Когда в кабинет позвонили с проходной и сказали, что ко мне сейчас подъедет посетитель, я моментально насторожился. Дело в том, что на территорию нашего заведения и пешком-то войти непросто, а уж въехать сюда на собственном автомобиле, да еще и не запросив моего личного разрешения... Здесь за версту несло спецслужбами. "Пронюхали все-таки! - с раздражением пронеслось в голове. - Но откуда? Неужели радаром засекли?" Однако времени на пустопорожние размышления не было, и я стремительно метнулся к вешалке, срывая с нее белоснежный накрахмаленный халат с моим личным вензелем на кармашке, чтобы встретить нежданного гостя во всеоружии. Наташа называла этот халат "парадным", и в чем-то это соответствовало действительности: в нем я лишь встречал всевозможные комиссии, да еще родственников некоторых высокопоставленных пациентов, перед которыми надо было не ударить в грязь лицом.
Через две с половиной минуты дверь в кабинет приотворилась после короткого, лишь обозначающего вежливость, стука, и мои опасения полностью подтвердились. На пороге стоял чуть полноватый человек невысокого роста в недорогом старомодном костюме и с каким-то простецким выражением лица. Все портили только глаза. Они, казалось, знали про меня все. Абсолютно.
- Здравствуйте, профессор, - ласково сказал маленький человек, закрывая за собой дверь. - Я вам не помешал?
- Ну что вы, - расплылся я в ответной улыбке и развел руками: - Только я, к сожалению, еще не профессор. Вы мне льстите, уважаемый, э...
- Называйте меня Кирилл Львович, - пришел мне на помощь посетитель, доставая из кармана удостоверение.
- Уважаемый Кирилл Львович, - продолжил я. - До профессора мне еще работать и работать. Огромное, знаете ли, количество материала собирать.
- Ну, у вас тут, надо полагать, матерьяльцу достаточно? - хитро указав глазами за дверь, поинтересовался посетитель.
- Вообще-то среди моих пациентов действительно есть уникальные случаи, - нахмурился я. - А что, ваш визит связан с кем-то из них?
- В какой-то степени да.
- Тогда я буду вынужден попросить у вас всю полагающуюся в таких случаях официальную документацию. Дело в том, что наш диспансер является закрытым медучреждением, и допрашивать людей, страдающих тяжелыми психическими расстройствами...
- Боже упаси! - Кирилл Львович так активно замахал на меня руками, будто собирался сию минуту взлететь. - Ни о каком допросе не идет и речи! Я не хуже вас знаю процессуальные нормы в отношении психически нездоровых людей. Речь идет лишь о необременительной беседе, причем только с теми пациентами, которых вы сами мне порекомендуете. Вы, естественно, тоже будете присутствовать при разговоре. Как, это возможно?
- Ну..., - протянул я. - В принципе, конечно... Если вы обещаете, что ваши вопросы не расстроят больных и не повредят дальнейшему их лечению в нашем учреждении, то...
- Конечно-конечно, - энергично заверил меня посетитель. - Нисколько не повредят! Проще говоря, мне и нужно только узнать, что ваши пациенты видели... Точнее, могли видеть.
- А что, собственно, произошло? - спохватился я. Уж кому-кому, а мне-то точно должно быть невдомек, с чем связан сегодняшний визит этого странного человека.
- Упал самолет, принадлежащий ВВС России, - сухо сообщил мой гость. - Вы, наверное, в курсе, что в двухстах километрах находится военная авиабаза? - и он пристально посмотрел мне в глаза.
- Ну, в общих чертах, - неуверенно промямлил я.
- Бросьте, доктор, - устало вздохнул Кирилл Львович. - Об этом вся округа знает, хоть база и секретная. Кстати, вы, надеюсь, догадываетесь, что наш с вами разговор разглашению не подлежит?
Я усиленно закивал.
- Так вот, - продолжил посетитель. - Вчера по тревоге были подняты два истребителя ПВО "МиГ-31", один из которых через двадцать минут полета пропал с экранов наземных служб наблюдения. Это произошло не так далеко от вашего диспансера. У нас есть некоторые основания полагать, что самолет был сбит.
- Кем? - выдавил я из себя, холодея. - И какая может быть тревога? От нас до ближайшей границы полторы тысячи километров, да и та - с Казахстаном!
- Вот об этом я бы и хотел поговорить с вашими подопечными, - твердо сказал Кирилл Львович. - Ближе вашего заведения к месту трагедии ничего нет. Если кто что и видел - то только здесь. Я понятно объясняю?
- Д-да, - пробормотал я. - Только объясните, ради бога - почему вы решили, что самолет был сбит? Разве не мог он сам упасть?
- Последние слова погибшего летчика не позволяют правительственной комиссии так думать, - сурово отрезал гость. - Он передал на базу, что наблюдает какой-то "странный воздушный бой". Остальные сведения по этому летному происшествию составляют государственную тайну. Вам понятно, товарищ?
- Понятно, - произнес я, проглотив "товарища". - Что от меня требуется?
- Помощь, - просто объяснил Кирилл Львович. - Да не волнуйтесь вы, нам всего лишь необходимо отработать всех возможных свидетелей. Если кто-то из больных или персонала что-то видел - чудесно, нет - что ж, будем искать в другом месте. Персонал я опрошу сам, а с больными вы мне поможете. Договорились?
- Хорошо, - согласился я. - С больными как раз все очень просто. Они как дети: если кто-то заметил что-нибудь необычное - об этом назавтра знают все пациенты и служащие диспансера. Так что можно расспросить любого.
- Ну, тогда давайте не будем терять времени, - приободрился Кирилл Львович. - Прямо сейчас и поговорим с кем-нибудь. Кого вы порекомендуете для беседы? Как самого адекватного?
Внезапно мне стало весело.
- А давайте хотя бы Чижова пригласим! - предложил я. - Тем более он и авиацией у нас интересуется. Правда, времен Второй мировой войны, но все же...
- Давайте-давайте, - радостно потер руки мой посетитель. - Это хорошо, что он авиацией интересуется, может более внимательно на небо смотрит...
- Только прошу вас, Кирилл Львович, не нарушать специфику работы нашего учреждения. Всему, что будет говорить мой пациент, вы должны безоговорочно верить. Ну, или хотя бы делать вид, что верите. Договорились?
- О чем разговор, доктор! Зовите вашего "авиатора".
Я позвонил Наташе и попросил привести ко мне Чижова. Через минуту дверь отворилась и в проеме появился молодцеватый детина в застиранном фиолетовом халате с вышитым на кармане цветочком.
- Товарищ полковник! Гвардии капитан Чижов по вашему приказанию прибыл! - гаркнул вошедший и лихо щелкнул "каблуками" разношенных шлепанцев.
Я подмигнул своему гостю, чтоб не дрейфил и, поднявшись из-за стола, подошел к Чижову:
- Вольно, капитан. К нам тут из штаба армии приехал товарищ генерал-лейтенант, - я кивнул на приходящего в себя посетителя, - у него имеется к тебе несколько вопросов.
- Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! - Чижов, четко развернувшись на пятках, отдал Кириллу Львовичу честь. - Жду ваших приказаний!
- С-садитесь, к-капитан, - оправился наконец от первого шока член правительственной комиссии. - У нас тут самолет вчера упал, "МиГ-31", - с размаху выдал мой гость военную тайну пациенту. - Так я хотел у вас спросить: не видел ли кто чего?
- Так вот это что было! - хлопнул себя по лбу Чижов. - А мы-то всей палатой голову ломали! А это - "МиГ-31"! - радостно объяснил он мне. Я понимающе покивал. Посетитель тоже встрепенулся:
- Ага! Так вы видели вчера самолет!
- Видел? - обиделся Чижов. - Как же я мог этот самолет не видеть, когда собственноручно его сбил?
- Вы? - выдавил из себя бледный Кирилл Львович. - Сбили?
- А то кто же? - презрительно фыркнул Чижов. - Не из десятой же палаты! Р-раздолбаи! У них на сто боевых вылетов хорошо если пара сбитых фрицев приходится, вояки, блин! А самолет этот я вчера в паре со старшим лейтенантом Никодимовым завалил, соседом моим, по койке. Весь вечер вчера голову ломали: что за чудо-юдо такое сбили? На "Фоккера" вроде не похож... Спасибо, что разъяснили, товарищ генерал-лейтенант. Сегодня же ребятам все расскажу. Проведу, так сказать, политзанятия о поступлении на вооружение Люфтваффе нового типа фронтового истребителя, - и он с благодарностью взглянул на человека "из штаба армии". Тот тем временем торопливо пил теплую воду, услужливо налитую мной в стакан из стоящего на столе графина. Собеседник из него сейчас был никакой, поэтому разговор продолжил я:
- Что еще произошло вчера необычного, товарищ гвардии капитан?
- Так как же, товарищ полковник, - расцвел в улыбке Чижов. - Мы же Ульманна вчера сбили!
- Кого? - не поверил я собственным ушам. - Ульманна?
- Ну да, - подтвердил Чижов, продолжая улыбаться, как блаженный. - Его, родимого.
- Это оберстлейтенант Люфтваффе, - пояснил я Кириллу Львовичу. Кирилл Львович тупо кивал головой. - Франц-Иосиф Ульманн, один из лучших гитлеровских пилотов.
- К-кто? - икнул наш посетитель, глядя безумными глазами на Чижова.
- Ульманн, - терпеливо повторил гвардии капитан. - Франц-Иосиф. Родился в городе Кассель в 1911 году, воюет с 1940-го года. На своем счету имеет более сорока пяти подтвержденных побед. Летает на мессершмидте Bf-109 "Густав" с тигровой раскраской, обычно под прикрытием от двух до шести истребителей сопровождения. Позывной "Блаудорф".
- Откуда информация? - неожиданно проснулся в Кирилле Львовиче профессионал. - Сведения достоверные?
- Абсолютно, - заверил его Чижов. - Информация из четвертой палаты нашего авиаполка, а у них свой разведотдел. Еще ни разу не подводили.
- Спасибо, капитан! - искренне поблагодарил его новоиспеченный генерал-лейтенант, опрокидывая в себя подсунутую мной мензурку со спиртом. - Вы очень помогли следствию!
- Служу Советскому Союзу! - не остался в долгу сталинский сокол.

Пока мы выводили Кирилла Львовича на улицу и едва ли не силой усаживали его в автомобиль, он все время порывался то облобызать Чижова, то наградить всеми степенями ордена Славы одновременно, а в конце концов, прослезившись, тихо попросил: "Береги себя, сынок!" Уже сидя в машине, через открытое окно Кирилл Львович неожиданно трезвым голосом вдруг обратился ко мне:
- Профессор, а на каких машинах летают ваши пилоты?
- На самолетах конструкции больного Яковлева, - честно признался я. - В основе которой - обычная больничная койка с небольшими доработками несущей рамы.
- На "Яках", значит, - понимающе кивнул член комиссии. - Староваты машинки, староваты... Ладно! - Кирилл Львович вдруг решительно тряхнул головой. - Черт с ним, подключу все свои связи, но выбью вам в Москве новую технику! Счастливо служить, орлы! - и, дав отмашку своему очумевшему от таких прощаний водителю, скрылся в синем бензиновом дыму.
- Спасибо, товарищ генерал-лейтенант! - прокричал вслед удаляющемуся автомобилю Чижов. - Я обязательно передам ребятам!
- Зайди-ка сейчас ко мне, орел, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, попросил я своего пациента. - Разговор к тебе имеется...
Чижов заметно сник и нехотя поплелся за мной следом.

- Вы что же, гады, творите? - яростно зашипел я на Чижова, едва мы оказались с ним вдвоем в кабинете. - Я вам, сволочам таким, ни одного полетного листа больше не подпишу, ясно?!
- Да что случилось-то, товарищ полковник? - непонимающе захлопал глазами мой собеседник.
- Это ты меня спрашиваешь, что случилось? - я не на шутку разозлился. - Мало того, что во время вчерашних полетов вы с Никодимовым, оказывается, выскочили в реальность, так вы еще и настоящий самолет сбили, асы хреновы! У вас что вчера по плану полетов было?
- Так это, ничего особенного... Патрулирование района, самостоятельный поиск целей. "Свободная охота", в общем, - от напряжения на лбу Чижова выступили крупные капли пота. - Да не виноваты мы, товарищ полковник! Фрицы первые в реал выскочили! Мы двоих "мессеров" завалили, а потом и Ульманна с его ведомым прижали, да так, что им бы уже никуда от нас не деться. Тут они, подлые, взяли и выскочили! Ну, мы с Никодимовым и решили на минутку за ними в реальный мир выйти - и сразу обратно, как собьем. Честное слово всего на минутку собирались, товарищ полковник!
- А вышло на полчаса, - язвительно заметил я.
- Минут на двадцать, - потупился мой пациент. - Больно уж здорово, шельмец, летает! Ведомого-то его мы почти сразу срубили, а по самому Ульманну чуть не весь боекомплект расстреляли - а он как заговоренный, гад!
- И как же вы его дожали? - заинтересовался я.
- В "ножницы" взяли, - с законной гордостью объяснил Чижов. - Он решил петлей Иммельмана из-под нашего маневра уйти, но на выходе высоту не рассчитал и гробанулся об сопку. Вернее, это мы с Никодимовым вынудили его гробануться.
- Ладно, с Ульманном все ясно, - вздохнул я. - Это вы, положим, молодцы. А вот на хрена было реальный "МиГ" сбивать? Объясни мне, пожалуйста.
- Да не знал я, что это такое! - с отчаяньем в голосе произнес капитан. - Пронеслось что-то мимо меня, я с испугу на гашетку нажал - его "эрэсами" пополам и развалило.
- Вы что, еще и "эрэсы" вчера под плоскости цепляли? - удивился я.
- Виноват, товарищ полковник.
- Конечно, виноват. Ты хоть представляешь, что будет, если все, кому не лень, в реальный мир вылетать будут?
- Так немцы ведь, товарищ пол...
- Молчать! Немцы немцами, а у нас своя дисциплина должна быть! Иначе не пойми что начаться может. Бомбардировщики из седьмой гвардейской палаты вылетать начнут, объекты в реальном мире бомбить! Штурмовики "на минутку" в реал выйдут, чтоб какую-нибудь платную автостоянку по ошибке разнести! Это же подумать страшно! Все, свободен! По десять суток гауптвахты тебе и Никодимову!
- Разрешите идти? - еще не веря, что так легко отделался, щелкнул каблуками Чижов.
- Идите.

Уже второй час я шел по весеннему сосновому лесу, вдыхая бесподобный аромат пробуждающейся природы. Как все-таки хорошо, что наш диспансер находится в такой глуши! До ближайшего населенного пункта - вымирающей деревеньки Шулепино - больше двенадцати километров по разбитой проселочной дороге.
На душе, тем не менее, скребли кошки.
"А ведь ты, дружок, не просто так назначил Чижову и Никодимову столь мягкое наказание, - шептал противный голосок внутри. - Знаешь, что у самого рыльце в пушку!"
"Заткнись, - вяло огрызнулся я. - Прекрасно понимаешь, что у меня не было выбора!"
"Выбор всегда есть, - отозвался противный. - Просто он не всегда приятен".
"Конечно, - ехидно парировал я. - Мне было бы неприятно умереть в самом расцвете сил. Он шел прямо на меня и сворачивать, похоже не собирался".
"Если бы ты почаще летал, никаких проблем бы не было - ты бы маневром избежал столкновения".
"Я командир полка, и в принципе не имею возможности летать так часто, как мне этого захочется! У меня и на земле работы полно".
"Конечно! Проще всего объяснить любые огрехи подготовкой твоей обожаемой диссертации! А в трудной ситуации просто влупить из крыльевых "ШКАСов" по проблеме, которая мешает тебе двигаться напрямую - и всех делов".
"Я не из "ШКАСов" лупил. На "Аэрокобре" нет "ШКАСов". Да и не сбил бы я его одними пулеметами".
"ЕГО или ЕЕ?"
"Не знаю, отвяжись".
"А зачем ты сам-то в реал выходил? Ребят ругал, а сам выходил?"
"Я часто выхожу. В реале пилотировать гораздо интереснее. Ощущения совсем другие. Настоящие".
"Ну и как? Хапнул вчера "настоящих" ощущений? Признайся, ты сперва подумал, что сегодняшний Кирилл Львович появился именно из-за твоего "реального приключения", а вовсе не из-за чижовско-никодимовского "МиГа"?"
"Заткнись".
"А как ты думаешь, с какой стати с базы были подняты два истребителя ПВО?"
"Заткнись!"
"А ведь человечество, возможно, многое потеряло после твоей вчерашней лобовой атаки. Эта встреча могла бы изменить историю планеты, не находишь?"
"Заткнись!!"
"Эскузумуа, мадемуазель", - извинился голос с противным хихиканьем и временно замолчал.
Оглядевшись по сторонам, я понял, что незаметно для себя дошел до места назначения, которое до сих пор видел только с воздуха. С земли зрелище было и вовсе неавантажным: обгоревшие, сломанные примерно посередине ствола деревья, вывороченные пласты дерна и странный в этом молодом весеннем лесу резкий химический запах, распространявшийся от большой оранжевой лужи, растекшейся на площади примерно в полгектара.
"И что у них за топливо такое? - недовольно поморщился я. - Воняет черт знает чем".
Сам блестящий на солнце летательный аппарат меня не сильно заинтересовал: его я во всех подробностях рассмотрел еще вчера, из кабины своего самолета.
"Как думаешь, - снова дал о себе знать голос, - из какой системы они к нам прилетели? Вернее, пытались прилететь?"
"С Альдебарана, - буркнул я. - Задай какой-нибудь менее идиотский вопрос. Я не астроном, а психиатр".
"Первый раз вижу психиатра, сбивающего в свободное от работы время летающие тарелки. Очень инфернально".
"Затк...", - неоригинально начал я, но осекся. Из-за сломанного ствола обгоревшей березы на меня смотрело существо. За его разумность говорили некие золотистые полосы и бляшки, каким-то образом закрепленные прямо на отливающей ультрамарином шелковистой шерсти, а более всего - устрашающего вида никелированный агрегат, который существо направляло мне прямо в живот.
"Отличная тема для диссертации", - успел подумать я за секунду до того, как яркая лиловая вспышка погасила мое сознание.

- Лечь, суд идет! - традиционная формула начала вынесения приговора всколыхнула заждавшихся в Пещере Суда зрителей. Арраки стали спешно укладываться на пол в ожидании справедливого правосудия, беспокойно кусая самых неловких особей за уши. Вошли четыре аррака-судьи, самый старший из которых, с зеленой от старости шерстью, держал в лапах костяную пластинку приговора.
- Ан-Джузим, сын Лекал-Ала! Готов ли ты восслушать приговор, вынесенный старейшими из судей нашего свода? - осведомился он суровым повизгиванием.
- Готов, - ответил молодой, еще синешерстный аррак.
В пещере активно завозились, пытаясь не пропустить ни единого слова из этого сенсационного дела, расследование которого длилось больше семи лансанов.
- Ан-Джузим, ты обвиняешься в том, что, будучи старшим санитаром передвижной космической лечебницы для страждущих душой арраков, подошел на недопустимо близкое расстояние к обитаемой системе KL-12CX и, что самое страшное, вовремя не заметил попытку выхода своих пациентов в реальный мир.
В Пещере застонали от ужаса.
- Кроме того, ты допустил, что в реальном мире нашу летающую лечебницу обнаружил боевой аппарат аборигенов и повредил ее. Но и это еще не все. Ты ударил подошедшего к кораблю инопланетянина ксилионовым жезлом, применяемым в лечении душевных недугов.
- Я не хотел! - взвизгнул Ан-Джузим. - Он шел прямо на меня! Я испугался!
- Это не повод, - строго каркнул Второй судья, - чтобы считывать мысли первого встречного! Вы знали, что побочным эффектом применения ксилионового жезла является потеря индивидуумом сознания, и применили аппарат именно из-за этого побочного эффекта! Чтобы он отключился, и вам не было бы так страшно!
- Я не хотел, - обреченно повторил обвиняемый. - Он бы меня убил!
- Применение вами жезла показало, что потерпевший вовсе не собирался вас убивать, Ан-Джузим! Там четко отображена его последняя на тот момент мысль - "ДИССЕРТАЦИЯ".
- Таким образом, - снова вступил Старший судья, - суд приговаривает Ан-Джузима, сына Лекал-Ала к исполнению последнего желания потерпевшего...
- Нет!!! - страшно закричал подсудимый. - Я не знаю, что это такое!!
- Разберешься, - гадко ухмыльнулся Третий судья. - Для этого тебе придадут облик аборигена с планеты KL-12CX.
Ан-Джузим обреченно забился в руках подоспевших охранников.
- ... а именно, - не меняя интонации, продолжал тем временем Старший судья, - к принятию физической формы, наиболее распространенной среди разумных существ, проживающих в вышеозначенной системе и посильной помощи потерпевшему в написании произведения, называемого диссертацией, на тему: "Маниакально-депрессивные психозы на фоне необратимого обеднения психической деятельности, сопровождаемого утратой или снижением полученных в прошлом знаний и навыков". Приговор привести в исполнение немедленно!
Последние слова приговора утонули в приветственных возгласах и аплодисментах собравшихся.
Не хлопал лишь подсудимый.
Прямо посреди Пещеры Правосудия он стремительно превращался в человека в белом докторском халате.
В очень симпатичного человека.
С аккуратно вышитой над правой грудью надписью "Наташа".

КОНЕЦ