Кажется, только вчера я смотрела в окно на немощное солнце, которое светит почти сутками, не переставая, но не может даже снег растопить, и думала только об одном: "Как же хочется туда, где оно "трудится" по-настоящему!". Мечтала о том, что скоро буду в Дагомысе и, наконец-то, увижу зеленую траву, деревья в листьях, каштаны, липы и катальпы в цвету, и везде будут розы! И будет море, пляж и одурманивающие запахи Юга!
И я так явно чувствовала, как буду лежать на теплой гальке: один глаз будет смотреть на море, второй - на горы, а "третий" - на Солнце, мое любимое Солнце! А оно обязательно ответит мне взаимностью: будет ласкать меня, нежно согревать, иногда даже обжигать... А я буду наблюдать за его игрой с облаками, борьбой с грозовыми тучами... И наслаждаться ощущением счастья, для полноты которого достаточно только нажать клавишу плеера, чтобы услышать до боли родной голос любимого Певца. Голос временами грустный и тревожный, нежный и трогательный, страстный и удивительно откровенный, иногда тоскующий в одиночестве, но чаще веселый, радостный, счастливый, по-настоящему праздничный и очень любящий жизнь. На этот раз со мной будет его последний диск "Годы странствий" с новыми и обновленно старыми песнями, которые можно слушать бесконечно.
И, наверное, ещё я буду мучаться сомнениями. Мне вдруг стало казаться, что Валерий Леонтьев в последнее время с большим удовольствием уезжает из России, чем возвращается сюда. И как-то сами собой стали возникать мысли о том, что когда-нибудь наступит такой момент, когда Он скажет себе: "Все, хватит, надоело!"
Но как же невозможно представить Певца вне сцены, вне публики. Ведь не продолжит же он свою трудовую жизнь в политике или бизнесе. Он сам не однажды говорил, что это явно не его. И продюсерская деятельность мне тоже не представляется его дальнейшей стезёй. А вот вообразить Валерия Леонтьева "российским Кастанедой из Корал-Гейблза" вполне возможно. Но кажется, что стиль "фэнтэзи" ему все-таки ближе.
Я понимаю, что Звезда может гаснуть тихо и незаметно, а потом превратиться в нечто иное, может быть, не менее важное. Но я убеждена, что перед этим она должна искрометно вспыхнуть, чтобы оставить после себя множество отблесков и незабываемые ощущения у всех тех, кто станет свидетелем этого неповторимого зрелища. Но ведь этого еще не было!
И поэтому грустные мысли просто необходимо гнать от себя. Надо думать о том, что закончится его очередной гастрольный тур, он от всего этого отдохнет и вернется с новыми песнями, в новом "имидже", и я снова увижу его на "Славянском базаре" и "Новой волне". И, как всегда, Он будет лучше всех! А еще подумалось о том, что я в этот раз вернусь из своего отпуска раньше обычного и смогу стать "прямым" телевизионным свидетелем выступления Валерия Леонтьева на открытии "Славянского базара". Раньше это как-то не получалось.
И вот прошел как-то уж очень стремительно мой отпуск, и складывается такое впечатление, что и лето для меня тоже прошло, несмотря на то, что на календаре только июль. И как хорошо, что несколько дней в Москве подготовили меня к мысли о том, что лето не вечно, хотя там была просто "предосенняя" погода, а июль все в шутку называли "июбрем". А что меня встретило дома...
Черные, низковисящие тучи, наполненные то ли снегом, то ли дождем, медленно плывущие над городом как бы размышляя над тем, сбросить это все сейчас или немножко еще повременить, и +2 градуса. Удивление вызывают маленькие солнечные полянки из распускающихся одуванчиков и лютиков, разбросанные по склонам сопок и напоминающие о том, что еще и весны-то настоящей не было. И рябина все-таки осмеливается цвести, и черемуха в раздумье...
И как хорошо, что можно сесть хотя бы у электрокамина, почувствовать вместо солнца его тепло и вспомнить, что больше месяца я была на море, и это не фантазии на темы лета, а реальные воспоминания, которые останутся со мной навсегда и будут согревать меня еще долго-долго.
Я понимала, что ничего нового меня не ждет в этот раз, когда полтора месяца назад улетала от промозглой слякоти в Сочи. Все будет привычно, хорошо знакомо и любимо. Я знала, что в доме, где я всегда останавливаюсь, кроме хозяев, в это время никого не будет, и надеялась на то, что обычного скопления отдыхающих в Дагомысе тоже не случится. И мои надежды почти оправдались. Все было так, как я и предполагала, никаких неожиданностей, все было предсказуемо, что, впрочем, меня вполне устраивало. Мне хотелось тишины, покоя и хорошей погоды.
И когда я ехала в такси из аэропорта по окружной дороге, любуясь оставшимся внизу городом, окаймленным морем и солнцем, то как-то не поверила словам водителя о том, что и здесь в течение двух недель почти непрерывно лил дождь, и только сегодня стало солнечно. Я просто сразу поняла, что погода меня не подведет.
И она была удивительной на протяжении всех пяти недель моего отдыха.
Были очень солнечные и жаркие дни, довольно-таки прохладные для конца мая вечера и совсем холодные штормовые ночи, а соответственно и море не успевало прогреваться.
Первая неделя была организационно-акклиматизационной, последние две недели были абсолютно обычными для юга, уже наполненные народом, шумом-гамом, от которых все труднее было куда-нибудь скрываться.
Меня всегда поражала манера наших отдыхающих громко разговаривать, кричать, выражать свои эмоции, как положительные, так и отрицательные, исключительно нецензурной лексикой, которая для большинства уже стала нормой. Но это, очевидно, связано с тем, что, начиная с самого утра, все накачивались пивом и дешевым домашним вином, что явно не способствовало самоконтролю. Нигде и никогда я не видела столько курящих, мне казалось, что не курят только совсем маленькие дети. А еще чисто российская привычка - семечки, которой подвержены тоже почти все. Кулечек с ними был просто неотъемлемой частью каждого отдыхающего независимо от возраста, и шелуха от которых, вперемежку с окурками, была везде. Кто-то однажды сказал, что семечки это развлечение для бедных. Никогда не думала, что такой нищий народ приезжает отдыхать на наш совсем недешевый Юг.
Вот такая российская "экзотика" меня окружала последнее время, от которой я старательно пыталась бежать и которую я просто хочу забыть. А вспоминать хочется две недели на стыке двух времен года. Последняя неделя весны и первая - лета. Как же они были прекрасны! А особенно, мои семь мгновений счастья!
Я приходила на пляж утром в восемь часов. Он был абсолютно пустым, добросовестно очищенным "бригадой" бомжей от признаков ночной "цивилизации". Море после ночных волнений было абсолютно спокойным и нереально чистым. Хотелось сразу окунуться, но понимала, что воздух еще слишком прохладен, для того, чтобы согреть тело после плавания в холодной воде. Я делала зарядку, используя вместо удобного коврика чисто вымытую гальку, а потом ложилась под лучи утреннего, такого ласкового солнца, и наслаждалась тишиной, нарушаемой только легкими всплесками набегающего прибоя. Я смотрела в безоблачное небо и думала только о том, чтобы это длилось как можно дольше. Но солнце, мое любимое солнце, поднималось все выше и выше, грело все сильнее и сильнее. И вот наступал момент, когда можно было сделать свой первый заплыв. О температуре воды, а она была первое время не больше шестнадцати градусов (да и позже больше двадцати не поднималась), думать совсем не хотелось. Я знала, что если энергично работать руками и ногами, то очень скоро о ней просто забудешь. И мне хотелось только одного: плыть дальше и дальше, зная, что я одна рискнула сделать вызов удаляющемуся горизонту. Но рассудок вовремя подсказывал мне, когда надо развернуться, и вот перед глазами уже стремительно приближающийся, все еще безлюдный берег.
И я четко знала, что сделаю в следующий момент. И это будет мое второе мгновение счастья. Я устрою себе "сауну по-дагомысски". Я лягу на хорошо прогретую гальку и почувствую каждой клеточкой кожи, как она сначала приятно согревает меня, а потом и прогревает насквозь. И я пытаюсь насладиться этим мгновением, понимая, что оно не долговечно, а повторить его можно, только после того, как вновь окунешься в море. Но я оттягиваю этот момент как можно дольше, и только тогда, когда жар камней становится невыносим, я иду к воде и уже не чувствую её прохлады, а медленно плыву навстречу солнцу, наслаждаясь легким волнением моря. А потом чувствую уже не только жар камней, но и дуновение ветра, которое начинает защищать тело от палящих лучей уже полуденного солнца. И я начинаю прислушиваться к нарастающему шуму волн. Откуда-то издалека, из более цивильной части пляжа, раздаются голоса, вскрики тех, кто предпринимает попытку окунуться. Но желающих поплавать что-то не видно. И я снова иду к морю, чтобы сделать свой последний заплыв, вызывая недоумение у нормальных людей, находящихся в состоянии ожидания, когда же море прогреется. Долго же им придется ждать! А потом, на вопросы любопытствующих, как я могу так долго плавать в такой холодно воде, я всегда отвечала, что в бассейне сауны вода намного холоднее.
А перед обедом я ежедневно в одно и то же время шла на рынок, где заранее договорилась с одной женщиной о регулярных "поставках" клубники. Боже, как же я люблю эту ягоду! Я даже однажды честно себе призналась в том, что и время года для отдыха я выбираю только из-за того, что она наверняка всегда будет. Я не гурманка, и еда меня, как правило, мало волнует, но перед клубникой устоять не могу. Я абсолютно равнодушна к выращенной где-нибудь в Израиле или Турции, которую вижу на прилавках почти круглый год. Мне нужна именно кубанская, собранная утром, ягодка к ягодке, крупная и спелая, пропитавшаяся насквозь солнцем. Именно лукошко такой отборной ягоды меня всегда ждало. А потом я покупала коробочку домашней сметаны и устраивала себе еще один момент абсолютного счастья. Я делила свой ежедневный обязательный килограмм на три части: половина на обед и по "четвертинке" оставляла на ужин и завтрак. Перекладывала в вазу свои нормированные для обеда "полкило", зеленые "розеточки" которой отделялись сами собой, обмывала её холодной водой и садилась в удобное кресло на своей импровизированной веранде, заросшей виноградником. Для полного счастья мне надо было положить ноги на стол (вот такая у меня "дурная" привычка, и, чтобы никого не смущать, я люблю есть в одиночестве). А потом... Я сначала наслаждалась этим дивным ароматом и красотой ягод, но понимала, что долго мне такое не выдержать. Мне хотелось все это еще и скорее попробовать "на вкус", и я приступала к своей трапезе, обмакивая каждую ягоду в густую желтоватую сметану, подносила её ко рту и... Миг блаженства был так ощутим, осязаем, и так хотелось, чтобы он был ещё и "нескончаем". Было очень тихо, слышался только шелест листвы, обвеваемой теплым южным ветерком, на все лады лениво щебетали птицы, вокруг дружно выстроились кусты цветущих роз и гортензий, и полное ощущение того, что в целом мире ни души и ничто не мешает мне ощутить себя полностью счастливой...
И вот наступало время послеобеденной "сиесты", которое было для меня тоже необыкновенно приятным. В доме, где я жила, был довольно-таки большой двор, часть из которого была засажена фруктовыми деревьями. И именно там я облюбовала себе место, где можно было спрятаться днем от жары. Я сама себе его обустроила, поставив туда, в тень огромного развесистого инжира, раскладушку, которую при помощи современного матраса превратила в вполне комфортабельную лежанку. Как же чудесно было там оказаться в самый солнцепек и просто лежать, ни о чем не думая, наблюдать, как причудливо изогнутые большие листья колышутся над тобой. И снова была тишина, которую даже птицы не осмеливались нарушить. Казалось, что весь мир погрузился в эту
всеоблемлюющую дрёму. Иногда рука сама тянулась за каким-нибудь слезливо женским романом, который оказывался ближе в стопке лежащих рядом книг. Они перечитывались мною ежегодно и напрочь забывались снова еще на год. И было безразлично, о чем он, так как сюжет был один на все романы сразу. Было просто приятно сознавать, как истории, душещипательно описанные кем-то, вдруг непроизвольно превращаются в твои грезы, которые обрастают уже твоими чувствами и переживаниями, такими родными и близкими. Иногда из рядом стоящего дома, где проживала большая армянская семья, доносились едва различимые и очень приятные народные грустно-тоскливые мелодии, которые совсем не мешали, а, наоборот, усиливали мое грезно-лирическое настроение. И так хотелось задержаться в этом мире подольше, но вот уже щебетанье птиц напоминало о том, что настало время предпринимать еще какие-либо действия.
Выпив чашечку кофе, который мне помогал вернуться в реальный мир, я оказывалась перед выбором, а что делать дальше: идти на пляж, который был уже совсем не безлюдным, или съездить в Сочи на свидание. И я ехала на свидание... с любимым Певцом. Для меня это было всегда так. На концертном зале "Фестивальный" висели рекламные щиты радио "Ретро-FM", где я с удовольствием читала то, в чем безоговорочно была убеждена: "Валерий Леонтьев - всегда в моде". И для меня это был почти ежедневный ритуал. Я должна была убедиться в том, что этот щит на месте и посмотреть хотя бы на портрет. И уже в который раз мне приходилось сожалеть о том, что вновь наши "отпуска" совпадают, и я не попадаю на его концерт, который, как правило, состоится гораздо позже. И вот однажды, в одно из таких "свиданий", я обнаружила, что слева, совсем рядом от концертного зала, находится небольшой бутик под названием... "Маргарита". И я не удержалась, вошла туда. Там торговали женской одеждой и бижутерией. Покупателей не было, и я сразу же привлекла внимание продавщицы. Внимательно оглядев меня, она произнесла типичную для таких случаев фразу: "Я хочу вам предложить одно платье, которое фирма "Манго" создала именно для вас". Моя обычная реакция на такого рода рекламу как-то "притупилась", и она сразу заметила, что платье пора показывать. Я его увидела и поняла, что оно ... мое. Девушка, оценив мою реакцию, мгновенно сообразила, что нельзя останавливать свою "рекламную кампанию", и продолжала щебетать: "Это платье модного силуэта, а актуальные в этом году "крылышки" пришли на смену уже выходящим из моды "фонарикам"... Вы просто должны его примерить!" И я сделала это. Платье действительно на меня точно "село". Я увидела неподдельный восторг в глазах продавщицы. Удивительным образом нашло свое место глубокое декольте, внимание на которое акцентировал еще и широкий встроченный пояс, несколько завышающий линию талии и окантованный, как и вырез, кантом в тон загару, удачно подчеркнув при этом все ещё не расплывшуюся талию. А расширенная за счет рукавов-крыльев линия плеч и красиво расклешенная юбка, прикрывающая колени, делали её зрительно еще тоньше. Оно было розово-серенево-лилового цвета с разбросанными крупными цветами, названия которых не сможет определить ни один ботаник. Тонкое трикотажное полотно из натурального шелкового волокна приятно облегало тело. Мне не хотелось его снимать. Босоножки и сумка, которые были на мне, тоже удивительным образом подошли к этому платью. Я заплатила деньги, попросила завернуть мою "бывшую" одежду, и, чувствуя себя необыкновенно счастливой, пошла на знакомую скамейку, откуда я обычно обозревала портрет любимого Певца. Мне так отчаянно хотелось, чтобы он меня сейчас увидел, но... Как же далеко он был отсюда! А платье это для меня навсегда так и останется как "платье для Леонтьева".
Но день неуклонно подходил к концу, и после ужина я всегда шла к морю, провожать закат солнца. Уж эту традицию я ни при каких обстоятельствах не нарушу! Но в этом году, зная, что к вечеру всегда резко холодает, я очень тщательно одевалась, чтобы в любом случае чувствовать себя комфортно. Я надевала джинсы, кроссовки, рубашку с длинным рукавом, поверх тонкий мохеровый свитер и обязательно брала с собой куртку. Уходила туда, где людей почти не было, находила корягу и садилась, чтобы просто любоваться слегка штормовым вечерним морем, ритмичный шум волн которого успокаивал удивительнейшим образом. Так хотелось вдыхать его ни с чем несравнимый аромат, не забывая при этом поглядывать и в сторону заходящего Солнца. Как же все это было неожиданно и неповторимо каждый вечер: настроение моря, настроение неба. Единым было только одно. Это всегда было прекрасно! Очень часто в этом году появлялись дельфины, они так близко подплывали к берегу, что даже можно было рассмотреть их глаза. Казалось, что и голос они мой слышали и даже реагировали на него. Как правило, их было двое, но иногда и больше, и всегда внезапно. А я сидела, укутавшись в куртку, и иногда искренне сожалела о том, что не взяла с собой подстежку из кролика, которая иногда, в особо прохладные вечера, очень даже бы пригодилась. Я не могла понять, почему после такого жаркого дня с уходом Солнца так резко становилось холодно. А ведь ночью было не больше двенадцати градусов. Но энергичная прогулка по двухкилометровому пляжу не давала замерзнуть окончательно.
Придя домой, я точно знала, что сделаю. Меня упорно уговаривали перейти жить в дом, который к ночи, как правило, подтапливали. Но я упорно отнекивалась, так как не хотела отказывать себе в удовольствии оставаться наедине с ночным небом. И прятаться за стеклопакетами совсем не хотелось. Я принимала горячий душ, а потом залезала под одеяло из лебединого пуха, сохранившее для меня тепло жаркого дня. Сверху, на всякий случай, укрывалась еще толстым верблюжьим одеялом, предварительно широко открыв окно, так как терять мне было нечего: температура на улице и в комнате к ночи становилась почти одинаковой. Потом я пила горячий чай с медом и лежала, глядя в распахнутое окно, боясь пропустить мерцающие в листве деревьев звезды. И вот, когда и Луна уже мне была видна, я доставала свой видавший виды плеер, звучание которого со временем не становилось хуже, и для которого я специально на кассету переписала песни любимого Певца с нового диска, правда, внеся некоторые коррективы. Я убрала три ремейка на песни "Человек дождя", "Дельтаплан" и "Исчезли солнечные дни" (да простят меня составители последнего альбома!), заменив их на те, которые так хотелось бы, чтобы тоже получили новую жизнь, и которые для меня стали такими значимыми в этом году: "Бабочки на снегу" и "Маленький отель", а также новый вариант песни "Бал" (к сожалению, не вошедший в новый сборник), а в качестве "бонуса" еще поместилась песня "Пожалей", к которой я за последнее время так привыкла. И только для меня звучал этот концерт в "лунной ночи", который и заканчивал мой день, насыщенный не только этими "семью мгновениями счастья", но и многими другими. Но я уверена, что именно все это мне будет вспоминаться наиболее часто, вызывая такие яркие ощущения.