Занимается рассвет, окрашивая небо в золотисто-лазурные цвета, а редкие облака - мягко-жёлтые, словно лепестки подсолнечника. Постепенно отходят от дрёмы птицы, изредка перекрикиваясь заливистыми трелями. Одиноко стучит дятел.
Утро.
На спокойное озеро ложаться отражения деревьев, неба, островка, залитого солнечным светом. Но берег ещё тёмен. Он только просыпается, под весёлый треск рыжего пламени. Возле костра сидит человек, скрестив ноги, изредка попыхивая трубкой, да помешивая деревянной ложкой в котле. Рядом - собранная палатка и пара удилищ. Потёртый кожаный плащ и широкополая фетровая шляпа. Дальше, возле самой кромки воды прохаживаются несколько чаек, подбирая рыбью требуху.
Через некоторое время, аккуратно приподняв перекладину, мужчина переставляет котелок на пенёк. Нельзя сказать в точности, сколько ему лет. Может тридцать, а может и сорок. Сам он не считал прожитые годы. Да и зачем?
Узловатые, заскорузлые пальцы вновь беруться за ложку, подхватывая ей ароматное варево. Сухие губы осторожно втягивают в себя содержимое. Горячо! Нужно ещё чуть-чуть подождать. Этому он научился с детства. Никогда не следует никуда торопиться, спешить. Вода сама скажет тебе, когда прийдёт время - нужно лишь уметь слушать. Реки, озёра, речушки и озерца: он повидал их тысячи, он провёл на них всю свою жизнь. Иногда приставал к берегу. Иногда - на целые годы. Но всегда возвращался назад. Он никогда не прощался. Ни с кем. Кто знает, куда заведёт очередной поворот реки? В какой мир? Ошибаются те, кто считает - все реки рано или поздно впадают в моря или океаны. Нет, есть только одна Река - и она никогда не кончается. Просто кого-то она пускает дальше, а кого-то - нет. Мужчина никогда не задумывался - почему. Он был просто рыбаком. Таким, как могли быть сотни рыбаков в сотнях разных миров, где он побывал. Серые, глубоко посаженные глаза на смуглом лице, аккуратая, с проседью борода, блекло-стальные, не длинные, но, в общем-то, и не короткие волосы. Трубка.
Фишер. Так его звали. Везде и всегда. Просто Фишер. Он никогда не говорил своего имени - если и помнил его, а никто и не спрашивал. На язык сами приходили нужные буквы. Друзья иногда звали его по-другому - Рыбак. Смешно, да. Но и простые слова становятся именами. А друзей же у него было мало, и никто ещё не встречал его чаще раза. Ну и пускай. Зато они были. Похожие чем-то на него. Чем-то - не похожие. Многие из них вообще не имели отношения к воде, к рыбалке. Но их тянуло к этому флегматичному человеку. Как только он заходил в трактир, или на верфь, или ещё куда-нибудь. С ним всегда можно было поговорить. Умиротворённо, спокойно. При чём чаще всего он молчал, изредка вставляя пару слов. Он слушал, он умел слушать и за это его любили. Редко кому можно выложить всё, что угодно и быть уверенным, что он тебя поймёт.
А потом он уходил и больше никогда не появлялся. Но о нём помнили, и всегда - с теплом. Про него рассказывали, о нём упоминали но никогда не скучали. Потому что он никогда не забирал с собой слишком много - это привязывает.
Вот и сейчас - он совсем один, но это его не беспокоит. Сладко жмурясь, мужчина вкушает уху. Он умеет ловить ощущения, красоту. Но лишь единовременным, мимолётным впечатлением. Ведь впереди ещё будет много, а значит незачем забивать душу ворохом мёртвого груза. Можно быть счастливым только тем, что видишь. Каждую секунду, каждый час. Всегда. Жизнь идёт вперёд, и можно бежать, стараясь ухватить, уцепить отовсюду понемножку, чтобы потом, пресытившись - уже ни на что не обращать внимания. А можно - идти, спокойно, не спеша, воспринимая мир во всей полноте, заменяя старое - новым. И никогда не оставаясь равнодушным.
Закончена трапеза, котелок аккуратно завёрнут и убран в тюк, вместе с палаткой и удочками. Лодка спущена на воду. Последний взгляд вокруг - в путь.
Тихонько шлёпают вёсла по тихой воде, поют, заливаясь на все лады птицы. Солнышко весело сверкает в зените. Дышет свежестью берег. И только слабо дымящиеся угольки напоминают о былом присутствии, да крохотная точка, что через секунду скроется за излучиной.
Жизнь продолжается даже там, где нас нет.