Кондаурова Елена : другие произведения.

Трава у дома

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга закончена. Здесь вывешена примерно треть текста и последняя глава. За обложку огромное спасибо Мире Рай))


   Трава у дома.
  
   Глава 1.
  
  
   Меня всегда успокаивала скорость.
   Скорость, дорога, свист ветра за тонированными стеклами моей новой красной бээмвешки и полное одиночество.
   Я надеялась, что так будет и на этот раз, но сейчас даже сильному встречному ветру не удавалось выдуть из моей головы мрачные мысли, которые прочно обосновались там после утренней ссоры с мужем.
   О, господи, неужели все-таки развод?! И тогда он заберет у меня детей, и в обозримом будущем я точно их не увижу. Ну, разве что, когда они вырастут и вернутся на историческую родину из Англии. Там сейчас живут родители мужа, которые спят и видят, как бы им заполучить своих внуков.
   Господи, ну за что мне такое наказание?! У других мужья, как мужья, обращают на детей внимание только тогда, когда они у них денег попросят, а мой!... Нет, ничего не могу сказать, он всегда был прекрасным отцом, одно время я даже радовалась этому. До тех пор, пока отношения между нами не испортились окончательно.
   Неужели опять придется соглашаться на унизительные для себя условия и терпеть, терпеть?...
   Я не сразу поняла, что пошел дождь, потому что мой собственный дождь давно уже капал у меня из глаз. Дорога заметно потемнела, я сморгнула и включила дворники. А скорость оставила, какая есть. Если мне сейчас придется ползти, как улитка, я просто сойду с ума.
   Нет, детей я ему не отдам. Зачем мне жизнь без того, что составляет основной ее смысл? Мой материнский инстинкт вопил во весь голос - попробуйте заставить его замолчать женщине, у которой младшему ребенку всего пять лет! Интересно, как бы он вопил, если бы мой младшенький был новорожденным? Тогда я бы, наверное, просто загрызла того, кто рискнул попытаться его отнять! Так что сейчас я еще могу что-то соображать, и это не может не радовать.
  
   Для радости, впрочем, не было никаких оснований. Задумавшись, я еле вписалась в поворот на скользкой дороге. Меня накрыло волной адреналина, и мое вялое от переживаний тело слегка приободрилась.
   А может, все еще образуется? В конце концов, сколько лет мы уже вместе? Ну и что, что я терплю все это только из-за детей, а моя самая светлая мечта - это тот же развод, только на моих условиях? Муж - это знакомое зло, а как там у Шекспира? Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться. Правда, это он о смерти... Смирюсь в очередной раз, куда я денусь?
   Но, боже мой, как же меня от всего этого тошнит!
   Пока я предавалась отчаянию, полупустая загородная дорога, где я, как правило, ставила свои скоростные рекорды, опасаясь ненужных жертв со стороны мирного населения, неожиданно перестала быть полупустой. Очень быстро мир вокруг меня начал напоминать хронику дорожных происшествий. Справа передо мной на дорогу на большой скорости вылетела "пятнашка". Не вписалась на скользкой дороге, ее развернуло и вынесло на встречную полосу, по которой на всех парах уже, откуда ни возьмись, несся мордастый длинномер. Он не мог свернуть, потому что обочина с его стороны резко обрывалась в грязный пруд, а по другой полосе ехала я. И он сделал то, что мог сделать в данной ситуации - резко затормозил, и все бы хорошо, но его хвост по инерции начал выезжать на встречную.
   На мою встречную.
   Все произошло так быстро, что я даже не успела убрать ногу с педали газа. Нет, потом я убрала и честно нажала на тормоз, но это было уже бесполезно. Это только в фильмах герои успевают свернуть и храбро падают в кювет, переворачиваясь при этом раз десять, а у меня вместо кювета был обшарпанный бетонный забор старого, еще советских времен, завода, и стремиться в его объятия не имело смысла. Так что я сидела, вцепившись в руль, и, как в замедленной съемке, наблюдала за тем, как приближается ко мне разрисованный рекламой прицеп длинномера. И последнее, что я прочитала в своей земной жизни, была реклама Кока-Колы. Так грустно, господа.
  
   Через два дня на лучшем городском кладбище проходили похороны. Шел проливной дождь, и окрестным бомжам, рассчитывающим на дополнительный заработок, приходилось несладко, но они все равно не уходили. Похороны были богатые. У ворот кладбища скопилась целая толпа дорогих иномарок, да и пришедшие на похороны люди все, как один, были даже слишком хорошо одеты.
   Все было дорого и красиво. Звучала траурная музыка, говорились прощальные речи, священник служил панихиду.
   Бомжи негромко переговаривались между собой. Все уже знали, что хоронили погибшую в аварии жену одного из этих богатеев в черных костюмах, неподвижно стоящих около дорогущего гроба. Кто-то сочувствовал, мол, молодая померла, кто-то злорадствовал, небось, пожила в свое удовольствие, а немолодая бомжиха с синим испитым лицом, сочувствовала - говорят, детишки остались. На нее зашикали - при таком папаше детишки не пропадут, и она согласилась: да, при таком не пропадут.
   Наконец, торжественная часть закончилась, и начались собственно похороны. Музыка взвыла на особенно грустной, выжимающей слезу, ноте, и красивый лакированный гроб начал медленно спускаться вниз. И вдруг муж, до этого не проявлявший никаких эмоций, неожиданно для всех с криком бросился на гроб.
   - Ле-е-ра!!!
   К нему подбежали его друзья, такие же мордовороты, как и он, схватили под руки, оттащили. Он сопротивлялся и кричал:
   - Лера, прости!!! Я же любил тебя, Лера!
   Этим же вечером водитель грузовика, так же, как и водитель неуклюжей "пятнашки" были найдены мертвыми. А на следующее утро все трое детей безутешного вдовца сели в самолет, улетающий в Лондон. Сам же безутешный вдовец после того, как проводил их, вусмерть напился в компании двух старых друзей, побоявшихся оставлять его одного.
   Жаль, что Лера так и не услышала последнего "прости" своего мужа, оно, несомненно, согрело бы ей душу. Но на тот момент ее душа была уже слишком далеко...
  
  
   Я пришла в себя, лежа на кровати. Ну что ж, либо рай, либо больница - оптимистично решила я и открыла глаза. Да.... Наверное, рай, потому что на больницу это совсем не похоже. Какое-то странное помещение, комната - не комната, почему-то со скругленными углами, свет отовсюду и ниоткуда, но чувствуется, что искусственный, потому что не бывает в природе света с таким нежным фиолетовым оттенком.
   Я подняла голову и огляделась. Ага, а вот и апостол Петр! В паре метров от меня, сидя в кресле, висел в воздухе мужик синевато-серого цвета. Интересно, я способна умереть два раза подряд, и во второй раз от удивления? Он повернул ко мне голову и улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой.
   - А, очнулась! - Ну, по крайней мере, дантисты у них тут хорошие. - Долго же ты спала, я уж хотел тебя в грузовой отсек отправить! Как ты, ничего не болит?
   Глупый вопрос. Во-первых, разве в раю может что-то болеть, а во-вторых, откуда я знаю? Я попыталась сесть и обнаружила, что, во-первых, у меня ничего не болит (за исключением мозгов, которые грозили закипеть), а во-вторых, я совершенно голая.
   И я решила, что хамство - самый лучший выход в данной ситуации.
   - Дяденька, а я где?
   Он наградил меня еще одной ослепительной улыбкой.
   - Ты у меня на корабле, деточка!
   О, боже, только этого мне сейчас не хватало!
   - И какого ... я тут делаю?
   Он окинул меня заинтересованным взглядом и подлетел поближе к кровати.
   - А ты, оказывается, с норовом, прелесть моя! - Сказал он так, как будто сделал открытие.
   Я одарила его мрачным взглядом исподлобья.
   Ага, синепузый, ты еще не знаешь, с каким! Столько лет прожить с моим мужем и не выработать характер - это просто невозможно! Но обсуждать с кем попало свой тяжелый нрав я не собиралась, вместо этого подняла голову и весьма нахально принялась разглядывать это чудо природы.
   Инопланетянин, надо же. Нет, по-своему он был очень даже ничего. Вполне человеческая (ну, ладно, гуманоидная) внешность - руки, ноги, голова, никаких непредусмотренных божественным проектом щупальцев или отростков я не заметила, разве что под одеждой спрятал. Одет он был, кстати, вполне обычно: штаны и рубашка белого цвета из мягкой ткани, напоминающей шелк, но без блеска. У него даже ногти были похожие на наши, только темные. Черные волосы и черные глаза, причем такого глубокого иссиня-черного цвета, какого мне вообще не доводилось раньше видеть. Черты лица резкие, рубленые. Острый длинный нос, рот с тонкими губами, тяжелый подбородок - в общем, интересная модель, если бы мне вдруг пришла в голову блажь его нарисовать. И цвет его тела - это я вам скажу нечто невообразимое! И кого-то он мне напоминает... Точно, Кришну! Да простят меня кришнаиты за то, что я сравниваю их божество с этим... Но просто я читала, что у него была кожа цвета грозового облака. Какое сравнение! Красиво! Вот у этого тоже...
   - А вы случайно Кришне не родственник? - Я уже говорила, что от страха глупею, или приберегла эту счастливую новость на потом?
   Он аж поперхнулся.
   - Какому еще Кришне? У вас, что, бывал кто-то из наших?
   Теперь настала моя очередь поперхнуться.
   - Вообще-то он был бог!
   - Так ты приняла меня за бога, девочка? - Хохотнул он.
   Во самомнение у мужика! Старательно демонстрируя безразличие, я посмотрела в потолок и пожала плечами.
   - Вот еще! Синий цвет кожи еще никого не сделал богом, может, он у тебя вообще от какой-нибудь болезни. Заразной. А, кроме того, богам нет нужды воровать женщин, они за ними сами табуном ходят!
   - Знаешь, прелесть моя, давай сразу с тобой разберемся, кто есть кто! - Не терпящим возражений тоном внес предложение синепузый. Оскорбился, ну надо же! - Ты помнишь, что с тобой случилось?
   Мне скрывать нечего.
   - Только до того момента, как врезалась в прицеп.
   - Да, именно так ты умерла. Видела бы ты, что осталось от той консервной банки, на которой ты ехала!
   Я чуть не подавилась.
   - Как умерла?! - Я оглядела свое тело. - Я же... - Может, это игра фиолетового света, но мое тело вроде бы стало выглядеть как-то не так.
   - Ты жива благодаря мне! - Высокомерно изрек синепузый. - Твое старое поломанное тело осталось там, в консервной банке. А новое тебе дал я. Не хочешь посмотреть, какая ты теперь?
   Он встал со своего кресла и протянул мне руку. Я молча подала ему свою и встала с кровати. Он сказал:
   - Зеркало! - И одна из стен, на мгновение подернувшись рябью, превратилась в зеркало. - Ну, смотри, нравится?! - Прямо, как скульптор, показывающий свою работу.
   Я посмотрела, и мне стало дурно. Мое тело лепил сексуально озабоченный маньяк. Поймите меня правильно, я - мать троих детей, но я всегда следила за собой, а этот ... приделал мне такую... такие бедра, каких у меня не было даже в худшие времена! Но это еще не самое страшное! Еще в своей земной жизни я, бывало, с ужасом смотрела на Памелу Андерсон, а теперь... Теперь мне хотелось заплакать, потому что у меня вся эта красота была ничуть не хуже! И как мне жить с таким рюкзаком?
   Я сморгнула слезы и усилием воли взяла себя в руки. Все остальное он сделал, в принципе, неплохо. Мало что изменил, разве что чуть облагородил.
   - Ну, что, нравится?!
   Он ожидал похвалы, как маленький ребенок, честное слово, но на похвалу у меня не было сил.
   - Мне нужна одежда, - с трудом выдавила я из себя.
   Он окинул меня липким взглядом.
   - А мне кажется, что нет!
   Мужики везде одинаковы!!! Я огляделась. На столе, за которым сидел этот ненормальный, стояла какая-то посуда, и лежал нож. Я метнулась туда. Синепузый не стал меня останавливать, с любопытством наблюдая за тем, что я буду делать. Ставлю сто против одного, что он не догадается, даже если Макс Галкин даст ему трое суток на размышление.
   Я подошла к кровати и полоснула ножом по краю тонкого покрывала, отрезая неширокую ленту. Потом вырезала в середине изуродованного покрывала дырку и оп-ля! Платье готово! Я натянула его на себя, стараясь, чтобы движения не выглядели слишком судорожными, и затянула на талии пояс. Теперь я почувствовала себя намного увереннее и с вызовом глянула на синепузого.
   На его поганой синей роже была нарисована насмешка.
   - Открытое неповиновение хозяину карается в моем доме битьем плетьми! Ты только что заслужила пять ударов. И еще пять за испорченное покрывало, так что итого - десять!
   Я похолодела.
   - С чего ты взял, что ты мой хозяин? - Раздельно произнесла я.
   Он подошел ко мне.
   - А ты думала, я просто так с тобой вожусь?
   - Я никого не просила со мной возиться! Немедленно верни меня обратно!!! - Я понимала, что веду себя глупо, но у меня уже начиналась истерика.
   Он засмеялся.
   - Боюсь, что это невозможно, моя прелесть! Мы уже слишком далеко от той дыры, где я тебя подобрал!
   Назвать мою родную планету дырой! Я сделала шаг вперед и прошипела ему в лицо с такой злостью, что он от меня попятился:
   - Если ты смог оттуда улететь, сможешь и вернуться!!
   Из терпения я его все-таки вывела.
   - Да ты же сдохла там, дура! Тебя уже похоронили там! Куда ты хочешь вернуться?! - Неожиданно, так, что я даже вздрогнула, заорал он и схватил меня за шею, поворачивая мою голову к себе, как будто надеялся, что так я лучше услышу.
   А вот это он зря. Я очень не люблю, когда меня хватают посторонние мужчины, потому что, когда мне было семнадцать лет...
  
   Когда мне было семнадцать лет, я возвращалась домой из художественной студии, где занималась, по-моему, всегда. Была поздняя осень, время совсем не романтичное - темно, сыро и холодно. Занятия заканчивались поздно, и каждый раз, возвращаясь домой, я тряслась от страха, потому что идти надо было через парк. Про него рассказывали всякие ужасы, и в тот день мне не повезло. Один из далеких и чисто теоретических кошмаров стал для меня реальностью.
   Их было четверо, и как я потом не пыталась вспомнить их лица, у меня ничего не получалось, несмотря на художественное образование. Как будто что-то переклинило. Я помнила все, что угодно: запах дешевых сигарет и портвейна, жесткую кожу черных курток, щетину на их лицах, когда они пытались меня целовать... Все, кроме их лиц, хотя в неверном свете одинокого недобитого фонаря, стоявшего метрах в десяти от той скамейки, мне было хорошо их видно.
   Я даже вскрикнуть не успела, потому что мне сразу зажали рот. Потом начали расстегивать плащ, порвали колготки... Нет, не могу вспоминать всю эту мерзость! Я извивалась от ужаса и от боли, и в какой-то момент тот, кто зажимал мне рот, убрал руку с моего лица.
   Я закричала так, как в жизни до этого не кричала. Мне самой показалось, что мой вопль волной прокатился по парку, и не услышать его было нельзя. Его и услышали, и буквально через пару минут над головами моих мучителей раздался трубный глас:
   - Какого ... здесь происходит?!
   Так я впервые увидела Вову, моего будущего мужа. Позже он рассказывал, что служил в ВДВ, но я не слишком верила, потому что слишком уж специфическим было его военное образование. На все - про все ушло секунд десять. Пять - на раскидывание Вовой уродов, а оставшиеся пять - на удирание этих несчастных от злого защитника обиженных девушек. Было видно, что ему страшно хочется их догнать, но вместо этого он предпочел остаться со мной.
   Я, как всегда в критические моменты, ничего не соображала, и потому делала все, что он говорит. А Вова первым делом привел меня к себе домой, где, к счастью, на тот момент не было его родителей, только сестра, и проводил в ванную. Ему даже в голову не пришло обратиться в милицию. Потом его сестра врала по телефону моим родителям о том, что она моя подруга, и я решила остаться у нее ночевать, и я действительно осталась у них ночевать. Только спать не могла, тряслась и рыдала, и Вова всю ночь просидел рядом со мной.
   Со следующего утра он взял меня под свою опеку. После случившегося я боялась выходить на улицу, а Вова находил время везде провожать меня, и даже отвел в спортзал, где занимался сам. Там меня кое-чему научили, и вообще... Я не знаю, рассказал он что-нибудь своим друзьям, или нет, но они отнеслись ко мне хорошо. Суперменкой я, конечно, не стала, но как вырываться из разного рода захватов и бить по болевым точкам в меня вдолбили. Правда, через полгода Вова сделал мне предложение и, на правах жениха, ходить в спортзал запретил. Мне уже тогда следовало хотя бы заподозрить, что скрывается за такой заботой, но я была слишком молода и слишком влюблена в него, чтобы рассуждать трезво.
  
   Так что этому синепузому удержать меня таким примитивным способом даже не светило. Я сделала шаг вперед, чуть повернулась, чуть наклонилась, схватила его за пальцы, держащие мою голову, вывернула их, потянула за руку, сделала шаг назад, и он потерял равновесие и очень красиво упал на пол. На все ушло не больше секунды. Если бы я была на это способна, его жизнь, возможно, оборвалась прямо сейчас, потому что нож еще был зажат у меня в руке.
   Он с некоторым удивлением уставился на меня, а в следующую секунду я поняла, что сильно недооценила своего противника. Как он поднялся с пола и выбил у меня нож, я даже не заметила. А опомнилась уже прижатой к зеркалу с безжалостно вывернутым локтевым суставом.
   - За нападение на хозяина тебе полагается еще пятьдесят плетей. Но я предлагаю успокоиться и просто поговорить! - Прямо мне в ухо прошептал синепузый.
   - Хорошо, - стараясь не слишком шипеть от боли, согласилась я.
   Он отпустил мою руку.
   - Прошу!
   Рядом со столом материализовалось второе летучее кресло. И как он это делает?
   Растирая свой бедный локоть, я безо всякого изящества и выпендрёжа плюхнулась на предложенную мебель. Не собираюсь соблазнять этого урода!
   - Итак, - сказал он, усаживаясь в свое кресло, - мое имя Гвэн Гасаф. Официальное, конечно, намного длиннее, но тебе пока достаточно этого. Ты можешь называть меня господин Гасаф или же господин Гвэн. Это понятно?
   Я мрачно глянула на него.
   - У меня никогда не было господ!
   - Теперь будут! - С нажимом произнес он. - Я глава клана Гасаф с Планетарного комплекса Орой. Я и мой народ называем себя всевлами, что является сокращением от Всемогущие Властители.
   Я сначала нервно хихикнула, потом расхохоталась, уж больно напыщенным тоном он это произнес, но через несколько секунд я кое-что сообразила, и мне стало не до смеха.
   - На каком языке мы разговариваем? - Спросила я, внутренне холодея.
   Он улыбнулся, как довольный кот.
   - На чистейшем оригейском, разумеется! Неужели ты думала, что я стану засовывать себе в память твое варварское наречие?
   Я судорожно закопалась в недра своей памяти.
   - А почему?... А где же тогда?....
   - Ты хочешь спросить, куда подевалось твое варварское наречие? Я заменил его. Не переживай, оно тебе больше не пригодится.
   - ЧТО?!!! - Мой великий и могучий русский язык!
   Наверное, у меня было очень зверское выражение лица, потому что он попытался обосновать свой поступок.
   - Послушай, так будет лучше для тебя! Ты сразу вольешься в языковую среду, и тебе проще будет привыкнуть к нашей культуре.
   - Немедленно верни мне мой русский язык!!! - Я знала еще английский и итальянский, а одно время начинала учить французский, но именно русский для меня всегда был важен, как никакой другой. Я по-настоящему ЛЮБИЛА его!
   Моя злость оказалась заразной, потому что спокойствие слетело с синепузого, как лифчик со стриптизерши.
   - С какой стати я должен был забивать им память моего корабля?!
   Вот сволочь!!! От злости я готова была вцепиться в эту синюю самодовольную рожу, как кошка, и разодрать ее в клочья! Мой язык Пушкина и Гоголя! Моя богатая русская культура! И я, глядя прямо в глаза синепузому, выдала такую фразу из репертуара нашего дворника дяди Пети, что физиономия последнего заметно посерела. Я осеклась. Это он что, так краснеет, что ли? Ничего себе, влилась в языковую среду!
   - Твое воспитание оставляет желать лучшего, - стараясь выглядеть невозмутимым, выдавил он.
   - В таком случае верни меня назад! Зачем тебе такая невоспитанная служанка?
   Он тут же одарил меня мерзкой улыбочкой.
   - А кто тебе сказал, что ты будешь служанкой?
   Я замерла.
   - А кем же тогда?
   - Ты будешь тем, кем я скажу! - Жестко отрезал он. - А за непочтительный смех над всевлами получишь еще десять плетей.
   Да я загнусь у него под плетями! Он же их насчитал уже штук двести. Или он думает, что я Шварценеггер какой-нибудь? Хотя, с другой стороны - я же все равно уже умерла, так что разом больше, разом меньше... В таком случае, почему бы не удовлетворить свое любопытство?
   - Ну, ладно, не сердись! - Примирительно сказала я, откидываясь на спинку кресла и стараясь по возможности расслабиться. - Я же не знаю, кто такие эти всевлы, а ты ничего не объясняешь, только и знаешь, что плетей да плетей!
   - Да я тебе уже битый час пытаюсь это объяснить!!! - Взорвался праведным гневом Гвэн (пора уже, наверное, начать называть его так), но наткнулся на мой насмешливый взгляд и несколько сбавил тон. - Как я уже сказал, нас называют всевлами, и это совсем не смешно для тех, кто попробовал на себе нашу власть. Ты знаешь что-нибудь о перерождении душ, дитя? - Он высокомерно посмотрел на меня.
   Я пожала плечами. Какой дурак об этом не знает?
   - О реинкарнации, что ли? - Уточнила я. Мало ли, может, он что-нибудь другое имеет в виду.
   Он показался мне очень озадаченным.
   - Ты знаешь об этом?
   А кто об этом не знает?
   - Ну, да, это одна из многих теорий, в которые люди играют уже бог знает какую тысячу лет. И что?
   У него словно отлегло от сердца.
   - Ах, теория! Тогда все в порядке! Так вот, рад сообщить тебе, что реинкарнация - это совсем не теория! Это единый вселенский закон, по которому живут все живые существа! Они все находятся в великом круге перерождений... - Я демонстративно зевнула. Ну, чисто кришнаит, честное слово! Гвэн слегка перекосился, но продолжил уже серьезно и безо всякой напыщенности: - Так вот, очень давно, много оборотов назад мой народ открыл способ призывать души, идущие на перерождение, и привязывать их к искусственно созданным телам, - он ненадолго замолчал, давая мне время переварить услышанное. Но я уже предполагала что-то в этом роде, несмотря на всю дикость ситуации, в которой оказалась. Не дождавшись моей реакции, он продолжил: - Так что твоя душа теперь принадлежит мне. Я могу делать с тобой все, что захочу.
   Я хмыкнула про себя. Тоже мне, Мефистофель инопланетный выискался! Но вслух ответила то, что действительно думала по этому поводу:
   - Душа свободна. Она рядом с тобой только до тех пор, пока привязана к этому телу. - Я провела ладонью по своей слишком крупной, на мой взгляд, груди. - Но как только с ним что-нибудь случится...
   Его негромкий смех, раздавшийся после моих слов, мне не понравился. Я даже не могу передать, насколько не понравился.
   - Как только с ним что-нибудь случится, я сделаю тебе новое! А если я к тому времени отправлюсь на реинкарнацию, то это сделает мой сын. Или внук.
   Я едва не задохнулась, потому что забыла, как дышать. Мне хотелось закричать, но, похоже, я забыла, как и это делается, потому что рот я открывала, но оттуда не вылетало ни звука. Это все невозможно! Это происходит не со мной!
   Фраза, которую я все же выдавила, не продемонстрировала ни ум, которого у меня всегда было немного, ни силу духа, с которой тоже были проблемы.
   - Значит, я никогда не вернусь домой?
   Довольный произведенным впечатлением он покачал головой.
   - И хотел бы тебя утешить, но - нет. Да и потом, твое новое тело теперь не сможет жить на вашей планете, у вас другой состав воздуха, и вода тоже отличается. Ты увидишь, когда прилетим. К тому же, если ты заметила, я сделал твою кожу немного темнее, наше солнце не такое ласковое, как ваше. Ладно еще на Оригее, куда мы с тобой направляемся, а на Ойлере даже нам без защиты нельзя долго находиться.
   Я зажала уши ладонями, чтобы не слышать его голоса. Из глаз сплошным потоком полились слезы, на которые он отреагировал так же, как и любой нормальный земной мужчина. То есть вышел из себя. Он встал, резко дернул мое кресло и повернул его к зеркальной стене.
   - Да посмотри ты на себя! - Схватил меня за плечи, слегка встряхнул и поставил на ноги. - Посмотри! Ты же похожа на всевлу, как две капли воды, только цвет другой! Сколько живу, никогда такого не видел! О, будь благословенна моя вовремя сломавшаяся навигационка! Мне повезло, повезло просто невероятно! Как только все немного утрясется, я вернусь туда, и на этот раз наберу целую партию, так что у тебя будет компания, моя прелесть!
   Что?
   Что он сказал?
   Вернется и наберет целую партию? В рабство, хуже которого я даже представить себе ничего не могу? Свободные души - в рабство? Навсегда? Навеки? НЕНАВИЖУ!!!
   А он, то ли ничего не заметив, то ли слишком увлекшись собственным монологом, продолжал говорить:
   - Ты только посмотри, какая ты красивая! - Он осторожно провел пальцами по моей щеке. Я посмотрела на свое почти чужое смуглое лицо, залитое серебристыми слезами. Да, вода у них, похоже, действительно другая. - Я ведь почти ничего не изменил в тебе! Разве я должен был оставить тебя прозябать на задворках мира, девочка моя?! У тебя будет все, это я тебе обещаю!
   Будет все?! Обещаю?! Это просто смешно, в моем возрасте верить мужским обещаниям.
   - Как твое имя? - Почти нежно спросил он.
   Я не сочла нужным скрывать. Теперь уже все равно.
   - Лера. Валерия.
   Он покачал головой.
   - Нет, оно тебе не подходит, слишком... жесткое. Я буду называть тебя Велемия. Есть на Ойлере такой цветок. Редкий и очень дорогой. Ты похожа на него, Лемия.
   Я повернула к нему свое "прекрасное" лицо.
   - А как, ты говоришь, мне тебя называть? Всемогущий Властитель?
   Он на секунду замялся, наверное, хотел сказать, что лучше по имени, но потом, видно, решил, что я все осознала и подлизываюсь.
   - Да, можно и так.
   - Так вот, инопланетное существо мужского - тут я окинула его оценивающим взглядом и поправилась: - Предположительно мужского пола, страдающее манией величия, и гордо причисляющее себя к цивилизации неудачников, которые пытаются самоутвердиться за чужой счет, - (глаза у него стали размером с пятак) - убери от меня свои лапы и никогда не смей больше прикасаться ко мне!!! Иначе, я за себя не отвечаю. Как мне придется за это заплатить - мне плевать, но я отправлю тебя на принудительную реинкарнацию, понял?!!!
   Ну, все, мужика я достала по-настоящему. Впрочем, неизвестно, кто кого больше - я его или он меня, но я, по крайней мере, не сменила цвет. А он сменил. Про его кожу сейчас никак нельзя было сказать, что она цвета грозового облака, потому что облаками здесь уже и не пахло. Скорее, черными грозовыми тучами за секунду до того, как сверкнет молния и прозвучит раскат грома. В общем, видок еще тот. Интересно, он меня сразу убьет, или сначала помучает?
   Нет, убивать не стал. Мертвой хваткой молча схватил за плечо и потащил за собой. Почти бегом мы выбежали из комнаты, где я очнулась, и понеслись по длинному, слабо освещенному коридору. Наконец, он остановился и приложил ладонь к стене. Непонятно откуда взявшиеся двери разъехались в противоположные стороны, и Гвэн грубо втолкнул меня в пустую холодную комнату. Не удержавшись, я упала, а он, вырисовываясь темным силуэтом на фоне светлого проема, медленно процедил сквозь зубы:
   - Ты не понимаешь хорошего отношения, глупая рами! За все, что сегодня сказала и сделала, ты заслужила сто плетей, и свое наказание ты получишь, как только мы вернемся на Оригей!
   Дверь за ним сомкнулась, и я осталась в полной темноте.
  
   Я на ощупь подползла к стене и села, прислонившись к ней спиной и обхватив колени руками. Я так надеялась, что он прибьет меня за мое хамство, и я получу возможность проверить, правду ли он говорил. Нет, поймите меня правильно, я совсем не хочу снова умирать, и у меня нет никакой склонности к самоубийству, но как мне объяснить словами то, что всегда создавало основу моей жизни? Свобода есть первое и необходимое условие для этой жизни! Сначала свобода, потом дети, а потом и все остальное.
   А теперь у меня ничего не осталось. Ни свободы, ни детей. То, что, будучи замужем, я шла на сознательное ограничение своей свободы, ничего не значит. Я делала это ради детей и в любой момент могла прекратить, но как мне быть сейчас, если я даже умереть не могу по собственному желанию?
   Отчаяние тяжелым камнем навалилось на душу, и так уже разрываемую на части тоской по детям. Дима, Маша, Ромик - повторяла я про себя, как молитву. Как вы там? Маша, Ромик, Дима, я надеюсь, те, кто сейчас рядом с вами, заботятся о вас. Интересно, сколько времени прошло дома? Меня уже похоронили? Водил ли Вова детей на кладбище? Лучше бы не водил - это такой стресс! Особенно для Маши, ей восемь, и она такая нежная, что потом, наверняка не будет спать. Дима покрепче, но ему всего десять, а мальчики в этом возрасте такие впечатлительные. Пятилетний Ромик мало что поймет, но, разумеется, хорошо запомнит.
   О, господи, я не знаю, куда меня занесло, и как далеко от земли я нахожусь, но, если ты меня слышишь, спаси и сохрани моих детей!!!
   Я плакала и молилась до тех пор, пока мой бедный, перегруженный переживаниями, мозг не отключился.
  
   Проснулась я от холода. Пол, на котором я заснула, был ледяной, да и вообще в комнате было не жарко. Сколько я проспала, не знаю, но меня всю трясло, и я, помянув про себя недобрым словом совершенно недостойную всевла мстительность Гвэна, начала двигаться, пытаясь согреться. Вот заболею и умру ему назло!
   Немного попрыгав, побегав и помахав руками, я почувствовала, что могу жить дальше. Странно, случись мне раньше поспать в таких условиях, жестокая ангина, а то и пневмония были бы мне обеспечены, а сейчас я не почувствовала даже першения в горле. Не зря говорят, что в любой ситуации есть плохие и хорошие стороны.
   Кстати, о плохих. Мне очень нужно в туалет.
   Я прошлепала ладонями все стены, пытаясь нащупать дверь, как это делал хозяин (я имею в виду, этого корабля, а не меня!), но у меня ничего не получилось. Двери не обнаруживались, но мне пришла в голову мысль.
   - Туалет, - тихо сказала я, робко оглядываясь по сторонам.
   О, чудо! Одна из стен тут же разъехалась, явив миру в моем лице то, что всевлы считают туалетом.
   Н-да, не совсем похоже на наш, но... В общем, разобралась.
   А если?...
   - Ванна!
   Ура! Получилось!
   С полчаса провалявшись в ванне, размером с дачный участок моих родителей, я почувствовала в себе силы для дальнейшей борьбы со свалившимися на меня невзгодами.
   - Свет!
   Темная до этого комната мягко осветилась фиолетовым светом. Ванная и туалет почему-то освещались голубоватыми шарами, чем-то похожими на наши, всем набившие оскомину, плафоны.
   - Кровать! - Сколько можно валяться на полу, как забытая кукла?
   В центре комнаты возникла огромная кровать, похожая на ту, которая стояла у Гвэна, и мое настроение вместо того, чтобы подняться, резко ухнуло вниз.
   Я стояла и минут пять мрачно смотрела на эту отвратительно роскошную мебель.
   Нет, - сказала я себе и для пущей убедительности покачала головой. - Нет. Я взрослая женщина, а не ребенок, которого можно обмануть или запугать. Я знаю, что я буду делать, а что - не буду ни при каких условиях. И одно я знаю точно: я не позволю обращаться с собой, как с вещью. И я скорее сдохну сто раз подряд, чем позволю самой себе подумать о себе, как о вещи. Я человек, у меня есть душа и достоинство, и они для меня дороже, чем жизнь. Если это кому-то не понравится, то это их проблемы. Пусть бьют, к боли можно привыкнуть, но к унижению - никогда.
  
   Знаете, несмотря на то, что мы с Вовой совсем неплохо прожили первые пять лет нашего брака, я, наверное, все же подсознательно ждала того момента, когда он упрекнет меня за то, что случилось той ночью в парке. Я уже достаточно хорошо знала его, и знала, что прощать он не умеет в принципе, а кое-какие вещи он даже не будет стараться простить.
   В тот день мне стало известно, что у него есть постоянная любовница, а до нее было еще несколько. И это не считая большого количества легких, ни к чему не обязывающих увлечений. Нашлись добрые люди, открыли глаза глупой наивной дурочке, то есть мне. Я и не отрицаю, что была тогда такой, потому что, чуть не сойдя с ума от переживаний, имела глупость и неосторожность попытаться поговорить с Вовой на эту тему.
   Он не стал ничего отрицать, равно, как и обещать, что это было в последний раз.
   Знаете, что он мне сказал?
   - Тебе напомнить, из-под кого я тебя взял?
   Нашел время для напоминаний. Очень удачное.
   После этих слов мои тело и душу несколько недель ломало, корёжило и выворачивало, как будто я попала под пресс, медленно опускающийся на меня с небес. Я думала, что, наверное, сойду с ума или умру, но все закончилось намного прозаичнее: умерла моя любовь к Вове, а я осталась жить.
   А еще через некоторое время я узнала, что мой Вова - это, оказывается, не просто Вова, а знаменитый Вова Кисель - самый крутой и авторитетный "бизнесмен" в нашем городе. Подруга, которая меня во все это посвящала, просто не поверила, что я ни о чем не догадываюсь, потому что она абсолютно точно знала ВСЕ. Вплоть до девичьей фамилии очередной его пассии и того, сколько он заработал за последний месяц. Когда я заикнулась о его строительной фирме, которой, как я думала, он занимается, она решила, что я намеренно строю из себя идиотку. А зачем мне чего-то строить, если на самом деле такая? Правда, неизвестно, которая из нас была большей дурой, потому что ушла она, преисполнившись уважения к моей хитрости.
   После ее ухода я, помнится, часа два истерически хохотала над Вовиной кличкой, хотя какой еще она могла быть? Его фамилия Кисельников.
   А я на тот момент как раз была беременна Ромиком, и моему бедному маленькому мальчику пришлось пройти через все это вместе со мной.
   Тогда я в первый раз попыталась заговорить с Вовой о разводе.
   Лучше бы я этого не делала.
  
   Я почувствовала легкий, едва ощутимый толчок в пол и поняла, что мы, похоже, приземлились. То есть, приоригейнились или как его там?
   Через несколько минут двери, ведущие в коридор, расползлись в стороны, и в светящемся проеме возник Гвэн. Наверное, он ждал, что я, голодная и холодная, с рыданиями брошусь ему в ноги, умоляя взять меня со всеми потрохами, но этого не произошло. Надо было видеть разочарование, которое перекосило его сизую физиономию, когда он увидел меня, лежащую на кровати и наглым образом поедающую всякие штуки, которые всевлы считают едой. Аппетит, надо сказать, у меня был отменный! А что, если он сделал мне такое тело, то его надо кормить. С какой это стати я буду морить себя голодом? Вот растолстею ему назло, будет знать, как воровать души порядочных женщин!
   Он окинул меня совершенно непередаваемым взглядом и буркнул:
   - Пошли!
   Ну, пошли, так пошли. Я встала и поплелась следом за ним. Корабль, как оказалось, был немаленьким, и мы довольно долго шли по коридору к выходу. Потом Гвэн велел мне остановиться, а сам приложил ладонь к одной из стен. Огромные двери, метров по пять, наверное, мягко разъехались, и на борт поднялись несколько одинаково одетых всевлов, таких же синеньких, как и Гвэн. Они начали расспрашивать о грузах, заполнять какие-то бумаги, а трое из них ушли вглубь корабля, просвечивая время от времени его стены какими-то штуками.
   Таможня! - Поняла я, мимоходом удивившись тому, как похожа их жизнь на нашу. Хотя об этом еще рано говорить, но общение с Гвэном, не вызвавшее у меня никаких особенных трудностей и недопониманий, еще раньше натолкнуло меня на мысль о некоторой культурной общности. Странно, мне всегда казалось, что инопланетяне должны быть настолько отличными от нас, настолько чужими, что понять их будет просто невозможно. Это что же получается, они - не чужие? Или, если точнее, не совсем чужие? Или, если еще точнее, мы и они сделаны по одному принципу? Люди, похоже, везде люди, невзирая на цвет, размер и прочие мелочи. Хм, и стоило забираться так далеко, чтобы снова оказаться среди двуногих собратьев.
  
  
   Глава 2.
  
  
   Господин Гвэн Анагер ле`Окавир Гасаф, третий полновластный глава клана Гасаф с тех пор, как этот клан начал входить в силу, действительно считал, что ему повезло. Впрочем, удачливость Гасафы всегда считали своей фамильной чертой, и с самого первого дня основания дома изображали окавирский символ удачи - черную птицу Вускр на желтом поле своего герба.
   Конечно, по сравнению со старыми аристократическими кланами Оригея, насчитывающими несколько тысяч оборотов истории, клан Гасаф был попросту младенцем, но младенцем честолюбивым, быстро растущим и собирающимся потеснить старые кланы, традиционно стоящие у вершины власти.
   Прадед нынешнего главы клана, всего лишь около семисот оборотов назад сколотив великолепное состояние на эрвоторговле, положил первый камень в основание семейного гнезда, а его потомки, оказавшиеся весьма энергичными и напористыми, приложили все усилия, чтобы ускорить его рассвет. И, наверное, благодаря удаче, у них получилось. Но, хотя с кланом Гасаф уже считались, его нынешний глава, чьи неуемные амбиции не давали ему спокойно спать, желал для него (и для самого себя) намного большего.
   Однако, для того, чтобы получить это большее, следовало сделать что-нибудь невероятное, такое, что было бы жизненно важным для всего планетарного комплекса Орой. Ну, или, по крайней мере, востребованным его элитой.
  
   Когда господин Гвэн так высокомерно заявлял своей новоприобретенной рами, что он - житель планетарного комплекса, он не счел нужным уточнить, что упомянутый комплекс состоял всего из двух планет, одна из которых еще толком не освоена, и вряд ли будет освоена в ближайшие двести оборотов. Но он посчитал, что так звучит солиднее, хотя вряд ли эта рами была в состоянии уловить разницу. Технологии на ее родной планете вызывали у Гвэна лишь презрительную усмешку истинного оригейца, привыкшего пользоваться всеми плодами современной цивилизации, несмотря на то, что сами эти плоды росли на совсем другом планетарном комплексе и поставлялись на Оригей по договору о дружбе и сотрудничестве.
   Сами же всевлы не владели никакой технологией кроме ловли душ, идущих на реинкарнацию (которую технологией можно было назвать с большой натяжкой), и, разумеется, старались выжать из этого обстоятельства все, что только можно.
   Информация о том, каким образом вообще могла возникнуть подобная "технология", давно потерялась в глубине оригейских оборотов, и восстановить ход мысли ее создателей, чтобы как-то изменить ее или усовершенствовать, не представлялось возможным. Поэтому ею просто пользовались. Сначала только состоятельные аристократические кланы (в некоторых из них до сих пор работали всевлы, привязанные еще в те далекие времена), а потом, когда Оригей получил доступ к кринским технологиям и вышел в космос, и все остальные.
   В клане Гасаф таких слуг не было. На них работали только свободные всевлы, "низшие" эрво, да еще около трех десятков рами - домашних кукол самых разных мастей, в свое время натасканных Гасафами откуда только можно, либо прикупленных ими на аукционе.
   Что касается "низших" эрво, то на Оригее их можно было встретить, где угодно, даже в самой распоследней крестьянской избе. Грубые черные гракены, огромные серые маратеки, обладающие невероятной физической силой, бурые шиазы, способные найти общий язык с любым животным, пятнистые болы, прекрасно работающие на полях, и аккуратные сиреневые лелеры давно уже стали такими привычными на фоне оригейских пейзажей, что было бы удивительно, если бы они вдруг исчезли. Поначалу на них делали состояния, продавая как скот, на огромных невольничьих рынках трех столичных городов. До тех пор, пока в какой-то момент не поняли, что на планете их уже едва ли не в полтора раза больше, чем самих всевлов. Если так пойдет и дальше, то Оригей просто не сможет их всех прокормить. Хорошо, что эрво хоть не плодились, их искусственные тела не были способны на такое, но они ведь и не умирали. Вернее, конечно же, умирали, но хозяевам с течением времени вменили в обязанность восстанавливать своих "привязанных", потому что их освобожденные смертью души вливались в общий с всевлами круг перерождений и вносили раздор и неразбериху в тщательно отлаженный механизм. И в последние двести-триста оборотов никто не занимался эрвоторговлей в крупных размерах, потому что "низшие" эрво на Оригее стали стоить дешевле, чем выращенная на убой скотина.
   По-настоящему в цене были только домашние эрво. Их называли рами, эти изящные экзотические игрушки, чье предназначение заключилось в том, чтобы развлекать своих хозяев. Поскольку всевлы общались с ними довольно близко, неудивительно, что помимо красоты от них требовались также хорошие манеры, утонченность и образованность. В любом из миров такие души встречались не часто, и те из всевлов, кто занимался их "привязкой", очень внимательно следили за тем, чтобы выбрать душу, обладающую нужными характеристиками.
   Разумеется, рами на Оригее тоже было немало, однако именно их утонченность и образованность делали прекрасные игрушки настолько хрупкими, что испортить их было проще, чем разбить вазочку из тонкого старинного фарфора. Поэтому спрос на них не только не уменьшался, а даже возрастал, и репутация их владельцев напрямую зависела от того, насколько хорошо чувствуют себя эти прелестные создания в его доме.
  
  
   Когда Гвэн Гасаф во время проверки корабля краем глаза наблюдал за своей новой рами, старательно демонстрирующей такие дурные качества, как вредность, упрямство и отсутствие всяческих манер, он совершенно не сомневался, что сделал правильный выбор. Может, несколько поспешный, учитывая обстоятельства, но правильный. Новенькая могла демонстрировать ему все, что угодно, - измерявшие ее приборы врать не способны. А они со всей определенностью показывали, что характер у нее достаточно мягкий, образование прекрасное, а утонченности и душевного здоровья хоть пруд пруди. Сейчас она, конечно, проявляла истеричность и несговорчивость, но после привязки все рами ведут себя примерно одинаково. Время и четкое представление о том, куда и в качестве кого она попала, - вот что ей сейчас нужно. Гвэн уже почти не злился на нее, ему было даже неудобно, что он так вышел из себя. Главе клана это совсем не подобало. Надо было действовать жестко, но милосердно - это импонирует рами, особенно женщинам. Впрочем, еще не поздно. Уж чего-чего, а времени у него хоть отбавляй.
   Честно говоря, Гвэн думал, что перед выходом в порт она снова устроит сцену, закатит истерику, но ошибся. Никакой сцены не последовало. Лемия восприняла, как должное, и суету космопорта, и прозрачные пузыри его скоростных лифтов, и повышенное внимание окружающих к своей персоне. Перед выходом Гвэн не счел нужным дать ей приличную одежду, надеясь, что стыд немного собьет с нее спесь, но это не сработало. Она шла рядом с ним прямая, как будто вместо позвоночника у нее был мираниевый штырь, и насыпала толстый слой пыли на нелепую тряпку, в которую была замотана.
   К счастью, они добрались до нужной платформы так быстро, что Гвэн не успел разозлиться. Его катер уже подогнали, а корабль после обработки службы аэропорта доставят прямо домой. Процедура чистки была обязательной, и только поэтому Гвэн оставил его в чужих руках. Разумеется, вся информация о его последнем путешествии уже находилась на съемном носителе, спрятанном в переговорном браслете, иначе никакая сила не смогла бы заставить его покинуть корабль, гарантировала там портовая служба его абсолютную неприкосновенность или нет. То, что он нашел, было слишком важным для его клана, чтобы оставлять без присмотра. Гвэн мог поставить тысячу квинтов на то, что не более чем через полчаса возле его корабля будут отираться представители конкурирующих кланов.
  
   Рами, выйдя на яркий свет из полумрака порта, неожиданно замерла. Гвэн глянул на нее, подозревая очередную выходку, и тоже замер.
   Его "привязанная" смотрела на Оригей с немым восхищением, с переполнявшим душу восторгом, который непонятно как передался и главе клана Гасаф. Гвэн, едва не задохнувшийся от непривычного ощущения, как будто он смотрит на свою планету чужими глазами, усилием воли подавил нелепый восторг. Он любил родную планету, но не до такой степени, чтобы пускать слезу каждый раз по возвращении. Обвел глазами окружающий пейзаж, восстанавливая привычный облик, и слегка подтолкнул рами к катеру.
   - Идем, успеешь еще налюбоваться.
   Она вмиг подобралась, мгновенно ставший ледяным взгляд так полоснул по хозяину, что будь ее взгляд хоть немного материален, от главы клана Гасаф остались бы две аккуратно разрезанные половинки. Впрочем, возражений не последовало, и она молча проследовала в катер.
   Там ей пришлось сесть в соседнее с водительским кресло, потому что задний отсек Гвэн, полагающий, что им надо кое-что обсудить, нарочно заблокировал.
   Сначала они летели молча. Лемия рассматривала пейзаж за окном, а Гвэн бросал редкие взгляды на не желающую ничего понимать рами. Ему стоило больших трудов не вывесить прямо сейчас ее фото в сеть, чтобы прикинуть примерную стоимость. Нет, рано, пока еще рано. Пусть слухи сделают свое дело. О, Тацаоль, сделай так, чтобы удача и на этот раз не отвернулась от него.
   - Послушай, Лемия, - он все-таки решил с ней поговорить, - я предлагаю все забыть и начать сначала.
   Его удача (может быть не самая большая в жизни, но определенно не самая маленькая) повернула к нему смуглое прелестное лицо, с которого еще не успело сойти выражение умиротворения и восхищения. Гвэну стало даже немного не по себе. Эх, если бы такое лицо увидели покупатели, он мог бы называть любую цену. Однако нелегкий нрав этой удачи, как впрочем, и удачи вообще, опять проявился во всей красе - в последовавшем вопросе отчетливо прозвучала насмешка.
   - Что именно?
   - Я имею в виду наше знакомство, - Гвэн предпочел ничего не заметить. - Если пообещаешь признать меня своим господином и вести себя, как это у нас принято, я готов простить все выходки. Мне не хочется тебя наказывать, сто плетей - это не шутки!
   В старых кланах давно перестали применять физические наказания для домашних рами. Как, смеясь, говаривал один из аристократических одноклассников Гвэна еще во время учебы последнего в одной из лучших школ Оригея: "От боли у них портится цвет лица и характер. А от вида крови и размотанных кишок у меня портится аппетит!" В принципе Гвэн был согласен с таким подходом, но его новенькой, было, похоже, насыпать пыли на все благие побуждения своего хозяина.
   - Я свободна, - не терпящим возражений тоном заявила она. - Я не буду никого признавать хозяином.
   Гвэн не сдержался и довольно злобно посмотрел на нее.
   - Было бы чрезвычайно любопытно узнать, на вашей планете все дамы такие... несговорчивые? - Со сводящей скулы любезностью поинтересовался он.
   - Все! - Но при этом так заметно напряглась, что у него сразу возникли сомнения по этому поводу. - А есть еще и похуже!
   - Да куда уж хуже? - Философски поинтересовался он. - Ты вынуждаешь меня сделать то, чего мне делать не хочется, и при этом не воспринимаешь никаких разумных доводов. Я ведь уже объяснял, что деваться тебе некуда. Сбежать не удастся - никто, кроме меня, не знает, где находится твоя планета. Да это и бесполезно, не может быть, чтобы ты сама этого не понимала. Умирать еще более бесполезно, я тебя верну через пару часов. Так что у тебя один выход - постараться наладить отношения со мной, пока я еще проявляю к тебе интерес.
   Она отвернулась и покачала головой.
   - Мне ничего от тебя не нужно.
   - Ну, и зря! - Резко ответил Гвэн. - В богатых кланах рами не орошают слезами свою загубленную жизнь! И уж во всяком случае, ты будешь жить лучше, чем на твоей загаженной планетке!
   - Не смей так говорить о моей планете!!! - Тут же взвилась она и сделала очередную глупость, попытавшись дать ему пощечину.
   Он легко поймал ее руку и слегка вывернул, чтобы в корне задавить истерику.
   - А теперь послушай меня, дорогая! - С некоторым наслаждением наблюдая за тем, как она молча корчится от боли, сказал он. - Я не знаю, какое положение ты занимала у себя, но здесь тебе придется оставить свои высокородные замашки! - Он выпустил ее руку, которую она сразу начала тереть. - Здесь ты рами, и больше никто!
   - А с чего ты взял, что я занимала там какое-то положение? - Тут же спросила она.
   - Не считай меня идиотом! - Усмехнулся он. - Ты ехала на жестянке неплохого качества, а твои манеры говорят, что ты - дочка богатого папаши, который дал тебе слишком много воли.
   Она вдруг негромко рассмеялась.
   - Скажи, а ты долго наблюдал за нашей жизнью, или просто схватил первую попавшуюся душу и смотался, пока не сбили?
   Вообще-то, так оно и было. Гвэна очень неприятно удивило наличие такого количества оружия на такой маленькой планете. Конечно, вряд ли оно могло ему повредить, но при проблемах с навигацией, которые у него были на тот момент, он предпочел не рисковать.
   - Тебя это не касается! - Он разозлился, и потому сказал совсем не то, что собирался сказать. - За то, что ты смеешь спрашивать хозяина о его делах без разрешения, тебе положено еще пять плетей!
   Она чуть не подавилась смешком.
   - Значит, итого сто пять! - И отвернулась к окну, пытаясь сдержать рвущийся наружу истерический хохот.
   Гвэн терпеливо дождался, когда она отсмеется, приведя за это время в порядок свои эмоции и приняв решение.
   - В общем, так, - его голос прозвучал после смеха эрво так серьезно, что она повернулась к нему и с нарочитой преданностью уставилась прямо в глаза. - Несмотря на то, что ты все время пытаешься вывести меня из терпения, я дам тебе еще один шанс. Твое наказание откладывается на десятку, а за это время ты узнаешь, какая жизнь тебя ждет, если ты не будешь вести себя так, как подобает рами из хорошего клана. Если же ты не осознаешь ничего за эту десятку, то в первый день следующей десятки ты получишь все свои плети. И мне плевать, что у тебя испортится цвет лица!!!
  
   И при чем здесь цвет лица?
   Этот вопрос не давал мне покоя все время, пока я не вышла из Гвэнова летающего корыта. (А оно действительно по форме напоминало корыто, только застекленное сверху, так что это я не мщу синепузому за его жестянку). Мы приземлились на крыше огромного особняка, на специально оборудованной для этого площадке. Нас встречали несколько... существ, от вида которых мне стало немного не по себе. Два высоких зеленовато-черных амбала (мух зеленых когда-нибудь видели? Такой же отлив!), два толстых серых тролля (ну, копия Шрек, только уши нормальные да цвет подкачал), пара всевлов и абсолютно красная дама в количестве одной штуки. На ней было длинное нежно-зеленое платье, что поначалу посеяло во мне некоторые сомнения в ее здравом рассудке. Однако взгляд, которым она меня одарила, быстро свел эти сомнения в могилу. Это был взгляд женщины, которая вот прямо только что узнала, что я увела у нее мужика. Знаю я такие, насмотрелась на сто лет вперед. Вова, как правило, объявляя очередной пассии о разрыве, беззастенчиво валил все на меня, а поскольку не считал нужным прятать свои грешки подальше от дома, то оная пассия в большинстве случаев была моей хорошей знакомой, которая после всей этой истории, естественно, переставала быть хорошей.
   Поэтому действия красненькой легко было предугадать. Она нежной бабочкой подлетела к Гвэну и склонилась в изящном поклоне.
   - Господин Гвэн, мое сердце радуется, что вы вернулись в добром здравии!
   О, какое знакомое выражение досады на мужском лице! Надоевшая любовница, да, Гвэн?!
   Негромко:
   - Зачем ты пришла, Аттлис? Я не звал тебя. - (Конечно, кому охота нарываться на скандал, тем более что уже сыт по горло общением с прекрасным полом.)
   - Я боялась, что дела не позволят вам навестить меня, и я не увижу вас до вечера.
   - Ну, что ты, я бы непременно зашел. - (Косой взгляд победительницы в мою сторону.) - А сейчас ступай, у меня действительно дела!
   Теперь взгляд ненавидящий, но неповиновение хозяину есть недостойное поведение для рами из хорошего клана, и она удаляется, гордо выпрямив красную спинку.
   Гвэн довольно грубо хватает меня за плечо.
   - Идем!
   Мне показалось, или он действительно смущен? О, боже, как мило! Делаю вид, что смотрю на небо и ничего не замечаю!
  
   Дом Гвэна произвел на меня неплохое впечатление. Довольно стильно, правда, к какому именно стилю отнести то, что предстало перед моими глазами, я так и не определилась - какая-то зверская помесь рококо и хай-тека с барочными вкраплениями. Наверное, в другое время, когда у меня было более благодушное настроение, я бы восхитилась и дизайнером, и его творением, но сейчас взгляд то и дело цеплялся за многочисленные недочеты, бьющие в глаза показной роскошью нуворишей. Хотя, что я понимаю в инопланетном искусстве? Может у них совсем другие каноны...
   Первым делом Гвэн привел меня и следующую за нами по пятам четверку монстрообразных охранников к себе в кабинет (пару встречавших его всевлов он еще раньше отослал куда-то с поручениями). Там вытащил из шкафчика тоненькую цепочку из светлого металла, подошел ко мне и резким движением нацепил ее мне на талию. Это у меня галлюцинации или глаза охранников чуть не выпали из орбит? Я незаметно потрогала цепочку рукой. Цепь как цепь. Интересно, с чего бы это?
   Далее, следуя всем законам жанра фильмов ужасов, меня отвели в подвал, втолкнули в крохотную комнатушку без окон и захлопнули за спиной тяжеленную дверь. Ну, вот и все. Прощай, свобода.
  
   Загадочная десятка, ранее упомянутая Гвэном, оказалась банальной неделей, состоящей из десяти дней, и всю эту неделю я проработала на кухне, с утра и до обеда чистя всякие несъедобные, на мой взгляд, овощи. Я долго не могла взять в толк: вот та страшная жизнь, которой мне угрожал Гвэн, если я не буду покорной рами из хорошего клана - это она и есть? По полдня чистить овощи на кухне?! Да надо быть полным кретином, чтобы пугать этим тридцатилетнюю женщину, которая привыкла каждый день готовить завтраки, обеды и ужины для мужа и троих детей. Впрочем, про мужа и детей он ничего не знает, а потому не стоит выдавать ему эту страшную тайну. А то вдруг он, вместо чистки всяких растительных уродцев возьмет и отправит меня куда-нибудь на лесоповал.
   На кухне кроме меня работала еще куча народа. И всевлы, и... не-всевлы. Шрекообразные серые толстушки, с широкими угрюмыми лицами, одетые только в жесткие кожаные передники, играючи таскали огромные кастрюли, высокие и тощие пепельно-розовые дамы с козьими рожками на совершенно лысых головках резали, чистили и крошили всякую всячину, всего одна желто-зеленая, с красивым темным узором на кожаных чешуйках и перепонками между длинными пальцами особа разливала воду в высокие кувшины. Режиссировал всем этим спектаклем толстый повар - всевл с помощью огромного черпака и нескольких помощников. Все вокруг кипело, шкворчало и суетилось.
   Когда я в первый раз вошла в кухню, от обилия впечатлений у меня в буквальном смысле разбежались глаза. Я не знала, куда смотреть. Почему-то наибольшее впечатление произвела на меня та дама, что разливала воду. Комплекцией, перепонками и рисунком на коже она так походила на моих родных земных лягушек, что чем дольше я на нее смотрела, тем сильнее мне хотелось плакать. Если бы я в тот момент оказалась на Земле, я бы, наверное, перецеловала всех окрестных жаб. Зря я их раньше боялась, они, оказывается, такие милые.
   Естественно, все это было так непривычно для меня, что первые дни я провела как в тумане, пытаясь пялиться вокруг не слишком откровенно, чтобы ненароком кого-то не обидеть. Впрочем, насчет обиды я зря переживала - местные дамы разглядывали меня с таким энтузиазмом, что мне было здорово не по себе от столь пристального внимания. Правда, заговорить ни одна так и не попыталась. Как я поняла немного позднее - им запретили. Типа, нечего развлекать преступницу. А чтобы запрет не оказался нарушенным, у меня за спиной постоянно маячили два черно-зеленых охранника. Они каждое утро приводили меня на кухню, а после обеда уводили обратно в подвал. На пятый день моего заточения я попыталась поговорить с одним из них, улучив момент, когда второй задержался наверху.
   - Как называется твой народ? - Спросила я, спускаясь по подвальной лестнице.
   Он усмехнулся темно-зелеными губами и блеснул в мою сторону угольной бездной непроницаемо-черных глаз. Шея у него была почти до самого подбородка обмотана толстой цепью из бурого металла. Ничего себе, шарфик.
   - Гракены! - Хрипло каркнул он, когда я уже перестала ждать ответа.
   Я решила закрепить успех.
   - А как твое имя?
   Неудачно, потому что он снова усмехнулся.
   - Мне запрещено с тобой разговаривать!
   - А ты всегда делаешь то, что тебе приказывает хозяин? - Я решила взять его на "слабо", но опять неудачно.
   - Да, - коротко ответил он и начал отпирать дверь моей комнаты.
   Терять мне было уже нечего.
   - Противно смотреть, как взрослые здоровые мужики пресмыкаются перед...
   Он не дал мне договорить, не слишком вежливо втолкнув в мою комнату.
   - Постой! - Я снова повернулась к двери. - Ты не мог бы принести мне какие-нибудь старые книги, газеты... Ну, хоть что-нибудь!
   Он улыбнулся.
   Зубы у него оказались треугольными, как у акулы, и верхние входили в пазы нижних так плотно, что я моментально почувствовала уверенность в том, что, если засунуть ему в рот палку, он перекусит ее от нечего делать.
   - Попроси у хозяина! - Вводя меня в транс зрелищем смыкающихся и размыкающихся зубов, сказал он. - Я уверен, что тебе он не откажет!
   Само собой, у Гвэна я ничего просить не стала.
  
   Возможно, кто-нибудь подумал, что мой так называемый хозяин проявил милосердие, дав мне шанс покаяться и отодвинув наказание на целую десятку, но мне так не показалось. Как ожидание праздника лучше самого праздника, так и ожидание боли в тысячу раз хуже самой боли. Эта десятка выдалась худшей в моей и так не слишком изобилующей счастливыми десятками жизни. Мало того, что я сходила с ума от тоски по детям и по дому, даже мой Вова в те дни не казался мне таким уж неприятным типом, так еще и постоянное ожидание этого проклятого наказания не давало спокойно спать по ночам. Я всегда боялась боли, я же не мазохистка какая-нибудь, но больше, чем боли, я боялась не выдержать и сломаться, ведь не зря же во все времена боль считалась наилучшим средством для того, чтобы добиться от человека всего, чего угодно.
   А вдруг я тоже так?... Сейчас стараюсь держаться, хорохорюсь по мере сил, а как только меня ударят пару раз, подниму лапки и проскулю: сдаюсь?
   Нет, не хочу! Пусть лучше прольется моя свободолюбивая кровь, влитая в меня поколениями беглых крепостных, каторжников и разбойников, впоследствии ставших казаками, чем я добровольно назову себя рабыней. Я справлюсь. У казаков даже женщин голыми руками не возьмешь, им по фигу, с какой стороны у кого фуражка!
   Да, это глупо. Я понимаю, что и на земле мне куча народа сказала бы, что это глупо, так защищать свою честь. Ах, ах! Прямо, как в индийском кино, где главный злодей хочет нагло обесчестить благородную героиню. Нет, это даже не глупо, это старомодно и смешно. Ну, и пусть.
   Пусть смешно, но я по-другому не могу. Я родилась свободной - свободной и умру. Да и потом.... Не знаю, как, но надо что-нибудь придумать, чтобы не дать Гвэну вернуться на землю за новыми рабами. У меня ведь там дети остались! Да и вообще - люди! Они тоже имеют право жить так, как сочтут нужным, даже если им приспичит взорвать себя в очередной идиотской войне. Все равно все пойдут на реинкарнацию, это уж я теперь точно знаю.
  
   Чтобы хоть чем-то занять себя после обеда, а также вечером и ночью, я всю десятку экспериментировала с обстановкой в своей камере. Принцип был тот же самый, что и на корабле Гвэна, но вместо шикарной мебели появлялось нечто убогое, более подходящее узнику концлагеря, чего мои эстетические чувства, сильно развитые соответствующим образованием, само собой, вынести не могли.
   Поначалу я по полчаса произносила формулу заказа, включая в нее все, вплоть до формы кроватных ножек, чтобы как можно точнее донести до глупой железяки, что я от нее хочу. Бедная инопланетная техника! Чего она только не наслушалась, и какие только шедевры не выдавала первое время! Одну ночь мне даже пришлось спать на полу, потому что на той кровати, что у нас с ней получилась, спать было невозможно в принципе, а я уже слишком устала, чтобы продолжать изыскания. От стен я тоже не отставала до тех пор, пока они не поняли, что от них требуется настенная живопись в виде изображения зеленой травы, растущей у порога нашего дома и смеющихся мордашек моих детей, играющих на этой самой траве. И хотя живопись получилось "слегка" мутноватой, а лица детей ничем не напоминали оригиналы, но все равно это было лучше, чем просто серые мрачные стены. Я была довольна, и сожалела только о том, что нечто подобное нельзя проделать с выданным мне платьем. Похоже, всевловская техническая мысль до такого еще не доросла, и мне пришлось носить грубую, отвратительно-коричневую тряпку, не имея возможности сменить ее на что-нибудь приличное.
   В общем, моя камера окончательно стала пригодной для жилья только к самому концу десятки, и надо было видеть отвисшие челюсти Гвэна и охранников-гракенов, когда они пришли забирать меня на экзекуцию! В какой-то мере они примирили меня с тем, что мне предстояло пережить, и я даже смогла скрыть от них то, как меня трясло перед их приходом.
  
   Меня привели в огромный зал, заполненный всякими разными приспособлениями, после одного взгляда на которые мой боевой дух упал ниже плинтуса.
   - Ну что, не передумала? - Добрый дядя Гвэн снова решил дать еще один шанс.
   Я молча покачала головой. Говорить ничего не стала, опасаясь, что голос сорвется или задрожит, или еще что-нибудь.
   - Можешь извиниться, и я обо всем забуду!
   Я отвернулась, всем своим видом стараясь изобразить "да пошел ты", а на самом деле изо всех сил стараясь сдержаться и не броситься перед ним на колени с воплем: прости, барин, все сделаю, только не надо на конюшню!
   - Последний раз спрашиваю!
   Тишина застыла ощутимая и плотная, как будто воздух вдруг превратился в воду. Я вдыхала его мелкими порциями, чтобы не захлебнуться.
   - Хорошо, ты сама этого хотела! - Голос прозвучал так резко, что я вздрогнула. Физиономия у Гвэна была темная, как головешка.
   Он сделал знак серому шреку в кожаном переднике, который был здесь, когда мы пришли, и одному из гракенов. Серый, по всей видимости, чувствующий себя здесь как дома, выдал гракену что-то отдаленно напоминающее плеть, и они оба направились ко мне.
   Ой, мама!
   Меня довольно невежливо подтолкнули к лежаку, стоящему в середине зала, и грубо рванули платье на спине. Швырнули на эту пропитанную чужой болью кушетку и быстро и ловко прикрутили локти к специально предназначенному для этого выступу. Меня уже так колотило, что я сама видела, как дрожат мои руки, вцепившиеся в жесткую кожу лежака.
   Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как мои палачи будут разворачивать плети. Я всегда так делала, когда ходила на прием к стоматологу, их пыточные инструменты тоже не добавляли желания жить.
   - А, драйков сук!!! - Неожиданно взрыкнул прямо у меня над ухом Гвэн. - Дайте ей тридцать, и хватит с нее!
   Потом развернулся, и пошел к выходу. По крайней мере, стук его подкованных сапог направился именно туда, а минутой позже раздались хлопки открывающихся и закрывающихся дверей, и у меня отлегло от сердца. Ушел! Слава богу. Значит, если я начну орать, он этого не услышит.
   Раздался красноречивый свист, и первый удар обрушился на мою спину.
   Вам когда-нибудь снимали со спины кожу? Нет? Значит, представьте, что ее вам все-таки сняли. Представили? Хорошо. А теперь представьте, что прямо по вашим открытым мышцам два амбала со всей дури лупят кручеными кожаными плетками.
   Нет, лучше не представляйте.
   Честно скажу, я не помню, кричала я или нет, потому что почти сразу сознание проявило милосердие и частично отключилось. Я почти утонула в черном мареве боли и плохо воспринимала окружающую действительность. Она ограничивалась для меня в тот момент только собственной спиной, периодически вспыхивающей очередным сполохом боли.
   Наверное, по времени все это продолжалось недолго, но для меня эти минуты превратились в вечность. Я с трудом поверила самой себе, когда избиение, наконец, закончилось. Меня щедро полили водой из шланга, смывая кровь и заставляя в очередной раз провалиться в ад от прикосновения обжигающе ледяных струй, отвязали, подняли под руки и куда-то потащили. Вот тут мое сознание окончательно покинуло меня, за что я ему до сих пор очень признательна.
  
   Глава клана Гасаф нервно мерил шагами свой кабинет. От того, что происходило в данный момент в подвале, зависело слишком многое, и у него не хватало терпения наблюдать за процессом через систему домашней связи. Он был зол и раздражен. Проклятая рами так и не пожелала прислушаться к голосу рассудка, и прямо-таки вынудила его сделать то, о чем он начал жалеть еще до того, как сделал. Он очень надеялся, что, поработав на кухне, она пересмотрит свое поведение, и у него будет повод ее простить. Видит Тацаоль, Гвэн сделал бы это, если бы уловил хоть малейший намек на раскаяние и желание договориться, но упрямая рами ничего подобного не продемонстрировала. И теперь Гвэну оставалось только молиться тому же Тацаолю, чтобы порка не слишком повлияла на ее характер и, следовательно, на цену. Кто знает, что происходит сейчас в ее глупой голове? Эти рами иногда бывают чересчур нежными, драйк их раздери. Самому Гвэну, правда, не попадались такие, что ломались бы от первой порки, но кое с кем из его приятелей такие казусы случались. В таких делах лучше было перестраховаться, чем потом кусать локти. Но с этой мерзавкой перестраховаться не получилось. Интересно, это только на него она так действует, что ему постоянно хочется ее прибить, или на других тоже? Надо будет проверить. Не сейчас, попозже, когда она осмотрится и успокоится. Иначе можно крупно влипнуть, выставляя на продажу заведомо бракованный товар.
   Покружив по кабинету еще некоторое время, Гвэн нажал кнопку вызова секретаря. Буквально через пару ламмов дверь распахнулась, и на пороге возник высокий и тощий родственник Гвэна по имени Отамир. Он был немолод и происходил из обедневшей ветви клана, и потому не считал для себя зазорным исполнять при главе обязанности секретаря. Честно говоря, Гвэна это устраивало, ему не хотелось брать на такую должность кого-то со стороны.
   - Светлых дождей, господин Гвэн! - Низко, однако не настолько, как того этикет требовал от слуг, поклонился он. - Вы меня вызывали?
   - Проходите, Отамир! - Гвэн сделал приглашающий жест, каким бы никогда не стал подзывать слугу. - Да прольются они вам под ноги. Вы сделали то, о чем я вас просил?
   - Да, господин Гвэн, - еще раз поклонился секретарь. - Я проследил, чтобы наша новая рами получила свое наказание должным образом, и затем....
   - Как она себя вела во время порки? - Перебил Гвэн. - Кричала, просила пощадить?
   - Нет, - отрицательно покачал головой секретарь. - Она перенесла все молча, только в конце потеряла сознание.
   - Проклятье! - Гвэн едва сдержался, чтобы не выругаться по-настоящему, драйкова кукла так и не сделала никаких выводов. Однако от сердца у него немного отлегло - по крайней мере, ее рассудок остался в полном порядке, если, конечно, происходящее у нее в голове можно назвать порядком. - Какого хента она пытается нам доказать?!
   - Вероятно, ее воспитание не предполагает подчиненного положения, - осторожно заметил Отамир. - Для таких рами лучшее воспитание - это скорейшее вхождение в среду таких же, как она. Воспитание примером, так сказать.
   От этих банальных фраз, произнесенных скрипучим секретарским голосом, Гвэн несколько успокоился. Его даже позабавило, с каким серьезным видом высказал Отамир свое мнение. Уж кому-кому, а главе клана было прекрасно известно, что его секретарь в силу бедности ни разу не привязывал и, уж тем более, не воспитывал рами. С другой стороны, действительно, нет смысла переживать. Его домашние рами быстро объяснят своей новой подружке, в каких условиях она оказалась, и как остаться здесь на плаву и не утонуть. Она всего лишь одна из многих, время и терпение сделают свое дело. А ему пока лучше позаботиться о том, как наилучшим образом использовать выпавший на долю их клана шанс.
   - Вы правы как никогда, Отамир, - очень серьезно кивнул Гвэн. - Ее уже перенесли к Анге?
   - Да, господин Гвэн, - важно ответил Отамир. - Анге получила подробные инструкции насчет того, как ей надлежит вести себя с новенькой.
   - Отлично, - одобрил Гвэн. Анге была старейшей рами у них в доме, и на нее можно было положиться. - Ну что ж, тогда перейдем к делам? Что у нас там сегодня?
   Секретарь открыл записную книжку на переговорном браслете.
   - Не очень много, господин Гвэн. Три брачных предложения, два для вашей дочери Орнелии и одно для дочери господина Кришема.
   - Для Орнелии от кого?
   - От главы Кедисов для его младшего сына и от клана Варик для кого-то из низших.
   - Из низших? За кого они нас принимают? Сегодня же напиши им отказ. Нашли, где охотиться за деньгами. А насчет Кедисов я посмотрю, Еще?
   - Еще с нами связался секретарь одного из кринских торговцев Эсс-Тууга. Это насчет продажи сагамы. Просил перезвонить.
   - Он посредник? - Гвэн задумался, припоминая, где он слышал это имя. Иметь дело с посредниками он не любил, но урожай в этом году стоял под вопросом, и общение с этим господином могло иметь смысл. - Пожалуй, я свяжусь с ним позже. Больше ничего?
   - Пока нет, господин Гвэн, - покачал головой секретарь. - Разве что, вы просили немедленно сообщить, когда вернется господин Тинур.
   - Да? -Гвэн заметно оживился. Возвращения со сборов среднего сына, учившегося в военном училище, он ждал уже целую десятку и не представлял, сколько придется дожидаться еще. Никаких сведений о времени их возвращения родственникам не предоставлялось - в училище обожали разводить конспирацию. - Так он вернулся?
   - Его часть прибыла на Оригей сегодня ночью, и сейчас господин Тинур, скорее всего, на занятиях.
   - Отлично! Свяжитесь с ним как можно быстрее, мне нужно кое-что обсудить.
   - Не извольте беспокоиться! - Секретарь согнулся в поклоне, одновременно пятясь к дверям, чтобы не потерять ни ламма драгоценного времени. - Все будет сделано!
   - Нет, подождите-ка! - После небольшого колебания остановил его глава клана. - После разговора пришлите ко мне Анге, я, пожалуй, дам ей дополнительные указания.
   - Слушаюсь, господин Гвэн! - Еще раз поклонился Отамир, уже исчезая за медленно опускающимися дверями.
  
   Буквально через несколько ламмов после ухода секретаря деликатно пропиликал ***, и терпение Гвэна, целую десятку ожидавшего возможности пообщаться со средним сыном, было наконец-то вознаграждено.
   Он уселся в кресло и негромко произнес:
   - Тинур!
   Воздух перед ним слегка подернулся рябью, и в следующую секунду перед Гвэном возник его сын. Почти, как живой, хотя и несколько более прозрачный, чем в жизни. Он стоял посреди спортивного зала, в форме курсанта, весь взмыленный, и тяжело дышал. Вызов отца застал его в самом разгаре занятий, но выраженное главой дома желание немедленно пообщаться - это не та вещь, которую можно отложить на потом, и уж, тем более, проигнорировать.
   И потому сын склонил голову в коротком поклоне.
   - Отец!
   Те курсанты, которые невольно тоже попали в гости к главе дома Гасаф, поприветствовали его каждый в соответствии со своим положением.
   - Ступай в комнату для переговоров! - Ответив на все приветствия, приказал Гвэн. - Мне нужно с тобой поговорить.
   Беспрекословное подчинение отцу впитывалось детьми всевлов с молоком их матерей. Тинур молча повернулся и пошел, куда велено, хотя, находясь в прозрачном облике в кабинете отца, он по-прежнему не трогался с места.
   Гвэн смотрел на стоящего перед ним отпрыска, и в который раз у него возникло ощущение, что он почти ничего не знает о своем собственном сыне. Внешне он сильно походил на своих братьев, да и на самого Гвэна, но, благодаря учебе в военной школе, был гораздо более развит физически, чем они. Вот только его лицо, так похожее на собственное отражение в зеркале, больше всего напоминало Гвэну плотно закрытую дверь, куда посторонним вход был запрещен категорически.
   - О чем вы желали говорить, отец? - Прерывая отцовские размышления, спросил полупрозрачный Тинур, интерьер вокруг которого сильно изменился. Теперь это была пустая белая комната с одним-единственным стулом посередине.
   Пытаясь найти ответ на так некстати заинтересовавший его вопрос, Гвэн попытался вспомнить, каким его средний сын был в детстве. Вспомнил. Таким же загадочным и молчаливым. И гораздо более нелюдимым по сравнению с братьями и сестрой. В то время как те вовсю терроризировали прислугу в доме, Тинур отдавал предпочтение общению с животными, либо вообще одиночеству. Раздосадованный странностями своего средненького, Гвэн как-то обыскал его комнату и наткнулся на листок с недописанным стихотворением. После этого судьба сына была решена. Только военная школа, где из него выбьют всю эту гомосексуальную дурь и сделают настоящим мужчиной, достойным клана Гасаф. Тем более что кого-то из сыновей все равно пришлось бы туда отдать.
   - Я хочу, чтобы ты посмотрел мой корабль, в последнем походе там была какая-то ерунда с навигационкой. - В военной школе мальчишке поначалу пришлось нелегко, но он быстро сориентировался и встал на правильный путь.
   - Какая именно?
   - В квадрате CRN 159-12 она на какое-то время заснула, а когда пришла в себя, я был уже, драйк знает где! И самое смешное то, что она проделала все то же самое на обратном пути. - Несмотря на некоторые трудности в обучении, Тинур за восемнадцать оборотов многого добился, и был в школе на хорошем счету, но Гвэн по-прежнему не знал, чего ждать от своего средненького.
   - Странно, - абсолютно ничего не выражающим голосом изрек этот самый средненький. - Я посмотрю, что там.
   - Да, и еще одно. - Тем не менее, несмотря на некоторое недоверие, как специалиста Гвэн оценивал своего сына настолько высоко, насколько высоко отец вообще способен оценивать нелюбимого сына. - Я хочу, чтобы ты снял координаты с той системы, где я взял последнюю рами. Я провисел там несколько квинтов. Постарайся сделать все как можно точнее и как можно меньше афишируй то, что делаешь. Я не хочу браться за это сам, за мной уже наверняка шпионят, а у тебя в школе уровень безопасности повыше, да и техника получше.
   На совершенно неподвижном лице отпрыска чуть поднялись брови.
   - Находка настолько удачная?
   - Боюсь сглазить, но, кажется, нам повезло!
   Тинур склонил голову в поклоне.
   - Хорошо, отец, я все сделаю.
   - Светлых дождей тебе, сын! - Уже ставшее привычным холодное прощание.
   - Да прольются они вам под ноги, отец! - С ничего не выражающим лицом и ничего не выражающим голосом.
   И все же после общения с сыном Гвэн вздохнул с облегчением. Несмотря ни на что Тинур был человеком слова. Если он сказал, что сделает, значит, сделает. Ради блага семьи и процветания клана Гасаф.
  
   Глава 3.
  
  
   Когда я очнулась, первое, что я увидела, была зеленая чешуйчатая рука со змеиным рисунком, заботливо подносящая к моему рту какое-то питье. Я дернулась, благополучно забыв о том, что меня вчера высекли и, что, по идее, лучше бы мне лежать смирно. На мгновение замерла, с ужасом ожидая волны боли, но ничего не произошло. Не было никакой боли. Совсем.
   - Она не пьет, Анге! - Низкий женский голос прозвучал прямо надо мной. - Может, влить ей это пойло прямо в глотку?
   Я снова дернулась и, набравшись храбрости, дотронулась рукой до спины. Под моими пальцами была совершенно нормальная здоровая кожа.
   - Не надо, Мирна! - Более высоким голосом отозвалась загадочная Анге. - Ты что, не видишь? Она пришла в себя. Сейчас сама все выпьет.
   - Вот еще! - Возмутился мой дух противоречия, пока я принимала сидячее положение. - Не буду я ничего пить. - Ни за что! Мало ли, какую гадость они собираются мне подсунуть!
   Они засмеялись, а я, кое-как открыв глаза, наконец-то получила возможность их рассмотреть.
   - Я же говорила, что он не станет мне врать, Мирна! - Сказала нереально, абсолютно белая, как мука, Анге. Только глаза у нее были темными, но цвет их я не смогла толком рассмотреть, потому что она сидела спиной к окну. Она улыбнулась мне бледными, пепельно-серыми губами, в которых не было ни кровинки, и я невольно задумалась, а есть ли у нее вообще кровь?
   - Ладно, - отозвалась темно-зеленая, красивая завораживающей красотой змеи, Мирна и протянула мне кружку с питьем, - пей! - Рисунок на ее коже менялся в зависимости от освещения, а глаза оказались желто-зелеными с вертикальным зрачком.
   Я взяла бокал. Ну, если со мной по-человечески, то и я тоже.
   - А что это? - я покачала кружку в руках, разглядывая содержимое. Пойло было красно-коричневым, мутным и совершенно неаппетитным.
   - Не бойся. - Снова улыбнулась на мою недоверчивость Анге. - Это не отрава и не возбудитель для уширов! Это всего лишь успокаивающее!
   - Уж лучше бы отрава! - Пробормотала я, делая глоток. Фу, гадость! - А кто вообще сказал, что мне нужно успокаивающее? Я спокойна, как удав!
   - Хозяин велел! - Насмешливо блеснула глазами Мирна. - Он сказал, что после порки ты обязательно будешь нервничать, а в гневе ты буйная!
   Я со стуком поставила кружку на стол.
   - Тогда лучше отнесите эту хрень вашему хозяину! Это он у вас нервный, а не я!
   Они опять расхохотались, не считая нужным посвятить меня в причины своего веселья. Ну, не больно-то и хотелось. Я встала и попыталась привести хотя бы в относительный порядок свое платье. Бесполезно. Мало того, что оно было разорвано на спине, так еще и все в засохшей крови. Оно выглядело так, как будто я в ней вчера валялась.
   - Да выбрось ты его! - Пришла мне на помощь Мирна. Она повернулась к одной из стен и сказала: - Шкаф.
   Двери разъехались, открывая уходящую куда-то вдаль огромную комнату, целиком заставленную вешалками, коробками и прочей ерундой. Я беспомощно посмотрела на все это изобилие. Как я смогу что-то выбрать, если даже не представляю, как они тут одеваются? Хотя, на Мирне и Анге были, может и не совсем обычные, но все же платья, и даже довольно короткие.
   На этот раз на помощь решила прийти Анге.
   - Не бойся, - успокаивающе сказала она, - ты иди в ванную, а мы пока что-нибудь подберем.
   После ванной я почувствовала себя значительно лучше. Главным образом потому, что впервые за последнюю десятку увидела себя в зеркале и обнаружила, что после всех переживаний здорово похудела. Моя.... филейная часть практически пришла в норму, а грудь перестала напоминать баскетбольные мячи. Ну, разве, что футбольные, но тут уж ничего не поделаешь. Замечательно! В следующий раз, если захочу быстро сбросить вес, надо будет просто нахамить Гвэну!
   Разноцветные инопланетные барышни, к моему невероятному облегчению, предложили мне наряды, почти ничем не отличающиеся от своих собственных. Я опасалась, что они с трогательной женской заботой вырядят меня каким-нибудь чучелом на забаву всем окружающим. Я выбрала темно-синее и максимально закрытое платье, вспомнив, что где-то читала, что темно-синий цвет - самый консервативный и несексуальный, но мне он всегда шел, так что - то, что надо! Мирна и Анге помогли мне справиться с застежками и шнурками и поставили перед зеркалом, встав у меня за спиной. Наша троица представляла собой такую необыкновенную картину, что я впала в уже привычный транс. Его разрушил голос Анге.
   - Ты красивая, - констатировала она.
   - И похожа на всевлу, - добавила комментарий Мирна.
   От этих слов мне захотелось немедленно продемонстрировать им свой буйный нрав, но я сдержалась и постаралась перевести разговор в другое русло.
   - Носить такие короткие платья - это сейчас модно? - Вообще-то платья были не такие уж и короткие, всего по колено.
   - Да, - ответила Анге. - Еще недавно все носили платья по щиколотку.
   - А почему же тогда Аттлис, когда встречала Гвэна, была в длинном? Он что, на ней экономит?
   Они переглянулись и хихикнули.
   - У нее ноги волосатые! - Хмыкнула Мирна.
   Мне не показалось это препятствием.
   - А брить их она не пробовала?
   Они засмеялись громче.
   - Ты не поняла! У нее ноги и вообще вся нижняя часть тела покрыты шерстью! Густой, красной шерстью, которую она прячет под платьем!
   О, боже, бедная Аттлис!
   - Надеюсь, хоть копыт и хвоста у нее нет?
   Надо было видеть задумчивые взгляды, которыми обменялись эти дамы! Ставлю сто против одного, что Аттлис в ближайшее время придется всем демонстрировать свои волосатые ножки, а также то, что выше, чтобы в корне задавить порочащие слухи.
   - Ладно, - сказала Анге, - смех смехом, но давай теперь поговорим серьезно.
   Они усадили меня в мягкое подушкообразное кресло, а сами уселись напротив меня на такой же диван.
   Начала Анге.
   - Хозяин приказал нам показать тебе, как мы тут живем, и объяснить все, что тебе покажется непонятным. Жить ты будешь вместе со мной в этой комнате, и будешь пользоваться всеми привилегиями, который предоставляет дом Гасаф своим домашним рами.
   Как только я это услышала, мое настроение стремительно полетело вниз.
   - С чего бы такая забота? - Мрачно поинтересовалась я. - Хочет, чтобы я чувствовала себя обязанной? О, я непременно это почувствую! Особенно, после вчерашнего.
   Они опять переглянулись.
   - Не нам судить о причинах тех или иных поступков нашего хозяина. - Дипломатично ушла от ответа Анге. - Мы всего лишь выполняем его приказ. Но я хочу, чтобы ты знала - ничего, подобного тому, что произошло с тобой вчера, не происходило в этом доме уже много оборотов. А если точнее, то очень много. Последний раз это случилось еще до того, как отец нынешнего хозяина отправился на реинкарнацию. И, я надеюсь, больше такого нп не будет, потому что пороть женщину - это дикость и варварство! У меня вчера все мысли разлетелись от возмущения, когда я увидела твою спину! У тебя же ребра торчали!
   От этой подробности мне стало нехорошо.
   - И что вам хозяин еще приказал? Следить, чтобы я не сдернула отсюда?
   - Нет, - Анге покачала головой, покрытой вместо волос короткими белыми перьями, - только следить за тем, чтобы не наделала глупостей! У нас тут свои правила, и нарушать их не стоит, потому что иногда это просто опасно. А бежать отсюда бесполезно. Не думай, что ты одна здесь такая... непокорная. И до тебя были не хуже. Только...
   - Что, только?
   - Плохо кончили. Ну, так что? Примешь нашу помощь, или нам с Мирной идти к хозяину за наказанием, потому что не смогли выполнить его приказ?
   - И что он с вами сделает? Тоже выпорет? - Надеюсь, мой голос прозвучал достаточно бодро.
   - На то воля нашего хозяина. - Пожала плечами Анге. - Скорее всего, отправит на кухню на... я даже боюсь представить на какой срок. Хотя может и выпороть, если будет в плохом настроении.
   - Ты же говорила, что у вас давно этого не было!
   Анге улыбнулась.
   - Так ведь раньше у нас не было тебя!
   - А я-то здесь при чем?!! - Это был натуральный крик души.
   Они снова переглянулись и рассмеялись.
   - Ответь мне, - довольно-таки ядовито поинтересовалась Мирна, - какую рами наш хозяин так ревнует, что нацепил на нее пояс верности своей жены?
   - Это-то мне откуда знать? - Пояс верности! О, всевышний, я попала в махровое средневековье! А рыцари здесь, интересно, есть? Я тут же представила синего рыцаря на белом коне, который мчится меня спасать. Красиво, вряд ли такое случится, чует мое сердце.
   - А это тогда что? - Мирна резко ткнула зеленым пальцем в строну моей сильно отощавшей талии.
   - Где? - И тут черное подозрение закралось в мою душу. Цепочка! Но это же невозможно! Ага, и оказаться после смерти на чужой планете тоже невозможно. Какой ужас, я теперь еще и в кандалах, только этого не хватало для полного счастья. Я беспомощно посмотрела на Мирну. - И что теперь?
   - Да ничего. Просто не сможешь сливаться в единое ни с кем, кроме хозяина и его ближайших родственников. - Вот назло ему сольюсь со всеми его родственниками! - А его родственники никогда не ослушаются его приказа. - Вот, скотина, скотина, скотина!!! Я почувствовала себя загнанной в угол. - А теперь напомни мне еще одну вещь. Какое имя он тебе дал?
   - Ну Велемия, и что?
   Они расхохотались, и это окончательно вывело меня из себя.
   - Да елки зеленые!!! Мне кто-нибудь объяснит, в чем дело, или так и будете ржать?!!
   - Не ори, а то успокаивающим напоим! - Сквозь смех пообещала Мирна, тряхнув зелеными, как водоросли, волосами.
   - И не сердись! - Примирительно заговорила Анге. Да, терпения у нее, как у ангела, простите за каламбур! - Просто он всем рами дает имена на старо-окавирском, это язык предков Гасафов. Вот Мирна, например, переводится, как змея, Аттлис - ведьма, а твое, знаешь как? Прекрасная дева. А он еще и сокращает его, как Лемия.
   - А Лемия - это, конечно, дева! - Не удержалась я от колкости. Нашли деву после двенадцати лет замужества!
   Анге серьезно посмотрела на меня.
   - Нет, Лемия - это прекрасная.
   Я закусила губу, чтобы не закричать. Нет, я совсем не страшная, для своих тридцати прекрасно сохранилась, да и Гвэн своими стараниями заставил меня выглядеть лучше, чем раньше, но, скажу прямо, красавица из меня никакая. Симпатичная? Да, но не более того. Может, у них тут действительно другие каноны?
   - А как переводится Анге? - Тихо спросила я, в который раз напоминая себе о необходимости спокойствия.
   - Белая. Просто белая. Но это имя мне дал не Гвэн. Так меня назвал его дед, после того, как привез сюда. И он же вложил мне в память знание старо-окавирского, ему нравилось на нем разговаривать, а молодежь дома не желала следовать традициям.
   - Так ты здесь уже...
   Она кивнула.
   - Триста двадцать семь оборотов. Я одна из самых старых рами клана этого дома. - Не знаю, почему, но эта информация меня добила. И, наверное, Анге это почувствовала. - Ну, так что, ты согласна посмотреть, как мы живем?
   Я опустила голову.
   - Да.
   Можете прямо сейчас начать меня осуждать.
   После этого короткого ответа я почувствовала себя опустошенной, проигравшей еще до того, как начала играть, лисой, со всех сторон окруженной собаками и способной только на то, чтобы рычать и показывать им зубы.
   Я скукожилась в кресле, подобрав под себя ноги, и закрыла лицо руками. До этого момента я даже не могла себе представить, что можно так хотеть умереть, исчезнуть, разлететься в пыль, только бы не оставаться на этой чертовой планете с ее дебильными порядками.
   - Не надо, не расстраивайся так! - Я почувствовала, как Анге садится рядом со мной. - Здесь не так уж и плохо! - Она провела рукой по моим длинным и черным стараниями Гвэна волосам. Я рано начала седеть, и до этого они у меня были, разумеется, крашеными.
   - Насыпь пыли и забудь! - Посоветовала усевшаяся с другого бока Мирна. - Он все равно когда-нибудь сдохнет, а мы останемся!
   - А сколько ты здесь?... - Я хотела спросить живешь, но голос сорвался. Впрочем, Мирна и так поняла.
   - Уже около пятидесяти. Гвэн притащил меня, когда был еще неженатым. - Мой взгляд невольно задержался на ее крупной груди, и меня пробило на истерический смешок. Видно руку мастера, мать его растак! - Тебя удивляет, что он был женат? - Не так поняла меня Мирна.
   Я покачала головой, стараясь справиться с душившей меня истерикой.
   - А до этого, там у себя, кем ты была? - Мне удалось задать этот вопрос почти нормальным голосом.
   Мирна вдруг резко отвернулась, и за нее ответила Анге.
   - Она была воином и дочерью жреца. Ее принесли в жертву богам, чтобы племя победило в войне, а Гвэн забрал ее душу себе. Мирна тогда очень переживала, что боги не пошлют ее родным победу.
   Моя истерика сразу приказала долго жить.
   - И что? Я имею в виду богов, послали победу?
   Анге не смотрела на меня, она смотрела на внимательно разглядывающую стену Мирну. Но ответила очень спокойно.
   - Откуда же нам это знать, Лемия? Откуда же нам это знать?
  
   Тинур забрал отцовский корабль из ангара дома Гасаф тем же вечером, когда отцом был отдан приказ это сделать. Он не привык откладывать дела в длинный чулок, это была одна из многих черт, привитых ему армейским воспитанием. То, что должно быть сделано, должно быть сделано быстро и точно.
   Отец был прав, все новейшие разработки поставлялись в их училище прямо с Крина, и современнее этого оборудования на Оригее вообще ничего не было. На Оригей вообще поставлялось мало чего стоящего, и все с большим опозданием, на что у кринигов, по всей видимости, были свои причины. Однако тех, кто будет в ближайшие годы защищать границы их сектора, они обеспечивали от и до.
   Сначала Тинур, не мудрствуя лукаво, заменил давшую сбой навигационку на новую, решив, что со старая теперь ненадежна, а работать с ее памятью будет проще в стенах школы. Потом не удержался и, пойдя на поводу у небольшой толики любопытства, которую не считал нужным в себе подавлять, заглянул в отцовский архив. В конце концов, он имел право знать, из-за чего весь сыр-бор.
   Увидев внешний облик новой рами, равно как и внешний облик ее сородичей, Тинур понял, почему его отец считал эту находку такой удачной. С первого взгляда было ясно, что они будут пользоваться колоссальным спросом. Для клана Гасаф это шанс, который выпадает раз в жизни.
   Умом средний сын Гвэна все это понимал, но нельзя сказать, что он почувствовал хоть какую-нибудь радость по этому поводу. Узнай об этом его отец, его бы очень огорчило и насторожило то, что его сын остался к возможному возвышению клана абсолютно равнодушным. Впрочем, отец всегда мало интересовался чувствами среднего сына, а сам Тинур еще в детстве понял, что к нему в его собственной семье больше всего подходит эпитет "чужой", и уже давно пережил все страдания, отпущенные светлыми небесами нелюбимому ребенку. Его чувства рано привыкли прятаться от посторонних глаз, а в особенности, от глаз не-посторонних. Роскошь быть самим собой он позволял себе только в одиночестве, за плотно закрытыми дверями своей личной каюты, вымученной и выстраданной за долгие годы учебы, да еще во время редких выходных, которые, как правило, он проводил в одиночестве за городом, не испытывая ни малейшего желания навещать отчий дом.
   Работа с испорченной навигационкой отняла у него целый вечер, а затем и ночь, и вызвала недоумение и смутное ощущение подвоха. Тот самый скачок, перенесший его родителя в весьма странное место, Тинур разложил разве что не на молекулы, но при этом в нем все равно осталось темное пятно, не поддающееся никакой идентификации. К утру он, используя все меры предосторожности, забил параметры этой драйковой кляксы на выход в самую лучшую Кринскую библиотеку, и оттуда вскоре пришел ответ, но такой, что Тинур поначалу не знал, что ему теперь делать, плакать или смеяться.
   Эффект Ву-Ларюка.
   Немного погодя, подчищая за собой хвосты и направляя любопытных, буде такие обнаружатся, по ложному следу, Тинур все-таки засмеялся. Отец так хотел найти что-нибудь необычное! А раз хотел - получите! Древние говорили, что мир всегда реагирует на желания своих детей, так что желать нужно осторожно, а то мало ли что.
   Нет, ну надо же, наткнуться на эффект Ву-Ларюка!
   И Тинур решил навестить отчий дом в ближайшие выходные, чтобы лично представить отцу отчет на тему: во что дражайший родитель изволил вляпаться. А заодно и посмотреть на последнее приобретение, потому что, если интуиция его не подводит, ему вряд ли в ближайшее время доведется увидеть на Оригее еще хотя бы одно существо той же расы, что и это самое приобретение.
  
   Следующие несколько дней девчонки показывали мне дом и объясняли местные порядки. Не то, чтобы мы подружились, но, согласитесь, в моем положении глупо отталкивать того, кто протягивает руку помощи, пусть даже по приказу хозяина. Оказалось, что у Гвэна есть три взрослых сына и дочь. Никогда бы не подумала, на вид ему лет тридцать, не больше, и мне даже не пришло в голову, что инопланетяне могут попросту жить дольше, чем мы. Впрочем, я теперь тоже не бабочка-однодневка, захочу - и вообще не умру всем врагам назло.
   Кроме того, девчонки познакомили меня с моими обязанностями. Да, здесь даже у рами есть определенные домашние обязанности. Они не сложные и обременительные не столько физически, сколько психологически. Нет, к счастью, мы не обязаны круглые сутки пахать у хозяина в койке! Речь идет всего лишь об элементарной уборке и обслуживании. Ну, там, завтрак принести, расческу подать, платье помочь застегнуть... И сделать это так, чтобы господа почувствовали себя хозяевами вселенной. Анге говорит, что именно поэтому они предпочитают отлавливать образованные и занимавшие высокое положение у себя на планете души. С ними и общаться интереснее, и воспитание у них лучше, и самолюбию приятно, когда тебе какой-нибудь царь приносит по утрам кофе в постель. (Хотя у них тут пьют по утрам вовсе не кофе, а темно-фиолетовую бурду под названием сагама.)
   Только серые шреки - маратеки, черно-зеленые охранники гракены, лиловые лелеры с рожками и еще кто-то, я не запомнила, по-настоящему из простых. Их набирали для тяжелой работы, и всем было плевать на их происхождение. Поэтому, когда Гвэн отправил меня работать на кухню, - это он меня так унизил, оказывается! Мол, мое королевское величество чистит овощи среди отбросов оригейского обчества - какой удар для моего достоинства! Прямо жаль его разочаровывать своим рабоче-крестьянским происхождением. Ничего, переживет. Пусть знает, с кем связался.
  
   На второй день после моего переезда в комнату Анге, девчонки чуть не плясали от радости, сообщая мне свежие новости. Гвэн приказал Аттлис освободить комнаты, смежные со своими, в которых он, как правило, селил очередную официальную пассию. Как мне объяснили Мирна и Анге, перебивая друг друга и чуть ли не захлебываясь от восторга, это он так продемонстрировал всему дому, что ждет меня.
   Ага, щазз! Уже бегу и спотыкаюсь! Легко догадаться, что таким новостям я не обрадовалась, а они еще решили окончательно добить меня тем, что передали его пожелание. Заметьте, не повеление, не приказ, а пожелание! Короче, наш дорогой хозяин оказывает мне честь, назначая своей личной служанкой. Бе-е-е! Мой статус моментально взлетел до небес, а Аттлис на радость моим добрым подружкам также моментально упала на один с ними уровень. Надо думать, что она достаточно поиздевалась над ними в свое время, раз они так развеселились.
   От "соблазнительного" предложения Гвэна я отказалась наотрез, и насыпала толстый слой пыли на все уговоры Анге и Мирны. Мало того, когда я встретила в одном из коридоров Аттлис, бросающую на меня испепеляющие взгляды, я кинулась к ней, как к родной, и уговорила поменяться со мной, так сказать, "дежурствами". Она мне сначала не поверила, мол, какая дура может сама отказаться от такого счастья, но после того, как я осыпала комплиментами ее зеленое платье и посоветовала, что сказать по поводу этой замены хозяину, она согласилась. А посоветовала я ей наябедничать Гвэну, что новая психованная рами устроила истерику с дракой, слезами и битьем посуды (правда, посуда у них, как выяснилось, не бьется, но это уже мелочи) и наотрез отказалась идти к нему в качестве служанки.
   Ход оказался безупречным. Аттлис обрадовалась возможности выставить соперницу, то есть меня, в черном свете, а нежный Гвэн не захотел нарываться на очередной скандал. Так что мне досталось убирать пустующие хоромы Тинура, среднего сына, который где-то там служит и почти не бывает дома, а также быть на подхвате у Мирны, которая обслуживает младшего сына, Апета, и еще кого-то, я не запомнила. Апета я видела всего один раз, и он мне показался совсем мальчишкой, который кроме гонок и гоночных кораблей вообще ни о чем не думает. Зато старший, Гаруз, красавчик и наследник главы дома Гасаф, несмотря на кажущееся легкомыслие, пугал меня не меньше, чем его папаша. Слишком уж у него глаз блестел... по-хозяйски, я бы сказала.
   Была еще дочь, но ее обслуживала исключительно Анге. Мне она на глаза еще не попадалась, а от Анге точной характеристики не дождешься, я ни разу не слышала, чтобы она о ком-то сказала плохо. Разве что, если она кого-то не одобряет, ее формулировки становятся совсем уж округлыми и обтекаемыми, как морская галька, и, когда она так заговорила о дочурке Гвэна, я поняла, что сей юный цветок далеко не ангельского нрава. (И ее папуля еще смел что-то там говорить про мой характер!) Но Мирна с присущей ей прямотой объяснила ее поведение тем, что девке давно пора замуж, а отец все медлит, подыскивая подходящую партию, вот она и бесится.
   Кроме того, в доме постоянно то ли жила, то ли гостила еще куча родственников, но мне посоветовали держаться от них подальше. Мало ли что. Что, мало ли что, я толком не поняла, но общаться с Гвэновыми родственниками у меня и так не было никакого желания. Я их вообще с трудом отличала друг от друга, все одинаково синие, высокие, надменные, неопределенного возраста, они делились для меня только на мужчин и женщин, причем последних было заметно меньше, но эту загадку, как и многие другие, я благополучно отложила на потом.
  
   Накануне выходных выяснилось, что вся имеющаяся в наличии на данный момент семья Гасаф, включая постоянно проживающих в доме слуг и эрво, имеет обыкновение посещать ежедесяточные богослужения, проводимые в семейном храме. Вот еще не было печали! Нет, посмотреть на церемонию, так сказать, с культурной точки зрения было бы любопытно, тем более что ни о религии, ни о культуре Оригея я почти ничего не знала (пользоваться библиотекой мне не предложили, а просить я никого не собиралась). Мои познания ограничивались рассказами и объяснениями Мирны и Анге, которые сводились в основном к бытовым вопросам. Я не хотела идти потому, что на меня и так все смотрели, как на козу с тремя рогами и двумя вымями, а в храм, судя по всему, притащится толпа народа, и простого человеческого внимания к моей персоне будет, как навоза в свинарнике. Хошь, ложкой ешь, хошь, горстями загребай.
   К сожалению на деликатную и терпеливую Анге мои животноводческие доводы не произвели абсолютно никакого впечатления.
   - Не старайся казаться грубее, чем ты есть на самом деле, Лемия! - С ласковым упреком улыбнулась она. - Даже если бы ты и могла отказаться от посещения храма, тебе все равно следовало бы туда пойти.
   - И за каким ...? - Насчет грубости она была права, я так дома никогда не разговаривала, но сейчас не собиралась сдавать позиции. А то расслаблюсь и не смогу потом общаться с Гвэном, так сказать, на уровне.
   - Хотя бы для того, чтобы помолиться Создателю, чтобы послал покой твоей душе. Тогда ты бы спала по ночам вместо того, чтобы рыдать. Ведь ты же не будешь отрицать, что почти не спишь?
   Отрицать было бесполезно. Я иногда кричала по ночам, и Анге прибегала меня успокаивать.
   - Я не могу спать.
   - Почему, если не секрет?
   - Мне снятся сны.
   - Кошмары?
   Кошмары? Мне захотелось закричать. Кошмары?! Хуже! Мне снятся мои дети!!!
   - Да, кошмары.
   Анге с сочувствием погладила меня по руке.
   - Лемия, тебе надо смириться. Каждый из эрво кого-то оставил в своем мире, но он хотя бы может утешиться тем, что по законам своего мира он должен был их оставить. Ты же не можешь не понимать, что все равно умерла для своих детей?
   У меня не было ни сил, ни желания спорить. Я сама приводила себе те же самые доводы, но слушать их со стороны было уже слишком.
   - Я все равно не хочу идти в храм, - устало сказала я. Настоящая борьба еще и не начиналась, а я уже устала.
   - Лемия, да пойми же, это просто глупо! - Не выдержала Анге. - Это все обязаны делать, даже хозяин! Ну что страшного в том, что тебя будут разглядывать? Это естественно! О тебе много говорят, но почти никто не видел, потому что ты прячешься, как не знаю кто! Пусть посмотрят, обсудят и успокоятся. Через это все равно придется пройти, так лучше раньше, чем позже.
   - Ладно, убедила, сдаюсь. - Все время сдаюсь. - Только расскажи мне хоть немного про вашу религию, а то еще сотворю в храме какое-нибудь непотребство. Вот тогда все на меня точно посмотрят! И ваши боги в том числе.
   Анге рассмеялась с заметным облегчением. Надо же, не думала, что со мной так трудно разговаривать.
   - Да какое непотребство ты можешь совершить? У них тут нет никаких особых правил, просто сидишь, слушаешь священника и смотришь на изображение Тацаоля. Если есть какая-то проблема, можно остаться подольше и поговорить с Мин-Грамом или Мин-Тином. И насчет религии тебе тоже лучше поинтересоваться у них. Я забыла своих богов, а здешними никогда не интересовалась. Я им не нужна, как и они мне.
   Вот уж не ожидала от Анге подобного заявления! У меня зачесался язык задать пару уточняющих вопросов, но тут к нам в комнату влетела Мирна.
   - Лемия, хозяин просил передать, что со следующей десятки разрешает тебе выходить с нами в город!
   - Наконец-то! - Обрадовалась Анге. - Это просто здорово! Мы тебе все покажем! Кстати, насчет религии. Мирна у нас верующая, она тебе может кое-что рассказать!
   Мирна уселась на кровать рядом с нами и затараторила скороговоркой.
   - В общем так, бог здесь один, Создатель всего сущего, зовут Тацаоль. Есть еще его матушка Тирицин - подательница жизни. Сначала она родила его, а потом он создал весь мир. Остальное доскажу потом, мне нужно бежать, хозяин ждет. Он отпустил меня только затем, чтобы я тебя обрадовала!
   Меня перекосило, а Анге восхитилась.
   - Как мило с его стороны!
   - Постой, а ты что, теперь вместо Аттлис? - Наконец-то дошло до меня.
   Они переглянулись и рассмеялись.
   - Вообще-то мы вместо тебя.
   - Вы? - Я переводила взгляд с Мирны на Анге и обратно. Это не укладывалось у меня в голове.
   - Да, мы! - Улыбнулась Анге. - Он расспрашивает нас о тебе, советуется, как тебе лучше объяснить наши порядки... ну, и заодно.... Надо же ему с кем-то сливаться.
   Мне стало не по себе.
   - Значит, пока я здесь разыгрываю из себя недотрогу, вам приходится вместо меня...
   - Ну, вообще-то, это честь - сливаться в единое с хозяином! - Одним махом прекратила мои нравственные терзания Анге. - Да и, как мужчина, он очень даже ничего. Ты знаешь, что мужчин-всевлов этому учат? Нет? Это традиция, повелось еще с тех пор, когда у них женщин было больше, чем мужчин. Хотя лично я предпочитаю Гаруза.
   Нет, ну, ничего себе, заявление!
   - Да, Гаруз ничего, но Диваш, по-моему, лучше! - Возразила Мирна. - Брат хозяина. - Это уточнение было небрежно брошено в мою сторону.
   - Тогда уж вспомни Кришема! - Не согласилась Анге. - Вот уж кто может!
   Я зажала уши ладонями, но и через них до моего слуха долетали обрывки имен и подробности, от которых хотелось провалиться сквозь землю.
   Я понимаю, что проще смириться, но я не хочу! Не хочу!! Не хочу!!!
  
   На следующее утро я в компании Мирны и Анге отправилась в храм. Но не сразу. Сначала некоторое время мы стояли на террасе, закрывающей нас от любопытных глаз вьющимися и цветущими плетями какой-то растительности. Это Анге в очередной раз проявила свою не имеющую пределов деликатность, решив поберечь мои нервы. Я сквозь голубовато-зеленые листья разглядывала собравшихся на лужайке перед храмом членов клана Гасаф. Мне трудно сказать, сколько их было. Много. Наверное, больше тысячи. Первое, пришедшее мне на ум сравнение, - это торжественная линейка в моей старой школе, в которой было как раз около тысячи учеников, и они создавали примерно такую же толпу, как собравшиеся на богослужение Гасафы.
   - Смотри-ка, Тинур приехал! - Удивленно воскликнула Мирна.
   - Где? Где? - Завертела белой головой Анге.
   - Да вон, рядом с хозяином!
   Вот не было печали! Я тоже потянулась посмотреть. Любопытно же, кому теперь придется подавать зубную щетку, помогать надевать штанишки и вытирать сопельки.
   Да-а.... чтобы вытереть этому чаду нос, мне, наверное, придется встать на стул.
   - Хорош, правда? - Лукаво глянула на меня Анге.
   Я неопределенно пожала плечами. Даже если и хорош, то что? Но отвести от него взгляд я действительно не могла, и дело было совсем не в том, что он был "хорош".
   Он от них отличался. Я не знаю, чем, но отличался. Вот он повернулся ко мне спиной, здороваясь с очередным родственником, и на этой самой спине, так же, как до этого на ничего не выражающем лице, крупными буквами было написано: "чужой".
   Над лужайкой неожиданно, заставив меня вздрогнуть, разлетелся красивый низкий звук, похожий на удар гонга. Мирна потянула меня за руку.
   - Идем!
   И мы пошли за толпой, неторопливо вливающейся в храм, который вблизи вдруг показался мне слишком маленьким. Как же они все там помещаются? - Этот вопрос вертелся у меня на языке, но, когда я переступала его порог, стало ясно, что его можно не задавать. Не представляю, как это можно сделать, но внутри храм был намного больше, чем выглядел снаружи. Планировка здесь была очень интересная, не такая, как в наших церквях. Посередине, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, располагалась голограмма Тацаоля, вокруг нее было свободное пространство, а чуть дальше лучами расходились сектора кресел. Следом за Мирной я протолкалась к той части, которая предназначалась для эрво, и мы, как самые платежеспособные зрители, уселись в первом ряду.
   Впрочем, сразу выяснилось, что зрителями были как раз не мы.
   Вам знакомо ощущение, когда на вас вдруг обращаются взгляды большого числа людей? Говорят, что артистам и женщинам это так нравится, что они готовы на что угодно, лишь бы это получить. В таком случае, я - не женщина. Честно признаюсь - я не люблю толпу. Я физически плохо переношу присутствие большого количества людей, не говоря уж о том, что их внимание меня просто убивает. Я не знаю, почему это происходит, но у меня буквально зудит кожа от чужих взглядов, которые я способна почувствовать не то, что спиной, а, по-моему, даже пятками.
   Поэтому, надо ли говорить, что самым большим желанием, возникшим у меня в тот момент, было желание немедленно спрятаться. Куда угодно, хоть под стул! Хоть за спину Мирны! И надо ли говорить, что мне сейчас же стало стыдно за себя, за свой страх и за свою слабость. Назло всем врагам я сжала зубы, выпрямилась и окинула взглядом сидящих напротив всевлов, и своего, так называемого, хозяина в том числе.
   Что, синеж... пузые, никогда Землянку не видели?! - По жилам пробежала сумасшедше-веселая ярость. Да, именно так, с большой буквы! - Тогда смотрите, потому что больше вы никого похожего не увидите, пусть даже ради этого мне придется отправить на тот свет весь ваш клан! Вы еще не знаете, с кем связались!
   Обмен взглядами прервало появление священника. Головы всех присутствующих благочестиво повернулись к нему, и я с облегчением выдохнула. Отвернулась от закутанного в сиреневый балахон священника и постаралась прийти в себя. Служитель чужих богов чего-то там забубнил, но смысл его речей благополучно миновал мое сознание. Мне хотелось только одного: успокоиться и отвлечься, и я бездумно заскользила взглядом по фигуре Тацаоля, медленно крутящейся прямо передо мной.
   Его изображение было реалистичным до такой степени, что, казалось, что его создатели ваяли свое произведение прямо с самого Тацаоля, который позировал им, стоя на крутящемся постаменте, таком же, какой стоял у нас в студии. Разумеется, бог всевлов был всевлом. С такой же кожей цвета грозового облака, черноглазым и черноволосым. Бесформенная одежда, полностью скрывающая тело, была похожа на облака - такие, какими они бывают здесь, на Оригее, нежно-фиолетовые, как цветок фиалки.
   Но вот он повернулся ко мне лицом. Я пробежалась взглядом по его точеным чертам, про которые сложно было сказать, что они красивы, потому что они были прекрасны. На глазах я задержалась, и... провалилась в черную бездну.
  
   Я поняла, что он видит и видит меня. Его взгляд словно растекался по всему, что окружало меня, он был плотным, как прикосновение, и я ощущала его всей кожей.
   Вдох-выдох.
   Он не раскрывал рта, но его слова ветром смысла влетели в мои уши.
   - Дитя мое, не бойся и не прячься от меня. Где бы ты ни была, куда бы ни шла, я всегда буду с тобой.
   Вдох-выдох.
   Воздух передо мной подернулся рябью, потом разгладился, и я увидела своих детей. И поняла, всем существом ощутила, что с ними сейчас все в порядке.
   - Они идут навстречу своей судьбе, и только от них зависит, какой она будет. Они свободны в выборе.
   Свободны.
   Вдо-ох. Вы-ыдох.
   Благодарность горячей волной отхлынула от меня, на миг я почувствовала связь, нитью протянувшуюся между нами, а потом его глаза отпустили меня.
   Вдох. Выдох.
  
   Лишь через несколько минут ко мне возвратилась способность воспринимать окружающий мир, который почти не изменился за то время, пока я была в глазах Тацаоля. Разве что священник вещал с заметно усилившимся вдохновением, а зрители внимали ему с еще более усилившимся благоговением. Похоже, что от близости божества религиозность Гасафов выросла сразу в несколько раз.
   По темно-зеленому лицу Мирны, сидящей слева от меня, текли серебристые слезы, а у Анге, сидящей справа, был потрясенный и потерянный вид, и заметно дрожали ослепительно белые руки.
  
  
   Глава 4.
  
  
   Разговор с отцом по поводу эффекта Ву-Ларюка прошел совсем не так, как ожидал Тинур. После первых же фраз нелюбимого отпрыска, объясняющих суть явления, в которое по самое не хочу угодил дражайший родитель, глава клана Гасаф взревел, как больной ушир.
   - Ты не выполнил мой приказ, сын! Я не просил тебя выяснять, по каким причинам перестала работать навигационка, я просил тебя всего лишь снять с нее координаты!
   - Я сожалею, но это невозможно, отец. - Упомянутое сожаление при этом никак не отразилось ни на лице, ни в голосе. - К какому бы специалисту вы не обратились, он скажет вам то же самое.
   - К специалисту?! - Гвэн откровенно ненавидящим взглядом уперся в среднего сына. - Ты прекрасно знаешь, что к этой информации я никого и близко не подпущу! И тем более специалиста! Я доверил ее тебе, как человеку, которому не безразлично будущее клана Гасаф! И что я получил взамен?
   - Вы получили то, чего желали. Полный анализ вашего путешествия. Не моя вина, что вы наткнулись на эффект Ву-Ларюка.
   - Хорошо, - Гвэн постарался взять себя в руки. - Ты можешь нормальным языком объяснить, что это такое?
   Тинур объяснил. По-научному точно и по-военному кратко. Родитель потер подбородок и задумался.
   - То есть, ты хочешь сказать, что я наткнулся на так называемую дверь в параллельный мир, про которую никто не знает точно, существует она или нет?
   Тинур коротко кивнул.
   - Именно так. И еще никто не знает точно, существуют ли сами параллельные миры. Это всего лишь теория. Но предполагаемые параметры переходов давно рассчитаны, и они соответствуют тому эффекту, на который наткнулись вы.
   - А ну-ка, покажи мне, что ты там накопал!
   Тинур показал. Со всеми подробностями и комментариями.
   - Вам повезло, что вы смогли вернуться, отец. Насколько я сумел выяснить, предполагается, что эффект Ву-Ларюка не стоит на одном месте и постоянно перемещается.
   - Ты серьезно? То есть, я мог бы навсегда остаться в той галактике?
   - Это было более чем вероятно, отец.
   Гвэн встал с кресла и заходил по кабинету. Остановился прямо перед стоящим навытяжку сыном и попытался заглянуть в его непроницаемые глаза. Это у него не получилось, потому что сын был банально выше отца почти на полголовы. И в кого это он таким удался? Раздражение вспыхнуло в главе дома Гасаф с новой силой.
   - То есть, ты советуешь мне не пытаться вернуться туда, где я взял последнюю рами?
   Явное неудовольствие отца не заставило сына хотя бы слегка заволноваться по этому поводу.
   - Отчего же? Вернуться в район точки Cr-183 вы можете в любое время. Но вряд ли вас там будет дожидаться эффект Ву-Ларюка. А если и будет, то нет никакой гарантии, что он перебросит вас именно в ту галактику, где вы взяли свою рами. Даже если предположить, что это произойдет, и вам удастся набрать там некоторое количество душ, то кто поручится, что эффект будет ждать вас на том же месте, чтобы вернуть обратно или вообще куда-нибудь?
   - Ты видел ее, Тинур? - Негромко спросил Гвэн, внимательно наблюдая за реакцией сына.
   - Да. - Ни капли смущения, ни малейшей заинтересованности.
   - Как ты думаешь, сколько могут стоить она и ей подобные? Неважно, мужчины, женщины?
   - Много. Очень много.
   - А сколько влияния получит клан Гасаф, если будет единственным поставщиком таких рами?
   - Столько, что даже вы будете удовлетворены, отец. Возможно, после этого вас даже изберут в Шеат.
   Глаза Гвэна вспыхнули. Холодная насмешка сына проскользнула мимо его внимания.
   - Вот именно! Ты сам понимаешь, что я просто не могу от этого отказаться!!
   - О, да! - Ну, хоть какой-то намек на чувства.
   - Поэтому я требую, да-да, требую, чтобы ты немедленно начал искать способ добраться до этой драйковой галактики! С помощью этого проклятого эффекта или без него, но мы должны узнать, где она находится.
   - Отец, я устал повторять. Это невозможно.
   - Для Гасафа, который работает на благо клана, не может быть ничего невозможного! - Отрезал Гвэн. - Ты сделаешь это, и неважно, сколько времени и сил тебе придется на это потратить!
   - Как раз времени у меня не так много, отец. Через две тридцатки у нас отправка на Крин. Вы, наверное, забыли? - Тинур опять позволил себе насмешку. Его отец не мог забыть то, чего не знал. Гвэн никогда не интересовался делами среднего сына.
   На этот раз насмешка была замечена.
   - В таком случае, - глава дома Гасаф окинул средненького непередаваемым взглядом, - тебе следует поторопиться, чтобы успеть до отъезда. И еще. Я хочу, чтобы ты остался в доме на все выходные. Наша новая рами изъявила желание вытирать у тебя пыль. Посмотри на нее, сын. Внимательно посмотри!
  
   После посещения храма мне не хотелось никого видеть. В толпе возвращающихся в дом Гасафов я незаметно отстала от Анге и Мирны и поднялась на террасу, которую мне как-то показала Мирна, и с которой открывался великолепный вид на окрестности. Хотелось хоть немного побыть одной и привести в порядок свои мысли. Жаль, что здесь не было моей машины, ее помощь сейчас была бы неоценимой. Впрочем, моя бедная разбитая колымага уже, наверное, благополучно гнила на свалке. Пойти, что ли, предъявить претензии Гвэну, что не захватил вместе со мной и ее душу? Интересно посмотреть, какая у него будет физиономия.
   Я рассматривала окружающий пейзаж и сама себе болтала глупости, не решаясь начать думать о том, что действительно важно.
   Тацаоль. После общения с ним моя боль не то, чтобы утихла, наверное, это невозможно, но, по крайней мере, стала терпимой, и мне уже не хотелось выть, как собаке, у которой забрали щенков. И еще я с удивлением почувствовала, что моя душа слегка примирилась с тем, что я нахожусь здесь, открыла глаза и начала осматриваться, а потом потянулась к Оригею, пытаясь почувствовать это место. Невероятно!
   К счастью, я была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что не стоит спорить с душой. В юности я бы обязательно постаралась вызвать в себе праведное возмущение, и непременно сделала попытку в корне задавить позорящее меня ощущение. Это только навредило бы мне самой, потому что, по моему глубокому убеждению, самое первое, чего никогда не должен делать человек - это врать самому себе. Скольких неприятностей в жизни мне удалось бы избежать, если бы я в свое время не закрывала глаза на очевидные вещи! Уж с Вовой бы точно не связалась.
   Ладно, Вову мы уже проехали. Надо хоть попробовать жить дальше. Может, все не так страшно, да и в жизни у меня теперь есть цель, и даже очень важная. Спасение родной планеты от наглых всевловских захватчиков - что может быть благороднее?
   Я бесцельно скользила взглядом по окрестностям Гасафовского особняка, и снова не могла устоять перед своеобразной красотой этого мира. Тацаоль, или как там его, хорошо потрудился, создавая его, а я...
   А что я? С моим-то образованием...
   Я готова была прямо сейчас пасть на колени перед его светло-сиреневым небом и фиалковыми облаками! Перед широко раскинувшими ветки деревьями с голубовато-зелеными листьями! Простирать руки в молитве, обращенной к сливочно-белым роскошным цветам плюща, заплетающего террасу! Красота для меня всегда была большим, чем просто наслаждение, без нее я загнусь скорее, чем без еды или воды. Еще дома я временами умирала от восторга, захваченная в плен рисунком на крылышках какого-нибудь мотылька, и возносила благодарственную молитву всевышнему - лучшему художнику всех времен и народов. Вова, помнится, еще издевался надо мной по этому поводу... Нечего было на мне жениться, раз я такая дура.
   Ладно, бог с ним, с Вовой.
   Я повернулась, чтобы идти вниз, Анге меня уже, наверное, потеряла,... как вдруг нос к носу столкнулась со средним сыном Гвэна.
   Ну, конечно, нос к носу - это громко сказано. Точнее, я уперлась носом ему в грудь. Ничего себе! Я медленно подняла голову, он также медленно опустил свою, и только это дало мне возможность разглядеть выражение его лица. Фу, лучше бы не разглядывала. Он смотрел на меня с таким удивлением, (очевидно из-за моей неподражаемой внешности), что мне захотелось провалиться сквозь землю. Буркнув ему какую-то ерунду, которую только при большом желании можно было принять за извинение, я почти побежала вниз. Нет, на расстоянии он выглядел значительно лучше.
  
   Тинур стоял и смотрел вслед убегающей рами. Она ошибалась, он был не просто удивлен. Он бы потрясен, ошарашен, как никогда в жизни, но ее внешность не имела к этому никакого отношения.
   Всего лишь полчаса назад он, как часто это бывало, после посещения храма и общения с семьей сбежал на террасу, чтобы побыть в одиночестве. Своих родственников, да еще в больших количествах он с детства переносил не очень хорошо. А сегодня, когда он в храме повел себя как полный идиот, ему это было особенно необходимо. Сумасшедший! Как он мог так забыться и выставить себя на посмешище всему клану? Хотя, надо признать, сегодняшняя проповедь Мин-Тина была на редкость удачной и захватила даже самых твердолобых, так что его слез никто не заметил. Но все равно, так нельзя. Его родственники - не те люди, которым можно безнаказанно демонстрировать такие вещи.
   Да и сам Тинур, честно говоря, не ожидал от себя подобной религиозности. Он никогда не был особенно верующим, скорее, машинально исполняющим обряды, а тут его накрыло с головой. Стыдно признаться, но на какую-то долю ламма ему даже показалось, что Тацаоль находится совсем рядом, только руку протяни. Причем ощущение было настолько реальным, что Тинур всерьез засомневался в своем душевном здоровье. И, казалось бы, давно изжитый страх (даже не страх, а ужас), который не давал ему покоя в детстве, и который порождала его тайная инаковость, непохожесть на членов собственной семьи, снова зашевелился у него внутри. Надо было срочно успокоиться, чтобы, не приведи создатель, не дать понять этого родне, только и ждущей проявления слабости, как стайка кызров жаждет крови раненого сородича.
   Это желание держаться подальше от сородичей и заставило его отправиться не в свои комнаты, а на террасу, где никому не пришло бы в голову его искать. Ни отцу со своими требованиями срочно рассчитать координаты мира новой рами, ни братьям с просьбами посмотреть вышедшую из строя технику, ни сестре с ее язвительными намеками на тему его будущей женитьбы, ни остальным родственникам, пытающимся навязать дружбу, а потом использовать по полной программе, ни рами, стремящимся втереться в доверие и повысить свой статус.
   Однако он ошибался, побыть одному ему так и не дали. Только он занял свое любимое место, там, где плети плюща свисали особенно густо, и открывался прекрасный вид на парк, как у него появилась компания. Новенькая рами, из-за которой папаша уже выпил из него столько крови, торопливо подошла и встала у каменной ограды, всем своим видом показывая, что уходить отсюда пока не собирается. Его она, к счастью, не заметила, поэтому Тинур тоже решил не высовываться и подождать. Приказ отца насчет запрета на общение с ней ему передали, но глава клана ведь сам велел своему среднему сыну посмотреть на эту рами, значит, он на нее посмотрит. Тем более что посмотреть есть на что. Как ни крути, а тут отец прав, такие, как она наверняка будут пользоваться спросом.
   Рами не обращала на него внимания, и Тинур постепенно расслабился. В конце концов, она всего лишь рами, к тому же в ее присутствии он почему-то совсем не чувствовал своей обычной настороженности. Поэтому он позволил себе бездумно скользить взглядом по знакомым с детства окрестностям, не обращая на нее внимания. А зря. Не успел он толком осознать, что что-то не так, как на него снова нахлынули эмоции. Что они не совсем его, он понял не сразу, потому что сначала ощущение присутствия Тацаоля было такое же, как и то, что он ощутил в храме. Но потом на него буквально накатило! Боль, тоска, какая-то полумистическая связь с Оригеем, старая обида, и, почти безо всякого перехода - КРАСОТА. Такое щемящее душу чувство прекрасного, что захотелось упасть на колени и помолиться Создателю просто за возможность видеть. А потом все прекратилось, оставив после себя спокойствие и умиротворение. Еще пара ламмов, и рами повернулась, чтобы уйти.
   Оглушенный лавиной свалившихся на него эмоций Тинур, сам не понимая, чего он от нее хочет, шагнул ей навстречу. Его тут же облили мимолетным презрением и глубоко спрятанным страхом, и каблучки рами застучали по каменной лестнице, ведущей вниз.
   Да что же это с ним такое?
   Тинур вернулся на свое любимое место и невидящим взглядом заскользил по лужайке перед домом. По щеке потекла струйка холодного пота, руки дрожали, пальцы независимо от его воли вцепились в каменные перила так, что поголубели костяшки.
   Какого драйка это происходит именно с ним? Почему он всегда реагирует на все не так, как другие? На несколько ламмов ему стало так страшно, как никогда в жизни. Ответ на вопрос на миг мелькнул в мозгу и снова спрятался, не давая себя осознать. Тинур, впрочем, и не стал прилагать усилий, чтобы вытащить его наружу. Вместо этого он усилием воли взял себя в руки и попытался оценить ситуацию в храме как бы со стороны. Ну что такого, в конце концов, произошло? Подумаешь, испытал религиозный экстаз. Так ведь не он один, значит, не так уж и отличается от своих сородичей. А что касается этой новой рами, которая швыряет свои эмоции где попало, так что даже он их чувствует (а он, видит Тацаоль, не самое чувствительное существо на Оригее), то ей лучше всего объяснить, что здесь не стоит заниматься такими вещами. Заклюют мгновенно, и хозяева, и свои же рами. Им же только дай почуять слабину.
   Короче, надо с ней поговорить. Она и так боится, но надо, чтобы боялась еще больше, иначе будут проблемы. (Хотя каким боком эти проблемы касались лично его, Тинур не смог бы сказать, даже если бы сам Верховный правитель, которому он присягал в верности, потребовал от него ответа на этот вопрос).
   Поставив перед собой конкретную цель, средний сын главы клана Гасаф отбросил все сомнения и посторонние мысли (включая сюда и отцовский запрет на общение с новенькой) и направился вниз. Эта рами, кажется, изъявила желание вытирать у него пыль? Значит, рано или поздно они встретятся.
  
   Как мне не было это неприятно, вечером все-таки пришлось заняться своими прямыми обязанностями по обслуживанию Гвэнова сыночка. Я сопротивлялась целый день, и целый божий день Анге ходила за мной по пятам и уговаривала не злить хозяина. К сожалению, само слово "хозяин" действовало на меня раздражающе и, если я, в конце концов, согласилась, то сделала это только потому, что Анге могли наказать из-за моего упрямства. Она совсем забросила свою собственную подопечную, а та не отличалась склонностью к всепрощению.
   Вооружившись метелкой для смахивания пыли, а также кучей ценных рекомендаций Анге, я, скрепя сердце, вошла в комнаты Тинура. К моему несказанному облегчению, его там не было, и я приступила к уборке, надеясь, что он так и не появится.
   Сразу было видно, что мальчик учился в военном училище, потому что беспорядка, как такового в его комнатах было очень мало. Вернее, совсем не было. Ну, разве можно считать беспорядком несколько аккуратно разложенных вещей на кровати? Носки моего Вовы обычно можно было найти только с применением дедуктивного метода, а грязные рубашки могли оказаться вообще где угодно. Помахав немного метелкой, я решила сделать что-нибудь более существенное и начала убирать вещи в шкаф. Вот Тинур обра-адуется! Придет, а вещи в шкафу висят! Надо ли говорить, что в шкафу тоже царил убийственный порядок, и мне пришлось приложить кое-какие усилия, чтобы, не дай бог, не нарушить идеального строя висящих на специальных прищепочках трусов. Они у них тут такие смешные - короткие, широкие и на сборочке внизу! Прямо, как парашютики! Я немного похихикала, представив Гвэна в этом великолепии, потом расстроилась, подумав, что, возможно, счастье лицезреть его в таком виде мне еще предстоит, и снова принялась махать метелкой. А пыли у них тут действительно много. Правда, основную ее часть собирают чудовищные многошланговые монстры-пылесосы, которых я жутко испугалась, когда увидела в первый раз. В задачу рами входит только смахивание ее со всяких хрупких вещиц на пол, потому что, если этого не делать, то они моментально покрываются свисающими темно-серыми пыльными "кружевами", немного похожими на нашу паутину. Как я поняла, пыль в здешних домах - самый главный враг. У них даже есть выражение: насыпь пыли и забудь. Хотя, по идее, ее здесь можно даже не насыпать, достаточно не убирать несколько дней, и она благополучно погребет под собой все, что угодно. Анге рассказывала, что здесь даже дожди бывают с пылью. Я сразу представила, как с фиолетового неба льются темные потоки - нереальное зрелище. И поэтому они так ценят светлые дожди, без пыли. Даже приветствие или прощание звучат, как: Светлых дождей тебе, брат! А если учесть, что вода у них слегка серебристая, то, наверное, это очень красиво, когда ....
   - По-твоему, я должен ходить раздетым?
   Я резко обернулась, глиняная статуэтка, которую я как раз обметала, грохнулась на пол и разлетелась на куски. В дверях ванной стоял голый Тинур с полотенцем на бедрах.
   - Ты же спрятала всю мою одежду, - улыбнувшись, он кивнул на пустую кровать.
   Я была готова провалиться сквозь землю от стыда за собственную глупость и еще оттого, что впервые заметила, какое у него красивое тело. Четкий рельеф тренированных мышц едва не свел меня с ума. Как я раньше могла не обратить внимания на такое совершенство? Ну да, он же раньше передо мной не раздевался. Вот кому-кому, а ему действительно стоило ходить голым, потому что это преступление - прятать такую красоту. Я опустилась на колени, твердя себе: не смотри, не поворачивайся к нему, не смотри! Бесполезно, квадратики накачанного пресса все равно стояли у меня перед глазами. Лихорадочно начала собирать осколки злосчастной статуэтки. Сейчас соберу и смотаюсь отсюда от греха подальше!
   Я еще не рассказывала, что последние пять лет моя сексуальная жизнь была, мягко выражаясь, на нуле? После того разговора с Вовой, я просто не могла этим заниматься. Отговорившись тяжелой беременностью и запретом врачей, я сначала ушла спать в детскую (эту беременность я, кстати, действительно переносила тяжело). А потом, после рождения Ромика, вообще перебралась в другую комнату. Малыш был беспокойный, и мне даже оправдываться не пришлось. Несколько раз Вова проявлял инициативу, даже пытался настаивать, но... как-то не срослось. Ему понадобилось немного времени, чтобы понять, что его нагло игнорируют. И, если он и раньше не особенно маскировался, то теперь начал усиленно демонстрировать мне свои достижения на почве соблазнения женского пола, после чего у меня не осталось ни одной подруги. А у меня так и не было никого. Сначала не хотелось, а потом я поняла, что он только и ждет, чтобы я сделала что-нибудь такое, за что меня можно будет выставить за дверь. Само собой, такого шанса я давать не собиралась, а просто так выгнать меня он не мог. Какая-то совесть у него еще оставалась.
   Тинур подошел ко мне и присел рядом на корточки. Взял один из осколков. Посмотрел на свет.
   - Ты знаешь, что этой вещи несколько тысяч оборотов? Она стоит несколько тысяч.
   Блин, я же расплавлюсь, если он ко мне прикоснется! Надо быстрее уходить!
   - Ну, убей меня за это! - Огрызнулась я.
   Ай, твою мать! Недаром говорят, что быстрота нужна только при ловле блох! Я сильно сжала очередной осколок и острой гранью порезала палец. Неудачно, на сгибе. Ранка моментально набухла кровью, ярко-алая дорожка побежала по руке.
   - Дай сюда.
   Если бы мне не было так больно, я бы, наверное, посопротивлялась, а так... Он взял мою руку, вытряхнул из нее осколки, которые я еще держала, и засунул палец себе в рот. После этого сопротивление стало бесполезным.
   Я, как во сне, наблюдала за тем, как он целует мои пальцы. От ранки уже не осталось и следа, а боли я не чувствовала с того момента, как он ко мне прикоснулся. Он осторожно слизнул с ладони оставшуюся кровь и поднял на меня горящие отражением моего желания глаза. Черная-черная с синеватым отливом радужка, в которой не разглядеть зрачка, нежные голубоватые белки, обрамленные длинными черными ресницами. О, боже, помоги мне!
   - У тебя соленая кровь, - хрипло сообщил он мне невероятную новость.
   Безвольная, как кукла, я позволила ему поднять себя и усадить на кровать. Сердце стучало, как бешеное, и последнее, что я помню отчетливо, это как он расстегивал застежки на моих босоножках.
  
   Способность соображать и критически оценивать свои действия вернулась ко мне, когда за окном было уже темно. Моя голова лежала на груди Тинура и мерно поднималась и опускалась в такт его дыханию. Вверх, вниз. Вверх, вниз. Его руки обнимали меня, и мне было так хорошо, как никогда в жизни. Помнится, Анге как-то говорила, что мужчин-всевлов этому учат. В таком случае, Тинур точно был отличником. Я с наслаждением вдыхала его запах и вяло думала, что теперь запах любого всевла будет ассоциироваться у меня с запахом Тинура.
   Что??!
   Стоп!!
   Я резко оттолкнулась от синенького любовника и села на кровати. Он потянулся за мной.
   - Лемия, что с тобой?
   Вот дура, как я могла сделать такую глупость? Я соскочила с кровати и начала лихорадочно одеваться.
   - Что случилось? - Тинур встал, по-прежнему голый, подошел ко мне. Но сейчас его нагота напомнила мне о его сволочном папаше, а также о том, кем я здесь являюсь. Поэтому и ответ получился резким и недобрым:
   - Ничего!
   - Лемия, постой, ты не можешь просто так уйти. - Еще как могу! Он протянул ко мне руку, но я шарахнулась от него, как от оголенного высоковольтного провода.
   - Не трогай меня!!
   - Да что с тобой? - От недавней мягкости не осталось следа. - Только не говори, что тебе не понравилось!
   Что я могла ответить?
   - Конечно, не понравилось!! Кому понравится, если тащат в койку, не спрашивая согласия?! - Это было несправедливо, но в тот момент мне было не до справедливости. Я поспешно застегивала платье, путаясь в шнурках, и мечтала только об одном: оказаться от красавца, стоящего напротив меня, на максимально большом расстоянии.
   От моих откровений он опешил.
   - Не понравилось? Не может быть, я же чувствовал....
   Беспомощность, на миг промелькнувшая у него в глазах, заставила меня почувствовать себя последней дрянью, но при этом подействовала, как красная тряпка на быка.
   - Чувствовал? - Взвилась я. - Чувствовал?! Да что ты можешь чувствовать, всевл поганый?! Паразит! Неудачник! Ненавижу тебя! И всю твою проклятую расу ненавижу!!
   Толком не одевшись, я босиком ломанулась прочь из комнаты, понимая, что еще секунда, и я разревусь, как дура. Каковой, впрочем, и являюсь.
  
   Анге не спала и, похоже, ждала меня. По крайней мере, бросилась ко мне, когда я вошла, как будто год не видела.
   - Лемия, где ты была так долго? - Увидела беспорядок в одежде, отшатнулась, глаза стали круглыми, как у птицы. - Что с тобой произошло?
   - Ничего! - Больше всего на свете мне хотелось побыть одной. И принять ванну.
   - Постой! - Она вцепилась в меня, как клещ. - Расскажи, что случилось, немедленно!! Ты не понимаешь, что с тобой могут сделать!
   - Да ничего не случилось! - Вырвалась я из ее хватки. - Я вытирала пыль у Тинура. И больше я туда не пойду!!
   Добравшись до вожделенной ванной, я захлопнула за собой дверь.
   Пролежала в воде довольно долго, смывая запах Тинура и следы его поцелуев. И лицо у меня было мокрое от воды, а не от слез. Совсем не от слез! Потом долго стояла перед зеркалом, разглядывая свое отражение.
   Дожили, Валерия Петровна! Уже на мужиков бросаемся! Господи, хорошо, хоть отец не видит, он бы меня, наверное, просто убил. Он у меня был военным. Умер в чине полковника. Такой очень порядочный, очень жесткий и очень умный. О его уме говорит хотя бы то, что мой Вова ему никогда не нравился.
   Ладно, проехали. Один раз ошибку совершить может каждый. Главное, не повторять.
   Когда я вышла, Анге все еще не спала.
   - Лемия! Подойди, прошу тебя!
   Я подошла, присела на край ее кровати. При свете ночника Анге выглядела особенно бледной. Похоже, и, правда, переживает.
   - Прости, я бываю грубая. Иногда. - Я неуверенно погладила ее по руке. Могли бы стать подругами. Жаль, что доверие и хорошее отношение к особам женского пола я утратила уже давно. С тех пор, как подруги, с которыми я дружила с детства, стали на моих глазах вешаться на Вову, стоило ему только свистнуть.
   Анге сжала мою руку.
   - Лемия, ты не понимаешь! Это был Тинур, да? - Я невольно хмыкнула. Наверное, она думает, что он меня изнасиловал! Да это еще неизвестно, кто кого! Сексуальная маньячка Лемия. Боже, как тошно! - Ты, конечно, имеешь полное право пожаловаться Гвэну. Тинура он никогда не любил, так что, скорее всего, лишит его наследства и запретит показываться в доме. А тебе заменит тело.
   - Что?? - Глаза у меня полезли на лоб. - Выгонит сына из-за какой-то рами?
   - Во-первых, ты не какая-то. Во-вторых, он выгонит его не из-за тебя, а за проявленное неуважение к главе дома.
   - А мне зачем тело менять? Не девственница же, слава богу!
   - Неужели ты думаешь, что глава дома потерпит, чтобы недавно приобретенная рами, которую он бережет для себя, сливалась, с кем попало? Да и потом, сначала тебя накажут. А после наказания тело придет в негодность, и его все равно придется менять. - Ну, не фига себе! Что же там за наказание? Нет, не хочу ничего об этом знать. - Поэтому, я понимаю, что ты чувствуешь, но, может, не будем поднимать шум, а? - Анге жалобно заглянула мне в глаза. - Тинур неплохой мальчик, он лучший из всех в этом доме. Наверное, он просто сорвался. Прости его, а?
   Вот так да. Интересно, сколько раз этот красавчик сливался с самой Анге?
   - Я не собираюсь жаловаться Гвэну! - Не стала я мучить несостоявшуюся подругу. Да я скорее себе язык откушу! - Но к Тинуру я больше не пойду! - Пусть сама идет, если ей его так жалко.
   - Хорошо, я сама буду вытирать у него пыль! - Обрадовалась Анге. - Только ты никому не говори, даже Мирне, ладно?
   Я пожала плечами. Я и не собиралась.
   - Ладно. - Похоже, недоверие к подругам в крови не только у меня.
   Весь следующий день я просидела, не высовывая носа у себя из комнаты. Меня никто не беспокоил: Анге сначала занималась Гвэновой дочкой, потом Тинуром, и вернулась только под вечер, а Мирна вообще не заходила. Настроение было хуже некуда. Хотелось выть от мыслей о детях и о моей собственной жизни. Иногда между ними вклинивалось чувство вины по отношению к Тинуру, но я смело отбрасывала его, как не имеющее смысла. Вряд ли он будет долго переживать из-за выходки рами. Развлечься было нечем. Ни книг, ни телевизора, или что у них тут вместо него. Как всевлы могут так жить? Неудивительно, что они таскают к себе души со всего света. Иначе от тоски же сдохнуть можно!
   Мягко раздвинулась входная дверь, пропуская Анге, но я уже дошла до такой степени равнодушия к своей судьбе, что даже не пошевелилась.
   - Лемия! - Окликнула она меня. - Ты так и лежишь? О, создатель, ты даже не обедала! - Действительно, забыла о самом важном развлечении. - Ну, же вставай, пойдем поужинаем!
   Я нехотя начала сползать с кровати. И, правда, что это я? Совсем расклеилась. Да и Анге обижать не хотелось, она сегодня за меня вкалывала. Не будем уточнять, где именно.
   - Вниз не пойдем, поедим здесь! - Предложила она, быстро расчищая место на маленьком столике.
   Хорошая идея.
   - Ты хочешь что-нибудь конкретное? - Анге задумчиво посмотрела на меня, проговаривая про себя формулу заказа. - Кажется, сегодня на кухне готовили фибу, но если она тебе не нравится....
   - Нет, - отмахнулась я, - заказывай, что хочешь. - Честно говоря, я так и удосужилась выучить названия местных блюд. Да и какая разница, если аппетита все равно нет.
   - Хорошо! - Анге склонилась над серединой столика и отчетливо произнесла: - Два фибу с туккой, две сагамы, хлеб и фрукты.
   Буквально через секунду на столе появился уже сервированный ужин, и Анге удовлетворенно уселась напротив меня. Я была вынуждена признаться себе, что простота и быстрота перемещения еды в пространстве до сих производит на меня неизгладимое впечатление. Надо же до такого додуматься.
   - Попробуй фибу, - улыбаясь, Анге с энтузиазмом ткнула палочкой в весьма неаппетитно выглядящий кусок грязи на тарелке. - Это вкусно!
   Я недоверчиво понаблюдала, как она сгребла немного этой дряни себе на лопаточку и отправила в рот. На лице ее разлилось блаженство. Ну ладно, попробуем. Неловко нацепив на лопаточку этой самой фибу (никогда не научусь пользоваться этими дурацкими приборами!), я осторожно попробовала черное пюре. В общем, до блаженства далеко, но есть можно.
   - Как прошел день? - Спросила я, надеясь, что это прозвучало не слишком равнодушно.
   - О, отлично! - Снова заулыбалась Анге. - Гвэн сегодня сказал Орнелии, что у него есть кое-кто на примете для нее, она обрадовалась, и была очень мила со мной. - Приятно слышать. - А Тинур расспрашивал о тебе. По-моему, он чувствует себя виноватым. И он очень расстроился, когда вместо тебя пришла я.
   Только этого не хватало.
   - Что ты ему сказала?
   - Что тебе белый кызр дорогу перешел.
   - Чего??
   - Ну, это примета такая. Здесь есть такие зверюшки, кызры, белые среди них большая редкость, и, если он перебежит дорогу - это очень плохо! Надо сидеть дома и никуда не показываться, потому что несчастье может обрушиться не только на тебя, но и на тех, с кем ты пообщаешься.
   - И что Тинур? Поверил?
   - А что ему оставалось? Но он очень просил тебя прийти завтра.
   - А еще каких-нибудь примет у вас нет?
   - Да целое море! - Засмеялась Анге. - Можно хоть целый год не выходить из дома! Например, очень плохая примета наступить в тень теании. Это такой колючий кустарник, я тебе покажу, он растет у нас в саду. Считается, что он оберегает дом, но наступать в его тень нельзя. Потом симаки, птица такая, не должна садиться слева от тебя. Еще очень плохо, если на тебя косо посмотрит ушир, это местная ездовая скотина, я тебе потом покажу. Не смейся, здесь считается, что ушир чувствует, когда над человеком нависла опасность, и косится на него. Плохая примета услышать вой Биньки, это знаменитое привидение Гасафовского дома, предвещает болезнь. Нам с тобой это не грозит, мы болеть не можем, но принести болезнь хозяевам можем, так что это тоже уважительная причина, чтобы не высовывать нос из комнаты. И еще... - Боже, куда я попала? В мир суеверных идиотов! - Но, может, ты все-таки навестишь завтра Тинура? - Вдруг резко сменила тему Анге. - По-моему, он хочет извиниться.
   Да ему-то за что извиняться?
   - Нет. Его извинения не помогут. - Мне его вообще лучше не слышать и не видеть.
   - Ну, как знаешь. Тогда тебе придется посидеть взаперти до обеда. После обеда он уедет к себе в училище, и ты сможешь выйти.
   - Вот и отлично.
  
   На следующий день после обеда я короткими перебежками выбралась на террасу и, спрятавшись за плющом, смогла увидеть, как поднялся по лестнице Тинур, вошел в ангар, а через несколько минут в воздух поднялся его катер.
   Прощай, малыш. Прости меня, если сможешь.
   - Кге-кге, Лемия? - Хриплым басом спросили у меня за спиной.
   Я вздрогнула и обернулась. Передо мной стоял один из хозяйских гракенов. И как такая махина смогла подкрасться незаметно? Он протянул ко мне черно-зеленую руку, от которой я невольно попятилась, и разжал ладонь. В ней лежали горкой разноцветные квадратики.
   - Вот. Это книги, фильмы. Ты просила.
   Боже, так это тот самый, который меня охранял! Я его только теперь узнала, до этого они все были для меня на одну морду. Да, действительно он, и шарфик из цепи на месте. Надо же, не забыл! Я протянула ладони, сложенные ковшиком, и он высыпал туда квадратики.
   - И как ими пользоваться?
   Он улыбнулся своей неотразимой треугольнозубой улыбкой.
   - Попросишь у Анге проектор, или даже очки. Ты ведь с ней живешь?
   - Да с ней. Спасибо тебе.
   Он снова улыбнулся.
   - Да не за что.
   Повисла пауза. Я не знала, что сказать, а он стоял, улыбался и не делал попыток уйти.
   - Послушай, а почему ты делаешь это сейчас, а не тогда, когда я просила? - Ничего умнее придумать я не смогла.
   Он перестал улыбаться.
   - Тогда все думали, что ты набиваешь себе цену. Никто не ожидал, что решишься лечь под плеть.
   Интересно, это он меня тогда плетью?..... Или кто-то из его сородичей? Воспоминания накатили не слишком приятные, и я уже при всем желании не смогла бы выдавить из себя ни слова.
   - Акраг! - Резкий окрик поднимающейся по ступенькам Анге заставил вздрогнуть нас обоих. - Что ты здесь делаешь?!
   - Не шуми, Анге! - Отозвался гракен. - Я уже ухожу.
   - Тебе вообще незачем было приходить! - Гневу обычно сдержанной Анге не было предела. - Чтобы я тебя рядом с ней больше не видела!!
   - Ладно, ладно, не бухти. - Акраг явно не хотел ссориться. - Я ухожу. Я ей ничего не сделал.
   - Еще бы ты сделал!!
   Он поднял руки ладонями вверх, словно сдаваясь, молча повернулся и пошел прочь.
   Блин, ну он же, правда, ничего не сделал!
   - Акраг! - Окликнула я его. Анге с ужасом уставилась на меня. - Светлых дождей тебе, брат!
   Он обернулся, и выражение лица у него было такое...
   - Пусть они прольются тебе под ноги... Лемия.
  
   После его ухода Анге набросилась на меня, как цепная собака.
   - Ты спятила?! Ты соображаешь, что делаешь? Разговаривать с гракеном почти у всех на виду, ты хоть понимаешь, чем тебе это может грозить?
   - А что такого-то? Ну, разговаривали, ну и что?
   - Лемия, ты многого не знаешь! - Почти простонала Анге. - Гракенов всевлы натаскали еще в самом начале, они почти что высосали всю их планету. Но, заметь, они натаскали только мужчин, ни одной гракенской женщины на Оригее нет. У маратеков, у болов, у лелеров, даже у шиазов есть, а у этих нет. Ты не представляешь, что здесь творилось одно время. Гракены оказались очень .... неразборчивыми в этом плане, а поскольку силы у них немеряно... Сейчас для них, правда, придумали подчиняющие цепи, но даже они не всегда помогают. Твой пояс верности изобрели специально для защиты от таких, как Акраг!
   Я пожала плечами. Чьей-то неразборчивостью меня не смутишь и не напугаешь. Воспитание не то.
   - Так этот пояс сейчас на мне, чего мне бояться? А на Акраге, - я вспомнила его "шарфик" - я так понимаю, тоже цепей немеряно!
   Анге смутилась так, что даже порозовела.
   - Лемия, мне неловко об этом говорить, но он мог бы принудить тебя к чему-нибудь... противоестественному.
   Вот как? Мне даже не было смешно. Вернее, мне было совсем не смешно. Что же это у нас на Земле за цивилизация такая, если я, более-менее порядочная женщина, рядом с Анге, которая в течение трехсот лет обслуживала весь дом Гасаф, чувствую себя куда более циничной и опытной, чем она?
   - Ладно, Анге, не сердись. Я не буду больше разговаривать с гракенами.
   - Да, ты все правильно поняла, - с заметным облегчением одобрила она. - Ничего хорошего из этого не выйдет. Если тебя заметят, хозяин сразу заменит тебе тело, а на твоей репутации останется пятно на всю жизнь.
   Боже, слова-то какие. Репутация. А я-то думала, что я здесь так, шлюха подзаборная.
   - Анге, а у тебя есть проектор? Или очки?
   - Зачем тебе?
   Я молча раскрыла ладони и показала ей квадратики.
   - Акраг дал посмотреть.
   К моему удивлению Анге уставилась на них прямо-таки с вожделением. Потом воровато огляделась по сторонам и сказала:
   - Спрячь, спрячь скорее! - Заразившись ее волнением, я быстро ссыпала их в карман. - Найдется проектор. И очки тоже. Идем!
  
   Забежав сначала за Мирной, мы заперлись у себя в комнате и приступили к просмотру подаренных сокровищ. Впрочем... мне это скоро надоело. Одну слезливую трехчасовую мелодраму, где герои, после долгих мытарств, в конце концов поженились, я еще выдержала. С голодухи, что называется. Но вторую, про запретную любовь замужней всевлы к своему кузену, уже не смогла. Они там так нудили, что куда там твоему мексиканскому сериалу! Причем, до дела у них даже не дошло, герой только один раз поцеловал героине руку, как муж засек и убил обоих. Потом еще долго нудили, потому что остался ребенок, и еще муж вспоминал, как он ее любил. Мирна и Анге дружно рыдали в голос на протяжении всей истории, а я приватизировала очки и под шумок просмотрела оставшиеся квадратики. Как-то не хотелось верить, что все остальное на том же уровне.
   Ну, в общем, отложила себе пару книг, которые еще как-то можно читать, и прессу за последний месяц. Остальное пусть девчонки кушают, если не боятся растолстеть от сладкого. Даже не от сладкого, от приторного. Там такая любовь-морковь, что меня лично затошнило даже после поверхностного просмотра. Интересно, о чем Акраг думал, когда выбирал, что принести? Я, что, похожа на подростка?
   Чуть позже выяснилось, что я зря наговаривала на мужика. Мирна, вытирая слезы, поведала, что он, оказывается, принес все самое... э-э-э... нецеломудренное и практически запрещенное к просмотру особами женского пола. Ну, то есть из-под полы достать можно, но в магазине тебе этого не продадут. Ничего себе! Боже, куда попала? Средневековье, да еще мусульманское. Похоже, здесь о феминизме можно только мечтать. Организовать партию суфражисток, что ли?
   Пресса тоже не порадовала меня, привыкшую ко всяческим катаклизмам, обилием интересных новостей. Но зато я выяснила, что у них тут что-то типа конституционной монархии, или как там оно правильно называется. В общем, во главе государства стоит Верховный правитель, а законы издает Шеат (типа, парламент), состоящий целиком из аристократов. Время от времени они с правителем вежливо цапаются, но в целом все тихо и мирно, даже скучно.
   Елки-палки, как же хочется почитать хоть что-нибудь нормальное! Вот не верится мне, что все здесь так просто. Только где взять? В библиотеку не пустят, а о том, чтобы идти на поклон к Гвэну даже думать не хочется.
  
   Глава 5.
  
   Со следующей десятки мне разрешили выходить в город, и Мирна с Анге решили показать мне столицу. Мне выдали металлический жетончик на цепочке (удостоверение личности), несколько круглых штучек из непонятного материала (деньги), широкий черный браслет на ногу (защитная система) и браслет на руку (телефон). Девчонки помогли мне подобрать наряд, потом мы взяли катер, пользоваться которыми рами, оказывается, имеют полное право, и полетели в Митоки.
   С высоты птичьего полета город произвел на меня неизгладимое впечатление. Кварталы домов, окруженные деревьями, дворцы, мосты, арки, площади, скверы, и надо всем этим - высоченная игла космопорта, чья верхняя часть терялась в облаках. Мне объяснили, что она выходит за пределы атмосферы, и там к ней пришвартовываются настоящие звездолеты. Оказывается, мы с Гвэном тоже высадились здесь, только гораздо ниже. Его небольшой одноместный корабль не было необходимости оставлять на верхотуре.
   Немного покружив над городом, Мирна посадила катер на стоянке, и мы пошли гулять. Я вертела головой во все стороны, пытаясь впитать в себя как можно больше чужой жизни. Встречающиеся всевлы спешили по своим делам и выглядели занятыми и озабоченными. Одиноких женщин-всевлов я вообще не видела, только с сопровождением. Много встречалось обычных эрво, в основном, лелер и маратеков, кроме того, Мирна показала мне нескольких шиазов бурого цвета. Они вели за собой пушистых высоких животных, чем-то смахивающих на лам.
   - Это уширы. - Сказала она, и потащила нас на другую сторону дороги. Надо думать, затем, чтобы на нас ненароком не покосились.
   Время от времени встречались небольшие группы тусующихся у подворотен гракенов. Они пялились на нас и отпускали вслед пошлые шутки, а Анге каждый раз шипела мне в ухо, чтобы я не смела с ними разговаривать.
   Ну, строго говоря, пялились на нас не только гракены. Нас многие провожали любопытными взглядами, из чего я сделала вывод, что ценных и необычных эрво здесь не так много. Да я и сама видела таких только пару раз. Спросила у Анге, и она сказала, что их, действительно, сравнительно немного. Они есть только в домах аристократов, у остальных нет возможности шляться по космосу в поисках развлечений. Можно, конечно, купить кого-нибудь, но необычный эрво стоит дорого, да и на содержание его нужно много денег. По ходу дела выяснилась очень интересная вещь. Оказывается, ценный эрво - это вовсе не несчастное и забитое создание. Его холят, лелеют, оберегают, тратят на него кучу денег и многое позволяют. Многие всевлы среднего класса страстно желали бы оказаться на его месте. А что? Работать не надо, денег сколько угодно (на выданные мне утром кружочки средний всевл мог бы прожить полгода ни в чем себе не отказывая), только и дел, что развлекать хозяина. Можно и наплевать на гордость. К сожалению, им это практически не светит, потому что во всевлах из среднего класса нет ничего необычного. Нечем хвастаться перед другими аристократами.
   - Хочешь посмотреть, как развлекаются ценные эрво? - Предложила Анге. Я пожала плечами. А почему нет? Раз уж я все равно здесь.... Да и любопытно. - Ладно, только попозже. Мы с друзьями договорились встретиться ближе к вечеру, раньше они не смогут. Погуляем пока?
   Ну, как еще могут гулять бабы хоть из нашего мира, хоть из какого другого? Конечно, по магазинам. Вот и мы с шутками, хохотом и криками восторга совершили круиз по самым дорогим торговым центрам столицы. Эх, надо было видеть, с какой завистью на нас смотрели дамы-всевлы, которые под зорким оком своих мужчин тратили их честно заработанные копейки! Наверное, если бы меня что-то могло примирить с моим положением, то это были бы эти несчастные глаза всевловских женщин.
   Вот только примиряться я отказывалась наотрез.
   Мирна и Анге накупили всякого барахла, а я так и не потратила ничего из своих денег. Быть обязанной Гвэну! Только этого не хватало!
   Слегка притомившись, мы вызвали карету (!), запряженную двумя уширами (!!!) и повезли покупки на стоянку к нашему катеру. Наземного транспорта здесь, оказывается, не бывает в принципе, но лохматые животинки, которые нас везли, показались мне очень симпатичными. Пока Мирна и Анге относили покупки в катер, я успела с ними пообщаться. Кучер-шиаз против этого совсем не возражал, наблюдал за мной с удовольствием и даже пару раз улыбнулся клыкастой, как у вампира, улыбкой. Уширы позволили мне погладить их по мягкой длинной шерстке зеленовато-коричневого цвета, дружелюбно фыркали и пытались ткнуться носами в прическу. Коситься, к счастью, не пробовали, смотрели на меня прямо и открыто, как на следователя на допросе, своими чудными изумрудными глазами.
   Долго мне над ними посюсюкать, конечно, не дали. Вернувшиеся девчонки со смехом оттащили меня от мохнатых приятелей, мы снова уселись в карету и поехали в клуб.
   Да-а, здание клуба выглядело, прямо скажем, не бедным. Как я поняла из оброненных Мирной фраз, это место было элитным, мало кому доступным и, что вообще удивительно, закрытым для всевлов. Здесь собирались рами, желающие отдохнуть от своих хозяев так, как они считают нужным.
   - Ты же хотела посмотреть на них! - Сказала мне Мирна. - Вот здесь и насмотришься. Мы с Анге часто сюда приходим.
   - И что, здесь, правда, не бывает ни одного всевла?
   - Ну, почему, иногда кто-нибудь приводит с собой. Но это... не приветствуется и многим не нравится.
   Надо думать, что не нравится. Мне бы точно не понравилось.
   Внутри было, прямо скажу, здорово! Здешние дизайнеры постарались на славу. Вот бы кого нанять Гвэну, чтобы привели в порядок его дом. Чувство стиля у них было отменным. Я пробежалась глазами по огромному залу, и у меня в буквальном смысле отвалилась челюсть. Боже, каких только гуманоидов здесь не было! Они сидели, стояли, танцевали какие-то немыслимые танцы, ели, пили, переговаривались и смеялись. Всех цветов и оттенков, мохнатые, лысые, чешуйчатые, с крыльями, с хвостами, с когтями, с зубами, с копытами, но... каждый по-своему хорош. В каждом своя красота, своя логика и своя гармония. У меня разбежались глаза. Такого даже мой не жадный на фантазию мозг был бы не в состоянии придумать.
   Мирна бесцеремонно дернула меня за рукав.
   - Идем, успеешь еще насмотреться, - и потянула следом за собой, потому что я все равно ничего не соображала от обилия впечатлений.
   Мы протолкались в соседний зал, где стояли столики, как в наших ресторанах. Здесь было еще больше народа. Мирна тащила меня, взрезая толпу, как ледокол В.И.Ленин, а в фарватере у меня за спиной лавировала Анге. Обе чувствовали себя, как дома, то и дело кивали кому-то и посылали улыбки направо и налево.
   Вдруг прямо передо мной возникло настоящее чудо, и я остановилась, как вкопанная. Чудо (предположительно мужского пола) сидело за столиком, держа в руке стакан, и сияло самым настоящим золотистым солнечным светом. Именно солнечным, здешнее светило светит совсем по-другому.
   Анге уперлась мне в спину.
   - Лемия, ну ты что?
   Мирна дернула меня за руку.
   - Лемия, ну что ты там?
   Обе засмеялись.
   - Ой, да она же Золотого никогда не видела!
   Честно сказать, мне их смех был по барабану. Золотой заметил, что я на него смотрю, улыбнулся и поднял вверх бокал в понятном каждому гуманоиду интернациональном жесте.
   Девчонки общими усилиями сдвинули меня с места и потащили дальше.
   - Не смей на него смотреть! - Зашипела мне в ухо Анге.
   - Это все равно бесполезно! - Засмеялась в другое Мирна. - У него такая же цепь, как у тебя, и очень ревнивый хозяин.
   - У него - хозяин? - Разве у чуда может быть хозяин?
   - Само собой! - Отозвалась Анге. Мы поднялись на лестницу, и стало посвободнее. - Лемия, не лезь к нему, прошу тебя! - Заговорила она уже другим тоном. - Золотые, они очень нежные. Хозяин его накажет, и он начнет тускнеть, а тусклым он никому не нужен. Я когда-то знала одного Золотого, мы даже дружили одно время. Он в кого-то влюбился, хозяин узнал и сварил его в кипящем масле. Потом восстановил, конечно, но сиять Золотой перестал. Стал серым. Его списали на кухню, он сколько-то продержался, а после сошел с ума. Когда я его встретила на улице, он меня не узнал. Ты хочешь и этому устроить такую жизнь?
   - Нет, конечно, нет! - Боже, как можно так поступать с подобным существом? - Интересно, какие у них женщины? - Это, наверное, вообще отпад. - Здесь есть хоть одна?
   - Нет, нету. Но боюсь, ты была бы разочарована - они обычные. Серые, тусклые. Сияют у них только мужчины.
   Да-а, опять мужикам все самое лучшее. Хотя... это, конечно, как посмотреть.
   Шедшая впереди по длинному коридору Мирна распахнула одну из дверей справа.
   Бо-о-оже мой!!!
   Прямо передо мной за столом сидело нечто демонообразное. Красновато-кирпичная кожа, тяжелые бычьи рога на голове, плотные кожистые крылья, изящно-небрежно раскинутые за спиной, и длинный хвост.... С трогательной стрелочкой на конце.
   Я едва не подавилась истерическим смешком. Мирна, как змея, скользнула мимо меня и уселась к нему на колени.
   - Нейраг, милый!
   Он заулыбался. Н-да, ну и зубки! Интересно, Мирна об них себе язычок не режет? А он сам?
   - Гадючка моя! - Длинный хвост тут же обвился вокруг ее шеи, стрелочкой откинул прядь зеленых волос с лица. О-о-о, вот это поцелуй!!
   Рядом со мной встала Анге.
   - Игим, Замель, Нейраг! - Еще двоих мужчин, сидевших с "демоном" за одним столом, я заметила только сейчас. - Знакомьтесь, это Лемия, наша новенькая. Любимая рами нашего хозяина. - Я злобно глянула на предательницу и лгунью.
   Один из сидящих за столом, светло-серый с голубоватым перламутровым отливом на мелких рыбьих чешуйках, засмеялся.
   - Что, пока еще нет? Ничего, это ненадолго!
   - Замель, перестань! - Попросила Анге, одарив его нежным взглядом. - Лемия, это Замель и Нейраг из дома Тамиб, и Игим из дома Севз.
   - Очень приятно, - буркнула я. Настроение резко поехало вниз.
   Лимонно-желтый, слегка пупырчатый Игим чуть улыбнулся мне зелеными губами.
   - Рад тебя видеть, Лемия! Вижу, ты не в восторге от наших хозяев?
   - С какого перепоя я должна быть от них в восторге?
   - Садись, Лемия, в ногах правды нет! - Подталкивая меня к стульям, выдала фразу из моего мира Анге.
   - А где же она тогда? В заднице, что ли? - Огрызнулась я, садясь рядом с лимонным Игимом. Этот ее похожий на карася Замель мне совсем не понравился, пусть сама рядом с ним сидит.
   Все засмеялись, даже Нейраг с Мирной отвлеклись на секунду от поцелуев, а Анге действительно уселась рядом с Замелем, и они тут же заворковали, как два голубка. Несколько минут спустя обе пары растворились в недрах комнаты за дверями, завешенными тяжелыми шторами.
   - Не обижайся на нас, Лемия! - Обратился ко мне Игим после их ухода. - Мы же все в одной лодке, просто кому-то повезло больше, кому-то меньше.
   - И ты считаешь, что мне повезло?
   Он чуть улыбнулся.
   - Ты скоро и сама будешь так считать. И будешь бороться за свое место всеми способами. - Я презрительно фыркнула. - Да, милая. Потому что любимый раб может иметь все, что имеет его хозяин. Понимаешь, о чем я?
   Куда уж лучше. Вот только свободному рабы не нужны. И власть тоже.
   - Я не хочу.
   - Ну, что ж, тогда тебе придется нелегко. Но это твой выбор. Прости, я не ошибусь, если предположу, что у тебя на родине равноправие?
   Относительное, конечно.
   - Нет, не ошибешься.
   - И ты получила хорошее образование? Наравне с мужчинами?
   - Да, получила. Наравне. - А чего может быть неравного в высшем образовании? - Прости, а я не ошибусь, если предположу, что ты занимал в своем мире высокое положение? - Я решила перевести разговор с себя любимой. Да и Игим был интересным. Умение найти подход, вести разговор, делать выводы... Чекисты это тоже умеют, но манеры... не купишь, как говорится.
   Он удивился, но кивнул.
   - Нет, не ошибешься.
   - И в мире у вас относительное равноправие? По крайней мере, между женщинами и мужчинами?
   - Да.
   - И у тебя была матушка, с которой приходилось считаться?
   Глаза у него округлились. А что я могу сделать? Матери с жестким характером всегда накладывают отпечаток на своих детей.
   - Да, - и нехотя продолжил: - Она была царицей.
   - О! Так ты у нас царевич?
   - Нет. Я царь. В смысле, был им, пока меня не отравили заговорщики.
   - Ничего себе. А теперь тебе тут приходится... - Мне не захотелось продолжать.
   Он засмеялся.
   - О, нет! К счастью, мне не приходится оказывать услуги такого рода! Мой хозяин - эксцентричный чудак! Эдакий, знаешь ли, мрачный мизантроп. Он притащил меня затем, чтобы было, с кем поговорить. Он страшно разочарован во всевлах.
   - Еще бы он был не разочарован! - Хмыкнула я. - Цивилизация неудачников!
   - Почему ты так решила? По-моему, мы не в том положении, чтобы их критиковать.
   Я пожала плечами.
   - Тот, кто пытается самоутвердиться за чужой счет - всегда неудачник. Даже если они нас с тобой имеют, как хотят, они все равно зависят от нас, от нашего поведения, да и просто от нашего присутствия!
   - Пожалуй, моему хозяину было бы интересно с тобой поговорить. Хочешь, я скажу ему о тебе?
   - А библиотека у него есть?
   - Есть, конечно!
   - Если разрешит пользоваться, так и быть, поговорю с ним.
   - Ну, ты и нахалка! Ему за тебя еще твоему хозяину платить придется!
   - Ничего, не разорится.
   - Тут ты права, не разорится. Клан Севз один из самых богатых на Оригее.
   - Вот как? - Мне пришла в голову идея. - А у него, случаем, нет какого-нибудь сыночка на выданье?
   - Это-то тебе зачем?
   - Да у нашего хозяина дочка есть, и ей срочно нужен жених. - Если Орнелия переберется жить к мужу, Анге сможет с чистой совестью вытирать пыль у Тинура. А я с чистой совестью буду сидеть у себя.
   Игим покачал головой.
   - Это вряд ли. Хоть женщин у всевлов и мало, клан Севз никогда не станет родниться с Гасафами.
   - Жаль. А почему у всевлов мало женщин? По-моему, Анге говорила, что когда-то их было больше, чем нужно?
   Он хмыкнул.
   - Это было до тех пор, пока они не начали вмешиваться в круг воплощений и планировать себе следующую жизнь!
   Ни фига себе!
   - Шутишь?
   - Нет, почему ты так решила? Тебе, что, ничего не рассказывали?
   - Я здесь всего несколько дней. И я, как бы помягче выразиться... отказалась общаться с хозяином. А с Анге и Мирны, сам понимаешь, какие рассказчицы.
   - Хорошо, слушай. Все началось с того момента, когда они научились ловить души.
   - Как они вообще это делают?
   - Откуда мне знать, это же секрет! Ясно только, что к технологиям это отношения не имеет, потому что это возникло тогда, когда технологиями тут еще и не пахло. У меня подозрения, что все это сплошное шаманство. Были у них тут до Тацаоля всякие верования, шаманы, колдовство, и все такое...
   - Неслабо!
   - Это да. Короче, со временем это все ушло (тут такие войны сторонников старой и новой веры были!), а ловля душ осталась. Кстати, если бы не это, криниги давно превратили бы в рабов их самих.
   - Так, постой. Криниги - это кто?
   - Криниги - это люди с планеты Крин, ты еще с ними столкнешься, у них здесь есть посольство. И они фактически владеют всем сектором космоса от Фрогоса до Тигауза.
   - Ну, это мне ни о чем не говорит. Дальше!
   - Так вот. Довольно давно, сотен пять оборотов тому назад здесь появились криниги и попытались завоевать Оригей. Для них это было проще простого - тут даже оружия настоящего не было. Почти каменный век. А наши всевлы, тогда они еще не называли себя всевлами, не будь дураки, словили все души погибших здесь кринигов и устроили показательные выступления. Тела они тогда еще не умели делать, так что получился настоящий кошмар. Кого заселили в животных, кого в растения, кого в полуразложившиеся трупы самих же кринигов. Большой удачей для всевлов оказалось то, что среди погибших оказался кто-то из правящей династии. Криниги впечатлились и заключили с Оригеем мир на взаимовыгодной основе. Криниги поставляют сюда технологии, а всевлы посылают своих парней на службу в их армии. У кринигов большие амбиции и огромный аппетит. Как раз недавно они сцепились с туагами, про которых ходят слухи, что они телепаты, так что скоро нас ждет большая война.
   - Очень приятно. - Ненавижу войны! И здесь то же самое! Сколько можно?
   - Позволишь продолжить? Итак, они заключили договор, а на Оригее всегда был существенный перекос в сторону женского населения. И как прикажете его выполнять? Правильно, надо наделать побольше мальчиков! В течение ста оборотов проводили воспитательную работу среди населения, ужесточили нормы поведения для женщин, и при этом задавили их так, что до сих пор никто не хочет добровольно рождаться женщиной, только по жребию. Да и живут они недолго. Как только выполнят свой долг по рождению и минимальному воспитанию детей, идут на добровольную реинкарнацию. Служители Тацаоля уже с ними и так, и эдак, нельзя, мол, но уже поздно. Это было первое вмешательство. Второе произошло, когда они уже натаскали сюда эрво с ближайших планет. Те стали умирать по разным причинам и в отлаженном механизме начали возникать сбои. Чтобы решить эту проблему, сначала запретили убивать эрво без восстановления, а потом снова влезли в круг. Вычистили там все, а заодно королевская семья и аристократические дома обособились от общего круга. Поэтому клан Севз никогда не станет родниться с кланом Гасаф. В клане Севз всегда известно, какой именно прадед воплотился в только что рожденном ребенке, а у Гасафов, наверняка, неизвестно, откуда взялся и сам глава дома, не то, что его отпрыски. Тем более что видел я как-то их среднего. Странный он какой-то.
   - И ничего не странный! - Обиделась я за Тинура. Или испугалась? - Обычный всевл.
   - А что ты его так защищаешь? - Усмехнулся Игим. - Понравился, что ли?
   От ответа на этот вопрос меня спасло появление наших сладких парочек. Очень довольных.
   - Что это вы тут, так ни до чего и не договорились, что ли? - Разочарованно поинтересовался Нейраг, усаживаясь рядом со мной. - Ну, знаете, цепь цепью, но можно же как-то решить эту проблему! Использовать творческий, так сказать, подход?....
   Мирна дернула его за руку.
   - Перестань!
   - Ладно, не ворчи. Так чего, мы так и будем сидеть грустными?
   Он извлек откуда-то из-под стола нечто вроде чайника. Судя по радостным возгласам остальных, там точно должно было находиться полведра вкуснейшей самогонки. Откуда-то материализовались широкие приземистые стаканы, и Нейраг под аплодисменты начал разливать загадочную жидкость.
   На вид - компот компотом.
   - Давайте выпьем за нашу новенькую!
   На вкус - тоже.
   Не знаю, что это за дрянь, алкоголя в ней не было ни капли, но от нее действительно стало весело. Через пять минут все вели себя, как будто целый вечер до этого хлестали водяру. Сидящий справа от меня Нейраг пытался объяснить приличными словами, как в моем случае использовать творческий подход, а сидящий слева Замель, похохатывая, подливал розового пойла в мой стакан. Я улыбалась, пила, но на провокации не поддавалась. Через какое-то время они оставили меня в покое, и ушли соблазнять Мирну и Анге, которые прилипли к Игиму и танцевали с ним довольно откровенный танец. Нейраг и Замель присоединились и начали вытворять что-то трудноописуемое. У меня слегка кружилась голова, и их фигуры выглядели немного размытыми и нереальными.
   Я смотрела на этот праздник жизни, и мне невольно вспомнился Тинур. Да, больше не стоит пить эту гадость, самоконтролю - полный.... Мне вдруг страшно захотелось, чтобы мой любовник цвета грозового облака был рядом. Чтобы улыбался, смотрел на меня, нежными пальцами касался моей кожи... Так, что это я? Нахмурившись, я отставила стакан. Нет, пить я точно больше не буду, вон меня куда повело! Я попыталась сбросить с себя желание, но тело не желало слушать разумные доводы. Оно хотело Тинура, и - баста!
   Э нет, так дело не пойдет!! Ты чего себе позволяешь? - Сурово вопросила я свое тело. - Ты помнишь, кто он, и кто ты? Он же всевл!! Он твой хозяин! Ты понимаешь, дура, ХОЗЯИН!!!
   От одного этого проклятого слова все желание как ветром сдуло. Да, казачья кровь - это вам не шутки! Я победно обвела мутным взглядом качающуюся комнату. (Странно, кто-то тумана сюда напустил, что ли?) Так, на чем я остановилась? Ага, казачья кровь - это ого-го!! Даешь свободу, мать вашу!!!
  
   Я проснулась утром в своей собственной кровати, и, хоть убейте, я не помнила, как в ней оказалась. И при этом чувствовала я себя, мягко говоря, не очень. Стены комнаты кружились, как заведенные, а, если учесть, что углы по всевловскому обычаю в ней были скруглены, то затошнило меня сразу же. Впрочем, не знаю, помогли бы сейчас углы, если бы я находилась дома, или нет? Да и какая, на фиг, разница?
   Я повернулась на бок, и меня стошнило в предусмотрительно поставленную кем-то посудину. Хотя, почему "кем-то"? Анге, мой добрый ангел, засуетилась вокруг меня, вытирая лицо, и поднося стакан с водой к клацающим зубам.
   После этого мне немного полегчало. Хотя я тряслась от накатившего холода, в голове прояснилось достаточно для того, чтобы прохрипеть вопрос:
   - Анге, какого хрена со мной вчера случилось? Как мы добрались домой? Я ничего не помню!
   Добрая Анге накрыла меня одеялом, виновато отводя глаза.
   - Ты действительно ничего не помнишь?
   Я похолодела еще больше, хотя, казалось, что больше уже некуда.
   О, господи, что я еще натворила?!
   Анге села рядом со мной на кровать. Нерешительно взяла за руку.
   - Лемия, прости меня, если сможешь!
   Плохие предчувствия начали оправдываться с ужасающей скоростью.
   - За что? - Подозрительно поинтересовалась я.
   Она выдохнула и начала рассказывать.
   - Когда мы оставили вас с Игимом одних и ушли в... ну, это неважно, Мирна рассказала Нейрагу, что тебе понравился Золотой. Мы посмеялись, потому что на вас обоих цепи, а чуть позже Замель уже серьезно уточнил, правда ли, что он тебе понравился? И я сказала: да.
   Я не поняла.
   - И что? Ты просишь прощения за то, что сказала да?
   - Ты не понимаешь! - С отчаянием выкрикнула Анге. - Я не знала, что он задумал! А надо было догадаться! Вместе с лифой он подсунул тебе хварку!!
   - Так, так, постой, это что за дрянь?
   - Лифа - это не дрянь! Она совсем безобидная, от нее только весело, и хочется жить. А вот хварка... хварка вытаскивает из человека самые сильные желания и заставляет его их исполнять!
   - Что? - О, боже! Я лихорадочно начала перебирать в памяти свои самые сильные желания...
   - Когда ты вдруг встала и быстро пошла вниз, мы с Мирной и Игимом не поняли в чем дело, и хотели тебя задержать, но Нейраг и Замель не дали. Они хотели посмотреть, как ты будешь соблазнять Золотого. - Убью обоих. Медленно. - Мы с Мирной возмутились, нам же поручили за тобой присматривать, да и Игим был не в восторге, и мы все-таки пошли вниз. Все вместе. Замель даже активировал камеру, чтобы ничего не пропустить, и.... в общем, вот, смотри!
   Она вставила знакомый мне уже квадратик в проектор, и перед нами возник тот самый зал в клубе. Как живой, разве что уменьшенный раз в десять. Я, тоже сильно уменьшенная, размером примерно с Барби, спускалась по лестнице прямо в колышущееся внизу люд... гуманоидное море. Музыка грохотала, так, что вздрагивали стены. Хм, а платье на мне ничего сидит!
   - Что это у меня в руке? - Спросила я, заметив, что держу нечто вроде палки.
   - А, это ты ножку от стола оторвала перед тем, как идти вниз! - Небрежно отозвалась Анге. У меня отвисла челюсть.
   Я, тем временем, спустилась в зал и затерялась в толпе. Замель, похоже, решил меня догнать, потому что камера задвигалась намного быстрее. Какое-то время он шнырял между танцующими, а потом вдруг вскрикнул и поднял камеру повыше. Я взобралась на помост, где играли музыканты. Там меня встретили хохотом, один потянул танцевать, второй попытался обнять... и получил по башке ножкой от стола! Слетел с помоста, где его с криками поймали танцующие. Я решительно направилась к певцу и ткнула ножку ему в грудь. Он внял предупреждению, поднял руки и, чуть ли не складываясь пополам от хохота, отошел в сторонку. Музыка почти стихла, только ударник еще колотил по клавишам своей установки, а огромные барабаны гулко грохали, отбивая ритм. Я подошла к нему и со всей дури лупанула по установке. Выматерившись, он отскочил в сторону и постучал себе по голове, намекая, что у меня там не все в порядке. Я на это не отреагировала (правильно, чего обижаться, если человек говорит правду?), повернулась и пошла на то место, где только что стоял певец.
   - Товарищи!! - Мой голос разнесся по всему залу.
   Я закрыла глаза и застонала. О, го-осподи!!
   - Братья и сестры!!
   О, не-е-ет!!!
   - Свободные души, пойманные в вечное богопротивное рабство!! - В зале повисла гробовая тишина. Я приоткрыла один глаз. Анге слушала вещающую меня, как завороженная. - Я обращаюсь к вам, как одна из вас, и спрашиваю: доколе мы будем терпеть это издевательство над собой?? Доколе мы будем позволять своим хозяевам оскорблять нас, унижать наше человеческое достоинство, втаптывать в грязь наши тела и души?? До каких пор мы будем молчать и безропотно служить этим варварам? Этим нелюдям, нагло попирающим все законы, божеские и человеческие?? - Толпа молча слушала мои крамольные речи, постепенно становясь все больше. В надежде на спектакль из соседних залов напирал народ, заставляя уплотняться бывших здесь ранее. Я, которая стояла на помосте, медленно обвела присутствующих насмешливым взглядом. Паузу я выдержала - супер! - Вы можете мне сказать, что у нас нет шансов. - Вдруг спокойно продолжила я. - Я знаю это. Вы можете мне сказать, что наказание будет страшным. Я проходила через это. Вы можете сказать, что к нам относятся неплохо, и доказательством может служить все это. - Я красивым движением обвела рукой зал. - Но вот что я вам скажу! ЛЮБОЙ ХОЗЯИН НЕПЛОХО ОТНОСИТСЯ К СВОЕЙ СКОТИНЕ!!! А МЫ И ЕСТЬ ПОКОРНАЯ СКОТИНА, ПОТОМУ ЧТО СЛУЖИМ ИМ ЗА КУСОК ХЛЕБА, ПУСТЬ ДАЖЕ ОН СЛАДКИЙ!!! - Вот это я припечатала! Даже у меня по коже мурашки побежали. Бедных гуманоидов, по-моему, вообще вдавило в пол. Продолжила я, впрочем, гораздо тише. - И не достоин свободы тот, кто боится отдать за нее все на свете. То, что у него есть... и то, чего у него нет!
   Вот это поднялся рев! Несколько тысяч глоток орали так, что казалось, сейчас вылетят стекла. Я закрыла глаза и заткнула уши, чтобы не слышать того, что будет дальше. Но все равно, голос меня на постаменте прорывался сквозь ладони и заставлял слушать обрывки фраз, от которых мне хотелось провалиться сквозь землю.
   - Мы должны все силы положить на борьбу за свои права.... Представители эрво должны получить возможность отстаивать свои интересы в Верховном совете!... Для этого мы должны создать партию нового типа!.... - (Это, кажется, Ленин и второй съезд РСДРП? Неужели я это помню?) - Каждый эрво должен получить возможность выбора: вернуться на родину или остаться здесь!... И не важно, ценный он, или нет... - (Правильно, чтО мне, ни в чем не знавшей меры, чужие и свои?) - Оставшиеся здесь эрво должны быть уравнены в правах со всевлами, которые должны относиться толерантно к своим новым гражданам....- (Это уже пошла американская демократия.) - И т.д., и т.п.
   Я застонала в голос, чтобы хоть несколько секунд не слышать того бреда, который я несу. Господи, ну, почему я??? Чертов Карась, я его убью! Хотя, откуда дураку было знать, что нарвется на единственную на свете женщину, которой свобода нужна больше, чем секс?
   - Лемия? Что с тобой, Лемия? - Я почувствовала на своей щеке прикосновение руки Анге.
   - Убери ЭТО!! - Простонала я.
   - Хорошо, хорошо, только ты не нервничай!
   Голос меня "на трибуне" затих, и я осторожно убрала ладони с ушей.
   Анге протягивала мне успокаивающий отвар. На этот раз я не стала отказываться, выпила залпом и через пару минут действительно расслабилась.
   Все это время Анге смотрела на меня восторженно, как на чудо природы.
   - Лемия, я и не думала, что ты такая! Я думала, что ты обычная, а ты!!...
   - Анге, я тебя умоляю, только не ты еще! Расскажи лучше, чем дело кончилось?
   - Да, ничем особенным! - Слава богу! - Основали партию эрво. - Ё-моё! - Ты у нас теперь геренальный, нет, генеральный секретарь, мы с Мирной твои помощницы по связям с общественностью, Нейраг - чекист, если я правильно произношу это слово. - Я нервно хихикнула. Как Гвэн ни старался, это слово у него стереть не получилось. - Игим - идеолог, а Замель финансист. - Однако Карась устроился! Может, его Угрём окрестить? Нет, это все бред, и вообще я сплю, и мне все это снится. - И мы все будем бороться за свободу! Нас поддерживают все эрво! Запись с твоим выступлением уже распространили по всему Оригею! - Ненормальные. Они даже не понимают, что делают. А я понимаю. Понимаю, какое дерьмо из всего этого может получиться. Плавали, знаем!
   - Членские взносы уже собрали? - Мертвым голосом поинтересовалась я.
   - Да, конечно! Кстати, ты должна две сотни!
   - Как это должна? - Жизнь вернулась в голос подозрительно быстро. - А где мои деньги?
   - Твои деньги пришлось выложить за установку, которую ты разбила! - Жизнерадостно сообщила Анге.
   - Значит, мне придется занять у тебя!
   Она, заливаясь счастливым смехом, покачала головой.
   - У меня нет! Я все отдала Замелю! - Н-да. Надо думать, что и Мирна тоже. Вот Карась, мать его!
   - Кстати, а где Мирна?
   - У нее тоже нет! Она сейчас у себя, ей стыдно показаться тебе на глаза!
   - Это еще почему? Ах, да, эта история с хваркой! Скажи ей, пусть приходит, я не обижаюсь. - На саму себя надо обижаться.
   Довольная донельзя Анге тут же убежала за подругой, оставив меня в одиночестве предаваться самобичеванию.
   Блин, ну надо же было так влипнуть! Что эти бедняги могут знать о революциях? Для них это пока праздник, но чем он может обернуться, они, похоже, и не догадываются. И я несу ответственность за все, во что их втянула, потому что, в отличие от них, из курса истории помню, что восстания рабов всегда заканчивались полным разгромом. А чтобы организовать настоящую революцию, нужно много усилий, много жизней, и... много денег. А потом она еще будет жрать своих детей.
   Бедный Оригей. Бедные эрво. Но не бросать же их теперь? Без меня вообще такого нагородят!
   А может, зря я волнуюсь, и все еще рассосется?
  
   Глава 6.
  
  
   Не рассосалось. Анге привела Мирну, и с первого же взгляда на ее, ранее не так сильно бросавшуюся в глаза военную выправку, мне стало окончательно ясно, что и не рассосется. Она встала перед моей кроватью и отчеканила:
   - Лемия, прошу извинить меня за недостойное поведение. Я обещаю, что этого больше не повторится.
   Я попыталась разрядить обстановку.
   - Да брось, Мирна, все в порядке! Садись!
   - Спасибо, - садиться она не пожелала. - Я также хотела сказать, что полностью разделяю твои убеждения, готова отдать все за наше дело и выполню любой твой приказ. Моя жизнь в твоем распоряжении.
   - Похвально, Мирна. - Все, поздно ныть и пить Боржоми. Почки, а в нашем случае - мозги, отвалились конкретно. - Садись и доложи обстановку в доме!
   Мирна строевым шагом подошла к креслу, села.
   - В доме Гасаф обстановка в целом спокойная, - на полном серьезе отрапортовала она. - Твое выступление в клубе показано всем домашним, включая низших эрво. Нас поддерживает абсолютное большинство, хотя лично я сомневаюсь, что маратечки поняли хотя бы половину из того, что ты говорила. Зато гракены посмотрели несколько раз и даже попросили дать им копию выступления, как они объяснили, чтобы показать своим. Они поддерживают тебя целиком и полностью и готовы в бой хоть завтра.
   Идиоты, какой бой? Я даже не знаю, какое здесь оружие!
   - Хорошо. Кто нас не поддерживает?
   - Несколько трусов и трусих! - Пренебрежительно отмахнулась Мирна. - Они тоже хотят свободы, но говорят, что у нас ничего не получится.
   Надо же, есть, оказывается, здравомыслящие рами на белом свете!
   - Я бы хотела с ними встретиться. Надо провести разъяснительную работу. - А главное, поинтересоваться, почему именно не получится.
   Она кивнула.
   - Анге приведет их к тебе чуть позже.
   - Постой, почему Анге? А ты?
   - А я сегодня отказалась сливаться с Дивашем, братом хозяина.
   Тихо сидевшая во время разговора Анге громко ахнула.
   - Мирна, он же тебе так нравился! И его не было целых две тридцатки!
   Мирна гордо выпрямилась.
   - Да, он, как только приехал, сразу послал за мной. Но я сказала, что для удовлетворения своих скотских потребностей он теперь может использовать кого угодно, кроме меня.
   - А он?
   - А он обозвал меня неблагодарной и велел неделю работать на кухне! И я прямо сейчас туда пойду!
   Анге вскочила.
   - Мирна, ну ты и.... Ну, ты даешь, подруга! Постой, не уходи, я сейчас! - И убежала.
   Мы с Мирной переглянулись и дружно пожали плечами. Впрочем, долго ломать голову над происходящим нам не пришлось, потому что запыхавшаяся Анге вернулась через несколько минут.
   - Я только что послала ко всем драйкам Гаруза! - С порога сообщила она.
   Настала очередь Мирны ахнуть.
   - Анге, он же не приглашал тебя целых три десятки! Ты так этого ждала! И что он? Тоже на кухню?
   - Нет! Он так удивился, что вообще ничего не сказал! Но я все равно с тобой на кухню.
   Вот глупые бабы! Им же влетит.
   - Стойте! - Я с трудом сползла с кровати. Раз все равно влетит, надо проделать все с помпой. Ноги предательски задрожали. - Помогите мне одеться, и мы организуем акцию гражданского неповиновения!
   Надо было видеть восторг в их глазах!
   - Ура! Здорово! Давай! А что это?
   - Это... э-э-э... ну, мы всем продемонстрируем серьезность наших намерений!
   - Класс! А что для этого нужно?
   По меньшей мере, одеться. Я с трудом натянула на себя платье.
   - Так. Сейчас вы обе пробежитесь по этажу и объявите об акции всем рами. Кто желает чувствовать себя человеком, а не скотиной - пусть присоединяется. Сбор через двадцать минут на кухне. - Должно хватить, чтобы посетить душ и привести себя в порядок.
  
   Через двадцать минут все рами дома Гасаф в количестве тридцати одной нагло похищенной всевлами души (из которых пятеро оказались очень симпатичными особями мужского пола) собрались на уже знакомой мне кухне.
   Пришедшая со мной Мирна наскоро представила их мне, заодно выделив "неблагонадежных". Их было всего трое: розовато-сиреневый, как облака над Оригеем, Вом, ярко-оранжевый Бурмес, и нежно-голубая в белую крапинку Ситма. Аттлис, к моему удивлению, никаких сомнений в моем праве устраивать бардак в доме хозяина не высказывала.
   Так. Мне, конечно, не "повезло" долго пожить при советской власти, но кусочком своей сознательной жизни я ее все-таки зацепила. И моих познаний хватило на то, чтобы сообразить, что сейчас нам понадобится лозунг. Я подошла к одной из маратечек, машинально помешивающей в кастрюле коричневое варево, похожее на крем.
   - Ты позволишь? - Я потянула на себя кастрюлю. Маратечка послушно выпустила из рук мешалку, и уставилась на меня, открыв рот.
   Я вытащила мешалку из "крема". Это было нечто похожее на металлическую кисть. Отлично. Наверное, Тацаоль сегодня на моей стороне. С трудом стащив тяжелую кастрюлю со стола, я поставила ее около самой пустой из стен. Вытащила мешалку и старательно вывела большими буквами: ЖИВАЯ ДУША - НЕ ИГРУШКА!
   - У-У-У!!! А-А-А!!!! - Взвыли у меня за спиной пойманные в рабство души, заставив невольно вздрогнуть. Взяв себя в руки, я обернулась.
   - Даешь свободу, мать вашу!! - Во все легкие рявкнула я на вопящих эрво, и продолжила писать, украсив стену очередным лозунгом: МЫ НЕ РАБЫ, РАБЫ НЕ МЫ!
   Тоненький, очаровательный, песочно-желтого цвета парень с длинными коричневыми волосами подбежал ко мне и выхватил из рук мешалку. Несколько минут все следили за ним, затаив дыхание, а, когда он закончил, громким ревом поприветствовали его шедевр: ЛУЧШЕ ТАКОЕ БЕСЧЕСТИЕ, ЧЕМ ТАКАЯ ЧЕСТЬ!!! Под словом ТАКОЕ он нарисовал кастрюлю, а под словом ТАКАЯ грубо, но с большим знанием деталей изобразил акт слияния.
   После этого Мирна, как прирожденный главнокомандующий, распределила обязанности, и рами радостно разбежались по кухне. Меня, как вождя, Мирна сначала хотела освободить от грязной работы (мне-де, положено думу думать, как быстрее всех освободить), но я вспомнила Ленина с его бревном и отказалась наотрез. Вождь должен быть со своим народом вне зависимости, хочет того народ или нет. Поэтому я вооружилась ножом и под шумок встала рядом с Вомом. Может, заодно удастся поговорить?
   Насчет поговорить, как выяснилось, он и сам был не против.
   - Ну, что, довольна? - Спросил он меня вполне, впрочем, доброжелательно, окидывая взглядом рами, трудящихся наравне с простыми. Интернационализм в действии. Ну и толерантность тоже.
   Я неопределенно пожала плечами.
   - А почему я должна быть недовольна? - Я уже давно выяснила, что отвечать вопросом на вопрос довольно выгодная психологическая позиция.
   Вом улыбнулся мне темно-фиолетовыми губами.
   - По крайней мере, будет весело! Хотя у тебя вряд ли что-нибудь получится.
   Я улыбнулась в ответ, принимая его легкомысленный тон.
   - Что ты тогда здесь делаешь?
   - По-твоему, мне не нужна свобода?
   - Тогда почему ты говоришь, что ничего не получится?
   Он ответил с деланной беспечностью.
   - А ты знаешь, сколько в распоряжении всевлов ниточек, за которые они, при случае, могут нас подергать?
   Я ответила чистую правду.
   - Нет.
   - Так скоро узнаешь! - "Обрадовал" он. - И все остальные, кто еще не в курсе, тоже!
   Да. И все благодаря мне, свободолюбивой.
   - Ты считаешь, что оно того не стоит?
   - Да нет, отчего же? Одна возможность вернуться домой стоит того, чтобы умереть за нее тысячу раз подряд. Но у нас все равно ничего не получится. Здесь слишком многое держится на эрво, всевлы нас не отпустят.
   - Но ведь эрво много! А это сила, как ни крути!
   - Да, сила, но она под очень хорошим контролем!
   То есть, любая агрессия с нашей стороны аукнется нам полным размазыванием по стенке. Хочу ли я этого? Разумеется, нет, даже если размазывать будут не меня. Значит, что? Как в Индии при Ганди? Ненасилие? И начинать следует с обработки общественного мнения? Впрочем, с него и так нужно будет начинать. Думай, вождь, думай! Ага, было бы, чем! Почему я, господи? Ну какой из меня вождь???
   - Хорошо, Вом, скажи мне, какой процент в ВВП Оригея составляют доходы от трудовой деятельности простых эрво? Зуб даю, что не маленький!
   - Чего? - Вом расхохотался. - Процент в ВВП?!! Да откуда мне это знать?
   Да-а, вот тебе и подумала! Лучше бы не пыталась.
   Ладно, попробуем с другой стороны.
   - Я хочу спросить, если вдруг все эрво на Оригее вдруг объявят бессрочную забастовку, экономика рухнет или нет?
   - А что такое забастовка?
   Нет, ну дикий народ! И этот фиолетовый еще берется рассуждать, что ничего не получится! Хотя, интересно, неужели ни в одном из их миров никто не устраивал революций? Это мы что ли одни такие... уникумы?
   Пока мы разговаривали, гуманоидов на кухне все прибывало. Полюбоваться на работающих рами пришла целая толпа простых эрво, среди которых выделялись державшиеся плотной кучкой гракены.
   Вдруг по толпе пробежал шепоток, и ветерком пронеслось некое неуверенное движение. На кухню пожаловали всевлы. Целых двенадцать штук. Обвели черными глазами наши лозунги и таскающих тяжелые котлы рами, и.... я бы сказала, обалдели. По крайней мере, какое-то время стояли с застывшими лицами, и лишь немного погодя начали осторожно переговариваться. Здесь были и Диваш, и Гаруз, и Кример, и те, чьих имен я не знала. Не было только Гвэна. Но, наверное, за ним послали, потому что вскоре явился и он.
   Этот сориентировался быстро.
   - Лемия! - Что я там говорила себе о ненасилии? Хорошо бы вспомнить. - Пойдешь со мной! Остальные могут продолжать работу!
   Я с большим моральным усилием положила на стол нож и направилась к Гвэну. Он удовлетворенно кивнул, повернулся и вышел. Я направилась следом за ним.
  
   Он не оборачивался до самого своего кабинета, начисто игнорируя мой кровожадный взгляд, которым я сверлила его спину. Распахнул дверь и остановился, галантно пропуская даму (то есть меня, вперед). Не на ту напал. Дама не желала поворачиваться спиной к врагу народа.
   - Только после вас, - буркнула я.
   Он пожал плечами, прошел в комнату и уселся в кресло. Я вошла следом и тоже брякнулась в кресло напротив. Молчание повисло и затянулось. Гвэн давил на мозги, не спуская с меня оценивающего взгляда.
   - Ну, что, говорить будем, или в молчанку играть? - Нагло поинтересовался проснувшийся в моей генетической памяти Железный Феликс.
   Он откинулся на спинку кресла.
   - Лемия, чего ты добиваешься? Неужели ты думаешь, что фарс, который ты сегодня устроила, заставит меня вернуть тебя на твою планету?
   Ну, на это никто особенно не рассчитывал.
   - А почему бы и нет? - Я посмотрела прямо в его бесстыжие глаза. - Должна же у тебя когда-нибудь заговорить совесть?!
   Он расхохотался. Вот страсть, как люблю, когда хозяину весело. И веселить его мне тоже очень нравится.
   - Забудь об этом, девочка! - Пошел в ж..., мальчик! - Зачем тебе вообще возвращаться? - Да незачем, конечно! Какого ... я забыла на своей родной планете? - После того, как ты перестанешь дурить, у тебя здесь будет все! Даже свобода! Хочешь, я дам тебе столько свободы, сколько не снилось ни одной рами? - Он наклонился в мою сторону, проникновенно сверля меня взглядом черных глаз. - Да что там рами, ни одной всевле?
   Да, это, конечно, очень умно, поманить запахом, как кошку куриной лапкой, на которой нечего есть.
   Я молча покачала головой. Это даже не обсуждается, тем более что я уже в курсе, какая свобода у их женщин.
   Гвэн встал, обошел мое кресло и встал у меня за спиной. Бр-р, ну до чего же я не люблю, когда кто-то так делает! Я дернулась встать, но он положил руки мне на плечи и буквально вдавил в кресло.
   - Подожди.
   Страх, въевшийся в кожу после событий тринадцатилетней давности, заставил меня окаменеть. Гвэн тоже не двигался. Потом пальцами осторожно погладил мою шею, провел по щеке, медленно наклонился и понюхал волосы. Пытаясь не впасть в панику, я снова дернулась, уже изо всех сил, сбросила с себя его руки и встала. Да что он себе позволяет, в конце концов? Лапать лидера национально-освободительного... э-э-э, эрво-освободительного движения?!!!
   Он сделал движение ко мне и заговорил таким тоном, что я невольно подумала, а не проснулась ли у него, в самом деле, совесть?
   - Лемия, постой. Я признаЮ, что допустил ошибку. У тебя другое воспитание, с тобой с самого начала нужно было по-другому. Но я могу все исправить! Может, попробуем поговорить спокойно?
   Это было странно, но я видела, что он говорит серьезно и... искренне, и потому язык не повернулся в очередной раз нахамить. Может, он и, правда, не понимает? Ну, там мамка в детстве головкой об косяк ударила, или сам по себе такой недалекий уродился...
   - Гвэн, ты все исправишь, если вернешь меня домой! Здесь у меня все равно ничего не получится! - Я сделала попытку объяснить. - Понимаешь, свобода - это... первое, что должно быть у человека. Отказаться от нее - это все равно, что отказаться от своей души. Мне без нее, как.... Ну, как рыбе без воды! Неестественно, понимаешь? Как мне тебе еще объяснить?! Свободу нельзя забирать. Создатель дал ее каждому, а уж он-то, наверное, знал, что делал!
   После последних слов физиономия Гвэна перекосилась и потемнела, он мгновенно оказался рядом со мной, снова схватил за плечи и сильно встряхнул. Я почувствовала себя тряпичной куклой, на какую-то долю секунды мне показалось, что у меня сейчас оторвется голова.
   - Кто тебе сказал про Создателя? Ты что, читала запрещенные книги? Кто тебе их дал?
   Как же я ненавижу, когда меня хватают!!!
   Сжав зубы, я чуть размахнулась и залепила ему кулаком прямо в "солнышко". Он этого не ожидал, а потому согнулся, жадно хватая ртом воздух.
   - НАШ Создатель, идиот!!! - Прошипела я, развернулась и быстро пошла к двери. Боже мой, на кого я только тратила свое красноречие!
   - Я тебя не отпускал!! - О, к Гвэну вернулся голос! - Садись, я еще не закончил!
   Скорчив самую недовольную физиономию, какая только имелась у меня в арсенале, я обернулась.
   - Чего еще?
   Гвэн наконец-то выпрямился.
   - Иди сюда, и садись! - Я нехотя вернулась и села. Мало ли, может, он... раскаялся. - Я хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснила для себя одну вещь. - Было видно, с каким трудом ему дается спокойствие. - Домой ты не вернешься. Никогда. И дело тут не только в моем желании или нежелании отпустить тебя. Просто привязать душу - это одно, а отвязать ее - совсем другое. - Он вдруг нехорошо улыбнулся, подошел, наклонился ко мне и доверительно прошептал в лицо: - Ты думаешь, мы возились бы столько лет с армией гракенов и маратеков, которые нам уже не нужны в таких количествах, если бы могли от них избавиться?
   У меня по спине побежали мурашки и от его шепота, и от информации, которую он выдал. Тем не менее, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу, я продолжила упорствовать. А что мне еще оставалось?
   - Ну, тогда, может, просто отпустишь меня? Я вижу, что ты хочешь приручить меня по-хорошему, я все понимаю и ценю, другой бы на твоем месте мог бы .... В общем, я благодарна тебе, - (вот уж не думала, что когда-нибудь скажу такое!) - но ты же понимаешь, что хорошей рами из меня не получится! Сливаться я ни с кем не буду, прислуживать не умею - от меня никакого толку! Отпусти, а?
   Он покачал головой.
   - Ты говоришь глупости! Даже если я и сделаю, как ты просишь, ты думаешь, что одинокая рами, да еще такая, как ты, надолго останется без хозяина? Горишь желанием попасть на гракенский пиратский корабль? - Я поежилась. У них что, есть пираты? Гвэн негромко рассмеялся, поняв, что в очередной раз одержал победу над глупой бабой. - Ты не знала, что многие мои соотечественники развлекаются тем, что отправляют своих гракенов на промысел? А что, и с глаз долой, и прибыль лишней не бывает! Только вот женщин-эрво они им с собой не дают, и, если ты там окажешься, то тебя быстро научат сливаться всеми возможными способами! - Я опустила глаза, чтобы Гвэн не увидел в них страх. И он не заметил, иначе точно решил бы добить. Вместо этого он вернулся за стол и взял одну из лежащих на нем прямоугольных карточек. - Кстати, почему ты решила, что от тебя никакого толку? Вот полюбуйся! - Он протянул мне карточку. Я взяла. Ну и что? Можно подумать, я знаю, как этим пользоваться! Высокомерно улыбнувшись, он наклонился и надавил на один из углов. В карточке, как в телевизоре, появился что-то вещающий немолодой всевл. - Это третий мужчина дома Севз. Он хочет купить тебя на сегодняшний вечер и предлагает неплохие деньги.
   - Что???!!! - Нет, я его все-таки убью!
   - Знаешь, пожалуй, я соглашусь! - С насмешливой улыбочкой сказал Гвэн. - Ты принесешь пользу дому Гасаф, и больше не будешь говорить, что от тебя никакого толку!
   И тут меня осенило. Я вспомнила про Игима и про его разговорчивого хозяина. Ну, тогда ладно.
   - Сколько он тебе пообещал? - Как можно мрачнее поинтересовалась я.
   - Четыре тысячи! - Наслаждаясь ситуацией, ответил Гвэн. - Ни за одну рами мне никогда не платили столько, сколько за один вечер с тобой!
   - Я хочу половину этих денег! - Нагло заявила я, демонстративно закидывая ногу на ногу. - Иначе никуда не пойду. Или пойду, но устрою скандал, чтобы этот Севз зарекся меня покупать!
   Какое-то время глава дома Гасаф молча рассматривал меня. Нет, зря некоторые мужчины считают, что женщина после тридцати - это непременно стерва. Это неправда, просто мы уже знаем, чего хотим. И как этого добиться.
   - Зачем тебе деньги, Лемия? - Наконец, спросил он.
   Зачем, зачем. Партийные взносы ты за меня платить будешь, синепузый?
   - А сам как думаешь?
   - Я плачу своим рами достаточно!
   - А я хочу быть независимой!!!
   - Ладно, ладно! - Он поднял руки. Еще одну лекцию на тему свободы он явно не расположен был выслушивать. - Хорошо, получишь половину. Но услуга за услугу. Я тебя очень прошу, перестань устраивать в моем доме балаган! Твоя сегодняшняя выходка на кухне была, конечно, забавной, но больше чтобы этого не было! Как тебе вообще удалось их на это подбить?!
   - Если ты их накажешь, я вообще никуда не пойду! - Пригрозила я.
   - Они будут работать на кухне неделю! - Жестко отрезал он. - Они сами выбрали себе наказание. А после этого пусть возвращаются к своим обязанностям, потому что еще одной демонстрации я не потерплю!
   Я кивнула. Хорошо, вернутся. Неделя на кухне без привычки, да им и самим это надоест.
  
   Господин Таюм, третий мужчина дома Севз, в кои-то веки был заинтригован. Его рами, которого он использовал в качестве компаньона, за небольшое вознаграждение пообещал ему устроить интересную встречу. Сначала, когда Игим объявил, что встреча будет, во-первых, с женщиной, которых Таюм с тех пор, как вылез из пеленок, не считал умственно полноценными созданиями, да еще с рами, которых он полагал пригодными только для оказания услуг, третий мужчина дома Севз пригрозил своему компаньону внеочередной пыткой с непременным отрезанием языка. Но потом, когда Игим кое-что рассказал о ней, а главным образом, после просмотра записи ее выступления в клубе, он изменил свое мнение. Пожалуй, это будет не так скучно, как ему показалось вначале. И, чем больше он думал об этой встрече, тем более интересной она ему казалась, потому что красивая, со своеобразным мышлением, а главное, с независимым характером женщина - это нечто... очень необычное. Такое, чего на Оригее не появлялось уже, пожалуй, несколько столетий.
   Давно и безнадежно скучающий Таюм невольно ждал этой встречи целый день, пытаясь представить себе разговор с необычной рами. И, разумеется, эта непредсказуемая и плюющая на все местные обычаи дама на нее опоздала.
   Сильно перенервничавший по этому поводу Игим встретил ее внизу, и провел в хозяйский кабинет, где Таюм сразу понял, что сложившийся в его голове образ срочно нуждается в корректировке. При ближайшем рассмотрении она оказалась гораздо более красивым созданием, чем показалось ему по записи. Но не просто красивой чертами лица или фигурой, нет, дело было совсем в другом. В цвете, который в записи несколько терял богатство своих оттенков, а сейчас вызывал у пожилого и много повидавшего третьего мужчины дома Севз поистине безграничное восхищение.
   Светло-светло коричневая кожа. Волосы темные, но не такие черные, как у всевлов. Серо-зеленые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Черные же брови. Нежно-розовые ногти. Пунцовые губы. А также дуги бровей, изящно вырезанные ноздри, форма ушей, разрез глаз - все было прекрасно. Ни одной грубой черточки, ни одного вульгарного оттенка. Чистые линии и необыкновенно живые, поющие славу создателю цвета. И плюс к этому - та же изначальная красота конструкции, что и у всевлов.
   Интересно, откуда Гасафу повезло притащить подобное чудо? И сколько может стоить она и ей подобные? Пожалуй, Таюм не отказался бы иметь у себя парочку таких же хотя бы для того, чтобы любоваться ими время от времени.
   Однако пора вспомнить и об обязанностях хозяина.
   - Светлых дождей вам, милая дама! Рад видеть вас под крышей своего дома! - Таюм неожиданно для себя поклонился ей церемонно, как всевле, отчего Игим уставился на своего хозяина с насмешливым удивлением, за которое тот пообещал себе придумать ему какое-нибудь изощренное наказание. - Мое имя Таюм ле`Актам Тагир Севз. Можно просто господин Таюм.
   - Валерия Петровна Кисельникова. - Представилась гостья совершенно непроизносимым именем. - Но можно просто Лемия, я уже привыкла. А дожди пусть прольются вам под ноги.
   Игим громко хмыкнул после такого приветствия, да и сам Таюм с трудом удержался, чтобы не последовать его примеру. Вечер ему определенно начинал нравиться.
   - Прошу вас, присаживайтесь! - Он показал в сторону уголка для любования огнем. Там несколько кресел образовывали круг, в центре которого горел настоящий "дикий" костер. Любование "диким" огнем было одной из традиций дома Севз, которую мало кто решался повторять ввиду ее сложности и пожароопасности, но за которую любой Севз не раздумывая, дал бы себе отрезать правую руку. Это было делом семейной гордости, если хотите. Каждый Севз любуется "диким" огнем - и точка!
   Лемия безо всякой паники, которая нередко охватывала его соотечественников при виде "дикого" костра, прошла в круг, уселась в одно из кресел и задумчиво уставилась на огонь. Таюм негромко скомандовал выключить свет, и кабинет погрузился в полумрак, освещаемый только светом костра. И кивком отослал прочь Игима, посмевшего наглым образом продемонстрировать свое недовольство хозяйским решением.
   Языки "дикого" огня, пляшущие на специальном ложе, то стелились по полу, почти касаясь голых стройных ног не отводящей от него зачарованных глаз рами, то взлетали вверх, завиваясь спиралями, то сталкивались друг с другом, разбрасывая вокруг пригоршни искр. Севзы искренне верили, что если долго смотреть на "дикий" огонь, можно получить ответ на любой вопрос, а все проблемы сгорали в его пламени просто на раз. Сидящий напротив рами Таюм не знал, удалось ли ей получить ответ на свой вопрос, да и задавала ли она его, но, когда она подняла на него глаза, пламя "дикого" костра продолжало в них свой танец.
   - Вам нравится? - Пытаясь завязать разговор и не дать ей снова уйти в себя, спросил он.
   Она кивнула.
   - Очень. Хотя, не знаю, можно ли назвать словом "нравится" то, что я сейчас чувствую.
   На этот раз кивнул Таюм. Он знал, что она чувствует. Это отражалось в ее глазах, и странным образом переплеталось с его собственными эмоциями.
   - Почему он такой? - Она показала глазами на пляшущий огонь. - Никогда не видела ничего подобного.
   - О, разумеется! - Разве Гасафы решатся развести у себя "дикий" огонь? - Мало кто рискует любоваться таким костром. Это опасно.
   Она улыбнулась. В полутьме блеснули белые ровные зубы.
   - Он стоит того, чтобы рискнуть! - После этих словах пламя взлетело высоко вверх, разродившись при этом целым фейерверком искр. Таюм, несмотря на то, что принадлежал дому Севз, невольно отвернулся в сторону, прикрывая глаза, а Лемия расхохотавшись, подставила искрам ладони. - Он просто чудо!
   - Осторожнее, милая! - Не вытерпел Таюм. Порча купленной на один вечер рами, да еще такой дорогой, грозило серьезным выяснением отношений с домом Гасаф. - Это же "дикий" костер, он не игрушка!
   - Да? А почему он дикий? И разве костер вообще бывает домашним?
   - В очаге бывает. Ты что, никогда не видела огня в печке? - От возмущения он не заметил, что перешел на ты, да и его гостья, похоже, не обратила на это внимания.
   - Ну-у-у, - протянула она, - в печке, скажете тоже! Разве там костер? Настоящий костер должен быть вольным! Его нужно разводить в лесу или, хотя бы на улице.
   Таюм улыбнулся ее наивности.
   - И что, те костры, которые ты разводила в лесу, были похожи на этот? - Он кивнул на завивающееся спиралями пламя.
   - Нет, конечно! Куда им до него?
   - Это потому что он - "дикий".
   Она насмешливо посмотрела на него.
   - Может, перестанете говорить загадками и объясните бедной необразованной рами, что вы имеете в виду?
   - Отчего же не объяснить? - Таюму вдруг страшно захотелось это сделать. Вряд ли кто-то другой решится заговорить с ней на эту тему. - "Дикий" - это значит живой. Одушевленный специальным... образом огонь.
   Было заметно, насколько ее это заинтересовало. Таюм даже на ламм пожалел о своей откровенности, но было уже поздно.
   - Вот ка-ак! - Протянула она. - Специальным. Образом. Интересно! И в чем же конкретно заключается это специальное действие, позволено мне будет поинтересоваться?
   Что ж, раз сказал А, говори и Б.
   - Это... набор определенных слов и символов, дошедших до нас из глубины оборотов.
   Он надеялся, что ответ ее удовлетворит, но она вцепилась в него, как клещ.
   - То есть? Эти символы и слова где-то записываются? Или просто произносятся?
   - Записываются.
   Она с видом сытого кызра откинулась на спинку кресла.
   - А помните, что вы пообещали мне без ограничений пользоваться вашей библиотекой за то, что я к вам приду?
   А хватка у нее, как у кызра голодного! Таюм улыбнулся.
   - Мне очень жаль, но придется тебя огорчить. Эти слова и символы подчиняются только всевлам, тебе от них не будет никакого толку, даже если ты их и прочитаешь. - Она так очаровательно надула губки, что ему стало смешно. - Но библиотекой можешь пользоваться, и эти книги я тебе покажу, хоть они и относятся к разряду запрещенных.
   Глаза у нее моментально вспыхнули охотничьим азартом.
   - Замечательно! А почему они запрещены?
   Он попытался уклониться.
   - Это длинная история... Может, как-нибудь в другой раз? А сейчас не хочешь рассказать мне о себе? - Как правило, любых гуманоидов, что в этом мире, что в других, медом не корми, дай только поговорить о себе.
   Она энергично мотнула головой.
   - В моей жизни не было ничего интересного! И мне очень нравятся длинные истории!
   Таюм вздохнул. Ладно, он расскажет ей то, что она хочет. История была в оригейском обществе больным местом, но если настырная рами будет пользоваться библиотекой, то кое до чего все равно докопается. Уж лучше донести до нее официальную версию
   - Ну, хорошо, - начал он. - Давным-давно, много-много оборотов назад....
   - Сколько конкретно? - Перебила его Лемия.
   - Зачем тебе? - Слегка раздраженно поинтересовался Таюм. Он не любил, когда его перебивали и, честно говоря, уже почти забыл, когда такое случалось в последний раз. Старшие родственники, которые могли себе это позволить, давно умерли, а младшие не рисковали вызвать его гнев.
   - Давным-давно, много-много оборотов назад, - не менее раздраженно передразнила Лемия. - Это звучит как сказка! А мне нужна историческая справка, желательно с датами и точным указанием места событий!
   Таким тоном с Таюмом тоже давно никто не разговаривал. Тем более рами. Поколебавшись пару ламмов между гневом и смехом, он все-таки рассмеялся. Это забавно, в конце концов.
   - Хорошо, пусть будет так, как ты просишь! Итак, оригейская история, я имею в виду задокументированную оригейскую историю, началась примерно три с половиной тысячи оборотов назад. Именно тогда от запрещенного языка отпочковался алфавит, который простые всевлы, то есть тогда они еще не были всевлами, а были просто дикарями, могли использовать для своих нужд. С тех он почти не изменился, и благодаря ему мы знаем, что происходило с нашими предками все это время.
   - Из ваших слов следует, - снова перебила его рами, - что кроме простых всевлов на Оригее были еще и непростые.
   - Да, ты права, - кивнул Таюм, вплотную подбираясь к самому больному оригейскому вопросу. - Были и непростые. Были те, кто пользовался самим запрещенным языком. Шаманы. Они много, что умели. Вот это, - Таюм кивнул на "дикий" огонь, - их наследство. Как и многое другое здесь, на Оригее.
   - Привязка душ? - Медленно проговорила Лемия.
   - Да, - Таюм немного помолчал и продолжил со вздохом. - Они были страшными и жестокими существами. Для них весь мир был площадкой для игр, они делали с ним, что хотели. Иногда буквально выворачивали наизнанку.
   - Я не понимаю, - покачала головой Лемия.
   - И не нужно. К счастью, оказалось, что всевышнему небезразлична судьба Оригея, и он послал нашим предкам весть, что берет Оригей под свое покровительство.
   - Это каким образом? - Насмешливо удивилась рами.
   - Через пророков, разумеется, - Таюм с любопытством взглянул на нее. - Разве у вас всевышний не так общается со своими чадами?
   Она чуть заметно поморщилась.
   - Да, говорят, что так.
   - Но ты этому не веришь? - Догадался Таюм, удивляясь про себя скепсису, нетипичному для представительниц слабого пола.
   - Не то, чтобы не верю, - она снова сморщилась, как будто съела что-то кислое. - Просто считаю, что с всевышним лучше иметь дело без посредников. Во избежание недопониманий и... м-м-м... двояких толкований.
   - Возможно, ты права, - Таюм решил дипломатично обойти сложный вопрос, похоже, имеющий для нее особое значение. - Но на тот момент посредники были необходимы, чтобы сплотить вокруг себя тех, кто не желает больше быть объектом шаманских игрищ. Война против них началась около тысячи двухсот оборотов назад почти одновременно по всему Оригею и продолжалась с переменным успехом долгие четыреста пятьдесят оборотов.
   - Ого! - Восхищенно присвистнула Лемия. - Такого даже у нас не было!
   - Вот тебе и "ого", - недовольно проворчал Таюм. - С тех пор прошло много времени, и Оригей уже почти залечил нанесенные ему раны, но кое-что ты сможешь увидеть даже сейчас. Например, выжженный каньон в западной части Магато или горы щебня на равнинах Давии. Его там так много, что до сих пор не могут убрать.
   - А Магато - это где? - Заинтересовалась рами.
   Таюм включил *** и заставил повиснуть в центре комнаты огромный глобус Оригея.
   Лемия восторженно ойкнула, соскочила с дивана и побежала смотреть. Таюм неспешно направился следом, улыбаясь про себя ее непосредственности. Нет, ему определенно не было скучно.
   - Вот, смотри, - он ткнул пальцем в один из шести материков, - это Магато. Каньон здесь, в нем до сих пор ничего не растет. Магато вообще сильно пострадал во время войны. Боевые действия на нем шли постоянно, он был тогда самым густонаселенным материком.
   - А Давия? - Рассматривая глобус, спросила Лемия.
   - Давии пришлось не легче. Там были горы вперемешку с плодородными долинами. Сейчас остались только груды щебня. Большую часть, конечно, уже вывезли, но осталось достаточно.
   - Как же вы победили этих шаманов, если они были такими сильными? - Удивленно распахнула серо-зеленые глаза рами.
   - Ценой многих и многих жизней, - серьезно отозвался Таюм. - Я не могу назвать тебе точную цифру потерь, но по некоторым данным речь идет о ста пятидесяти миллионах.
   - Ничего себе! - Лемия снова присвистнула, но на этот раз с уважением. - И что же вы с ними после этого сделали?
   - Большинство, конечно же, убили, - все так же серьезно продолжил Таюм. - А оставшееся меньшинство загнали на Тавано, который тогда был почти необитаем. Тавано - это здесь, - он показал Лемии вытянутый материк на глобусе. - Кстати, мы с тобой сейчас находимся именно на нем. Смотри, вот здесь Митоки.
   - Замечательно, - Лемия глянула на квадратик, обозначающий столицу, довольно-таки равнодушно. - Тогда почему я не вижу здесь выжженной земли, груд камня и прочих прелестей?
   - Потому что, когда шаманов заперли на Тавано, у последователей новой веры уже не оставалось сил их добить. Они взяли передышку, чтобы собрать все, что у них было, в единый кулак и нанести последний удар... но тут на Оригей напали криниги.
   - И вам поневоле пришлось договариваться с шаманами, - продолжила за него сообразительная рами.
   - У нас не было выбора! - Развел руками Таюм. - Сама понимаешь, у нас тогда нечего было им противопоставить. Шаманы предложили напугать их до смерти, чтобы улетели и больше не прилетали. Небесплатно, разумеется. В обмен на жизнь и возможность делать то, что они считают нужным. Однако тогдашний король вместе с пророками и военачальниками хорошо знали, на что способны эти чудовища, и не доверяли им. Они сказали: отлично, напугайте их, если сможете! Только с Тавано, потому что, пока мы живы, ни один шаман не ступит на очищенную землю Оригея. Она досталась нам слишком дорого, чтобы просто так отдать ее обратно. Тогда шаманы предложили научить их, как напугать кринигов. На это король и его приближенные согласились. О том, что все прошло как по маслу, ты, наверное, уже слышала. Они привязали души убитых кринигов и в таком виде вернули их живым собратьям. И те действительно испугались. На Оригее только грудные младенцы не говорят об этом с гордостью, да и то только потому, что не умеют разговаривать. Хотя, по-моему, гордиться тут нечем.
   - Почему? - Задала она ожидаемый вопрос.
   - Потому, что это было наше поражение, - устало ответил Таюм. - Мы положили столько жизней, чтобы выкорчевать эту заразу, а, как припекло, сразу воспользовались ей.
   - А дальше?
   - Дальше? Дальше все стало только хуже. Как выяснилось, шаманы напугали не только кринигов, но и короля с его приближенными. Поэтому, получив первую же партию кринского оружия, он отправил армию на Тавано с приказом уничтожить всех шаманов до единого. Но злой дух был уже выпущен из кувшина. Жители благословенного и несчастного Оригея уже не способны были отказаться от власти, свалившейся им в руки. Сначала понемногу, а потом все больше и больше... Ты сама видишь, к чему это привело.
   - Да, вижу, - усмехнулась она. - И даже чувствую на своей шкуре. Но вы сказали, что сохранился запрещенный язык. Значит, сохранились и шаманские книги?
   - Да, кое-где сохранились, - согласился Таюм. Он не стал уточнять, что в основном, в аристократических кланах, потому что, когда закончилась война, за этими книгами началась настоящая охота. По иронии судьбы победители отдавали все, даже жизни, за прОклятые знания прОклятых побежденных.
   - Тогда я хочу их прочитать! - Твердо заявила Лемия, глядя Таюму в глаза.
   Таюм усмехнулся. Ее мысли были написаны на прелестном лице так же ярко, как не потускневшие со временем буквы в старинных книгах.
   - Хочешь узнать, как отвязывать эрво? - Насмешливо спросил он.
   Она зло глянула на него и ответила с вызовом.
   - Да, хочу, и что?!
   Он пожал плечами. Если бы все было так просто!
   - Да ничего. Просто там этого нет.
   Она погрустнела, сообразив.
   - Ах, ну да, точно. Гвэн же говорил, что гракенов отвязали бы с удовольствием.
   - Это верно. И не только гракенов. Сейчас уже редко кого-нибудь привязывают, многие осознали, что это не так безобидно.
   После этих слов Лемия вдруг засмеялась. Сначала тихо, потом громче.
   - Значит, поубивали всех, кто знал, как отвязывать, и только потом поняли, что веревка-то о двух концах! Понимаете, Таюм, веревка! - Сквозь хохот попыталась она объяснить молча наблюдающему за ней Таюму. - Как же я раньше не поняла?! Веревка! Раб и хозяин в одной лодке, понимаете? Между ними веревка, и хозяин так же несвободен, как и раб. Конечно, в меньшей степени, но все равно, в достаточной! А теперь скажите мне, какой процент?....м-м-м... Нет, скажите, если все эрво вдруг перестанут работать, насколько сильно это ударит по экономике Оригея?
   Таюм только пожал плечами на этот нелепый вопрос. Кому пришло бы в голову просчитывать заведомо нереальную ситуацию?
   - Хорошо! - Сделала неожиданный вывод Лемия. - Тогда мне еще понадобятся книги по экономике! ПровОдите меня в библиотеку?
  
   В библиотеке Таюму оказалось достаточно только показать своей гостье, как пользоваться тематическими блоками, и некоторые чисто технические вещи. Во всем остальном она разобралась самостоятельно, и хозяину осталось только наблюдать за тем, как его очаровательная гостья не хуже дипломированного аналитика перетряхивает всю информацию об экономике Оригея. Чем он и занялся, устроившись на диване со стаканчиком лифы в руке.
   - Я возьму вот это, это и это, - наконец определилась с выбором Лемия, снимая очки. - И, пожалуй, еще вот это. Не возражаете? Я верну!
   Ну, разумеется, она вернет! Но ему больше хотелось, чтобы она сама вернулась сюда еще не раз.
   - Вообще-то об этом договора не было! - Улыбаясь, ответил Таюм. Лифу он пил нечасто, возраст, но сегодня определенно был повод. - Я обещал, что разрешу пользоваться библиотекой, но давать пласты на дом я не обещал!
   - Пласты? - Удивленно переспросила она.
   - Ну, пласты! - Таюм с неменьшим удивлением глянул на нее. - Ты не знаешь, как они называются?
   Она пожала плечами, разглядывая лежащие перед ней разноцветные информационные пластины, которые сама же отобрала.
   - Да как-то никто не удосужился просветить. Ну, пласты, так пласты. Но согласитесь, не могу же я торчать у вас целыми днями, чтобы все это изучать? Вы же с Гвэном не расплатитесь! А если я не получу информацию, какой смысл в пользовании библиотекой? Значит, вы нарушаете договор!
   - Я не нарушил ни единой буквы! - С трудом сохраняя серьезный вид, возразил он.
   - Но вы нарушили его дух! Это нечестно и недостойно аристократа! - Очаровательно порозовев, возмутилась Лемия.
   - Это спорный вопрос! Но я готов пойти на компромисс! За дополнительные услуги я требую дополнительную плату.
   - Какую?
   Она испугалась! Таюм на своем веку повидал достаточно всевлов и не-всевлов, чтобы быть в этом уверенным, и легкий хмель от лифы моментально слетел с него. Тацаоль, она действительно испугалась!
   - Я хочу, чтобы ты рассказала мне о своем мире, - осторожно сказал он. Видит создатель, он совсем не хотел пугать ее.
   Она слегка расслабилась.
   - Хорошо, мне это будет нетрудно. Но вам ведь придется заплатить за это Гвэну.
   Он отмахнулся от разговора о деньгах. Третий мужчина дома Севз вполне мог себе такое позволить.
   - Тебе все равно придется приходить сюда еще не один раз. - И в ответ на ее непонимающий взгляд пояснил: - А запрещенные книги? Или тебе это уже неинтересно?
   - Конечно, интересно, но... Их нельзя выносить?
   Он покачал головой. Конечно, нельзя. Вообще-то, это тайна клана, но дело не в этом. Таюм встал, подошел к стене, приложил руку. Она отодвинулась, пропуская его в тайник. Он обернулся и поманил за собой гостью. Небрежно снял с полки один из хранящихся там старинных кожаных цилиндров, раскрыл и развернул драгоценный свиток, испещренный таинственными значками.
   - Как ты собираешься это читать?
   Смуглая рами разочарованно выдохнула.
   - Да-а. Картина под названием "Лиса и виноград".
   - Что? - Это было так неожиданно, что Таюм рассмеялся.
   - Видит око, да зуб неймет, - загадочно объяснила она. - А нельзя это как-то.... Ну, как Гвэн засунул мне в память знание оригейского языка?
   Он покачал головой. Таких программ у него не было, да и в его планы это не входило.
   - Боюсь, что нет. Это же запрещенное знание. Но не расстраивайся, я тебя научу. И за этим тебе придется сюда приходить!
   - Вот как? - Она бросила на него недоверчивый взгляд. - Вы собираетесь платить Гасафам бешеные деньги ради того, чтобы лично обучать меня запрещенному языку? Вам что, заняться нечем? Или я чего-то не понимаю?
   Она опять испугалась, и Таюм мимоходом удивился тому, как легко ее напугать и тяжело обмануть.
   - Разумеется, не понимаешь! - Раздраженно ответил он, потому что отчитываться в своих действиях перед рами выходило за любые рамки. Но не объяснить тоже было нельзя, иначе она закроется, и никакого развлечения не получится. - Разве ты сможешь понять, как мне скучно! Мне недавно исполнилось двести пятьдесят шесть оборотов, и уже несколько десятков лет мне невыносимо скучно! - Он сам не ожидал, что объяснение превратится в крик души, но останавливаться не стал. - Я почти ни с кем не общаюсь, даже с родственниками, потому что знаю, что они мне скажут еще до того, как они об этом подумают. Разговаривать я пока еще могу только с Игимом, он дерзит, и я развлекаюсь тем, что придумываю ему наказания. Которые, кстати, никогда не назначаю. Я редко читаю книги или смотрю фильмы, потому с первых страниц или кадров знаю, чем все закончится. Как-то пытался начать писать мемуары, но это быстро наскучило, да и кому они нужны, мои воспоминания? Внуки и правнуки в них даже не заглянут, а остальные тем более. Писать ради денег? Пошло, да они мне и не нужны. Одно время я мотался по космосу, но, в конце концов, надоело и это! - Он на секунду замолчал, переводя дыхание и успокаиваясь. - А ты мне кажешься интересной и непредсказуемой. Я покупаю не тебя, а лекарство от скуки, возможность жить, а не ждать каждую минуту, когда же все это кончится, зная при этом, что никогда!! Потому что в моем клане уже давно решено, какая меня ждет реинкарнация после смерти, и даже какая именно женщина родит меня в очередной раз!
   Обвиненная в непредсказуемости рами отреагировала на его монолог даже более чем непредсказуемо. Безо всякого почтения выхватила у него из рук свиток и вышла из тайника. Обернулась в дверях.
   - Ну, ты идешь, или решил там остаться жить?
   Это "ты" было наглостью в чистом виде. И еще неуважением, к которому третий мужчина дома Севз совсем не привык.
   - Как ты смеешь обращаться ко мне на "ты"??? - Ледяным тоном поинтересовался он. Он ей душу раскрыл, а она.... В общем, шутки кончились, началась жизнь.
   Рами на это было начхать.
   - А как мне еще обращаться к идиоту, который за столько оборотов не смог придумать себе интересного занятия?
   Таюм впервые в жизни почувствовал, что ему не хватает воздуха.
   - Да как ты вообще?..... Да кто ты такая???
   - Я - твое лекарство от скуки! - Спокойно ответила она, полностью игнорируя его гнев. - И я стОю очень дорого, так что перестань пыхтеть, и иди сюда! - Нахальная девка бесцеремонно уселась на его место на диване и налила два стаканчика лифы. - Садись, давай выпьем за плодотворное сотрудничество! - Она протянула ему стакан. - И не напрягайся придумывать мне наказание, лучше пожалуйся Гвэну, он меня в очередной раз высечет, и все дела!
   Гнев слетел с Таюма так же быстро, как до этого веселье. Он уселся рядом с ней и взял у нее из рук стаканчик.
   - Этот ублюдок действительно сек тебя? - Не до конца веря, он бросил на нее косой взгляд.
   Она лихо опрокинула свой стаканчик лифы и засмеялась.
   - Только не надо его демонизировать, он не так уж и виноват! Ты ведь уже понял, что я могу довести до ручки кого угодно? А уж когда злая....
   С этим трудно было не согласиться. Таюм медленно выпил свою лифу. И все равно, сечь ее... Он проследил глазами за тем, как она заправляет за ухо прядь волос, выбившуюся из прически.
   - Лемия, - осторожно заговорил он. Развлечение только началось, и он не хотел, чтобы оно быстро закончилось. - Я все понимаю, я смотрел твое выступление в клубе. Тебе нужна свобода, но... ты не слишком рискуешь ради нее? Твой хозяин может не ограничиться поркой.
   Наверное, лифа с непривычки подействовала на нее слишком сильно, потому что она вдруг улеглась на диван и положила голову Таюму на колени, шокировав его этим, как подростка. Устремила в потолок мечтательный взгляд прекрасных глаз.
   - Свобода!... - Проговорила она, лаская взглядом замысловатый орнамент лепнины. - Свобода бродит в моей крови, как шампанское! Она пьянит, кружит голову и заставляет чувствовать себя живой. Она пахнет степным ветром, а на вкус она, как дикий мед. Ты знаешь, какого цвета свобода? Светло-голубого, цвета неба над степью, огромного, как шатер от горизонта и до горизонта!
   В лицо Таюму дохнуло жарким запахом горькой травы (полыни - откуда-то пришло ее название), во рту он на мгновение ощутил душистую сладость дикого меда, а над головой воочию увидел абсолютно нереальное голубое небо.
   - Ты спрашиваешь, не слишком ли я рискую? - Она повернула к нему прекрасное лицо. - Да я готова пойти на что угодно, только бы вернуться домой!
   Потом встала с его колен, заставив на ламм ощутить потерю.
   - У тебя не получится, - медленно покачал головой он. Жаль было ее разочаровывать, но это лучше, чем идти на пытки ради иллюзий.
   - Я знаю.
   - Тебя могут сломать, - уж он-то хорошо знал весь арсенал для усмирения непокорных эрво, так сказать, положение обязывало. Кое-что просто невозможно выдержать, не сойдя с ума, а использовать ее собственный страх сможет даже такой дурак, как Гасаф. И именно это он и сделает в первую очередь.
   - Я знаю.
   Нет, с ней невозможно разговаривать! Если бы не опыт прожитых оборотов....
   - Лемия, может, попробуешь действовать разумно?
   - А это как?
   Ну, слава создателю, кажется заинтересовалась.
   - Игим рассказал мне про то, что ты сегодня устроила в доме Гасаф. Ты не могла бы объяснить, зачем ты это сделала?
   Она пожала плечами.
   - Да ни зачем. Просто так получилось.
   - И как на это отреагировал твой хозяин?
   Она мгновенно ощетинилась.
   - У меня нет хозяев!
   О, Тацаоль, пошли мне терпения! - Так искренне Таюм не молился уже несколько оборотов.
   - Хорошо, как на это отреагировал Гвэн?
   - Да никак. Нашел все это смешным и велел, чтобы через неделю на кухне никого из рами и духу не было.
   - Тебе повезло, все могло кончиться не так благополучно!
   - Я знаю!
   Ну, вот опять!
   - Да пойми ты, любая другая на твоем месте уже давно была бы изнасилована толпой гракенов, а то и маратеков, что вообще-то более... болезненно, порезана на куски, сожжена, утоплена, задушена и распята. А может, ей для полного счастья еще и дали бы выпить гаму.
   - А это еще что?
   - Лифу знаешь?
   - Ну?
   - А это лифа наоборот. Заставляет вспоминать самые страшные моменты в жизни и переживать их заново. Сотни раз. Как ты думаешь, осталась бы ты такой же свободолюбивой после этого?
   Побледневшая рами отвернулась и надолго замолчала. Ничего, это даже к лучшему, пусть подумает, Таюм не собирался ей мешать. Может, придумает что-нибудь... разумное.
   - А вот интересно, - заговорила она через некоторое время, - почему это ко мне такое особое отношение? Я, что, действительно, настолько дорого стою? Это потому, что я кажусь вам красивой? Или все из-за того, что я похожа на вас?
   Он удивленно воззрился на нее. Она, что, в самом деле, не понимает?
   Лемия подняла руки, сдаваясь.
   - Ладно, понимаю, что ничего не понимаю в колбасных обрезках. В смысле, в рами. Тогда у меня еще один вопрос. Ведь всевлы переселяют привязанные души в искусственные тела. Так почему они сразу не сделают их такими, как им нравится? Да хотя бы вашими же женщинами?
   Таюм засмеялся. Вопрос был хороший.
   - Лемия, неужели ты думаешь, что этого не пробовали делать?! Но загвоздка в том, что пойманная душа не соглашается выглядеть иначе, чем она привыкла! Да придай ты телу хоть какой вид, в лучшем случае, через пару недель любой эрво будет выглядеть так, как за неделю до своей смерти! Ну, разве что за исключением каких-нибудь мелочей... - Таюм красноречиво посмотрел на ее грудь. - У тебя ведь дома была чуть другая фигура? - Как можно более деликатно, чтобы не напугать в очередной раз, поинтересовался он.
   Рами покраснела.
   - Значит, я угадал. Ты немного сутулишься, и... держишься скованно. Гвэн наверняка с самого начала придал тебе более пышные формы, но со временем ты похудела, я прав? - Она кивнула. - Вот видишь! Похоже, он надеялся, что останется хоть что-то.
   - Ну, ладно, допустим, что моя внешность для вас привлекательна, но это все равно не объясняет, почему Гвэн со мной так возится. Внешность, это же еще не все! А я злобствую, хамлю и все делаю ему назло. Я нарываюсь, я и сама понимаю, что нарываюсь, а он все терпит!
   - Он правильно терпит, - одобрил действия Гасафа Таюм. - Если бы ты попала в дом Севз, с тобой возились бы еще и не так, и пороть бы никто не стал. Тебя бы обхаживали, учили и воспитывали не хуже, чем наследную принцессу!
   - Но почему? Я же всего лишь подстилка, игрушка,... рами! - Последнее слово она произнесла с искренним отвращением.
   - Да, ты рами, - Таюм нарочно повторил это, чтобы она наконец-то начала к этому привыкать. Привычка и немного смирения со своей судьбой, вот что ей сейчас больше всего нужно. - Но, понимаешь ли, какое дело. В рами в последнее время стала цениться не столько внешность, сколько непосредственность, адекватность, душевное здоровье, если хочешь. Знаешь, сколько у нас их спрятано по подвалам - сломанных, сошедших с ума, потерявших всякое достоинство и даже нормальный облик?
   - Думаю, что много.
   - Лучше не думай, потому что их все равно больше. И мы не в состоянии ни привести их в порядок, ни избавиться от них, понимаешь ты это?
   - Веревка, - сказала она.
   - Веревка, - согласился он. - Постой, я сейчас познакомлю тебя кое с кем, - Таюм хлопнул в ладоши и негромко позвал: - Диа!
   Дверь распахнулась, и в нее вошла невысокая темно-серая рами. Поклонилась.
   - Да, господин Таюм.
   - Подойди и поцелуй мою ногу.
   Она совершенно спокойно подошла, встала на четвереньки и поцеловала его ногу. Подняла на него глаза, ожидая следующего приказа. Но он смотрел не на нее, он смотрел на свою гостью.
   - Еще раз.
   - Прекратите! - Возмутилась гостья.
   Диа нежно обняла его ногу и облобызала ее еще раз.
   - Еще.
   - Да перестаньте же издеваться!
   - Почему издеваться? - Старательно удивился Таюм. - Диа, разве я над тобой издеваюсь?
   - Нет, господин, я счастлива служить вам. - За этими словами последовал третий поцелуй ступни.
   - И заметь, Лемия, она говорит это совершенно искренне. Ты ведь не притворяешься, Диа?
   - Нет, мой господин, разве я осмелюсь?
   - Ну, хорошо, иди. - Диа поднялась с колен и вышла, тихо закрыв за собой дверь. - Она у нас уже давно, ее привязал еще мой прапрадед, а укрощал мой прадед, которому тот ее подарил, - объяснил Таюм. - Теперь ты понимаешь, Лемия? Гасаф может сделать тебя такой за пару дней, но после этого ты не будешь стоить и ломаного кварта.
   - Да лучше сдохнуть! - Выкрикнула она.
   - Наверное, Диа тоже так думала, но как раз сдохнуть ей и не дали, - мягко заметил Таюм. - Знаешь, как она танцевала? У меня где-то сохранилось несколько пластов. А после "укрощения" куда что подевалось?....
   Лемия села, спрятав лицо в ладонях.
   - Как же все это мерзко!
   - Согласен, но такова жизнь. Послушай, Лемия, я хочу, чтобы ты поняла одну простую вещь. Не надо дразнить кызров! Гвэн возится с тобой потому, что, выстави он тебя завтра на торги, он получит столько, сколько стоит весь дом Гасаф, включая его наследников и его самого. А если он добудет еще таких же, как ты, то влияние его клана вообще взлетит до небес!
   - А рожа у него не треснет? - Весьма злобно осведомилась Лемия.
   - Боюсь, что нет. Таким, как он, всегда мало. Ну, так что, мы договорились?
   - О чем?
   Интересно, с кем он вообще сейчас разговаривал?
   - О том, что ты будешь вести себя тихо, как тио, никого не будешь злить или, как ты выражаешься, нарываться. А когда он выставит тебя на торги, я тебя куплю. Жаль, что мне недолго осталось, но оборотов двадцать спокойной и достойной жизни я тебе гарантирую. Ну, что, согласна?
   - Я подумаю, - нехотя ответила она.
  
   Глава 7.
  
  
   Как я и предполагала, наша акция гражданского неповиновения за неделю полностью сошла на "нет", хотя причины этого были совсем не те, на которые грешила я. Просто всевлы, оставшиеся без женского внимания, после пары дней недоумения и еще пары возмущения, соскучились и предприняли настоящую осаду кухни. Между работающими эрво постоянно вертелся то один, то другой Гасаф, ухаживал за девчонками, нашептывая на ушко всякие нежности и обещая денежные горы. Сначала все гордо держались, но потом природа, как говорится, взяла свое. Сначала были опоздания и очаровательные отмазки типа "проспала", сопровождаемые судорожными зевками. Потом Анге, которую весь предыдущий день обхаживал Гаруз, вообще не явилась на работу. Пришла уже к шапочному разбору вся такая розовая и виноватая, что у Мирны язык не повернулся ее отчитать. Сама Мирна продержалась до последнего, тайком обжимаясь с Дивашем по углам, но после трудовой недели на три выходных дня вообще исчезла из поля зрения.
   Так что к завершению акции мы остались втроем. Я, сиреневый Вом и тоненький песочно-желтый Алер. Оранжевый Бурмес, с самого начала не веривший в хоть какой-нибудь смысл нашей акции, испарился даже раньше девчонок.
   Мы отработали последний день десятки, и я заикнулась о том, что на этом, наверное, все.... Но наткнулась на такие взгляды стоящих по обеим сторонам от меня парней, что сочла за лучшее быстро закрыть эту тему и назначить сбор завтра здесь же и в это же время.
   Вот так и получилось, что наша разовая акция протеста перешла в категорию постоянной вялотекущей забастовки, и прекратить ее означало самым подлым образом предать двух вляпавшихся по моей милости в дерьмо товарищей. Я прекрасно понимала, что, стоит мне уйти, как Гвэн не станет с ними церемониться и сорвет на них всю злость, которую вызывало у него мое наплевательское отношение к клану Гасаф. А сами разноцветные парни прекращать забастовку не собирались. Они с остервенением крошили овощи огромными кухонными ножами, и в глазах у них сверкала свобода. Уж мне ли да не угадать ее сумасшедшего блеска??
   И все благие рассуждения и рекомендации Таюма на тему, чтобы сидеть тихо, как тио, благополучно исчезли под толстым слоем пыли. Прости, друг мой, так получилось. Терпение Гвэна, к счастью, не подвело его и на этот раз, несмотря на то, что я наглым образом нарушила данное ему обещание. Он несколько раз заходил на кухню, сверлил взглядом мою спину, которой я к нему поворачивалась, потому что смотреть в глаза было попросту страшно, но ничего не предпринимал и парней не трогал. Ну, вот и ладненько. Если он решит высечь меня - это одно, а если тех, кого я втравила в эту дурацкую акцию, то я умру от угрызений совести, тут даже к гадалке не ходи.
   Таким образом, все дни у меня оказались забиты под завязку. До обеда я была занята работой на кухне, после обеда - изучением экономики Оригея, а почти все вечера проводила у Таюма, болтая с ним о том, о сем, и параллельно зазубривая странные символы запрещенного языка. Если же у Таюма планировались на вечер какие-то дела, и он не присылал за мной, то я отправлялась в клуб, где ударными темпами шло создание партии "нового типа".
   Благодаря изворотливости Карася и напору Нейрага партия уже фактически имела место быть. По крайней мере, у этой организации были все признаки партии, которые мне удалось вспомнить. Генсек (это я), центральный комитет (Игим, Замель, Нейраг, Анге, Мирна и примкнувшие к ним Вом и Алер), координаторы по связям с регионами (этих я пока не выучила, ими занимался Нейраг), ячейки на местах (я чуть не хлопнулась в обморок, когда мне показали их полный список!) и, собственно, рядовые члены, точное число которых было известно только Замелю, исправно собирающему с них членские взносы. Я же, взглянув на длинные столбцы имен и сумм, быстро стянула с себя очки и клятвенно пообещала разобраться в этом потом, когда у меня будет побольше времени. Я прекрасно понимала, что финансовые дела ни в коем случае нельзя пускать на самотек, а тем более отдавать кому-то на откуп, но на тот момент кроме тоскливого сведения челюстей они у меня ничего не вызывали. Передо мной стояла проблема покруче: идеология. Потому что партия без идеологии - это не партия, а сплошное недоразумение. Чем зацепить эрво, было совершенно ясно: свободой, да их уже и зацепили так, что никакой доработки не требуется, а вот чем зацепить всевлов, потому что без поддержки в их среде нам и браться ни за что не стоит, я даже не представляла. Игим, как бывший царь, предлагал какую-то ерунду типа ответственности за привязанных, но даже уширу было ясно, что это не сработает. Какая, на фиг, ответственность, если они, Тацаоль знает, сколько столетий делали с ними все, что хотели?
   Я попыталась вспомнить, чем цепляли народ перед сменой идеологий у нас на Земле. Нужна ведь очень простая формулировка, здесь сложности ни к чему. В Германии, по-моему, зацепили порядком. Это так и называлось: новый мировой порядок. Само собой, кто лучше позаботится о порядке, чем немцы? В России, как мне кажется, обыграли идею всеобщего счастья. И то верно, за такое дело набить кому-то морду - святое дело! А уж в лагерь отправить - милосердие в чистом виде. Во Франции... во Франции не знаю, да теперь уже и не узнаю. Равенством, наверное, это первое, что приходит в голову. У них там, вроде бы даже богатые купцы не имели права носить шелковую одежду. Вот они за эти тряпки и профинансировали революцию. А революция без денег жить не может, она, как содержанка, служит тому, кто за нее платит.
   Так чем же все-таки зацепить всевлов?
   В первую очередь, конечно, стыдом, его использовали все наши идеологи, ратующие за социальную справедливость. Ну, с этим нет проблем! Стыдом я всевлов обеспечу по полной программе! Я вытащу на свет божий все издевательства над эрво и все их поганые методы по усмирению непокорных, так что мало никому не покажется! Надо будет только придумать, как распространять наши слезовыдавливающие и душещипательные истории, но это со временем. Да, и еще надо написать пару речей на эту тему и выступить в клубе, чтобы и эрво настроились на соответствующий лад.
   Но это кнут, а нужен пряник.
   Так чем же все-таки зацепить всевлов?
   Я думала об этом постоянно. Я дошла до того, что задавала этот вопрос своим детям, которых по-прежнему видела во сне почти каждую ночь, и Тинуру, который тоже время от времени являлся мне под утро, но никто из них не хотел на него отвечать. Так же, как и наяву. Ни образованный аристократ Таюм, ни долго здесь прожившие рами просто не понимали, о чем я их спрашиваю. И мне пришлось отложить это на "потом" в надежде, что, когда я соберу больше информации об Оригее, интуиция сработает самостоятельно и выдаст мне то, чего я от нее добиваюсь.
  
   А пока следовало заняться сбором этой самой информации, и я им занялась, впитывая в себя оригейскую жизнь, как губка. И, как ни странно, больше всего мне помог в этом мой драгоценный хозяин.
   В один из выходных он утром лично заявился в наши с Анге апартаменты что, вообще-то, не практиковал, - тех рами, которые были ему нужны, он обычно вызывал к себе в кабинет. Я как раз только что вышла из душа (чучело чучелом, в длинной белой хламиде, которые женщины использовали здесь вместо купальных халатов, и с гнездом на голове), а Анге одевалась в гардеробной.
   Окинув меня критическим взглядом, за который я готова была его убить, Гвэн громко окликнул Анге.
   - Анге, где ты? Быстро иди сюда!
   Она появилась в дверях буквально через секунду.
   - Светлых дождей вам, господин Гвэн!
   - Светлых и тебе. Иди и быстро подбери Лемии костюм для верховой езды! - Снова критический взгляд в мою сторону. - Поскромнее что-нибудь. - Анге кивнула и исчезла в недрах гардеробной. - А ты, как переоденешься, спускайся вниз, я тебя жду.
   Я не сумела сдержать ехидную улыбку. Жди-жди! Ты не знаешь, как долго я могу переодеваться, когда мне это нужно!
   - Даю тебе на это четверть часа! - С видимым удовольствием уточнил он.
   Ла-адно.
   - И зачем это я тебе понадобилась? - Не слишком вежливо поинтересовалась я. - Через четверть часа?
   - Пойдешь со мной в уширню, - загадочно пояснил Гвэн, проигнорировав мою грубость. Странно, похоже, на него это уже не действует. Закруглиться с этим, что ли? Какой интерес хамить тому, кто на хамство не реагирует? - У меня есть для тебя подарок. Ты же любишь подарки?
   Я пожала плечами. Какой дурак их не любит? Но вслух ответила:
   - Смотря какие.
   Он улыбнулся.
   - Тебе понравится. Одевайся!
   Так. Значит, кухня сегодня отменяется. Надо будет попросить Мирну предупредить Вома и Алера.
  
   Ну, конечно, не через четверть часа, и только благодаря Анге, которая почти вытолкала меня на улицу, я вышла к Гвэну, терпеливо ожидавшему меня на широкой лестнице у входных дверей. Он опять придирчиво оглядел меня. Женский костюм для верховой езды у всевлов состоял из коротких узких штанишек, куртки со множеством карманчиков, вроде нашей косухи, но, разумеется, без молний (до такого инопланетная мысль еще не додумалась!), и мягких кожаных сапожек. Сам Гвэн в черных шортиках до колен и черной рубашке выглядел неотразимо! Особенно, синие коленки.
   - Анге, я же просил выбрать наряд поскромнее! - Похоже, хозяину мой костюм не понравился.
   - А это и есть самый скромный! - Возразила она.
   Впрочем, тут я Гвэна хорошо понимала. На ком-то, может, этот костюм и был скромным, но мой бюст выглядывал из выреза куртки весьма откровенно. Так сам же виноват, нечего было такой лепить!
   - Хорошо, можешь быть свободна! - Анге поклонилась и вернулась в дом. Гвэн обернулся ко мне. - Ну, что, идем?
   И с каких это пор он стал интересоваться моим мнением?
   - Кто у нас тут хозяин, я или ты? - Нет, хамство уже въелось в кровь, так что не выведешь. - Вот и командуй!
   - Ну, наконец-то ты признала меня своим хозяином! - Ехидно осклабился он, беря меня за плечо и слегка подталкивая направо. - Глядишь, скоро и подчиняться начнешь!
   - Когда рак на горе свистнет! - Пообещала я, сбрасывая его руку.
   - Значит, мне осталось изобрести свистящего рака и посадить его на гору! Кстати, не подскажешь, как он выглядит?
   - Непременно! Даже схему нарисую! Когда все белые кызры в лесу передохнут!
   На какое-то время он заткнулся, и мы молча пошли по аллее, ведущей на задний двор ко всяким там хозпостройкам. Мне еще не доводилось тут ходить, и я засмотрелась на деревья, росшие вокруг вымощенной светлым булыжником дорожки. Они были высокими и тонкими, и тянулись вверх, как иглы, но листья у них при этом были круглыми, величиной с мою ладонь. И шелестели так нежно, можно сказать, даже ласково.
   - Как у тебя там с Севзом? - Прервал мое созерцание Гвэн. - Ладишь?
   Я, не желая отвлекаться, кивнула.
   - Да. - А почему мне с ним не ладить? Таюм нормальный мужик. Когда не вредничает и не занудствует, конечно.
   - А с его родственниками? Он знакомил тебя с кем-нибудь?
   - Нет, - я покачала головой, пытаясь вспомнить. - Как только я прихожу, Игим сразу отводит меня к Таюму. Я только пару раз столкнулась у него с его сыновьями и старшим внуком, но он их тут же выпроводил.
   - Тебе не показалось это странным?
   - Да нет. Его же родственники, что хочет, то и делает.
   - Он это как-то объяснил?
   Вот прицепился. Я с неудовольствием отвлеклась от разглядывания деревьев. Очень хотелось нахамить, но совет Таюма о том, чтобы лишний раз не нарываться, был разумным.
   - Ну, он сказал, что платит за меня такие деньги не для того, чтобы делиться с кем-то своей игрушкой. - Вообще-то, это Таюм так пошутил. На самом деле, мне показалось, что он боится за авторитет - бывает, мы с ним так орем друг на друга, что крыша слетает. Ему нравится, но родня, я думаю, не поймет таких развлечений.
   - А он никогда.... не вел себя невежливо по отношению к тебе?
   Я исподлобья глянула на него. Это на что дорогой хозяин изволит намекать?
   - Нет! - Разве что один раз попытался дать подзатыльник, когда я никак не могла запомнить очередную доисторическую загогулину.
   - Это хорошо. - Лицо у Гвэна абсолютно ничего не выражало. - А то я уже подумывал о том, чтобы отказать ему.
   Что? Нет, господи, пожалуйста, не надо! Я же уже привязалась к старому чудаку, да и кто еще разрешит мне копаться у себя в библиотеке?! И деньги тоже нужны, у меня их сейчас скопилась целая куча, но я плачу взносы, да еще постоянно подбрасываю кое-что Вому и Алеру, которым за работу на кухне платят копейки, а цены в клубе еще те!
   Наверное, мое лицо выразило отчаяние, потому что Гвэн тут же продолжил допрос.
   - Севз нравится тебе?
   - Да нет же! - Я выплюнула это с ненавистью к его тупости. Можно подумать, что у меня ни с кем не может быть простых человеческих отношений!
   - Тогда почему?
   Да потому что он относится ко мне не как к вещи!
   - Он разрешает мне пользоваться своей библиотекой.
   - Что?! - Гвэн рассмеялся. - Библиотекой?! Тебе?
   Я резко развернулась и направилась обратно в дом. Шовинист хренов!
   Он догнал меня, остановил.
   - Лемия, стой! Прости, я не хотел тебя обидеть, я просто удивился! - Взял за подбородок, приподнял мое лицо и заговорил таким проникновенным тоном, что меня чуть не стошнило. - Лемия, у тебя нет необходимости выпрашивать у кого-то разрешение пользоваться библиотекой! Моя библиотека и весь дом в полном твоем распоряжении. Тебе достаточно только намекнуть... или посмотреть на меня не так сурово... - Надо думать, что мой взгляд был достаточно суровым, потому что Гвэн убрал руку с моего подбородка. - Хорошо, мы обсудим это позже! А теперь идем, твой подарок тебя уже заждался.
   Он взял меня за руку и потащил за собой. Быстрым шагом, почти бегом, и, к счастью, молча, мы прошли через весь внутренний двор к длинному каменному строению. Гвэн буквально втолкнул меня внутрь.
   - Входи, это здесь.
   Загадочная уширня оказалось местом, где жили уширы. Они не стояли в стойлах, как лошади, а свободно разгуливали по всему помещению и чего-то жевали.
   - Симо! - Громко крикнул Гвэн.
   - Да, господин! Светлых дождей, господин! - Между глазеющими на нас уширами материализовался бурый шиаз.
   - Где тот зверь, которого я просил тебя приготовить?
   - Он ждет на улице, господин!
   - Идем! - По-прежнему не выпускающий моей руки Гвэн потянул меня на улицу.
   - Вот он, мой господин! - Выбежавший за нами следом шиаз показал на привязанную к дереву зверюгу необычного для уширов ярко-зеленого цвета.
   Гвэн подвел меня к нему.
   - Вот, это мой подарок. Теперь он твой.
   Я не знаю, какой реакции ждал от меня Гвэн, может, того, чтобы я бросилась к нему на шею с благодарностями, но так ничего и не дождался.
   Я молча уставилась на ушира, а он своими огромными черными глазищами уставился на меня.
   - Ну, же, назови его как-нибудь, Лемия! - Подсказал на ухо Гвэн. - Придумай ему имя!
   Имя? Имя...
  
   Мне вдруг вспомнилось, как около пяти лет назад, когда я еще была беременна Ромиком, Дима, мой старший, которому было тогда около шести, притащил в дом котенка. Такого серенького, маленького, тощенького, жалкого и почему-то с лысой головой. Он даже плакать толком не мог, а, когда я взяла его в руки, так беспомощно прильнул ко мне, как будто говоря: делайте, что хотите, я больше не могу сопротивляться. Конечно, самым разумным в этой ситуации было выбросить его на улицу, потому что Диме - шесть, Маше - три, а сама я беременна. Мало ли какую мы могли подцепить от него заразу! Но это оказалось делом абсолютно невозможным именно потому, что Диме было шесть, Маше три, а сама я была беременна.
   Когда я наливала в блюдце молока, Дима предложил:
   - Мам, давай назовем его Васей?
   И я ответила:
   - Давай.
   Пока дети сидели и смотрели, как котенок лакает теплое молоко, я позвонила одному из наших с Вовой друзей, у которого было ветеринарное образование. Он приехал, осмотрел нашего Васю и сказал, что, в принципе, ничего страшного. Зверь вполне здоровый, только сильно оголодавший. И его нужно, во-первых, искупать с противоблошиным шампунем, во-вторых, пропоить таблетками от глистов, а в-третьих, непременно сносить в ветлечебницу. Так, на всякий случай, но непременно.
   От жизни на улице наш кот отходил долго. Поначалу он только спал, и даже играть не мог, а чужих людей в доме так и боялся всю оставшуюся жизнь, но я ни разу не пожалела о том, что он оказался у нас. Он был таким... необыкновенным, что ни я, ни дети, не представляли себе жизни без него.
   Он будил нас каждое утро вместо будильника, который мы даже не заводили. Он играл с детьми, устраивая в детской скачки и переполох, но никогда в жизни не поцарапал и не покусал ни одного из них. Даже маленького Ромика, от любвеобилия которого я не всегда успевала его спасти. А по вечерам, когда Вова возвращался домой, я по Васиному поведению всегда знала заранее, насколько он трезв, и какое у него настроение. Если Вася просто уходил в другую комнату, это еще ничего, но если он прятался под диван, я поспешно отправляла детей к себе. А еще Вася всегда знал, когда у меня самой бывало плохое настроение, и в эти моменты не оставлял меня одну. Приходил, мурлыкал и смотрел так понимающе, что чуть только не говорил: да брось, хозяйка, все наладится.
   Поэтому, когда примерно за полгода до моей смерти Васю сбил один из пьяных Вовиных приятелей, выезжающий со двора, для нас это была настоящая трагедия. Говорят, что матери не должны плакать при детях, это заставляет их чувствовать себя беззащитными, но тогда я просто не могла удержаться. Конечно, в голос я не ревела, но прятать слезы было бесполезно, они текли сплошным потоком. И вместе с плачущими детьми мы похоронили Васю в саду в самом красивом месте под нашей любимой яблоней.
   А пришедший вечером домой Вова, узнав причину нашего похоронного настроения, рассмеялся:
   - Васька сдох, что ли? Нашли о чем рыдать!
   И следующим вечером принес в дом пушистого, рыжего и жутко породистого котенка. К которому ни один из моих детей и близко не подошел. Мне самой пришлось его кормить и устраивать, поминутно вытирая слезы, потому что он был совсем, совсем не похож на нашего милого плебея Васю.
   А на следующее утро котенок испарился. На мой вопрос вернувшаяся из школы Маша заявила, что подарила его девочке из своего класса.
   - Мам, она добрая и всегда о таком мечтала. Ему у нее будет хорошо!
   - Но почему ты его не оставила? - Все-таки спросила я. Может, если бы он был здесь, дети не так переживали бы из-за Васи.
   Дочь посмотрела на меня, как на идиотку.
   - Мам, но он же не Вася!
   Да, это точно. Он не Вася.
   Вот тогда я поняла, что бывает на белом свете и такая штука, как верность. Пусть даже коту, все равно.
  
   Я еще раз посмотрела в черные глаза инопланетной зверюги и спросила:
   - Хочешь, чтобы я звала тебя Васей?
   - Ф-ф-р-р-х-х-х!! - Зверюга обнажила в улыбке длиннющие зубы и ткнулась широкой мордой мне в плечо.
   - Как-как ты его назвала? - Переспросил Гвэн.
   - Вася.
   - Гы-гы, - с заметной истерической ноткой хохотнул над моим ухом Гвэн. - Хорошо, пусть будет Вася! - Причем он произнес это так забавно: Васся-а.
   Я удивленно обернулась. Ну, чего еще не так? Шиаз у двери уширни тоже сползал по стенке от сдавленного хохота. После нескольких минут моих настоятельных требований объяснить, в чем причина ржачки, Гвэн, наконец, смилостивился и рассказал, что у них в стародавние времена так, оказывается, звали демона всяческих детских шалостей и непослушания. Но я все равно не поняла, чего они так развеселились. Ну, звали и звали. Оказалось, что все не так просто.
   Да я и сама это потом поняла. Когда начала учиться на нем ездить.
   Собственно езда не вызвала у меня вообще никаких трудностей. "Ход" у моего ушира, если можно так выразиться, был очень и очень мягкий. Никаких тебе рывков или толчков, не говоря уж о взбрыкиваниях. У него и на лапах-то были даже не копыта, а подушечки с когтями. В общем, сиди себе в свое удовольствие, держись за луку седла и глазей по сторонам. Но это при условии, что ушир тебя слушается. Потому что уздечек здесь не предусмотрено, а все команды отдаются голосом. Типа "Вася, направо!", или "Вася, стой!". И предполагается, что Вася, конечно, так все и сделает.
   Ага, щазз!
   Нет, не зря Гвэн надо мной смеялся. Уширы, как полуразумные и чрезвычайно восприимчивые к словам твари, особенно остро реагировали на свои имена. Обычно их называли Послушный, Сильный, Верный и т.д. И они такими и становились. Меня же, как всегда, угораздило....
   На мои первые уроки верховой езды сбежался поглазеть весь дом Гасаф. Нет, Вася меня не сбрасывал, этого еще не хватало! Поначалу он просто не давал мне на себя сесть. Только я взбиралась на специальный пенек и заносила ногу, как он фыркал и отходил в сторону. Я ругалась, обзывала его глупой глазастой козой и самым большим оригейским позорищем, а он отвечал своим традиционным ф-р-р-хе-хе. И я была уверена, что он смеется надо мной так же, как и все собравшиеся вокруг Гасафы.
   Когда ему это надоело, и он позволил мне сесть на себя, стало еще веселее. Потому что мои команды он не то, чтобы отказывался выполнять, он выполнял их наоборот. Я говорила "Вася, направо" - Вася поворачивал налево. Я говорила "Вася, вперед" - Вася пятился назад или, еще лучше, подпрыгивал на месте, а иногда и вовсе садился на землю. Когда же я, рассерженная до невозможности, соскакивала с него и всем видом показывала, что вот прям щас обиженная уйду, он хватал меня зубами за плечо или за руку и тянул назад, хлопая при этом виноватыми глазками. Извинялся, надо полагать.
   Ладно. После нескольких часов мучений и бог знает скольких попыток найти взаимопонимание, я вспомнила о таком беспроигрышном ходе, как подкуп. То, что я не подумала об этом раньше, объяснялось только моей растерянностью перед этой инопланетной скотиной, и ничем больше. Забежав на следующее утро на кухню, и приватизировав там кучу всяких разных овощей, а, заодно пообщавшись с Алером и Вомом на тему объездки всяких неблагодарных животных, я отправилась в уширню.
   Вася меня уже ждал, и по физиономии было видно, что всю ночь обдумывал очередную пакость. Но он не учел педагогического опыта матери троих детей, а так же своей собственной жадности. За тукку (клубень, похожий на картошку) он позволил мне беспрепятственно усесться себе на спину, а за пару морвов (что-то, отдаленно напоминающее свеклу) даже выполнил мою первую команду. После этого, правда, вспомнил, что он, вообще-то демон непослушания, и принялся за старые штучки, но не на ту напал. Я решительно слезла с него, покрутила у него перед носом всеми принесенными овощами и объяснила доступным языком, что он их не получит, если не будет меня слушаться. Вася жалобно фыркал, пытаясь заставить меня почувствовать себя виноватой в том, что я обижаю такого хорошего мальчика, но я была непреклонна. Утром деньги, вечером стулья, и никак иначе!
   На этот раз собравшиеся развлечься Гасафы вернулись в дом разочарованными. Вася вел себя, как ангел! Правда, до тех пор, пока у меня в кармане были овощи, но и это был прогресс.
  
   А на следующий день Гвэн пригласил меня на прогулку по своему поместью.
   Ехать мне не хотелось. В последние дни хозяин крутился вокруг меня, как Оригей вокруг здешнего солнца, и держать его на расстоянии становилось все труднее. Да и моя благодарность за Васю, испытывать которую не хотелось, но отделаться от нее не получалось, тоже не очень этому способствовала.
   Таюм при каждой встрече советовал не злить Гасафа, и, наверное, это было правильно, но, когда Гвэн начинал строить из себя хозяина, в меня словно бес вселялся. Хотя, видит бог, я старалась держать себя в руках и, несмотря на гадости, которые я ему выдавала, все-таки в основном делала то, что он говорил. Действительно, зачем дергать смерть за усы? Тем более что в моем случае это можно понимать буквально.
   Но ехать было нужно, потому что еще продолжались выходные, и в доме находился Тинур.
   С того раза я не виделась с ним, но мне было сильно не по себе, когда Анге принималась рассказывать о нем или передавать его приглашения зайти, на которые средненький Гвэна не скупился. Нет, уж лучше уехать подальше от соблазна, мне вполне хватало того, что я постоянно ненароком оказывалась возле его комнат. Правда, это происходило в будни, но, если так пойдет дальше, то будет и в праздники.
   Да и вообще, можно считать эту поездку партийным поручением! Когда я еще смогу посмотреть на жизнь простых всевлов? Я же почти нигде не бываю, только в клубе, у Таюма и все. А прощупать местных на предмет революционных настроений кроме меня никто, наверное, не сможет.
   Поэтому, запасшись целым мешком овощей для приведения Васи в благодушное настроение, и вырядившись в тот самый "скромный" наряд для верховой езды, (правда, на этот раз действительно скромный - мы с Анге добавили к нему очень закрытую майку) я явилась ранним утром пред светлые Гвэновы очи. (С небольшим опозданием, разумеется!) Нервно расхаживающий около уширни глава клана Гасаф на мою очередную бестактность не отреагировал, только сердито приказал садиться в седло, одновременно легко запрыгивая на своего ушира такого же зеленого цвета, как и мой Вася. Я тоже уселась на своего красавца, предварительно сунув тукку ему в зубы, и мы двинулись в путь.
  
   Поместье у Гасафов оказалось огромным. Точно не скажу, но, по-моему, оно было размером с небольшой российский город. По крайней мере, оно мне таковым показалось, когда Гвэн с вершины одного из холмов начал показывать мне, простирая начальственную длань, где у них что находится. Там какой-то перерабатывающий сельхозпродукцию завод, там сады, там поля, там мельницы (или что-то вроде них), там за рекой разводят какую-то дорогую скотину, вон там, там и там небольшие села, а чуть дальше вполне приличный городишко. И это только с одной стороны от дома!
   - И все это принадлежит Гасафам? - Не выдержала я.
   Гвэну мое удивление очень понравилось.
   - Да, и не только это. Это всего лишь загородное поместье! На зиму мы переберемся поближе к столице, там у нас владения посерьезнее.
   Однако.
   - И сколько всего народа ходит под вами?
   - Около ста пятидесяти тысяч. Если быть точным, то сто пятьдесят две. Но это по последней переписи, сейчас уже больше.
   - И что, они все ваши рабы?
   - Нет, что ты! На Оригее нет рабства! И жить под каким-нибудь кланом считается престижным, потому что ты принадлежишь семье, которая о тебе позаботится в случае чего. Многие к этому стремятся. Конечно, это накладывает определенные обязательства, но дело того стоит.
   Ну, допустим, но количество Гасафовских подданных все еще не укладывалось у меня в голове.
   - Как ты управляешься с такой прорвой народа?
   Он рассмеялся, и чувством собственного превосходства от этого смеха разило за километр.
   - Девочка моя, я ведь не один это делаю! На благо клана работают все Гасафы!
   А я, может и девочка, но зато теперь бессмертная, и меня не волнует превосходство некоторых жалких всевлов, которые через пару лет будут отдыхать в уютной могилке. На которой я смогу станцевать кадриль.
   - А кто будет главой дома после тебя? Гаруз? Или кто-то из твоих братьев?
   Неожиданная смена темы его удивила.
   - Зачем тебе это знать?
   - Ну, надо же уже начинать налаживать с ним отношения.
   - То есть?
   - Что, то есть? Ты же не вечный. Мало ли, отбросишь завтра копыта, а мне тогда как быть? Лучше заранее как-то попытаться... подружиться.
   Некоторое время он пристально смотрел на меня. Потом рассмеялся.
   - Ты все время смешишь меня, Лемия! До тебя этого не удавалось ни одной рами! - Я открыла рот для очередной гадости, но он перебил: - И благодарю, что так переживаешь за мою жизнь, это рами тоже делают редко, но хочу тебя успокоить - в ближайшую сотню-полторы оборотов я умирать не собираюсь! - Я постаралась выразить на лице страшное разочарование, которое Гвэн заметил и разозлился. - А что касается моего преемника, то я пока не решил насчет него. И тебе лучше держаться от моих сыновей и братьев подальше, потому что я не всегда такой добрый! - (Врет, как сивый мерин! Анге еще в самом начале моего пребывания здесь рассказала, что в завещании стоит имя Гаруза!)
   - Да что ты не всегда добрый, я помню! - Сладким голоском пропела я, в тысячный, наверное, раз намекая на порку.
   Окончательно обидевшись, Гвэн отвернулся и замолчал. Я выдохнула с облегчением. Чего, собственно, и добивались. А то слишком у него хорошее настроение, а это чревато всякими неловкими ситуациями и интимными предложениями. И ему же не объяснишь, что с души воротит....
   Так молча, мы и доехали до небольшого селения, которое Гвэн решил посетить. Надо сказать, что он не врал насчет своих подданных - тощих, оборванных и несчастных я среди них не заметила. Напротив, все выглядели зажиточными и благополучными, а Гвэну обрадовались, как отцу родному. Улыбались, кланялись, то и дело подходили, чтобы пожелать здоровья. На меня тоже поглядывали, кто с удивлением, а кто и с завистью - наверное, моя жизнь казалась им сплошными молочными реками с кисельными берегами. Дома в селении были примерно такими же, как тот, в котором я жила на Земле. То есть, по моим меркам, очень и очень ничего.
   И это означало, что на поддержку возмущенных социальной несправедливостью всевлов нашей партии рассчитывать не приходится. Хотя, очень возможно, что так живут далеко не все, и все же.... вряд ли у них тут есть трущобы. Надо будет поинтересоваться у Таюма.
   Ненадолго мы заглянули к местному управляющему, одному из Гасафов, как сквозь зубы пояснил все еще обиженный на меня Гвэн, и тот проводил нас к полю, где росла сагама, та самая, которую здесь пьют по утрам. Я много про нее читала - вообще-то это страшно дорогая штука, пользуется огромным спросом на других планетах, и доходы от ее экспорта на Крин даже записаны отдельной строкой в оригейском бюджете. Надо же, не знала, что Гасафы ее выращивают! Огромное поле, засеянное голубовато-сиреневой травкой, уходило куда-то за горизонт. Красиво. Говорят, на Крине ее используют, как сильное тонизирующее. Тогда понятно, почему на нее такой спрос. А вообще здесь растет много всего... интересного. Вроде лифы, гамы и пр. Есть даже еще какая-то дрянь под названием варенго, сок которой вызывает почти мгновенное привыкание. Все это тоже экспортируют, но потихоньку, не афишируя, в основном на пиратских кораблях.
   Мечтательно глядя вдаль, я между тем мотала на ус все, что обсуждали между собой Гвэн и управляющий. Оказывается, урожай сагамы в этом году ожидается меньше, чем обычно. Светлых дождей было мало. И для спокойствия местного населения и всеобщего блага управляющий униженным полушепотом начал выпрашивать у Гвэна разрешения провести заньяр. Я навострила уши, но Гвэн быстро прекратил этот разговор, и я так и не узнала, что это за штука.
   Потом нас проводили на небольшую ткацкую фабрику, и там я забыла обо всем. Знания о местном сельском хозяйстве у меня были чисто теоретические, но оценить рисунки на тканях я могла профессионально. Они оказались очень даже ничего, хотя, как выяснилось, эскизы для них закупались где-то в столице. Фи! Могли бы нанять своего художника и выпускать эксклюзив. Хотя, чего еще ждать от Гвэна с его-то вкусом?
   Заметив мой интерес к рисункам, а еще более к краскам, на которые я уставилась прямо-таки с вожделением, Гвэн решил проявить заботу:
   - Нравится? Хочешь что-нибудь выбрать? - Коварно предложил он. - Попроси меня об этом! Ну, скажи, Гвэн, я прошу тебя...
   Рисовать хотелось неимоверно, но меня чуть не вывернуло, стоило мне представить себе эту картину. Да я скорее Васю взасос поцелую!
   - Нет, спасибо, обойдусь! - Как можно безразличнее ответила я и повернулась к дверям. - Я тебя на улице подожду, ладно? А то скукотища здесь...
   Он не стал настаивать и продолжил обсуждать что-то с шокированным моим поведением управляющим. Однако пока я шла к двери, хозяйский взгляд упорно сверлил мою спину. Со стороны Гвэна глупо было надеяться, что я его не почувствую.
   На улице я скромно встала рядом с обрадованным моим приходом и начавшим сразу выпрашивать овощи Васей, и принялась ненавязчиво наблюдать за Гасафовскими подданными. Их на улице собралось довольно много, они негромко переговаривались между собой, о чем - я толком не слышала, но в разговоре то и дело упоминался загадочный "заньяр".
   На меня местные крестьяне тоже поглядывали, но не заговаривали и близко не подходили. Я была, разумеется, не против наладить с ними какой-никакой контакт, но особо, как вы сами понимаете, не настаивала - мало ли, может, за разговор со мной им будет грозить внеплановая реинкарнация? В основном, конечно, внимание к моей персоне проявляли мужчины репродуктивного возраста, коих тут было большинство, но в толпе иногда мелькали и женщины, поглядывающие на меня с презрительным любопытством, из-за которого выглядывала черная зависть. На этих я вообще не обращала внимания просто потому, что в плане информации они на Оригее были даже меньше, чем пустое место.
   Зато здесь я впервые увидела свободно бегающих по улице всевловских детишек. В доме Гасаф встреченные мною дети, как правило, торопливо, едва ли не строевым шагом направлялись в сопровождении воспитателя на какое-нибудь очередное занятие. А тут... смеющаяся, светло-синенькая, черноглазенькая, очаровательная настолько, что спасу нет, ребятня... весело и с большим энтузиазмом забивала камнями какую-то несчастную животинку, забившуюся под забор.
   В общем, как мать, я вам вот что скажу: детям только дай волю в этом плане! У большинства из них нет такого понятия, как сострадание, его нужно прививать. И если этот момент упустить, то вместо ребенка можно получить садиста. Мой материнский инстинкт взвыл, как пожарная сирена, и я решительно направилась к веселящейся детворе, поскольку их папы и мамы на действия своих отпрысков не обращали ни малейшего внимания. Но на меня внимание обратили все. Иногда это хорошо - быть другого цвета.
   - Такой толпой на одного, да еще такого маленького - это, конечно, круто! - Чуть презрительно начала я.
   Мальчишки, (а девчонок среди ребячьей стайки было всего две) запереглядывались.
   - Теть, ты чего? - Спросил один из тех, что постарше. - Это ж белый кызр!
   - Да хоть зеленый мызр! - Перешла я в наступление. - Он один, и он слабее! Вас, что, никто не учил, что нападать на слабого - это позор?
   Похоже, что не учили, потому что оправданий для своего поступка прозвучало, хоть отбавляй.
   - А чего он к нам забежал? - Загомонила детвора хором. - Он же несчастье приносит!
   Ладно, бог с ним, с благородством, попробуем зайти с другой стороны.
   - Да он всего лишь животное! Откуда он знает, что приносит несчастье?
   Этот вопрос несколько озадачил детвору.
   - Ну и пусть не знает! Все равно нечего сюда приходить! Здесь наш дом! - Высказался самый бойкий.
   - Да-а?!! - Ехидно протянула я. - А если ты зайдешь в лес, а кызры там соберутся кучкой и забросают тебя камнями, тебе это понравится? А чего? Лес - это их дом! - Типа, как будешь относиться к другим, так и они отнесутся к тебе.
   Судя по озадаченным рожицам, придуманная мной бредовая ситуация никогда не возникала в их невинных головках, и потому возражений не последовало.
   Взрослые, тоже прислушивающиеся к разговору, под шумок начали подтягиваться поближе.
   - Кызрам нечего делать в поселке! - Решил вставить мне ума один из них, бросая при этом косой взгляд на показавшегося ранее из дверей фабрики и теперь наблюдавшего с высоких ступенек за спектаклем хозяина. - Они вечно портят продукты и гадят, где попало!
   Он еще будет защищать этих малолетних фашистов!
   - Можно подумать, кызра нельзя прогнать!! - Возмутилась я. Тут, похоже, самих взрослых воспитывать надо! - Зачем убивать, да еще учить этому детей?
   Гвэн с показной неторопливостью подошел поближе, не иначе затем, чтобы держать под контролем свою неуправляемую рами. Конечно, перебью еще всех крестьян, кто на Гасафов работать будет?!
   - Лемия, успокойся, - негромко заговорил он, - это всего лишь обычай....
   - У нас тоже был обычай сжигать ведьм на костре! - Возразила я, решительно начав расстегивать пуговицы на куртке и в который раз позабыв, что в чужой монастырь.... - Я не так уж сильно отличаюсь от вас!
   Стянула куртку и наклонилась над окровавленным зверенышем. Гвэн хотел что-то возразить, но промолчал, скользнув взглядом по моей голой спине. (Я нервно сжалась, запоздало вспомнив, что скромная эта майка только спереди. Ну, откуда я могла знать, что придется раздеваться?)
   - Иди ко мне, мой хороший! - Как можно ласковее позвала я кызра. Звереныш, бывший размером с небольшую кошку, поднял мордочку и жалобно заскулил. Ого! А зубки-то у него...
   Ничего, справилась. Завернула его в куртку, взяла на руки и пошла к Васе. Тот недовольно дернул ушами-тряпочками, но я зашипела на него не хуже гадюки:
   - Только пошевелись у меня, слышишь?! Навсегда без овощей останешься!!
   Вася понял, что хозяйка настроена серьезно, испуганно мекнул и не только не стал возражать, но даже слегка присел, чтобы мне было удобнее на него влезать. Я уселась и с вызовом глянула на Гвэна. Типа, кого ждем?
   Он молча запрыгнул на своего ушира, развернул его и пустил его рысью. Я скомандовала: Вася, вперед! - и двинулась следом за ним. Провожаемая неодобрительными взглядами местного населения и злая, как сотня проигравших выборы депутатов, потому что на лицах этого самого местного населения было большими буквами написано, кто я такая, и по какой причине хозяин терпит все мои выходки...
  
   Я ехала, от злости почти ничего не замечая вокруг, только молча сверлила взглядом Гвэнову спину, очень жалея, что я не одна из тех, кого у нас сжигали на костре. Тогда я бы его сглазила, и он хотя бы свалился в канаву. Гвэну, впрочем, моя ненависть была до лампочки, наверное, он к ней уже привык и не обращал внимания. Маленький побитый кызрик, явившийся яблоком раздора, как только мы выехали за пределы селения, перестал скулить и, высунув из куртки зубастую мордочку, начал с интересом оглядываться по сторонам. Вот уж кто совсем не виноват в моем дурном настроении.
   - Потерпи немножко, маленький! - Шепнула я ему. - Мы что-нибудь придумаем.
   Вскоре Гвэн, а за ним следом и я, свернули с дороги в лес. Красота вокруг открылась неописуемая, но на душе у меня было по-прежнему скверно. Господи, ну, чем я так согрешила на земле, что оказалась после смерти никем, и даже хуже, чем никем? Разве я, как кроткая и слабая духом, не должна была наследовать землю? Впрочем, насчет кротости я себе льщу...
   - Не плачь, мой маленький! - Сказала я кызрику, который снова жалобно заскулил.
   Блаженны плачущие, ибо они утешатся....
   Вдруг с дерева, под которым мы проезжали, сорвался крупный плод и со звучным шлепком угодил прямо в хозяйское темечко. Ну, злость - злостью, а чувство юмора - чувством юмора: не знаю, как мне удалось сдержаться, чтобы не расхохотаться, уж больно неожиданно все произошло. Гвэн выругался по-черному, я даже не представляла, что он знает такие слова. Впрочем, может, от меня нахватался? Я отвернулась от греха подальше и сделала вид, что данный инцидент прошел мимо моего внимания, а Гвэн благоразумно не стал его со мной обсуждать.
   Молча поехали дальше. И вдруг на Гвэна, как из дырявого мешка посыпались все неприятности, какие только могли случиться в лесу! Сначала на него сверху свалилась приличных размеров сухая ветка. К счастью, по голове не попала, потому что его ушир вовремя отскочил в сторону, но заставила Гвэна выдать еще одну порцию ругательств. Потом его осыпало дождем из орехов размером примерно с каштан, что было, судя по хозяйским возгласам, достаточно болезненно. Затем его ушир споткнулся, и Гвэн чуть не вывалился из седла. Крючковатые сучья близстоящих деревьев при этом немедленно вцепились ему в рубашку и располосовали ее чуть ли не напополам. От недовольного Гвэнова вопля ушир рванул вперед и скрылся за поворотом. И почти сразу же оттуда раздался треск ломаемых сучьев, громкий крик Гвэна и оглушительный визг ушира.
   Мы с Васей, испуганно переглянувшись, осторожно направились к месту происшествия, и там нашим глазам открылось жуткое зрелище: ни Гвэна, ни его ушира на дороге не было, зато справа от нее зияла огромная яма, дно которой терялось в полутьме.
   Скажу честно - я перепугалась. Гвэн, конечно, свинья, но смерти я ему не желала. Да и какой в этом смысл? На его место придет другой хозяин, и не факт, что он окажется лучше. Тем более, зная Гаруза...
   - Гвэн! - Предательски задрожавшим голосом позвала я, спрыгивая с Васи. - Гвэн, ты живой? Гвэн, слушай, отзовись, не умирай там!
   Внизу возникло некое шевеление, и через несколько минут из ямы, цепляясь за стенки когтистыми лапами, с трудом выполз ушир, а следом за ним появился вцепившийся в его хвост драгоценный хозяин. Весь с головы до ног в какой-то дряни, вроде прелых листьев, со сверкающими от гнева глазами и с физиономией черной, как головешка. Я уже его один раз таким видела, там, на корабле, когда я его довела...
   Ой, мама!
   Он выпрямился и шагнул ко мне. Я попятилась.
   - Велемия!!! - Гаркнул он, нависая надо мной карающим ангелом. - Я требую, чтобы ты немедленно отпустила это - ткнул пальцем в завернутого в куртку кызра, которого я по-прежнему держала в руках - туда, где ему положено быть!!!
   Господи боже, он же сейчас убьет нас обоих! Я присела, поспешно размотала куртку и выпустила звереныша. Тот, слегка прихрамывая, довольно бодренько потрусил в лес. У поваленного дерева оглянулся и что-то пропищал. Попрощался, наверное, моя умница! Я чуть не прослезилась от умиления.
   - Кхга-а-а-а!! - Невероятно противным голосом заорала над нами какая-то птица.
   И я, и Гвэн подняли головы вверх.
   Плюх! На плече у многострадального хозяина расцвела, медленно растекаясь и наполняя воздух непередаваемым ароматом, птичья "капля" размером с коровью лепешку....
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"