23.10.1941 г. Глубокая ночь. Дубовое болото. Один из безымянных островов в его глубинах.
Неслышное дуновении наполненного ночным хладом воздуха, прорвавшегося наконец сквозь брезентовую занавесь входа и заставило взволнованно затрепетать умирающего огненного мотылька бьющегося за стеклом подвешенной над грубо сбитым столом лампы.
- Кого там черти прынесли. Тепло не выпускай.
Недовольный чуточку сонный голос раздался от сидящего за столом и кутающегося в потрепанную телогрейку мужчины.
-Доброго вечера Василь! Не спи - замерзнешь!
Гость, отрухивающий прислоненным около косяка веником стоптанные сапоги от налипшего на них снега, удостоился дружеского бурчания и крепкого рукопожатия, после чего хозяин подкрутил фитилек керосинки, разгоняя скопившийся по углам землянки полумрак.
- З табою паспиш тут! Чего случилось? Разведчикам яшче рана. Ци немчура заварушилась?
- Сплюнь Василь! - Хорошее настроение гостя, несмотря на его замерзший и усталый вид, заставляло его покрытое щетиной лицо просто сиять. С доброй такой отеческой ехидцей, которая бывает в тот самый момент предчувствия исполнения какой-нибудь хорошей дружеской шутки. - Я ж говорю - я с подарком. Говорящим!
Обернувшись в сторону входа одетый в приличный кожух, добротные брюки и несмотря на погоду залихватски заломленную набок кепку мужичок скомандовал кому-то находящемуся снаружи:
-Заводи!
После его команды, многозначительно подталкиваемого дулом видавшей виды охотничьей винтовки, в землянку ввели тщедушного вида человека, довольно потрепанного вида. Особенно на фоне конвоира, который был что только не поперек себя шире и не из-за каких-то там запасов жира... Ничего подобного, рождает иногда земля русская таких людей - ладонь считай пошире какой лопаты будет, а уж таким кулаком из которого как тростинка торчит стволик потрепанной "фроловки" какого быка не то что с удара - с щелбана повалить можно.
- Спасибо Осип, покарауль пока, чтоб не убег.
Человек гора, развернулся к выходу и уже откидывая брезентовый полог обиженно пробасил, наверное про себя, но звучный шепот был слышен всем в землянке:
- ђцёк? Хрэна лысага ён у мяне збяжит! Я ж яму тады ѓсе косткi попереломаю.
После такого вот напутствия мужичонка и так весьма явно трясущийся от смеси страха и холода, забился крупной, явно видимой дрожью и выдал тираду, заставив находящихся в землянке расплыться в широких улыбках и многозначительно переглянуться.
- Он же из меня помидора сделает по схеме микер-бикицер. - осторожный восхищённо напуганный шёпот невольного гостя прервался в тот самый момент когда он отвёл глаза от закрывшегося полого, после чего прозвучал уже нормальный хоть и срывающийся иногда на петуха голос: -Хаим Якобсон, часовщик из Каменца. Я дико звиняюсь, но ваши люди просто не умеют себя вести! Зачем меня надо было валять по болотной жиже и пугать до смерти? Я же не какой-нибудь шлимазл.?
- Ну... - попытка все ещё не до конца проснувшегося хозяина вставить хоть слово была прервана второй частью сольного выступления, заламывая руки в жесте отчаянья приконвоированный продолжил: -И не надо мине этих подробностей. Не делайте мне беременную голову! Когда пришли русские, все были вынуждены работать в субботу, тем не менее, все было не так уж плохо. Но когда немцы приехали в наш город, я сказал себе сразу, что я должен искать другое место для жизни иначе буду болтаться со звездой Давида на ближайшем столбе. Это ведь нелюди! Я сам видел через окно, как они поймали Дэвида Розенберга, мальчика из приличной семьи, который шел со стороны Узкого переулка. Таки эти убийцы забили его насмерть сапогами. Это повлияло на меня так сильно, что я не мог успокоиться. Я узнал потом, что поймали большое количество евреев в городе, и многих тоже убили или расстреляли. Ви даже не представляете, какой это был страх. Всё-таки да! Я боялся, что соседи могут сдать меня немцам, так что я переехал из своего дома и жил вместе с Рейзел Гевирцман и ее семьёй.
Пытающийся выговориться и поэтому все больше и больше ускоряющий темп повествования нескладный человечек нервно вытирал грязным рукавом проступающий на лице пот и все больше и больше бледнел:
-А потом когда все более или менее успокоилось, пришли жандармы и забрали у нас все, что им показалось, даже мебель, одеяла, шторы и многое другое. Потом надели на голову Рейзел старую чёрную шляпу, что они нашли в шкафу, и додумались поставить большой горшок мне на голову и заставил нас петь и танцевать, и в довершение всего этого того кто качнулся, били кнутами. Это был ужасный опыт.
Недоумевающий взгляд хозяина землянки, наконец-то полностью пришедшего в себя и избавившегося от остатков дремы, вопросительно уставился на виновника появления все ещё не затыкающегося оратора. Приподнятая левая бровь как будто говорила -"Михалыч - что это и какого черта ты это сюда притащил?" впрочем от этих гримас тот только щурился как обожравшийся сметаны кот и делал руками успокаивающие движения - "Мол, дослушай!"
Ну а стоящий посредине землянки Хаим Срулевич Якобсон продолжал свою повесть:
-Когда немцы создали гетто, мы думали, что, возможно, это к лучшему. Тем более что условия были еще более-менее нормальные. В гетто жили по десять человек в комнате. Каждый день господа полицейские выдвигали новые требования через "юденрата" и ето тоже можно было терпеть. Но позавчера... я не люблю говорить за кого-нибудь, но в город пришли уж совсем звери. Не то что бедный еврей - по моему их боялись даже эти ублюдки из гестапо. Вот я и подумал - Хаим, зачем тебе етот гембель? И вот я тут.
Убедившись, что источник красноречия наконец-то засох, командир Пинского партизанского отряда откинулся на обитую горбылем стену и высказал своему заместителю все что накопилось за последние пять минут:
- Мiхалыч якога ляда! Што ты мне тут за цырк зладил? Якога ... тут делает этот ... ? Табе што шутковать не над кiм? Так я знайду! Я так знайду, што табе зразу горача стане!
Моментально завядшая ухмылка бывшего механизатора и члена партии с двадцать седьмого года, показала что шутка над начальством как таковая была явно лишней и чрезмерно затянутой.
-Василь Захарыч, не в том дело, просто этот не договорил. - и сунув под нос Хаиму кулак, любитель непонятных шуток вызверился: - Совсем забрехал, еврейская твоя морда! Рассказывай как ты до нас то добрел. И поподробнее!
После чего уже обращаясь к командиру извиняющимся голосом добавил: - Ну кто ж знал что он чуть ли не со дня рождения начнёт брехать? Хлопцы его уже практически возле костров взяли, ну помяли немного, поспрашали так сказать. А потом сразу к тебе. - и уже обращаясь, к давным-давно проклявшему ту несчастную звезду под которой ему угораздило родиться часовщику, буркнул: - А ну, говори!
- Я шо-то не понял... я и так говорю! Шёл по болоту, пока не встретил вашего товарища. Крайне неприятный и некультурный тип. Вышугал мене из темноты и сразу так и вдруг: "Хлопчик! Я дико звиняюсь! Таки ви кто и куда идете?" - разведя руками в жесте неприкрытого раздражения Хаим продолжил - и таки что ви думаете? Сует мне финку под ребра. Не надо мне этих подробностей , я не хочу знать где ви набрали таких некультурных людей. Мало того что этот шлемазл обращался со мной крайне некультурно, ронял в болото, хотя сам шел по сухому. Как будто Хаим может быть немецким шпионом! Кто угодно, но только не Хаим Якобсон! Мою честность знают во всем Каменце и не надо меня подозревать. Я все понимаю, идёт война, проблемы с банями и мылом, ви даже не поверите сколько сейчас просят на рынке за кусок какого-то паршивого мыла, но все же - здрасьти вам через окно - Хаим много пожил, но впервые видел натурального негра. А потом как будто этого было мало, уже другие люди опять принялись валять меня по земле и все это не говоря ни слова. Как будто тот неряха не мог сразу сказать где меня встретил и кто я есть.
Переглянувшиеся слушатели кивнули каким-то своим мыслям и Михалыч крикнул оставшемуся на улице конвоиру:
- Осип, забери человека!
Засунувшаяся через полог голова недовольно пробасила: - Куды гэтага хваробу? Можа таго... чем вызвала усиление дрожи и так достаточно запуганного часовщика, уже не раз скорее всего пожалевшего о своем появлении в этих краях.
- Я тебе покажу того! Не пугай нового бойца, покорми и в тепле пристрой. А мы пока тут посовещаемся.
Не успел брезент полога сомкнуться за спинами конвоира и запуганного Якобсона, как поудобнее накинувший телогрейку на плечи командир отряда задумчиво произнес:
-Нешта мне Мiхалыч думаецца не задарма вокруг этот чорный чорт ходит ... ой не задарма...