.
  -- Замотало тебя начальство. Кто дал тебе задание убрать Максимова и Колокольцеву?
  -- Залетный.
  -- Ты сколько работаешь в отделе?
  -- Три года.
  -- Прибыл вместе с Залетным?
  -- Да.
  -- А где до этого работал?
  -- У Митюкова.
  -- Кем?
  -- Шофером.
  -- А Залетный кем работал у Митюкова?
  -- Секретарем, но не лично у него.
  -- Он его родственник?
  -- Да, он его зять.
  -- Какую роль играет Митюков?
  -- Никакую. Он -- крыша у своей жены.
  -- А кто у нее шеф, вам известно?
  -- Михась.
  -- Кто он?
  -- Не знаю.
  -- Вы его видели?
  -- Нет.
  -- Кого еще вы должны были убрать?
  -- Генерала Пашкова. Он мешает нашему шефу.
  -- А кто ваш шеф?
  -- Михась, -- Серов провел рукой по лицу, как бы сбрасывая что-то с него.
  Борисов дал знак Марийке, чтобы она выключила магнитофон.
  -- Серов, распишись вот здесь и пойдешь отдыхать, -- Петр Андреевич подал ему бланк протокола допроса.
  Серов взял его, прочитал с самого начала и расписался. Борисов предложил Бусыгину:
  -- Отведите его, пусть спокойно отдохнет один.
  Бусыгин кивнул головой в знак согласия, вышел в коридор и вернулся с охраной.
  -- Там Близнецов со своей командой.
  -- Ко мне в кабинет их быстро, -- Борисов в нетерпении встал. -- А теперь открою вам секрет, почему задавал вопросы о московской клиентуре. Пришел с повинной Митюков и поведал, что его жена Ханская -- резидент ЦРУ, собралась уезжать за границу. Ее задержали в аэропорту "Шереметьево" за попытку незаконного провоза ценностей: картины, иконы, золото. Похоже, надолго собралась уехать. Как удалось узнать, завербовали ее еще на пятом курсе иняза. Чтобы остаться в Москве, она вышла замуж за уже преуспевающего прокурора Митюкова. Используя его известность, Ханская устраивается в Министерство иностранных дел. По совету своего шефа Михася она не вовлекает Митюкова в шпионскую деятельность, так как он очень щепетилен по отношению к своей репутации. Но за его спиной, от его имени она прокрутила много дел
  -- А как же он догадался? Чтобы активно действующий резидент прожил десятки лет не разоблаченным, надо быть хитрее лисы, -- убежденно сказал Пашков.
  -- А все открытия бывают самыми банальными: он заподозрил ее в измене и стал следить. А когда увидел, что она пришла на свидание к иностранцу -- сотруднику американского посольства, и не по любовному мотиву, то понял, что она за птица. Как говорится: сколько веревочке не виться, а конец будет. Поэтому он сразу же пришел в прокуратуру. А затем уже познакомил с художником, мастерская которого служила конспиративной квартирой.
  -- Что, не состоявшийся художник? -- поинтересовался Пашков.
  -- Наоборот, очень даже талантливый, но зависть бездарей встала на пути к признанию. Сейчас он, к сожалению, конченый человек -- наркомания. Понимает, что ему остается мало жить, решил облегчить душу. Вот он-то как раз и вывел на Михася. А кто он -- вы ни за что не догадаетесь, -- загадочно усмехнулся Борисов.
  -- Неужели кто-то из наших? -- предположил Пашков.
  -- От тебя ничего не скроешь. Дай немного подумать, и ты выйдешь на него. Но у нас времени нет. Это небезызвестный вам Александр Васильевич Бобриков. И упоминание о Михасе Серовым нам очень ценно. Недооценил я твой приемчик, Марийка. Устаревать стал, -- Борисов, улыбаясь, смотрел на нее, а она была вся поглощена рассказом генерала.
  -- Не переживай, Андреевич, даже Шустов не знает этого приема, -- успокоил Борисова Владимир Петрович.
  -- Ну, если Шустов не знает, тогда я пас, -- рассмеялся Борисов и вместе с Бусыгиным направился в свой кабинет допрашивать Михрютина.
  В кабинете остались Пашков, Марийка и возвратившийся Алексей.
  -- Что, молодожены, весело начался ваш медовый месяц? -- пошутил генерал, глядя на молодых, сидящих рядышком. -- А ведь вас в отпуск сейчас никто не отпустит.
  -- Если начальник УВД говорит, что никто не отпустит, значит так и будет, -- Марийка весело посмотрела на мужа, -- ты знаешь, Алеша, Владимира Петровича восстанавливают в должности начальника УВД. Необходимо только его согласие.
  -- Наконец-то справедливость восторжествовала! -- воскликнул Алексей. -- Вы, естественно, дали согласие?
  -- Завтра будем решать. Не зря говорится: "Утро вечера мудренее", -- произнес Владимир Петрович и посмотрел на открывшуюся дверь -- там показался Бусыгин.
  -- Я сейчас заглянул в изолятор, там Семкин грустит. Может, попробовать побеседовать с ним, как вы думаете, товарищ генерал? -- Бусыгин даже не входил в кабинет, ожидая ответа, а продолжал стоять на пороге.
  -- Если скучает, то надо его развеселить. Вероятно, можно сообщить ему, кто арестован, и осторожно намекнуть, что они уже стали давать показания, -- генерал говорил весело, посматривая на всех: -- А давайте устроим ему перекрестный допрос, как вы думаете?
  -- Правильно, я пошел за ним, -- Бусыгин вышел из кабинета.
  -- А что там с механиком из "Циркона"? Он пойдет на контакт, согласиться давать показания? Как ты думаешь, Марийка? -- Владимир Петрович смотрел на сноху с отеческой нежностью и радовался, что у них сохранились родственные отношения и, кажется, с женой тоже налаживаются.
  -- Едва ли. На месте отказался разговаривать без своего адвоката. Сейчас ведь у каждого преступника свой личный адвокат, -- с усмешкой и чувством досады ответила Марийка. -- Мы вот как-то спорили с Алешей о большом количестве выпускаемых юристов и о месте их применения.
  -- Она мне доказывала, что пока есть преступники, юристам всех рангов работа обеспечена. И оказалась права, -- вступил в разговор Алексей. -- Скольких мы задержали, и у каждого из них будет персональный адвокат.
  В кабинет вошли Бусыгин и Семкин. Владимир Петрович встал из-за стола, освобождая место Бусыгину.
  -- Мы не будем мешать при допросе? -- спросил он.
  -- А кого это вы собираетесь допрашивать? Меня? -- с наглой усмешкой пророкотал Семкин. -- Я без адвоката ни единого слова не скажу.
  -- Да, это вы уяснили хорошо. Называйте фамилию своего адвоката, и мы его вызовем, -- строго сказал Пашков.
  -- А кто вы такой, чтобы меня допрашивать и выговаривать мне? Вы -- пенсионер, вот и занимайтесь своими делами -- ловите бабочек с внучатами. А за произвол с моим арестом эти сосунки ответят перед Москвой, -- с еще большей наглой издевкой, сарказмом и угрозой говорил Семкин, произнося слова с расстановкой, с ехидной ухмылкой, с презрением во взгляде.
  -- Да, эти "господа" не дадут подумать до утра. Я пошел к Борисову, а вы подержите его тут до моего прихода. -- Владимир Петрович поспешно вышел из кабинета.
  Бусыгин кивнул Близнецову:
  -- Веди протокол. Тут каждое слово надо записывать. А ты Колосенок, включи магнитофон, начали:
  -- Допрашивается сотрудник УФСБ Семкин, подозреваемый в попытке убийства полковника Шустова -- начальника УГРО. Ведет допрос начальник отдела по особо важным делам полковник Бусыгин.
  Семкин, вы отказываетесь давать показания без адвоката, но в то же время не называете его фамилии. Так вот, если к восьми часам утра вы не скажете, кто это, то мы дадим вам своего адвоката.
  -- Мне надо позвонить, -- Семкин начинал нервничать.
  -- Кому? Михрютину? Ему вы не сможете позвонить, он арестован.
  -- Это ложь! Вы не могли его задержать, -- саркастически произнес Семкин.
  -- Это почему же? -- удивился Бусыгин.
  -- Вы не могли его задержать, у вас нет такого права -- он депутат Думы, у него право неприкосновенности.
  -- Ах, я забыл, что он неприкасаемый, -- усмехнулся Бусыгин. -- Только мы его не задержали, а арестовали. У нас есть очень веские основания для его ареста. Вы усекли разницу в терминологии, Семкин, или как там вас еще?
  При последних словах Семкин вздрогнул, посмотрел исподлобья на Бусыгина, а его лицо покраснело. А Бусыгин, как ни в чем не бывало, продолжил:
  -- Я напоминаю, что у вас есть время подумать до утра, пока вы один в камере. После восьми вас переведут в общую камеру. А одиночные нам потребуются для других арестованных. Вы меня поняли, Семкин? Может быть, начнете давать показания?
  -- Нет. Мне спешить некуда, а посадить вместе с уголовниками у вас нет права: как сотрудника правоохранительных органов вы должны содержать меня в одиночной камере, -- Семкин нахально смотрел на Бусыгина.
  -- Вот как?! А телевизор, коньяк с шашлычком и девочек тебе не подать туда? -- съехидничал Бусыгин. -- Дело хозяйское. Смотрите, не опоздайте. -- Он продиктовал Марийке в микрофон: -- Обвиняемый отказался давать показания. Семкин, распишитесь в протоколе.
  -- Нет! Я сказал, что ничего не буду говорить, значит и подписывать, -- нервно крикнул Семкин.
  -- Обвиняемый отказался подписать протокол. Допрос окончен, -- бесстрастно произнес Бусыгин и выключил магнитофон. Он посмотрел на Семкина, который ерзал на стуле.
  -- Вам придется поскучать в нашем обществе до прихода генерала Пашкова. А вы, молодежь, кто-нибудь один сходите вниз, проверьте, какие камеры свободны, а то утром как бы не перепутать.
  Алексей вышел в коридор, а полковник обратился к Марийке:
  -- Как там твой подопечный, дает показания?
  -- Да, там все нормально. Я думаю, что Борисов уже доложил в Москву. Завтра горячий день будет.
  -- Я думаю, что он уже начался. Мне надо идти к генералу, а ты надень-ка ему браслеты и подремите немного, -- он подал Марийке наручники, а сам вышел.
  Марийка подошла к Семкину.
  -- Руки за спину, -- скомандовала она и встала рядом с ним, готовясь надеть наручники.
  -- А может, мы на пару подремлем с тобой, красотка? Приказания начальства надо выполнять, -- Семкин протянул руку к Марийке, пытаясь ее обнять.
  Марийка молниеносно завела его руку за спину, а второй прикоснулась к затылку, и Семкин не успел даже шелохнуться, как весь обмяк. Марийка взяла вторую вялую руку, завела за спину, надела наручники и прислонила туловищем к спинке стула.
  -- Вот так-то, "кавалер", тебе будет удобно, посиди, отдохни, -- она села за стол Бусыгина, открыла магнитофон, перемотала ленту, включила его и спокойным, ровным голосом спросила:
  -- Семкин, вы меня слышите?
  -- Да, слышу, -- нормально, спокойно ответил тот.
  -- Ваша настоящая фамилия Селькин?
  -- Нет.
  -- А какая?
  -- Селиванов.
  -- А имя, отчество?
  -- Семен Васильевич.
  -- А кто такой Селькин?
  -- Попутчик с поезда. У него документы были чистые.
  -- А когда вы стали Семкиным?
  -- После ареста Горчинского.
  -- Вы хотели сказать -- Горчакова?
  -- Он -- Горчинский, -- с упором ответил Семкин. Ему не понравилось, что его не поняли.
  -- Откуда вы родом? -- Марийка старалась говорить очень спокойным голосом.
  -- Из Столинского района Брестской области.
  -- Как вы оказались здесь?
  -- Бобер приказал.
  -- Кто такой Бобер? Как его зовут? Давно вы его знаете?
  -- Давно, давно -- с самого детства, -- раздраженно ответил Семкин на последний вопрос, оставив два предыдущих без ответа.
  Марийка поняла, что совершила ошибку, задав одновременно несколько вопросов. Она поспешно выключила магнитофон и прикрыла его газетой.
  Семкин пошевелился, открыл глаза, попробовал вытащить руки из-за спины и удивленно посмотрел на Марийку.
  -- Ну что, Семкин, проснулись? Может быть, начнете давать показания?
  -- А что тебе показывать, соплячка? -- зло усмехнулся Семкин. -- Ты еще мало каши съела, чтобы меня допрашивать.
  -- Хорошо. Подремите еще, -- она раскрыла лежащую на столе газету и стала читать.
  Через час, около пяти утра, появился Алексей.
  -- Как вы тут? В молчанку играете?
  -- Не совсем, -- он начал говорить, а потом уснул, -- Марийка старалась не смотреть в глаза мужа, боясь, что он догадается о промашке.
  Но Алексей, спиной загородив жену от Селькина и улыбаясь, произнес тихо:
  -- Я все понял, солнышко. А у нас был хороший авральчик, мы успешно поработали. Этому типу приготовили "хорошее" местечко, братва ждет его. Надо его отправлять.
  -- Я звонила в изолятор, там никто не отвечает, -- с досадой произнесла Марийка, злясь, что столько времени пришлось караулить этого толстого борова.
  -- Все правильно, я попросил всех не отзываться на Колосенка, а только на Близнецову, -- засмеялся Алексей и нажал на нос Марийки. Она замотала головой и рассердилась
  -- Тоже мне шутник нашелся. Звони, а то он мне надоел, -- бессонная напряженная ночь давали о себе знать: давило на виски. Ей хотелось привести себя в порядок, выглядеть более привлекательной, а все это время даже не вспомнила об этом.
  -- А может быть, продолжим разговор? -- Алексей лукаво улыбнулся и еле заметно кивнул в сторону Семкина.
  -- Ты же был против этого? -- удивилась Марийка.
  -- Я -- против, но генералы просили, время поджимает.
  -- Оба? -- переспросила Марийка и выглянула из-за спины Алексея и посмотрела на Семкина -- он глядел на них и силился понять, о чем они говорят. Взгляд его был очень злой и напряженный. Марийка поняла, что в таком состоянии с ним ничего нельзя сделать. Она отрицательно покачала головой.
  -- Ничего не получится. Повели его, а то он по дороге может от тебя уйти.
  -- Ты шутишь? Ну, хорошо, повели, -- он повернулся к Семкину и был шокирован его звериным взглядом. -- А ты была права, -- проговорил Алексей и скомандовал: -- А ну, вставай, господин хороший, и двигай вперед.
  Семкин послушно встал и пошел к двери. Марийка тронула мужа за плечо:
  -- Алеша, посмотри, а за окном-то уже утро!
  -- Да, да, новый день начинается. У тебя срочное дело? Беги, я доведу, не бойся, -- уже в коридоре Алексей подтолкнул Марийку в другую сторону, а сам повел Семкина.
  Марийка зашла в кабинет Борисова, где сидели Пашков и прокурор.
  -- Вам так и не удалось отдохнуть? -- посочувствовала она.
  -- А что такое отдых, дочка? Это когда сделаешь работу хорошо. А мы провели отличную работу, правда, друзья? Мне кажется, прокурор устал подписывать постановления об аресте и обысках. Да, кстати, мы освобождали изолятор и многих отпустили под расписку о невыезде. Проверим новый закон на практике. А тебе удалось разговорить Семкина? -- спросил Пашков.
  -- Почти нет. Сорвалось.
  В кабинет вошли Бусыгин с Алексеем.
  -- Алеша, довел Семкина? -- взволнованно спросила Марийка.
  -- Конечно, довел, -- ответил за Алексея Бусыгин. -- Довел, как огурчика ... в пупырышках.
  -- Почему в пупырышках? -- не поняла Марийка,
  -- Это он потом тебе объяснит. Мы прервали интересный диалог? Можно послушать, товарищ генерал? -- обратился Бусыгин к Борисову.
  -- Да, располагайтесь. Так что, Марийка, твое "почти" можно послушать или прочитать? -- спросил Борисов.
  Марийка включила магнитофон, где был записан короткий диалог с Сёмкиным. При раздражительных последних словах: "Давно, давно -- с самого детства", -- Пашков посмотрел на нее удивленно.
  -- А что произошло? Почему появилось это раздражение?
  -- Получился перегруз информации -- я задала сразу три вопроса, -- ответила Марийка.
  -- А затем повторить по отдельности нельзя было? Ты же поняла свою оплошность, -- старался уточнить Борисов.
  -- Нет. Он весь напрягся, а через напряжение не пробиться. Он очень хорошо подготовлен и обладает гипнозом.
  -- Так вот почему меня зашатало?! -- воскликнул Алексей. -- На меня как будто шла какая-то атака, а когда я сжал кулаки крепко, то воздействие прекратилось.
  -- А ну-ка, подробно об этом, что там произошло? -- заинтересовался Борисов.
  -- Я когда вел его по коридору, то он вдруг повернулся на 180 градусов, уставился на меня какими-то бешеными, остановившимися глазами и меня зашатало. А потом я сжатым кулаком и двинул.
  -- Ха, ха, ха! -- неожиданно рассмеялся прокурор, -- Поэтому и получился "огурчик с пупырышками"? С вами, ребята, не соскучишься. А вообще-то гипноз запрещен при допросах, вы знаете об этом?
  -- А когда начинают применять физическую силу и человек берет на себя несуществующую вину -- это разрешается? -- горячо возразила Марийка. -- Почему во всех странах применяется детектор лжи, а у нас нет? Мы все время плетемся в хвосте цивилизации. Тем более, то, что я применяю -- это не гипноз. Это освобождение внутренней заторможенности. И этот метод уже начинают применять во многих странах. Вы представьте себе, на сколько сократятся следственные процессы и какая будет материальная экономия? Я побежала в изолятор, а то Семкин может уйти, надо предупредить охрану, -- Марийка выскочила из кабинета, а вслед за ней и Алексей.
  -- Так, какие у нас первоочередные планы на сегодня? -- спросил Борисов.
  -- Во-первых, заседание Думы -- узаконить арест трех депутатов: Михрютина и двоих Бобриковых. И утверждение начальника УВД, -- напомнил прокурор.
  -- Во-вторых, поездка в Брест. Откладывать никак нельзя. Если там сохранились документы, то мы разрубим сразу несколько узлов. Надо бы послать Марийку, но в отделе слишком много допросов предстоит, ее трогать нельзя, -- рассуждал Пашков.
  -- Звонил Утопов, говорит, что закончил допрос Колокольцевой, есть интересный материал. Просит подключить его к операции. Утверждает, что самочувствие хорошее, -- доложил Бусыгин.
  -- Вот и прекрасно, пусть потрудится, -- согласился Борисов. -- А в Брест придется поехать тебе, Петрович, не возражаешь? На три дня. Смирнов хорошо справляется, он привык везти этот воз -- ведь Залетный только числился да палки в колеса вставлял. Я попробую договориться с военными насчет "вертушки", тогда быстро доберешься. А ты забирай своего Артиста и поезжай. Он праху родителей поклонится, ты своим родным местам. А парень он сообразительный, в случае чего поможет тебе. Слышал, что министр по телефону сказал -- Артиста и Воротилу будут к награде представлять. И сноха твоя везучая, тоже попала в этот список. Предотвратить теракт такого масштаба -- дорогого стоит.
  -- Так она и поработала хорошо -- найденный список у механика тянет на награду. Не было же никаких намеков на улики против него. Это профессиональная интуиция и немного везения, -- с гордостью прокомментировал Пашков. -- Ты согласен, полковник? -- обратился он к Бусыгину.
  -- А мы плохих сотрудников в свой отдел не берем, -- усмехнулся тот.
  -- Молодец, полковник, -- похвалил Борисов и строго посмотрел на всех. -- А сейчас, друзья мои, все отправляемся на допросы. Распределите арестованных между следователями и -- с Богом, за работу. Время не терпит -- "завтра" уже наступило, а у нас еще слишком много вопросов. Когда сотни тысяч жителей города в опасности, то такой безвредный Марийкин метод кажется пустяком. Согласитесь со мной, мой дорогой прокурор?! Они же говорят правду.
  
  ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА КОЛОКОЛЬЦЕВОЙ
  
  Допрос ведет капитан УФСБ г. Москвы Утопов Владимир Михайлович:
  -- Полина Ивановна, расскажите о своем знакомстве со Стеллой Михрютиной. Она ваша подруга?
  -- Была подругой. Когда я познакомилась с ней, то она еще была на девичьей фамилии -- Жупикова. Подлинное имя ее Стеша, Степанида. Но уже в медучилище, где мы учились, она изменила свое имя. Стелла из зажиточной семьи, материально была хорошо обеспечена. Единственной ее целью было -- найти богатого кавалера, выйти за него замуж и изменить свою фамилию. Стелла часто ходила в ресторан, ибо считала, что его посещают состоятельные люди. И в скором времени она познакомилась с Электроником Михрютиным и его другом Зубовым Виктором, курсантом военного училища, где учился и Петр Хлебников, с которым я дружила. Электроник был всегда при деньгах, говорил, что работает на секретном предприятии. Очень скоро они поженились со Стеллой и стали жить в доме ее родителей, но с ними она не ладила из-за своего разгульного образа жизни. Через год ее родители внезапно умерли, якобы перепили вина, хотя оба были трезвенники. Стелла не любила говорить о них. На ее свадьбе я познакомилась с Зубовым Виктором. Он проводил меня и, увидев дом, где я жила, стал постоянно преследовать -- не было никакого прохода. Я в то время уже работала медсестрой в больнице. И вот в одно мое ночное дежурство они с Михрютиным зашли ко мне, побыли немного и ушли. А я к утру обнаружила пропажу одного наркотического препарата. А утром Зубов вновь появился у меня. И я от отчаяния пожаловалась ему -- на них я тогда не подумала. Он вызвался все уладить с врачом. А когда я сказала, что посоветуюсь с Петром, то он так зло усмехнулся и сказал: "Он конченый человек".
  Колокольцева чуть разгорячилась от воспоминаний.
  -- В этот момент меня позвали в палату, как и вечером при них, а когда я вернулась, то лекарство было на месте. Зубов заявил, что он все уладил, и препарат уже получен. Я была в таком стрессовом состоянии от случившегося со мной, и потому не сообразила, что аптека в тот момент была закрыта. Но он меня этим уже крепко зацепил и постоянно угрожал, что расскажет главврачу. Он стал требовать, чтобы перейти жить ко мне в дом. Мне пришлось согласиться, но я поставила условие, что не буду его сожительницей. Легко было сказать, а он к тому же оказался садистом. Сам Зубов появлялся редко, но мой дом превратил в конспиративную квартиру. Люди приходили, ночевали и уходили. Я -- медсестра, часто делала уколы на дому, а то кто-то обращался просто за советом или за таблеточкой какой-то, поэтому появление у меня новых людей не вызывало подозрений. Только позже я узнала, что Петра арестовали за драку и посадили. Единственное, что я могла, так это тайком ходить к родственникам Петра и помогать им. Но это было до тех пор, пока они не узнали, кто я. Они не стали пускать меня в квартиру. У Наташи стало столько ненависти ко мне, особенно после смерти братишки и бабушки. А я люто ненавидела Зубова, но вылезти из этой трясины самостоятельно не могла, потому что даже в его отсутствие меня держали в клещах Михрютин и Бобры. После освобождения Петр не пришел, не позвонил мне. Когда арестовали Зубова, я ждала, что меня вызовут на допрос, и я тогда бы все рассказала: и о посылках из Афганистана, и о многом другом. Но меня никто не вызывал. Так и тянулась моя жизнь до звонка Петра. Вдруг появилась какая-то надежда, и я сразу согласилась на встречу.
  -- Полина Ивановна, а настоящую фамилию Зубова вам не доводилось слышать?
  -- Нет, не доводилось. Мы были неоткровенны.
  -- Скажите, он много присылал вам посылок из Афганистана?
  -- На мое имя? Было три посылки.
  -- А что было в них?
  -- Я не знаю, я их не раскрывала. Он приезжал и забирал их. А в этом году собралась я расчистить подпол в сенцах -- по погребам стали лазить воры, вот и решила все запасы хранить в доме. Взяла с собой переноску с лампочкой, освещаю там все и вдруг вижу в углу какую-то кучу мусора. Стала разгребать, а там ящик деревянный. Я открыла его, а в нем одна из посылок и вскрытая. Тут уж любопытство взяло верх, и я посмотрела, а там разные дорогие украшения, золото. Я опять все в том же порядке уложила. Да еще подсыпала мусора.
  -- Что, так до сих пор и лежит там? -- удивился Утопов.
  -- Должна лежать. Я не думаю, что Зубов кому-то постороннему мог поручить взять. Мне кажется, что это его НЗ.
  -- Полина Ивановна, вы помянули "Бобров", вы имели в виду Бобриковых?
  -- Бобровы они. Один из них -- Александр Васильевич, заправляет всеми. Его даже Зубов боялся. Зубов с Михрютиным часто поминали имя или кличку "Михась". К кому она относится -- не усекла. Я старалась держаться подальше ото всех их дел. Только так можно было уцелеть. И то очень непросто, потому что это нелюди, у них нет ничего святого за душой. Если уж они с такой легкостью Родину продали, то, что говорить о простом человеке. Он для них -- букашка, которую можно в любую минуту раздавить, -- в голосе Полины Ивановны было презрение, отвращение.
  -- А почему вы сделали такой вывод об измене Родине?
  -- К ним приезжали иностранцы, говорящие на ломаном русском языке. А они все -- и Бобры, и Михрютин, и Зубов с Горчаковым знают и английский, и немецкий языки.
  -- Когда в последний раз приезжали иностранцы?
  -- Месяц назад.
  -- Сколько их было?
  -- Один.
  -- Как он выглядел? Можете вспомнить?
  -- Среднего роста, поджарый, светловолосый, с залысинами на висках, с усиками. Но мне кажется, что они приклеены.
  -- Полина Ивановна, а какой язык в школе изучали вы? Случайно ни одного знакомого слова не услышали? Как проходили эти встречи?
  -- Я немецкий изучала. Но вы же знаете, что у нас преподают так, что знаний языка не остается в большинстве случаев. Но у меня в детстве по соседству жила девочка-немка, и кое-что в памяти осталось. А тут еще случился такой казус при последнем приезде заморского гостя. Они разговаривают в одной комнате, дверь открыта. А я решила погладить белье -- включила утюг и жду, когда нагреется, а он все холодный и холодный. Я глядь, а вилка-то от магнитофона воткнута! А он стоит на запись! Я быстро переменила вилки, на магнитофон набросила простыню и стою, глажу, а у самой все дрожит внутри -- если бы заметили, то сразу на том месте прибили, а то пытать бы стали -- кому записываю. А тут и Михрютин вваливается: "Что у тебя тут щелкает?" -- а сам зырк, зырк по комнате. А я при нем вилку утюга выдернула и пояснила, что иначе может перегореть. Вечером, когда никого не было, я прослушала, но там почти ничего не разберешь. Только два слова и поняла -- взрыв и электросеть.
  -- Когда у вас появился Максимов?
  -- Сначала двух москвичей привел Михрютин, а затем Максимов заявился. Нахальный, скользкий тип. Я его в баньку определила. А тут раздался долгожданный звонок Петруши Хлебникова. Поговорила с ним и появилась какая-то надежда, а то и жить не хотелось: всей этой сволоте прислуживать надо, кормить их. Иногда так хотелось подложить какого-нибудь яда. Останавливал страх, что замучают эти гады. И вот после звонка я сразу поставила в коробку кастрюльку с вареной картошкой, банку малосольных огурцов, пол-литра самогона и понесла все это Максимову в баньку. Он нетерпеливо схватил коробку, вытащил самогон и отпил почти половину прямо из горла, хотя рядом стояла кружка. Хрустя огурцом, он смотрел масляными глазищами на меня, а потом протянул свои потные лапищи ко мне. Я так резко ударила по ним, что он заойкал, затряс ими. А я со всей злобой и ненавистью, что скопилась за все эти годы во мне, высказала ему: "Ты, паршивая свинья, забыл, где находишься? Тебе, видать, не пришлось встречаться с Зубовым -- Ангелочком? Так вот, если он узнает о твоем похотливом взгляде и твоих намерениях, то он не только пообломает твои грабли, но выдернет твою поганую кочерыжку и ты забудешь, что родился мужиком. Понял, мешок плюгавый!" Он перепугался до смерти: "Ты что, хозяйка, ты что? С тобой пошутить нельзя? Молчу я, молчу". Я быстрее вернулась в дом, закрыла его изнутри, вылезла в окошко (чтобы не видно было из баньки и с улицы), пролезла в дырку в заборе и через соседский огород прошла на другую улицу рядом с маленьким сквериком, где мы всегда встречались с Петрушей. Он меня уже ждал. Сидим мы с ним на скамейке, а он всё смотрит в сторону моего сада, как будто ждёт чего. А потом вдруг началась стрельба в моем саду. Я вскочила в испуге, а Петруша крепко схватил меня за руку, и мы побежали. Вот так мы и оказались здесь.
  
  ПОЕЗДКА В БРЕСТ
  
  Генерал Пашков и Петр Хлебников прибыли в Брест под вечер, зашли в гостиницу, узнали цену за проживание, молча переглянулись.
  -- Владимир Петрович, может, где комнатенку найти? А так у нас не хватит денег на гостиницу, -- растерянно произнес Хлебников.
  -- Да-а, не учли мы современный разброс цен. Пожалуй, в самом Париже в каком-нибудь Палас-отеле дешевле стоит, чем в заштатном Бресте.
  Владимир Петрович обратился к администратору гостиницы, женщине лет пятидесяти на вид, светловолосой, с нежным бело-розовым лицом, чернобровой красавице, которая внимательно рассматривала их и слушала, о чем они говорят. -- Послушай, любезная, а не подскажешь ли, где можно найти ночлег по сходной цене дня на три?
  -- Почему же не знаю, очень даже хорошо знаю. В наших Крестах вам место -- там и накормят, и обмоют, и спать уложат, -- хитро прищурилась администраторша и вдруг выбросила руку вперед, показывая на них, обратилась к проходившему мужчине, по всей видимости, служащему этой гостиницы. -- Видал?! Брест им не нравится! Заштатным он стал! Это Брест-то -- заштатный?! Да ты знаешь, гнида заморская, что такое Брест?! Ты был в крепости? Там тятька мой вылитый стоит!
  Она сама стояла, как изваяние: полногрудая, полноватая русская баба, вперив руки в крутые бока, готовая броситься на защиту своего города-героя, как и ее отец, не пожалевший своей жизни. Мужчина, как остановился внезапно, так и стоял, остолбеневший, с открытым ртом. Хлебников выдвинулся вперед, готовясь броситься на защиту генерала. А Владимир Петрович смотрел на женщину округлившимися от удивления глазами, но вдруг на его лице появилась улыбка, потом лицо стало дрожать от хохота, он, как мальчишка, стукнул себя по коленям и выкрикнул:
  -- Симка! Белая! Ты?!
  -- Ну, я -- Симка, я -- Белая. И шо? Фамилия такая нашенская, -- смущенно ответила женщина, вмиг превратившись из грозного Геракла в милую, добрую домашнюю хозяйку.
  Владимир Петрович подошел к ней вплотную, положил руки на ее плечи, посмотрел в глаза, которые напоминали цветущий лен, и спросил:
  -- Не узнала, Сима? Присмотрись повнимательней. Хотя и не Пешков я, но...
  -- Но Пашков, -- по инерции закончила за него женщина и воскликнула: -- Володька! Пашков! -- она отстранила его от себя, оглядела со всех сторон, одобрительно покачала головой с прицокиванием:
  -- О цеж добрый пан, ну вылитый князь Горчинский из Бобровки. А може генералом стал? -- полюбопытствовала она.
  Услышав о Горчинском, генерал и Артист переглянулись, не веря своим ушам.
  -- Сима, а ты разве из Бобровки? -- Владимир Петрович не мог поверить в свою удачу -- Симу Белую из их класса звали "ходячая энциклопедия": она знала все обо всех, помнила обо всем. Господь наградил ее феноменальной памятью.
  -- Та ни, мы криницкие, -- с гордостью произнесла Сима. -- Но это рядом. Станислав Горчинский к нам на посиделки хаживал.
  -- Станислав? А может быть, Иван? Ты не путаешь? -- удача, влетевшая голубем в руки, готова была вот-вот улетучиться.
  -- Та ни, то хаживал Станислав. Он потом к диду в Америку уихав. А Иван в Бресте учився. У него матка другая.
  -- Уж так и в Америку? -- усомнился Владимир Петрович.
  -- Та шо ты, Володька, не помнишь, скильки шума було из-за этого? А он приезжал в мае сюда с делегацией. Но как тильки увидел меня, так сразу съихав из номера. А фамилия его теперь Горчин. Та съизжай, ни съизжай, а я знаю, иде он був.
  -- Сима, а до которого часа ты дежуришь? Мне бы вот парня определить отдохнуть, а мы бы с тобой побалакали, -- Владимир Петрович не хотел заострять разговор на этой теме, так как к стойке, за которой стояла Сима, то и дело подходили жильцы гостиницы.
  -- Товарищ... -- хотел возразить Артист, но генерал не дал ему договорить.
  -- Спокойно, возражений не принимаю, -- и пожалел, что рядом с ним не Марийка, улавливающая все на лету.
  -- Та я на сутки, тильки шо заступила. Пришлось подменить Галю, дитя у ние заболило. А так я -- директор гостиницы.
   -- А ты не забыла хохлацкую мову, -- улыбнулся Владимир Петрович, слушая ее певучий, журчащий прохладным ручейком голос.
  -- То криницкая, а не хохлацкая мова, -- возразила Сима. -- Вот как волнуюсь, так и начинаю так балакать.
  -- Чего же ты волнуешься, Белая? -- улыбаясь, Владимир Петрович смотрел на взволнованную Симу, которая стояла, облокотившись на барьер.
  -- Я теперь Коломиец, а не Белая, -- пояснила она. -- Як же мне не волноваться, коли ты рядом. Скильки ж рокив мы не виделись? Ох, Володька, Володька, який же ты важный стал! А был простой хлопчик, когда со мной за одной партой сидел.
  Сима смотрела на Владимира Петровича с такой нежностью и любовью, что у того даже заныло под ложечкой, и он непроизвольно приложил руку к этому месту.
  -- Ты шо, голодный? Тю, дурная баба, -- она посмотрела по сторонам, ища кого-то, и вдруг зашумела на мужчину: -- Ну, шо ты мотаешься туды-сюды, шо ты кружишься, як мотыль однокрылый? Иди отседова домой и шоб тебя не зрили мои очи.
  Вот работничка прислали -- "На те, Боже, шо нам не гоже". Одна горилка на уме. Побудьте тут, я сию минуту приду.
  Сима почти бегом направилась к лестнице, ведущей на этажи. Буквально минуты через две она появилась с молодой женщиной.
  -- Вот Ганна подежурит. Пошли, -- она направилась к выходу. Владимиру Петровичу и Хлебникову пришлось поспешать за ней.
  -- Ты куда это нас ведешь? -- удивился Пашков.
  -- Как это -- куда? Домой. Познакомишься с моей семьей. И поговорим спокойно.
  Они вошли в двухэтажный дом, который стоял в нескольких шагах от гостиницы. В просторной прихожей их встретил моложавый мужчина, по-военному подтянутый, седой, с черными прядями на висках. Он взволнованно смотрел на жену.
  -- Сима, что случилось? Почему ты вернулась с дежурства?
  -- А ты, часом, не молодайку привел, что так затрепетал? -- рассмеялась Сима. -- Вот познакомься с моим школьным товарищем Володей Пашковым.
  -- Петр Коломиец, -- протянул руку хозяин, крепко пожал встречную, а потом поздоровался с Артистом. Тот представился:
  -- Хлебников, Петро.
  -- Как ты сказал? -- взволнованно переспросил хозяин.
  -- Петро Хлебников, -- смутился Артист.
  -- Сима, ты шо стоишь, ты не видишь, хто к нам пришел?! -- зашумел на жену Коломиец.
  Сима недоуменно смотрела то на мужа, то на Петра.
  -- Ты шо, старая квочка, память тебе поотшибало, шо ты не сообразишь -- это ж мой крестник! -- негодовал Коломиец.
  -- Ой, шо ж это я?! И то сын Ивана? А я ишо в гостинице поняла, шо он на кого-то похож, -- воскликнула Сима.
  Все трое мужчин разом рассмеялись.
  -- Рассказывай, крестник, где ты, где все твои?-- теребил его Коломиец.
  -- Сбавь обороты, Коломиец, дай парню остыть, прийти в себя, -- возразил Владимир Петрович.
  -- Садитесь за стол, а то он не замолчит, -- пригласила Сима.
  За это короткое время она успела накрыть на стол в столовой. Все сели за большой овальный стол на прочных резных ножках. Накрыт он был праздничной белой скатертью из тонкого льна, по краям выбитой красивым рисунком ришелье.
  Неожиданно в столовую вошла молодая красивая девушка. Хлебников встретился с ней взглядом, и сердце его заныло: он узнал в ней свою названую сестричку Полину. На него смотрели два синих василька среди спелых колосьев ржи. Ее легкий приталенный сарафанчик с пышной юбкой подчеркивал тонкую талию и показывал нежные плечи, спину и грудь.
  -- Ой, доню, чуишь, и хто к нам приихав, -- встрепенулась Сима.
  -- Я знаю, мамо, знаю, -- певуче ответила девушка.
  -- Ты слышала, доню, да? -- Сима уже стояла рядом с дочерью, нежно держа ее за плечи, и заглядывая ей в лицо.
  -- Да ни, мамо, ни. Я во сне его видела.
  -- Каким же ты его видела, доню? Ты же его не знаешь, -- испуганно проговорила Сима.
  -- Ну як каким, мамо? Таким, каким вы с татой видите, -- девушка смотрела прямо на Артиста своими небесными глазами, и ее взгляд проникал в самую душу. Но он был застывший, неживой. И Петро понял, что Полина была незряча. Он был потрясен своим открытием. А Поля тем временем продолжала: -- Волосы у него курчавые, глаза черные, лицо красивое, на руках у него дитенок, -- голос ее был напряженным, и в нем было столько страдания, что Петро не выдержал, подошел к ней, опустился на колени и поцеловал ее руки.
  -- Прости меня, Полюшка, что так долго тебя искал, так долго шел к тебе, -- он в нервном возбуждении вскочил и выбежал из комнаты.
  Полина крикнула: "Петрусик!" -- и вышла вслед за ним. Она двигалась по комнате свободно, как зрячий человек.
  Коломиец со словами: "Крестник, ты куда?" -- ринулся к двери, но Сима встала на его пути.
  -- Не тревожь их, пусть поворкуют, она залечит его раны.
  -- О чем ты? Какие раны? Ему поесть надо с дороги, -- возмутился Коломиец.
  -- Сядь за стол, -- Сима спокойно усадила мужа. -- Рядом с Полюшкой он не будет голодным, вон уже посудой гремит.
  Она всё своё внимание обратила к Пашкову:
  -- Володя, расскажи о Петро. Что-то гнетет его, а сам не скажет. Ты знаешь, Володя, когда родился у Ивана сын, то он назвал его в честь своего друга Коломийца Петром. А через год родилась у нас дочка, и мы назвали ее Полюшкой в честь его жены. Решили так: если не полюбят друг друга, то будут как брат и сестра. Жили дружно очень, особенно Петрусик с Полюшкой. Зрячей она тогда была. Все хорошо ладилось. У Ивана еще дочка и сын родились, а у нас тоже парнишка появился.
  Сима глубоко вздохнула. Она говорила то на чисто русском, то на своей мове. Глаза ее внезапно стали мокрыми, но она продолжила рассказ:
  -- В тот год отвез Иван всех детей к матери в городишко Узень. Все лето они там были -- Полина-то четвертого родила. Стыдно ей было перед старшим сыном -- разница в четырнадцать лет, шутка ли! Вот потому и отправили их. Иван собирался ехать за ними, а тут и беда приключилась, свалилась на них огненным смерчем -- налетела на их заставу банда Зелинского: спалили все дотла, а кто выбегал -- всех расстреливали. Уничтожили всех до единого, никто не спасся, и документы все сгорели. А Полину Петро нашел за домом, заколотую финкой. А свою-то Полюшку нигде не мог найти -- она у них жила с тех пор, как родився Ивасик. Вот Петро и поседел враз, остались тильки две пряди темных. А утром отыскали Полюшку -- она в ямке спряталась с мальцом. Врачи сказали, что ежели бы не дитятко, то она могла умом тронуться, а так она думала, как спасти Ивасика. Подлечили ее нервишки, вот тильки зрения не стало...
  Она помолчала.
  -- Такие вот у нас дела, Володя. А шо у Петруси случилось? Ты же знаешь, расскажи.
  Владимир Петрович поведал им о семье Петра Хлебникова все, что знал от самого Артиста и от Марийки.
  -- Ох, Боженьки, за что же стильки горя этой семье? -- горестно вздыхала Сима.
  -- А где же Ивасик сейчас? Живой? -- спросил Владимир Петрович.
  -- О, Ивасик сейчас на той же заставе, где его батько был. Окончил училище пограничников и на заставу, -- с гордостью сообщил Коломиец. -- Через день-два подъедет.
  -- У нас нет времени ждать, сами поедем, Петру надо поклониться праху родителей.
  В столовую вошли Петро и Поля, крепко держась за руки.
  -- Товарищ генерал, я все слышал. Мне на заставу надо -- брата повидать и родителям поклониться, -- Петро умоляюще смотрел на Пашкова.
  -- Съездим, Петро, обязательно съездим, -- пообещал Владимир Петрович. -- Вот только сейчас мне с Симой переговорить надо.
  А та уже во всю смеялась.
  -- А я что гуторила в гостинице? Я нутром почуила, что ты генерал, Володька. О чем же мы гуторить будем?
  -- Ты мне сейчас расскажешь о Зелинском, о Горчине и вот об этой всей братии, -- Пашков положил на угол стола фотографии Горчакова, Зубова, братьев Бобриковых и Михрютина.
  -- Тю, какую дрянь ты в своем кармане носишь, -- лицо Симы скривилось от презрения и отвращения.
  -- Сима, мне это надо будет оформить протоколом, тебя это не смутит? -- спросил Пашков.
  -- Если это надо для дела, чего ж смущаться. С самим генералом гуторить буду, чай, -- засмеялась Сима.
  В этот момент в прихожую вошли двое: молодой мужчина лет тридцати в гражданской одежде и милиционер. Сима вышла к ним навстречу.
  -- Тю, участковый явився! Ты как дверь открыл? Ты шо, мене проверять? Ты сказився зовсим, Микола? -- обратилась Сима к милиционеру.
  -- Та ни, Титовна, дверь у вас открыта. А мы одного генерала шукаем. Всю гостиницу перевернули -- нет, -- смущенно ответил участковый.
  -- Та он шо у вас такей малой, шо вы его пид кроватями шукали? -- усмехнулась Сима. -- Якая фамилия у вашего генерала?
  -- Пашков его фамилия. Из самой Москвы разыскивают.
  Владимир Петрович вышел к ним в прихожую.
  -- Я -- Пашков, кто меня разыскивает?
  -- Министр. Вот телефон, немедленно просили связаться, -- вступил в разговор мужчина в гражданском костюме и подал листок бумаги.
  -- Сима, где у тебя телефон? -- нетерпеливо потребовал Пашков.
  -- Пойдем в кабинет, там спокойней говорить, -- Сима завела Владимира Петровича в комнату, где стоял большой двухтумбовый письменный стол с телефонным аппаратом посередине, множество книжных шкафов и полочек.
  Пашков набрал номер:
  -- Здравствуйте, генерал Пашков говорит. Да, я считаю, что мне повезло: встретил знающего человека, есть интересный материал. Обязательно посмотрим в архивах. Постараемся управиться в три дня. До свидания, -- Пашков положил трубку и посмотрел на Симу, стоящую рядом.
  -- Слушай, Белая, при таких разговорах посторонние не присутствуют.
  -- А вдруг тебе что надо? -- простодушно ответила Сима. -- За три дня ты ничего не сделаешь, Володя.
  -- А мы начнем с архивов, а тебя с собой прихватим, как вещественное доказательство, -- пошутил Пашков.
  -- А шо начинать с архивов? Там материалы тильки послевоенные, а вам их родителей шукать надо, шоб понять, шо за дрянь такая -- их детки.
  -- А ты откуда знаешь про архивы? -- удивился Владимир Петрович. Его взгляд упал на папки, лежащие на столе -- на них округлым, ровным почерком Симы были сделаны надписи: "Банда Зелинского", "Станислав Горчинский-Горчин", "Застава Хлебникова", "Криницы", "Бобровка".
  -- Сима, что это?! Откуда?! -- взволнованно воскликнул пораженный Пашков.
  -- Это главы из книги. Я пишу книгу о нашем крае, -- спокойно и просто, как об обыденном, ответила Сима.
  -- Сколько времени ты пишешь? -- Владимир Петрович перебирал папки, смотрел объемный материал.
  -- Пять лет.
  -- Да-а, пять лет и наши три дня -- даже не смешно. Архивный материал весь переворошила? -- уважительно и завистливо констатировал генерал.
  -- Основательно, -- вздохнула Сима, вспоминая кропотливую работу с пыльными документами.
  -- Скопировать позволишь или отошлешь нас в архив?
  -- А у меня не все материалы: в милицейский архив меня не допустили. Поэтому в каждой главе чего-то не хватает, и закончить не могу, -- пожаловалась Сима.
  -- Я тебе в этом помогу. Забирай свой фотоаппарат, блокнот и пойдем, уже день новый начался.
  -- Что ты, что ты, -- замахала руками Сима. -- Меня первый раз пустили, но увидели фотоаппарат, выгнали и больше даже к порогу не подпускают.
  -- А я говорю -- бери и не спорь со мной.
  -- Хорошо, пошли, пока там Иванко дежурит.
  -- Кто такой -- Иванко? -- строго спросил генерал.
  -- Иванко Коломиец -- старший сын. А Ивасик -- Хлебников. Не стали мы менять ни фамилию, ни имя. Решили тогда -- пусть растет Иванов наследник, тем более что Петрусика не могли найти.
  -- Да, а почему вы не могли найти Петро? Вы же знали город, куда Иван вывез детей. Нет точного адреса, напишите в милицию. Я что-то не понял.
  -- Писали мы, Володя, в том-то и дело, шо писали. Я тебе сейчас покажу папку, -- Сима стала рыться на столе в папках, приговаривая: -- Да куды ж вона сховалась, треклятая? Доню, Полюшка! -- резко позвала она дочь.
  -- Шо, мамо? -- вбежала взволнованная Поля. По ее лицу блуждала улыбка, а глаза сияли. Но Сима не заметила этого. Она тревожно сообщила:
  -- Папка пропала. Петрусина папка.
  Поля подошла к ней, обняла за плечи:
  -- Мамо, ее Петруся читает.
  -- Как?! Как она попала к нему?
  -- Я после сна ее взяла.
  -- Зачем? Как ты могла ее найти среди всех папок? -- удивилась Сима.
  -- Я хотела, чтоб она рядом со мной была. Я знала, что Петрусик приедет. А найти очень просто, они же все разные: вот от этой душа леденеет -- в ее руках была папка "Банда Зелинского". -- А вот от этой спрятаться подальше надо -- она взяла папку "Станислав Горчинский".
  -- Полюшка, а что в этой папке?-- неожиданно спросил Владимир Петрович, вложив в ее руки папку "Бобровка".
  Поля подержала руку на одной стороне папки и улыбнулась:
  -- Тут бабушкой Оней пахнет, ее шанежками, огородом и садом, -- Поля перевернула папку, вдруг ее лицо передернулось от брезгливости, на нем появилась тревога. -- Ой, мамо, как много черных пауков копошится! И осы, осы хотят ужалить!
  Сима прижала дочь к себе, поцеловала в голову.
  -- Не бойся, доню, они не ужалят, -- она повернулась к мужу: -- Отец, убери все папки.
  -- Нет, нет Сима, позволь Петру скопировать их, -- заволновался Владимир Петрович. -- Они и нам пригодятся, и тебе надежней будет. Но книгу выпускать или отдельные главы нельзя до окончания следствия и вынесения приговора. Согласна?
  -- Так я и материал весь не собрала.
  -- Вот после суда у тебя будет весь материал. Давайте, два Петра, начинайте работу, чтобы все до листочка было переснято. Сегодня надо закончить. Завтра все едем на заставу, послезавтра в Бобровку и домой.
  -- Слушай, Петро, -- обратился он к Коломийцу, -- мы Симу заберем с собой. А может быть, вы все поедете с нами на месячишко, погостите, а? Что скажете, Коломийцы?
  -- А как огород оставить? А гостиницу? -- воскликнула Сима.
  -- А ты еще и огородом занимаешься? -- засмеялся Владимир Петрович и посмотрел на Хлебникова, который крепко держал папку и был очень взволнован. -- Петро, а ты что с папкой не можешь расстаться? Что там, покажи.
  -- Посмотрите, товарищ генерал, кто подписал ответ на первый запрос, -- Хлебников был встревожен и разозлен. -- Нас уже тогда похоронили: "Погибли при пожаре". А почему именно при пожаре?
  -- Ну-ка, ну-ка, кто такое придумал? -- "А. Зыбин". Ты на кого думаешь? Что-то в нашей копилке такого фрукта не встречалось.
  -- Тю, Коломиец, мы с тобой, шо, зовсим сказивися? -- взволнованно проговорила Сима. Лицо ее порозовело.
  -- Ты о чем, Сима? -- не понял ее муж.
  -- Та у Зелинского Андрея жинка была москалька -- Марыська Зыбина с Узени. Их щуренок Виктор подпаливал дома на заставе. Выходит, они драпанули к ней на ее родину и там залегли под ее фамилией. А раз всих спалили, то и их надо спалить. Как же вы уцелели тогда? -- сокрушалась Сима.
  -- А вы посмотрите на дату -- именно в этот день мы переехали в меньшую квартиру в пригород, чтобы было на что жить -- бабушка не смогла оформить пенсию, все ее запросы оставались без ответа, -- пояснил Петро.
  -- И надо же, как какой рок -- вы переезжаете потом в Цнинск, и они объявляются в предместьях города, но уже под другой фамилией -- Зубовы. Как, где они могли переделывать документы? Вот осиное гнездо! И распутать не распутаешь, -- Пашков с досады хлопнул рукой по папке.
  -- Не тушуйся, Володя, всем миром навалимся и распутаем, -- успокоила его Сима. -- Иван собрал все документы против старого Зелинского -- Андрея. Много крови на нем, да и на его детях -- Викторе и Станиславе. Иван собирался все документы передать в прокуратуру, да не успел -- спалили их заставу. Но часть из них сохранились, не сгорели в сейфе. Вот их-то у меня и нет. Но я и Иванко видели их, но заполучить не можем.
  -- Будут они у тебя, обещаю тебе. А сейчас надо торопиться, Сима, время не ждет.
  Пашков заспешил к выходу.
  
  ЭПИЛОГ
  
  В середине августа в душный воскресный день у Иван-озера остановились три машины: из "Волги" вышли водитель Алексей Близнецов, его жена Марийка Колосенок с трехмесячным сыном Алешкой, их приемный сын Витюшка, Тамара Ивановна Пашкова, Люба Никонова с четырехлетним сыном Ванюшкой, названым так в честь Михалыча. Люба ждала второго ребенка, но была очень подвижна и сразу же принялась помогать мужу Александру Никонову -- слушателю школы милиции, разгружать машину и обустраивать место отдыха в тени под кустами.
  Алексей и Сашка разожгли мангал и занялись приготовлением шашлыка.
  Пассажиры Сашкиной машины -- два генерала Пашков Владимир Петрович и Борисов Петр Андреевич, а также полковник Шустов -- прошли к озеру. К ним присоединился полковник Бусыгин, вышедший из третьей машины. А его попутчики капитан Николаев и лейтенанты Орлов с Косовым, разгрузив две другие машины, принялись активно помогать Любе и Марийке накрывать импровизированный стол на траве. Командовала всеми Тамара Ивановна.
  Но вот расставили еду на скатерти и все расселись вокруг. Первым заговорил Борисов, смотря на Марийку и Алексея:
  -- Ну что, друзья мои, на вашей свадьбе мне не довелось погулять, а годовщину пропустить я себе не позволил, даже отпуск передвинул. Вас без присмотра оставлять нельзя -- вы еще какое-нибудь дело здесь откроете.
  Все дружно и весело рассмеялись.
  -- Горько! -- крикнул Борисов. -- А то я не видел, как вы целуетесь. Горько!
  Алексей обнял Марийку и поцеловал.
  -- Вот это совсем другое дело, вино слаще стало. Попробуйте, друзья.
  Все дружно, с шутками выпили, плотно закусили. Борисов вновь заговорил:
  -- А ведь неплохо поработали этот год, а? Вы посмотрите, какой богатырь спит в колыбельке! -- он показал на маленького Алешку, который посапывал в коляске.
  -- Да-а, они постарались, порадовали нас с Тамарой Ивановной, -- Владимир Петрович, широко улыбаясь, горделиво и с отеческой нежностью смотрел на Марийку и Алексея. -- А какое дело завершили, Андреевич, а? Мне даже не верится, что Черный Ангел -- Зубов, он же Зелинский, в конце концов, получил по заслугам: ему, как и Горчакову, он же Волкодав-Арсенов, он же Горчинский, меру наказания -- пожизненное заключение, Верховный Суд оставил в силе. А они подали в Европейский Гаагский суд, и справедливость восторжествовала -- вместо пожизненного заключения им присудили смертную казнь, как исключение, ввиду того, что на их совести сотни загубленных жизней. Жители двух сел Криниц и Бобровки писали встречный иск в этот же суд с требованием повысить меру наказания. Я считаю, что поставлена окончательная точка в этом деле. По заслугам получили и остальные участники этих преступлений.
  -- Петрович, а ведь тогда правильно решили объединить дела в одно: наше и Брестские. И правильно, что суд проводили у них, -- Борисов сидел, привалившись к тонкому стволу березки, наслаждаясь прохладой и свежестью ветерка, дувшего с озера.
  -- Конечно, правильно решили, иначе и не могло быть, -- согласился Пашков. -- Большинство же преступлений эти бандиты совершали на Брестской территории. Зато Марийке и Алексею пришлось целых полгода мотаться туда-сюда, жить месяцами в Бресте, выявлять свидетелей и открывать все новые и новые преступления своих подследственных. Но какое доверие?! Вести объединенные дела -- очень ответственно.
  -- Нам не закончить бы эти дела в такой короткий срок, если бы не собранный материал Белой-Коломиец, -- созналась Марийка. -- Ведь пять огромных дел объединили в одно. А какие дела!
  -- Да, ты права, дочка, дела сверхсложные. Возьмите хотя бы дело банды Зелинского: уничтожение погранзаставы Хлебникова и многие преступления в области. Затем преступления в Афганистане уже под именем Зубова-Черного Ангела, участие в банде Волкодава и наконец подготовка теракта в Цнинске и на "Цирконе". А дело Ивана Горчинского? Многочисленные расправы над активистами сел Бобровки и Криницы. Затем убийство майора Арсенова, организация и руководство бандой под кличкой Волкодав, торговля наркотиками, многочисленные преступления в Цнинской области и соучастие в подготовке "теракта". А дела пана Михася -- Бобрикова -- Боброва и Станислава Горчинского -- Горчина? Они только на последнем этапе были объединены в одно и переданы в Прокуратуру России, а основное расследование было проведено в Бресте. Их судили вместе с Ханской по статьям -- "Измена Родины и терроризм". Все трое получили пожизненное заключение. А наше дело -- "Подготовка теракта" -- как бы растворилось в других делах, так как главные герои одни и те же.
  -- А как там Воротила? -- спросил Шустов.
  -- Иван Неудахин-Воротила был освобожден из-под стражи до суда. Его и Артиста за предотвращение теракта представили к награде. Петр Хлебников-Артист переехал жить поближе к Коломийцам, своим крестным родителям, и вместе с их дочерью Полиной поселился в поселке рядом с заставой Хлебникова, которой командует его младший брат Ивасик. Я был у них. У Полины частично восстановилось зрение, она ждет ребенка, и вместе воспитывают Наташиного сына. А от Ивана Неудахина пришло письмо из Подмосковья. Пишет, что женился на Полине Колокольцевой. Она продала дом и перебралась к нему. Иван устроился на работу. Вспоминает Иван-озеро, -- Пашков задумчиво посмотрел в сторону озера, где возле берега плавала стая уток с молодым выводком.
  -- Оно часто будет ему сниться. Именно озеро повернуло его жизнь в другое русло. А теперь вот узнает о награде -- вышел указ о награждении медалью "За отвагу" Неудахина, Хлебникова и Колосенок, -- Борисов нагнулся к смущенной Марийке и поцеловал ее в щеку, а затем во вторую и прокомментировал: -- Это тебе за медаль, а это за майора. Во втором указе тебе и Близнецову присвоено это звание, -- он пожал руку Алексею.
  -- О, это надо обмыть. Поздравляю, дочка, -- Пашков налил кому вина, а кому минералки.
  К ним подошел Витюшка со спиннингом и ведерком, полным рыбы.
  -- Витюшка, когда ты успел наловить столько? -- удивился Владимир Петрович. -- А спиннинг где взял?
  -- Да она сама лезет в ведро,-- пошутил Витюшка. -- А спиннинг мой ребята деревенские отдали.
  -- Давай-ка, сынок, рыбешку мне, я сейчас из нее шашлык сделаю, -- Алексей подхватил ведерко и убежал к мангалу.
  -- Какая красотища, посмотри, Петрович. Я на поляне обнаружил старый фундамент от строения. А что если построить здесь дом отдыха для наших сотрудников? Какой воздух-то целебный -- не надышишься. Давай обмозгуем это дело. А назовем -- "Иван-озеро", -- Борисов загорелся возникшей идеей.
  -- А что, неплохо было бы, -- согласился Пашков и посмотрел на присевшего рядом мальчишку. -- Да, Витюша, а когда же ты поведаешь нам легенду об Иван-озере? -- Владимир Петрович ласково потрепал мальчика по голове.
  -- А я не знаю, что это такое -- легенда. Мне бабанька сказку такую сказывала. Она часто ее повторяла, и я запомнил ее наизусть.
  Витюшка доверчиво и с любовью смотрел на Владимира Петровича. За год он подрос, окреп. В школе у него дела шли отлично. И хотя его все баловали (он чаще жил у Пашковых, чем у своих приемных родителей), но оставался скромным, застенчивым. А на озере он вообще притих. А с дедом, как он звал Владимира Петровича, они были большими друзьями.
  -- Ну что же, давай, рассказывай свою сказку, -- Владимир Петрович уселся поудобнее и приготовился слушать.
  -- Я буду так сказывать, как это делала бабанька.
  -- Хорошо, поступай, как знаешь.
  Витюшка сел прямо, сделал движение руками, как будто подтягивал концы женского платка, затем провел ладонями по лицу и наконец уложил их на коленях. Он неожиданно заговорил женским старческим голосом.
  -- Слушай сказку, внучек. Давно это было, очень давно. Тогда озеро в два раза больше и глубже было. А вода-то чистая, пречистая. И рыбы в нем водилось видимо-невидимо. И все разных мастей. Бывало, подплывет к берегу какая-нибудь рыбина, а дно было песчаное, всё видать, вот она из любопытства глаза выпучит, хвостом и плавниками шевелит, а длиннющая -- с целый аршин будет. Вокруг озера деревья росли. На той, левой стороне, наша деревня располагалась, и жили там простолюдины, которые работали на хозяина -- кто в поле, кто на ферме за животными ухаживал, а кто в саду. А на правой стороне стоял хозяйский дом -- терем неописуемой красоты с колоннами и куполами. И жили в нем молодой барин с барыней и малолетней дочкой Дарьюшкой. А рядом за забором построили два домика для прислуги. Чтобы дочка не скучала, разрешали ей играть с сыном горничной Ванюшкой. Бывало, хозяин крикнет: "Иванко! Иди к барышне, отведи ее на озеро, покатай на лодке". А уж они оба довольны -- уплыть подальше ото всех следящих глаз прислуги и накупаться вдоволь не у берега, как позволяли родители, а на глубине. Дух захватывало у обоих.
  -- Шли годы -- время летело быстрокрылой птицей. Выросли дети. И вот барин с барыней стали подыскивать подходящего жениха для Дарыошки. А ей дороже, милее всех был Иванко. Вырос он стройным, кудрявым. А какой уж он сильный да ловкий, познала она, когда он сажал ее в лодку. И потому-то она всем женихам давала отказ. Сердились родители, но ничего не могли поделать с Дарьюшкой. И задумал тогда барин страшное дело. Однажды заставил он Иванко наловить рыбы. Сел тот в лодку, догреб до середины и стал ловить сачком -- рыбы-то столько было, что хоть руками голыми бери. Таскает он рыбу, а Дарьюшка сидит на берегу и переговаривается с ним -- по воде звук далеко разносится. И вдруг на ее глазах лодка ни с того, ни с сего переворачивается и Иванко уходит под воду. Заметалась Дарьюшка по берегу, закричала не своим голосом. Прибежали мужики, кинулись в воду, да где там -- глубина-то саженей десять будет. Так и не нашли его.
  -- А Дарьюшка с того дня чахнуть, таять стала: ни ест, ни пьет, с утра до ночи сидит на берегу и смотрит в воду. Косы не давала заплетать. Ее длинные белокурые волосы свесятся в воду, а она не замечает. За две недели Дарьюшка истаяла. Схоронили ее, а на другой день рыбаки из деревни наткнулись на сеть, привязанную к корневищу осокоря, а в ней Иванко. Похоронили его недалеко от того дерева. А барыня от горя да со страха тронулась умом и вскоре оказалась она в озере -- служанки увидели на воде ее юбку, торчащую колоколом. Вытащили, а она уже готова. Барин-то с испугу разломал свой дом и уехал. А жители деревни потихоньку переселяться стали на другое место через дорогу, потому что на озере странные дела творились: по ночам оно вскипало, бурлило. Говорили, что это Иванко негодует. А какая молодайка ежели одна пойдет купаться, то Иванко обязательно заберет ее к себе.
  Неожиданно Витюшка всхлипнул: -- Вот и мою мамку Иванко забрал!
  Но он тут же вытер слезы и продолжил тем же женским голосом:
  -- Опустело все вокруг. Озеро стало заиливаться, мельчать. Рядом с могилой Иванко вырос огромный дуб-красавец, а на другом берегу, на том месте, где сидела Дарьюшка, появилась стройная береза, но как только она бралась за силу, то сгибалась к воде и росла так, опустив косы в воду. А когда дерево старилось и погибало, то на ее месте уже стояло другое. И все повторялось. Только дуб один и тот же. Говорят, что когда из озера хоть один утопленник выйдет живым, то береза распрямится, и тогда Иванко не будет забирать женщин.
  Витюшка замолчал, посмотрел на березу и закричал радостно:
  -- Деда, деда, посмотри! У березы косы вылезли из воды! Она распрямляется!
  -- А так и должно быть, внучек: правда и добрые дела всех распрямляют, -- Владимир Петрович прижал к себе Витюшку и тоже с радостью смотрел на распрямляющуюся березу.
  2001 г.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"