Мое имя Танагр. Мужчина в резном кресле передо мной - Д'олоне. Недавно он посулил неплохие деньги в обмен на одну услугу. Сейчас мы как раз обсуждаем детали сделки.
Д'олоне - воитель. Даже сейчас на нем рыцарские латы. Он уже не молод: длинные волосы и шикарные усы тронула седина. Но в крепком теле ни следа дряхлости.
Как и все старики, он презрительно относится к молодым. Именно поэтому я ему не нравлюсь, хоть он это и старается скрыть.
Непростая ситуация сложилась здесь, в Варне. Прежний король умер, прямых наследников не осталось. Претендентов на трон порядочно. Следствие - отсутствие порядка, смута и прочие прелести анархии.
Д'олоне оказался самым удачливым. Сейчас на троне - он. Только другие претенденты не дремлют, баламутя народ: мол, королевской крови в нынешнем правителе нет. И это правда. Ему бы сейчас жениться на какой-нибудь принцессе. Да, вот беда, государи-соседи не спешат отдавать своих дочек неизвестно кому. Выжидают, чем дело кончится. Может быть даже планы завоеваний строят.
Года не прошло, как советники Д'олоне раскопали документ, подробно повествующий о том, как можно породниться с царской семьей. Всего-то и нужно, что разыскать символ династии - посох первого короля Варны, Великого Лорда, основавшего ее.
С момента смерти этого самого Великого прошло уже около двухсот лет, однако с помощью этого посоха можно официально стать его приемным сыном. Более того - даже известно, где этот посох. Или, по крайней мере, где он был двести лет назад. - Его положили в саркофаг к усопшему властелину.
Сложность заключается в том, что похоронили его не в королевской усыпальнице, а в руинах старого дворца, да вдобавок скелетов на охрану королевского покоя призвали. Великий Лорд сам баловался тайным знанием и такие штучки любил. Да и вообще в старину магии не чурались и подобное часто практиковали. Это теперь паладины бродят по белу свету, ведя непримиримую войну с нежитью. А раньше нежить лишний раз не трогали.
Когда вход в усыпальницу вскрыли, там и в самом деле оказались скелеты. Много народу тогда погибло. И Д'олоне пришлось раскошеливаться, объявив награду тому, кто принесет ему посох.
В общем-то, не такая уж и редкость: в разных землях регулярно какой-нибудь бес объявляется, али змей озорничать начинает, или покойники из гробов по ночам встают, и тогда назначается награда. Тут как тут, набегают паладины - воины церкви, наказывают зло, а награду увозят в свой Монастырь.
А вот нынче паладин спустился в склеп и не вернулся. Такое бывает не часто. Именно поэтому я торгуюсь - требую повысить ставку. Я терпеть не могу заниматься коммерческими вопросами. Но кроме меня некому. Мой напарник, который сейчас спит в фургоне, годится на эту роль еще меньше, чем я.
- Ты не похож на паладина, - цедит Д'олоне, скептически меня рассматривая. - Бумага об обучении в Монастыре есть?
- Нет, - я чуть заметно улыбаюсь. - Мы не паладины и никогда не утверждали обратного.
Ему не нравится мое поведение. Он хмурится сильнее:
- И как же вы собираетесь одолеть нежить, не пройдя обучения?
- Это наше дело. Паладины ведь тоже не рассказывают, как, не так ли? - я улыбаюсь шире, но мои глаза остаются холодными.
- И вы хотите получить ту же сумму, что святые воины? Может, вы лучше их? - его раздражение волной окатывает меня.
- Вы платите за работу, а не за звание, так? - Важен результат. Если мы справимся, деньги наши. Если нет - вы ничего не теряете, - и это в самом деле так.
- А с какими тварями вам раньше доводилось иметь дело? - недовольно кривится он.
- Со скелетами доводилось, - уклончиво говорю я. В таких разговорах главное не терять достоинство и знать себе цену. Иначе заплатят гроши. Это я усвоил твердо.
- От тебя воняет мертвечиной, мой пес тебя боится, - приводит Д'олоне новый "убойный" аргумент, буравя меня стальным взглядом.
Мне этот разговор и без того надоел. А теперь он еще будет меня оскорблять! Я ему что, придворный холоп? - Я начинаю закипать:
- И правильно делает, что боится. Паладинская бумага есть и у зеленого новичка, и у опытнейшего воина. А такой аромат - только у тех, кто действительно воюет с нежитью, - мой голос холоден и не сулит ничего хорошего. Самозваный король очень неуютно чувствует себя под моим взглядом и отводит глаза. Придворные за спиной короля испуганно перешептываются.
- А где твой напарник? - после непродолжительного молчания меняет Д'олоне тему.
- В фургоне добро стережет, - я снова улыбаюсь.
- Да вас же народ боится ничуть не меньше, чем нежитей, на которых вы охотитесь! Кто же осмелится вас грабить?! - с каким-то возмущением вспыхивает бывший воитель.
Мне нравится, что он косвенно признал мою компетентность.
- Это паладинов боятся, - грустно усмехаюсь я. - У нас нет божественного огня в глазах и красивых светящихся рун на мече. Не боится нас народ. При этом у нас есть серебро. Так что прецеденты были.
- Мои воины посторожат ваш фургончик. - Веди!
В его голосе я явственно слышу металл. Внутренним чутьем я понимаю - пререкаться бесполезно. Сделка состоится в зависимости от того, понравится ли мой напарник королю или нет. Я бросаю взгляд в окно - все небо затянуто серыми облаками. Ветер рвет густую листву с деревьев. Что ж, погода приличная. Можно и показать...
* * *
Я быстро прохожу мимо недовольно всхрапнувших мулов к нашему фургону. На самом деле это маленькая избушка из тонких бревен на высоких колесах, совсем не похожая на легкие повозки, крытые тентом. Наш дом.
Напарник спит за ширмой, лежа на спине и по привычке скрестив руки на груди.
- Просыпайся, Каз, пошли, - треплю я его за плечо. - Заказчик всенепременно хочет с тобой поздороваться. - И, предвосхищая вопрос напарника, продолжаю: Погода нормальная - пасмурно.
Напарник морщится - не доволен. Не доволен, что его разбудили, не доволен, что нужно идти, не доволен, что я назвал его Казом. На самом деле его зовут Эл-Казадд, хотя это тоже ненастоящее имя. Все равно, для меня оно слишком сложно. Я родился на севере, где все просто и понятно, даже слова. Леший меня задери произносить такие имена.
Он собирается молча: мы оба прекрасно понимаем друг друга. В разговорах нужды нет.
Мулы снова фыркают мне в спину: я не нравлюсь не только псу Д'олоне. За нашей скотиной ухаживает Каз. Правда, он собаке тоже не понравится. Но мул - слишком тупое животное, чтобы бояться Каза. Поэтому мы ездим на мулах, а не на лошадях.
* * *
Я снова стою пред сиятельными очами короля Д'олоне. В этот раз не один. Рядом замер Каз. Я вижу, как глаза короля перебегают от меня к нему и обратно. Сравнивает. Я - очень крепкий, высокий, мускулистый. Длинные белые волосы вьются по плечам. Типичный варвар из северных земель: голубые глаза дополняют картину.
Каз - другой. Спортивная фигура, но не перевешан мускулами, невысок, тонкие черты лица, абсолютно белая кожа, аристократические движения. Он выглядит молодым. По крайней мере, морщин у него нет, но никто не назовет его молокососом: в нем чувствуется зрелость. Глаз не видно - их скрывает плотная черная повязка. Шею и грудь закрывает глухой панцирь. Его сияние весьма красноречиво - настоящее серебро.
Брови Д'олоне ползут вверх:
- Зачем ты надел повязку на глаза? - Ты слепой?
Отвечаю я. Всегда отвечаю я:
- У него кошачье зрение. Он видит в темноте также, как мы днем. Солнце ослепит его.
- Сейчас нет солнца!
- Верно. Его постепенно можно приучить к дневному свету. Но тогда он перестанет также хорошо видеть в темноте. А в нашей работе это очень важно.
Король переводит взгляд на сверкающий панцирь. Открывает рот, но потом молча снова закрывает. Я тоже молчу: и так все понятно.
- Когда приступаете? - бросает Д'олоне отрывисто.
Что ж, значит, Каз ему понравился. Хорошо:
- Когда начинаем? - смотрю на товарища: - Ты готов?
Конечно, он готов спуститься в склеп в любой момент. Я спрашиваю про другое. И он меня понимает, чуть заметно кивая головой. Ага, он уже нашел! Быстро он на этот раз. Тем лучше, потому что время поджимает.
Поворачиваюсь к заказчику:
- Начнем вечером, - и тут же поясняю, видя озадаченное выражение на обветренном лице: - В склепе не важно - день или ночь на улице. И скелеты - не та нежить, которая спит днем или становится сильнее ночью. А мы сами всегда готовы.
Д'олоне недовольно хмурит тронутые сединой брови. Слышу чей-то шепот о мертвом паладине и самоуверенных недоучках. Медленно закипаю - никому не позволено брать под сомнение наш авторитет. Мы знаем, что делаем. Есть у нас причины поторапливаться. Но они - наше личное дело. Людям я даю другое объяснение:
- Через два дня полнолуние. Луна имеет значение. Чем раньше мы начнем, тем лучше. Если, конечно, вы не согласны подождать неделю-две, когда луна пойдет на убыль.
Шепот смолкает. Хорошо иметь дело с дураками - им можно скормить любую байку.
* * *
Я сдергиваю гобелен, закрывающий стену фургона. Вся она увешана разнообразным оружием. Недолго думаю, методично пробегая глазами по тускло сверкающему металлу. Тут не только сталь. Тут и серебро - как же без него в нашем деле? Я не лукавил, когда говорил, что мы опасаемся воровства. Серебряное - это еще не все. В незаметном свертке припрятано и вовсе бесценное сокровище - заговоренный меч из черняви - черного серебра. Про этот поистине волшебный металл остались только легенды. Выплавлять его сейчас не умеет никто. Даже я не знаю, где Эл-Казадд взял этот меч.
Он - для других случаев. Сейчас я выбираю увесистую булаву - тяжелый шар на короткой ручке, утыканный острыми шипами. Скелеты не боятся серебра, их тяжело рубить - лучше крошить. Да и в помещениях особенно не развернешься. На всякий случай все же прихватываю серебряный кинжал. Скелеты-скелетами, но я бы не дожил до сегодняшнего дня, если бы верил всем на слово. Опять-таки, паладин не вернулся. А они - ребята серьезные.
Теперь к сундуку - беру по мелочам пакетики с порошками и пару склянок. Вдруг понадобится распечатать саркофаг или нейтрализовать заклинание? Да и против вурдалаков с упырями хорошо помогает - этих ребят часто в старых склепах встретить можно.
Впрочем, я готовлюсь для страховки, а не для дела. Дело будет делать великий Эл-Казадд - наш главный специалист по нежити. Он, кстати, не берет с собой ничего, кроме глухого шлема к своему панцирю. У него все всегда с собой.
Иногда я ему завидую.
* * *
Тяжелые двери открываются вовнутрь. Входим. Угрюмые стражники тут же с лязгом закрывают за нами створки. Когда склеп вскрыли в первый раз, группа скелетов выскочила наружу и устроила резню. Никто не хочет повторения.
Каз все еще в повязке. Но теперь ее можно снять. Он проходит чуть вперед, осматриваясь. Комната просторна и красиво украшена барельефами. Дальше ведет единственный коридор, но мы знаем, что это только начало. Впереди - целый лабиринт. Усыпальница построена на руинах старого дворца, подземная часть которого полностью уцелела. Зачем Великий Лорд пожелал себе такое место вечного упокоения? Кто выберет старые казематы для преступников вместо богатой усыпальницы? Спустя столетия этого уже никто не помнит. Кроме того, причуды богатых - это их, а не наше дело.
Факелов мы не берем и не зажигаем всяких магических шариков. Я тоже отлично вижу в темноте, хотя и иначе, чем мой напарник. Зрачок у меня сейчас во весь глаз. Если кто увидит - испугается. А в глаза Каза и вовсе лучше не смотреть никогда. Даже мне.
Под ногами - несколько мечей и щиты. Все, что осталось от стражников, вскрывших запечатанные двери. Тел нет. Несколько черных изрубленных скелетов - местные: стражники не даром отдали свои жизни.
Дорогу мы знаем - в архивах сохранился пергамент с Плачем о Великом Лорде - путь до усыпальницы там описан подробно. Совсем скоро мы узнаем, не ошибся ли древний летописец. В любом случае, здесь нам делать нечего. Направляемся к провалу коридора. Каз идет впереди, я с булавой - сзади.
Вдруг один из разбитых скелетов вскакивает с мечом в единственной руке. Инстинктивно блокирую его удар и ответным выпадом разбиваю черный череп в пыль. Моей реакции позавидуют многие. Только все равно плохое начало: противник демонстрирует смекалку - это совсем не радует. Скелеты обычно тупы до безобразия и берут исключительно количеством и выносливостью. Тут - какие-то неправильные скелеты.
Идем дальше. Всюду видны следы нашего предшественника-паладина - тут и там разбитые черные костяки. Видимо, скелетов тут и в самом деле было много. Иногда попадаются другие кости - белые обглоданные.
Воздух звенит от тишины - мы ступаем абсолютно бесшумно. Пока все спокойно. Но я все равно через каждые двадцать шагов бросаю на пол щепоть красного порошка. Ничего опасного, но мы сразу узнаем, если какая-нибудь тварь увяжется за нами.
Пол плавно забирает вниз. Тут висят клочья какого-то зеленоватого тумана, который становится тем гуще, чем глубже мы спускаемся. Это плохо - видимость ухудшается, слышимость тоже.
Пока никого и ничего. Но нет! - Слух у меня отменный - в боковом коридоре раздался слабый шорох. Каз тоже услышал. Мы резво сдаем назад. Я слегка покачиваю булавой, готовый в случае чего защищать тылы, Каз готов встретить угрозу спереди. В его руках зажаты кастеты с серебряными шипами. Любит он когти, а обычное оружие не признает. Ладно: привык так - на здоровье.
Звук повторяется. Из бокового коридора медленно выползает скелет. Нижняя часть отсутствует. Кисти тоже. Паладин явно схалтурил - не добил. Ладно, это сделаем мы. Нет, он, конечно, не опасен. Только нам совсем не нужно, чтобы он волочился за нами и активировал мой порошок.
Ползающее недоразумение тем временем добралось до ноги напарника и попыталось укусить подбитый железом сапог. Каз быстро наклоняется и касается ладонью черного черепа. Искра призрачной жизни тут же оставляет старые кости. Магия их больше не удерживает вместе, и они с легким хрустом осыпаются. Эл-Казадд не паладин, но это совсем не значит, что он им уступает.
Вот и конец нашего пути - входим в ярко освещенный зал. Я смотрю поверх головы своего напарника - в центре полыхает мощное пламя. Колдовской Огонь. Как же, наслышаны. Он не требует дров, не дает дыма и по уверениям летописей горит вечно. Каз даже не прищурился: конечно же, он отлично видит даже при ярком свете, а глаза прячет по другой причине.
Бросаю еще один взгляд на бушующее пламя. - Может, Великий Лорд решил прославить свое имя в веках, сделав из Великой Достопримечательности ночник для своей усыпальницы? - Как знать? Впрочем, сейчас некогда ломать голову над этими вопросами. Порассуждать можно будет и потом, если захочется. Сначала нужно разобраться с кучкующейся здесь нежитью. Зомби. В свежий труп можно с помощью магии вдохнуть псевдожизнь. Труп будет отлично соображать, сохранит все знания и умения, будет слабо восприимчив к обычным средствам борьбы со злом вроде серебра и солнечного света. При этом попадает в полное рабство чужой воле. Свое желание у него только одно - вечный голод, который ненадолго утоляется лишь горячей плотью.
Зомби - это не по моей части. Я вообще не люблю иметь дело с нежитью. Демонические создания или твари из плоти и крови мне в этом плане нравятся больше. Так что пускай Каз с этими разбирается. Впрочем, он уже разобрался. Он снял шлем и внимательно посмотрел на нападающих, и вот уже они готовы служить новому хозяину. Немертвые - они такие. Очень строго соблюдают иерархию. По крайней мере, младшие. А у Каза такая воля - он и сильную нежить может подчинить себе.
Здешние зомби, похоже, в недалеком прошлом - стражники. В связи с этим сразу же возникает вопрос: кто провел обряд призыва мертвых? Уверенно проходим вперед. Зомби с аппетитом поглядывают на меня, клацают зубами и недовольно косятся на Каза. Я не люблю такие минуты - сейчас я полностью во власти своего напарника. Стоит ему только захотеть, и мне не спастись. Только я уверен в нем. У нас обоих было сколько угодно случаев, чтобы убить друг друга. Не единожды мы прикрывали друг друга, спасая от смертельного удара. Он меня, конечно, чаще, чем я его. Но не суть. Более того, у нас общие интересы.
И все равно каждый раз страшно. Тут уж ничего не поделаешь. Остается только не показывать вида, что я и делаю.
А вот и наш паладин - сожран до костей. Мясо сохранилось лишь там, где было надето серебро. Паладинское снаряжение - хорошая добыча. А вот и другой труп со следами обширных ожогов и нашим посохом в костлявых руках. Похоже, Великий Лорд, правитель и колдун собственной персоной. Не спалось ему, видно, в гробу. Похоже, Святой Воин жег его своим святым огнем. И в конце-концов завалил. А на зомби сил уже не хватило. Ему, должно быть, обидно сейчас на небесах: всю грязную работу сделал, мощного колдуна-нежитя одолел, а его самого какие-то зомби на зуб попробовали. И награда вся, возросшая после его смерти, теперь уйдет каким-то проходимцам, палец о палец не ударившим. Жизнь - она такая - любит черные шутки.
* * *
Вновь заскрипела открываемая дверь, и в склеп с интересом заглянули звезды и подозрительные стражники. Понятно, им не по себе, когда всего лишь через стену от них могут бродить неупокоенные, стуча костями.
Вперед выходит капитан стражи. Изо всех сил старается продемонстрировать превосходство. Требует, чтобы мы сдали амуницию паладина, как того предписывают установленные Монастырем законы. - Ну уж нет! Ничего мы не отдадим:
- Мы не видели его тела, - нагло вру я.
- Вы дошли до конца и не встретили его тела? - недоверчиво переспрашивает служивый.
- Точно. Убитые им скелеты попадаются вплоть до самой усыпальницы, а вот его самого нигде нет.
Не верит. Думает. - На лбу пролегли глубокие морщины.
- А вот мы сейчас с ребятами спустимся туда и сами посмотрим, - наконец, находится он.
- Удачи! - снисходительно желаю я. - Только учтите: там еще полно скелетов. А еще там есть ваши бывшие сослуживцы, которые теперь служат новому хозяину, потому что зомби... - и для пущего эффекта добавляю, словно бы про себя: - Голодно им там...
- Вы не убили всю нежить? - недоверчиво спрашивает он. По лицу видно, что он готов взорваться праведным возмущением.
- Именно так, - вкрадчиво говорю я, делая шаг вперед. - От нас требовалось принести посох! - похлопываю по чехлу с посохом: - В договоре не значилось убить ВСЮ нежить, - и я презрительно улыбаюсь кончиками губ.
Капитан колеблется и явно хочет что-то сказать, но потом раздраженно отступает в сторону. Еще бы! Обыскать нас он не может, потому что понятия не имеет, какие вещи у нас свои, а какие - паладина. Да и попробовал бы он это сделать, вмиг позавидовал бы участи зомби! И выслуживаться не перед кем: плевать ему по большому счету на всех святых воинов, вместе взятых, а им - на него.
Даже если придут другие паладины и проведут зачистку склепа, они ничего не найдут - я сбросил изгрызенное тело их собрата в вечное пламя. Ничего не осталось.
Теперь мне можно со спокойной совестью возвращаться в фургон, чтобы утром взять награду и побыстрее исчезнуть из этих мест. Я так и поступлю, а вот Казу предстоит еще одно дельце...
* * *
Тихо поскрипывают большие колеса нашего дома. Погода наладилась - с неба приветливо светит солнце. Только другое светило уже входит в свою силу. Проклятое ночное светило. Я его не вижу, но уже чувствую. Сегодня ночью - полнолуние.
Я сижу на козлах - направляю неспешный ход нашей повозки. Мы едем уже второй день и удалились на приличное расстояние от города.
От мулов ужасно воняет. Я морщусь, но терплю. Каз с вечера намазал их этой пахучей дрянью. Так надо: этот запах надежно отпугнет любого волка.
Каз, как всегда, отсыпается внутри. Все как три дня назад, когда мы въезжали в город, только сейчас в нашей повозке есть еще один человек: молоденькая симпатичная девушка лежит на моей койке, крепко связанная. Всегда молодая, всегда симпатичная. У Эл-Казадда есть вкус. Он всегда выбирает лучшее.
Одна девушка - плата помимо денег, которую мы всегда берем после выполненного дела. Это не обговаривается в контракте. Мы взимаем эту плату тайно.
Она не знает, зачем мы ее похитили. Не знает, кто мы. Тем лучше для нее.
Скоро Каз проснется и приступит. Потом что-то достанется и мне. До утра девушка не доживет. Такая схема у нас работает уже четыре года: примерно раз в месяц умирает одна невинная девушка.
Мне не нравится то, что мы делаем. Я так воспитан. Мне их всегда жаль. Но когда проклятая луна входит в свои права, я не могу себя контролировать. Один раз в месяц.
Каз - другой. Он себя ни в чем не винит: он воспитан иначе. Он может терпеть дольше, много дольше. Только не хочет, да и какой смысл, если не могу я? - Мы ведь крадем одну девушку на двоих. Все равно ее ждет смерть...
Мы отрабатываем их смерти, убивая нежить. Пока удачно.
* * *
Уже поздний вечер. На темнеющем небе зажглись первые огоньки звезд. Лесные пичуги затихли в своих гнездах до утра. Только ветер тревожно шумит среди ветвей. Полная луна уже давно сверлит меня своим белым глазом. Хочется вскинуть голову и завыть по-волчьи от тоски и безысходности. Я еще контролирую себя, но мускулы уже начали непроизвольно подергиваться в предвкушении. Я уже полностью готов и жду лишь, когда Каз выведет девушку и скроется обратно. Он уже начал. Обострившимся слухом я слышу слабый вскрик, слышу чмокающие звуки за деревянной стенкой. От нетерпения я начинаю топтаться на месте. Сажусь, не сводя пытливых глаз со входа. Напарник тоже слышит меня: дышу я громко-громко. Наверное, он даже слышит стук моего сердца - так тяжело оно бухает в груди. Но он не торопится, демоны его задери!
Вот, наконец, открывается дверца. Я вскакиваю, скрежеща зубами. Каз захмелевший, с довольной улыбкой на тонких губах, выводит ее. Она уже не в состоянии сама идти и почти ничего не соображает. Еще бы, такая потеря крови!
Я чувствую: Эл-Казадд посмеивается надо мной. Он знает, что я осуждаю некоторые его взгляды на жизнь, поэтому ему доставляет удовольствие видеть, как я сам преступаю свои же принципы.
Выждав томительную паузу, он толкает ее ко мне. Девушка не успевает даже упасть, как я, взметнувшись черной тенью, уже сжимаю с голодным урчанием свои огромные волчьи зубы на ее шее. Как раз в том месте, где видны две крохотные ранки от клыков Каза.
В такие минуты я не очень разборчив в еде. Сейчас я готов сожрать и столетнего старика, из которого сыплется песок, и грудного младенца, и не почувствую большой разницы. Лишь бы теплая человечина.
Нет, коня или иную живность я бы сейчас тоже с удовольствием задрал. Поэтому наши мулы сейчас далеко в лесу привязаны к дереву, натертые вонючей гадостью. Я к ним и близко не подойду.
А вот Казу ничего не грозит, потому что он - самая настоящая древняя нежить. Такое живые не едят: только демоны или другая нежить.
Мой напарник заботится обо мне. Он мог бы высосать всю кровь из девушки. Я знаю - ему всегда не хватает. Однако он всегда оставляет немного мне, потому что знает: полностью обескровленное мясо не вкусное.
Не надо думать, что он мой хозяин, а я при нем вроде комнатной собачки. Мы самые настоящие товарищи, ведь кроме друг друга у нас никого нет. Странная дружба - так и есть. Живое существо, хоть и оборотень, и нежить-вампир. Удивительные вещи случаются на земле.
* * *
Несколько часов я носился по ночному лесу в поисках волчицы. Такова уж моя природа. Иногда, когда я вскидывал голову, чтобы направить к манящей и таинственной луне свой призыв в надежде на ответ, я видел темный силуэт Эл-Казадда, парящего в вышине. Я знаю - ему тяжело лететь, насосавшись крови. Хочется лечь и, подобно змее, переваривать. Однако он следует за мной, чтобы в случае чего помочь или, если я все-таки найду волчицу, убить ее после того, как я ее оставлю. Сам я не способен убить ту, которую только что любил, но тоже не хочу, чтобы плодились и шатались по лесу новые оборотни.
Нынче мне не повезло. Сегодня я не нашел себе подругу. Некоторая неудовлетворенность, конечно, чувствуется. Но это не беда, это к утру пройдет. Главное - мясо.
Теперь мы с Казом снова в своем фургоне, где царит вечная тьма. Мы оба устали, однако настроение у нас приподнятое. Лично я в такие минуты испытываю к Казу теплое чувство единения и родства. Он тоже необычайно умиротворен и добр. Улыбается. Он все еще под хмельком - его пьянит девственная кровь почище молодого вина. Мы еще долго не уснем: до самых первых петухов он будет вспоминать истории из своей долгой жизни, а я буду слушать.
Эл-Казадд - очень старый. И знает столько, что даст фору любому книжнику. Настоящая находка для летописцев. Я не знаю, откуда он родом и сколько ему лет. Обычно он очень скрытный. Но молодая горячая кровь развязывает ему язык. И тогда он вспоминает империи, сгинувшие тысячу лет назад, и существ, о которых остались лишь предания.
Сегодня он рассказывает про Великого Лорда. Получается, будто бы он знал его лично. Бывает же!
Я слушаю краем уха, занятый своими мыслями. Мне есть, о чем подумать. Хотя бы о том, что Эл-Казадд делает здесь, в этом фургоне. Он ведь не просто вампир. Вампиры бывают разные. Например, люди, которых полностью высосал вампир, на вторую ночь оживают. Это упыри. Если кого вампир только укусил, но он все равно умер, то станет... Их тоже называют упырями, хотя небольшая разница есть. И те, и другие, как правило, живут на кладбище в своих могилах и летать совсем не умеют. Только у первого, пока он еще не воскрес, часть мозга успевает испортиться. Так что простые упыри отличаются определенной тупостью и следами разложения на теле.
Если же человека только укусили, но он не умер, то через какое-то время он переродится в то, что рядовой обыватель называет вурдалаком. Эти уже могут оборачиваться крупной летучей мышью, редко сидят на одном месте и вообще являются достойными противниками, но не могут размножаться человеческим способом.
Есть еще истинные вампиры, про которых знает не каждый. Это те, которые рождены вампирами. Они - старшая нежить. Могут подчинять себе младших неупокоенных. Могут превращаться не в летучую мышь, а в человекоподобное существо с большими кожистыми крыльями за спиной. Отличаются некоторой устойчивостью к серебру и солнечному свету - средствам, убивающим младшую нежить на раз-два-три.
Но есть и еще одна ступенька в этой иерархической лестнице. Иногда истинный вампир бывает отмечен при рождении печатью их вампирского бога.
И это если не учитывать странных порождений болот и тех, кого сделали вампирами с помощью магии. Те и другие, хоть и сосут кровь, но вампирами на самом деле не являются.
Каз - из касты избранных. Его обучали некромантии и готовили к чему-то. К чему? - Я не знаю. Он не рассказывает. Он вообще очень не любит разговоров о своем прошлом. Понятно только, что таких, как он, очень-очень мало. Мы часто убиваем вампиров, но кроме Каза я других таких, если они вообще существуют, не встречал. И это к лучшему. Для меня такой противник слишком опасен. Он может спокойно гулять несолнечным днем. Может смело трогать серебро (хотя после серебряного оружия раны у Каза затягиваются не мгновенно, а заживают долго и мучительно, как у людей). Может пить святую воду, закусывать чесноком и не морщиться. Разве что, глаза от солнца бережет и осиновых кольев боится, но пойди-подберись к нему с колом, когда на нем всегда панцирь!
Признаться, я порой завидую ему. Да, я сильнее и быстрее, мои чувства острее. И регенерация тканей у меня вполне приличная. Но и только. А еще я старею, как все люди. А он - вечный. Я знаю - для меня не найдется местечка на небесах, ведь я злодей и убийца. Мне бы хотелось пожить подольше. Только страшно. Страшно становиться простой нежитью, никогда не видеть солнца, прячась в ночи, и бояться серебра. А еще я совсем не хочу стать рабом своего напарника, как и всякая младшая нежить.
Это не все: совсем не факт, что я воскресну после упыриного укуса. Кто-нибудь когда-нибудь слышал про оборотня-вампира? - Я - нет.
Однажды я попросил Каза укусить простого волка. Он, конечно, все понял. Появилось в его лице что-то снисходительное. Тем не менее, он поморщился, но укусил. Через день волк просто умер. Не воскрес - нет. Я, правда, не совсем волк. Но и не человек.
Однако чем дальше тянешь, тем больше стареешь. Мне уже давно не двадцать. Вечно жить старикашкой - то еще удовольствие. И все же я пока не решился. Страшно.
* * *
На улице уже светло. Каз давно спит, а я все лежу с открытыми глазами, вспоминаю. Я ведь не только про напарника, но и про свое рождение почти ничего не знаю. Матушка моя растила меня в глухой деревушке. Отца, понятно, не было. Пока я маленький был, мою природу было легко скрывать. Луна "нашла" меня не сразу. Я был почти взрослым. Но матушка меня сызмальства готовила, что когда-нибудь мне придется бежать из деревни. Она учила меня разным ремеслам, в деревне вроде бы совсем не нужным. Еще научила в травах разбираться: знахаркой была не из последних. Даже наняла человека, который показал, как обращаться с мечом и посохом. Любила она меня - даже такого, хотя часто тайком плакала.
Это исключение. Не терпят люди промеж себя иных. Как заметят у младенца звериную шерстку - сразу убивают.
Волки - они не такие. Они всех своих малышей любят. Если родится человеческий младенец у волчицы - стая его вырастит и воспитает.
Только такие "лесные" оборотни - они совсем дикие. Говорить не умеют, людей не знают, думают по-волчьи. Поэтому их легко убить.
Я умнее. Как загрыз я свою первую жертву - старуху, что неосмотрительно пошла ночью за водой, так и сбежал.
Далеко ушел из родных краев. Прибился к волчьей стае. Вожаком стал. Еще бы! - Я ведь был крупнее и сильнее любого нормального волка: белая пушистая бестия размером с теленка и клыками длиной в палец, по-человечески хитрая и коварная.
Ни капканы, ни волчьи ямы, ни травленное мясо людям не помогали. Охотники возвращались ни с чем, кому посчастливилось вернуться. Только через несколько лет народу из окрестных деревень надоело наше лиходейство. Объединились они и настоящую облаву устроили. Я один тогда из всей стаи и ушел с парой стрел в боку. Думал - все, отстанут они. И с дуру отлеживаться в пещеру вернулся, где у нас логово было. Глупый был, да и одичал тогда сильно. Людишки-то, конечно, месть затаили.
И вот тогда я и познакомился с Казом. Помню, рассвело уже. Солнышко по-весеннему припекает, снег сошел, но листвы еще нет. Тут он с неба пикирует, глаза рукой закрывает, кожа вся в волдырях от ожогов. Видимо, заприметил пещеру и решил от солнца спрятаться.
Я сначала даже не понял, кто такой, хотя запах странный почувствовал. Я ведь раньше с нежитью никогда не сталкивался.
Только наброситься хотел, а он пустые руки показал и говорит: "Не враг я тебе. Услуга за услугу..." Много чего еще он тогда сказал правильного, но меня быстрее убедило то, что к мечу своему он даже не потянулся.
Дело было в том, что за ним следом паладин гнался. Уж не знаю, как, но почти не отстал он бегом от летящего Каза. И выследил - как-то с воздушного следа не сбился.
Сунулся он в пещеру, и устроили они там тарарам со вспышками и грохотом. А я по уговору снаружи прятался. Ворвался стрелой, набросился сзади на паладина и загрыз. Как Каз объяснил, у святого воина магическая защита от нежити была, а я живой.
А за полдень крестьяне пожаловали с вилами по мою душу. Стали выкуривать из пещеры. Пока дрова рубили, пока костры разводили - вечереть стало. Тут-то и вышел Каз к ним.
С простым железом шансов у загонщиков не было. Простые раны на нем мгновенно затягиваются.
А потом мы таскали тела укушенных им в мою пещеру. Каз мрачно ухмылялся и говорил, что сюрприз селянам хочет сделать, когда эти оживут и в семьи вернутся.
Я тогда еще не знал, как это "оживут" и спорил, что они мне больше нравятся мертвые. Только он настоял.
И той же ночью мы разными дорогами ушли из тех краев навсегда.
У Эл-Казадда, кстати, уже тогда был меч из черного серебра.
А снова мы встретились с ним примерно через год. Он, тогда уже охотник за нежитью, пришел убивать меня и мою новую стаю. Мы узнали друг друга. И Каз предложил мне работать с ним. А ведь мог и убить - за это я ему благодарен.
* * *
Поскрипывают колеса. Наша повозка мелко подрагивает на ухабах. Мы не торопимся. У нас много времени впереди. И клиент примерно известен: в таверне рассказывали, что у их соседей болотные духи стали озорничать. Выходят на караванную тропу и смотрят пристально в глаза путникам. Те, хоть ничего и не видят, однако ориентацию теряют напрочь: просто стоят, пока не умрут от истощения.
Днем этих духов вообще не видно, а вот ночью призрачные силуэты различить можно. Тут-то мы и будем их ловить. Я вроде наживки буду. А Каз, лишь только дух передо мной встанет да перестанет вместе со мной окружающее воспринимать, тут же его развеет. Самому-то Казу эти духи не страшны... А мне придется пережить немало неприятных минут.
Что там такое? - Мое ухо ловит перестук копыт. Кто-то за нами скачет... Точнее, скачут. Торопятся. Это нехорошо. Даже если всадники спешат не по нашу душу, то все равно могут соблазниться с виду легкой наживой. Надо бы разбудить Каза, - с этой мыслью, не слезая с козел, несколько раз пинаю стенку фургона. Напарник спит как раз подо мной.
Точно, всадники. Воины. Причем явно за нами - я узнаю капитана, который встретил нас при выходе из склепа. Что им надо? - Из-за паладина? Из-за пропажи девчонки? - Нас в чем-то подозревают? - Возможно. Я ведь даже не поинтересовался у Каза, кто она. Даже не спросил ее имени. Вполне может оказаться, что он сам не знает. Что ему? - Обрушился с неба, схватили и утащил. А она могла быть, например, дочкой Д'Олоне. Но это в худшем случае.
Ладно, сейчас разберемся. Четверо - совсем не много для нас. И они вроде бы не спешат доставать оружие.
Останавливаются. Кони все в мыле, бока ходят ходуном. Опасливо косятся на меня. Чувствуют зверя.
Я молчу, приготовившись слушать или защищаться.
* * *
Ну, дела. Мы снова едем в Варну. Обычно мы не возвращаемся туда, где уже работали раньше. Вроде бы, опасности нет, но все-таки... Ни к чему это. Только тут случай особый. Вампиры. Нашествие вампиров сразу же после нашего отъезда. Я грешным делом сначала на Каза подумал: вдруг не сдержался и укусил кого? - Только тут же сам понял: так быстро вампиры бы не расплодились.
А вампиры как-то связаны со склепом. Вполне возможно, они как-то связаны и с нами. Капитан, кстати, тоже так думает. Вон какими взглядами сверлит, но молчит: сдерживается. И правильно - лучше ему судьбу не искушать.
Так зачем же мы едем туда? - Нет, не из-за награды. Хотя от нее мы, конечно же, не отказываемся. Просто у нас есть честь. Если мы на самом деле стали причиной появления вампиров, нам это дело и расхлебывать. Ведь мы охотники за нежитью и служим людям.
* * *
Меня удивил Каз. Он вышел в своей черной повязке из фургона и стал отнекиваться. Даже заявил, будто до смерти боится вампиров. А дальше и вовсе сочинять начал. Мол, потому-то он и носит серебряный панцирь, закрывающий шею, что боится. Мол, однажды его вампир уже кусал, так паладины еле выходили.
Капитан вроде даже поверил. Даже какое-то понимание в глазах засветилось, когда Каз явил ему такое человеческое признание. А я чуть не рассмеялся в голос, когда представил, как Эл-Казадда выхаживают паладины.
Потащил я своего напарника в фургон "посоветоваться". Потребовал объяснений, а он молчит. Только ведь все равно понятно, что он что-то знает. Спрашиваю: "Мы виноваты в их появлении?" - "Нет". - "А кто?" - "Не знаю". Помолчали, а потом он буркнул: "Ладно, поехали". И мы поехали.
Вообще-то я не замечал раньше за ним особенной любви к своим собратьям. Нет, речь не идет про упырей с вурдалаками - их он презирает и считает плебеями. Но ведь и старших вампиров нам приходилось убивать. И он убивал: без жалости, но и без злобы. Как и всех других: живых и не живых.
По этой причине я подозреваю, что он сам виновен в том, что сейчас не со своими. Может быть, он совершил что-то запретное. Или, наоборот, чего-то нужного не совершил.
Все это мои домыслы. Я не уверен, что узнаю эту тайну когда-нибудь.
* * *
Мы подъезжаем. Это легко понять по жителям близлежащих деревень: все больше испуганных лиц, все пышнее гроздья чеснока на окнах. Ха, чеснок... Вампиры терпеть не могут чеснок, но голодного вампира он не остановит. Это я не о Казе говорю, а вообще о всех кровососущих, даже самых низших.
Тем не менее, пора будить лежебоку-напарника. Столько спать вредно.
Каз знает, чем можно меня испугать. И иногда этим пользуется. Не со зла, а в силу своего мрачного юмора. Шутит.
Я тоже знаю, как испугать Каза. Я тихо-тихо забираюсь в фургон. Вот он - напарник, спит, руки на груди - все как обычно. Смысл заключается в том, чтобы стукнуть ему по панцирю над сердцем. Уж не знаю, что ему снится в этот момент. Наверное, осиновые колья. Потому что подскакивает он чуть не до потолка. Вот как сейчас. И начинает в сердцах ругаться на своем вампирском языке: я разбираю только свое имя: "Танагр".
Я стою с широкой улыбкой на лице: "Тише, дружок! - Сам виноват!"
Впрочем, я, как и он, своим знанием не злоупотребляю.
* * *
Вампиры... Они появились уже на следующий день, как мы уехали. Как раз после королевской церемонии. Из склепа.
Жители полезли в гробницу грабить, не успели мы оттуда выйти. И наплевать им было на наши страшные предупреждения о недобитой нечисти. Слишком уж заманчиво расписывались сокровища, якобы хранящиеся внутри. Все это привычно и понятно. Понятно также и то, почему стражники пустили кладоискателей внутрь. Даже почему нежить вырвалась наружу: можно построить несколько вполне обоснованных предположений. Или даже узнать точно, поймав и расспросив тех нерадивых стражников, которые теперь вампиры. Только никому это не нужно. Всех интересует другое - откуда вообще взялось столько вампиров? Речь идет о десятках вначале. А теперь и того больше. Откуда такое гнездо? И, самое главное, как от них избавиться?
Сразу же появились слухи один нелепее другого. Народу больше всего нравится тот, согласно которому виноват Д'Олоне со своей церемонией. Сумасшедшие старики в рванье, закатывая глаза, рассказывают падкому до сплетен городскому люду о гневе Великого Лорда и оскверненных душах предков королевской династии.
Конечно, королю все это не нравится. Только поделать он ничего не может, пока в своих домах и на улицах гибнут люди. Д'Олоне хочет избавиться от всей нечисти в пределах своего королевства. Сейчас же нежить хозяйничает прямо у него в столице. Да что там, в столице - прямо во дворце уже был случай нападения на человека.
Не задался у новоиспеченного "истинного" правителя первый день законного правления. Тяжело ему сейчас. За прошедшие несколько дней он заметно постарел. Но больших денег по-прежнему платить не хочет. Торгуется.
Впрочем, он прекрасно понимает, что всего два человека не смогут остановить целую волну нежити. Такая задача нам не ставится. С упырями и вурдалаками он сам разберется. Благо, народ с подобными тварями обращаться умеет - встречаются они нередко. А от нас он хочет, чтобы мы спустились в склеп и попытались разобраться с причиной: откуда эта волна, и что ее гонит. Могу поклясться, что подозревает он бывших претендентов и причины бедствий видит в их коварных происках.
Мы с Казом уверены, что это не так. Только нас это не касается. Нас касается наше задание. Хм, данная формулировка подразумевает, что, несмотря на риск, если мы ничего не найдем, то вообще ничего не получим. Поэтому я тоже торгуюсь.
* * *
Нынче мы выступаем рано утром. И готовимся иначе. Сегодня я пойду с мечом - тем самым, и сумка моя с порошками и склянками будет забита до отказа. А еще на мне сегодня помимо серебряных браслетов строгач - ошейник с шипами - для волка.
Хорошо бы взять что-нибудь метательно-стрелятельное. У нас на оружейной стенке есть маленький паладинский арбалет - как раз для таких случаев. Только серебряных болтов на него не напасешься. И перезаряжать долго. Его мы редко берем. Не сегодня.
Каз, как обычно, кроме своих кастетов ничего другого не взял - он редко сражается предметами. Он не волнуется - хороший признак. Наоборот, когда могучий Эл-Казадд начинает колдовать еще в фургоне - вот вернейший признак больших неприятностей. Так было, когда мы возомнили себя великими воителями и подрядились извести взрослого василиска или когда мы ходили охотиться на действительно серьезных демонов.
Солнце еще не взошло, хотя небо уже светлеет. Свежо, липкие пальцы тумана осторожно ощупывают нас. Каз кутается в просторный черный плащ, лицо прячет в тени капюшона, чтобы никто не заметил его желтых нечеловеческих глаз. Впрочем, он все равно мерзнет - он всегда мерзнет, когда голоден.
В вышине беззвучно промчалась летучая мышь. Простая ли? - Как знать. С учетом недавних событий - вряд ли. Впрочем, даже если это вампир - он нам сейчас не интересен.
На базарной площади, где обычно в это время уже полно народу, и каждый наперебой предлагает свой разношерстный товар, стоит одинокая фигура. Это не наш клиент. Это простой торговец, торгующий амулетами, вязанками чеснока и осиновыми кольями. Он рискует, находясь здесь: вампиры еще не спят.
Пара настороженных глаз ощупывает нас с Казом. Мы подходим перекинуться парой слов и предупредить об опасности. Каз торговцу явно не нравится. Вдруг он бросает в моего напарника чесночной головкой. Хм, у мужика есть чутье! Да только не на того напал!
Каз медленно нагибается, подбирает белый овощ и с хрустом откусывает половину. Торговец расслабляется. Для верности я показываю ему серебряный обруч на запястье.
- Не нужно здесь быть в такое время, петухи еще не кричали в третий раз. Опасно, - говорю я, между делом разглядывай прилавок.
О, бутоны цефеи! Перезрелые, впрочем, сила в них уже не та. Но не буду же я сам бродить по болотам, собирая их? - Сгодятся и эти. Нужно будет купить на обратном пути: водяных подманивать - первейшее дело!
- У меня осиновых кольев - вон сколько! Пусть только сунутся! - самодовольно усмехается торговец.
Я молчу. Осиновый кол, конечно, хорош, когда нужно убить спящего вампира. А живого - пойди-ка проткни! Тут серебро нужно. Впрочем, местные кровопийцы вряд ли соблазнятся насквозь провонявшим чесноком прилавком. Еды вокруг хватает и так.
Ладно, пусть живет, как знает. Мы ему не няньки. Предупредили - и будет. Идем дальше.
Снова черная тень в небе. Бросаю быстрый взгляд ввысь. Это точно не вампир - это припозднившаяся сова спешит в свое лесное дупло.
Из подворотни выскакивает грязная тощая собака. Хочет нас облаять, но, встретившись взглядом со мной, с жалобным воем улепетывает обратно. Я усмехаюсь: то-то хозяева в доме, наверное, перепугались. Думают: вампиры под окнами ходят, лазейку в дом ищут!
Узкая улочка, прихотливо извиваясь, ведет нас дальше: шаги наши гулко отдаются в утренней тишине. Скучающее эхо хватает их и множит среди косых домишек. Кажется, будто идут не двое, а целая толпа. Это плохо: мы не услышим, если кто-то действительно пойдет близко.
До кладбища уже рукой подать - идут последние дома. Вдруг крик. Женский крик в соседнем доме.
Мы не настолько спешим, чтобы пройти мимо: мощным ударом плеча я выношу крепкую дверь. Еще бы - я потяжелее их тощих быков буду, а жира у меня ни грамма.
Низенькая горница - я почти касаюсь головой потолка. Темно - одинокая лучина почти не дает света. Впрочем, мне больше мешают смотреть свисающие с потолка корзинки и веники. Казу легче - он ниже меня на целую голову.
Пока я осматриваюсь, он уже ринулся в бой. Ага, гроб на столе, а в нем сидит синий старик с всклокоченной седой бородой. Можно об заклад биться - упырь. Ну кто же укушенных по-человечески хоронит-то? - Их сжигать надо! Они же, даже если закопать успевают до полного обращения, в гробах немертвые еще долго ворочаются, пока не ссохнутся и даже вылезти могут, если не глубоко!
Одно прикосновение Казовой длани, и упырь становится приличным трупом. Теперь его и похоронить можно, только вряд ли кто осмелится.
В комнате еще трое: молодая женщина, которая кричала, стройный мужчина и младенец в люльке, висящей на крюке. Пара замерла в нелепых позах: женщина с выпученными глазами зажимает рот, муж, весь белый, сцепив руки в замок, стоит столбом.
Мужчина, словно проснувшись, медленно начинает двигаться. Он подносит правую ладонь к лицу, и глаза его округляются. Я снова могу поспорить - там две аккуратные дырки от укуса. Очевидно, так и есть - он с криком кидается к двери. Не торопись, дружок! - я встречаю его кулаком в лицо. Слышен противный треск, и он кулем падает на пол.
Женщина начинает всхлипывать, нелепо разевая рот. Я краем уха выхватываю несколько слов из ее невнятного плача. Ага, значит, думали, своей смертью умер старичок. Это когда нежить в городе лихует! - Ну-ну!.. - Впрочем, это уже не важно.
Подходит Каз. Я деловито беру у печки топор:
- По локоть или по плечо? - спрашиваю его. Причитания женщины переходят в непрекращающийся вой.
- Не торопись, останавливает меня напарник. - Упырь только ожил, да и времени прошло всего-ничего, - при этих словах он достает свои кастеты и всовывает их серебряными шипами в ранки на ладони мужчины. Кожа начинает шкварчать и пузыриться, будто это не холодное серебро, а раскаленное железо. Мужчина, не приходя в сознание, стонет и трясет кудрявой головой, разбрызгивая кровь. Сломанный нос, выбитые передние зубы и сотрясение мозга - вот цена удара моего кулака. Цена жизни.
* * *
Мы уже на кладбище. Уже совсем светло: бояться нечего. Мы идем, а я все вспоминаю укушенного мужчину и голосящую женщину. Как бы поступил я, окажись я на его месте? - Что я стану делать, если меня сегодня укусит вампир? - Пожертвовать рукой?.. Паладины в этом плане грамотнее нас. Говорят, они могут вылечить даже вурдалака. Не упыря - упыри ведь успели умереть до перерождения, а некоторые даже начали разлагаться. Вурдалаки же переродились живыми. Мы не умеем лечить таких. Мои травы бессильны перед этой заразой, а магия Эл-Казза - это колдовство смерти. Он некромант. Он может лечить нежить. А для лечения живых нужна магия Света.
И я принимаю решение: если меня укусят, я заползу в какой-нибудь темный угол в надежде на перерождение. Быть инвалидом - это не для меня.
Подходим. Теперь здесь нет никакой стражи. Тяжелые створки призывно открыты. За ними - тьма. Эта тьма пропахла насквозь вампирами: неприятное местечко: я обнажаю меч. Руны вспыхивают алым под лучами восходящего солнца. Мгновение я любуюсь великолепными изгибами лезвия. На гарде что-то написано. Что - не понять - это мертвый язык.
Каз уже внутри, и я спешу за ним.
У стены скрючился несвежий труп. Мухи его уже нашли, заинтересованно кружась около. Мы помним опыт прошлого раза и рисковать не хотим: я на всякий случай обезглавливаю труп.
С Д'Олоне мы договорились, что пройдем до Колдовского огня и, возможно, немного дальше, чтобы к вечеру вернуться. И тогда еще раз обсудим дальнейшие планы и оплату. А пока знакомые коридоры ждут нас.
* * *
Гонять вампиров в узких коридорах - милое дело. Они не могут обратиться в летучих мышей, а пешком они двигаются, как обычные люди: медленно и с шумом. Двоих упырей мы уже встретили, и Каз их убил. Я пока - лишь сторонний наблюдатель: охраняю тылы, да прислушиваюсь. Сегодня я не сыплю за собой никаких порошков: я разбрызгиваю чесночный экстракт. Вонь стоит ужасная: бедные вампиры!
А вот и первая неприятность: нас увидел истинный вампир. Этого Каз не может убить или поработить на расстоянии: нужен контакт. Плохо то, что он не напал на нас в излюбленной вампирской манере, выпустив клыки и крича: "Х-с-с!", а бросился наутек. Я вижу все это над головой Каза. Вот когда я пожалел, что не взял-таки арбалет! А теперь все гнездо узнает, что тут бродят чужие. И чего ему не спалось в своем уютном гробу, где бы мы его нашли и прикончили?
Каз реагирует быстрее меня - он бросается следом, концентрируя волю. Я, хоть и опоздал на целую секунду, быстро настигаю его - я бегаю быстрее.
Нехорошо это, неправильно - бегать по темным незнакомым коридорам, пропитанным опасностью. А противник слишком далеко, чтобы метать на бегу кинжал.
"Э-эх", - это я, красивым прыжком взмываю к потолку, чтобы приземлиться уже волком. За годы тренировок я научился это делать быстро. Конечно, все равно больно, когда кости выкручивает, и тянутся сухожилия, ну да что тут поделаешь?
Потеряв мгновение, чтобы восстановить ориентацию и выскользнуть из одежды, я возобновляю погоню. Несколько огромных прыжков, и я уже вижу перед своей оскаленной мордой мелькающие пятки. Еще один финальный скачок, и я приземляюсь на спину вампира, подмяв его под себя.
В волчьем обличье во мне центнера три, ему не выбраться. Нужно смотреть только, чтобы он не извернулся и не укусил меня.
Подбегает Каз, но я уже слышу торопливый топот ног впереди: допрос проводить некогда.
Эл-Казадд порабощает разум моей жертвы, а я превращаюсь обратно. Кажется, скрип моих костей разносится по всему подземелью.
Сейчас на мне только строгач - я специально его надеваю на случай превращения. Мою нехитрую одежду, сумку со снадобьями и меч подобрал и принес Каз. Я торопливо защелкиваю на руках браслеты и только потом натягиваю свою тунику. Сначала безопасность, потом приличия.
Топот впереди стихает, удаляясь. Странно.
Мы возвращаемся в главный коридор. Новый раб Эл-Казадда послушно шлепает впереди. Сейчас мы найдем хорошее местечко и допросим его.
* * *
Каз и я - мы сидим в клетках: каждый в своей. Клетки большие, просторные, с прутьями толщиной в запястье, разделены широким проходом. Все, кроме одежды, у нас, понятно, отобрали. Не понятно, зачем вообще оставили в живых. Хотя, если вспомнить всю цепочку недавних событий, можно сделать кое-какие выводы.
Пленник, конечно, выложил Эл-Казадду все, что знал. Ну а тот в свою очередь кое-что перевел мне. Например, откуда здесь взялись вампиры. Эта земля - их. Издавна они жили здесь. Но двести лет назад в эти земли пришел Великий Лорд и почти истребил всех. Остатки он загнал в эти руины. К сожалению, сил додавить их у него не хватило. Поэтому он, будучи сильным магом, просто запечатал входы. И даже после смерти, добровольно став нежитем-личем, не утратил своей ненависти к вампирам.
Вампиры, лишенные крови, не умирают. Они впадают в летаргический сон и медленно усыхают. Двухсот лет не хватило, и когда со смертью Великого Лорда от руки паладина чары на печатях рассеялись, они проснулись. Выходит, по иронии судьбы во всем виноват Воин Света.
С этим знанием мы могли с чистой совестью возвращаться к Д'Олоне. Только Каз узнал что-то еще. Что-то, чего не сказал мне. Только кивнул своим мыслям и настоял на продолжении пути, добавив, что кое-кто здесь срочно нуждается в истинной смерти.
Я не стал расспрашивать, кто и почему, зная, что это бесполезно. Хотя временами скрытность напарника меня просто бесит.
Если бы мы повернули назад, все, возможно, было бы по-другому. Мы же пошли вперед, за уверенной спиной провожатого к своей судьбе.
Нас ждали: в зале с огнем нас встречала целая делегация. Они не прятались и напали на нас не сразу. С их стороны заправляла всем какая-то женщина по имени Велимера. Разумеется, вампирша.
Вначале они с Казом о чем-то разговаривали на своем, вампирском языке, шипя, точно змеи. Причем по тону разговора мне показалось, что ее голос сочится ядом, а Каз злился. На меня вообще внимания не обращали.
Судя по тому, что Каз не презрительно приказывал, а спорил на равных, я понял, что передо мной кто-то из прошлого моего напарника, кто-то из Избранных.
Одно время я даже начал надеяться на мирный исход встречи, как вдруг Каз, вспомнив о моем существовании, незаметно подал мне сигнал опасности.
Начало боя я проморгал. Впрочем, это не было полномасштабное сражение, а стычка между Казом и Велимерой за контроль над нежитью в зале. Упыри только успевали поворачиваться к новым хозяевам. Потом истинные вампиры кинулись в атаку, их встретили я и наш раб.
При виде моего грозного рунного меча нападающие враз утратили весь свой энтузиазм, и тут я допустил ошибку. Понадеявшись на меч, я решил воспользоваться моментом и зарубить нашего главного противника.
Добраться до нее я так и не сумел - сверху на меня упала сеть, и упыри, капая слюной, тут же ринулись в атаку.
Как ни странно, меня не стали кусать, а только вырубили: как взяли Каза, я уже не увидел.
Пришел в себя я уже в клетке. Причем я, в отличие от Каза, в своей клетке был не один. Со мной была заперта миленькая девушка с белой кожей и большими печальными глазами. Стопроцентно живая девушка - это я понял сразу по дивному аромату молодой живой плоти. Они с Казом сидели у самых прутьев своих клеток и молча смотрели друг на друга. Не просто смотрели, а как-то по-особому. Еще одна тайна. Наверняка они разговаривали при встрече, но я, провалявшись без сознания, все пропустил.
Ну, ничего, уж теперь-то я вытрясу все из обоих. И церемониться не буду.