Уоттс Питер : другие произведения.

Фракталы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Фракталы
  
   Или: Рейган пообещал Горбачеву помощь в борьбе с космическими пришельцами
  
   Питер Уоттс
  
   Перевод Manulyonok, 2022
  
   Нарушение границы частного владения? Нарушение границы частного владения? Вот наглый косоглазый мерзкий инородец, да я здесь раньше жил!
  
   ***
  
   Как же долго я хотел это сделать? Сколько же лет я их ненавидел, мечтал о том, как своими кулаками расквашу их морды, превращу их во что-то еще менее человекообразное. Не могу вспомнить. Ярость со мной постоянно. Ярость всегда была со мной. И всегда была бессильна, до этого момента. Чувствую, как где-то вдали в костяшках пальцев пульсирует боль, она будто почетная награда.
  
   Холодно.
  
   Приступ злобы прошел, потонул в грязи и темных кучах хлама и строительного мусора вокруг меня. Я с трудом могу сконцентрироваться на окружающих предметах. Их форма постоянно меняется, угловатые громоздкие монстры скользят со всех сторон. Только вывеска перед парковкой, вывеска, на которую он продолжает указывать, отказывается двигаться с места.
  
   Я с трудом могу разглядеть его в темноте. Он всего в нескольких метрах от меня, но тени так темны, а он совершенно неподвижен. А вдруг я его убил? Вдруг...
  
   Вот. Он немного сдвигается. Все нормально, я его не убил, он жив...
  
   Пока. А вдруг он умрет здесь в грязи?
  
   (Ну и что с того? Там, откуда он явился, еще много таких). Нет. Я не это имел в виду. Не могу поверить в то, что я сделал, ну то есть, что если я, что если он умрет здесь, что если...
  
   А если он останется в живых и опознает меня?
  
   Два шага вперед. Еще два. Ладно, он был вот здесь, когда увидел меня, и потом он отступил вон туда и начал вопить...
  
   Он не мог рассмотреть моего лица. Даже когда он подошел ближе, было так темно, что он мог увидеть только мой силуэт, а потом он оказался прямо напротив меня и...
  
   Я смогу выпутаться. Я смогу выпутаться. О, Господи Иисусе, не могу поверить, что я это сделал...
  
   Ладно. В конце концов, это стройплощадка. Моя машина оставит в грязи всего один след из нескольких сотен. А ближайший дом находится в квартале отсюда, эта часть дороги не освещается. На мое счастье, свидетелей нет.
  
   Машина плавно набирает ход, ни одного мгновения нерешительности. Я еду по направлению к городу.
  
   Произошло так, как будто я спланировал все это заранее. Ощущаю себя так, как будто репетировал это всю жизнь. Меня отпустило. Какое же это облегчение - перестать злиться, расслабить стиснутые челюсти, почувствовать, как в животе ослабевает тугой комок напряжения. Как бы то ни было, я свободен. Не слишком счастлив. Но, в конце концов, я действовал по велению сердца, и, как ни странно, в итоге я успокоился.
  
   (А вдруг он там умрет?)
  
   Я остановлюсь у ближайшей телефонной будки. Скорая помощь ведь отвечает на анонимные звонки, правда? Между тем я должен быть аккуратным и держать ноги на коврике. Просто на всякий случай. Когда я вернусь домой, Джоан, возможно, еще не ляжет спать. Я остановлюсь на бензозаправке и всё отмою до приезда домой.
  
   ***
  
   Симпатичный вид за окном, симпатичный пейзаж. Я всегда любил лес, но никогда раньше я не видел столько белок, оленей и птиц, скопившихся на таком маленьком пространстве. Но, на минуточку, кто я такой, чтобы ставить под сомнение реалистичность картинки, я смотрю на джунгли с высоты двадцати этажей над Робсон стрит, так зачем же беспокоиться о мелочах? К тому же, это больше не джунгли. Это альпийские луга. Она дотрагивается до кнопки на подоконнике и весь мир изменяется.
  
   Я хожу по комнате; камни и вересковая пустошь, появившись в поле зрения, пересекают окно и исчезают из вида c другой стороны. Я подхожу ближе, и зона обзора расширяется. Прижавшись носом к стеклу, я могу получить трехмерное изображение с углом обзора 180 градусов в любом направлении. Прямо за окном изображение цветочного буйства расплывается от нежданного ветерка.
  
   А теперь она дотрагивается до выключателя, и мир исчезает, окна здесь больше нет, остался только плоский серый экран и фальшивый подоконник.
  
   - Невероятно, - говорю я со сдержанным удивлением.
  
   Она не может скрыть нотки торжества в голосе. - Это и в самом деле прорыв. Есть и другие мониторы такого типа, но вы почувствуете разницу.
  
   - Но как вы это делаете? Это что какое-то 3D видео или что-то в этом роде?
  
   Ее улыбка становится шире. - Ничего похожего. Мы используем фракталы.
  
   - Фракталы.
  
   - Ну знаете, такие узоры на календарях и рекламных баннерах в интернете, от которых рябит в глазах.
  
   Верно. Что-то из области теории хаоса. - Но что они собственно такое...
  
   Она смеется. - По правде сказать, я просто занимаюсь показом этой штуки. У нас есть один парень в университете, который помогает нам с программным обеспечением, он мог бы рассказать Вам подробней. Если Вы считаете, что это будет интересно вашим читателям.
  
   - Мне самому интересно. И если я не смогу и их заинтересовать, то какой же я журналист, правда?
  
   - Хорошо, тогда давайте я скажу Вам, как его зовут, - говорит она. - Я предупрежу его, чтобы он Вас ждал. Он, вероятно, сможет организовать что-нибудь на следующей неделе.
  
   Она быстро пишет имя на обороте своей визитки и передает ее мне.
  
   На карточке написано "Рой Чунг". Я чувствую, как у меня на секунду сдавливает горло.
  
   - И последний вопрос, - говорю я ей. - Кто же сможет себе позволить такую роскошь?
  
   - Розничная цена базовых моделей будет около тридцати тысяч, - говорит она мне. - Многие компании хотят повесить такой монитор у себя в холле и так далее. И мы также надеемся продавать их частным лицам с высокими доходами.
  
   - Если такие еще остались.
  
   - На самом деле, Вы удивитесь. С тех пор как начался наплыв иммигрантов из Гонконга, количество людей, которые могут себе позволить продукт такого типа, резко возросло.
  
   Бедняги. Вы никогда не проводили собственное исследование рынка, правда? Иначе вы бы точно знали, чтС ваши богатенькие клиенты думают о природе. Для них это всего лишь разновидность абстрактного искусства. Похоже, во всем Гонконге не осталось ни одной травинки. Большая часть этих людей не узнали бы дерево, если бы оно проросло через окно в их пентхаус и начало бы разбрызгивать кислород по стенам.
  
   А впрочем, не имеет значения. Через несколько лет мы все будем такими.
  
   ***
  
   - Служба скорой помощи.
  
   - Ээ, да. Я хотел бы узнать, есть ли у вас, поступал ли к вам пострадавший от разбойного нападения за последние несколько дней.
  
   - Простите, сэр, Вы должны дать более точную информацию. Пострадавший от разбойного нападения?
  
   - Да, эмм, поступал ли кто-то с повреждениями головы, азиат...
  
   - А почему Вы спрашиваете? - В голосе неожиданно появляются резкие нотки. - Вам что-то известно о незарегистрированном нападении?
  
   - Эмм... - Повесь трубку, идиот! Так ты ничего не добьешься!
  
   - На самом деле, оно должно быть зарегистрировано, они грузили его в машину скорой помощи. Он скверно выглядел, я просто хотел узнать, как у него дела.
  
   Да. Правильно. Очень правдоподобно.
  
   - Понимаю. А где это произошло?
  
   - Северный Ванкувер. Где-то в районе, хм..., Камберлэнда, наверно.
  
   - И, полагаю, Вы вряд ли знаете имя пострадавшего?
  
   - О, нет, я же сказал, что просто видел, как его увозили, я просто хотел узнать...
  
   - Это очень великодушно в Вашей стороны, сэр, - говорит она. - Но мы не можем предоставлять такую информацию никому, кроме членов семьи...
  
   Господи Боже, леди, я просто хочу узнать, как он себя чувствует, ради всего святого, я не собираюсь похищать сведения, составляющие гостайну. - Я понимаю, но...
  
   - И в любом случае, никто, подходящий под Ваше описание, в нашу больницу не поступал. Камберленд, Вы сказали?
  
   Может, они отслеживают звонок. В этом есть смысл, может, на телефонных линиях скорой помощи установлены стационарные регистраторы, бьюсь об заклад, что куча людей поступает так же, как я, бьюсь об заклад...
  
   - Сэр? Вы сказали Камберленд?
  
   Я вешаю трубку.
   ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   1 Камберленд - объединенный сельский муниципалитет в Британской Колумбии, Канада (здесь и далее в сносках примечания переводчика).
   ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   ***
  
   Джоан шевелится, когда я проскальзываю в темную спальню. - В новостях ничего интересного не передают?
  
   - Ничего. - В любом случае никаких сообщений о нападении неизвестных на северном побережье. Это, пожалуй, к лучшему. Разве обнаруженный труп не заслужил бы, как минимум, упоминания?
  
   Я медленно прохожу по спальне и забираюсь в кровать. - Ох, Индейцы Масквимы собираются устроить эту массовую демонстрацию по поводу своих прав на землю. Перекрывать дороги и все такое. - Я прижимаюсь к спине Джоан. - Они, наверно, нас ненавидят, - говорю я ей в затылок.
  
   Она поворачивается ко мне лицом. - Кто? Масквимы?
  
   - Наверняка. Я бы ненавидел.
  
   Она хмыкает. - Не обижайся, дорогой, но я бы очень забеспокоилась, если бы слишком много других людей стали думать так же, как ты.
  
   Я уже научился воспринимать такие замечания как комплименты, хотя в подавляющем большинстве случаев они никакой похвалы в мой адрес не подразумевают. - Но разве то, что у тебя украли и твой дом, и твою культуру, не достаточно веская причина для ненависти? Тогда я уж и не знаю, что может быть такой причиной. - Я затихаю на минуту, и все-таки решаюсь продолжить. - Интересно, не превращаются ли они от этого в расистов.
  
   - Ох. Постыдился бы. - Она грозит мне пальцем, который я едва могу рассмотреть в темноте. - Жертв расизма вряд ли можно обвинить в расизме. Ну и ну, нужно самому быть расистом, чтобы даже думать о таких вещах. Подожди, я сейчас позвоню в Комиссию по правам человека. - Вместо этого она целует меня. - По правде сказать, я слишком устала. Ограничусь предупреждением. Спокойной ночи. - Она поворачивается ко мне спиной.
  
   Но я не хочу спать, пока. Есть вещи, которые я должен произнести вслух, вещи, сама мысль о которых вызывает во мне вкрадчивый перманентный ужас. Я не люблю ничего скрывать от Джоан.
  
   Но я не могу рассказать ей. Это могло бы все разрушить. Сколько бы я мог поставить на надежду, что она дарует мне прощение?
  
   - Я сегодня видел граффити на Денмане2, - пробую я свой голос. - Там было написано "Белые, прочь из Ванкувера. Теперь Канада для азиатов".
  
   Ее спина слегка двигается в такт дыханию. Она бормочет что-то в подушку.
  
   Я спрашиваю:
  
   - Что ты сказала?
  
   - Я сказала, что кругом полно придурков. Спи.
  
   - Может, и правда.
  
   Она издает горестный стон, сознавая свое поражение: если она хочет заснуть сегодня ночью, ей придется меня выслушать. - Что "правда"? - вздыхает она.
  
   - Может, нам всем вместе здесь не уместиться. Я сегодня ехал на автобусе, он был набит всеми этими китайцами, и я не мог понять ни одного слова из того, что они говорят.
  
   - Не обращай внимания. Вряд ли они говорили с тобой.
  
   Нет, хочу я сказать, они не должны. Мы не имеем для них значения. Наши старомодные ценности и эстетику так же легко купить, как и Северное побережье. Разве я не имею права бояться этого? Почему нам нельзя дорожить своим образом жизни без того, чтобы прослыть расистами? Неужели нам не позволено даже...
  
   ... выбить дух из этих уродов голыми руками -
  
   Здесь есть что-то еще.
  
   И это что-то лежит между нами в темноте, и его невозможно увидеть; если Джоанн повернется на другой бок прямо сейчас, то увидит не больше чем я, но каким-то образом я знаю, что оно смотрит прямо на меня и ухмыляется...
  
   Джоанн, не говоря ни слова, садится. Как будто мои неосторожные мысли подействовали на нее. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, она наклоняется прямо через ту тварь между нами, не встречая никакого сопротивления, ее лицо прорывается прямо сквозь эту невидимую ухмылку и заменяет ее на свою собственную.
  
   - Если бы ты не жил с чернокожей женщиной, говорит она с тягучим выговором Тетушки Джемаймы3, - я бы сказала, что ты в натуре расистский беложопый сукин сын. Она щипает меня за нос. - А так, я думаю, тебе просто нужно хорошенько выспаться. Она снова ложится и устраивается на кровати, изящно расположив руку у меня на груди.
  
   Мы снова одни. В соседней комнате Шон покашливает во сне.
  
   Костяшки пальцев у меня саднит от смутного воспоминания.
  
   Я задаюсь вопросом, а была ли у него семья.
  
   Кто бы ты ни был. Мне...
  
   Жаль.
  
   ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   2 Остров Денман - один из островов в Британской Колумбии, Канада.
   3 Тетя Джемайма (Aunt Jemima) - торговая марка смеси для блинчиков, сиропа и других продуктов для завтрака. Включает в себя изображение улыбающейся чернокожей женщины. Является одним из самых узнаваемых брендов в истории США.
   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
   ***
  
   Время моей встречи с Роем Чунгом приближается. Я уже два часа брожу по улицам в центре, наблюдая за утренними пробками, застывшими под моросящим дождеснегом. Я пересчитываю оккупантов. Они спешат мимо нас, между нас, но не вместе с нами, они опускают головы, прячась от промозглости этого чуждого им климата. Иногда они переговариваются друг с другом по Нимбус 84. Иногда они даже говорят на нашем языке. Но чаще всего они вообще не разговаривают.
  
   Они никогда не смотрят на меня.
  
   У меня не всегда были такие мысли. Я в этом почти уверен. Было время, когда мы все были просто людьми и я точно знал, на что похож расизм: он ехал на пикапе форд с оружейным упором за задним стеклом. Он бросал пивные бутылки из окон на светофорах, и он не размышлял; он бормотал что-то нечленораздельное.
  
   Но теперь статистика и ксенофобия играют на одной стороне. Каждый день приземляются самолеты, и равновесие все больше нарушается. Здание азиатского богатства и процветания растет вокруг нас, незаметно передаваясь из банка в банк, рикошетом отражаясь от космических спутников высоко над Тихим океаном.
  
   Зарывая нас в землю. И как тут не испугаться? Весь мой мир кренится на восток.
  
   Но никто не учил меня такой ненависти. Она пришла сама.
  
   Наверно, примерно так же чувствуешь себя, когда обнаружишь, что ты оборотень?
  
   ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   4 Флай Нимбус 8 (Fly Nimbus 8) - модель смартфона.
   ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
   ***
  
   В офисе у Роя Чунга на стене висит плакат, посвященный Международной Конференции по Компьютерной Графике 1995 года. Под ним радиоприемник транслирует кантри и саундтреки из вестернов. Его почти совсем закрывает громадный, роскошный папоротник в подвесном кашпо. Каждый раз, когда я покупаю одно из этих проклятых растений, оно погибает уже через неделю.
  
   Его стол едва видно из-под множества распечаток и самого большого цветного монитора, какой я когда-либо видел. На экране вращается спиральная галактика. Кажется, что она состоит из переливающихся мыльных пузырей, соединенных с невообразимой точностью.
  
   - Это фрактал, - говорит Чунг. - Красиво, правда?
  
   Он говорит совершенно без акцента. Его речь звучит так же, как моя.
  
   Чунг садится за клавиатуру. - Смотрите внимательно. Я увеличиваю изображение, так что теперь мы видим только один из этих узлов. Одну звезду из всей галактики, если хотите.
  
   Изображение расплывается, а потом опять приобретает четкость. На экране вращается спиральная галактика.
  
   -Это то же самое изображение, - говорю я.
  
   - Не совсем. Есть некоторые отличия, но в целом очень похоже. Кроме того, как я уже сказал, мы видим только одну звезду из всей галактики.
  
   - Но это же целая...
  
   - Теперь давайте увеличим какую-нибудь звезду в этой галактике.
  
   На экране вращается спиральная галактика.
  
   Что-то щелкает. - Не это ли называется бесконечной регрессией?
  
   Он кивает. - Фактически, для того есть термин "масштабная инвариантность5". Вы можете смотреть на эту штуковину в микроскоп или в телескоп, без разницы; при любом масштабе структура будет та же.
  
   - Так при каком же масштабе мы получаем эти пейзажи? - В моем голосе нет ни капли напряжения. Я даже улыбаюсь.
  
   - При любом. Этот фрактал порождается очень простым уравнением. Фокус в том, что он снова и снова повторяет себя. Использует результат одной итерации как входные данные для следующей. Вам вообще не нужно сохранять изображение целиком. Вы просто сохраняете несколько уравнений и даете компьютеру возможность рисовать картинку шаг за шагом. И получаете невероятно четкий результат, который не требует почти никакого объема памяти.
  
   - То есть Вы говорите, что можете воспроизводить природу на экране с помощью пары-тройки простых уравнений?
  
   - Нет. Я говорю, что природа - это и есть пара тройка простых уравнений.
  
   - Докажите, - говорю я, все еще улыбаясь. На мгновение я вижу его окруженным темнотой, руки вскинуты вверх в тщетной попытке защититься от справедливой кары, на лице кровь и следы ударов.
  
   Я трясу головой, чтобы прогнать видение. Оно не желает исчезать.
  
   - ... форму дерева, - говорит он. - Ствол разделяется на ветви. Потом ветви разделяются на ветки помельче. Потом те разделяются на веточки. И при любом масштабе алгоритм тот же самый.
  
   Я представляю дерево. Оно не кажется мне таким уж математическим.
  
   - Или Ваши собственные легкие, - продолжает Чунг. - От дыхательного горла - к бронхиолам, от них - к альвеолам. Или Ваша кровеносная система. Или рост кристалла. Несколько простых операций на каждой ступени, один и тот же процесс одновременно протекает на дюжине разных уровней.
  
   - То есть Вы говорите, что деревья - это фракталы? Кристаллы - это фракталы?
  
   Он качает головой, улыбаясь от уха до уха. - Природа - это фракталы. Жизнь - это фракталы, Вы - тоже фракталы. - Он принимает вид молодого неофита. - И сжатие изображений - это всё мелочи. Их можно применять и в метеорологии, или... подождите секунду, давайте я Вам покажу, над чем я работаю для медицинского центра.
  
   Я жду, пока Чунг возится со своей машиной. Паузу заполняют голоса из радио. В эфире ток-шоу; какая-то женщина жалуется ведущему на аварию из трех машин у нее перед окнами. Ее сосед, который живет выше на холме, сегодня утром смывал снег со своей подъездной дорожки садовым шлангом; вода стекла с холма вниз и превратила проезжую часть в каток с уклоном в 20 градусов.
  
   - Они приезжают из Гонконга, они думают, что климат по всему миру одинаковый, - жалуется слушательница.
  
   Ведущий ничего не говорит. Что он может сказать? Как он может проявить сочувствие, чтобы его не объявили расистом? Может, он все равно посочувствует. Может, он назовет вещи своими именами, может быть, редакторы и цензоры еще не до конца его раздавили. Ну, решайся же, придурок, мы все так считаем, почему бы тебе просто не сказать об этом...
  
   - Что за идиот, - замечет Рой Чунг.
  
   Я моргаю. - Что?
  
   - Их не так много, - говорит он мне. - Это просто какой-то кретин, который никогда не видел льда, кроме как в стакане виски. У нас были такие соседи, целая чертова семья приехала из Гонконга пару лет назад, и у нас от этого были одни проблемы. Прошлым летом они срезали нашу живую изгородь.
  
   - Что? - Очень странно слышать, как Чунг выдает своих соплеменников.
  
   - Моя жена занимается садоводством, она потратила несколько лет, чтобы вырастить эту изгородь у нас на участке. Изгородь была великолепна, примерно пятнадцать футов высотой, с превосходной фигурной обрезкой. Однажды приходим домой, а эти ребята наняли кого-то, чтобы все это спилить. Сказали, что в живой изгороди поселились злые духи.
  
   - А вы не подали на них в суд или что-то в этом роде?
  
   Чунг пожимает плечами. - Я тоже хотел. Но Лана мне не позволила. Она не хотела больше проблем. Если бы меня спросили, я бы с удовольствием отправил их всех обратно за океан.
  
   Я собираюсь с мыслями. - А разве Вы сами не из...
  
   - Родился здесь. Пятое поколение, - отвечает он.
  
   А я только третье.
  
   И вдруг я чувствую что-то родственное в этих чужих глазах, возмущение, похожее на моё. Как чувствуешь себя, если идешь по жизни с такой вот кожей, с таким волосами - с этими артефактами прошлого, оставленного позади десятилетия назад? Рой Чунг, без вины виноватый, наверно, ненавидит их больше моего. Мы с ним почти союзники.
  
   - Ну да ладно, - говорит он, - вот то, что я хотел Вам показать.
  
   Проходит мгновение. На мониторе появляется что-то новое, что-то рыжеватое и аморфное, и какое-то угрожающее. Оно увеличивается; бесформенный сгусток, спонтанно выпускающий отростки, занимает половину экрана.
  
   - Что это? - спрашиваю я.
  
   - Раковая опухоль.
  
   Я не слишком удивлен.
  
   - Рак - тоже фрактал, - говорит Чунг. - Это модель опухоли в печени, но алгоритм роста везде один и тот же, все равно о какой разновидности идет речь. Мы выясняем, как он растет; нужно это понять перед тем, как будет возможно его уничтожить.
  
   Я наблюдаю, как он разрастается.
  
   ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   5 Масштабная инвариантность, или скейлинг, -- свойство уравнений физики сохранять свой вид при изменении всех расстояний и промежутков времени в одинаковое число раз.
   ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
   ***
  
   Бабуины. У нас в телевизоре бегают бабуины, по милости Национального географического общества и Пи-Би-Эс6. Мы, более высокоразвитые приматы, сидим и наблюдаем за ними с почтенного расстояния. Шон, гиперактивная четырехлетка, скачет по ковру; но мы с Джоанн предпочитаем занятия с тренером. Через кофейный столик, нагруженный сычуаньской7 снедью, доставленной из ресторана, мы вглядываемся в то, что осталось от реального мира.
  
   Только что произошел государственный переворот где-то на вершинах деревьев в Центральной Африке; новый альфа самец ходит с важным видом. Он проходит сквозь свою стаю, проверяя самок, проверяя их детенышей. Особенно детенышей. Он подходит к каждому из них по очереди, ощупывает их головки своей большой волосатой лапой, с отеческой заботой обнюхивает их тельца, рассматривает их в поисках признаков сходства, какого-то характерного запаха, который говорит о его генах в этих крошечных телах - но нет, в этом нет моих хромосом, и ОП - детская головка мотается вперед-назад как маленький маятник, и ХРЯСЬ - эти ручки-спички перегибаются в совершенно ненормальных местах, а Большой Босс отрывает маленькое тельце от его вопящей матери и отбрасывает его прочь, вниз, на лесную землю в двадцати метрах под ними.
  
   Неожиданно входит Шон. Джоанн смотрит на меня с сомнением. - Не знаю, нужно ли это смотреть во время, эмм, еды...
  
   Но голос за кадром торопится поведать нам, что жизнь не всегда настолько ужасна. Тот же самый самец умер бы, защищая тех же самых чужих детенышей от внешней угрозы, от хищника, от конкурирующей стаи, от чего бы то ни было, что меньше связано с ним самим, чем эти детеныши. Система приоритетов устроена по принципу концентрических окружностей. Защищай свой народ от чужаков. Защищай свою родню от своего народа. Защищай своих отпрысков от своей родни. При отсутствии большей опасности, уничтожай источник меньшей.
  
   И вдруг с почти явственным щелчком все вокруг проясняется. Я с удивлением осматриваюсь: кажется, никто, кроме меня, не заметил никаких изменений. Внешне ничего не изменилось. Мое семейство находится в блаженном неведении по поводу снизошедшего на меня озарения.
  
   Но теперь я кое-что понимаю. Это была не моя вина.
  
   Если копнуть поглубже, все мы выполняем одну и ту же программу. В каждой клетке запечатлен проект целиком: схемы каркаса, коммуникаций, электропроводки, и все это скручено в тугую спираль из сахаров и азотистых оснований, которая и указывает нам, какими мы должны быть. Что за слепая и глупая самоуверенность - считать, что несколько песен у костра могут перечеркнуть четыре миллиона лет эволюции. - Это безнравственно, - распеваем мы; неполиткорректно, социально неприемлемо. Но наши гены не обманешь.
  
   Они гораздо мудрее нас. Они знают: мы встретили врага, и он не из наших. Эволюция, всегда упорная и терпеливая, побуждает нас к самозащите.
  
   Моя враждебность заложена на генетическом уровне. Могу ли я пенять на то, что эволюционная программа требует проявлений ненависти.
  
   ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   6 PBS (Public Broadcasting Service -- Служба общественного вещания) -- американская некоммерческая служба телевизионного вещания.
   7 Сычуань -- провинция на юге центральной части Китая.
   ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
   ***
  
   Что это? Они снова поменяли приманку?
  
   Должно быть, это непросто - пытаться завлечь нас внутрь. Каждую неделю они меняют экспозицию в фойе, едва видимую прохожим через стекло, какой-то новый красочный сюжет пытается заманить чернь в библиотеку.
  
   Со мной у них облом; я здесь совсем с другими целями. Хотя, что за дьявол, отдел периодики не закрывается надолго. А сегодняшняя приманка выглядит немного более красочно, чем обычно. Посмотрим...
  
   Цветными карандашами схематично изображены человечки, красные и желтые, взявшись за руки, они образуют круг. Плакаты, сработанные профессионально, но от этого не менее тупые, изображают, как китайцы и белые в рабочих касках, улыбаются друг другу. В это сценке столько слащавости и света, что воздух загустел, как сахарный сироп; я ощущаю первые признаки сахарного диабета.
  
   Я подхожу ближе к экрану. Броская надпись гласит: "Финансируется Комиссией по правам человека Британской Колумбии".
  
   Они в курсе. У них есть результаты опросов, у них есть свои показатели, они могут чувствовать, что назревает ответный удар, и противодействуют ему всеми способами.
  
   Я слоняюсь по экспозиции. И ощущаю себя, примерно как вампир в церкви. Но власть символов здесь слаба. Чеснок и священные знаки, похоже, пребывают в отчаянии. Они терпят поражение и знают это. Их никчемная пропаганда не может изменить наших чувств.
  
   К тому же, почему их должно беспокоить, что мы думаем? Через несколько лет мы уже не будем иметь никакого значения.
  
   В углу ближайшего стенда приколота газетная вырезка. Из старого выпуска "Глоб энд мейл" 1986 года с заголовком "Рейган пообещал Горбачеву помощь в борьбе с космическими пришельцами".
  
   Правда что ли?
  
   Да, конечно. Тогдашний президент Рейган, в минуту воодушевления, фактически сказал Горбачеву, что если Земле будут угрожать пришельцы, все страны объединятся и забудут свои идеологические разногласия. По-видимому, он считал, что в этом есть какая-то мораль.
  
   - Одно из немногих умных высказываний Рейгана, - произнес кто-то рядом со мной. Я повернулся. Она одета весьма броско: носит значок правительства Британской Колумбии на одном лацкане и жетон на другом. На жетоне изображена Земля, окруженная надписью "Мы все здесь вместе".
  
   Но, по крайней мере, она одна из нас.
  
   - И он был прав, - отвечаю я. - Поставьте под угрозу всю человеческую расу, и наши межнациональные ссоры покажутся сущими пустяками.
  
   Она с улыбкой кивает. - Вот поэтому-то я и повесила ее. Это не просто часть экспозиции, а, по-моему, она здесь очень подходит.
  
   - Конечно, у нас нет космических пришельцев, чтобы их ненавидеть. Но не беспокойтесь. Где-то всегда найдется враг.
  
   Ее улыбка немного тускнеет. - Что Вы имеете в виду?
  
   - Если не инопланетяне, то русские. Если не русские, то нацменьшинства. Однажды я был на острове, где ловцы креветок с южного берега дружно ненавидели ловцов селедки, промышлявших у северного. Мне они все казались одинаковыми, многие были даже родственниками, но им нужно было найти какой-то объект для ненависти.
  
   Она усмехается и одновременно с сомнением качает головой.
  
   - Естественно, обе стороны проявляли полную солидарность в своей ненависти ко всем приезжим.
  
   - Конечно.
  
   - Отдельный человек, целый биологический вид или любая промежуточная ступень между ними, алгоритм действий один и тот же, так ведь? Принцип возникновения враждебности всегда одинаков...
  
   Я вижу галактики внутри галактик.
  
   - независимо от масштаба, - медленно заканчиваю я.
  
   Она смотрит не меня, немного удивленно. - Хм...
  
   - Но, естественно, при этом происходит и много позитивных изменений. Люди могут объединиться, когда в этом есть необходимость.
  
   Улыбка возвращается на ее лицо. - Правильно.
  
   - Как аборигены. Объединяются, чтобы спасти свою культуру, забыв о разногласиях. Хайда даже перестали брать рабов из других племен.
  
   Теперь она вообще не улыбается. - Уже много поколений Хайда, - говорит она, - не заводят рабов.
  
   - Ах, да. Мы остановили это процесс, полагаю, еще до того, как запретили потлач, так ведь? Но рано или поздно они захотят возродить его. Я имею в виду, что рабство не было составной частью их культуры, и мы просто обязаны были принять меры для защиты единства культуры в стране, ведь так?
  
   - Не думаю, что вы правильно интерпретируете все эти факты, - медленно произносит она.
  
   - Ох, простите. Я думал, у нас культурное многообразие. Я думал, что канадцы должны стремиться к тому, чтобы разные культурные традиции процветали, соседствуя друг с другом, и что они не должны навязывать другим этносам собственные представления о морали и этике.
  
   - В рамках закона, - говорит она. Я жду, но на этот раз она проявляет осторожность и не хочет продолжать разговор.
  
   Но я продолжаю. - В таком случае я уверен, что Вы как женщина довольны тем, что мусульманские мужчины не должны будут, приехав сюда, отказываться от традиционного для них порабощения своих жен. Конечно, если это остается в стенах их дома.
  
   - Прошу прощения. - Она поворачивается спиной ко мне и делает шаг вдоль экспозиции.
  
   - Вы нам лжете, - говорю я громко. Пара случайных посетителей оборачивается в нашу сторону.
  
   Она поворачивается ко мне, готовая возражать. Я опережаю ее: - Или, возможно, вы лжете им. Но вы не можете делать это одновременно, и вы не можете изменить факты, сколько бы вы ни пичкали нас низкосортными детскими рисунками.
  
   Какой-то части меня вовсе не нравится вызывать ярость, которая отражается у нее на лице. Несколько дней назад эта часть могла бы быть даже больше. Но это та часть, которой уже, как минимум, несколько тысяч лет, а другой части меня вообще без разницы.
  
   Я поднимаю руку и обвожу ею всю экспозицию. - Если бы я был расистом, - говорю я, - это бы меня не переубедило.
  
   Я оскаливаю зубы в гримасе, которую можно по ошибке принять за улыбку. Поворачиваюсь и ухожу вглубь здания.
  
   ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   8 "Глоб энд мейл" (англ. The Globe and Mail) -- канадская ежедневная газета.
   9 Хайда -- индейский народ в Канаде и США.
   10 Потлач -- традиционная церемония демонстративного обмена дарами (иногда также уничтожения "излишних" материальных ценностей) индейцев тихоокеанского побережья на северо-западе Северной Америки. Потлач был широко распространён вплоть до начала XX века, после чего местные власти запретили его. Причиной запрета стала крайняя разорительность данного праздника, в ходе которого индейцы были обязаны делать весьма щедрые подарки друг другу и даже уничтожать в большом количестве своё имущество в знак благодарности богам за посланное им изобилие.
   ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
   ***
  
   Вот оно: на последней странице в разделе С, в газете почти двухнедельной давности. Полагаю, оно даже не пошло в эфир. Какое значение имеет еще один избитый азиат после всех этих гангстерских войн в китайском квартале. Неудивительно, что я его пропустил.
  
   У него было имя. Вай Чан. Найден без сознания в Северном Ванкувере на стройплощадке, принадлежащей Балтри Пропертиз, где он...
  
   (Балтри Пропертиз? Это ведь местная компания, да?)
  
   ... где он работал ночным сторожем. Состояние стабильное, последствия нападения со стороны неизвестного лица. Мотивы неизвестны. Подозреваемые отсутствуют.
  
   Чушь собачья. Половина этого проклятого города подозреваемых, у нас у всех есть мотив, и они это знают.
  
   А, может, и не знают. Может, они считают, что все эти сказочки, которыми они нас кормят, где говорится: Эгэй, высокая плотность населения идет вам на пользу, уровень преступности не зависит от численности популяции, масштабная иммиграция защищает нас от Америки, ура-ура! Ничего похожего на то, чтобы заразить себя легкой формой рака, чтобы вылечить корь, и каждый раз, когда кто-нибудь прогнозирует, что Большой Ванкувер к 2010 году будет на шестьдесят процентов китайским, это известие тонет в волне культурной мозаики и сказках об актах доброй воли на международном уровне. Может, они не знают, каково это, прийти к месту, где ты вырос, и обнаружить, что его сровняли с землей, и какой-то оффшорный конгломерат превратил его в еще один людской муравейник, нашпигованный пульсирующими желтыми личинками; вероятно, Балтри Пропертиз не имеет отношения к Гонконгу, но ведь в тот момент я этого не знал, так? Раньше там был мой дом, когда-то там были деревья и друзья детства, а сейчас - только грязь и строительный мусор, и этот мерзкий маленький чурка, который едва может говорить на нашем языке, но орет на меня и выталкивает меня с моего собственного двора.
  
   В какой-то момент я почувствовал вину за то, что сделал с ним. Я мучился угрызениями совести. Это были глупые, путаные мысли. Моя вина произрастает не из одного этого случая, когда я выпустил монстра наружу. Нет, господа.
  
   Она берет начало во всех других эпизодах, когда я его не выпускал.
  
   ******
  
   Индейцы на тропе войны. Они блокируют нас со своих земельных наделов на востоке. Они говорят, что мы занимаем их земли. Они хотят справедливости. Они хотят мести. Они хотят автономии.
  
   Не говори мне об этом, благородный дикарь. Ведь я хочу того же.
  
   Автомобили движутся друг за другом бампер-в-бампер, как шествие улиток. В таком темпе мне потребуется несколько часов, чтобы просто выбраться из города, не то что попасть домой. Было время, когда я мог позволить себе жить в городе. Было время, когда я этого даже хотел. Сейчас всё, чего я хочу, так это заорать.
  
   На обочине дороги стайка индейских детей наслаждается хаосом, который создали их родители. Я не держу на них зла; аборигены - покоренные люди, пьющие и безработные - ни для кого не представляют опасности. Мне они симпатичны. Я нажимаю на клаксон, выражая им поддержку.
  
   Бах! Лобовое стекло взрывается каскадом трещин, блестящие нити разделяются и снова разделяются, образуя паутину, слишком тонкую для моих глаз, я едва могу сквозь нее видеть...
  
   Господи! Этот сукин сын бросил в меня камнем! Вон он, готовится к еще одному броску... нет, на этот раз он целится в кого-то другого, наши предки не были вежливы к их предкам, и этот поганец думает, что это дает ему моральное право крушить чужое имущество...
  
   Я не должен так это оставить. Я не забирал у них эти чертовы земли. Отойдите в сторону, на обочину, а теперь педаль в пол. Следи, чтобы не занесло, следи, чтобы не занесло, и наблюдай, как эти засранцы бросаются прочь. Один из них недостаточно проворен; встречается со мной взглядом, когда скатывается с моего капота, и проклятая ухмылка поспешно исчезает с его лица. Думаю, он уже жалеет о своих неосмотрительных действиях, а мы еще только начали танцевать.
  
   Выключаю двигатель. Убираю ключи в карман.
  
   Выхожу из машины.
  
   Где-то очень далеко кричат люди, гудят автомобили. На слух они звучат почти одинаково. Кто-то поднимается с тротуара прямо передо мной, обхватив руками свою ногу. Теперь он не выглядит таким уж крутым, правда? Как будто до него только теперь дошло, что они потеряли ску11 много лет назад. И куда же подевались твои друзья, ублюдок? Где же Лазанья, когда он тебе нужен?
  
   Ладно, ты хочешь пожаловаться на притеснения? Я покажу тебе притеснения, грязный индейский засранец. Я дам тебе урок, который ты никогда не забудешь.
  
   Мои мышцы сводит так сильно, что я удивляюсь, как это мои связки не оторвались от суставов. Я смутно понимаю, что теперь это для меня более или менее нормальное состояние.
  
   Но я знаю, что скоро буду чувствовать себя лучше.
  
   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   11 Ока - небольшая деревня на северном берегу реки Оттава, к северо-западу от Монреаля, Квебек, Канада. Ока исторически связана с двумя первыми индейскими миссиями Франции на острове Монреаль во второй половине 17 века. Ока привлекла международное внимание в 1990 году во время так называемого Окского кризиса: это был земельный спор между группой народа ирокезов и городом Ока, Квебек, Канада, который продолжался 77 дней и сопровождался двумя смертельными исходами. Спор был первым широко освещаемым насильственным конфликтом между коренными народами и канадским правительством в конце 20-го века.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"