Апрель в лесу

Весна! Весна...

Город срочно, стыдясь прячет в чёрные мусорные мешки всё, что набезобразничал за зиму. За какой-нибудь день на заволжских угодьях аграрного колледжа исчез снег: вчера он ещё был, а сегодня...

А что там в лесах? Ближние дубненские леса не то что люблю - жалею. Обижают их двуногие: отдыхают, а результаты отдыха оставляют в лесу. Нет, не убираю за другими: противно. Просто не оставляю за собой. Ведь всё, что лесу надо, - чтобы каждый не оставлял.

Ближний лес начинается за забором ЛИТа - Лаборатории информационных технологий, с которой я развёлся 11 лет назад. Весёлый, прозрачный сосновый лесок. Сухо. Снегу мало: здесь он таял постепенно, и песок успевал впитать воду. Оттаявшие круги вокруг стволов. Вот в этом кругу приютился вечнозелёный брусничник.

Зябко от ветерка. Наверху звонко, заливисто распевает неизвестная мне пичуга. Наверное, птичий мужчина: так поют, когда невеста найдена, выслушала признание,смутилась и упорхнула, выразив всем этим косвенное женское "да".

Слева от новой дороги, бегущей в Москву, - заболоченное мелколесье, которое тянется до университета и новорусского посёлка. Тепловые трубы, для экономии нахально проложенные поверху, не слишком украшают по-саврасовски нищенский пейзаж: недомерки-берёзы, гарь подожжённой прошлогодней травы, некрасовско-мазаевские островки посреди половодья и тающих снегов. Пара уточек, диких (домашние не летают), вспорхнула и унеслась.

Я свернул на просеку в мелколесье, ведущую к огородам. Молодая берёза, рослая, красивая, лежала срубленной и брошенной. Налетели чайки, клиенты недалёкой свалки, и подняли бестолковый бабий крик. Я стал проваливаться в снег по колено, а вскоре на моём пути разлилась преграда глубиной не 8 допустимых моей экипировкой сантиметров, а все 80. Пришлось вернуться на новую дорогу. Нездешний человек (в Дубне полно иностранцев) догнал меня и спросил дорогу к кладбищу; я, почувствовав восточноевропейский акцент, ответил ему почему-то по-украински; он понял.

Цвела верба, но моя автоматическая камера принципиально не хотела фокусироваться на её мягких, добродушных, пушистых украшениях. Цвела и ольха - мужскими серёжками и женскими шишечками. Кто-то позиционировал себя как ольх и развешивал почти одни серёжки; другая, напротив, украшала себя почти одними шишечками; большинство же испытывали смешанные чувства. В разобранных чувствах пребывал и я: то свет не тот, то фон. Так и не снял цветущую ольху.

От новой дороги влево - ветка к огородам, а там - фазенда моей любимой, Ларисы. Наведаюсь! Ключ - в условленном месте; замок на калитке открылся. На большей части угодий - снег, а вот цветочная грядка оттаяла. Среди полуживых лопушистых листьев на самой земле - очень симпатичные синие цветочки, а рядом - весёленький вечнозелёный кустик. Весна!

Теперь можно и на автобус, к университету. Справа, за улучшенным забором и улучшенными постройками, жгут садовый сор, и остро пахнет дымом отечества. Дорога уныла и непролазна. Я, будучи президентом, раздал бы всем землевладельцам бесплатно по легковушке с обязательством каждому построить по кусочку дороги к своему землевладению - и, уверен, за пару лет Россия перестала бы быть бездорожной. Остались бы дураки... на их счёт идей у меня пока нет.

В университете, похоже, олимпиада: на остановке полно молодого народу. Хорошо смотрится девушка в юбке (остальные - в джинсах), у которой эффектные ножни, а ещё лучше - восточная красавица, у которой эффектные губки. Не смотрится побоище на противоположной стороне улицы, где свалены изрезанные в куски росшие там почтенные берёзы. Кому они помешали? Кирпичному новорусскому забору?

Ехать мне недолго, минут семь. Схожу у котельной. Вежливая девушка впереди, уступая место бабуле, привстаёт, обнажая талию и окорочка. Весна!

2005.04.10.20.40.