Аннотация: Приснилось... пришлось написать, что выйдет - не знаю. Пока заморожен. 25.10.12
Глава 1
Присев на дорожку, Виктор глянул на тяжеленный рюкзак, еще раз прикидывая в уме все ли сложено, что может ему понадобиться в ближайшую неделю. Впрочем, это была его не первая вылазка на природу в полном одиночестве, и все недочеты в планировании были уже давно выявлены на практике.
--
С Богом, Виктор Николаевич, - сказал он сам себе и забросил рюкзак в багажник. Лохматый уже нетерпеливо прыгал возле правой дверки, намекая хозяину, что давно пора обратить на него внимание.
Нисан "Микра" ловко вклинилась в поток на основной трассе и побежала на север, за город-герой Киев, где буквально в ста километрах расположилось самая малонаселенная зона Европы на данной широте. Ее часто, в последнее время, в многочисленной литературе посвященной этому клочку земли стали уважительно именовать Зоной.
Он оставил машину во дворе у знакомых пенсионеров, которые ее с удовольствием сторожили, пока он один, или в компании с друзьями охотился и ловил рыбу в лесах и озерах успевших за двадцать пять лет забыть о присутствии человека. Буквально сразу за селом на опушке леса начиналась запретная зона, о чем напоминали редкие выцветшие таблички с угрожающими надписями. Оставив деньги за недельную стоянку, Виктор с тяжелым рюкзаком за плечами углубился в лес по неприметной тропинке. До облюбованного им лесного озера, где он собирался разбить свой лагерь, оставалось еще километров шестнадцать не самой простой дороги. Лохматый радостно носился кругами, обнюхивая оставленные следы и расставляя свои метки в нужных местах.
Сегодня, пятнадцатого августа ему исполнилось сорок лет. С утра он позвонил детям, отдыхающим в Крыму (впервые в жизни без родителей!), выслушал их поздравления, узнал, что с ними все хорошо, что ему не нужно волноваться, они уже взрослые. На его многочисленные расспросы ему ласково напомнили, что в их возрасте он уже был женат и имел двух детей. Крыть было нечем. Он шел по лесу, а в голове вновь завертелся мотив, навязчиво преследующий его последние два месяца:
"Поздний дождь в окно стучал,
она молчала, и он молчал.
он повернулся, чтобы уйти,
А она не припала к его груди...
Я знаю, что это Любовь была,
Посмотри, ведь это ее дела...
И даже Бога к себе призови,
Разве можно понять, что-нибудь у Любви..."
С Наташкой он познакомился на первом курсе. Среди немногих однокурсниц она выделялась размером груди, уверенностью в собственных силах и незаурядным умом. Последним пунктом на физическом факультете особенно не просто выделиться, но ей и это удавалось. Ну а то, что на ее стройную фигурку и гордо выпяченную грудь третьего размера пускали слюни не только первокурсники, но и ребята постарше можно и не упоминать.
Когда к концу сентября комсомол организовал в общежитии физфака традиционный вечер для первокурсников физфака и иняза с целью более тесного знакомства между физиками и лириками, Виктор неожиданно для самого себя, танцуя с Наташей, вдруг спросил у нее:
--
Можно я тебя после вечера домой проведу?
--
А ты, Витя, парень деловой, время терять не любишь. Нет, чтоб развлечь девушку приятным разговором... всегда так берешь быка за рога?
--
Ты очень красивая... - сказал он и густо покраснел.
--
Это я каждый день в зеркало вижу, правдивый ты наш, придумай еще что-нибудь, - с улыбкой разглядывая его покрасневшую физиономию и покрывшийся испариной лоб, капризно сказала Наташа.
--
А еще ты очень скромная, - не соображая что говорит, на автомате среагировал он.
--
Молодец, - рассмеявшись, она погладила его своими прохладными пальцами по щеке, - один - ноль в твою пользу. Но игра только началась. Идем отсюда, тут тесно и шумно, никаких условий для разговора. Заодно меня домой проводишь.
Они болтали о чем-то, гуляя по осеннему парку нехотя смещаясь в направлении ее дома.
--
Дальше я сама пойду. Тут уже недалеко.
--
Нет, так не честно. Ты же мне обещала задание по механике дать перекатать. Что случилось?
--
Да есть тут во дворе один придурок, никак понять не хочет, что он лишний. Меня трогать боятся, знают, кто мой батя, а у тебя будут проблемы. Не стоит, Витя. И не строй из себя героя передо мной, я это ненавижу.
--
Наташа, если ты мне завтра скажешь, чтоб я больше к тебе не подходил, не подойду. Но сегодня я доведу тебя до порога твоей квартиры. И не переживай за меня, я знаю некоторых ребят из вашего двора, а они знают меня.
Обиженно фыркнув и задрав нос, она свернула в проезд между домами, ведущий в большой двор вокруг которого разместились несколько трехэтажных домов старой постройки. Возле столика, на двух лавочках разместилась группа парней играющих в карты. По рукам ходила бутылка дешевого вина и еще несколько аналогичных, но уже пустых нашли свое место рядом с лавочками. Взглянув на компанию, Виктор вдруг громко обратился к одному из них:
--
Мацола! Привет! Что не узнал? Тебе Волчара привет передает. Сейчас вернусь, подожди меня пару минут. Разговор есть.
--
А ты оказывается с бандитами знаком, - с интересом взглянув на него, сказала она, - никогда бы не поверила. А кто такой Волчара?
--
Это мой тренер. Мы с ним соседи.
--
И где же живут такие известные всем бандитам города люди?
--
На улице Котовского.
--
Слыхала! Площадка Котовского называют вашу компанию. Говорят там одни уркаганы. Так ты что, на учете в комнате милиции? А может ты и в колонии успел побывать? Рассказывай, мне интересно, кто меня домой провожает... а папе моему как интересно будет...
--
А кто у тебя папа?
--
Майор КГБ!
--
Это серьезно... но похвастаться мне пока нечем. Не привлекался, на учете не состою.
--
А что так?
--
Бегаю хорошо.
--
Юморист. Ну вот мы и пришли. Меня впервые довел до двери парень не с нашего двора. Если я попрошу тебя взвалить на свои плечи и в дальнейшем сопровождать меня по вечерам домой, защищая мою невинность от бандитов и хулиганов, что ты мне ответишь? Не будет ли это слишком нескромной просьбой с моей стороны?
--
Я отвечу, да и нет.
--
Ах, как это загадочно и да, и нет...
--
Я имел ввиду...
--
Тише. Я все поняла. Спасибо. До завтра.
Она открыла своим ключом дверь, чмокнула его в щеку и скрылась, а Виктор пошел доказывать местной публике свое несомненное право провожать в этом городе кого угодно и куда угодно.
Их отношения развивались бурно и стремительно. По крайней мере с его точки зрения. Им было интересно друг с другом, во многом они были очень похожи, даже родились под одним знаком. Она была старше него на два дня и очень этим гордилась. Первую неделю они гуляли по самым темным и сомнительным (с точки зрения репутации) паркам и дворам города. То ли Наташе было интересно пощекотать свои и его нервы, то ли она давно уже хотела более детально изучить разные стороны жизни города, но раньше как-то не решалась. В любом случае было весело. Редкий день выдавался без того, чтоб с ними не пытались завести более плотные знакомства компании веселых или очень веселых парней законно считавшие данные места своим ленным владением и ревниво относящиеся к незнакомым посетителям. Обычно Виктору быстро удавалось найти общих знакомых и мирно решить вопрос с временным пребыванием на чужой территории, объясняя это экскурсией по самым знаменитым местам города проводимых для его девушки. Но невозможно знать всех. В конце концов, они нарвались на компанию трех подвыпивших парней, которые сразу изложили им свои намерения.
--
Ты смотри, кто тут есть! Кобылу раком поставим, а хахаля в отключку.
Три фигуры стремительно бросились к ним по темной алее парка, на которой не горел ни один фонарь, поскольку их регулярно били вот такие вот личности. На этот крайний случай у Виктора в кармане куртки в целлофановом пакете находился хороший водяной пистолет, заправленный шести процентным раствором уксуса и красного перца.
- Стоять, козлы! Милиция! Стреляю без предупреждения!
Трудно найти смельчака, который после этого, не разобравшись, побежит дальше на наведенный ствол, а в вечерних сумерках трудно разобрать, что находится в руке противника. Виктор смело двинул навстречу замершей тройке, стараясь приблизиться на три-четыре метра, чтоб с гарантией попасть по глазам.
--
Стать на колени! На колени суки, кому сказал!
--
Да он нас на понт берет! - крикнул самый сообразительный, разглядев, что оружие слабо смахивает на боевое, а семнадцатилетний пацан на милиционера.
К сожалению, его призыв несколько запоздал, ибо Виктор уже находился на дистанции уверенного поражения и не раздумывая запустил ему струю адской смеси собственного приготовления прямо по глазам. Успел он достать и второго, пока тот не разобрался и попер вперед с открытой рожей. Третий бежал к нему прикрывшись рукой, но вынужден был опустить ее, получивши удар тяжелым ботинком прямо между ног. После этого ничего не мешало Виктору угостить и его ароматной приправой прекрасно подходящей к русским пельменям. Пока враги злобно матерились и протирали глаза, он подскочил к Наташке, схватил ее за руку и увлек за собой:
--
Бежим, пока к этим уродам друзья не подтянулись. В этом парке полно отморозков с которыми невозможно договориться.
Она послушно побежала, а затем молча шла рядом, пока они выбирались в более цивилизованные места. Он пытался рассказывать ей что-то смешное, стараясь отвлечь от происшедшего. Когда они целовались в ее подъезде, перед тем как сказать "до свидания" друг другу, она вдруг сказала:
--
Витя, родненький, извини меня, дуру. Это я виновата, все поверить не могла, что ты на самом деле такой.
--
Какой?
--
Смелый, отчаянный... знаешь, мне всегда казалось, что либо умный, но пугливый, либо смелый, но недалекий, третьего не дано. Поэтому и таскала тебя по самым темным местам... чуть не дотаскалась...
--
Ты права, я таким и был, умным, но пугливым. До сих пор помню, мне десять лет было, мать отправила вечером белье развешивать на общий чердак. Вдруг свет погас, а мне кажется, со всех углов на меня твари какие-то ползут... бросил я миску и на ощупь пытаюсь дверь на лестницу найти. До сих пор стыдно, что я так испугался. А еще мальцом боялся через темные дворы ходить, никогда там света не было. Всегда носил с собой в кармане кусок палки, в ней поперечная дырка сделана и шиферный гвоздь. Когда надо, вставляешь гвоздь в дырку, зажимаешь палку в кулак, а гвоздь между пальцами выпускаешь. Страшнее любого кастета и никакая милиция не достреляется. Старшие ребята во дворе показали. Один раз даже пригодилось. Какой-то хмырь взрослый пристал, мне лет двенадцать или тринадцать было тогда, начал вопросы дебильные задавать, я выхватил и как заору: - "Уйди с дороги! Убью!", он сразу заткнулся и свалил. Меня потом весь вечер трусило, успокоиться не мог.
--
Что ж он тебя такого спросил?
--
"Мальчик, ты не знаешь где здесь поссать можно поблизости? Проведи меня, пожалуйста, мне очень надо", - противным, гнусавым голосом, Виктор попытался передать тембр своего бывшего собеседника.
--
А может действительно у человека проблема, а ты на него с гвоздем, - она наконец-то улыбнулась и сунула ему свои ладошки, - погрей, а то совсем замерзли, - капризно попросила она, лукаво улыбаясь, глядя, как он задыхается от счастья, прижимая их к своим губам.
--
Проблемы... попался бы он мне теперь, я бы ему помог радикально решить его проблемы.
--
У... злой какой, а чего мы тут мерзнем собственно? Давно пора тебя с родителями познакомить. Пошли.
--
Наташка, я в болоте весь, может другим разом?
--
Я такая же, идем поможешь мне отбиваться, или я тебе уже сегодня надоела?
--
Как ты можешь... ты мне никогда не надоешь...
--
Еще надоем, дай срок. Все хватит целоваться, идем знакомить тебя с родителями. Заодно поможешь мне задачки по линейной алгебре решить.
Встретили его приветливо, сразу посадив за стол ужинать вместе с Наташкой, родители к тому времени уже давно поужинали, но сели с ними за компанию пить чай. Виктор, подвергнут был перекрестному допросу касательно его родителей, откуда родом, чем занимались деды и прадеды, чем занимались родители, а также, чем они занимаются теперь. Родители Наташки были очень удивлены, что его отец, будучи преподавателем техникума по информатике, бросил работу и открыл кооператив. Занимается в нем не только ремонтом и продажей компьютерной техники, но и разработкой компьютерных программ, как для школьных компьютерных классов, так и для других учреждений. А когда Виктор добавил, что еще одним видом их деятельности является ремонт автомобилей и в этом деле он тоже помогает отцу, отец Наташки сразу начал договариваться, когда можно будет пригнать к ним его автомобиль. Быстро поужинав, Наташка утащила его к себе в комнату, прикрыв своей выдающейся грудью от дальнейшего перекрестного обстрела каверзными вопросами.
С тех пор они уже редко бродили по городу. Если она знала, что родителей дома нет, то они прямо после занятий спешили к ней, где Наташка, переодевшись в футболку, под которой нетрудно было обнаружить отсутствие всякой прочей одежды и белья, а также обтягивающие ее бедра и ноги тонкие спортивные штаны начинала испытывать на прочность его моральные устои. С этой целью, она, вместо того чтоб готовиться к занятиям и решать домашние задания, усаживала Виктора на диван, сама садилась ему на колени и начинала что-то рассказывать, с ее точки зрения очень интересное. При этом она размахивала руками и ее грудь соблазнительно раскачивалась у него перед самым носом, а иногда и задевала по носу оттопыренным левым соском. Или правым, все зависело от того, каким боком она запрыгнула ему на колени в данном случае.
--
Витька, ну что ты только все время на мою грудь пялишься и меня не слушаешь! - возмущалась она, после того, как доставая что-то ему невидимое, находящееся за его головой на верхней спинки дивана, тыкалась ему в лицо обеими полушариями, а потом со смеющимися глазами и притворно нахмуренным лбом наблюдала за его ошалевшей физиономией. - Отпусти меня, ребра переломаешь.
Он тут же размыкал руки, судорожно обхватившие ее талию и откидывался назад, закрывая глаза и стараясь удалиться от соблазна на максимально возможную дистанцию.
--
Вот скажи, о чем я тебе только что рассказывала? - не унималась мучительница, испытывая на прочность своего избранника и оценивая его умение не терять концентрацию в самых трудных ситуациях.
Сосредоточившись, Виктор пытался по обрывкам дошедших до сознания фраз и звуков выстроить общую картину и передать ее смысл своими словами, а Наташка всячески ему мешала, перебивая, махая руками и задевая его нос выдающимися частями своего тела.
Вместе с тем, не смотря на кажущуюся смелость и раскованность ее поведения, Виктор интуитивно чувствовал, что вести себя нужно очень сдержано, что это тоже своеобразный тест, которым девушка испытывает своего избранника. Что любым неосторожным жестом, словом, взглядом, можно нарушить эти хрупкие нити доверия, возникающие между ними и связывающие их души. Что девчонка, сидящая на его коленях, внутренне напряжена не меньше чем он и до дрожи боится нарваться на грубость, на пошлость, на непонимание. Но влюбленным помогают ангелы и ведут их по сложному и тернистому пути познания противоположной сущности, на котором так легко разочароваться и перестать верить. На нем так легко свернуть в многочисленные тупики, в конце которых найдешь лишь две тривиальные истины - "Все мужики - сволочи" и "Все бабы - суки".
"Что характерно, к этим непреложным истинам, приходят почти все", - размышлял Виктор, вспоминая свою жизнь, осторожно ступая по лесной тропинке, вслушиваясь в звуки Леса и пытаясь стать его частью. - "Некоторым просто везет умереть еще молодым и лишь немногим избранным... дано сливаться в такт, и вечностью дышать в одно дыханье, и встретиться со вздохом на устах, на узких переправах и мостах, на тесных перекрестках мирозданья. Лучше не скажешь. И если взглянуть на свою жизнь, то смысл, краски, счастье и радость ты испытываешь пока ты глуп и веришь в любовь, а после познания этих двух простых истин - ты просто существуешь. Существуешь и ждешь, а вдруг кто-то встретится на этом пути и заставит засомневаться, заставит вспомнить краски и напомнит о том, что простота, хуже воровства..."
Так незаметно пролетел первый семестр. Несмотря на то, что испытания своего избранника отнимало немало времени, в присутствии родителей Наташка вспоминала о заданиях на дом и несмотря на то, что математика и программирование занимали в их мыслях далеко не первые места, зачеты они сдали успешно и готовились встречать наступающий 1990 год. Родители Наташки ушли в гости, оставив их одних. Виктор, на кухне, проходил экзамен на помощника поварихи, а Наташка красовалась перед ним, какая она замечательная хозяйка и сколько всего умеет делать. После того, как они накрыли на стол, она погасила свет.
--
А сейчас, новогодний сюрприз!
Витя думал, что они как обычно будут целоваться на диване, но она взяла его за руку и потащила за собой в ванну. В ванне было совершенно темно.
--
Раздевайся, - приказала она, - купаться будем. Одежду давай мне, я на вешалку повешу. Новый Год нужно чистыми встречать, а не потными и вымазанными в соусы и салаты.
Она нырнула в ванну сразу после него, усевшись ему за спиной, прижавшись к ней своей грудью и обхватив его ногами.
--
Сиди ровненько, я тебя сейчас намылю, - прошептала она, чувствуя, как задрожало его тело.
Наташка взяла мыло в свою узкую ладошку и начало медленно возить ним по его телу от шеи вниз к животу.
--
Ага, вот и то, что упирается в мое бедро, когда я сижу у тебя на коленях. Похож на джойстик. Можно я с ним поиграюсь?
Она сунула мыло в его руку и завернула ее ему за спину.
--
Теперь твоя очередь, - ее голос был низким и хриплым от охватившего их возбуждения.
Виктор знал из многочисленной популярной литературы, что их действия по научному называются - петтинг, но разве может это мерзко звучащее слово хоть отдаленно передать те чувства, которые он испытывал. Чувства, возникающие от первых несмелых касаний к ее телу, от тепла ее бархатной кожи и самое главное, от головокружительного ощущения доверия, которым она награждает тебя. Доверие, такое полное и пронзительное, что у тебя выступают на глазах слезы от счастья, от ощущения ее губ, касающихся мочки твоего уха, рук, взбивающих пену шампуня на коротком ежике твоих волос...
Когда они вылезли из ванны смущенные и счастливые от экстаза доставленного руками любимого, от гордости, что ты смог (смогла) добиться того же и от воспоминаний как дрожит ее (его) тело под твоими руками, они долго, смеясь, пытались найти полотенца и применить их, путаясь в руках и губах. Их тела не хотели отпускать друг друга, пытаясь добиться большего, но улетевшие в неведомую высь сознания уже были перегружены и пьяны новыми ощущениями и эмоциями.
--
Виктор Клименко, у нас с тобой большая проблема. - Серьезно глядя на него лучистыми от счастья глазами, сказала Наташка, когда они наконец-то сели за стол. - Понимаешь, я пообещала себе, что потеряю невинность на супружеском ложе, а замуж выходить я планировала не раньше, чем после третьего курса. Но сегодня я почувствовала, что все мои мечты могут рассыпаться в прах. И все из-за тебя. Поэтому, я хочу тебя попросить. Пообещай мне, что будешь присматривать за мной и не дашь мне рухнуть в пучину страсти.
--
Я обещаю, - совершенно серьезно сказал он.
--
И что, три года будешь терпеть? - подозрительно спросила она.
--
Понимаешь, я читал, что если человек был не в себе, то он не подлежит уголовному преследованию. Поэтому, если я рухну в пучину страсти раньше тебя, то все мои обещания теряют юридическую силу.
--
Ты, Клименко, подлый и коварный искуситель, хотя умело прикидываешься белым и пушистым. Но я тебя выведу на чистую воду.
И он, и она действительно приложили немало сил, чтоб не нарушить эту договоренность и не переступать эту границу, созданную самой природой. Это их совершенно не тяготило, наоборот придавало их играм какой-то особый шарм бережности и осторожности. Но недаром умные люди говорят, - природа, рано или поздно, возьмет свое... и в один из весенних дней, Наташка, освоившая позицию наездницы, забывшись, не помня себя от страсти, со всего размаха села на его нефритовый жезл и забилась в экстазе. Его тело, не готовое к таким острым ощущениям, отреагировало запрограммировано, бурным взрывом, сносящим все преграды и остатки сознания.
--
Ну вот, доигрались, - досадливо вздохнула Наташка, когда они вернулись с небес обратно. - Таки лишил ты невинности бедную девушку, подлый искуситель...
--
Наташка, выходи за меня замуж...
--
Боишься кровавой мести? Правильно делаешь. Бери простынь и иди за мной.
Войдя в ванну, она развела в кружке теплой воды с шампунем. Достав из тумбочки маленькую резиновую клизму с длинным и тонким носиком начала набирать в нее получившийся раствор.
--
А что это за клизма?
--
Какой ты глупый... помой свой джойстик, потом возьми хозяйственное мыло, вон там, и застирай простыню. Я сейчас вернусь.
Вернувшись она отобрала у него простынь, осмотрела, отжала и притащив к себе в комнату гладильную доску, поставила его работать утюгом, а сама убежала обратно в ванную. Вернулась она замотанная в полотенце и плюхнувшись на диван с удовольствием рассматривала, как ее обнаженный избранник управляется с порученной работой.
--
Аполлон у гладильной доски. Жалко родители фотик с собой забрали. Такие бы кадры получились...
--
Тебе было больно?
--
Больно? Глупости, даже не почувствовала, крови две капли. Мы ее уже два месяца расшатывали, одна видимость осталась... не о том ты думаешь... в этом я сама виновата, а вот ты, нетерпеливый мой, так больше не делай, детей нам рано заводить. Будем надеяться, что ты не снайпер и с первого раза не попал.
Глядя, как он густо покраснел и пытается что-то сказать в свое оправдание, она подошла и поцеловала его в губы.
--
Такой сильный, смелый, такой нерешительный и благородный лев, откуда ты только взялся на мою голову... стели простыню, сама досохнет, а мы поможем. Чур, я сверху. Играться теперь будем только с презиком, береженого, Бог, бережет.
--
Так я сбегаю в аптеку?
--
Ложись, горе мое, думай над тем, как доставить удовольствие своей львице. Я их еще на Новый Год купила... на всякий случай.
Неизвестно, как сложились бы их дальнейшие отношения, но судьба не дала им времени на раздумывание. В начале апреля Наташка не пришла на пары и встревоженный Виктор, сразу после занятий бросился к ней домой.
--
Что случилось, солнышко, ты заболела?
--
Нет, все нормально, болезнью это никто не называет, - криво улыбнулась она. - Садись, нам нужно поговорить.
Вместо того, чтоб запрыгнуть ему на колени, она уселась на стул напротив него и внимательно смотрела ему в глаза.
--
Я беременна.
--
Ура! У нас будет ребенок! Мы поженимся!
--
Не дурачься. Еще не поздно сделать аборт... мама говорит до 6 недель это совершенно безопасно...
--
Нет. Я категорически против. Во-первых, слова "совершенно безопасно" тут неприменимы, это в любой книжке написано. Во-вторых, что тебе сказал врач?
--
Он не советовал... но мама сказала, что это их так заставляют говорить... и как ты себе это представляешь? Где мы будем жить, где деньги возьмем, а учеба? - чувствовалось, что она повторяет чужие вопросы. В этот момент Виктор возненавидел свою будущую тещу, и это взаимное чувство еще долго придавало их отношениям шарм особого жара и остроты.
--
Жить будем у меня, деньги я зарабатываю, ты это знаешь. Я тебе никогда не говорил, какие это суммы, чтоб ты не думала, будто я хвастаюсь, но этого нам хватит. Учиться будем дальше, справимся как-нибудь, чай не самые тупые на курсе. Наташа, ты только не бойся, мы справимся со всем, поверь мне. И еще. Подумай сама. Если ты сделаешь это, мы не сможем смотреть друг другу в глаза... выходи лучше за меня замуж.
У нее выступили слезы, она грустно, через силу, улыбнулась и спросила, смахнув слезы с глаз:
--
Думаешь, я этого хочу? Да у меня мороз по коже от одной мысли! Мать совсем взбесилась, разговаривать с ней невозможно... а как мы будем у тебя жить? У вас же двухкомнатная квартира?
--
Я тебе не рассказывал... когда батя, в 1988 уволился и открыл кооператив, он выписался из квартиры и устроился сторожем в колхоз, рядом с городом. Договорился с председателем и тот ему выделил участок на постройку дома, совсем рядом с городской чертой, там недалеко четырнадцатый автобус ходит. Бате он практически даром достался, так сказать, за идею. Председатель там еще двадцать участков нарезал, половину на родственников оформил, сейчас приторговывает ими за очень серьезные деньги. В 1988 правительство открыло кредиты для частных застройщиков. Отец подсуетился и смог взять двадцать тысяч. У нас кое-какие сбережения были... короче дом уже построен. Через неделю, бригада всю зиму занимавшаяся внутренними работами, съезжает на другой объект. Дом пустой не бросишь, разворуют. Отец сказал матери, чтоб готовилась, они сразу туда переезжают. Меня тоже планируют утащить, но я упираюсь. Так что квартира пустая.
Наташка заметно повеселела и, перепрыгнув ему на колени, замурлыкала в ухо:
--
А ты оказывается, Клименко, завидный женишок. Продолжай разговор, чего еще не знает твоя будущая жена?
Этим же вечером он попросил ее руки у родителей. После того, как он ответил на многочисленные вопросы будущей тещи, молчавший до этого отец Наташки, поднялся и сказал:
- Совет вам да любовь, детки. Мать, благослови детей.
После того, как мама, недовольно зажав губу, повторила ритуальную фразу и расцеловала будущего зятя, он добавил:
--
Виктор, поговори со своими родителями, когда можно будет к вам в гости прийти? Пора и нам уже знакомиться, раз такое дело.
--
Павлик, может лучше, пусть они к нам придут?
--
Ты, мать, дочь отдаешь? Будь добра прийти в дом, в котором она жить станет.
--
Ну что за предрассудки, Павлик...
--
Разговор закончен.
Пятнадцатого августа Виктору исполнилось восемнадцать, а шестнадцатого они расписались. В декабре Наташка без осложнений родила двойню, мальчика и девочку. Двадцать два года пронеслись, как один день. Он много ездил, зарабатывая деньги, сперва в Югославию, затем гонял машины с Германии, возил товар с Китая. Через год после рождения двойни они наняли няньку и Наташка азартно подключилась к трудной, опасной, но такой интересной жизни простого предпринимателя. Много пришлось хлебнуть им и хорошего, и не очень...
За это время они перебрались в Киев, обзавелись четырехкомнатной квартирой, двумя собственными магазинами и складом. Умерли родители Виктора, в 1999 году отец, через год вслед за ним ушла и мать. Остался у него из близких только старший брат, давно живущий в столице бывшей Родины.
Выросли дети, уехали учиться в Москву. Жена часто навещала их, попутно решая многочисленные вопросы бизнеса завязанные на столицу. А два месяца назад, уехав в очередной раз, она позвонила ему вечером и сказала:
--
Витя, нам придется расстаться. Я встретила другого мужчину. Я не хочу и не могу тебя обманывать, поэтому решила сказать тебе все, до того, как уйти к нему. Поверь, так всем будет лучше. Ты сам видишь, у нас разные интересы, разные цели в жизни. Чего ты молчишь? Скажи что-нибудь...
Он положил трубку не в силах вымолвить ни слова. В груди, где-то рядом с сердцем, тупо ныла пустота. Еще миг назад он чувствовал там тепло, там жило что-то невероятно мягкое, нежное и доброе, что люди издревле называли душой. Сжавшись от удара до точки, оно спряталось где-то в глубинах своего измерения оставив в груди пустоту пытавшуюся втянуть в себя хоть что-нибудь, ничего не находящую вокруг себя и тупо ноющую от безысходности.
Еще неделю назад они ласкали друг друга полночи, а на следующий день он провожал ее на московский поезд. Она целовала его на перроне и шептала на ухо:
- Витька, веди себя тут скромно. Приеду, проверю.
Привычный мир осыпался вокруг осколками разбитого зеркала, и Виктор не понимал где он, наяву ли это происходит или он видит дурной сон, из паутины которого он судорожно ищет выход. Последняя крупная размолвка, которую он мог вспомнить произошла между ними в 2007 году. Тогда Наташка, увлекшись всеобщим хватанием кредитов, которые подкинули Украине мировые демократы в знак признания успехов этой страны в плане разведения оранжевых апельсин на Востоке, загорелась резко расширить бизнес, используя значительные заемные средства. Виктор тогда уперся и наотрез отказался.
--
Ты просто забыла уже МММ и другие пирамиды 90-х. Это то же самое, Наташка, просто размах побольше. Вспомни Аргентину, там было то же самое. К власти пришли либералы, кредиты полились рекой, а в один прекрасный день лафа кончилась, и пришлось отдавать долги. У тех, у кого не было денег, а это подавляющее большинство, отобрали заложенное. Дома, землю, бизнес.
--
Тебя послушать, так вообще нужно зарыться в землю и на поверхность не выглядывать, там очень опасно.
--
Солнышко...
--
Не называй меня солнышком!
--
У нас уже большие займы! За исключением того, что мы протаскиваем из России, все украинские поставщики дают нам, кто недельный, кто двухнедельный товарный кредит. И вернуть мы им можем только деньги! Товар возврату не подлежит! Иначе штрафные санкции. Почитай договора. Но это риск приемлемый, ибо у нас в обороте достаточно и своих средств. Что-то будет продаваться в любом случае, эти деньги мы вернем. Но закладывать недвижимость, все, что мы заработали за эти годы ради эфемерного расширения бизнеса, работать на дядю, ведь больше половины прибыли съест аренда и проценты по кредитам... нет! Этого не будет.
--
Если ты, Витенька, такой трусливый, то сиди дома, не гуляй. Ни к чему тебе дороги, косогоры, реки, раки. Боишься, значит, я рискну только своей половиной...
--
Своя половина у тебя, Красная Шапочка, появиться только после развода, а пока, напоминаю: шестнадцать лет назад, мы с тобой договорились. Один из нас сказал - "нет", значит, остается все так, как было. Меня тоже иногда заносило, но на твое - "нет", я не начинал глупых дележек. Разговор закончен! Никаких кредитов мы больше не берем!
Наташка тогда сильно надулась. Неделю не разговаривала, две недели делала вид, что рядом в постели никого нет. Через год, в 2008 году им пришлось уволить несколько человек в связи с резким падением продаж, а всем остальным урезать зарплаты. Тогда они еле вывернулись с товарными кредитами, поскольку цены на комплектующие начали быстро снижаться. Но, обошлось без особых убытков. Он не стал ей напоминать, но мысленно перекрестился, что хватило ума не влезать и выдержать ее прессинг.
Виктор перелистывал страницы памяти, пытаясь найти момент, когда изменилось ее отношение к нему и ничего не находил. Это было невыносимей всего. Наташка ездила в Москву не чаще чем требовала работа, раз в два месяца, обычно останавливалась у Витькиного брата. Она очень подружилась с его женой, которая была всего на два года старше. Никогда не задерживалась, приезжала всегда веселая, азартно набрасывалась на мужа...
Безусловно, были различия в их вкусах и привычках, да и не могут мужчина и женщина быть похожими во всем. Виктор привыкал к вещам, заставить его надеть новую обувь или одежду было непросто. Он искренне отказывался понимать, как можно выбросить еще целую, пусть поношенную вещь. Она ведь родная, наполненная твоим духом, памятью о прожитом. Наташка любила менять гардеробы, он смотрел на это спокойно, женщины есть женщины. Даже ученые нашли общие гены между женщиной и вороной. Утверждали, что они отвечают за любовь ко всему яркому и блестящему.
Виктор был фанат охоты с арбалетом, запрещенной в Украине и в России, Наташка обожала ездить по заграницам. Поскольку дела фирмы редко разрешали им отсутствовать вместе, то максимум, им удавалось укатить вдвоем в какое-то турне по выбору Наташки, один раз в год, не больше чем на неделю. Все остальное время они отдыхали порознь. То Витька с детьми уедет бродить по лесам, пытаясь подстрелить неосторожного зайца и обучая детей навыкам выживания в лоне природы, то жена увезет их купаться в теплых водах южных морей. А как дети покинули отчий дом, так больше в одиночку. Но ведь встречи после разлуки были всегда такие жаркие, такие искренние...
Неделю он ходил мешком прибитый, сбрасывая ее вызова и отключив стационарный телефон. Несколько раз Наташка звонила на фирму, но на сообщение секретарши он неизменно отвечал:
- Передайте Наташе, что я ей скоро перезвоню.
Наконец поняв, что единственный выход для него состоит в том, чтоб полностью изменить свою жизнь, проведя предварительные оценки, он позвонил жене.
--
Здравствуй. Я принял решение переехать и заняться чем-то другим. Есть две возможности. Можно все продать, квартиру, бизнес и разделить сумму. Я на всякий случай все оценил. За бизнес в том виде, в котором он сейчас есть, вместе с относящейся к нему недвижимостью, дают сразу восемьсот тысяч президентов, за квартиру еще сотку. Второй вариант - я оставляю все это добро тебе, но ты в течение года должна мне отдать половину, четыреста пятьдесят штук. Телефоны людей, с которыми я общался и которые готовы хоть завтра выложить названные суммы, я скинул тебе на мыло. В течение этого года ты будешь выплачивать мне три процента с кредитованных тебе средств. Таким образом, выходит штука сто зеленых в месяц. Счет ты мой знаешь. Деньги должны поступать до пятнадцатого числа каждого месяца. На фирме я сказал, что уезжаю в длительный отпуск, все вопросы решать с тобой. С квартиры съеду сегодня, ключи захлопну внутри. Лохматого забираю с собой. Надеюсь, ты не в претензии. Вроде все... еще одно. Не звони мне. Можешь писать смс-ки или на мыло. Недвижимость переоформим на тебя после расчета. Да, еще одно. Через неделю нужно протаскивать товар через границу. Без меня ты не справишься. Скажи малому, он должен в субботу с утра быть в Луганске. Можешь и Таньку отправить, она все равно вцепится, как клещ. Пусть дети учатся. Позвонишь в бухгалтерию, чтоб мне выдали семь штук зелени на расходы.
--
Ты ж обычно четыре брал...
--
Трояк мне за работу. Это очень мало. За пятерку на такую работу вряд ли кого найдешь.
--
Я приеду сама. Не надо детей в это дело завязывать. Ты сам говорил, что это опасно.
--
Жизнь вообще штука опасная. Андрея все равно надо брать. Без мужика ты одна с этим не справишься. Я пока смогу, помогу, но после того, как я уеду, тебе все одно будет нужен помощник. А в это дело чужих, лучше не брать.
--
Так ты не против, если я приеду?
--
Против. Но если приедешь, дело все равно делать надо. Так что это от меня не зависит. Детям сама все расскажешь.
--
Так ты не хочешь меня видеть?
--
Нет, не хочу.
--
А куда ты собрался уезжать?
--
На Дальний Восток. За этот год съезжу, осмотрюсь, с людьми познакомлюсь, а потом и переберусь.
--
Ты на меня сердишься? Да, Витька?
--
Не строй из себя дурочку. По существу вопросы есть?
--
Нет... ты меня ненавидишь, да?
--
Счастливо.
"Еще нет", - подумал он, - "может когда-нибудь потом, когда забудутся эти двадцать два года счастья, а пустота и дальше будет рвать сердце на части".
В Луганск прилетели сын с дочкой, ничего не подозревающие о проблемах родителей. Виктор им тоже ничего не рассказывал. А что он им мог сказать?
***
Он шел по лесу уже три часа. Вытащенный из чехла новенький "Barnett Predator AVI" был заряжен тупой самодельной стрелой из дюралюминиевой трубки рассчитанной на мелкую и пернатую дичь. Первый "Barnett Predator" ему подарила жена в 2000 году, на день рождения. Это было через полгода после смерти матери. Виктор очень тяжело пережил ее смерть, виня себя в том, что не смог отвлечь ее, занять чем-то осмысленным после смерти отца. Хоть все ему в один голос говорили, что он тут бессилен. Редко кому дает Господь счастье уйти в один день, но если их души не могут друг без друга, то ничто не сможет освободить их от взаимного притяжения... смерть только разрушает стену и позволяет соединиться новым сущностям в другом измерении ...
Наташка сама нашла в Польше магазин, торгующий охотничьими арбалетами, купила модель, название которой чаще всего слышала от мужа в его многочисленных разглагольствованиях на эту тему и протащила его, разобранным на составные части через таможню. Это было нетрудно. Она уже не раз бывала в Польше по делам и знала, пассажиров поездов возвращающихся с одной, пусть большой сумкой, таможенники не проверяют вообще. Там хватает народа, набившего товаром купе под потолок, проводников, с их бесчисленными нычками, так что времени копаться в сумках простых путешественников у таможенников просто нет.
Вспоминая все это, он бился головой в стену от бессилия понять случившееся. Ведь она любила его, он это чувствовал всю их совместную жизнь. И тогда, когда он в последний раз провожал ее на поезд, она любила его, такое невозможно сыграть. С другой стороны он понимал, к тому времени она уже должна была давно знать своего нового избранника, раз все-таки решилась на выбор.
"Если ты одна, любишь сразу двух,
Значит это не любовь, а просто кажется..."
"А может не кажется? Может так оно и есть? Любит двух, но это дело хлопотное и решает одним пожертвовать, так сказать, для более устойчивой позиции на шахматной доске. Как писал один психолог, муж для женщины, это отец ее детей, не меньше, но и не больше. После того как дети выросли, женщина может к нему испытывать только чувство благодарности. В лучшем случае. Самка паука, после соития своего партнера просто съедает, чтоб добро не пропадало. Сделал дело, пусть и тушка послужит, беременным нужно хорошо питаться. Поэтому, с точки зрения пауков, твои проблемы, Витя, яйца выеденного не стоят. Просто твое неправильное восприятие реальности скорректировали. Грубовато, больно, но кто ж виноват, что ты жил в своих мечтах с закрытыми глазами и отказывался внимательно рассматривать сей грешный мир. Вот тебе веки и оторвали. Больше не закроешь".
Свой старый Барнетт и десяток самодельных, тупых стрел для стрельбы по мишеням, Виктор подарил сыну, тот давно мечтал иметь свой собственный охотничий арбалет. Но родители на игрушки денег не давали, тем более что такая модель в Москве дешевле тридцати тысяч рублей не стоила. За новым арбалетом Виктор тоже поехал в Польшу, там они стоили процентов на тридцать пять - сорок дешевле чем в Москве, а расходы на дорогу практически одинаковы. С поляком он заранее списался по Сети, обговорив комплектацию, тип прицела и дополнительные аксессуары которые он решил приобрести, раз представилась такая возможность. Поэтому через два часа отправился обратно на вокзал покупать билеты на ближайший поезд идущий на Восток.
По приезду, он сразу взяв с собой Лохматого и отправился за город пристрелять новое оружие. Стрельба с арбалета, как и с любого другого оружия, требует постоянной практики. По мишени, на пристрелянном к такой дистанции оружии, промахнуться практически невозможно, но для реальной охоты с арбалетом умения стрелять по мишени совершенно недостаточно. Дичь, как правило, появляется неожиданно, у тебя нет времени измерить дистанцию дальномером, изменить установки прицела согласно таблицам, а затем прицелиться и выстрелить. В реальной обстановке, если у тебя будет время только на заключительную часть процесса, то это уже удачный случай. Мастерство охоты с арбалетом в том и заключается, чтоб, мгновенно оценив расстояние, внести необходимые коррективы и правильно выбрать точку прицеливания с учетом настильности траектории.
Еще на заре своих упражнений с этим оружием, Виктор, пользуясь знаниями со школьного курса физики, реально представлял стоящую перед стрелком задачу. Под действием силы земного притяжения, стрела начинает отклоняться вниз от прямолинейной траектории. Величина отклонения Н определяется по известной формуле:
Н=g*t*t/2, где g=9.8 - ускорение свободного падения, а t - время полета стрелы.
Возьмем, к примеру, расстояние до цели всего в тридцать метров. Приняв среднюю скорость стрелы, равной ста метрам в секунду, нетрудно сосчитать, что даже на такой плевой дистанции, величина отклонения от прямой прицеливания составит 45 сантиметров. Если ты стреляешь по птице, зайцу или другому мелкому зверю, то отклонение легко может быть больше чем размер мишени. На дистанции в пятьдесят метров отклонение уже будет метр с четвертью. Таким образом, на расстоянии в двадцать метров, от тридцати, до пятидесяти, отклонение меняется на восемьдесят сантиметров. Учитывая, что именно этот интервал является основным рабочим интервалом при охоте с арбалетом, Виктор уделял особое внимание стрельбе на это расстояние.
Со временем у него выработалась своя методика. Он соорудил из жердей, на поляне под Киевом, три основы с шагом пятнадцать метров между ними. На каждую установил по стандартному соломенному тюку 80х50х35 см. К тюку прикалывал листочек с черным кругом десяти сантиметров в диаметре. С дистанции стрельбы двадцать метров от первой мишени, он получал три мишени на расстоянии 20, 35 и 50 метров от точки прицеливания. Между мишенями в хаотическом порядке расставлял мягкие игрушки различного размера.
Пристреливался Виктор, и фиксировал установки прицела на дистанцию 35 метров, все остальные поправки вносил на глаз. Чем Виктору нравился арбалет, так это тем, что тренироваться в стрельбе можно было практически бесплатно. Только мягкие игрушки приходилось часто зашивать. Не выдерживали таких ударов. Стрелы для стрельбы по мишени, птице и мелкому зверю, Виктор изготавливал сам, из дюралюминиевой трубки. Наконечник изготавливал из твердой древесины. Трубку разогревал газовой горелкой и надевал на концевик наконечника. Остыв, трубка плотно сжимала дерево, вытащить было невозможно. В заднюю часть трубки вставлял затычку из пробки. Сделав болгаркой три продольных прорези в трубке, к пробке клеил оперение из яркого, жесткого пластика. Такая стрела не тонула в воде в случае промаха по водоплавающей птице, а заточенный деревянный наконечник легко пробивал шкуру зайца или перья качки.
По весу такие самоделки были строго одинаковы с фирменными охотничьими стрелами, которые в Польше стоили по 6-7 долларов за штуку, а в Москве меньше чем за триста рублей не стоило даже искать. Этих Виктор за все двенадцать лет купил не больше десятка. Все они были в порядке и состояли на вооружении. Да и самоделки показали себя с самой лучшей стороны. Конечно, оперение приходилось ремонтировать регулярно. Да и деревянные наконечники иногда приходилось менять. Но стрел безвозвратно испорченных вследствие соударения с твердыми предметами за все время набралось не больше двух десятков. Учитывая, что за двенадцать лет он произвел не меньше двадцати тысяч выстрелов, результат был очень хорош.
Кроме этих были в арсенале у Виктора самодельные срезни со стальным наконечником, а также несколько стрел-гарпунов. Самодельные, стограммовые срезни, он брал, когда шел на кабана. Скорость их была поменьше, но кинетическая энергия значительно больше, чем у стандартной, тридцатипятиграммовой охотничьей стрелы. Пристреливались они отдельно, специально изготовленными стограммовыми тупыми болтами.
Много всякого походного барахла собралось за долгую практику выходов в дикую природу. Каждый новый эпизод самостоятельного выживания один на один с дикой природой, добавлял в копилку опыта новую информацию и увеличивал груз рюкзака. Иногда незначительно, но количество необходимых мелочей постоянно увеличивалось. ??? самодельные кошки на руки и ноги для лазанья по деревьям, прибор ночного видения, ручное, двенадцативольтовое динамо для подзарядки мобилы и аккумулятора ПНВ, иголки, рыболовные крючки, леска и сотни других необходимых вещей хранились в многочисленных отделах и карманах его безразмерного рюкзака.
До любимого места, где он обычно разбивал свой лагерь, оставалось уже не больше получаса ходьбы. Пора было позаботиться о добыче. Виктор дал команду Лохматому бежавшему впереди:
- Лохматый, ищи, - пес недовольно тряханул головой, мол, сколько раз уже сегодня я тебе намекал о наличии дичи, так ты пер куда-то как трактор, но тут же, с важным видом рванул с тропки в лес вынюхивать свежие следы. Минут через десять он подбежал, призывно покрутившись перед ногами, и повел за собой в лес. Осторожно ступая и внимательно выбирая место куда поставить ногу он шел за Лохматым, пока при очередном шаге нога его не нашла опоры и он полетел в какую-то густую и плотную темень. При этом он совершенно точно знал, что ступал на твердую землю, специально выбрав место без сучков и веток, а над головой светило солнце.
***
Глава 2
Сознание возвращалось неохотно, прорываясь сквозь разноцветные миражи и видения. Он запомнил лишь последнюю сцену, разыгравшуюся в его больном сознании. Перед ним стояла Наташка и с виноватым видом что-то говорила в свое оправдание. Затем подошла и начала, повизгивая, лизать его лицо шершавым языком. С трудом разлепив глаза, Виктор отогнал Лохматого, крайне довольного проведенными спасательными мероприятиями. Хозяин подал признаки жизни, поэтому, ему положена награда. Пес демонстрировал это всем своим видом, нетерпеливо прыгая возле него с места на место и требовательно заглядывая в глаза. Виктор, с трудом переведя свое тело с лежачего положения в сидячее, потрепал его по затылку:
- Умница ты моя, хороший пес, - после чего начал изумленно осматривать открывшуюся ему картину. В пустой голове не возникло ни одной мысли, лишь крутилась старая песня, не имевшая ничего общего с окружающей реальностью...
"Заграй мя цигане старий, такоi як бажаю
Грошей тя дам, вина тя дам, i всього що лиш маю
Бо лютий бiль отут горить i груди розривае,
I бiдне серце так болить, що гине, умирае
Чаруй менi минулi днi, лiта тi молодii
Примарнi, золотавi сни, той рай i тi надii
Чаруй менi дiвчину ту, що мною гордувала
Збуди ти всiх, що вже земля навiки повкривала
Заграй старий! Хай потечуть двi сльози по личеньку