Комаров Артём Юрьевич : другие произведения.

Отход на север

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   ОТХОД НА СЕВЕР
  
  
   Антон аккуратно поставил опустевшую бутылку Балтики 7 на каменную ступеньку (единственную, не до конца скрытую водой, все остальные купались в Неве) и вскрыл вторую. Компанию ему составляла непью­щая гранитная пара Ши-цза, молчаливо, как и он, глядевшая на Неву навечно застывшим взором. Внезапно ему пришло в голову, что если бы дамбу в Финском заливе не достроили в 2011-м, то сейчас в 2035 вся Пет­ровская набережная и большая часть города являли бы собой фактическое продолжение Балтийского моря. И только мифические каменные львы по горло в воде продолжали бы бесшумно присматривать за утопленным городом. Впрочем, львы в конечном итоге тоже бы утонули. Однако этого пока не произошло. Сложная сис­тема инженерных строений и сооружений не позволяла залить город.
   Но в последние годы дамба едва справлялась с буйными последствиями стремительного таяния полярных льдов. Большинство сведущих людей сходились в одном: Санкт-Петербург простоит максимум несколько лет. В самом наилучшем случае пять. Далее город разделит судьбу Нидерландов и большинство стран Океа­нии. Уже сейчас Питер находился почти на уровне моря. Дамба была закрыта навсегда. Последние метры от­деляли верх затворов от неспокойной водной глади, сулящей катастрофу.
   Антон допил вторую, забрал пустую тару, чтобы опустить в урну по пути (мы же жители бывшей культур­ной столицы) и двинул в сторону Малой Посадской, обойдясь без транспорта, благо идти до дому недалеко. Неспешно побрёл по пустынной Мичуринской. Пересёк Куйбышева, раньше намертво закупоренную авто­мобильной пробкой в обе стороны. Ныне один алкоголик в мятой майке с буро-чёрным от дешёвого спирт­ного лицом. Глядя на него, Антону вдруг сделалось очень холодно. Он застегнул куртку и сунул руки в кар­маны.
   - Друг, дай мелочи, сколько не жалко.
   - Не сегодня, друг.
   Последнее, произнесённое Антоном слово, интонациями выражало что угодно, кроме дружбы.
   Мимо прогрохотал по раздолбаным рельсам односоставной трамвай с пустым салоном и тоскливым взгля­дом вагоновожатой, рыхлой необъятной пятидесятилетней тётки. Тётка обладала кипой кислотно-красных волос и демонстрировала окружающим нескромно-масивную золотую цепь на излишне открытой груди.
   "Вот так и становятся импотентами", - подумал Антон, с содроганием отводя взгляд от малоапетитных телес женщины. "У неё, небось, ещё и мини-юбка", - промелькнула вторая мысль вдогонку, и Антон в очередной раз возненавидел свою неукротимую живость ума.
   И он понимал этих людей. Каждый гуляет напоследок, как может. Город доживает последние годы. Квар­тиры и дома дешевеют и народ уезжает, еле успевая продать жильё за более-менее приемлемую цену. Фаб­рики-заводы закрывают, цены в магазинах дорожают, улицы и дома ветшают. Казна получает деньги из Мо­сквы по самому остаточному принципу. Зачем оплачивать то, что через пару лет будет надёжно скрыто тон­нами пресной воды. По осторожным оценкам социологов в Питере осталось менее миллиона человек. По ощущениям Антона несколько десятков тысяч.
   Многим нечего продавать и некуда уезжать. Другие ждут действительного начала бедствия и бесплатного переселения в тёплые, потопо-безопасные, глубоко-континентальные места нашей огромной и необъятной ни словами, ни сердцем, ни здравым смыслом страны.
   Ступив на Малую Посадскую, Антон услышал звук прилетевшего электронного сообщения. Достал свёрну­тый рулончик коммуникаторы и, прижав большой палец к рельефной метке, заставил устройство развер­нуться до блокнотного формата. Двойное нажатие превращало переговорник в планшет, а тройное в большой экран для просмотра кино и клипов. Но на его древней модели последнее было не предусмотрено. Телефон висел на ременной петле, легкомысленно открытый взглядам потенциальных воров. Но такое открытое и свободное положение являлось вполне безопасным. Технология узнавания владельца по отпечаткам пальцев сделала воровство мобильников бессмысленным занятием. Но многие продолжали пытаться вскрывать под­ручными инструментами найденные на улице и в общественных средствах передвижения смартфоны.
   "Привет, как дела?" - предложение на русском и английском языках. Хвала электронному переводчику! Платная версия довольно сносно передавала основной смысл. Иногда удавалось понять и недосказанные по­лунамёки и недовопросы. Так как Антон надеялся всё же когда нибудь выучить этот основной язык между­народного общения, то всегда сравнивал оригинал с русским переводом. Но данную коротенькую фразу он мог уяснить и так.
   На такой вопрос отвечают или "всё отлично" (малознакомым людям) или правду (близким и тем, кто не без­различен). Хотелось выбрать первый вариант, а настоящий ответ написать, как-нибудь потом. Однако оття­гивать дальше признание в принятом решении выглядело и являлось уже на самом деле малодушием, и Ан­тон ответил правдой, глядя на такое притягательно-соблазнительное белокурое скуластое узкое личико со стремительными, реактивными чертами лица и энергоёмкими, взрывоопасными серо-голубыми шведскими глазками.
   " Привет, Анна, завтра уезжаю в командировку".
   И послал звуковой файл, содержащий ту самую старинную песню, что последнюю неделю крутилась у него в голове и иногда в плеере: "Отход на север" Наутилус Помпилиус. Наверняка послушает перевод. А потом второй раз изначальное исполнение и поймёт его примерное настроение и направление движения.
   Она нашла его взглядом в Александровском парке, безошибочно опознав в нём местного аборигена среди множества разноплеменных туристов, и банально спросила, как ей попасть в Петропавловскую крепость.
   Антон, медленно погружаясь в обжигающие ледяным огнём иронично-задорные глазки, начал формулиро­вать подходящий ответ. Оценил более критично своё знание английского и поступил проще. Он протянул ей руку и сказал по-русски: " Пойдём. Я провожу. Это недалеко".
   Она сделала ответный жест ладонью и остаток вечера они вместе гуляли по Петропавловке и окрестностям.
   И теперь, лёжа без сна в своей (но в действительности не частной, а принадлежащей государству) тесной ка­морке в доме, построенном в позапрошлом веке, он в который раз называл себя дебильно-придурошным идиотом. Потому что, только такой неумный кретин не попытался пригласить её к себе в отдельную малень­кую квартиру в историческом центре города. И даже в щёчку не поцеловал на прощание. Хорошо хоть элек­тронные координаты узнал...
   Утро выдёргивает из сонной расслабленности забытья грубо, резко и окончательно. В ушах ещё стоит отго­лосок взрыва, который его и разбудил и Антон вспоминает, что он второй день уже на войне.
   Буквально в пятидесяти метрах справа-впереди вражеский снаряд вспарывает снежный холм. Белые хлопья вперемешку с землёй, глиной и раскалённым металлом брызжут в стороны, приводят в панику полярного медведя, привлечённого запахом объедков, что скопились за сутки вокруг нашего танка. Медведь неуклюже бежит в безопасном направлении и начинает учиться бояться людей, как и положено его собратьям.
   - Здесь уже лет двадцать, как людей не было, вот зверьё страх и потеряло. - Высказал Анатолич в своей обычной малоэмоциональной манере. Слова он старался подбирать простые. Тембр голоса звучал ровно, и басовито, а фразы получались наполненные мощной и непреклонной силой.
   - И зима в это году что-то ранняя слишком. Пятнадцатое августа, а уже белым-бело. - Зачем-то добавил он. - Что смотришь Антон? Пуляй два подряд по тем же координатам.
   Пара крупнокалиберных выстрелов улетела в обратку.
   - А ведь предупреждала нас спутниковая разведка: " Пригнали натовцы целую толпу бронетехники на ост­рова. И все последнего поколения. По взрослому, стало быть." Наши, понятное дело, ещё больше войск при­слали. Я поначалу думал, как обычно меряются боевыми группировками. У кого длинней и толще, как гово­риться. Как малыши в детском саду, прямо. Померятся и разойдутся. И тут европейцы на следующий день без всяких "здрасте", жалоб и предложений молча попёрли прямо на нас. На вопросы не отвечают по всем диапазонам. Мы отступать не стали. Получается, первый выстрел наш был. Вот так и общаемся пятый день с помощью оптических и электронных прицелов. Но всем уже понятно, что-то серьёзное намечается. Всех срочников на контрактников поменяли. Сколько тебе обещали, если жив останешься и без ранений? Ладно, молчи. Я примерно представляю. У нас теперь государство на армии не экономит. Завтра вражеские корабли с подкреплением до наших островов доедут и начнётся. А может, мы упреждающую атаку устроим. Это как командование порешает.
   Антон смотрел на северную зимнюю в июле местность на мониторах и ожидал начала новой полномас­штабной войны на просторах архипелага Шпицберген. Ждать было скучно и тоскливо, так как очередной вя­лый обмен пушечными выстрелами по устоявшемуся за несколько суток распорядку, намечался лишь к семи вечера. И Антон достал смартфон и отправился в просторы интернета. Изумился отсутствию любой инфор­мации о начавшемся северном международном конфликте. Вместо этого информационные ленты пережёвы­вали позапозавчерашние новости о поднявшихся за разрешённый всеми прогнозами потолок ценами на нефть, газ и сельско-хозяйственные продукты. Подорожания, вызванные неурожайной засухой в Европе, Азии и остальном мире (которой уже год подряд?) и кровавой анархией, что воцарилась на Ближнем Востоке.
   - Ничего удивительного - комментировал Родион Анатольевич - У нас ещё ничего не понятно. Даже пока не убили никого. Нечего панику заранее наводить. Может, пошумят, постреляют, мишек северных попугают и по домам.
   - Согласятся, что у нас мощней и твёрже и отступят?
   - Почему нет? К утру наши авианосцы прибудут. А там или по домам или новое Ледяное Побоище. Все но­востные сайты новыми новостями обновятся. А сегодня нечего народ зря баламутить.
   - Ледовое... - Еле слышно поправил Антон. - Всё же странно. Должны какие-нибудь независимые СМИ пустить слух с предположением о последствиях. А тут тишина и спокойствие. У нас свобода информации. Или нет?
   - Свободы тоже должно быть в меру. - Втолковывал банальную истину Анатолич, раскуривая самую воню­чую сигарету из всех, что Антон встречал в жизни. - Так что, правильно там наверху новости фильтруют. А ты не куришь?
   Антон отрицательно повертел головой и подумал, что Анатоличу для полноты образа опытного ветерана-во­яки не хватает усов пшеничного цвета и мудро-ироничного прищура много повидавших на своём веку глаз.
   Командир напротив был обрит наголо, мускулист, выглядел и ощущал лет на десять моложе своих сорока двух.
   Дошёл черёд и до социальных сетей, почты и сайтов знакомств. В последние Антон заглядывал сейчас ис­ключительно из любопытства. С целью поинтересоваться сегодняшним количеством, просмотревших его ан­кету девушек. И постараться разузнать с помощью переписки, кто же они, те, кто клюнули на маловразуми­тельный, скудный набор данных и блёклую неулыбчивую фотографию. На срочной службе он регулярно ув­лекался этой игрой. Доступ к смартфону был ограничен. Живое общение с женским полом, практически пол­ностью убралось из жизни на два года. Интернет-переписка и телефонные разговоры являлись бледным по­добием сексозаменителя. Ни с одной из них он так и не встретился на гражданке. За два месяца после-перед армией он успел побывать любовником замужней, под завязку обеспеченной тридцатичетырёхлетней жен­щины, попробовал несколько одноразовых связей, встретил Анну и вот уже третью неделю мечтает её трах­нуть. Вчера он именно так ей и написал, поместив признание между фразами " А белые медведи здесь со­всем людей не бояться" и "А воздух здесь невероятно свежий". Она ответила что-то необязательное про мед­ведей, природу, экологию. А в конце написала: "Я тоже..."
   Сегодня Анна рассказала в послании, что её тоже послали в командировку на неделю-две и по окончании она собирается в Питер к нему в гости.
   Через пол-секунды после того, как Антон дочитал до точки, радиоэфир взорвался напряжённо-тревожным голосом непосредственного начальства, подтвердив тем самым, что всё в жизни происходит вовремя. Или почти всё.
   Командование доводило до сведения подчинённых, что не замеченные суперсовременными радарами враже­ские истребители и бомбардировщики в несчитанном количестве вероломно покрыли разделяющее нас рас­стояние и с минуты на минуту будут на позициях. Последнее слово заглушила начавшаяся плотная бомбар­дировка.
   Взглянув на командира, Антон прочитал по его губам два слова. Подумал, что успел заметить за эти два дня склонность Анатолича к прямым и точным формулировкам и решил, что понял его правильно. Слова были: Хана нам.
   В наступившем аду их маленькому экипажу заняться было, в общем нечем. Орудия танка не подходили для борьбы с резво перемещающемся по воздуху противником. То есть попытаться, конечно, можно, но это было равносильно метанию дротика в голодную стройную безбашенную муху с пятидесятиметрового расстояния левой рукой и через плечо. Попасть можно, но один раз из пары миллионов попыток и, то случайно. И навер­няка, если потом делать скрупулезный анализ у мухи окажется скрытая тяга к самоубийству.
   И в сложившихся обстоятельствах Родион Анатольевич принял единственное верное решение: затаиться и не высовываться. Особый белый цвет танковой группировки служил неплохой маскировкой на снежном фоне. К тому же удачно выбранное расположение точнёхонько между двух холмов обеспечивало неплохую защиту от авианалёта.
   А неприятель был настроен более чем серьёзно. Последние оставшиеся сомнения в попытке врага взять только "на испуг" развеял горевший гигантской свечкой российский танк и последние слова агонии в эфире экипажа. Да. Это атака велась на уничтожение. Наконец ударили залпы нашей противовоздушной обороны. В небе послышались хлопки. Первый вражеский самолёт оказался сбит. Натовская авиация пошла на разворот к предыдущим позициям. А танковая группа получила долгожданный приказ: наступать.
   Бронированная армада медленно и неуклонно, словно стадо древних, бесстрашных ящеров необычно белой окраски двинулась на противника.
   "Северная дуга, твою мать!" - Выдал Анатолич, приглядевшись к построению наших боевых машин.
   - Не ссы, Антоха, у нас "железо" прочнее. - Безусый командир старался, по возможности, поднять боевой дух подчинённому, как и положено старшему по званию.
   - Броня крепка и танки наши быстры? - Без особой веры в голосе вопросил Антон.
   - Вот именно! Быстры, крепки и непобедимы.
   Как оказалось, не все характеристики нашей смертоносной машины он оценил верно.
   Постепенно они выдвинулись на убойную дистанцию и незаметно втянулись в снежное, жгучее, крупно- и мелкокалиберное, бестолковое, полномасштабное танковое сражение. По ним стреляли. Они вели ответный огонь. Справа и слева разрывались снаряды. Горели танки. В радиоэфире слышались куски малоосмыслен­ных разговоров. Внезапно прямо по курсу возникла бронированная неприятельская машина. Выполняя ко­роткий приказ командира (гаси его!), Антон вдумчиво и сосредоточенно прицелился и запустил разящий удар. Он угодил точно в цель. Металл встретился с металлом. Ходовая часть вражеской техники была унич­тожена. Вспыхнул пожар. Из охваченного огнём танка вылетел ответ. Антон смотрел на приближающуюся смерть и понимал, что не успеет развернуть тяжёлую махину, чтобы уклониться от снаряда. Он и не пытался. Вместо этого он спокойно и отстранённо готовился к встрече. Бой отошёл на периферию сознания. Страх, надежда, досада и остальные чувства перестали существовать. Ожесточённое механизированное сражение, солнечные лучи, ярко и отчетливо освещавшие снежную равнину и микроскопическая пылинка, радостно сверкнувшая в одном из этих лучей, всё имело равноценное значение и всё достойно внимания. Он снова стал просветлённым наблюдателем, как в первые дни жизни. Всё было достойно внимания и ничего не трогало за живое. Словно в то далёкое, ранне-младенческое время, когда его ещё не научили правильно реагировать.
   Столкновение боеприпаса с бронёй получилось страшным. Тесную кабинку танка протрясло, как землетря­сением. Хоть Антон и старался изо всех сил удержаться на месте, но непреодолимая сила подбросила и по­грузила в небытие, тишину, темноту, бесконечность, но не безначальность, как Антон только что вспомнил. Он уже бывал в этом месте-состоянии до рождения. Но возможно, это всего лишь обманчивая иллюзия пере­груженного мозга.
   Антон почувствовал жуткую головную боль. Открыл глаза. Провёл рукой по затылку. Пальцы сразу стали липкими от крови. "Сотрясение мозга", - диагностировал он и понял, что всё-таки выжил. Перевёл взгляд на­право и увидел - его соратнику по оружию повезло намного меньше. В широко распахнутых и по детски на­ивных глазах застыло то самое выражение состояния, в которое Антон и сам ненадолго недавно вернулся: проживание именно этого, реально происходящего момента времени. Висок встретил и надёжно упокоил острый железный угол. Родион Анатольевич сегодня завершил свой последний поход.
   Пока Антон пребывал в отключке, кабину вражеского танка покинула одинокая маленькая человеческая фи­гурка и направилась в ближайший лесок. Фигура двигалась медленно, неуверенно, неровной походкой е не­прямым направлением, что было вызвано неслабой контузией. Этого Антон видеть не мог, так как сам нахо­дился в бессознательности. И даже если бы видел, вряд ли предал значение. Добивать поверженного врага не входило в список его привычек, желаний и устремлений.
   Между тем температура внутри боевой машины стремительно повышалась. Ситуация напоминала незаслу­женный отдых в аду. Перспектива сгореть заживо и воспользоваться бессрочной адской путёвкой по оконча­нии ознакомительного тура, не устраивала совершенно. Он бросил последний внимательный взгляд на ко­мандира. Из виска вытекала тоненькая, вялая красная струйка. Взял за запястье, чтобы прощупать пульс. Кровь прекратила привычный ток по венам и артериям перестала питать обездвиженный и остывающий ор­ганизм. Убедившись в том, что командиру он помочь ничем не может, Антон буквально вылетел через зад­нюю дверь и рухнул на неожиданно холодный снег. И только сейчас ощутил жуткую боль в левой щико­лотке. "Вывих, наверное" - поставил себе предварительный диагноз. Вдалеке грохотал бой. Связь со своими потеряна. Телефон догорал в танке. Голова гудела и потрескивала. Хотелось забраться в укромную берлогу и зализывать раны. Час, два, сколько понадобиться. Отлежаться, восстановить силы.
   И он побрёл из эпицентра сражения в ближайшие заросли. Жутко болела нога. Он пригляделся. Так и есть. Рана выглядела, как настоящее боевое ранение. Но кость не задета, а кровь уже запеклась. Было похоже на то, что нога дёрнулась после прямого попадания снаряда, и какая-то особо острая внутренность танка содрала с него кожу с куском мяса. Он на всякий случай перемотал ногу куском штанины и заковылял дальше. По ощущениям, он прошёл с километр и упёрся в проём в горе, размером с ворота пожарной части. Разум под­сказывал, что внутри почти наверняка могли быть дикие звери, предупреждал о смертельной опасности. Но животный инстинкт уверенно вёл внутрь. Антон, секунду поколебавшись, доверился чутью и шагнул в пе­щеру. Очень быстро глаза адаптировались к сумраку, и через несколько шагов Антон осознал, что в глубине не столь темно, как казалось снаружи. Солнечные лучи проникали сквозь расщелины и худо-бедно освещали временное убежище. Пещера оказалась неглубокой, но на удивление тёплой и сухой. В дальнем углу взгляд уловил движение, а мозг опознал в увиденном человеческую фигуру, съёжившуюся у стенки. Он вступил в полосу света, и незнакомцу было хорошо видна его форма и лицо русского солдата. Антон пригляделся и за­метил в руке человека направленное на него оружие. "Если это враг, ему окончательный, надёжный и беспо­воротный GAME OVER", подумал Антон и усмехнулся про себя.
   Это ты?! Здесь?! - произнесла фигура на английском. И Антон решил подобраться поближе.
   В усталом, чумазом, усталом и растерянном облике он узнал ту, кого меньше всего ожидал встретить здесь и сейчас и которую вспоминал меньше часа назад.
   - Анна?! - прохрипел Антон и не узнал собственный голос. Проковылял вперёд, протянул ладонь тем же движением и забрал у девушки пистолет, так и не снятый с предохранителя. Сел рядом и обнял её. Анна прижалась к его груди, уткнувшись лицом в грязную закопченную форму, и самозабвенно разрыдалась.
   Спустя время она перестала плакать и стала сбивчиво и многословно рассказывать свою историю. Как за­ключила месячный контракт с вооружёнными силами. Ей пообещали очень хорошие деньги за столь корот­кий срок. Она прошла неслабый отбор, так как желающих было больше чем нужно и, несмотря на европей­скую политику равноправия полов, приоритет отдавался мужчинам ввиду серьёзности и сверхсекретности операции. Но она имела преимущество перед другими женщинами-воительницами, так как являлась чемпи­онкой Швеции по кикбоксингу, плотно увлекалась пауэрлифтингом и умела управлять тяжёлой военной тех­никой. Конечно, она понимала, что такие немалые деньги за просто так платить никто не собирается. Плани­ровалась акция устрашения и демонстрации силы (как она думала) и к настоящему вооружённому столкнове­нию с русскими не была готова (ужас, у меня бойфренд - русский).
   Он понимал её с пятого на десятое, улавливая лишь общий смысл. Гладил её по волосам, по спине, понимая, что ей нужно выговориться. Анна постепенно успокаивалась. Речь стала плавной. Фразы получались развёр­нутыми и законченными. Левая рука Антона сама собой спустилась ниже талии и гладила боковую и заднюю поверхности бедра. А правая против его воли расстегнула верхние пуговицы и ласкала девичьи, упругие, го­рячие груди.
   - Ты ранен, - прошептала девушка, глядя на его ногу, - я сама всё сделаю. И потёрлась бедром о его лобок. Прочувствовала через одежду рвущееся на волю из штанов желание. Расстегнула ширинку и освободила вставший член. Ладонью сделала несколько точных, уверенных движений, обнажая головку и сдвигая край­нюю плоть вниз по стволу до самого предела. И немного дальше, доставляя сладостную, незабываемую боль. Убедилась в каменной стойкости и лишь после этого приспустила свои штаны и села сверху. Она начала очень медленно, нежно и аккуратно. Постепенно ускорила темп, чувствуя его нарастающее возбуждение. Она умело сжимала и расслабляла мышцы влагалища, неуклонно подгоняя его к сладостному финалу. В течение всего акта она неотрывно смотрела в глаза. На губах играла еле заметная улыбка. Постепенно она сама заве­лась не на шутку. Движения её стали размашисты и безжалостны. Она насаживалась отчаянно и на полную глубину. Он сдерживал себя, сколько мог, но вскоре и намного раньше, чем предполагал, почувствовал не­удержимый ток спермы на волю и хотел, было, сильным рывком скинуть женское тело со своих бёдер, как много раз до этого, чтобы не допустить встречи своей семенной жидкости с главной клеткой в женском орга­низме. Но женщина посмотрела таким взглядом, какой не встречал никогда. Он сдался и ощутил себя побе­дителем. В этот момент их накрыл одновременный совместный оргазм, и они первый раз поцеловались в губы. Анна прошептала на иностранном языке: "я счастлива, не бросай меня". Антон её понял и решил, что такие уроки английского нужно проводить чаще.
   Анна слезла с него и на её лице воцарилась беззаботная улыбка, а глаза засияли безграничной радостью. Она обняла своего мужчину и спокойно уснула, восстанавливая силы для растущей в ней с этого момента новой жизни.
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"