25 февраля 1881 / 20... года. За четверо суток до точки.
--
Так-с. Очень интересно, Георгий Порфирьевич, очень. Какие меры приняты по указанному письму?
--
Проверены адреса. Так же проверены, насколько возможно, персоны, установлено наблюдение за домами.
--
Задержания?
--
Полагаю пока нецелесообразным. Возле них последние несколько недель крутятся странные персоны, хотелось бы выяснить, кто они и их связи. Первые результаты показались мне весьма интересными, поэтому принял решение ограничиться плотным наблюдением.
--
Все это очень разумно и в других условиях я бы с вами полностью согласился, однако... Однако мною получены материалы, которые требуют принятия совершенно иных мер.
--
Так ли уж это необходимо? Будем говорить прямо. Информация о странных движениях в известной среде поступает ко мне из самых разнообразных источников, но ничто пока не свидетельствует о такой высокой степени риска ...
--
Дело в том, Георгий Порфирьевич, что я данную информацию так же получил не из одного анонимного письма. Даже напротив. Вы меня понимаете? Совершенно напротив.
--
Даже так? Очевидно, мещанин, а может быть и госпожа ... я прав?
--
Это сейчас несущественно. Достаточно того, что все эти разноликие источники убеждают меня в необходимости решительных мер.
--
И, все же. Простите меня господин генерал...
--
Никак не могу, господин Судейкин, это абсолютно никак не возможно. Да, я наслышан о ваших сложных отношениях с господином Плеве, но ... поставить на кон жизнь императорской семьи из-за ваших внутренних служебных конфликтов никак не возможно.
--
Господин генерал, если вопрос ставится подобным образом, я принужден подчиниться. Должен, однако, отметить, что ваши намеки на служебные конфликты ...
--
Полно вам Георгий Порфирьевич, не будем произносить громких фраз, а будем работать.
--
Да, будем работать. Я немедленно, после того, как мы расстанемся, отдам приказ о захвате точек и задержании известных персон. В первую очередь, персоны, именующей себя "мещанином", а так же ...
--
Кажется, вы не хотите меня понимать. Что ж, буду говорить иначе. Господин Судейкин, вам не надоело быть штабс-капитаном? При ваших-то талантах. Замечу при этом, что от вас требуется всего лишь правильное понимание ситуации в государстве.
--
Что ж... Хорошо, оставим в стороне мещанина, но остальные персоны, как понимаю, должны быть немедленно арестованы. Я не ошибаюсь?
--
Может быть, может быть. Давайте уточним. Вот вы их арестуете, а далее?
--
Что же далее? Доклад в Зимнем, но это уже не моя епархия. Извещение в газеты. Суд, как обычно. За подготовку покушения на Государя легких приговоров не ожидается. Можно будет на этом сыграть вполне успешно. Вот, например, господин ... представляется вполне перспективным для работы.
--
Это, конечно, очень удачный вариант для вас лично, однако, имея в виду пользу дела, он не самый лучший.
--
Чем же может повредить арест отъявленных злодеев? Я понимаю, вас тревожит судьба реформ государственного управления. Однако, удачный арест бомбистов докажет государю надежность устоев государства и поможет ему принять разумное решение.
--
Вы никак не желаете меня понять. Господин штабс-капитан, посмотрите сюда. Что вы видите на столе передо мною?
--
Два листа чистой бумаги, господин генерал.
--
Правильно. Только они чисты только с этой стороны. С другой стороны имеется текст. Хочу отметить, совершенно разный текст. Исключительно служебного характера. Могу даже сказать откровенно, что в одном тексте имеется много хвалебного об вас. Весьма хвалебного. В другом же...
--
Это так неожиданно. Мне надо подумать ...
--
Вы давно посещали Симбирск? Рассказывают, что совершенно удивительная природа и прекрасные условия для служебного роста.
--
Право...
--
А вот еще Сахалин. Скажу исключительно по причине высокого доверия, что имеются планы создания там отдельной жандармской команды. Вы смущены, вы колеблетесь? С другой стороны - всего лишь Анна четвертой степени в тридцать лет. Вам не обидно? Да и должность ваша никак не капитанская.
--
Вы, однако, гарантируете?
--
Гарантировать в нашем благословенном отечестве может только государь. Но, как министр и доверенная особа... Что скажете?
Собеседник генерала глядя в пол задумчиво потрогал бороду, чуть подкрутил усы и поднял голову. Внимательно, даже жестко посмотрел в глаза Лорис-Меликова и с расстановкой произнес:
--
Они исчезнут. У меня имеются люди, которые сумеют таким заняться, но будет много сложностей.
--
Без подробностей. Наша служба любит приватность, вы это понимаете не хуже меня. К тому же, могу отметить, что от вас вовсе не требуется совершать необратимых действий. Вполне достаточно только провести задержание, разместить опасных персон в надежном месте, а затем проявить скромность и не кричать на всех перекрестках о достигнутых успехах в течении некоторого времени.
--
Скажем, двух недель?
--
Да, полагаю, этот срок вполне подойдет. Списки у вас имеются? А то могу предоставить копии.
--
Исключительно, чтобы сверить данные и избежать недоразумений.
Архив, ячейка 4П.71-5258
Выполненная контрольной группой проверка не обнаружила заметных отклонений в независимой реальности.
- Ты была права.
- А то!
Они сидели под ярким, государственных цветов, льняным зонтом престижного кафе, на крыше новейшего пятидесятиэтажного здания банка "Империал". Древняя, красночерепичная Балтийская столица лежала перед ногами. Западная Двина плавно изгибаясь ослепляюще сверкала чешуйками воды у подножия помпезного здания. Редкие облака проплывали как будто на расстоянии вытянутой руки, лишь слегка смягчая лучи яркого утреннего солнца. Чуть далее величаво плыли по воздуху гигантские серебристые цеппелины, заполненные до предела туристическим людом. Приглушенно звучала музыка, сияли золотом купола церквей. Местами мелькали благородным серебром и бронзой крыши лютеранских и католических соборов. На сияющем шпиле старейшего храма святого Петра не торопясь поворачивался под слабыми порывами теплого ветра золоченый имперский двуглавый орел. Они молчали, задумчиво листая меню.
- Однако, ты должна согласиться, что в итоге получилось вполне удачно, - первым нарушил он молчание, и перелистнул глянцевую страницу с золотым обрезом.
- Сложный вопрос. Смотря с какой стороны посмотреть... - заметила она вскользь и захлопнула папочку из толстой тисненой кожи бордового цвета.
Он сделал то же самое и пожал плечами.
- Я был вчера на большом приеме в Гильдии. Перспективы официально самые радужные. Множество гостей известных прекрасно, и совсем не известных. Множество красивых слов. Выступил лично его высокопревосходительство господин губернатор с долгой и прочувственной речью. На тему, как все будет хорошо. Не уточняя, впрочем, как именно, когда и для кого.
- Удивительное совпадение, - заметила она небрежно. - Признаться, я тоже вчера побывала на одном любопытном приеме. Не таком представительном, однако... Любопытно, что там одним лицом была сказана почти точно такая же фраза ... Она не договорила и подняв кисти рук к лицу, начала задумчиво разглядывать пальцы, любуясь перстнями.
Он протянул руку, не спеша взял ее правую кисть и мягко потянул к себе. Она не возражала, только слегка сощурилась. Камни перстней красиво поблескивали в лучах солнца, отбрасывая цветные зайчики на лица собеседников. Осторожно он прикоснулся к простенькому ободку без малейшего рисунка, почти скрытому соседним кольцом, потом аккуратно повернул его, открывая печатку. Несколько секунд разглядывал ее, затем со вздохом осторожно опустил руку ее руку на стол и заметил:
- Как принято нынче говорить в некоторых кругах, Пиндосия. Как, впрочем, и предполагал. Вольно тебе было с ними связываться?
Она только молча глядела на него и тогда он добавил:
- Ну, хорошо, не обижайся. Пусть будет Балтийская конфедерация. Звучит, безусловно, красивее, но смысл ведь от этого не сильно меняется. Специально мне кольцо показала, чтобы уколоть? Или строишь какие-то планы?
Может и строю. В конце концов - удовольствие было взаимным, а заблуждения, безусловно, кратковременным. Архивист нашего национального архива, где мужчин можно пересчитать по пальцам одной руки - это выглядело почти смешно.
- Я ни слова не говорил о Национальном архиве, зато с интересом прочитал твою магистерскую. Очень аккуратная и интересная работа, только дата защиты меня, старую архивную крысу, сразу навела на размышления. Впрочем, все это пустяки. Чай или кофе?
- Кофе, чего уж там. Иногда можно и согрешить против своего здоровья.
Он помахал официантке и, когда она подошла, сделал заказ.
- Даже пирожные. Какая щедрость!
- Может, просто эгоизм? Когда еще удастся побыть в приятном обществе и с удовольствием потратить премию.
- Только премию? Неужели, даже Анну пожадничали? А, я то ожидала, по меньшей мере, Владимира с мечами. Вот и выходит - не ценит начальство, обижает.
- Ах, не наступай на больную мозоль, да и, говоря объективно, - мечи-то за что?
- Как за что? А все эти десятизарядные кольты, и вообще ...
- Зато, в плюс можно записать, что о тебе не забыли. - Он полез в боковой карман жилета и вытащил небольшую бархатную коробочку. Подержал на отлете, любуясь чистым алым цветом бархата, потом положил на стол и пальцем пододвинул к ней. - Не бог весть что, конечно, однако... Примешь? Или принципы не позволяют?
- Подумаю, - она осторожно открыла крышечку и с интересом заглянула. - Да, не слишком щедро, но как сувенир, в дамскую шкатулку положить, вполне... Только, подписывать ничего не буду, ты это учти. И, в ответ, увы, предложить ничего не могу.
- Досадно. А я уж сверлил дырочку под Медаль Конгресса. На худой конец и этот ваш самодельный орден Трех Звезд сойдет. И, кто после этого жмот?
- Мне, право, неудобно... Разве что подарить тебе мою последнюю статью в "Вопросах истории"? Решено, в сафьяновом переплете и с личной подписью автора. Годится?
- Неплохо, но как-то официально.
- Если неофициально, то кто должен проявлять инициативу? Конечно, на дворе нынче век пара и дирижаблей, прогрессивный век... однако правила старого мира все тяготеют, все тяготеют.
- И, пускай тяготеют, я совсем не против.
Они с улыбкой посмотрели друг другу в глаза. Совсем рядом грянула и покатилась бравурная маршевая музыка. Оба повернули головы на звук и посмотрели на гигантский дирижабль, который сияя серебром обшивки величественно наплывал на них. Сверкали стекла иллюминаторов и трубы оркестра, который выдувал мелодию на музыкальной площадке, вился по ветру имперский штандарт, и слегка морщились на баннере большие буквы "Желябов и сыновья". Немецкие туристы в тирольских шляпах, коротких штанах и гетрах синхронно крутили ногами налегая на педали ветродвигателя и что-то восторженно кричали, размахивая руками. И плыл над городом гигантский плакат на растяжках, с цитатой из последнего выступления Государя в Думе: "Все будет хорошо!".
Архив, ячейка 4П.71-5259
Выполненная контрольной группой проверка не обнаружила заметных отклонений в независимой реальности.