Аннотация: О последствиях деяний. Естественно, с нюансами. P.S. Старый рассказ, обработанный напильником в июле 2024 года )
Бесконечность
Огонёк свечи трепетал в такт неровному биению умирающего сердца. Плотные чёрные занавеси на огромных окнах не пропускали ни единого луча солнца. Там, за стенами, бурлила суматошная жизнь. Простые люди радовались новому дню, свежему ветру и лику светила над облаками. Здесь, в тёмной комнате, всё застыло в напряжённом ожидании, сгустился потусторонний сумрак - безликий и безмолвный.
Король умирал. Властитель обширных земель Антродола и вершитель тысяч судеб безвольно растянулся на измятых простынях, не в силах повести головой, пошевелить руками и ногами. Безграничная власть в эти мгновенья уже ничего не значила. Мысли венценосца, чей рассудок по прихоти высших сил оставался ясным, занимал лишь один вопрос: что дальше? Какое посмертие ждёт его - тирана и завоевателя, цинично отринувшего всякую мораль и жившего лишь по одному правилу: будь сильнейшим и никому не давай забыть о своей силе?
- Ваше величество, - нарушил предсмертное уединение тихий голос жреца Высшего бога, - прибыли сыновья. Они желали бы...
- Пусть пойдут вон, - блёклые губы короля прошептали это едва слышно, но с интонацией, требующей безоговорочного повиновения. - Я не намерен... тратить последние минуты... на безмозглых сопляков.
Служитель, привыкший к манерам монарха, бесстрастно поклонился, хотя в полумраке это движение было почти незаметно, да и в целом уже бессмысленно.
- К вам пожаловал ещё один... человек, - продолжил он тем же тоном, хотя голос дрогнул. - Это Свилл.
Глаза старого короля широко раскрылись, комнату огласил лающе-свистящий смех, непохожий на человеческий. Откуда только взялись силы в почти умерших лёгких?
- Я знал, что придёт. Не мог не прийти, - прошептал умирающий. - Тот, кто столько лет... пытался меня убить. Наконец, сможет насладиться... зрелищем смерти врага. Надеюсь, стража не прикончила?
Жрец скривился:
- Даже не пыталась, Великий король. Вы же знаете, на Свилле заклятье Высшего бога, и способ убить его никому не ведом.
Старик слабо закашлялся и приказал:
- Впустите.
- Но, Великий король, - служитель вскинул тощие руки в отвращающем жесте. - Это сильнейший враг! Единственный, кто представляет серьёзную угрозу. Если Свилл захочет убить вас сейчас...
- ...То окажет услугу. Посмотри на меня. Валяюсь как курица, которой снесли башку... и готовы изжарить. Чего бояться? Свилл преследовал меня всю жизнь. Молча и настойчиво. Да он мне, мать его, ближе, чем... те идиоты, что зовутся сыновьями!
Король снова закашлялся. Или рассмеялся.
Жрец поклонился и вышел, чтобы исполнить волю монарха. Вскоре вернулся. За ним следовал некто, закутанный в длинный плащ цвета засохшей крови. Он ступал неслышно, будто и не человек вовсе, а бесплотная тень скользила над землёй. Грязные полы грубого одеяния мели мраморные плиты, пряча ноги. Длинные широкие рукава скрывали кисти рук, лицо таилось в тенях просторного капюшона. Разглядеть его не мог никто. Никогда. Однако, вот причуда, - глаза были хорошо видны.
Раньше королю было плевать на выражение этих глаз. Но теперь вгляделся в них пристально, насколько ещё позволяли собственные, готовые вот-вот закрыться навеки.
Многое отражалось в этих странных зелёных глазах. Сожаление - вот только о чём? Сочувствие - но кому? Врагу? Страх. Даже паника... Чего, во имя всех богов, может сейчас бояться тот, кого невозможно убить?!
Во взгляде Свилла не было злобной радости, презрения, ненависти - всего, что старый монарх ожидал увидеть. Осознание этого обдало умирающего ледяной волной. Неописуемый ужас передался от безмолвной фигуры королю, судорожно пытающемуся втянуть в лёгкие воздух.
И вдруг случилось то, чего раньше и представить не могли: считавшийся немым заговорил. Лаем старого пса нарушили тишину короткие фразы:
- Остановись, Бааргум! Петли затянуты. Он смотрит, видит. Они кричат, рыдают. Мы кружим. Слепо, бесполезно. Бесконечно!
Последнее слово ударило как меч.
- Моё... имя... - прохрипел король, давно его забывший.
Агония прошла по телу судорожной волной.
- Что... меня... ждёт?
Хрип оборвался. Властитель Антродола умер.
Зыбкая пелена краткого забытья спала. Дух мёртвого короля плыл в густом багровом тумане, где не было верха и низа, дня и ночи, прошлого и будущего.Смутные видения сплетались перед взором бесплотного духа в эфемерные образы - знакомые и неведомые. Вскоре они заполнили всё, стали объёмной сценой, на которую вынужден смотреть единственный зритель.Ему показывали далёкий день, когда будущий самодержец впервые столкнулся с необъяснимой загадкой по имени Свилл.
Мальчику было десять лет от роду, когда прибывшие из-за моря послы Великого Халифата вместе с кучей даров отцу преподнесли кое-что и ему, старшему принцу. Это был прекрасный жеребец из табунов Халифа. Статный, белоснежный, с красивым чёрным пятном на лбу и пепельной гривой. Расшитый золотом чепрак и рассчитанное на маленького всадника седло изумительной работы дополняли природную красоту. Наследник престола слышал, как ахнули все вокруг:
- Скакун, достойный самого короля!
Принцу польстил такой дар. Захотелось опробовать. Забыв поблагодарить послов, он взобрался в седло и начал со всей силы стегать коня, посылая в галоп.
Десять личных стражников принца, головой отвечавших за его безопасность, поспешно вскочили на коней и пустились следом. Король лишь проводил их взглядом и вернулся к разговору с послами.
Мальчик устремился к дальнему лесу, подстёгивая жеребца. Ему кричали вслед: умоляли поостеречься, привыкнуть к незнакомому животному, дать пройтись шагом. Юный Бааргум не слышал, ветер уносил слова. В любом случае, внимать не собирался.
Догнать резвого заморского скакуна было трудно. Он мчал всё быстрее, подхлёстываемый сильными ударами громко смеющегося принца. Мальчик почувствовал неладное, когда впереди показались первые деревья. Попытался успокоить коня, но тот не слушался узды. Вокруг замелькали толстые ветви. Бааргум закричал от страха, пригнулся к седлу и что было сил натянул поводья. Конь вдруг встал на дыбы. Маленький всадник не удержался и выпал из седла. Удар о землю отозвался вспышкой боли. В глазах потемнело...
Когда очнулся, над ним уже хлопотали стражники. Под головой чувствовалось что-то мягкое, лоб был мокрым, в губы упиралась фляга с водой. Мальчик сделал пару глотков и встал, плача от боли.
- Кости целы, мой принц, - тихо сказал десятник, поддерживая его за плечи. - Вам повезло, даже голову не разбили. Простите, виноваты, не уследили.
- Вы ни при чём, - ответил мальчик сквозь слёзы. - Это он сделал! Жалкая тварь!
Дрожащий палец принца указывал на заморского скакуна. В залитых слезами глазах горела ярость.
- Убью! - в тонком детском голосе звучала взрослая злоба.
В этот миг раздались удивлённые возгласы стражников. Бааргум оглянулся и увидел, что к нему приближается вышедшая из чащи фигура в тёмно-красном плаще. Шла она тихо, под ногами не шуршала трава, не трещали сухие ветки.
Воины обнажили мечи и встали между принцем и странным гостем из леса. А тот остановился, глядя из-под капюшона на юного Бааргума, и отрицательно замотал головой. Руки поднялись, незнакомец жестами будто пытался остановить, отвратить от чего-то наследника трона.
- Кто это? Уберите его от меня. Не хочу видеть никаких попрошаек! - прокричал мальчик. В нём клокотали злость и обида, ушибы болели, слёзы ещё застилали глаза.
Бааргум повернулся к коню. В тот же миг странный человек бросился вперёд, пытаясь обойти стражников. Подхватил с земли увесистый камень и швырнул со всех сил. Мальчик не успел ничего понять, десятник заслонил собой. Камень глухо стукнулся о пластины доспеха и отскочил. Воин чуть согнулся, схватившись за живот, но тут же выпрямился. Его широкая спина укрывала маленького принца.
Лесного незнакомца схватили, заломили руки, избили. Попытались сдёрнуть с головы капюшон, но плотная ткань будто приросла. Тогда приставили клинок к горлу.
Гнев вскипел в юном Бааргуме с ещё большей силой. Он не забыл, что хотел сделать. Велел держать скакуна. Четверо стражников поспешили исполнить приказ. Двое потянули за узду, вынуждая жеребца пригнуть голову, другие стреножили его специальной верёвкой. Дрожа от какого-то странного возбуждения, принц выхватил из ножен меч и рубанул склонённую шею. На многое детских сил не хватило - короткий клинок вошёл неглубоко. Конь отчаянно заржал и дёрнулся, но крепкие руки нескольких мужчин надёжно его держали. Принц размахнулся получше и ударил снова. И ещё раз. И ещё. Он рубил долго, злясь из-за того, что животное никак не умрёт. Украшенная золотым орнаментом рукоять дорогого меча стала скользкой от крови. Прокручивалась в руках, и удары выходили абы какие. Рана на сильной шее превратилась в кровавое месиво. Принц выдохся раньше, чем жизнь покинула бьющегося в агонии скакуна.
- Добейте! - бросил запыхавшийся Бааргум и пошёл прочь, даже не взглянув на жеребца, которым совсем недавно восхищался.
Послышался тихий звук вытягиваемого из ножен клинка, уверенный удар, последний всхрап. Дело сделано.
Юному Бааргуму понравилась власть над жизнью и смертью. Сердце прыгало в груди, руки дрожали, по лицу стекали капли горячей конской крови. Губы исказила довольная улыбка.
- Что делать с этим, мой принц?
Бааргум обернулся, отбросил со лба слипшиеся волосы и посмотрел на странного человека в плаще, которого крепко держали стражники.
Приказ казнить чуть не сорвался с губ. Но мальчишка убоялся самостоятельно велеть убить человека. Это всё-таки не животное.
- Накажите его... ну, как там положено за такое... - проговорил он и снова отвернулся.
Вскоре выяснилось, что сталь не берёт этого человека, верёвки рвутся на шее, в огне не горит даже плащ. Когда немого незнакомца притащили в столицу, жрец Высшего бога назвал его Свиллом - по имени мифического бессмертного чудища из древней истории Антродола. Прозвище прижилось. Свилла бросили в подземную темницу и несколько лет надёжно стерегли. Но однажды ему удалось сбежать.
Видение растаяло в багровом тумане, оставив духу мёртвого короля яркие ощущения боли и ужаса, которые испытывал убиваемый жеребец.
Вскоре возникли другие образы.
В тот день Бааргуму исполнилось семнадцать. Принц очень этого ждал. Нет, не дары и пиршества его интересовали. И не девушки из знатных родов, мечтающие обратить на себя внимание будущего монарха. Лишь об одной из них он думал. Но как о части плана, который долго вынашивал. И гордился им, ведь это был первый серьёзный замысел против неугодных людей.
День семнадцатилетия считался вступлением в полный мужской статус. Весь Антродол праздновал день рождения Бааргума. Шептались, что здоровье его отца сильно пошатнулось, и старый король может скоро предстать пред ликом богов. Естественно, многие старались угодить наследнику. А кое-кто, наоборот, стремился упрочить собственное положение в государстве, не согласуя с ним действия. Например, второй сын монарха, что был всего на год младше брата. Вокруг Фаатрима крутилась часть придворных, не снискавших милости старшего принца. Кто знает, о чём они могли сговариваться? Бааргум предпочитал не рисковать понапрасну. Если что-то тревожит, надо от этого избавляться. К тому же, чем не повод показать силу?
Принц знал, что его младший брат явится на празднество в компании главы рода Астумов и его дочки - глупой, но красивой Кьяны. Не иначе древний знатный дом задумал породниться с королевской семьёй, и этой голубоглазой дурочке велено соблазнить юного Фаатрима. Бааргум увидел возможность одним махом усмирить двоих - братца, который может со временем доставить хлопот, и хитрого придворного, затеявшего свою игру за спиною наследника трона.
Бааргум выждал, когда отец уйдёт в свои покои и примет обезболивающий отвар, быстро его усыплявший. Из пиршественного зала, где ломились от яств десятки столов, накрытых в его честь, принц вдруг направился в зал молений. Там жрецы возносили хвалу Высшему богу, что ниспослал Антродолу такого наследного принца.
Придворным не осталось ничего, как последовать за ним. На красных стенах огромного зала играли отсветы жертвенных костров. Десятки младших жрецов сидели на длинных скамьях под узкими окнами и медленно перебирали струны арф. Эта музыка считалась угодной Высшему богу.
Бааргум небрежным кивком поприветствовал старшего жреца и остановился чуть позади него, перед огромной статуей отца всех богов. Пошептав для виду, дал жрецам знак продолжать моления. Обернулся и взглянул на Фаатрима, за руку которого цеплялась белокурая Кьяна Астум.
- Подойди, брат, встань рядом, - с улыбкой произнёс Бааргум.
Ничего не подозревающий Фаатрим шагнул вперёд.
- Вместе с твоей прекрасной спутницей, конечно, - ещё шире улыбнулся старший принц.
Когда они подошли, улыбка вдруг покинула лицо Бааргума. Он в упор уставился на Кьяну и жёстко сказал:
- Не кажется ли тебе, братец, что эта красавица слишком хороша для тебя? Рядом со мной она смотрелась бы гораздо лучше!
По толпе придворных прокатился удивлённый шепоток. Жрецы все как один смолкли. Глава рода Астумов подошёл и встал рядом с дочерью.
- О чём ты, брат? - недоумённо спросил Фаатрим. - Мы... Я и Кьяна... по благословению её отца...
От неожиданности он даже не смог толком подобрать слова.
- А если я хочу её? - в зелёных глазах Бааргума застыла усмешка. - Быть может, наследник престола желает на ней жениться?
Он взглянул на отца Кьяны, который тут же поджал губы и на шаг отступил от Фаатрима. Старший принц загнал его в ловушку: кто же в своём уме будет плести заговоры и делать ставку на младшего, если есть шанс породниться с самим будущим королём?
Капкан для Фаатрима тоже был поставлен. Он мог его избежать, если бы думал головой, а не членом. Но в шестнадцать лет...
- Кьяна моя! - воскликнул младший принц, бросив на притихшую девушку пылающий взор. - Мы любим друг друга! Даже не думай о ней, брат.
Придворные изумлённо ахнули, зашептались. Ритуал карстуса - схватки за благосклонность дамы - имел несколько вариантов окончания: от символичной первой крови до убийства. Заранее это не оговаривалось, решение оставалось за победителем.
Фаатрим опешил, побледнел. Глянул на Кьяну, но та потупила взор. Юный принц понял, что любит она его не настолько, чтобы рисковать головой и просить за него перед яростным Бааргумом. Сторонники, что ранее его поддерживали, тоже отвели глаза. Кому охота вызывать на себя пламя гнева наследника, почти уже короля?
- Ну же, брат, доставай оружие! - вскричал Бааргум.
Его собственный клинок уже плясал перед глазами Фаатрима. Тому ничего не осталось, как вмиг затрясшейся рукой потянуть меч из ножен.
Первый выпад не заставил себя ждать. Бааргум, бравший уроки фехтования у пяти лучших мечников королевства, был быстр как гепард. Острое жало клинка на миг впилось в плечо Фаатрима. Едва-едва. Крови было совсем мало.
Бааргум тут же отскочил, и на губах его заиграла довольная усмешка.
- Ты ничтожен, брат. Антродолу не нужен такой криворукий принц.
Фаатрим гневно закричал. Он наконец поборол страх и кинулся в атаку. Старшего же заботила только защита. Он уклонялся, отбивал клинок брата, кружил вокруг него с издевательским смехом.
Бааргум ждал. Яд, попавший в рану Фаатрима с его клинка, должен был вот-вот начать действовать. Наверное, младший уже почувствовал, как деревенеют мышцы, замедляется реакция. На лице появилось отчаяние. Из глаз покатились слёзы, на закушенной губе выступила кровь. Он всё понял...
- Остановите его! - вскричал юноша не своим голосом. - Он меня отравил!
Куда там! Кто же кинется на выручку младшему принцу против старшего? Всем собственная жизнь дорога. А отца поблизости не было.
Но кое-кто нашёлся.
Двери зала распахнулись, в них спиною вперёд влетел стражник. Видно, получил хороший удар. Перешагнув через него, к Бааргуму направился не кто иной, как Свилл. В неизменном плаще. Со сверкающими из-под капюшона глазами. Он делал отвращающие жесты руками, резко тряс головой, будто призывая Бааргума отказаться от задуманного.
- Взять его! - прокричал принц, не забывая следить за всё ещё опасным клинком младшего брата.
Двое стражников, бросившиеся наперерез Свиллу, пропустили быстрые удары закутанных в тёмно-красную ткань рук. Безмолвный гость вырвал у одного из них копьё и метнул в Бааргума.
Тело принца пылало боевым азартом - только это и помогло ему увернуться. Бааргум ощутил на щеке ветерок от пронёсшегося мимо оружия. В следующий миг ему пришлось парировать слабый, но всё же ощутимый удар Фаатрима. Краем глаза увидел, как на Свилла кучей навалились стражники, придавили к полу.
Прорычав злобное проклятие, Бааргум пронзил брата, глаза которого уже закрывались от жгущего изнутри яда. Клинок глубоко засел в животе юноши. Принц, теперь единственный, упёрся в него ногой и рывком высвободил меч. Сталь окрасилась королевской кровью.
Лишь раз взглянув на судорожно вздрагивающее тело, Бааргум повернулся к Свиллу, которого скрутили и крепко держали.
- Опять этот ублюдок, - раздражённо бросил принц. - Попробуйте его конями разорвать. Или утопить. Не получится - гоните из Антродола, в пустыню. И пусть все следят, чтоб никогда обратно не пробрался.
Протянув меч оруженосцу, чтобы почистил, Бааргум оглянулся на рыдающую Кьяну. И усмехнулся.
На этой глупышке принц, само собой, не женился. Правда, разок посетил её глубокой ночью. Пыталась сопротивляться, но приставленный к горлу нож убедил быть сговорчивее. С тех пор Бааргум больше ни разу не посмотрел в её сторону.
Дух мёртвого короля всё глубже, дальше падал, плыл, летел в невесомом тумане. Терзала нестерпимая боль. Будто в него влили яд, пронзили сталью, предали и убили - неожиданно, ни за что. Душили горькие слёзы невинной девушки. Начинало жечь раскаяние.
Следующая сцена перенесла его на многие годы вперёд.
В тот день вышел указ, запретивший подданным Бааргума произносить это имя. Самодержец и его приближённые опасались, что кто-нибудь может наслать порчу. Среди покорённых народов водились колдуны, якобы на такое способные. Сотням тысяч людей отныне дозволялось упоминать только Великого короля, Властителя или Его величество.
Монарх подул на свою подпись, чтобы высушить чернила, и протянул бумагу главному дворцовому писарю. Тот с поклоном принял документ, аккуратно сложил в папку и достал другой.
- Подготовленный по вашему велению текст, Великий король. Приказ войскам отыскать и уничтожить всех лакшимов, будь то мужчина, женщина или ребёнок.
- Да-да, помню, говорил такое... - раздражённо перебил монарх, опираясь локтями на небольшой стол из красного дерева.
Столик скрипнул, ножки вдавились в сырой после утреннего дождя дёрн. Ныне королю было угодно заниматься государственными делами на свежем воздухе, в лесу, рядом с лагерем своей победоносной армии, только что подавившей очередное восстание лакшимов.
Этот народец и его плодородные земли принесли немало головной боли. В отличие от десятка других стран, покорённых властителем Антродола за годы правления, Лакшимаса не смирилась с поражением. Армия этого маленького княжества была давно разгромлена, бывшего правителя и его отпрысков завоеватель прирезал лично. Но жители раз за разом поднимали восстания, силясь добиться независимости. Мало того, лакшимы, успевшие переселиться в другие провинции, некогда бывшие самостоятельными государствами, пытались и их народы подбить на бунт.
В конце концов, это надоело самодержцу. Он часто повторял:
- Я должен сделать всё для блага Антродола.
И вот писарь подготовил указ. Кое-кто из вельмож пытался уговорить короля смягчить решение. Мол, достаточно будет покарать зачинщиков. Один даже просил не устраивать... Как это?.. Геноцид. Нахватался мудрёных заморских слов! Монарх его быстро заткнул. Без языка о геноциде особо не поболтаешь.
Кончик пера окунулся в золотую чернильницу, король прижал бумагу левой рукой, чтобы не скользила по столу...
Звон стали и резкие крики заставили властителя Антродола отвлечься. Он вскочил, схватившись за рукоять меча.
- Какого хрена?! - вскричал король. И разразился бранью, увидев мечущуюся среди воинов фигуру в плаще цвета засохшей крови.
Неведомо откуда появившийся Свилл успел уже свернуть шеи двоим стражникам, преградившим путь. Ещё трое безуспешно пытались сразить его мечами.
Его послушались. Воины отступили, вытянув клинки в сторону противника. Свилл замер, глядя на монарха. Тот в свою очередь рассматривал давнего врага, которого не видел много лет. Проведённые в пустыне годы не оставили заметного следа. Даже плащ не истрепался. Всё та же осанка, те же глаза, сверкающие из-под капюшона.
Человек ли он вообще? Никто не смог ответить. Старший жрец лишь предположил, что на Свилле заклятие кого-то из богов. Король рассмеялся ему в лицо и назвал идиотом. Стоило ли озвучивать эту очевидную истину?
Властитель Антродола кинул взгляд на валяющихся под ногами Свилла убитых, хмыкнул, потом посмотрел на него:
- Ну, чего от меня хочешь на этот раз? Снова попытаешься прикончить?
Свилл замахал руками. Голова в капюшоне качалась из стороны в сторону.
- "Нет", - перевёл король. - Что ты отрицаешь? Не понимаю.
Свилл вытянул руки в сторону лежащей на столике бумаги и ещё сильнее замотал головой.
- Указ? - вскинул брови монарх. - Не подписывать? Ты что, убогий, в мою политику вздумал лезть? Может, тебе ещё корону подарить?
Он захохотал, воины и придворные с готовностью подхватили.
- Всё, надоел, с глаз долой, - сказал король, отсмеявшись. - Схватите его и засуньте в клетку. Да закуйте в железо так, чтобы и дюжина коней не могла сдвинуть с места. А сверху засыпьте землёй. Да что угодно ещё придумайте, только чтобы я это чучело больше не видел!
Свилл бросился вперёд так стремительно, что почти все прозевали. Он схватил меч убитого воина и прыгнул к монарху. Тот узнал один из опасных замахов, который сам любил. Но годы сидения на троне и солидный живот не совсем задушили былые навыки фехтовальщика. Отскочив, он выхватил свой клинок, парировал и контратаковал. Лезвие прошлось по тёмно-красному плащу, но не причинило вреда.
Опомнившиеся воины набросились на Свилла сзади, повалили, отобрали меч. Связали и увели.
Тяжело дышащий король вновь расхохотался, грязно обругал своих защитников, вернул клинок в ножны и взялся за перо.
Указ был подписан. Народ лакшимов истребили.
Дух короля рвала в клочьяагония десятков тысяч детей, женщин, мужчин, которых рубили, пронзали, сжигали, топили... Сколько это длилось- минуту, час, сотню лет - он не знал, ибо не существовало времени в окутавшем его багровом тумане.
Сцены из прошлого закончились. Но мёртвый самодержец вспоминал Свилла. Клетка и цепи, конечно же, не удержали его. Ни в тот раз, ни в последующие. Немая фигура в длинном плаще являлась к королю часто - вкаждый год правления. Но больше не трясла головой и руками. Лишь пыталась убить. Раз за разом.
Внезапно боль ушла. Золотистое сияние плеснуло отовсюду, сжигая багровый туман. И угасло. Дух короля будто обрёл вес и плоть. Ноги почувствовали твёрдую опору.
Бааргум огляделся. Вокруг простиралось ровное как стол поле. Землю укрывал ковёр высоких трав, неслышно колышущихся под лёгким ветром. Каждая травинка сияла изнутри серебристым светом, отражающимся в бездонном небе.
От горизонта кто-то шёл, не касаясь ничего сущего.
Из глаз Бааргума потекли слёзы. Ноги подкосились, он рухнул на колени и уронил голову на грудь. Бывший монарх знал, кто это. Никогда раньше не видел, но почувствовал.
Бааргум хотел поднять взгляд, посмотреть на Него. Но понял, что не может. Разуму человека не дано вместить этот образ.
Он остановился перед мёртвым королём. Сквозь пелену слёз Бааргум, склонивший голову ещё ниже, мог видеть только Его стопы. Но даже их не смог бы описать словами.
Послышался голос. Не мужской, не женский, не юный, не старый. Возможно, так могли бы звучать лучи солнца, играющие в густой зелёной листве. Или лунный свет, лежащий серебряной дорожкой на мелких волнах. А может, это был лишь крик тишины, колебания пустоты...
- Ты знаешь, кто я.
- Д-да, - выдавил из себя Бааргум, зная, что обязан ответить, хотя вопроса не было. - Высший бог.
- Ты знаешь, зачем сюда явился.
- Да, - отозвался коленопреклонённый, ибо тотчас понял. - Мне уготовано особое посмертие.
- Ты вспомнил, как жил.
- Да. Я творил... ужасные вещи. А Свилл всегда пытался этого не допустить.
Мёртвому королю показалось, что Высший бог вздохнул.
- Свилл послан тебя остановить, - подтвердил Он. - Изменить. Приходил в те моменты, когда искажения твоей личности становились необратимыми. Всё можно было изменить до того, как ты перешагивал очередную черту. Достаточно понять. Услышать его безмолвный крик. Но всё бесполезно. Он - нем, ты - глух. Эгоцентризм - безграничная глухота и слепота.
- О бог, будет ли мне дан новый шанс? Я мог бы всё исправить! Изменить!
- Будет, - бесстрастно ответил голос. - Но не такой, как думаешь.
Мёртвый король вдруг увидел, как его плоть чернеет и сморщивается. Кожа на руках покрылась чем-то толстым и плотным, похожим на кору старого дерева.
- Смотри, - повелел Высший бог.
Бааргум словно с высоты увидел собственное бездыханное тело, по-прежнему лежащее на смятых простынях в затхлой комнате с единственной свечой. Жрец нараспев произносил последнее моление. Дверь открылась, вошли трое принцев. Взглянув на лица сыновей, бесплотный дух узрел отнюдь не скорбь.
Второй принц взглянул на брата, молча положил ладонь на рукоять висящего на поясе кинжала и криво усмехнулся.
А в дальнем углу стоял всеми забытый Свилл. Его зелёные глаза казались такими близкими. Почти родными.
Видение исчезло. Снова послышался голос бога.
- Свиллу было позволено сказать только последние фразы. Теперь ты их понял.
- Да, - ответ прозвучал еле слышно.
- Твоё посмертие - твоё же наказание, - вынес приговор Высший бог. - Новый шанс - увидеть себя со стороны и попытаться изменить.
Бааргум узрел, как поверх его омертвевшей кожи проступает плотная ткань цвета засохшей крови. Вспомнил о Свилле, оставшемся там, внизу.
- Что будет с моим... врагом? - спросил он немеющим языком.
- Умрёт через пару мгновений.
- Что ждёт его после смерти?
- Он вновь будет рождён твоей матерью в прошлом. Без памяти о жизни Свилла. Его нарекут Бааргумом и возрадуются появлению наследного принца Антродола. Проживёт твою жизнь, а ты, Свилл, будешь пытаться его остановить.
Гримаса страха навеки исказила черты мёртвого короля. Зелёные глаза наполнило сияние ужаса, сожаления, сочувствия...
- Сколько раз это уже происходило? - прохрипел Свилл.
Высший бог бесстрастно проговорил:
- Два. Три. Десять тысяч. Не считал. Мне всё едино.
Свилл увидел, как его тело полностью укрыл длинный плащ, почувствовал, как голову охватил капюшон.
- И так будет до бесконечности? - спросил он быстро, пока уста ещё не сомкнула печать безмолвия.